Дуглас Адамс. В основном безвредна

ДУГЛАС АДАМС

«В ОСНОВНОМ БЕЗВРЕДНА»

Посвящается Рону. Огромная благодарность Сью Фристоунг и Майклу Байуотеру за их поддержку, помощь и конструктивную критику.

Что случается, то случается.

***

Всё, что, случившись, становится причиной другой случайности, и есть причина этой другой случайности.

***

Всё, что случившись, становится причиной повторения случившегося, происходит снова.

***

Хотя совершенно не обязательно, что это происходит в хронологическом порядке.

1.

История Галактики немного запутана по ряду причин: частично из-за того, что те, кто изучают её, путаются сами, а частично потому, что очень запутанные вещи все равно случаются.
Одна из проблем связана со скоростью света и трудностями, которые встречаются при попытках её преодолеть. Не получается. Ничто не двигается быстрее, чем свет, кроме разве дурных новостей, которые подчиняются каким-то своим особым законам. Хингефрилдьцы с планеты Малая Аркинтуфля когда-то пытались строить звездолёты, движимые дурными новостями, но особого успеха не добились и всё время оказывались настолько нежелательными гостями абсолютного везде, куда бы им ни удавалось добраться, что появляться там не имело никакого смысла.
В общем, галактические расы имели склонность чахнуть в своих запутанных проблемах, и история Галактики долгое время была главным образом космологической.
Нельзя сказать, что народы ничего не предпринимали. В самые дальние концы Галактики они пытались посылать целые флотилии разнообразных звездолетов, предназначенных для боевых действий или для деловых задач, но им обычно требовалось несколько тысяч лет, чтобы куда-нибудь долететь. А к тому времени уже были изобретены новые способы передвижения, в основе которых лежало использование гиперпространства, позволявшее превзойти скорость света. И на какие бы битвы ни отправлялись тихоходные флотилии, оборона оказывалась готовой к отражению их атак за несколько веков до появления неприятеля.
Это, конечно, не гасило желание их экипажей всё равно вступить в схватку. Ведь они прошли тщательную подготовку, пару тысячелетий провалялись в анабиозе, проделали длинный путь, чтобы выполнить свою тяжёлую работу, и теперь – Зарквона ради -  собирались, наконец, это сделать.
С этого-то и началась первая путаница в истории Галактики с войнами, вспыхивавшими снова и снова через столетия после того, как их причины вроде бы были уже улажены мирными путями. Однако эти события оказались абсолютными пустяками по сравнению с тем, с чем пришлось столкнуться историкам, когда произошло открытие путешествия во времени, и сражения начали разворачиваться уже за несколько веков до того, как конфликт только возникал. Когда же был изобретен бесконечно-невероятностный двигатель, и все планеты неожиданно стали превращаться в банановые торты, исторический факультет Максимегалонского университета, наконец, сдался, в полном составе самораспустился и передал свои здания факультету богословия и водного поло, который на них уже давно зарился.
Всё это, конечно, здорово, но теперь уже никто не узнает, откуда, например, явились Гребулоны и чего они хотели. Жаль, потому что если бы кто-нибудь знал о них хоть что-то, страшную катастрофу можно было бы, наверное, предотвратить или, по крайней мере, сделать так, чтобы она прошла как-то иначе.

Щёлк, ж-ж-ж.
Гигантский серый  разведывательный звездолет Гребулонов почти бесшумно двигался сквозь чёрную пустоту. Он нёсся с невероятной, захватывающей дух скоростью, но, появившись на фоне миллиардов далёких звёзд, казался замершим на месте – крошечная песчинка, застывшая на фоне бесконечности бриллиантовой  ночи. На борту звездолета все было так, как последние тысячелетия: темно и тихо.
Щёлк, ж-ж-ж.
Ну, по крайней мере, почти всё.
Щёлк, щёлк, ж-ж-ж.
Щёлк, ж-ж-ж. Щёлк, ж-ж-ж. Щёлк, ж-ж-ж.
Щёлк, щёлк, щёлк, ж-ж-ж.
Отслеживающая программа низшего уровня разбудила в глубине полусонного кибермозга контрольную программу более высокого уровня и доложила, что на каждый «щёлк» получает в ответ «ж-ж-ж». Контрольная программы высшего уровня спросила, а что она хотела получать в ответ, и программа низшего уровня ответила, что точно вспомнить не может, но вроде бы это должен был быть далёкий вздох облегчения. Разве не так?  А тут непонятное жужжание. На каждый «щёлк» только «ж-ж-ж», и всё.
Контрольная программа высшего уровня задумалась и решила, что новость ей не нравится. Она спросила отслеживающую программу низшего уровня, что именно она отслеживала. Отслеживающая программа низшего уровня ответила, что и этого она тоже не может вспомнить. Что-то примерно раз в десять лет должно было щёлкать и вздыхать. Обычно щёлкало и вздыхало без проблем.
Контрольная программа высшего уровня решила проконсультироваться со своим справочным блоком, чтобы выяснить, что должна была отслеживать программа низшего уровня.
Справочного блока она не нашла.
Странно.
Она попробовала ещё раз. Ничего, кроме сообщения об ошибке. Программа попыталась отыскать это сообщение в справочном блоке возможных неполадок, но не обнаружила и его. Для повторения всех операций потребовалась пара наносекунд. Затем она подключила контрольную  программу сектора кибермозга. Он тут же столкнулся с проблемой и обратился к своему анализатору неисправностей, который столкнулся с проблемой тоже. В течение нескольких миллионных долей секунды виртуальные каналы, часть которых дремала годы, а часть уже и века, были мгновенно приведены в действие по всему звездолету. Что-то где-то пошло жутко наперекосяк, но ни одна из отслеживающих программ не могла обнаружить неполадку. На всех уровнях пропали жизненно важные инструкции. И инструкции на случай пропажи этих инструкций тоже пропали.
Маленькие блоки программного обеспечения – агенты – сновали по логическим цепям, группируясь, консультируясь друг с другом  и перегруппировываясь. Они быстро установили, что память звездолета, весь канал к её главному операционному блоку разлетелись в клочья. Ни один запрос не смог определить, что случилось. Казалось, был разрушен сам операционный блок.
Это сильно упростило задачу. Заменить бы его,  да и всё. Тем более на борту имелся запасной, точно такой же как и рабочий. Старый и новый операционные блоки надо было перемонтировать, потому что из соображений безопасности между ними не было никакой связи. Подключенный запасной блок мог бы сам во всех деталях проследить за восстановлением всей системы, и всё снова стало бы хорошо.
Роботы получили приказ доставить новый операционный блок из надёжно защищенного отсека, который они охраняли, в логическую камеру звездолета для монтажа. Начался длительный обмен условными кодами и протоколами. Роботы запрашивали агентов насчёт достоверности инструкций. Наконец, они убедились, что распоряжения были отданы правильно, распаковали запасной оперативный блок, вытащили его из отсека, после чего вывалились из звездолета и улетели в чёрную пустоту.
Это был первый ключ к разгадке причин неполадки. Дальнейшее расследование быстро установило, что произошло. В обшивке звездолета метеорит пробил огромную дыру. Звездолёт не обнаружил этого раньше, потому что злосчастный космический камень попал точно в ту часть, где находилась оперативная аппаратура, которая и была предназначена для того, чтобы определить, что в звездолёт угодил метеорит.
Первым делом нужно было залатать дыру. Но это оказалось невозможным, потому что датчики звездолёта эту дыру обнаружить не могли, а отслеживающие программы, которые должны были сообщить о неправильной работе датчиков, сами работали неправильно и продолжали твердить, будто датчики были в полном порядке. Звездолет смог сделать вывод о существовании дыры только из того факта, что роботы провались в пустоту и утащили за собой запасной оперативный блок, который следовало подключить, чтобы эту дыру обнаружить. Он попытался задуматься, но неудачно, и вырубился. Конечно, сам звездолет не понял, что вырубился по той простой причине, что действительно вырубился, но он удивился тому, как внезапно подпрыгнули звёзды. После их третьего прыжка он, наконец, сообразил, что, похоже, в самом деле вырубился, и что настало время для принятия серьезных решений.
Звездолёт успокоился.
Потом он понял, что так и не принял серьёзных решений и запаниковал. Он опять ненадолго вырубился, а когда очнулся, то запечатал все переборки, где, по его мнению, должны была находиться дыра. До места назначения пока добраться не удалось, с трудом соображал звездолет, и поскольку у него не было ни малейшего понятия, где это место находилось, и как туда добраться, то не имело никакого смыла и продолжать. Звездолёт проконсультировался с теми крошечными клочками инструкций, которые  ему удалось восстановит из остатков главного операционного блока.
«Ваша!!!!! !!!!! !!!!! летняя миссия !!!!! !!!!! !!!!!, !!!!!, !!!!! !!!!! !!!!! !!!!! посадку  !!!!! !!!!! !!!!! безопасное расстояние !!!!! !!!!! наблюдать за. !!!!! !!!!! !!!!!...»
Всё остальное было уж совсем каким-то мусором.
Перед тем, как вырубиться навсегда, звездолёт должен был передать эти инструкции, какими бы они ни были, своим более примитивным вспомогательным системам.
И ещё он должен был разбудить весь свой экипаж.
Но была еще одна серьёзная проблема.  Пока экипаж находился в состоянии анабиоза, их мозги, память, сознание и понимание того, что они должны сделать, были переведены в главный операционный блок для безопасного хранения. Члены команды понятия не имели, кто они и что здесь делали.
Ну да ладно.
Перед тем как вырубиться последний раз, звездолёт заметил, что его двигатели тоже начали сдавать. Вместе с выведенными из анабиоза и довольно растерянными членами экипажа он продолжил полёт под контролем вспомогательных автоматических систем, которые просто искали, куда бы приземлиться, и просматривали по пути все, что можно было просмотреть. Что касается поиска места посадки,  сработали они не очень здорово. Обнаруженная ими планета оказалась невероятно холодной, пустынной и такой безнадёжно  далёкой от солнца, которое должно было её согревать, что потребовалась бы вся энергия находящихся на борту звездолёта экологических форматоров и  систем жизнеобеспечения, чтобы сделать планету или хотя бы часть её пригодной для жизни. Рядом были планеты поудобнее, но киберштурман, видимо, завис в скрытом режиме и выбрал самую дальнюю и скромную. Более того, отменить его решение не мог никто, кроме старшего штурмана, но поскольку все члены экипажа потеряли память, кто этот штурман, никто и понятия не имел. Хотя даже если бы и удалось установить его личность, как бы он смог вмешаться в действия киберштурмана?
Ну, а что касалось того, чтобы найти, за чем можно было бы понаблюдать, они напали на золотое дно.

2.

