Как я стала читателем

 
Люсю Каравашкину (Каравацкую) стала готовить к школе
её бабушка, когда девочке исполнилось шесть.
А я, четырёхлетняя малявка,
сидела у Каравацких под столом
и внимательно наблюдала
за манипуляциями Люсиной бабули.
Она раскладывала на полу буквы,
называла их и собирала в слова.
В головку внучки учёба не входила,
зато у меня каждой буковке
нашлось законное местечко.
Дело кончилось тем, что, вернувшись однажды домой,
я прочитала название газеты: «Пы-ры-а-вы-ды-а».
Мои загруженные под завязку родители
на радостях притащили целый ворох
детских книжечек.
Их для чтения хватило ровно на неделю.
Следом возник интерес
к родительским книжным шкафам.
Помню, как я, пятилетняя,
маршировала в маминых валенках
и орала Маяковского.
Много прочитала «взрослых» книг,
и наконец наступила очередь
красивого подарочного трёхтомника
с картинками, проложенными папиросной бумагой.
Это была книга «Война и мир» Льва Толстого,
я читала её целый год, по строчке,
сдвигая на странице обвёрнутую бумагой расчёску.
Читала даже объёмистые переводы с французского,
не пропуская ничего.
На книге Толстого и научилась скорочтению,
так что в первый класс
пришла с приличным багажом прочитанной литературы.
Изо всей программы первоклашек
мне полагалось только нагружать руку письмом.
Остальное время я сидела на всех уроках
с любимой книгой «Сказания о нартах»,
совершенно легально.
Начальные классы промелькнули быстро,
а вот в четвёртом классе меня заинтересовали
сложносочинённые конструкции
(сейчас бы сказали «навороченные»)
Гриммовских сказок, и я по собственной воле
начала переписывать сию толстенную книгу.
Дальше… Дальше жизнь дала крен в сторону,
и к писательству я пришла
примерно к пятидесяти годам.
Но это уже другая история.