Есения гл. 34

                Глава 34



Ангола конца семидесятых годов была по-особому жаркой и неспокойной, несмотря на ноябрь месяц. Луанда уже привыкла к гулким раскатам, доносящимся с линии соприкосновения. Кифангондо, расположенный неподалёку от столицы, уже основательно плавился и стонал от напряжённых боёв накануне главного сражения.
Тот утренний обстрел начался внезапно и своеобразно. Минутная тишина, неожиданно пронзившая тугую высь небосвода, резко сменилась воем подлетающих артиллерийских снарядов. Как будто все бесы из преисподней вырвались наружу, принявшись кромсать в клочья всё живое. Воздух зашёлся от грома разрывов, людских криков и свиста огромного числа осколков.
Андрей лежал на дне окопа, ища блуждающим взглядом точку опоры в пространстве, угасающее сознание давало понять, что дело дрянь: в голове звенело, противная тошнота подкатывала под самое горло, ног не чувствовалось вовсе.
Неожиданно чьи-то сильные руки тряхнули его и знакомый голос прокричал:
-- Ты чего это, командир? Помирать собрался? А как же карточный долг?
Мутный взгляд разглядел крепкую фигуру Виктора, его окровавленное лицо и нервную белозубую улыбку.
-- Литр виски – это тебе не шутка! – всё также беззаботно кричал Виктор, ловко накладывая резиновый жгут чуть повыше колена раздробленной ноги.
-- Ты? – практически радостно прохрипел Андрей. – Ты как здесь? Вас же на бровке оставили.
Виктор нервно сплюнул в сторону, дёрнулся лицом и ответил упавшим голосом:
-- Нет больше никого… Смело всех, как семечки со стола…
-- Что со связью? – прилагая неимоверные усилия, продолжал Андрей. – Наши в курсе?
-- Да уже все в курсе… -- припадочно хихикнул Виктор. – Так грохочет, что, наверное, в Москве слышно. – А после критического осмотра своего товарища серьёзно добавил: -- Сейчас «арта» отработает и «бармалеи» пойдут на зачистку. Поэтому…
-- Что с ногами? – прекрасно понимая очевидность ответа, спросил Андрей.
-- Херово. – Всё также улыбаясь, признался Виктор. – Поэтому, брат ты мой лихой, падай ко мне на плечи и, пока нас тут не перерезали, как поросят, рванём в тыл.
-- Далеко же… -- обречённо отозвался командир.
-- Далеко – не близко! – подмигнул ему Виктор, взваливая тело товарища себе на спину. – А там… Бог не сдаст, свинья не съест! А ну-ка!

Сдавленный старческий стон ворвался в ночное умиротворение большой спальной комнаты, словно верный признак мучений спящего человека, пытающегося вырваться из лап кошмарных сновидений.
Наконец, Андрей присел, вытирая дрожащей рукой пот со лба, а другой – потирая разболевшуюся ногу. Морщинистая кожа лица, густо усеянная старческими конопушками, бледно отсвечивала в полуночном сумраке.
-- Да-а-а… -- горестно простонал старик, пытаясь встать с постели. – Всю жизнь меня преследует тот день. Наверное, на том свете также буду мучиться, пытаясь примириться со своей совестью. – Неожиданно лицо Андрея исказила гримаса ненависти и презрения: -- Хотя, почему это я должен страдать? За ту командировку тебе, Виктор, вручили орден, а мне, твоему командиру, только по шапке прилетело за то, что не уберёг личный состав! Зачем, собственно говоря, ты спасал мне жизнь? Чтобы я вот так весь остаток провёл в сомнениях и вечном соперничестве? Как же я ненавижу тебя вместе с твоим дьявольским везением! Будь ты проклят, Виктор! Будь ты проклят!