Одной из самых удивительных особенностей жизни является то, в каких местах она готова существовать. Везде, где хоть за что-то можно зацепиться, будь то ядовитые моря Сантрагинуса-5, в которых рыбе, похоже, наплевать, какой частью тела вперед плавать, или огненные бури Фрастры, где, говорят, жизнь начинается при сорока тысячах градусов, или просто зарывание в нижнюю часть кишечника крысы ради чисто адского удовольствия - жизнь всегда найдёт себе хоть клочок пространства. Она сохраняется даже в Нью-Йорке, хотя трудно объяснить почему. Зимой здесь температура падет ниже установленного законом уровня. Вернее, падала бы, если бы кому-нибудь пришло в голову этот уровень установить. Последний раз когда кто-то решил составить список ста характерных черт жителей  Нью-Йорка, его здравый смысл иссяк на номере семьдесят девять.
Летом в городе стоит страшная жара. Одно дело быть формой жизни, расцветающей в тепле и находящей, как обитатели Фрастры, интервал температур между сорока тысячами и сорока тысячами четырьмя градусами  вполне приемлемым, и совсем другое – быть неким биологическим видом, кутающимся в шкуры других биологических видов, когда их планета проходит одну точку орбиты, а в другой точке орбиты обнаруживающим, что его кожа покрылась пузырями от солнечных ожогов.
Весна явно переоценивается. Многие жители Нью-Йорка станут громко вопить о прелестях этого времени года, но если бы они на самом деле имели о них хоть какое-то представление, то обнаружили бы по меньшей мере пять тысяч девятьсот восемьдесят три места, где наслаждаться ими гораздо приятнее, чем в Нью-Йорке, причём на той же широте.
Но хуже всего осень. В городе всего несколько вещей, которые хуже осени. Некоторые организмы, живущие в нижней части кишечника крысы, с этим не согласятся, но большинство организмов, живущих в нижней части кишечника крысы, в любом случае старается высказать противоречие , поэтому их мнением можно и нужно пренебречь.  Осенью в Нью-Йорке воздух пахнет так, будто кто-то  неподалёку жарит козлятину. Если очень хочется подышать, то лучше всего открыть окно и засунуть голову в дом.
Триша Макмиллан любила Нью-Йорк. Она продолжала повторять это себе снова и снова. Верхний Вест-Сайд. Ага! Мидтаун. Эй, здесь крупная распродажа! Сохо. Ист-Вилладж. Шмотки. Книги. Суши. Итальянская жратва. Гастрономы.
Кино. Триша только что посмотрела новый фильм Вуди Аллена об ужасах жизни неврастеника в Нью-Йорке. Режиссер уже снял пару фильмов на эту тему, и Триша подумала, уж не собирался ли он куда-нибудь переехать, хотя по слухам ему эта идея была совсем не по душе.
Триша Макмиллан любила Нью-Йорк, потому что любовь к этому городу позволяла  продвигаться по службе. Это было хорошее продвижение в смысле прибарахлиться, неплохое продвижение в смысле жратвы, не очень хорошее продвижение в смысле поездок на такси и не очень хорошее продвижение в смысле качества тротуаров. Но определенно, карьерное продвижение относилось к числу самых высоких и самых лучших.
Триша была телеведущей, а в Нью-Йорке, как известно,  гнездились все крупнейшие телекомпании. До сих пор она работала исключительно в Британии: местные новости, потом новости к завтраку и, наконец, первый выпуск вечерних новостей. Если не бояться нарушить нормы языка, её можно было бы назвать «стремительно восходящей телеведущей», но… Да какая разница? Это же телевидение! Триша была восходящей телеведущей. У неё было все необходимое: роскошные волосы, глубокое понимание в выборе губной помады, ум, чтобы понять мир, и крошечная тайная мертвенность, которая означала, что ей на все наплевать. У каждого в жизни есть свой счастливый случай. И если ты упускаешь тот, который для тебя больше всего важен, все остальное в жизни становится до жути простым.
Триша упустила свой счастливый случай только однажды. Сейчас она уже не так сильно дрожала, как раньше, когда думала об этом. Она предположила, что эта часть ее души умерла.
В NBS требовался новый ведущий. Мо Минетти решила рожать и ушла из утреннего шоу «США по утрам». Ей предложили умопомрачительные деньги если она родит в прямом эфире, но она неожиданно отказалась, сославшись на соображения интимного  характера и вкус. Целая команда юристов NBS проанализировала контракт телеведущей, пытаясь убедиться в законности таких оснований, но, в конце концов, с неохотой вынуждена была её отпустить. Для них это стало особенной неприятностью, потому что обычно «неохотно отпустить человека» было выражением, которое перекладывало ответственность на них самих
Прошел слушок, что может быть – только «может быть» -  будет спрос на британское произношение. Волосы, оттенок кожи и виниры должны были соответствовать американским стандартам, но там хватало и британского произношения. С ним благодарили своих мамочек за «Оскары», пели на Бродвее, и даже необычно большие аудитории настраивались на британское произношение в Театре мировых шедевров. Дэвид Летттерман и Джей Лено отпускали шуточки с британским произношением. Никто острот не понимал, но на произношение реагировали, так что, может быть, время пришло. Только «может быть».  Британское произношение на  шоу «США по утрам». Здорово, чёрт возьми!
Вот почему Триша находилась в Нью-Йорке. Вот почему любившие этот город продвигались по карьерной лестнице.
Конечно, про эту причину она никому не сказала. Телекомпания Великобритании, в которой работала Триша, вряд ли стала бы оплачивать своей сотруднице билет и счет в отеле за её попытку устроиться на работу на Манхэтттене. Так как Триша охотилась примерно за десятикратным увеличением зарплаты, руководство могло решить, что она в состоянии раскошелиться ради достижения своей цели сама, но Триша отыскала историю для съемки, нашла благовидный предлог, умолчала о том, зачем едет, и они выложили деньги. Место в бизнес-классе, конечно, но Тришу уже многие узнавали, и ей достаточно было улыбнуться, чтобы её пересадили в первый класс. Ещё несколько улыбок обеспечили ей прекрасный номер в «Брентвуде», и вот она там размышляет, что делать дальше.
Одно дело - слухи на улице, другое - установление контакта. У Триши была пара имён, пара телефонных номеров, но ответы на звонки оказались весьма расплывчатыми, и она вернулась к той же позиции, с которой начинала. Свою настоящую работу Триша делала утром, а воображаемая, желанная была лишь дрожащим мерцанием на недосягаемом горизонте.
Дерьмо.
Около кинотеатра Триша села в таки и поехала к себе в «Брентвуд». Таксист не мог припарковаться у тротуара, потому что все пространство занимал огромный длинный лимузин, и Трише пришлось протискиваться мимо него. Сначала ее окутал зловонный, пахнувший жареной козлятиной воздух улицы, а потом благословенная прохлада холла отеля. Тонкий хлопок платья прилип к её телу, словно налёт сажи. Волосы выглядели так, будто она купила на ярмарке дешёвый парик. У стойки Триша справилась насчет писем, мрачно ожидая отрицательного ответа, но на её имя пришел один конверт.
О…
Отлично.
Сработало. Триша специально ходила в  кино, что бы по дороге позвонить по телефону. Сидеть в номере отеля и ждать было невыносимо.
Триша задумалась. Открыть конверт прямо сейчас? Одежда вызывала зуд во всём теле. Очень хотелось сбросить ее и растянуться на кровати. Триша установила переключатель температуры на кондиционере на самую низкую отметку. Больше всего на свете ей сейчас хотелось ощутить  мурашки. Горячий душ, потом холодный, нежное полотенце, кровать. Высохнуть стоит уже при охладившемся воздухе и, наконец, чтение письма. Может, мурашки появятся? Хотя может появиться все что угодно. Нет. Больше всего на свете Триша хотела получить работу на американском телевидении с зарплатой раз в десять больше нынешней. Больше всего на свете. На свете! Это стало главным вопросом жизни.
Она села в холле в кресло под кентийской пальмой и вскрыла маленький конверт.
«Позвоните, пожалуйста, - было написано на листке. – Расстроена». И номер телефона. Гейл Эндрюс.
Гейл Эндрюс.
Триша не ожидала увидеть это имя. Это застало её врасплох.  Она узнала его, но не смогла понять, почему. Секретарь Энди Мартина? Ассистентка Хиллари Басси? Мартин и Басси были в NBS главными из тех, с кем Триша установила контакт или, по крайней мере, пыталась установить. А что  значит «расстроена»?
«Расстроена»?
Триша была совсем сбита с толку. Может, это Вуди Аллен хотел выйти на неё под вымышленным именем? Номер кода округа – двести двенадцать. Значит, кто-то в Нью-Йорке. Кто-то, кто был расстроен. Район поиска здорово сузился, правда? Кто же всё-таки «расстроена»?
Триша вернулась к портье и сказала:
- У меня небольшая проблема с запиской, которую вы мне передали. Кто-то, кого я не знаю, пытался позвонить мне и сообщить, что она расстроена.
Портье хмуро уставился на листок.
- Вы знаете этого человека? – спросил он.
- Нет.
- Гм. Похоже, она из-за чего-то расстроена.
- Да, - согласилась Триша.
- Кажется, здесь есть имя, - заметил портье. – Гейл Эндрюс. Вы знаете кого-нибудь с таким именем?
- Нет, - ответила Триша.
- И никаких предположений, из-за чего она может быть расстроена?
- Нет.
- Вы звонили? Здесь указан номер телефона.
- Нет, - ответила Триша. - Вы просто передали мне записку, а я просто хочу перед тем, как позвонить, собрать немного информации. Можно поговорить с человеком, который отвечал на звонок?
- М-м…, - промычал портье, внимательно разглядывая листок. – Не думаю, чтобы у нас проживал кто-то по имени Гейл Эндрюс.
- Нет, я понимаю, - пробормотала Триша. – Я просто…
- Гейл Эндрюс – это я.
Голос раздался за спиной Триши, и она обернулась.
- Простите?
- Я Гейл Эндрюс. Сегодня утром вы брали у меня интервью.
- О, Господи! Да, да, - сказала Триша в небольшом смятении.
- Я оставила вам записку два часа назад, но не получила ответа и пришла сама. Не хотела с вами разминуться.
- О, нет, конечно, – пробормотала Триша, стараясь собраться с мыслями.
- Я об этом не знал, - сказал портье, который сроду не собирался с мыслями. – Так вы хотите, чтобы я позвонил по этому номеру за вас?
- Нет, все в порядке, спасибо, - ответила Триша. – Я уже разобралась.
- Хотите, позвоню в этот номер, если это вам поможет? - предложил портье, опять уставившись на конверт.
- Нет, совсем не обязательно. Спасибо, - сказала Триша. – Это мой номер. Записка адресована мне. Думаю, мы с этим разобрались.
- Тогда хорошего вам дня. Развлекайтесь, - сказал портье.
Триша не особенно желала развлекаться. Она была занята. И еще очень не хотела разговаривать с Гейл Эндрюс. Когда дело касалось христианского общения с людьми, у неё возникало сильное желание сбежать. Её коллеги называли людей, у которых она брала интервью, христианскими душами и часто крестились, видя, как очередной гость с невинным видом заходил в студию и встречался с Тришей, особенно когда та тепло улыбалась и демонстрировала свои ослепительные зубы.
Сейчас она повернулась и холодно улыбнулась, не зная, что же ей делать.
 Гейл Эндрюс была ухоженной женщиной лет сорока пяти. Ее одежда не выходила за рамки, определяемые дорогим хорошим вкусом, но, безусловно, находилась в наиболее свободной части этих границ. Она была астрологом, известным и, если верить слухам, влиятельным, якобы повлиявшим на ряд решений, принятых последним президентом Хадсоном, в том числе на все, начиная с того, какой вкус сливочного крема следует употреблять в тот или иной день недели, и заканчивая тем, бомбить или не бомбить Дамаск..
В интервью Триша изрядно её потрепала. Не по вопросу о том, правдивыми или нет были рассказы о президенте. Это уже старая история . Тогда мисс Эндрюс категорически отрицала, что консультировала президента Хадсона по каким-либо вопросам, кроме  личных, духовных и диетических, к которым, очевидно, не относится бомбардировка Дамаска. («Ничего личного,  только Дамаск!» - орали в своё время бульварные газетёнки).
Нет, это был изящный тематический ракурс, под которым Триша разгромила всю астрологию в целом. Мисс Эндрюс оказалась к этому не готова. Со своей стороны, Триша не была готова к матчу-реваншу в вестибюле отеля.
Что же теперь делать?
- Если вы пока заняты, я могу подождать вас в баре, - предложила Гейл Эндрюс. – Но мне очень нужно поговорить с вами. Сегодня вечером я уезжаю.
Казалось, она была скорее слегка чем-то обеспокоена, чем обижена или раздражена.         
- Хорошо, - согласилась Триша. – Дайте мне десять минут.
Она поднялась в свой номер. Кроме всего прочего, Триша настолько мало верила в способности парня на стойке регистрации справиться с таким сложным делом, как передача сообщения, что хотела быть вдвойне уверена в том, что под дверью не лежит записка. Это уже не первый случай, когда сообщения на стойке и сообщения под дверью полностью противоречили друг другу.
Сейчас под дверью ничего не было.
Хотя на телефонном аппарате горел огонек.
Триша нажала на кнопку и связалась коммутатором отеля.
- Вам звонил Гэри Андресс, - сообщил оператор.
- Да? – удивилась Триша.
Имя  незнакомое.
- И что он просил передать?
- Не хиппи, - ответил оператор.
- Что, что?
- Хиппи. Так было сказано. Парень говорит, что он не хиппи. Думаю, он хотел, чтобы вы это знали.  Дать номер его телефона?
Когда оператор начал диктовать, Триша вдруг поняла: это сообщение было  искаженным вариантом того, которое она уже сегодня получила. («not hippi» – не хиппи. «Not happy» – расстроена).
- Хорошо. Есть для меня ещё что-нибудь?
- Какой ваш номер?
Триша не могла понять, почему оператор спросил её номер только сейчас, но все равно ответила.
- Имя?
- Макмиллан. Триша Макмиллан.
- Не мистер Макманус?
- Нет.
- Тогда для вас больше ничего нет.
Щелк.
Триша вздохнула и опять связалась с оператором. Ей снова пришлось назвать свое имя и номер. Оператор не подал ни малейшего вида, что они меньше десяти секунд назад уже разговаривали.
- Я собираюсь в бар, - объяснила Триша. – В бар. Если мне позвонят, сообщите мне, пожалуйста
- Имя?
Собеседники повторили данную процедуру еще пару раз, пока Триша не убедилась, что все выяснено насколько это вообще возможно. Она приняла душ, надела свежую одежду, со скоростью профессионала восстановила макияж, со вздохом взглянула на кровать и вышла из номера. Ей очень хотелось ускользнуть и где-нибудь спрятаться.
Нет. Нельзя.
Ожидая лифт, Триша взглянула на себя в зеркало. Она выглядела крутой и властной, и если она могла обмануть себя, то могла обмануть и любого. Триша собиралась быть с Гейл Эндрюс пожестче. Ладно, она обошлась с ней сурово во время интервью. Простите, но таковы правила игры, в которой все мы участвуем. Мисс Эндрюс согласилась дать интервью потому что выпустила новую книгу, а телевидение очень способствовало росту популярности. Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Нет, про сыр оставим.
А случилось вот что.
На прошлой неделе астрономы заявили, что, наконец, открыли десятую планету, находящуюся за орбитой Плутона. Наблюдая аномалии в движениях других планет, они искали её много лет и теперь были очень рады, а все были очень рады за них и так далее. Новое небесное тело назвали Персефоной, но очень скоро переименовали в Руперта в честь попугая одного из астрономов – к этому прилагалась  нудная, но душевная история – и, в общем, все было замечательно и мило.
Триша по разным причинам следила за этой историей с большим интересом.
Затем во время поисков убедительных доводов в пользу поездки в Нью-Йорк за счет её телекомпании она случайно наткнулась на пресс-релиз о Гейл Эндрюс и её новой книге « Вы и ваши планеты».
Имя автора не было широко известно, но при упоминании о президенте Хадсоне, взбитых кремах и ампутации Дамаска (Мир отошёл от хирургических терминов. Официально применялось понятие «Домаскокотомия», означавшее удаление Дамаска), всем сразу становилось понятно, о ком идет речь.
Триша увидела в перспективе сюжет и быстро продала идею своему продюсеру.
Конечно, представление о том, что огромные куски породы, вращающиеся в космосе, знают о вашей судьбе что-то такое, чего не знаете вы, должно было быть несколько подпорчено тем фактом, что там вдруг появился новый булыжник, о котором раньше никто не знал.
Это должно было нарушить ряд расчетов, не так ли?
Как теперь быть с гороскопами, движением планет и прочим? Все мы знали (очевидно), что происходило, когда Нептун находился в созвездие Девы, но что же случалось при восходе Руперта? Значит, нужно перекраивать всю астрологию? Может, сейчас самое время признать, что все это было полной ерундой, и заняться свиноводством, принципы которого имеют под собой хоть какую-то рациональную основу? Если бы мы узнали о Руперте года три назад, возможно, президент Хадсон стал бы есть ежевичный крем по четвергам, а не по пятницам? И Дамаск еще стоял бы? И так далее.
 Гейл Эндрюс восприняла все это с завидным спокойствием. Только начав оправляться от яростных атак, она тут же совершила серьёзную ошибку, попытавшись запутать Тришу, плавно перейдя на разговор о дневных дугах, прямых восхождениях и некоторых других заумных разделах трехмерной тригонометрии.
К своему ужасу мисс Эндрюс обнаружила, что все, что она обрушила на Тришу, бумерангом возвращалось к ней с такой силой, с которой ей было не справиться. Никто не предупредил Гейл, что роль телевизионной куколки была для Триши в жизни второй. За губной помадой «Шанель», диким вырезом платья и хрустально-голубыми контактными линзами скрывался трезвый ум, позволивший ей в ранние и уже почти забытые времена получить диплом математика и докторскую степень в области астрофизики.

***

Заходя в лифт, слегка озабоченная Триша вспомнила, что оставила в номере свою сумочку и подумала, стоило ли за ней возвращаться. Нет. Там она была в полной безопасности. К тому же Трише сейчас ничего из неё нужно не было. Она позволила дверям лифта закрыться за её спиной. Глубоко вздохнув, Триша подумала, что если жизнь чему-то  научила её, так это вот чему: никогда не возвращайся за своей сумочкой. Пока лифт спускался вниз, Триша с серьёзным видом рассматривала его потолок. Тот, кто не был знаком с Тришей Макмиллан, сказал бы что именно так люди смотрят вверх когда пытаются сдержать слёзы. Но она, должно быть, просто разглядывала крошечную видеокамеру, вмонтированную в угол кабины лифта из соображений безопасности.

***

Через минуту Триша довольно быстро вышла из лифта и направилась к стойке администратора.
 - Сейчас я все напишу, - сказала она, - потому что не хочу, чтобы что-то пошло не так.
Триша написала на листке бумаги крупными буквами своё имя, номер, два слова «в баре» и отдала записку администратору, который уставился в текст.
- Это на случай, если для меня будет сообщение, хорошо?
Администратор продолжал рассматривать листок бумаги.
- Вы хотите, чтобы я посмотрел, в номере ли она сейчас или нет? – спросил он.

***

Через три минуты Триша плюхнулась на барный стул рядом с Гейл Эндрюс, которая сидела перед бокалом белого вина.
- Вы показались мне человеком, который предпочитает посидеть за барной стойкой, а не за скромным столиком, - сказала Гейл.
Это была правда, и Триша немного этому удивилась.
- Водка? – спросила Гейл.
- Да, - ответила Триша с подозрением. Она удержалась от вопроса «откуда вы знаете?», но мисс Эндрюс все равно с улыбкой объяснила:
- Я поинтересовалась у бармена.
Бармен уже п приготовил рюмку водки и эффектно толкнул её по полированному красному дереву стойки.
- Благодарю, - сказала Триша, резко встряхнув рюмку.
Она не знала, как отнестись ко всем этим неожиданным любезностям, и решила на уловку не попадаться. Люди в Нью-Йорке не проявляют дружелюбия друг к другу без причин.
- Мисс Эндрюс, - сказала Триша, - простите, что  я вас расстроила. Я понимаю, вы, вероятно, считаете, что я была  немного резка с вами сегодня утром. Но все-таки астрология – всего лишь популярное развлечение, и это прекрасно. Это часть шоубизнеса. Вы в этой части отлично работаете, и я желаю вам удачи. Это весело. Но астрология не наука, и не стоит принимать ее за науку. Думаю, нам вместе удалось успешно продемонстрировать это сегодня утром и одновременно развлечь публику. Умением создавать развлечения мы с вами и зарабатываем на жизнь.. Извините, если у вас с этим возникли проблемы.
- Я совершенно не расстроена, - сказала Гейл.
- О, - озадаченно произнесла Триша, - В вашей записке было написано, что вы расстроены.
- Нет, - сказал мисс Эндрюс. -  Я написала, что мне показалось, что расстроены вы. И   я хотела понять, почему.
Тришу словно кто-то хлопнул по затылку. Она моргнула и тихо спросила:
- Что?
- Судя по звездам. Во время нашего обсуждения вы выглядели очень сердитой и расстроенной из-за чего-то, связанного со звездами и планетами, и это меня тревожит. Вот почему я пришла узнать, все ли с вами в порядке.
 Тришу уставилась на Гейл.
- Мисс Эндрюс… -- начала она и вдруг осознала, что то, как она это сказала, прозвучало именно сердито и недовольно и скорее подорвало тот протест, который она пыталась выразить.
- Пожалуйста, зовите меня просто Гейл.
Триша выглядела совершенно сбитой с толку.
- Я знаю… астрология не наука, - сказала мисс Эндрюс. – Конечно, нет. Это лишь набор правил, как в шахматах, в теннисе или… как там называется ваша странная английская игра?
- А? Крикет? Или самоуничижение?
- Парламентская демократия. Правила появились произвольно. Они сами по себе не имеют никакого смысла. Но когда вы начинаете их применять, происходят всевозможные процессы, и вы узнаете о людях всевозможные вещи. В астрологии правила касаются звезд и планет, но они могли бы касаться уток и селезней, если бы это имело значение. Это просто способ осмысления проблемы, позволяющий определить ее форму. Чем больше правил, чем они мельче и произвольнее, тем лучше. Это все равно что бросить щепотку перемолотого графита на чистый лист бумаги, чтобы выявить его скрытые углубления. Можно увидеть слова, написанные на листе, лежавшем сверху, а теперь убранном и спрятанном. Графит не важен. Это только средство для выявления углублений в бумаге.  Как видите, астрология не имеет ничего общего с астрономией. Она просто связана с тем, что люди думают о людях.
Поэтому  когда сегодня утром вы так, ну не знаю… эмоционально что ли сосредоточились на звёздах и планетах, я начала думать: «Её раздражает не астрология. Она зла и несчастна именно из-за звёзд и планет. Обычно люди становятся такими злыми и несчастными, что-то потеряв». Вот какой вывод я сделала, но больше ничего не смогла понять. Поэтому пришла сюда убедиться, что с вами все в порядке.
Триша была ошеломлена. Одна часть её мозга уже начала выдумывать всякую всячину. Она была занята построением всевозможных опровержений, связанных с нелепостью газетных гороскопов, и со статистикой о трюках, которые они устраивают с читателями. Но постепенно эта часть мозга затихла потому что поняла, что остальной мозг её не слушает.  Триша была совершенно ошеломлена.
Посторонний человек сейчас сказал ей то, что она держала в строжайшем секрете семнадцать лет.
Триша посмотрела на Гейл.
- Я…
Она вдруг умолкла.
Крошечная видеокамера под потолком повернулась вслед за её движением. Это смутило Тришу окончательно. Большинство людей ничего бы и не заметило. Систему безопасности спроектировали так, чтобы она никому не бросалась в глаза. Клиентам не нужно было знать, что теперь администрация даже такого дорогого и элегантного отеля в Нью-Йорке не может быть уверена в том, что клиенты вдруг не достанут пистолет или не появятся в баре без галстука. Но скрытой за бутылками водки видеокамере не удалось обмануть давно выработанный инстинкт телеведущей, которая должна была четко знать, когда на неё будет нацелен объектив.
- Что-то не так? – спросила Гейл.
- Нет, я… должна сказать, вы меня удивили, - ответила Триша, решив не обращать на камеру внимания. Это воображение играет с ней дурацкие шутки, потому что она сегодня слишком много думала о телевидении. Такое случалось уже не в первый раз. Следящая за безопасностью движения на улице камера, как была уверена Триша, поворачивалась вслед за ней, когда она шла мимо. Камера наблюдения в магазине в Блумингдейл, похоже, специально следила за тем, как она примеряет шляпки. Триша явно рехнулась. Ей даже показалось, будто какая-то птица в Центральном парке смотрит на нее подозрительно пристально.
Триша решила выбросить всю эту чепуху из головы и глотнуть водки. Кто-то обходил бар, спрашивая людей, нет ли среди них мистера Макмануса.
- Хорошо, – резко произнесла Триша. – Не знаю, как вы это вычислили, но…
- Я не вычислила, как вы выразились, а просто слушала то, о чём вы говорили.
- То, что я потеряла… Я думаю, это целую жизнь.
- Со многими такое случается. Каждый день, каждую минуту. Любое наше решение, любой наш вздох открывает одни двери и закрывает другие. Большинства из них мы не замечаем, на некоторые обращаем внимание. Вы, кажется, одну заметили.
- О, да, я заметила, - подтвердила Триша. – Ладно. Дело вот в чём. Все очень просто. Много лет назад на вечеринке я встретила парня. Он сказал, что прилетел с другой планеты и предложил мне отправиться туда вместе с ним. Я согласилась. Такая уж была вечеринка. Я попросила его подождать, пока я захвачу свою сумочку, и потом с радостью полечу с ним на его планету. Он сказал, что сумочка мне не понадобится. Я ответила, что он, наверное, прибыл с очень далекой планеты, иначе он бы знал – женщине всегда необходимо взять с собой хотя бы маленькую сумочку. Мой новый знакомый стал слегка проявлять нетерпение, но я не собиралась совсем уж сдаваться только потому, что он сказал, что прилетел с другой планеты. Я поднялась наверх.  На то, чтобы найти сумочку потребовалось некоторое время, а потом ещё и туалет был занят. В общем, потом когда я спустилась обратно, парень исчез.
Триша замолчала.
- И? – спросила Гейл.
- Дверь в сад была открыта. Я вышла из дома и увидела какие-то огоньки, что-то вроде мерцания. Я подоспела как раз вовремя, чтобы увидеть, как огоньки взмыли в небо, пронзили облака и исчезли. Вот и все. Конец истории. Конец одной жизни и начало другой. Но едва ли хотя бы мгновение этой жизни проходит, чтобы я не задумывалась о другой Трише. Обо мне, которая не вернулась за своей сумочкой. Мне кажется, что она где-то там, а я хожу в ее тени.
Теперь по бару бродил служащий отеля и разыскивал мистера Миллера. Никто не отзывался.
- Вы в самом деле думаете, что это… существо прилетело с другой планеты? – спросила Гейл.
- О, конечно. Там был звездолет. И еще у парня были две головы.
- Две? И никто не заметил?
- Это была костюмированная вечеринка.
- Понятно…
- И  конечно, на одну из голов он напялил птичью клетку.  А клетку накрыл тканью и делал вид, что у него там попугай. Он стучал по проволочным прутьям, и из клетки раздавалось «Попка дурак», щебетание и все такое прочее. Потом он снял на мгновение с клетки ткань и с рёвом захохотал. Там оказалась вторая голова, хохотавшая вместе с первой. Волнительный получился момент, скажу я вам.
- Думаю, дорогая, вы поступили правильно, не так ли? – спросила Гейл.
- Нет, ответила Триша. – Нет, не знаю. К тому же я не могла продолжать заниматься тем, чем занималась. Понимаете, я была астрофизиком. Этой наукой невозможно заниматься после встречи с инопланетным существом, у которого была вторая голова, изображавшая попугая. Просто  невозможно. По крайней мере, для меня невозможно.
- Я понимаю, что это было бы трудно. И, вероятно, поэтому вы склонны быть немного строгой к другим людям, которые говорят то, что кажется полной чушью.
- Да, - согласилась Триша. – Видимо, вы правы. Извините.
- Все в порядке.
- Кстати, вы первый человек, которому я рассказала эту историю.
- Понимаю. Вы замужем?
- Ну… нет. В наше время трудно в этом признаваться, верно? Но вы задали правильный вопрос, потому что это, видимо, и была причина. Я несколько раз собиралась выйти замуж, в основном, чтобы родить ребёнка. Но каждый кандидат в мужья заканчивал вопросом, почему я постоянно смотрю ему через плечо. Что тут скажешь? В какой-то момент я даже подумала, что могу просто пойти в банк спермы и попытать счастья. Родить чьего-нибудь ребенка наобум.
- Но вы ведь не можете всерьёз это сделать, правда?
Триша усмехнулась.
- Вероятно, нет. Я так и не смогла пойти туда и все выяснить. Да и не пошла бы никогда. Вот такая история моей жизни. Я никогда не делала ничего настоящего. Наверное, поэтому и работаю на телевидении. Там тоже ничего настоящего.
- Извините, леди, ваше имя Триша Макмиллан?
Триша удивленно обернулась. Перед ней стоял мужчина в шофёрской фуражке.
- Да, - ответила она, мгновенно взяв себя в руки.
- Леди, я вас уже почти час ищу. Портье сказал, что у них никто под таким именем не живет. Тогда я позвонил в офис мистера Мартина, и они сказали, что вы точно остановились здесь. Я спрашиваю снова, они по-прежнему говорят, что никогда не слышали о вас. Тогда я заставляю их посмотреть регистрационную книгу, но они вас найти не могут. В конце концов, я добился от офиса, чтобы мне в машину прислали по факсу вашу фотографию, и пошел искать вас сам.
Он посмотрел на часы.
- Наверное, уже немного поздно, но, может, вы все равно захотите поехать?
Триша снова была ошеломлена.
- Мистер Мартин? Вы имеете в виду Энди Мартина из NBS?
- Верно, леди. Съемка, проба для шоу «США по утрам».
Триша вскочила со стула. Ей было невыносимо даже думать обо всех сообщениях, которые она слышала в баре для мистера Макмануса и мистера Миллера.
- Только нам нужно спешить, - сказал шофёр. – Как я слышал, мистер Мартин считает, что стоит попробовать британское произношение. Его босс категорически против. Это мистер Цвинглер, и я случайно узнал, что он сегодня вечером улетает на побережье, потому что именно я должен отвезти его в аэропорт.
- Хорошо, – сказала Триша. – Я готова. Едем.
- Отлично, леди. Вон тот большой лимузин у подъезда.
Триша повернулась к Гейл.
- Простите.
- Езжайте, езжайте, - ответила мисс Эндрюс. - Удачи вам! Я была очень рада нашей встрече..
Триша потянулась за сумочкой, в которой лежал кошелек.
- Проклятье! – воскликнула она. Сумочка осталась в номере.
- Я заплачу, - успокоила её Гейл. – Мне действительно было интересно вас слушать.
Триша вздохнула.
- Мне на самом деле неловко за сегодняшнее утро и…
- Ни слова больше. Я в полном порядке. Это же только астрология. Совершенно безвредная штука. Это не конец света.
- Спасибо.
Триша импульсивно обняла Гейл.
- Вы все с собой взяли? – спросил шофёр. – Не хотите подняться в номер за сумочкой или за чем-нибудь еще?
- Единственная вещь, которой научила меня жизнь – это никогда не возвращаться за сумочкой, - ответила Триша.


