Уроки детства

Они увидели меня раньше, чем я их. Потому что  знали: на глиняной лавочке возле этого маленького дома на Фрунзенской никакой девочки быть не может. Но она есть. Надо срочно обсудить.

И эти две - сёстры семи и восьми лет- проявили лучшие женские качества. Они ходили мимо каждый день, чтобы перемывать мои косточки. Как заправские старухи, поджав губы, осуждали все доступные их острым глазам плохие качества приезжей.

- Бессовестная девочка, такая маленькая, и губы накрасила!
Я глотала слезы на лавочке от обиды – не красила я! Они у меня сами такие!
- Ой, девочка. Как не стыдно! Такая маленькая, уже кудри завивает!
Это не я. Старшая сестра уговорила накрутить на папильотки, и кудри удались на славу. И мне на горе. Но им же не объяснишь.

Напрочь не помню первого дружеского контакта. Они, конечно, подошли, я бы не посмела. И всё – подружки на каждый божий день с утра до вечера.

Ольга с Галкой жили с родителями, старшей сестрой и младшим братом в двух кварталах от нас. Мы болтались до лета туда-сюда-обратно и уже не понимали, как это можно друг без друга. Летом – пляж с 9 до 6 – строго в рабочее время наших мам.

- Марьвасильна! Можно Рина пойдет к нам ночевать?
- Нет.
- Ну Марьвасильна! Ну мам! У-у-у-у... А-а-а-а... Слезы в шесть ручьёв.
- Ладно, идите.
-Ура!!!

Спать укладываемся рядом с семечками. На крыше большого сарая толстым слоем сушились собранные на огороде семечки. Там покидали какие-то дядьпавликины шоферские полушубки, дали ватные одеяла укрыться.
Грызём семечки.
- Рина. Не грызи так много!
- ???
- Нам на зиму не хватит.
Обидно, конечно. Я что, корова, много съем?
Но утром – какие обиды, когда можно с сарая прыгать на сено! Высокая гора из брикетов, они  одуряюще пахли и пружинили.

Наш домик был низкий и длинный. В первой комнате с дверью в узкий проход от калитки жил фотограф, очень старый, лет сорока. Любил спать после обеда. В его дверь очень удобно было кидать мяч, чтобы он отскакивал в землю, и назад. Старик высунул бороду и сказал, чтобы я прекратила.
Я ему объяснила, что могу играть, где хочу, потому что мы этот дом купили, и эту комнату тоже. То-есть, и дверь, и фотограф некоторым образом тоже наша собственность.

Мама, сгорая со стыда, извинялась перед человеком, а меня хотела отлупить, но не смогла. Сильно любила. Старшие сестры ржали и обзывали меня Салтычихой. Общими усилиями внушили, чтобы я сидела тихо и не отсвечивала, собственница сопливая.

Избежать соблазна поколотить мячиком в квартирантскую дверь помогла географическая карта – большая, красивая – на стенке рядом. Папа вырезал мне деревянную указку, и я, строго помня уроки старшей сестры, начинала преподавать Тарзану.

- 3 августа 1492 года мореплаватель Христофор Колумб вышел на своем корабле из Гибралтарского пролива открывать Америку...
Может быть, именно тогда засела в голове моей мысль, что нет на свете ничего лучше, чем путешествия. Прожив жизнь, подтверждаю: истинная правда.

Кстати, у каждой из нас, четырех сестёр, была своя мечта. И все своего добились. Скажу только о Розе, которая в детстве пообещала маме, воспитаннице детского дома в Петрограде, что будет жить в Ленинграде. И да, живет в мамином городе
в доме на Невском – 50 метров направо от первого клодтовского коня, если смотреть от Московского вокзала. Как ей это далось, не вышепчешь:  маленькая, хрупкая, одна растила дочь, горбатилась на Крайнем Севере.