***

Примерно через час Триша сидела в своем номере на одной из двух кроватей. Несколько минут она не двигалась, глядя на свою сумочку, невинно лежавшую на второй кровати. В руке Триши была записка от мисс Эндрюс.
«Не расстраивайтесь. Если захотите поговорить, позвоните. На вашем месте я бы осталась дома завтра вечером. Отдохнула бы немного. Но не обращайте на меня внимания и не волнуйтесь. Это всего лишь астрология. Это не конец света. Гейл».
Шофер оказался абсолютно прав. На самом деле он, похоже, знал о происходящем в NBS больше, чем любой другой человек, с которым Трише приходилось сталкиваться в этой организации.. Мартин был «за», Цвинглер – «против». У нее был единственный шанс доказать, что прав Мартин, и она его упустила.
Ну и хорошо Ладно, ладно, ладно.
Пора домой. Пора позвонить в авиакомпанию и узнать, сможет ли она еще сегодня улететь в Хитроу красным рейсом.
Она потянулась к толстому телефонному справочнику.
Ах да, сначала главное.
Триша положила справочник на место, взяла сумочку и прошла с ней в ванную. Там она положила её на полку и достала маленькую пластмассовую коробочку, в которой лежали контактные линзы. Без них Триша не могла читать ни сценарий, ни бегущую строку телесуфлёра
Вставляя  крошечные силиконовые кружочки себе в глаза, Триша подумала: «Если жизнь действительно чему-то меня научила, так это тому, что есть время не возвращаться за своей сумочкой, а есть время за ней возвращаться».
Осталось только научиться отличать один такой случай от другого.

3.
 
В Путеводителе для путешествующих автостопом по галактике во времена, которые мы в шутку называем «прошлое», очень много внимания было уделено параллельным вселенным. Однако все это мало понятно для тех, кто, как минимум, ниже уровня  Продвинутого Бога. А поскольку теперь точно установлено, что все известные боги появились не за неделю, как они обычно утверждают, а через три миллионных доли секунды после возникновения Вселенной,  эти боги ужасно заняты поисками объяснений, как такое вышло, и поэтому сейчас им некогда давать комментарии по вопросам глубокой физики.
Одно из ободряющих положений в Путеводителе по поводу параллельных вселенных заключается в том, что у вас нет ни малейшего шанса их понять. Следовательно,  вы можете спрашивать «что?» или «а?», даже косить глазами и, если вам хочется, начинать молоть вздор, не боясь выставить себя дураком.
Первое что нужно усвоить относительно параллельных вселенных, как говорит Путеводитель, это то, что они не параллельные. Еще очень важно понять, что они, строго говоря, совсем и не вселенные, но это легче всего осознать позже, после того, как вы поймете, что все, что вы осознавали до этого момента, не соответствует действительности. Причина, по которой они не являются вселенными, заключается в том, что любая вселенная на самом деле не является вещью как таковой, а представляет собой лишь способ взглянуть на то, что технически известно как ВВМ, или Великая Всеобщая Мешанина. Великая Всеобщая Мешанина на самом деле тоже не существует, а является лишь суммой всех различных способов взглянуть на нее, если бы она существовала. Параллельные вселенные не параллельны по той же причине, по которой не параллельно море. Это бессмысленное понятие. Можете как угодно расчленять эту Великую Всеобщую Мешанину, в итоге все равно получится нечто,  что кто-то назовет своим домом.
А теперь, пожалуйста,  можете свободно молоть вздор.

***

Земля, о которой мы сейчас говорим, из-за своей особой ориентации в Великой Всеобщей Мешанине была поражена нейтрино, чего не случилось на других Землях.
Нейтрино – не самая большая частичка, чтобы с ней столкнуться. На самом деле трудно представить что-то еще меньше, с чем можно было бы столкнуться. И не то чтобы столкновение с нейтрино само по себе было каким-то  необычным событием для чего-то размером с Землю. Далеко не так. Необычной была бы наносекунда, в течение которой планета не столкнулась бы с несколькими миллиардами пролетающих нейтрино.
Все, конечно, зависит от того, что понимать под словом «удар», ведь материя практически полностью состоит из ничего.  Вероятность того, что нейтрино действительно столкнется с чем-то во время прохождения в бесконечно пустом пространстве примерно сравнима с вероятностью попадания случайно выпавшего из «Боинга-747» теннисного мячика, скажем, на сэндвич с яйцом.
Так или иначе, но нейтрино куда-то врезалось. Ничего особенно важного в масштабе событий, скажете вы. Но проблема в том, что сказав это, вы будете неправы. Как только что-то действительно случается где-нибудь в такой  дико сложной системе, как вселенная, Кевин знает, где все это закончится. Кевин -  это любой случайный субъект, который ничего ни о чем не знает.
Нейтрино столкнулось с атомом.
Атом был частью молекулы. Молекула была частью нуклеиновой кислоты. Нуклеиновая кислота была частью гена. Ген был частью генетического рецепта выращивания… и так далее. В результате у растения вырос лишний лист. В Эссексе. Или в том месте, которое после долгих препирательств и местных трудностей геологического характера стало Эссексом.
Это растение было клевером. Оно исключительно эффективно разбрасывало себя, точнее свои семена вокруг и быстро стало основным видом клевера в мире. Точная причинно-следственная связь между этим биологическим обстоятельством и несколькими другими менее значительными вариациями, существующими в этом кусочке Великой Всеобщей Мешанины  – такими, как Триша Макмиллан, не улетевшая с Зафодом Библброксом, необычно низкий спрос на ореховое мороженого и тот факт, что Земля, на которой все это происходило, не была уничтожена Вогонами, чтобы освободить место для нового гиперпространственного обхода – в настоящее время находится под номером 4 763 984 132 в списке приоритетных исследовательских проектов, пропавшем вместе с историческим факультетом Университета Максимегалона, и никто из присутствующих на молитвенном собрании у бассейна для игры в водное поло, похоже, не чувствует никакой срочности в решении этой проблемы.

4.

У Триши появилось ощущение, будто весь мир против неё объединился. Она знала, что это совершенно нормальное чувство после ночного перелета на восток, когда у тебя вдруг появляется еще один таинственно угрожающий день, к которому ты ни капельки не готова. И все же…
На газоне перед ее домом виднелись след.  Они не очень заинтересовали Тришу. Следы  могли куда угодно тянуться или прыгать с разбега – ей было на это наплевать. Наступило субботнее утро. Триша только что прилетела домой из Нью-Йорка, усталая, раздраженная, на грани паранойи и с единственным желанием брякнуться в  постель, включить негромко радио и постепенно уснуть под звуки ужасного умничанья Неда Шеррина.
Но Эрик Бартлетт не собирался отпускать ее без проведения совместного осмотра следов. Он был пожилым садовником, приезжавшим по субботам из соседней деревни, чтобы поковыряться в саду Триши палкой. Эрик не верил, что можно вот так просто прилететь из Нью-Йорка рано утром. Это у него в голове не укладывалось. Это было противоестественно. Зато он верил практически во все остальное..
- Наверное, остались от космических пришельцев, - сказал садовник, наклонившись и тыкая палкой в края небольших углублений. – В последние дни я много о них слышал. Думаю, это тони и наследили.
- Правда? – спросила Триша, нетерпеливо посмотрев на часы и решила – десять минут.
Оставаться на ногах можно ещё минут десять. Потом она просто упадет – неважно, в спальне или прямо здесь в саду.
Это если просто стоять. А если еще вежливо кивать и периодически поддакивать, время может сократиться до минут пяти.
- О, да, - сказал Эрик. – Они прилетают сюда, приземляются на твоем газоне, а потом улетают обратно, иногда прихватив с собой ещё твою кошку. У миссис Вильямс с почты пришельцы тоже кошку утащили. Знаете? Ну, рыжую такую! Конечно, они её потом вернули, но в очень странном настроении. Бедняга все утро бродила, а потом спать завалилась. Раньше было наоборот, вот в чем дело. Утром спит, днем бродит. В звездолете  из-за смены часовых поясов у нее повадки изменились.
- Понимаю, - пробормотала Триша.
- Миссис Вильямс говорит, что пришельцы кошку ещё и в полосатую перекрасили. А вот эти следы такие же, как от их посадочных стоек.
- А вам не кажется, что это газонокосилка? – предположила Триша.
- Я бы тоже так подумал, если бы следы были покруглее, а они вон совсем не круглые. И вообще какая-то инопланетная форма.
- Просто вы сами говорили, что газонокосилка  разболталась, и если ее не починить, она может начать делать дырки в газоне.
- Да, говорил, мисс Триша, и остаюсь при своем мнении. Не буду утверждать, что это точно не  газонокосилка. Я просто говорю то, что мне кажется более вероятным, судя про форме дырок. Они летели из-за вон тех деревьев. Видите. И их посадочные стойки…
- Эрик… - терпеливо произнесла Триша.
- Вот что я вам скажу, мисс Триша, - перебил её садовник. – Я, конечно, взгляну на газонокосилку, как и собирался на прошлой неделе, а вы уж выбирайте, что вам больше нравится
- Спасибо, Эрик. - поблагодарила Триша. – А я пойду прилягу. Если решите перекусить, берите на кухне все, что захотите.
- Спасибо, мисс Триша, счастливо вам - сказал Эрик, наклонился и что-то поднял с газона. – Смотрите, клевер-трилистник. Хорошая примета.
Он стал внимательно разглядывать растение, чтобы убедиться, действительно ли перед ним  был клевер-трилистник, а не обыкновенный с четырьмя листиками, один из которых оторвался.
- На вашем месте я бы последил за признаками активности пришельцев в этом районе.
Эрик внимательно осмотрел горизонт.
- Особенно оттуда, в направлении Хенли.
- Спасибо, - снова поблагодарила его Триша. – Я постараюсь.
Наконец, она добралась до кровати и провалилась в сон, полный попугаев и всяких других птиц. Днем Триша проснулась и стала бесцельно бродить по дому, раздумывая, чем бы занять оставшуюся часть времени до вечера, или точнее оставшуюся часть жизни. По меньшей мере, час Триша оставалась в возбужденном состоянии, пытаясь решить, стоит ли поехать в город и скоротать вечерок у Ставро. Это было модное место, где собирались звезды журналистики, и встреча с друзьями могла бы помочь ей вернуться в привычное русло. Наконец, Триша решила поехать. Там было неплохо. Там было забавно. Ей нравился сам Ставро – грек, отец которого был немцем. Весьма необычная комбинация. Пару вечеров назад Триша заходила в «Альфу» - первый клуб, созданный Ставро в Нью-Йорке, которым теперь управлял его брат Карл. Он считал себя немцем, рождённым гречанкой. У Ставро поднялось бы настроение, скажи ему кто-нибудь, что Карл, управляя клубом, наломал много дров, вот Триша пойдет и порадует его. Между Ставро и Карлом Мюллером не было особой любви..
Ладно. Так она и поступит.
Потом Триша еще час ломала голову над тем, что надеть. Наконец, она остановилась на симпатичном черном платье, купленном в Нью-Йорке, затем позвонила подруге, чтобы узнать, кто собирается вечером в клуб, и та сообщила ей, что заведение сегодня не работает, поскольку зал сняли для свадьбы.
Триша подумала, что стараться прожить жизнь какому-то разработанному плану все равно что  пытаться купить ингредиенты для какого-нибудь кулинарного рецепта в супермаркете. Вы берете одну из тележек, которая просто не катится в том направлении, куда её толкают, и, в конце концов, покупаете совсем не то, что было нужно. Что с этим делать? Что делать с рецептом? Триша не знала.
В общем, в тот вечер на газоне перед её домом приземлился инопланетный корабль.

5.

Триша сначала с легким любопытством следила за звездолетом, летевшим  со стороны Хенли, и думала, что это там за огоньки. Живя вовсе не в миллионе миль от аэропорта Хитроу, она часто видела в небе огни. Правда, обычно не так поздно и не так низко. Этим и объяснялось любопытство Триши.
Когда нечто стало подлетать все ближе и ближе, её любопытство переросло в недоумение.
«Гмм», - подумала она. На более глубокую мысль её не хватило. Триша чувствовала себя одурманенной и заторможенной. Сообщения, посылаемые одной частью её мозга другой, не всегда приходили вовремя или в нужном направлении. Она вышла из кухни, где готовила себе кофе и пошла открывать заднюю дверь, которая вела в сад. Триша глубоко вдохнула прохладный воздух, переступила через порог и посмотрела на небо.
 Нечто размером с большой автофургон зависло футах в ста над газоном.
Оно действительно было там. Висело там. Почти бесшумно.
У Триши глубоко внутри что-то шевельнулось.
 Руки медленно опустились вдоль тела. Ручеек убежавшего кофе незаметно подкрался к её ногам. Она едва дышала, пока звездолет медленно дюйм за дюймом, фут за футом снижался. Его прожекторы тихо бегали по земле, словно пробуя ее на ощупь, Они играли над Тришей.
Казалось, нет никакой надежды на то, что ей снова дадут шанс. Неужели он нашел ее? Неужели он вернулся?
Звездолет опускался все ниже и ниже  пока, наконец,  не  коснулся газона. Он отличался от того, который Триша видела улетающим много лет назад, хотя по промелькнувшим тогда в ночном небе огонькам о форме судить было трудно.
Тишина.
Затем: щёлк, ж-ж-ж.
Еще раз щёлк и еще раз ж-ж-ж. Щелк, ж-ж-ж, щелк, ж-ж-ж.
Дверь звездолета бесшумно отошла в сторону и через газон на Тришу упал луч света.
Она ждала, ощущая во всем теле легкое покалывание.
В лучах света появилась фигура, потом ещё одна и еще…
Широко раскрытые глаза, глядя на Тришу, медленно моргнули. Руки плавно поднялись в приветственном жесте.
- Макмиллан? – наконец, произнес  голос, странный, тонкий, с трудом выговаривавший слоги. – Триша Макмиллан? Мисс Триша Макмиллан?
- Да, - почти беззвучно ответила Триша.
- Мы за вами наблюдаем.
- Н-на… наблюдаете? За мной?
- Да.
Неизвестные некоторое время молча глядели на Тришу. Их большие глаза осматривали её с ног до головы.
- В жизни вы выглядите меньше, - сказал один из них.
- Что? – переспросила Триша.
- Да.
- Я… Я не понимаю, - пробормотала Триша. Она, конечно, не ожидала ничего подобного, но даже то, чего она не ожидала, происходило совсем не так, как она ожидала.
- Вы… Вы от… Зафода? – выдохнула, наконец, Триша.
Вопрос, казалось, привел троих гостей в некоторое замешательство. Они посовещались между собой на своем щебечущем языке и снова повернулись к Трише.
- Мы так не думаем. Насколько нам известно, нет, - сообщил один из незнакомцев.
- А где этот Зафод? – поинтересовался другой, глядя в небо.
- Я… я не знаю, - с беспомощным видом ответила Триша.
- Далеко отсюда? В каком направлении? Мы тоже не знаем.
С дрогнувшим сердцем Триша поняла, что пришельцы понятия не имели, о ком она говорила. Или даже о чем. А сама она не представляла, о чем говорили они. Триша снова отбросила свои надежды и заставила мозг включиться в работу. Разочаровываться было бессмысленно. Ей срочно нужно было принять факт, что перед ней журналистская сенсация века. Что же делать? Вернуться в дом за камерой? Но не исчезнут ли за это время пришельцы? Она была в полном замешательстве при выборе дальнейшей стратегии.
«Поддерживать разговор, - решила она. – Потом видно будет».
- Вы наблюдаете… за мной?
- За всеми вами. За всей вашей планетой. Радио. Связь. Телевидение. Компьютеры.  Видеосхемы. Склады.
- Что?
- Автостоянки. Все. Мы наблюдаем за всем.
Триша, не отрываясь, смотрела на гостей.
- Наверное, это очень скучно? – неожиданно для себя спросила она.
- Да.
- Так зачем же…
- Кроме…
_ Да, да, кроме чего?
- Игровые шоу. Нам очень нравятся игровые шоу.
Наступило ужасно долгое молчание. Триша смотрела на пришельцев, а те на нее.
- Мне нужно кое-что в доме, - очень осторожно произнесла Триша. – Я вам вот что скажу: не хотите ли все вы, или кто-то из вас, пойти со мной и заглянуть ко мне домой?
- Очень, - с энтузиазмом ответили все трое.

***

Три пришельца немного неловко топтались в гостиной Триши, пока она бегала за видеокамерой, фотоаппаратом и диктофоном – за всеми записывающими средствами, за которые только могла ухватиться. Все гости выглядели худыми и при домашнем освещении имели тусклый фиолетово-зеленый цвет.
- Одну секунду, ребята, - сказала Триша, роясь в ящиках в поисках запасных кассет и пленок.
Пришельцы разглядывали полки с компакт-дисками и старыми пластинками. Один из них слегка подтолкнул локтем соседа.
- Смотри, - сказал он, - Элвис.
Триша остановилась и снова уставилась на них.
- Вам нравится Элвис?
- Да, - ответили гости.
- Элвис Пресли?
- Да.
Вставляя кассету в видеокамеру, Триша в недоумении покачала головой.
- Некоторые из вас, - заявил один из пришельцев после некоторого колебания, - думают, будто Элвиса похитили инопланетяне.
- Что? -  переспросила Триша. – Неужели?
- Это возможно.
- Вы хотите сказать, что похитили Элвиса Пресли?
У Триши перехватило дыхание. Она пыталась сохранять хладнокровие, чтобы не сломать свою аппаратуру, но все это было для нее уже почти «слишком».
- Нет, не мы, - ответили гости. – Инопланетяне. Очень интересная гипотеза. Мы часто её обсуждаем.
- Я должна снять их, - пробормотала Триша, проверив, есть ли в камере кассета, и идет ли запись. Она наставила камеру на пришельцев. Боясь напугать их, Триша не стала смотреть в окуляр. У неё было достаточно опыта, чтобы вести съемку и с бедра.
- Ладно, - сказала она. – А теперь не спеша и подробно расскажите мне, кто вы такие. Вот вы первый.
Триша указала на пришельца слева.
- Как вас зовут?
- Не знаю.
- Не знаете?
- Нет.
- Понятно. А остальные?
- Мы не знаем.
- Хорошо. Ладно. Может, скажете, откуда вы?
Гости покачали головами.
- Тоже не знаете?
Пришельцы опять покачали головами.
- Итак, что вам… Гм…
Триша запуталась, но, как профессионал, держала видеокамеру твердо.
- Мы выполняем миссию, - сказал один из гостей.
- Миссию? Какую?
- Мы не знаем.
Камера в руках Триши держалась все еще крепко.
- Тогда что вы делаете здесь, на Земле?
- Мы прибыли за вами.
Спокойно, спокойно… Эх, если бы был штатив… Триша задумалась, стоило ли ей вообще использовать штатив.. Она задумалась над этим, чтобы выиграть пару секунд и осмыслить до конца то, что сказали пришельцы. Нет, камера в руках давала больше возможностей. А еще она подумала: « Помогите, что мне делать?
- Почему? – спокойно спросила Триша. – Почему вы прибыли за мной?
- Потому что наш мозг вышел из строя.
- Простите, - пробормотала Триша, - я пойду за штативом.
Пришельцы, кажется, обрадовались возможности просто постоять, ничего не делая, пока Триша быстро разыскала штатив и укрепила на нём камеру. На её лице не дрогнул ни один мускул, но у неё не было ни малейшего представления, что происходит и как к этому относиться.
- Ладно, - сказала Триша, закончив приготовления к съемке. – Почему…
- Нам понравилось ваше интервью с астрологом.
- Вы его видели?
- Мы все видим. Нас очень интересует астрология. Она нам нравится. На редкость любопытная штука. Нам интересно не все, а вот астрология интересна. О чем говорят звезды. Что предсказывают. Нам бы такая информация не помешала.
- Но…
Триша не знала, с чего начать.
«Соберись,-  подумала она. - Нет никакого смысла пытаться ворошить все это безумие».
Поэтому она сказала:
- Но я ничего не смыслю в астрологии.
- Зато мы в ней разбираемся.
- Вы?
- Да. Мы следим за своими гороскопами. Мы очень  жадны до знаний. Просматриваем ваши газеты и журналы, очень жадно просматриваем. Но наш шеф говорит, что у нас проблемы.
- У вас есть шеф?
- Да.
- Как его имя?
- Мы не знаем.
- Господи, но как же он себя называет? Простите, мне, наверное, нужно выразиться яснее. Как ваш шеф себя называет?
- Он не знает.
- Откуда же вы знаете, что он шеф?
- Он захватил власть. Он говорит, что кто-то должен здесь что-то сделать.
- О! – воскликнула Триша, уцепившись за подсказку. – Где это «здесь»?
- На Руперте.
- Что?
- Ваши люди называют её Рупертом. Десятая планета от вашего Солнца. Мы обосновались на ней много лет назад. Там очень холодно и неинтересно. Зато это удобное место для наблюдения.
- А зачем вам за нами наблюдать?
- Это все, что мы умеем делать.
- Ладно, - сказала Триша. – Хорошо. А что у вас за проблема, о которой говорит ваш шеф?
- Триангуляция.
- Прошу прощения?
- Астрология – очень точная наука. Мы  это знаем.
- Ну… - сказала Триша и решила не развивать тему.
- Но она точная для вас здесь на Земле.
- Д-да…
У Триши возникло ужасное чувство, будто она начала что-то улавливать.
- Поэтому когда Венера, например, входит в созвездие Козерога, то это верно для Земли. А как это работает, если мы на Руперте? Что будет, если Земля находится в созвездии Козерога? Нам это понять трудно. Среди вещей, которые мы забыли – а забыли мы, как нам кажется, довольно много - тригонометрия.
- Давайте говорить прямо, - сказала Триша. – Вы хотите, чтобы я полетела с вами на… Руперт…
- Да.
- Пересчитать ваши гороскопы  с учетом взаимного расположения Земли и Руперта?
- Да.
- Я получу эксклюзивные права?
- Да.
- Тогда я в вашем распоряжении, - согласилась Триша, думая, что, в конце концов, могла бы продать этот материал «Нэшнл Эквайер».

***

Когда Триша поднялась на борт звездолёта, который должен был доставить ее на самую окраину Солнечной системы, первое, что бросилось ей в глаза – это блок видеомониторов, на которых проносились тысячи изображений. Четвертый пришелец сидел, наблюдая за ними, но его внимание было сосредоточено на одном конкретном экране с устойчивым изображением. Это была запись импровизированного интервью, которое Триша только что провела с тремя его коллегами. Он поднял глаза и увидел Тришу, которая с опаской забралась в звездолет:
- Добрый вечер, мисс Макмиллан, - сказал пришелец. - Вы отлично работаете с видеокамерой.

6.

Форд Префект бросился бежать. На самом деле пол оказался примерно на три дюйма дальше от вентиляционной шахты, чем ему запомнилось. Он не рассчитал точку касания, начал рывок слишком рано, неловко споткнулся и подвернул лодыжку. Чёрт побери! Но Форд, слегка прихрамывая, все равно побежал дальше по коридору.
По всему зданию привычно выли безумные сирены. Форд нырнул за шкафы, огляделся вокруг, чтобы убедиться, что остался незамеченным, и стал судорожно рыться в сумке в поисках необходимого дежурного набора предметов. Лодыжка чертовски болела.
Пол был не только на три дюйма дальше от вентиляционной шахты, чем Форд помнил, но и находился не на той планете, которую он помнил. Однако к удивлению подвели его именно три дюйма. Офисы Путеводителя для путешествующих автостопом по галактике очень часто в кратчайшие сроки переносились на другую планету по причинам местного климата, враждебности населения, высоких тарифов на электроэнергию или налогов, но всегда отстраивались заново в первозданной до единой молекулы виде. Для многих служащих компании планировка их офисов был единственной постоянной в их сильно искаженной личной вселенной.
А вообще ощущалось что-то странное.
«Само по себе это не было удивительным», - подумал Форд, доставая свое легкое полотенце для метания. Фактически все в его жизни в большей или меньшей степени было странным. Только эта странность казалась несколько иной, чем он привык, и это было, в общем, тоже странно. Сразу сориентироваться он никак не мог.
Форд  вытащил из сумки ключ №3.
Сигнализация продолжала выть в хорошо знакомой ему манере. В этом вое звучало нечто вроде мелодии, которую Форд мог даже напевать себе под нос. Все это было очень знакомо. Новым для него был внешний мир. Форда раньше никогда не заносило на Сакью-Пилия Хеншу, и планета ему понравилась. Здесь царила прямо какая-то карнавальная атмосфера.
Он достал из сумки игрушечный лук и стрелу, купленные в уличной лавке.
Форд узнал, что причиной атмосферы карнавала на Сакью-Пилия Хенше было ежегодное празднование местными жителями Предположения святого Антвельма. Святой Антвельм при жизни был великим и популярным королем, который сделал великое и популярное предположение.  А предположил король, что все на свете хотят в сущности одного - были стать счастливыми, получать удовольствие и  жить вместе прекрасной жизнью. Чтобы напомнить всем об этом король перед смертью завещал потратить свое личное состояние на финансирование ежегодного празднества с обилием вкусной еды, танцами и различными глупыми играми вроде «казаков-разбойников». Предположение Антвельма было таким удачным, что монарха причислили к лику святых. Более того, все лица, канонизированные ранее за то, что их забили камнями, или за то, что они жили вверх ногами в бочках из-под навоза, были мгновенно лишены этого почетного звания и теперь на фоне Антвельма выглядели довольно жалкими.
Знакомое здание в форме буквы Н, в котором располагались офисы Путеводителя для путешествующих автостопом по галактике, возвышалось над окраиной города, и Форд Префект вломился в него в привычной для себя манере. Он всегда предпочитал пользоваться вентиляционной системой, а не главным входом, поскольку вестибюль патрулировали роботы, в чьи обязанности входило опрашивать входящих сотрудников об их расходных счетах. Расходные счета Форда, как известно, были весьма запутанными, и, в конце концов, он решил, что дежурившие в вестибюле роботы слишком несовершенны, чтобы понять аргументы, которые он хотел им привести.  Поэтому Форд предпочел проникнуть в издательство другим путем. Это означало, что нужно было  привести в действие почти всю сигнализацию в здании, кроме финансового отдела, что его вполне устраивало.
Он скорчился за шкафом, лизнул присоску на кончике стрелы и натянул тетиву игрушечного лука. Через секунд тридцать по коридору на небольшой высоте проплыл робот-охранник размером с небольшую дыню, сканируя пространство справа и слева в поисках чего-нибудь необычного. Форд пустил стрелу удивительно расчётливо. Она стремительно пролетела, присосалась к противоположной стене и заколыхалась. Пока она летела, датчики робота мгновенно засекли её. Он повернулся на девяносто градусов, чтобы проследить за ней, посмотреть, что это за фигня и куда она вообще полетела. Это дало Форду драгоценную секунду, в течении которой робот смотрел в противоположную от него сторону. Он набросил на робота полотенце и поймал его. Из-за различных сенсорных выступов, которыми был облеплен робот, он не мог маневрировать под полотенцем и только дергался взад-вперед, не имея возможности повернуться лицом к своему похитителю. Форд притянул робота к себе и прижал его к полу. Тот начал жалобно повизгивать. Быстрым отработанным движением Форд сунул под полотенце заранее приготовленный ключ и откинул в верхней части своей жертвы меленькую пластмассовую крышечку, которая открывала доступ к его логическим схемам.
Логика – вещь прекрасная, но у нее, как выяснилось в процессе эволюции, есть определенные недостатки. Все, что мыслит логически, может быть одураченным чем-то другим, что мыслит, по крайней мере, на том же уровне. Самый простой способ обмануть абсолютно логичного робота - снова и снова подавать ему одну и ту же последовательность стимулов, чтобы он зациклился. Лучше всего это продемонстрировали знаменитые эксперименты с рыбными сэндвичами, проводившиеся тысячелетие назад в Максимегалонском университете медленного и мучительного выяснения удивительно очевидных вещей.
Робот был запрограммирован так, будто он любил сэндвичи с селёдкой. В этом заключалась сложность эксперимента. После того как робот был запрограммирован на то, что ему нравятся бутерброды с селедкой, перед ним клали сэндвич с селедкой. После этого робот думал: «Ах, сэндвич с селедкой! Обожаю сэндвичи с селедкой». Робот наклонялся, подцеплял сэндвич с селёдкой своим специальным захватом для сэндвичей и снова выпрямлялся. К несчастью для него,  он был сконструирован так, что при его выпрямлении сэндвич с селёдкой выскальзывал из специального захвата для сэндвичей и падал на пол. После этого робот опять думал: «Ах, сэндвич…» и так   далее и повторял свои действия снова и снова. Единственное что не позволяло сэндвичу с селёдкой окончательно соскучиться от всего этого идиотизма  и уползти, чтобы поискать другие способы скоротать время, это то, что сам сэндвич, будучи всего-навсего обыкновенным куском уснувшей рыбы, зажатым между двумя ломтиками хлеба, осознавал происходящее гораздо меньше, чем робот.
Таким образом, учёные университета открыли движущую силу всех изменений, развитий и инноваций в жизни, которая заключалась в следующем: сэндвичи с селедкой. Они опубликовали посвященный этому труд, который подвергся уничтожающей критике как невероятно глупый. Ученые проверили свои расчёты и поняли, что открыли обыкновенную скуку или точнее практическую функцию скуки. В лихорадке научного возбуждения они продолжили открывать такие эмоции, как «раздражение», «депрессия»,  «нежелание», «отвращение» и так далее. Следующий прорыв произошел, когда учёные перестали использовать сэндвичи с селёдкой, после чего для изучения стала доступна целая масса эмоций вроде «облегчения», «радости», «веселья», «аппетита», «удовлетворения» и самое главное – желания «счастья».
Это был самый большой прорыв.
Огромные массивы сложного компьютерного кода, управляющие поведением робота во всевозможных ситуациях, теперь легко можно было заменять другими. Все, что требовалось  роботам - это способность испытывать скуку или радость, а также несколько условий, которые должны быть выполнены для того, чтобы эти состояния наступили. Остальное они доделывали сами.
Робот, которого Форд поймал своим полотенцем, в настоящий момент не был счастливым роботом. Он был счастлив, когда мог двигаться. Он был счастлив, когда мог видеть окружающие предметы. И он был особенно счастлив, когда мог видеть эти предметы в движении, особенно если те двигались, чтобы  сделать что-нибудь непотребное. Тогда о них можно было бы спокойно доложить куда следует.
Ничего. Форд скоро это исправит.
Он присел над роботом на корточки и зажал его между коленями. Полотенце по-прежнему закрывало сенсорные датчики, но Форд уже добрался до логических схем. Робот то жалобно, то раздражённо подвывал, но мог лишь беспомощно ёрзать, а вот  двигаться по-настоящему он не мог. Орудуя ключом, Форд вытащил из гнезда крошечный микропроцессор, и робот сразу затих, впав коматозное состояние. Удалённый элемент содержал инструкции, касавшиеся всех условий, необходимых для того, чтобы робот чувствовал себя счастливым. Робот был счастлив, когда крошечный электрический заряд из точки слева от микропроцессора достигал другой точки справа от него. А микропроцессор следил, дошёл этот заряд или нет.
Форд вытащил небольшой кусочек проволоки, продетый заранее в ткань полотенца, и сунул один его кончик в левое гнездо в верхней части микропроцессора, а другой в – в правое гнездо в нижней части.
Вот и все, что требовалось. Теперь робот будет счастливым, что бы ни случилось. .
Форд быстро поднялся и сдернул полотенце. Робот в экстазе поднялся в воздух по какой-то извилистой траектории.
Он  повернулся и увидел Форда.
- Мистер Префект, сэр! Очень рад вас видеть!
- Я тоже, малыш, - ответил Форд.
Робот быстро доложил на центральный пульт, что в этом самом прекрасном из миров всё было к лучшему, сигнализация мгновенно стихла сама по себе, и жизнь вернулась в соё нормальное русло.
По крайней мере, в почти нормальное.
Вокруг все-таки ощущалось нечто странное.
Робота прямо распирало от электрического восторга. Форд торопливо пошёл по коридору, позволив ему плыть за собой в воздухе и бормотать, как всё вокруг было чудесно, и  как он был рад ему это сообщить.
Однако сам Форд рад сейчас не был.
Он проходил мимо незнакомых людей, и это были люди не его круга. Слишком шикарно разодетая публика. Слишком мёртвые глаза. Каждый раз, когда Форд думал, будто узнал кого-то и бросался поздороваться, это оказывался кто-то другой – человек со слишком аккуратной прической и гораздо более властным, целеустремленным взглядом, чем... ну, чем у всех знакомых Форда.
Лестница сдвинулась на несколько дюймов влево. Потолок немного опустился. Вестибюль был переделан. Всё это само по себе не раздражало, но немного дезориентировало. Беспокоило только оформление. Раньше оно отличалось этаким нагловатым шиком. Дорогое – ведь Путеводитель здорово продавался и в цивилизованной, и в постцивилизованной галактике – но вместе с дороговизной был и безбашенный шик.  В коридорах стояли какие-то безумные игровые автоматы. С потолков свисали раскрашенные какими-то сумасшедшими дизайнерам рояли, в засаженных деревьями внутренних двориках из бассейнов выплывали злобные морские существа с планеты Вив, по коридорам бродили роботы-официанты в дурацких рубашках, выискивая, кому бы всунуть в руки пенные напитки. Люди привычно водили на поводках ручных дракончиков, а на жердочках в офисах сидели летучие губки. Все вокруг знали, как хорошо провести время, а если не знали, то могли записаться на курсы, где этому можно было научиться.
Теперь ничего этого не было.
Кто-то прошёлся по этому месту, совершив над ним вкусовое надругательство.
Форд резко свернул в маленький проем, протянул руку и втащил за собой летевшего следом робота. Он присел на корточки и посмотрел на бормочущего кибернавта.
- Что здесь происходит? – спросил он.
- О, только самые приятные вещи, сэр! Только самые приятные вещи. Можно я сяду к вам на колени?
- Нет, - ответил Форд, отстраняя робота. От толчка тот пришёл в полный восторг, начал довольно верещать и едва не упал в обморок. Форд снова схватил его и осторожно повесил в воздухе перед своим лицом. Робот пытался удержаться на месте, но не мог унять лёгкую дрожь.
- Что-то изменилось, верно? – процедил сквозь зубы Форд.
- О, да! – воскликнул робот. – И самым чудесным образом. Я так счастлив от этого.
- А раньше как было?
- Восхитительно.
- Но тебе же понравилось изменение? – настаивал Форд.
- Мне нравится всё, - простонал робот. – Особенно когда вы на меня так кричите. Повторите, пожалуйста.
- Расскажи, что произошло!
- О, спасибо, спасибо!
Форд вздохнул.
- Ладно, ладно, - заверещал робот. -Путеводитель передан в другие руки. Новое управление. Это так здорово, что я могу расплавиться. Старое руководство, конечно, тоже сказочное, хотя я не уверен, что думал так раньше.
- До появления куска проволоки в твоей башке.
- Как верно! Как изумительно верно! Как чудесно, потрясающе, невероятно верно! Что за великолепное, экстазно-индуцированное и правильное наблюдение!
- Так что случилось? – перебил робота Форд. – Какое такое новое руководство? Когда оно здесь появилось? Я… А, неважно.
Когда робот начал тараторить в неконтролируемом восторге и тереться о его колено, Форд добавил:
- Пойду сам выясню.