А я наездилась от души. Такую работу выбрала. Кто бы знал... Мне до школы еще подарили дивной красоты маленькую записную книжечку с алфавитом. Зеленоватые листочки, расчерченные тончайшими синими линейками на клеточки, в темно-красной кожаной обложке, с красными буквами сбоку. Что делать с сокровищем я не знала, но требовалось немедленно его освоить, пока не отобрали. Мама сказала, пусть будет словарик.

Я взялась листать тяжеленного Ожегова, и первое слово, записанное в книжечку, было «газетчик». Совпадение? Намёк на судьбу? Да кто бы эти намёки разбирал? Но полжизни журналистике отдала, как с куста.
Беда была в ошибке – второпях пропустила букву «т». Как сестра надо мной издевалась:
- Мама, наш гений не может правильно слово переписать.
Отчаянно вою: я не гений! Права была однозначно.

Помня историю с «шеколатом», после «газечика» воспитала в себе внимание и грамотность, позволившую в 10 лет заработать первую зарплату за диктанты однокласснице. Папа её пришел рано утром и вручил моему папе десятку.
(Сейчас уже глаза пропускают смешные опечатки,
позорище.)

Научилась читать в пять лет. Сёстры проверили: а напиши слово шоколад. Трудное слово. Крайне редко мы его в глаза видели, полосатыми подушечками пробавлялись.
Ну шеколат, конечно! Нет, говорят, неправильно, думай еще. Шиколат? Шеколад?
НЕТ! ШОКОЛАД!
Да быть такого не может!
Роза достала из фантиков сбережённую обертку, сунула мне под нос: ШОКОЛАД!

И ещё одно, не судьбоносное, но украсившее  жизнь занятие, получила я от нашего фотографа. Дядька был пьющий, денег не держал. И однажды я увидела чудо. Он достал два стёклышка, плюнул, протер их грязным носовым платком, взял краски и кисточку... На одном стеклышке нарисовал палисадники с тополями, маленькие  белые домики под красными крышами и месяц в тёмном небе. Второй сюжет: справа вдалеке синие горы с белыми вершинами, слева  на пригорке ёлка. Внизу под обрывом голубая речка. Красота невозможная. Я эту ёлку потом лет пять рисовала в школьном альбоме, не зная, что пройдут десятки лет, и однажды только рисование спасет меня от лютой депрессии.

И еще один навык, которым я в совершенстве овладела к шестому классу.
Фотографа в комнате сменил проводник вагонов. Толстый, противный, еще и жадный. Принес однажды двух османов – жирная иссык-кульская рыба в пятнышках. Нацепил рыб на проволочные крючки, сунул их в в печную трубу, другие концы закрепил за кирпичи. И стал понемножку топить печку. Как бы коптильня.  А ночью подул улан – свирепый западный ветер. И сдул деликатесы в трубу. Железнодорожник полез в печку. Нету, в трубе застряли. Пошуровал снизу кочергой, не выпали. Это была его добыча! И он разобрал дымоход. Мама увидела и ахнула: заделайте сегодня же!
Достав черные скелетики бывших османов, плача из-за потери, он вставил на место кирпичи и стал штукатурить. Это сложно, грязно, неинтересно. А вот побелка – другое дело!
Видя искренний интерес мой и Тарзана, стал учить: сначала справа-налево, потом сверху вниз. Видишь, полос нет. Вижу, но надо испытать на себе. Дал щетку: бели вон там. Красота! И с шестого класса я стала каждый год белить нашу с мамой квартирку из двух комнат и коридора. Потом из трех комнат. Перед школьным выпускным, который был у одиннадцатых классов в конце марта, решила освежить нашу простую квартирку. Стоя на печке с поднятой рукой, капнула известкой в глаз.
Плакала, мыла, выла, мыла. Пошла на вечер в прекрасном платье из тонкой кремовой шерсти с нежной розой у выреза (подарок второй по старшинству сестры), в беленьких туфельках, в тонких чулках. С ярко-красным глазом.
 

А что же подружки мои Ольга с Галкой?
Потом, а то много букофф.