***
Форд сжался в клубок и с разбега врезался в дверь кабинета главного редактора. Створка разлетелась и освободила ему путь. Форд стремительно покатился по полу к тому месту, где обычно стояла тележка с самыми крепкими и дорогими напитками Галактики, ухватился за нее и, прикрываясь ею, переместился в более надёжное укрытие за очень ценной и довольно непристойной скульптурной композицией «Леда с осьминогом». В это время маленький робот-охранник, вплывавший в дверной проём на уровне груди человека, в самоубийственном восторге принимал на себя смертельный огонь, отводя его от Форда.
Таким, по край ней мере, был план. И план в высшей степени актуальный. Нынешний главный редактор Стагьяр-зил-Догго был опасно неуравновешенным господином, который бросал уничтожающий взгляд на сотрудников, появлявшихся в его кабинете без страниц свежего выверенного текста, и имел батарею орудий с лазерным наведением, подключенных к специальным встроенным в дверную коробку сканирующим  приборам, опознававшим любого, кто просто заявился с убедительными оправданиями собственного безделья.  Это был высший уровень поддержки работоспособности организации.
К сожалению, тележки в кабинете не оказалось.
Форд резко отпрянул в сторону и сделал кувырок по направлению к скульптурной композиции, которой тоже на месте не было. В панике он закружился по комнате, споткнувшись, ударился об окно, которое к счастью, было спроектировано так, что могло выдержать ракетную атаку, отскочил и, побитый и измождённый, грохнулся позади изящного серого кожаного дивана, которого здесь раньше не было.
Через несколько секунд Форд осторожно выглянул из-за спинки дивана. Вместе со столиком с напитками и Ледой с осьминогом пугающе не было и звуков выстрелов. Он нахмурился. Всё это уже никуда не годилось.
- Мистер Префект, полагаю? – произнес голос, который исходил, от гладколицего индивидуума, сидевшего за огромным столом из керамики и тикового дерева. Стагьяр-зил-Догго, возможно, и был чертовски привлекательным, но никто по целому ряду причин не назвал бы его гладколицым. Это был явно не Стагьяр-зил-Догго.
- По манере вашего появления здесь я догадываюсь, что в настоящий момент у вас нет материла для… гм…Путеводителя, - сказал гладколицый индивидуум, облокотившись на стол и сложив вместе кончики пальцев, что по необъяснимым причинам никогда не считалось оскорблением личности.
- Я занят был, - тихо пробормотал в ответ Форд. Он встал на ноги, отряхнулся, а потом подумал: какого чёрта у него такой виноватый голос? Нужно захватить инициативу. Нужно выяснить, кто это субъект за столом. Форд вдруг придумал, как это сделать и рявкнул:
- Кто вы такой, чёрт побери?
- Ваш новый главный редактор. Это если мы решим оставить вас на службе. Меня зовут Ванн Харл.
Индивидуум руки не протянул, а только добавил:
- Что вы сделали с этим роботом-охранником?
Маленький робот очень медленно катался по потолку и тихонько вздыхал.
- Я сделал его счастливым, - огрызнулся Форд. – Это своего рода моя миссия. Где Сагьяр? А главное, где тележка с выпивкой?
- Мистер Зил-Догго больше в этой организации не работает. Тележка, полагаю, помогает ему смириться с этим прискорбным фактом.
-Организация! – взревел Форд. – Организация? Что за тупейшее определение!
- Абсолютно точно. Никакой организованности, самодеятельность, неэффективное управление, слишком много алкоголя. И это был только редактор.
- Я займусь колонкой юмора, - прорычал Форд.
- Нет, - возразил Харл. – Вы займётесь колонкой ресторанов.
Он бросил на стол перед собой маленький пластмассовый прямоугольник. Форд даже не пошевелился, чтобы его взять.
- Вы… что? – спросил он.
- Нет, я Харл. А вы Префект. Вы делаете колонку ресторанов. Я редактор. Я сижу здесь и говорю вам, что вы пишете о ресторанах. Согласны?
- Писать о ресторанах? – переспросил Форд, всё ещё слишком сбитый с толку, чтобы разозлиться по-настоящему.
- Садитесь, Префект, - предложил Харл, повернулся на своём вращающемся кресле, встал и посмотрел на крошечные пятнышки, развлекавшиеся на карнавале двадцатью тремя этажами ниже.
- Пора поставить этот бизнес на ноги, - он щёлкнул пальцами. – Мы в «ИнфиниДим Энтерпрайзис»…
- Вы… в чём?
- В «ИнфиниДим Энтерпрайзис». Мы выкупили Путеводитель.
- «ИнфиниДим»?
- Мы потратили миллионы на это название, Префект. Так что либо оно начинает вам нравиться, либо начинайте собирать свои манатки.
Форд пожал плечами. Собирать ему было нечего.
- Галактика меняется, - продолжил Харл. – Мы должны меняться вместе с ней. Идти в ногу с рынком. Рынок расширяется. Новые веяния. Новые технологии. Будущее…
- Только не говорите мне о будущем, - попросил Форд. – Я там побывал. Половину жизни провёл. Везде одно и то же. В любом времени. Такая же жизнь, только в машинах помощнее и в воздухе повонючее.
- Это одно будущее, - сказал Харл. – Ваше, если вы его принимаете. Вам нужно научиться мыслить многомерно. Бесконечные будущие простираются в каждом направлении от этого мгновения,  и от этого, и от того. Их миллиарды, раздваивающиеся каждое мгновение! Каждое возможное положение каждого возможного электрона складывается в миллиарды вероятностей! Миллиарды и миллиарды сияющих, сверкающих будущих! Вы понимаете, что это значит?
- У вас по подбородку слюни текут.
- Миллиарды и миллиарды рынков!
- Понятно, - сказал Форд. – И вы продаете миллиарды и миллиарды Путеводителей.
- Нет, - ответил Харл, безуспешно разыскивая носовой платок. – Простите, но это меня всегда так возбуждает.
Форд протянул ему своё полотенце.
- Причина, по которой мы не продаём миллиарды и миллиарды Путеводителей в расходах, - продолжил главный редактор, утеревшись. – Мы занимаемся тем, что продаем Путеводитель миллиарды и миллиарды раз. Мы используем многомерную природу вселенной, чтобы снизить затраты на производство. И мы не продаем его автостопщикам без гроша в кармане. Что за глупость! Найти часть рынка, у которой по определению нет денег, и пытаться продавать ей. Нет. Мы продаем Путеводители обеспеченному бизнес-путешественнику и его жене-отпускнице в миллиарде, миллиарде различных вариантов будущего. Это самое радикальное, динамичное и перспективное предприятие из когда-либо существовавших во всей многомерной бесконечности пространства-времени-вероятности.
- И вы хотите сделать меня в нём ресторанным критиком, - добавил Форд.
- Мы будем ценить ваш вклад.
- Убей! – заорал вдруг Форд своему полотенцу.
Оно выпрыгнуло из рук Харла.
Это произошло не потому, что у него была какая-то собственная движущая сила, а потому что главный редактор испугался такой возможности. Следующее, что его испугало - это вид Форда Префекта, бросившегося на него через стол с кулаками. На самом деле тот лишь стремился за кредитной карточкой, но занимая такое положение, какое занимал Харл, в такой организации, в какой он работал, нельзя было не выработать в себе здорово-параноидальный взгляд на жизнь. Харл принял разумную меру предосторожности, отпрянув назад,  резко ударился головой о противоракетное стекло и погрузился в череду тревожных и очень личных снов.
Форд лежал на столе и удивлялся, что все прошло как по маслу. Он быстро взглянул на кусочек пластмассы в руке – это была кредитка «Обед при исполнении» с уже выдавленными на ней его именем и датой окончания срока действия через два года. И, вероятно, это была самая удивительная вещь, какую Форд когда-либо видел в жизни. Затем он перелез через стол, чтобы посмотреть на Харла.
Тот дышал поразительно легко. Форду вдруг пришло в голову, что редактор мог бы дышать ещё легче, если бы ему на грудь не давила тяжесть бумажника, поэтому он вытащил его из кармана Харла и запустил туда пальцы. Приличные деньги. Кредитные жетоны. Удостоверение члена клуба «Ультрагольф». Удостоверение еще какого-то клуба. Фотографии чьей-то жены и семьи  - вероятно, самого Хаврла, но теперь уже трудно было разобраться. Чересчур занятые работники часто не имели времени ни на жену, ни на семью и просто арендовали их на выходные.
Ха!
Форд не мог поверить в то, что нашёл. Он медленно вытащил из бумажника одинокий и безумно интересный кусочек пластика, затерявшийся в пачке квитанций. На вид он не был безумно интересным. На самом деле он был довольно невзрачным. Кусочек оказался меньше и немного толще кредитки, полупрозрачный. Если поднести его к свету, можно было увидеть множество голографически закодированной информации и изображений, спряденное в псевдодюймовой глубине под поверхностью пластика.
Это была идентификационная карточка. Харл поступил весьма неразумно, положив её в бумажник. Хотя и это можно было понять. В наши дни свою личность приходилось подтверждать столькими способами, что только из-за этого жизнь могла стать невероятно утомительной штукой, не говоря уже о более глубоких экзистенциальных проблемах, связанных с попыткой функционировать как целостное сознание в эпистемологически неоднозначной физической вселенной. Взгляните, например, на банкоматы. Вокруг стоят огромные очереди людей, ожидая, когда сверят их отпечатки пальцев, отсканируют сетчатку глаз, соскребут с затылка кусочки кожи и подвергнут мгновенному (или почти мгновенному – добрых шесть-семь секунд настоящей скуки) генетическому анализу, заставят отвечать на каверзные вопросы о членах семьи, которых они даже не помнят, и о предпочитаемых ими цветах при выборе скатертей. И все это ради того, чтобы получить немного свободных денег на выходные. Если вы собирались получить кредит на покупку реактивного автомобиля, подписать договор о ядерном разоружении или заплатить по счёту в ресторане, это могло привести к определённым сложностям..
Вот для чего придумали идентификационную карточку. В ней были закодированы все данные о вас, о вашем теле и о вашей жизни. Вы спокойно могли носить её в бумажнике, поэтому она представляла собой величайший на сегодняшний день технологический триумф над самой собой и над обычным здравым смыслом.
Форд спрятал карточку в карман. В голову ему пришла потрясающая идея. Интересно, сколько ещё проваляется тут без сознания Харл.
- Эй! – крикнул он роботу-дыне, по-прежнему болтавшемуся в эйфории под потолком. – Хочешь остаться счастливым?
Тот согласно заурчал.
- Тогда держись меня и делай все, что я скажу..
Робот ответил, что очень благодарен, но ему было хорошо и под потолком. Он никогда раньше и не думал, какое сильное возбуждение можно получить от хорошего потолка, и теперь ему хотелось изучить свои ощущения от потолков ещё глубже.
- Оставайся, - сказал Форд. – Тебя скоро поймают и заменят чип настроений . Хочешь остаться счастливым, пошли со мной.
Робот издал преисполненный печали вздох и неохотно отделился от потолка.
- Слушай, - сказал Форд. – Можешь несколько минут подержать остальную часть системы безопасности счастливой?
- Одна из прелестей истинного счастья, - ответил робот, - это желание поделиться им. Оно переполняет меня, пенится и льётся через край…
- Ладно. Просто передай немножко счастья в систему безопасности. Только не давай ей никакой информации.  Пусть ей будет так хорошо, чтобы она не вздумала задавать вопросы.
Форд схватил своё полотенце и поспешил к двери. Последнее время жизнь казалась скучной. Теперь, похоже, становилось веселее.

7.

Артур Дент за свою жизнь побывал во многих чёртовых дырах, но никогда ещё не видел космический порт с вывеской «Даже путешествие в унынии лучше, чем прибытие сюда». Зал прибытия встречал гостей фотопортретом улыбающегося президента планеты НуЧто. Это было его единственное известное изображение, сделанное почти сразу после того, как он застрелился. И хотя снимок отретушировали настолько насколько это было возможно, улыбка на нем была довольно жуткой. Одну сторону головы пририсовали мелом. Другой фотографии не нашлось, потому что не нашлось замены президенту. У всех людей на этой планете была только одна цель – сбежать оттуда.
Артур снял номер в маленьком мотеле на окраине городка, с мрачным видом сел на отсыревшую кровать и пролистал информационный буклет, тоже отсыревший. В нём говорилось, что планета НуЧто получила своё название в честь первых слов прилетевших сюда поселенцев, которые преодолели огромное расстояние в течение нескольких световых лет, чтобы добраться до самых дальних неизведанных уголков галактики. Главный город назвали ОЧёрт. Других достойных упоминания  населённых пунктов здесь не было. Освоение планеты прошло не очень успешно, и люди, которые действительно хотели на ней жить, были совсем не из тех, с кем вам захотелось бы проводить время.
В буклете упоминалась и торговля. Основным экспортным товаром были шкуры местных болотных свинок, однако особой прибыли они не приносили, поскольку ни один человек в здравом уме не захотел бы их купить. Торговля держалась на волоске, и то лишь потому, что в галактике всегда было значительное количество полоумных. Разглядывая в маленьком пассажирском отсеке звездолёта соседей, летевших вместе с ним на НуЧто, Артур чувствовал себя очень неуютно.
В буклете описывалась история планеты. Тот, кто ее написал, очевидно, начал с того, что попытался вызвать хоть немного симпатии к этому месту. Он подчеркнул, что на самом деле здесь было не всегда холодно и мокро, но не смог найти больше ничего положительного, и тон статьи быстро превратился в злую иронию.
Статья рассказывала о первых годах освоения планеты. В ней говорилось, что основная деятельность на НуЧто заключалась в ловле, снятии шкур и поедании болотных свинок, которые были единственной сохранившейся тут формой животной жизни, а все остальные давно умерли от безысходности.. Свинки были маленькими злобными существами, и планета оказалась обитаемой только благодаря их абсолютной несъедобности. Так ради какой же выгоды, пусть самой крошечной, стоило жить на НуЧто? Да никакой. Даже попытки сшить себе какую-нибудь защитную одежду из шкур болотных свинок были тщетны и вызывали лишь разочарование, потому что эти шкуры оказались невероятно тонкими и промокающими.  Это вызвало среди поселенцев множество странных предположений. Как же не замерзали сами животные? Если бы кто-нибудь когда-нибудь выучил язык болотных свинок, он бы узнал, что никакого секрета тут не было. Просто эти твари были такими же холодными и мокрыми, как всё на планете. Но никто и не собирался учить язык болотных свинок по одной простой причине, что те общались между собой, довольно сильно кусая друг друга за бедро. Жизнь на НуЧто текла своим чередом, и большую часть того, что свинки могли сказать о ней, легко можно было выразить именно этими действиями.
Артур листал буклет пока не нашёл то, что искал. В конце были напечатаны карты местности, грубые и поверхностные, потому что никого особо не интересовали. Но они дали ему необходимую информацию.
Сначала Артур не узнал очертаний, так как карты были расположены немного иначе, чем он ожидал, и, следовательно,  выглядели незнакомыми. Конечно, верх и низ, север и юг – это абсолютно произвольные обозначения, но мы привыкли видеть вещи такими, какими мы привыкли их видеть, и Артуру пришлось повернуть карты на сто восемьдесят градусов, чтобы понять их смысл.
В верхней части левой страницы был нарисован огромный массив суши, сужавшийся книзу, а потом опять раздувавшийся в форме большой запятой. На правой станице соединялись в знакомые очертания несколько крупных форм. Они выглядели не совсем такими же, и Артур не знал, потому ли это, что карта была грубой, или потому что уровень моря был выше или же потому, что здесь вообще всё было по-другому. Но сходство было бесспорным.
Это определённо была Земля.
Точнее, это точно была не Земля. Она просто выглядела как Земля и занимала те же самые координаты в пространстве/времени.
 Артур вздохнул.
Он понял, что был так близко к дому, как мог только мечтать.  А означало это, что он сейчас был далеко от дома настолько, насколько только можно было себе представить. Артур мрачно захлопнул буклет и задумался, что же делать дальше.
Он позволил себе тихо рассмеяться над тем, о чем только что подумал, посмотрел на свои старые часы и слегка потряс их, чтобы завести. По его собственной временной шкале, на поездку сюда ушёл год тяжелейших путешествий. Год после несчастного случая в гиперпространстве, после которого бесследно исчезла Фенчёрч. Минуту назад она сидела в звездолёте рядом с ним, а когда машина сделала совершенно обычный скачок в гиперпространстве, Артур повернул голову – и её уже не было. Даже кресло остыло. И даже имя Фенчёрч из списка пассажиров исчезло.
Когда Артур сообщил о происшествии космической службе, к нему отнеслись настороженно. Во время путешествий по галактике происходит  много недоразумений, и большинство из них приносит адвокатам солидные деньги. Но когда Артура спросили, из какого галактического сектора они с Фенчёрч летели, и он назвал ZZ9-Z Альфа, сотрудники службы успокоились. И это Артуру не понравилось совсем. Над ним даже немного посмеялись, хотя и с сочувствием, конечно. Ему указали на пункт в приложении к билету, который гласил, что субъектам, чья жизнь началась в любой из зон множественного Z, не рекомендовалось путешествовать в гиперпространстве, и если уж делать это, то только на свой страх и риск. Все, по словам сотрудников космической службы, об этом знали. Сотрудники тихонько похихикали и покачали головами.
Выйдя из офиса, Артур заметил, что его слегка трясло. Он не только окончательно и бесповоротно потерял Фенчёрч, но еще и понял, что чем больше шатался по галактике, тем меньше разбирался в жизни.
В тот самый момент, когда Артур погрузился на несколько мгновений в эти печальные воспоминания, в дверь его номера постучали, а затем она тут же распахнулась. На пороге появился полный взъерошенный мужчина в маленьким чемоданчиком Артура в руке.
Он успел только спросить: «Куда мне положить...», как вдруг на него налетел какой-то сильный шквал. Мужчина тяжело рухнул на дверь, пытаясь отбиться от маленького и мохнатого существа, которое с рычанием выскочило из сырой ночи и впилось зубами ему в бедро даже сквозь нашитые на брюки толстые куски кожи. Завязалась короткая схватка, сопровождавшаяся рычанием и терском. Толстяк неистово визжал и тыкал куда-то пальцем. Артур схватил стоявшую специально для таких случаев около двери толстую дубину  и стал колотить ею болотную свинку.
Животное внезапно разжало челюсти и захромало назад, ошеломленное и потерянное. Свинка тревожно развернулась в углу комнаты, поджала хвост под задние лапы и нервно уставилась на Артура, неуклюже дергая головой в одну сторону. Кажется, она вывихнула челюсть. Свинка негромко поскуливала и скребла мокрым хвостом по полу. Толстяк с чемоданом Артура сидел около двери и извергал проклятия, пытаясь остановить текущую из бедра кровь. Его одежда от дождя совсем промокла.
Артур уставился на свинку, не зная, что делать. Свинка вопросительно уставилась на него. Она попыталась подобраться к нему, издавая негромкое заунывное хныканье и мучительно шевеля челюстью.  Вдруг свинка сделала резкий выпад к бедру Артура, но вывихнутая челюсть оказалась слишком слаба, чтобы вцепиться в противника. Животное с жалобным визгом опустилось на пол. Толстяк вскочил ан ноги, схватил дубину, размозжил на тонком коврике череп свинки и, тяжело дыша, замер. Всем своим видом он как бы говорил животному: «Только попробуй пошевелись еще хоть раз!»
Одинокий глаз свинки с упрёком смотрел на Артура из-под разбитого вдребезги черепа.
- - Что, по-вашему, она хотела сказать? – спросил Артур тонким голосом.
- А, ничего особенного, - ответил толстяк. – Это их манера выражения дружелюбия. А это наша в ответ, - добавил он, сжимая в руке дубину
- Когда отбывает следующий рейс? -- спросил Артур.
- Я думал, вы только прилетели.
- Да. Это был лишь короткий визит, Я хотел посмотреть, подходящее здесь место или нет. Извините.
- Хотите сказать, что попали не на ту планету? - мрачно произнёс толстяк. – Забавно, что от многих только это и слышишь. Особенно от тех, кто тут живет..
Он посмотрел на мёртвую свинку взглядом, полным старинной ненависти.
- О, нет! - сказал Артур. - Планета  та.
Он взял лежавший на кровати отсыревший буклет и сунул его в карман.
- Всё в порядке. Спасибо. Я возьму это.
Артур забрал у толстяка свой чемодан, подошел к двери и выглянул в холодную  сырую ночь.
- Да, планета та, -, повторил он. – Та самая. А вот Вселенная другая.
Когда Артур отправился обратно в космический порт, в небе  над его головой пролетела одинокая птица.

8.

У Форда Префекта был свой кодекс чести. Не очень обширный, но составленный им самим, и он старался более-менее его придерживаться. Одним из его правил было никогда не покупать выпивку за свой счёт. Впрочем, Форд не был уверен, что это можно было считать этичным, но приходится уж обходиться тем, что есть. Ещё он был категорически  против всех и всяческих форм жестокости по отношению к животным, исключая гусей. И, кроме того, Форд никогда не стал бы красть у своих работодателей.
Ну, не так чтоб уж красть…
Если финансовый директор при виде отчёта Форда о расходах не начинал трястись от негодования и не объявлял тревогу по всем выходам в здании, тот считал, что постепенно теряет квалификацию. Но воровство – это же совсем другое дело. Это всё равно, что кусать кормящую тебя руку. Можно к ней присасываться, даже слегка покусывать можно, но только не кусать. Тем более если эта рука - Путеводитель. А Путеводитель – это святое.
Пробираясь украдкой по зданию, Форд подумал, что теперь все должно было поменяться. Сами они виноваты. Только посмотрите на это! Ряды серых перегородок, кабинетов, и больше ничего. Все вокруг было унылым от гула проходящих через электронные сети служебных записок и протоколов совещаний. На улице люди играли в «казаки-разбойники», а здесь, в самом центре Путеводителя никто не решался даже просто беспечно швырнуть вдоль по коридору мяч или, например, появиться на рабочем месте в непристойно ярком купальнике.
«ИнфиниДим Энтерпрайзис», - проворчал Форд, переходя из одного коридора в другой. Двери без лишних вопросов магически распахивались перед ним. Лифты с удовольствием доставляли его туда, куда не следовало. Форд старался двигаться самым запутанным и сложным маршрутом, постепенно спускаясь вниз. Его маленький счастливый робот позаботился обо всём и посылал волны благодушной радости по всем контурам системы безопасности, до которых только мог добраться. Форд подумал, что нужно было бы дать ему имя, и решил назвать его Эмили Сондерс в честь девушки, с которой у него были связаны очень приятные воспоминания. Затем он решил, что называть так робота-охранника было абсурдом, и остановил свой выбор на Колине. Так звали собаку Эмили.
Форд продвигался вглубь здания, в зоны повышенной безопасности, куда раньше никогда  не заходил. Он начал натыкаться на недоуменные взгляды проходивших мимо сотрудников. На таком уровне безопасности их даже людьми нельзя было назвать. И они, видимо, выполняли только то, что входило в узкий круг их обязанностей. Возвращаясь вечером домой в свои семьи, они опять становились людьми, а когда их маленькие детки смотрели на них своими милыми сияющими глазками и спрашивали: «Папа, что ты делал весь день на работе?», лишь отвечали, что выполняли свои служебные обязанности и в дальнейшие объяснения не пускались. Правда заключалась в том, что за весёлым и счастливым фасадом, который Путеводитель любил выставлять или просто  привык выставлять напоказ, творились темные делишки, пока сюда не впёралсь «ИнфиниДим Энтерпрайзис» и не начала заниматься делишками, ещё более тёмными. Сияющее здание опиралось на  всевозможные налоговые махинации, рэкет, взятки и теневые сделки. А обделывались они внизу, в тщательно охраняемых отделах исследований и обработки данных.
Каждые несколько лет Путеводитель открывал свой бизнес, а точнее, свое здание на новой планете, и какое-то время все вокруг сияло и радовалось, пока он пускал корни в местную культуру и экономику, обеспечивая занятость, придавая жизни блеск и разнообразие. Правда, в конце концов, оказывалось, что все это приносило не так уж много реальных доходов, как ожидали местные власти.
Когда Путеводитель исчезал, прихватив с собой своё здание, после него оставалось так же мало чего, как после налёта ночного ворюги. Чисто «тать в нощи». Обычно он сматывался рано утром, а на следующий день обнаруживалась крупная пропажа. Целые культуры и экономики рушились после него часто в течение всего недели, оставляя некогда процветавшие планеты опустошенными и потрясенными, но все-таки ощущавшими, что они были причастны к чему-то грандиозному.
Оперативные сотрудники, бросавшие недоумённые взгляды на  Форда, который бодро маршировал в самой святая святых здания, быстро успокаивались при виде Колина, который летел рядом с ним, испытывая невероятно эмоциональное удовлетворение, и прокладывал ему дорогу.
Где-то в других частях здания завизжали сирены. Вероятно, Ванн Харл уже обнаружен, и это может стать большой проблемой. Форд надеялся, что ему удастся сунуть обратно в карман Харлу идентификационную карточку, до того, как тот очухается. Ладно, это проблема, которую можно отложить. Тем более что пока в голове Форда не было ни единой идеи, как её решить. И психовать из-за этого он сейчас не станет. Пока где бы они с маленьким Колином ни появлялись,  везде их окружал кокон светящейся радости, и, самое главное, радушные лифты и их гостеприимные двери.
Форд даже начал насвистывать и, наверное, напрасно. Никто не любит свистунов, особенно божество, которые формирует наши цели.
Следующая дверь не открылась.
И очень жаль, потому что именно к ней Форд и пробирался. Она стояла перед ним, серая и закрытая наглухо, с табличкой, которая гласила:

ВХОД ВОСПРЕЩЁН.  ДАЖЕ УПОЛНОМОЧЕННОМУ ПЕРСОНАЛУ. ВЫ ЗРЯ ТРАТИТЕ ЗДЕСЬ ВРЕМЯ. УХОДИТЕ.
Колин доложил, что чем ниже этаж, тем мрачнее становились двери.
Сейчас они находились примерно на десять этажей ниже уровня земли. Воздух  был холоднее. Безвкусные серые обои на стенах сменились стальными плитами с грубыми заклёпками. Даже необузданная эйфория Колина здесь утихла, превратившись в некое подобие натянутого веселья. Он сказал, что начал немного уставать, потому что отдавал почти всю энергию, стараясь передать дверям хоть немного доброжелательности.
Форд пнул дверь. Она открылась.
- Смесь удовольствия с болью, - пробормотал он себе под нос. – Уж это-то всегда помогает.
Форд вошёл, и Колин проплыл за ним следом. Даже с куском проволоки в микропроцессоре, отвечающем за удовольствия, его счастье сейчас было каким-то нервозным.  Он слегка покачивался в воздухе
Помещение оказалось маленьким, серым и наполненным гулом.
Это был мозговой центр всего Путеводителя.
Компьютерные терминалы, выстроившиеся вдоль серых стен, предоставляли доступ к каждому аспекту деятельности Путеводителя.  Здесь в левой части комнаты по субэфирной сети собирались  отчёты полевых исследователей со всех концов галактики, которые попадали прямо в кабинеты младших редакторов, где секеретарши вымарывали всё самое интересное, поскольку сами младшие редакторы ушли обедать. Оставшаяся часть информации отсылалась в другое крыло здания – в другую ножку буквы Н – то есть в юридический отдел. Там из оставшегося вымарывалось все, что хотя бы отдаленно представляло какой-то интерес,  и укороченный до предела результат  отфутболивали обратно в кабинеты исполнительных редакторов, которые тоже ушли обедать. Их секретарши это читали, называли всё невероятной чушью и вымарывали большую часть  из того, что ещё осталось.
Когда, наконец, кто-нибудь из редакторов возвращался с обеда, он восклицал: «Что за хилое дерьмо прислал нам этот Х с полпути через всю чертову Галактику!»
Под Х подразумевалось имя полевого исследователя.
«За каким  дьяволом надо было посылать кого-то на целых три орбитальных периода в Зоны Разума Гагракашки, если этот анемичный мусор –  лучшее, что он смог нам прислать! Все расходы за его счет!»
 - А что с материалом-то делать? – спрашивала секретарша.
- Да вывесите его в сеть. Может, пригодится кому. Что-то у меня башка болит. Домой пойду.
Так отредактированный материал проходил последнюю проверку в юридическом отделе, а затем отправлялся сюда, где его транслировали по субэфирной сети для мгновенного получения в любой точке Галактики. Этим занималось оборудование, которое контролировалось и управлялось терминалами в правой части помещения.
Тем  временем приказ о запрете расходов был передан в компьютерный терминал, приютившийся в правом углу, и именно к нему стремительно направил свои стопы Форд Префект.
(Если вы читаете это на планете Земля, то:
а. Желаем вам удачи. В мире ужасно много того, о чём вы не имеете никакого представления. Но вы в этом не одиноки. Просто в вашем случае последствия такой неосведомлённости особенно страшны, но с другой стороны, такова уж наша жизнь.
б. Не воображайте будто вы знаете, что такое компьютерный терминал. Это вам не какой-нибудь старый громоздкий телевизор с печатной машинкой перед ним. Это интерфейс, с помощью которого разум и тело могут соединяться с вселенной и перемешивать ее куски.)
Форд поспешил к терминалу, сел перед ним и быстро погрузился в его вселенную. Это была не та обычная вселенная, которую он знал. Это был вселенная плотно сросшихся миров, диких рельефов, вздымающихся ввысь горных вершин, захватывающих дух пропастей, лун, рассыпающихся на стайки морских коньков, пагубных расщелин, безмолвно покачивающихся океанов и бездонных впадин. Форд застыл на месте, чтобы сориентироваться. Он затаил дыхание, зажмурился и снова открыл глаза.
Так вот где проводят время бухгалтеры. Здесь наверняка было больше содержания, чем видел глаз. Форд осторожно огляделся, пытаясь не дать всему этому нахлынуть на него. Он не знал, как ориентироваться в этой вселенной, не знал физических законов, определявших ее пространственную структуру или поведение, но инстинкт подсказывал ему поискать наиболее характерную деталь ландшафта и двигаться к ней.
В стороне в неразличимой дали – в миле ли это, в миллионе миль  или прямо под носом? - вздымалась величественная  вершина. Она все вздымалась и вздымалась ввысь, рассыпаясь на цветущие аигреты, агломераты и архимандриты. Чертыхаясь, Форд пополз к ней и, наконец, через бессмысленно долгий промежуток времени, добрался до цели. Он прижался к ней, широко раскинув руки, и вцепился в грубую неровную поверхность. Убедившись в своей безопасности, он совершил дурацкую ошибку, посмотрев вниз. Пока Форд карабкался,  расстояние до земли под ним мало его занимало, но теперь, когда он повис над бездной, у него душа ушла в пятки. Пальцы побелели от напряжения, и их пронзила боль.  Зубы неконтролируемо стучали друг о друга. Глаза ввалились, и волнами накатывала острая тошнота.
С невероятным усилием воли и верой Форд разжал пальцы и  оттолкнулся. Он почувствовал, что плывет. В сторону. А потом, как ни странно, вверх. И ещё вверх. Форд расправил плечи, опустил руки, посмотрел на небо и позволил неведомой силе тянуть его все выше и выше. Вскоре, насколько вообще можно было судить о времени в этой виртуальной вселенной, перед ним появился уступ, за который можно было ухватиться и по которому можно было карабкаться. Он поднялся, вцепился и вскарабкался. У него слегка перехватило дыхание. Все же это было немного волнительно.
Сидя, Форд крепко держался за выступ. Он не был уверен, предохранит это его от падения с выступа или от резкого подъема, но сейчас во время осмотра мира, в который он попал, ему очень нужно было за что-то держаться. Высота опять вызвала головокружение и крутила его мозг, пока Форд не обнаружил себя зажмурившимся, хныкающим и обнимающим чудовищную стену вздымающегося утеса. Он медленно восстановил контроль над дыханием и несколько раз повторил себе, что находится всего лишь в графическом изображении мира. В виртуальной вселенной. В иллюзорной реальности. Вынырнуть из неё можно было в любой момент.
И Форд вынырнул.
Он сидел перед терминалом компьютера в синем офисном кресле, обтянутом синим кожзаменителем и набитом поролоном.
Он расслабился.
Он опять цеплялся за склон невероятно высокой вершины на узком карнизе над умопомрачительного вида обрывом. И дело было не высоте. Форду хотелось, чтобы ландшафт внизу хотя бы перестал ходить ходуном. Ему нужно было держаться. Не за скалу – она была лишь иллюзией. Ему нужно было держать под контролем ситуацию и посмотреть на мир, в котором он сейчас находился,  без лишних эмоций.
Форд внутренне сжался, затем в тот самый момент когда оттолкнулся от скалы, он оттолкнул саму мысль о ней и позволил себе просто спокойно сидеть. Он смотрел на мир. Его дыхание стало ровным. Вернулось хладнокровие. Он снова был хозяином положения.
Форд находился в четырёхмерной топологической модели финансовых систем Путеводителя, и что-то или кто-то очень скоро захочет узнать, почему.
А,  вот и они.
Через виртуальное пространство к нему неслась небольшая стайка злобных существ со стальным блеском в глазах, с острыми головами, похожими на карандаши усами и с раздраженными требованиями ответить, кто он такой, что здесь делает, какой у него допуск, какой допуск у допустившего его агента, какой у него объём бедра и так далее. Луч лазера обшарил всего Форда, словно пакет с пирожными у кассы в супермаркете. Лазерные пушки потяжелее в ход пока не шли. Тот факт, что всё это происходило в виртуальном  пространстве, особого значения не имело. Виртуальная смерть от виртуального лазера в виртуальном пространстве производит такой же эффект, как и реальная, потому что когда тебе кажется, что ты уже мертвый, ты и помираешь.
Лазерные считыватели информации пришли в очень возбужденное состояние пока исследовали отпечатки пальцев Форда, сетчатку его глаза и волосяные фолликулы в том месте, где волосы начинали редеть. Полученные данные им совсем не нравились. На Форда обрушился град очень личных и бесцеремонных вопросов . Когда небольшой стальной хирургический скальпель потянулся к его затылку, Форд, задержав дыхание и едва слышно молясь, достал из кармана идентификационную карточку Ванна Харла и помахал ею перед носом всей компании.
Все лазеры мгновенно метнулись к ней и стали осматривать её вдоль и поперёк, исследуя каждую молекулу. Затем они так же резко остановились. Стайка  маленьких виртуальных инспекторов вытянулась в струнку.
- Рады вас видеть, мистер Харл, - вкрадчиво произнесли они хором. – Можем ли мы быть вам чем-нибудь полезными?
Губы Форда медленно растянулись в злобной улыбке.
- А знаете что… - сказал он. – Кажется, можете.
Через пять минут его в компьютерном центре уже не было.
Около тридцати секунд ушло на работу и три с половиной минуты на заметание следов. Он мог сделать в виртуальной структуре практически все что угодно. Мог перевести собственность всей организации на своё имя, но не был уверен, что это останется незамеченным. Да ему это и не нужно было. Пришлось бы брать на себя ответственность, засиживаться допоздна в кабинете, не говоря уже о масштабных, трудоёмких расследованиях мошенничества и о приличной тюремном сроке. Форду нужно было что-то такое, чего никто, кроме компьютера, не заметил бы. Дельце, занявшее всего тридцать секунд.
Три с половиной минуты ушли на то, чтобы запрограммировать компьютер не замечать, что он что-то заметил. Машина должна была захотеть не знать о том, что задумал Форд, и тогда он мог спокойно предоставить компьютеру самому рационализировать свою защиту от постоянно появляющейся информации. Это была техника программирования, созданная на основе психотических ментальных блоков, которые, по наблюдениям, неизменно возникали у совершенно нормальных людей, когда их избирали на высокие политические посты. Следующая минута ушла на выяснение, что в компьютере уже есть ментальный блок. И довольно мощный. Форд никогда не заметил бы его, если бы сам не вводил программу блокировки. Он наткнулся на множество убедительных процессов отказа и отклоняющих подпрограмм там, куда хотел установить свою. Компьютер, конечно, отказался реагировать на вводимые команды, потом начисто отказался признавать, что вообще существует что-то, что можно отрицать, и в целом был настолько убедителен, что даже Форд чуть было не решил, что ошибся.
Это его впечатлило.
Он был настолько впечатлен, что не стал устанавливать собственный ментальный блок, а просто переключил цепи на уже существующий, который потом сам разбирался с поступающими запросами.
Форд  стал торопливо удалять вирусы, которые сам же установил, но вдруг обнаружил, что их нет. Чертыхаясь, он искал их повсюду, но не мог найти никаких следов. Форд уже собрался загрузить их снова, но внезапно догадался, что не смог найти вирусы по очень простой причине. Они уже работали.
Форд довольно усмехнулся.
Он попытался выяснить,  что же ментальный блок компьютера заблокировал, но тот, похоже, заблокировал в своей памяти сам факт, что он вообще что-то блокировал. Форд больше не мог найти ни следа блокировки. Отлично. Он подумал, уж не привиделось ли ему все это? И еще он подумал, не привиделось ли ему что-то связанное со зданием издательства и с номером 13?
Форд провел несколько тестов системы.
Да, ему явно всё это привиделось.
Времени  на запутанные маршруты отступления теперь нет. Серьёзная тревога, видимо, уже была объявлена. Форд поднялся на лифте на первый этаж, чтобы пересесть в скоростной. Пока его не хватились, он должен был как-то сунуть идентификационную карточку обратно в карман Харла. Но как именно, он не знал..
Двери лифта открылись. Перед Фордом предстала большая толпа охранников и роботов, трясущих отвратительного вида оружием. Они приказали ему выйти. Форд пожал плечами и подчинился. Толпа ринулась мимо него в лифт, который повёз их продолжать поиски его же на нижних этажах.
«Смешно», - подумал Форд, дружески подтолкнув Колина. Он впервые встретил действительно полезного робота. Тот в восторге покачивался в воздухе.
«Хорошо, что я назвал его в  честь собаки»
У Форда было сильное искушение просто смотаться и надеяться потом на лучшее, но он понимал, что шансов на лучшее будет гораздо больше, если Харл не обнаружит пропажу своей идентификационной карточки. Форд должен был как-то тайком вернуть ее.
Они с Колином подошли к дверям скоростных лифтов.
-  Привет, - сказала кабина, в которую они вошли.
- Привет, - ответил Форд..
- Куда вас отвезти, ребята?
- Этаж двадцать три.
- Кажется, сегодня самый популярный, - заметила кабина.
«Хм-м», - подумал Форд. Разговор с лифтом ему совсем не понравился.
Лифт высветил на напольном дисплее номер двадцать три и понёсся вверх. Что-то связанное с этим напольным дисплеем  промелькнуло у Форда в голове, но  он не смог уловить, что именно, а потом и забыл. Больше тревожила мысль, почему сегодня так популярен этаж, на который он ехал. Форд еще не продумал, как выбираться из того, что ждало его наверху, потому что представления не имел, что же его там ждало. Придется как-то играть с листа.
Наконец, Форд и Колин оказались на месте.
Двери лифта открылись.
Зловещая тишина.
Пустой коридор.
Дверь в кабинет Харла с лёгким налетом пыли на ней.
Форд знал, что эта пыль состояла из миллиардов крошечных молекулярных роботов, которые выползали из дерева, собирали друг друга, ремонтировали дверь, затем разбирали себя и снова уползали в дерево до следующего повреждения. Форд задумался было, что это за вид жизни такой, но не надолго, потому что в данный момент его больше интересовала жизнь собственная.
Он набрал в лёгкие воздуха и рванул вперед.

9.

Артур Дент чувствовал себя немного потерянным. Для него существовал целая галактика, и он думал, не будет ли неблагодарностью с его стороны жаловаться самому себе, что в этой галактике не было всего лишь двух вещей: мира, в котором он родился, и женщины, которую он любил.
«Проклятье!» - подумал Артур и почувствовал, что остро нуждается в наставлении и совете. Он решил проконсультироваться с Путеводителем для путешествующих автостопом по галактике и нашел раздел «Руководство», но там было написано: «Смотри раздел «Совет».Он заглянул в раздел «Совет», и там было написано: «Смотри раздел «Руководство». В последнее время с Путеводителем такое случалось довольно часто, и Артур подумал, с чего бы это.
Он направился на внешнее Восточное Кольцо Галактики, где, по слухам, только и  можно было найти мудрость и истину, особенно на планете Гавалиус. Это была планета оракулов, пророков и прорицателей, а также пиццерий, торговавших на вынос, потому что мистики совсем не умели готовить. Однако оказалось, что здесь случилась какая-то  беда.
Шагая про улицам  городка, в котором жили главные пророки, Артур заметил царившее вокруг уныние. Он подошёл к пожилому человеку, с подавленным видом заколачивавшему окно магазина, и поинтересовался, что случилось.
- Нет больше спроса, - угрюмо ответил тот и начал вбивать гвоздь в лоску, прижатую к раме окна его лачуги.
- Почему?
- Подержи тот конец доски, и я покажу.
Артур взялся за еще не прибитый конец доски, а пожилой пророк скрылся за дверью лачуги и быстро появился снова с субэфирным приёмником в руках. Он включил его, немного повозился с настройкой и поставил приемник на маленькую скамеечку, на которой обычно сидел когда пророчествовал. Потом он снова взялся за доску и продолжил колотить молотком.
Артур сел и прислушался.
- … подтвердится, - сказало радио. – Завтра вице-президент планеты Поффла-Вигус Рупи Га Стир объявит о намерении выставит свою кандидатуру на президентских выборах. В своей речи завтра он…
- Найди другой канал, - пробурчал пророк.
Артур покрутил ручку настройки.
-  …отказался комментировать, - сказало радио. – На следующей неделе общий уровень безработицы в секторе Забух достигнет наивысшей точки за всю историю статистики. В докладе, который опубликуют в следующем месяце, говорится…
- Другой, - рявкнул пророк.
Артур опять покрутил ручку.
- … отказался категорически, - сказало радио. – Назначенная на следующий месяц королевская свадьба принца Джида из династии Суфлингов и принцессы Хуули Рауи-Альфийской станет самой яркой церемонией, какую только видели на Территориях Бьянджи. Наша корреспондентка Трилиан Астра находится там и передает…
Артур нервно моргнул.
-В динамике послышались буханье духовых оркестров и крики ликующих толп. Очень знакомый голос произнёс:
- Ну что же, Крарта, картина здесь в середине следующего месяца совершенно невероятная. Принцесса Хуули выглядит ослепительно в…
Пророк смахнул приемник со скамейки и на пыльную землю, где тот пронзительно закудахтал как отбракованный цыплёнок.
- Видишь, с чем нам приходится иметь дело? – проворчал старик. – Подержи здесь. Не это, а вот это. Не так. Сюда, повыше. Да поверни же в другую сторону, болван!
- Я слушал радио, - жалобно ответил Артур, беспомощно вертя в руках молоток пророка.
- Все вы так. Вот  поэтому у нас уже не город, а призрак какой-то.
Старик злобно сплюнул в пыль.
- Нет, я имею в виду, что это, кажется, моя знакомая.
- Принцесса Хуули? Если бы мне пришлось стоять и здороваться со всеми, с кем она трахалась, так у меня язык бы отсох.
- Нет, не принцесса, - сказал Артур. – Корреспондентка. Её зовут Триллиан. Не знаю, откуда у неё взялась фамилия Астра. Мы с ней с одной планеты. Я все думал, куда она делась?
- О, дамочка сейчас носится по всему континууму. Мы тут, конечно, 3D-телеканалы не принимаем – спасибо Большому Зелёному Аклесейзуру -  но она всё время на радио. Из всех точек пространства-времени болтает. Она, как все молодые дамочки, пытается найти себе нормальное место для жизни, времена постабильнее. Да только все это кончится слезами. Если уже на кончилось
Пророк ударил молотком, попал себе по пальцу и заговорил сразу на нескольких не очень понятных языках.

***
В поселении оракулов дела шли не намного лучше.
Артур слышал, что когда ищешь хорошего оракула, желательно найти такого, к которому ходят другие оракулы. Однако у этого дверь оказалась запертой. Над ней висела табличка с надписью: «Я больше ничего не знаю. Попробуйте зайти к соседям. Но это только предложение, а не официальная консультация».
«Соседи» жили в пещере ярдах в ста. Артур пошёл туда. От небольшого костерка и висевшего над ним помятого котелка поднимались соответственно дым и пар.  Из котелка шел еще и отвратительный запах. По крайней мере, Артур решил, что именно из котелка. На веревке сушились растянутые пузыри местных козлопдобных животных. Может, это они и воняли. Кроме того, на тревожно небольшом расстоянии в куче валялись выброшенные козлячьи тушки. Вонь могла идти от них. Впрочем, как и от старухи, усердно занимавшейся около кучи мертвых козлов умерщвлением мух. Задача была безнадёжной, потому что мухи достигали размеров бутылочной пробки, а у старухи была только ракетка для настольного тенниса. К тому же она, кажется, плохо видела. Время от времени её энергичный удар со смачным звуком случайно настигал одну из мух. Та неслась по воздуху и разбивалась о скалу в нескольких ярдах от входа в пещеру.
Судя по поведению старухи, она и жила-то только ради таких моментов.
Артур несколько минут с приличного для такого случая расстояния наблюдал за этим экзотическим представлением, и, наконец, попытался деликатно кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание хозяйки. К несчастью, из-за этого ему пришлось вдохнуть местной атмосферы чуть больше, чем раньше. В результате он стал отчаянно отплёвываться и прижался к скале, задыхаясь и обливаясь слезами. Артур хватал ртом воздух, но каждая попытка только ухудшала положение. Его вырвало. Он опять чуть не задохнулся, перекатился через свою рвоту, прокатился еще несколько ярдов, потом, наконец, встал на четвереньки и, еле дыша, выполз туда, где воздух был чуть-чуть свежее.
- Простите, - сказал Артур, немного отдышавшись. – Мне крайне неловко. Чувствую себя полным идиотом и…
Он беспомощным жестом указал на содержимое своего желудка, разбрызганное на земле у входа в пещеру.
- Что я могу сказать? – продолжил Артур. – Что тут вообще можно сказать?
Его слова, наконец, привлекли внимание старухи. Она с подозрением покосилась на Артура, но будучи подслеповатой, на фоне скалистого пейзажа разглядеть его не смогла.
Артур беспомощно помахал рукой и пробормотал:
- Здравствуйте.
Хозяйка, наконец, увидела его, что-то пробормотала себе под нос и вернулась к охоте на мух.
Как бы это не ужасно звучало, но, судя по сопровождавшим её движения волнам тошнотворного запаха, старуха и была основным его источником. Сушившиеся пузыри, гниющие тушки животных и отвратительное варево, конечно, тоже атмосферу не улучшали, но главной причиной зловония была именно она.
Старуха нанесла очередной удар по мухе. Та шлёпнулась о скалу, и её внутренности потекли вниз. Если бы старуха только могла это разглядеть, то получила бы истинное удовольствие.
Артур неуверенно поднялся на ноги и потёр одежду пучком сухой травы. Он не знал, как ещё заявить о своем присутствии. У него появилась мысль уйти, но было неудобно из-за того, что он наблевал у входа в пещеру. Артур задумался, как поступить, и стал собирать траву для пучка побольше. Однако его беспокоило, что если он займётся уборкой, то нагадит еще сильнее.
В самый разгар спора с самим собой Артур услышал голос старухи.
- Прошу прощения? – сказал он.
- Я говорю, чем могу помочь? – спросила старуха тоненьким, скрипучим, едва слышным голоском.
- Э… Я пришёл за советом, - ответил Артур, чувствуя себя немного неловко.
Старуха оглянулась, посмотрела на него близорукими глазами, повернулась обратно и ударила по мухе, но на этот раз промахнулась.
- Извините? – переспросил Артур.
- Я сказала, насчет чего совет? – почти крикнула старуха.
- Ну… просто общий совет. В буклете написано…
- Ха! В буклете! – старуха сплюнула. Теперь, кажется, она махала своей битой наобум.
Артур достал из кармана свёрнутый буклет, хотя до конца не понял, зачем. Он всё в нём уже прочитал, а старуха, естественно, делать этого не захочет. Тем не менее, Артур развернул буклет, но только для того, чтобы было над чем пару минут задумчиво поразмыслить. В буклете рассказывалось о древних мистических искусствах провидцев и мудрецов Гавалиуса, а также дико преувеличивался уровень доступного в Гавалионе жилья. Артур по-прежнему носил с собой экземпляр «Путеводителя автостопом по Галактике», но, заглянув в него, обнаружил, что записи становились все более заумными и параноидальными, и в них было много иксов, игреков и фигурных скобок. Где-то что-то поломалось. Случилось ли это в его личном блоке, или же в самом центре Путеводителя  что-то или кто-то творил черт знает что, а может, и просто галлюцинировал, он не знал. Но, так или иначе, Артур был склонен доверять Путеводителю меньше, чем обычно, то есть не доверял теперь ему ни капли и использовал в основном для того, чтобы перекусывать на нем бутербродами или подкладывать его, чтобы посидеть на камне, тупо глядя куда-то вдаль.
Старуха повернулась и неторопливо направилась к Артуру. Он незаметно попытался оценить направление движения воздуха и слегка от неё посторонился.
- Совет? – спросила она. – Совет, да?
- Э… Да, да… Дело в том, что…
Артур опять уставился в буклет, словно пытаясь убедиться, что не ошибся при чтении и не попал по глупости на другую планету. Текст гласил: «Дружелюбные местные жители с радостью поделятся с вами знаниями и мудростью древних. Загляните вместе с ними в водоворот тайн прошлого и будущего!» Там ещё были какие-то купоны, но Артур стеснялся оторвать их, чтобы подарит кому-нибудь.
- Совет, да? – повторила старуха. – Общий совет, говоришь? А насчёт чего? Что делать со своей жизнью? Так что ли?
- Ну, да, - ответил Артур. – Вроде того. Если честно, я иногда сталкиваюсь с жизненными проблемами.
Он отчаянно старался крошечными движениями переместиться на подветренную сторону. К его удивлению, старуха отвернулась от него и заковыляла обратно в пещеру.
- Тогда ты должен помочь мне с копировщиком, - заявила старуха.
- Что? – переспросил Артур.
- С копировщиком, - терпеливо повторила старуха. – Ты должен помочь мне вытащить его. Он работает от солнечной батареи. Приходится держать его  в пещере, чтобы птицы не загадили.
- Понятно.
- На твоём месте я бы пару раз вдохнула поглубже, - пробормотала старуха, скрываясь мрачной глубине пещеры.
Артур последовал ее совету. На самом деле он уже почти задыхался.  Почувствовав, что готов, Артур задержал дыхание и шагнул вслед за старухой.
Копировщик оказался огромной старой штуковиной на шаткой тележке. Он стоял в тёмной глубине пещеры. Колёсики тележки торчали в разные стороны. Земля под ними была неровной и каменистой.
- Иди-ка к выходу и подыши, - сказала старуха.
Артур уже покраснел, стараясь сдвинуть с места тяжёлый копировщик. Он с облегчением кивнул. Если старуху не смущала его реакция, то сам он тоже смущаться не собирался. Он вышел из пещеры, сделал несколько глотков свежего воздуха, потом вернулся, чтобы снова поднатужиться и толкнуть копировщик. Ему пришлось проделать это  несколько раз, пока тяжелая штуковина, наконец,  не оказалась на улице. Солнце осветило его. Старуха опять скрылась в пещере, вынесла какие-то выщербленные металлические панели и присоединила их к копировщику, чтобы тот собирал солнечную энергию. Она сощурилась и посмотрела в небо. Солнце светило довольно ярко, но день был туманный.
- Долго будет, - заметила старуха.
Артур ответил, что с удовольствием подождёт. Старуха пожала плечами и зашагала к костерку. Содержимое висевшего над ним котелка пузырилось и булькало. Старуха потыкала в него палкой и спросила:
- Перекусить не хочешь?
- Спасибо. Я уже поел. Нет, правда, поел уже.
- Не сомневаюсь, - сказала старуха, пошевелила палкой, через несколько минут выловила из котелка какой-то кусок, подула на него, чтобы немного остудить, и положила в рот. Какое-то время она сосредоточено жевала, потом неторопливо подошла к куче козлоподобных животных и выплюнула туда комок еды. Так же неторопливо старуха вернулась к котелку и попыталась снять ее с подобия треноги, на которой та висела.
-  Я могу вам помочь? – вежливо спросил Артур, вскочив на ноги, и поспешил к костерку.
Вместе со старухой они подняли котелок и неловко понесли его по небольшому склону, который спускался от пещеры к ряду заросших кустарником кривых деревьев, обозначавших край крутого, но неглубокого оврага. Из него доносился целый букет нового зловония.
- Готов? – спросила старуха.
- Да… - ответил Артур, хотя понятия не имел, о чем шла речь.
- Раз, - сказала старуха, - два, три.
Артур вовремя понял, что она имел в виду. Вместе они выплеснули содержимое котелка в овраг.
После часа или двух отчуждённого молчания старуха, наконец, решила, что панели достаточно зарядились солнечной энергией, чтобы запустить копировщик, ушла в пещеру и стала там рыться. Наконец,  она вернулась с несколькими кипами бумаги, пропустила листы через устройство и протянула копии Артуру.
- Э… Это ваш совет, да? – спросил он, озадаченно полистав страницы.
- Нет, – ответила старуха. – Это история моей жизни. Видишь ли, качество любого совета, который кто-то может дать, должно оцениваться по качеству жизни, которую ведет сам советчик. Теперь если ты просмотришь документ, то увидишь, что я подчеркнула все основные принятые мной решения, чтобы их выделить. Все они проиндексированы и снабжены перекрестными ссылками. Видишь? Все, что я могу предложить тебе, это то, что если ты будешь принимать решения, прямо противоположные моим, тогда, возможно, ты не закончишь свои дни… - она сделала паузу, чтобы  набрать в легкие  воздуха, и громко выкрикнула, - …в такой старой вонючей пещере, как эта!
Старуха взяла свою биту, засучила рукава, протопала к куче мертвых козлов и принялась энергично и с энтузиазмом расправляться с мухами.
Последнее селение, которое посетил Артур, вместо домов полностью состояло из высоких столбов. Они были такими высокими, что с земли никак нельзя было разглядеть, что там на их верхушках, и Артуру пришлось забраться по очереди на три из них,  прежде чем он обнаружил один, на котором было кое-что еще помимо загаженного птицами помоста.
Задача была непростой. Карабкаться на столбы пришлось по коротким деревянным колышкам, вбитым по плавно восходящей спирали. Не такой старательный как Артур турист давно сделал бы на память пару снимков и отправился в ближайший гриль-бар, где можно было купить вкусные сладкие пирожные и съесть их прямо на глазах отшельников. Но в основном именно из-за этого отшельники теперь и пропали. Они разъехались и основали прибыльные оздоровительные центры в некоторых более процветающих мирах северо-западной части галактики, где жизнь была легче примерно в семнадцать миллионов раз, а шоколад был просто сказочным. Большинство отшельников, как выяснилось, еще до того как они отказались от мирской жизни никакого представления о шоколаде вообще не имели. А вот почти все клиенты, посещавшие их оздоровительные центры,  хорошо о нём знали. Даже слишком хорошо.
На верхушке третьего столба Артур остановился, чтобы перевести дыхание. Он вспотел и запыхался, потому что каждый столб был высотой футов в пятьдесят-шестьдесят. Казалось, мир качался вокруг, вызывая головокружение, но это Артура не очень тревожило. Он знал, что по логике не мог погибнуть, пока не окажется на Ставромула Бета 4, и ,следовательно, выработал в себе достаточно лёгкое отношение к личной опасности. На высоте в  пятьдесят футов на верхушке столба Артур  почувствовал легкое головокружение, но справился с ним, начав жевать сэндвич. Он уже было собрался почитать скопированную историю жизни  старухи-предсказательницы, как вдруг сзади послышалось тихое покашливание.
Артур повернулся так резко, что уронил сэндвич, который полетел вниз и когда упал на землю, стал совсем маленьким.
Примерно футах в тридцати от Артура на столбе, окруженном лесом из трех дюжин таких же, но пустых, сидел задумчивый угрюмый старик.
- Извините, - сказал Артур.
Старик не ответил. Может, он просто не мог его слышать. Ветерок дул очень легкий. Артур услышал покашливание только лишь по случайности.
- Эй! – крикнул он. – Эй!
Старик, наконец, огляделся по сторонам. Увидев Артура, он, кажется, удивился. Артур не мог точно сказать, был ли старик удивлён и рад ему или только удивлен.
- У вас открыто? – спросил он.
Старик непонимающе нахмурился. Артур не понял, то ли он не разобрал его слов, то ли не услышал.
- Я заберусь к вам, - крикнул он. – Не уходите!
Артур соскочил с маленького помоста, быстро спустился по вбитым по спирали колышкам и прибыл вниз с приличным головокружением. Он пошел было к столбу, на котором сидел старик, но вдруг понял, что заблудился и забыл, на каком именно тот сидел. Артур огляделся, чтобы сориентироваться и определить, какой столб ему нужен.
 Он выбрал и вскарабкался по нему. Столб оказался не тот.
- Вот черт! Извините! – крикнул Артур старику, который теперь сидел прямо перед ним футах в сорока. - Заблудился. Через минуту буду у вас.
Он опять начал торопливо спускаться, а когда весь в поту, запыхавшийся, забрался на столб, который, по его убеждению, точно был тем, который нужен, ему вдруг стало понятно, что старик над ним издевается.
- Чего ты хочешь? – крикнул старик, сидя на столбе, где Артур несколько минут назад ел сэндвич.
- Как вы туда попали? – ошеломленно спросил Артур.
- Думаешь, я расскажу тебе то, на что у меня ушло сорок вёсен, лет и осеней сидения на столбе?
- А зима?
- Что зима?
- Зимой вы здесь не сидите?
- Если я провёл  большую часть жизни на столбе, это не значит, что я идиот,  - ответил старик. – Зимой перебираюсь на юг. У меня дом на взморье. Сижу там на дымовой трубе.
- Нет ли у вас какого-нибудь совета для странника?
- Есть. Купить дом на взморье.
- Понятно.
Старик оглядел высохший и поросший кустарником ландшафт. Отсюда Артур мог разглядеть старушку размерами с песчинку, пританцовывающую и отмахивающуюся от мух.
- Ты к ней заходил? – вдруг спросил старик.
- Да, я с ней советовался, - ответил Артур.
- Она много чего знает. Я купил дом на взморье, потому что она от него отказалась. Ну и что она тебе посоветовала?
- Всегда поступать не так, как она.
- То есть купить дом на взморье.
- Наверное, - пробормотал Артур. – Может я и решусь на это.
- Гм…
Горизонт заволокло туманной дымкой..
- А больше нет советов? - спросил Артур. – Если не касаться недвижимости.
- Дом на взморье – это не недвижимость, а состояние души, если хочешь, - сказал старик и посмотрел на него.
Странно, но сейчас его лицо находилось всего в двух футах. С одной стороны, он казался совершенно нормальной фигурой, но его тело сидело, скрестив ноги, на столбе в сорока футах, а лицо находилось лишь в двух футах от лица Артура.. Не двигая головой и не делая, казалось, ничего необычного, он встал и шагнул на верхушку другого столба.
«То ли тут всему причиной жара, то ли для него пространство имеет другую форму», - решил Артур.
- Дом на взморье совсем не обязательно должен стоять на берегу, - сказал старик. - Хотя самые лучшие там. Все мы любим собираться в пограничных условиях между двух стихий.
- Правда?
- Где земля встречается с водой. Где земля встречается с воздухом. Где тело встречается с разумом. Где пространство встречается со временем. Мы любим быть на одной стороне мира и смотреть на другую.
Артур вдруг ужасно разволновался. Это было именно то, что обещал ему буклет. Это был человек, который, казалось, перемещался в каком-то Эшеровском пространстве и изрекал очень глубокие мысли.
Хотя это раздражало. Сейчас старик шагал со столба на землю, с земли на столб, со столба на столб, со столба к горизонту и обратно. Одним словом, просто издевался над привычным для Артура пространством. 
- Пожалуйста остановитесь! – вдруг попросил Артур.
- Непонятно, да? – сказал старик. Без единого движения он уже вернулся и сидел сейчас, скрестив ноги, на верхушке столба футах в сорока от Артура. – Приходишь ко мне за советом, а сам никак не можешь смириться с чем-то новым. Гм… Значит, придется рассказать тебе то, что ты уже знаешь, но так, чтобы это прозвучало как новость, да? Ну что ж, обычное дело.
 Он вздохнул и скорбно зажмурился.
- Ты откуда, молодой человек?
Артур решил вести себя поумнее.  Ему надоело, что все, кого он встречал, принимали его за полного идиота.
-  Я вам так скажу. Вы же провидец. Почему бы вам самому не сказать, откуда я?
Старик снова вздохнул.
- Я просто разговор поддерживаю, - сказал он, заведя руку за голову.
Когда старик снова вытянул руку вперед, на его указательном пальце вращался глобус Земли. Ошибки быть не могло. Старик снова убрал глобус. Артур был в полном замешательстве.
- Как вы…
- Вот этого сказать не могу.
- Почему? Я такой путь проделал…
- Ты не можешь видеть то, что вижу я, ибо видишь то, что видишь. Ты не можешь знать, что я знаю, ибо знаешь то, что знаешь. То, что я вижу и знаю, не может быть добавлено к тому, что видишь и знаешь ты, ибо они по природе разные. И одно другим заменить нельзя, ибо тогда придется тебя самого заменить
- Подождите. Можно я это запишу? – спросил Артур, судорожно разыскивая в кармане карандаш.
- Можешь взять копию в космическом порту, - ответил старик. – Там ими целые полки забиты.
- О! – вздохнул расстроенный Артур. – А чего-нибудь лично для меня нет?
- Всё, что ты видишь, слышишь или испытываешь – это твое личное. Ты создаешь вселенную, постигая её, поэтому всё, что ты постиг во вселенной – это твоё личное.
Артур с сомнением посмотрел на старика..
- Это я тоже могу найти в космическом порту, да?
- Попробуй.
- Вот тут написано, - сказал Артур, достал буклет и снова заглянул в него, - что мне можно получить здесь специальную молитву, подобранную  индивидуально для меня и для моих нужд.
- А, хорошо. Вот тебе молитва. Карандаш есть?
- Ага.
- Записывай.  Скажем, так: «Защити меня от того, чего мне знать не надо. Защити меня даже от знания того, что есть вещи, о которых знать надо, но я их не знаю. Защити меня от знания того, что я решил не знать о вещах, о которых я решил не знать. Аминь». Вот. Ты всё равно в душе так молишься, поэтому теперь можно и вслух.
- Гм… Спасибо…
- С этой молитвой идёт ещё одна. Очень важная, - продолжал старик. - Тебе её лучше тоже записать.
- Хорошо.
- «Господи, господи, господи…» На всякий случай. Чем больше раз повторишь, тем лучше. «Господи, господи, господи, защити меня от последствий предыдущей молитвы. Аминь». Вот и всё. Большинство неприятностей в жизни и происходит из-за того, что люди пропускают эту последнюю часть.
- Вы никогда не слышали о месте под названием Старомула Бета?
- Нет.
- Ну, хорошо. Спасибо за помощь.
- Не стоит благодарности, - сказал старик на столбе и изчез.

10.

Форд бросился к двери кабинета главного редактора и сжался в клубок. Когда дверная коробка снова затрещала и подалась, он стремительно покатился по полу к изящному серому дивану из мятой кожи и занял за ним стратегическую позицию.
Так, по крайней мере, выглядел план.
К сожалению, кожаного дивана в кабинете не оказалось.
«Почему люди занимаются такой ерундой, каждые пять минут меняя у себя в кабинете мебель?  - думал Форд, кувыркаясь в воздухе, ныряя и прячась под столом Харла.
Зачем, например, убирать ещё вполне пригодный серый кожаный диван, а на его место ставить что-то вроде маленького танка? И кто этот верзила с мобильной ракетной установкой на плече? Кто-то из головного офиса? Быть не может. Это и был головной офис. По крайней мере, офис Путеводителя.  Заркон знает, откуда вообще припёрлись эти ребята из «ИнфиниДим Энтерпрайзис»! Судя по цвету, как у слизняков, и по структуре кожи, из не очень-то солнечного края.
«И это неправильно, - подумал Форд. - Связанные с Путеводителем люди должны приезжать из мест солнечных».
Сейчас их в кабинете находилось несколько, и оружия у них было гораздо больше, чем можно ожидать от обычных служащих даже в нынешнем безумном мире бизнеса.
Конечно, Форд мысленно сделал на их счёт несколько предположений. Он решил, что похожие на слизняков верзилы с бычьими  шеями были как-то связаны с «ИнфиниДим Энтерпрайзис». Предположение было разумным, и Форд этому очень обрадовался, потому что на их бронежилетах  виднелись  эмблемы с надписью «ИнфиниДим Энтерпрайзис».
Однако у него возникло назойливое подозрение, что это вовсе не деловая встреча. А еще у него появилось неприятное чувство, что эти похожие на слизняков существа как-то ему знакомы. Знакомые, но в незнакомом обличье.
Форд пробыл в кабинете уже добрых две с половиной секунды и подумал, что, вероятно, пришла пора предпринять что-нибудь конструктивное. Он  мог взять заложника. Это было бы просто здорово!
Встревоженный, бледный и потрясённый Ванн Харл сидел в своем вертящемся кресле. Помимо удара затылком об стекло главный редактор, вероятно, получил ещё и ряд плохих новостей. Форд вскочил на ноги и бросился к нему. Сделав вид, что хочет придушить Харла, он умудрился незаметно сунуть идентификационную карточку во внутренний карман его пиджака.
Бинго!
Он сделал то, зачем пришёл. Теперь оставалось только побыстрее убраться отсюда.
-О’кей, - сказал Форд. – Я…
Он сделал паузу. Верзила с мобильной ракетной установкой развернулся и направил орудие на него. Такой поступок показался Форду очень безответственным.
- Я… - начал он снова и вдруг, подчиняясь какому-то импульсу, решил увернуться.
Из заднего конца орудия с рёвом вырвалось пламя, а из другого вылетела ракета. Она пронеслась мимо Форда и врезалась в огромное окно. От удара осколки стекла сверкающим душем посыпались вниз. Мощная ударная волна прокатилась по кабинету, вышвырнув в разбитое окно несколько стульев, шкаф и робота-охранника Колина.
«Ага! Значит, эти стёкла не такие уж непробиваемые! – подумал Форд. – Надо бы кому-то намылить шею за враньё».
Он отпустил Харла и попытался выбрать наиболее приемлемый путь к отступлению.
Его окружили.
Верзила с ракетной установкой поднимал её, чтобы опять пальнуть. Форд застыл в полном замешательстве, не зная, что предпринять.
- Слушай… - сказал он сдавленным голосом, хотя совсем не был уверен, что строгие слова типа «слушай» чем-то сейчас ему помогут, а время было совсем не на его стороне.
«Какого черта! - подумал Форд. – Молодость дается только раз!»
И выбросился из окна. По крайней мере, элемент неожиданности остался за ним.

11.

«Первое, что должен сделать Артур Дент, - смиренно признал Артур, - это дать себе жить дальше».
То есть он должен был найти планету, на которой мог бы жить, дышать, стоять и сидеть, не испытывая особого гравитационного дискомфорта. И чтобы там не было кислотных дождей, а местные растения не набрасывались бы на тебя, чтобы сожрать.
- Не хочу показаться антропологом-расистом в этом вопросе, - сказал Артур странному существу за стойкой в консультационном центре для переселенцев на Пинтлтон-Альфа, - но мне хотелось бы жить на планете, где население было бы хоть чуть-чуть похоже на меня. Ну, вы понимаете. Среди гуманоидов.
Странное существо за столом помахало своими не менее странными конечностями и, казалось, немного смутилось. Булькая, как болото, оно сползло со стула, медленно потащилось по полу, проглотило старый металлический сейф с картотекой и с громкой отрыжкой извергло из себя нужный ящик. Из его уха появилась  пара поблескивающих щупальцев. Существо достало несколько папок, заглотило ящик обратно и снова выплюнуло сейф на пол. Затем оно проделало обратный путь по полу, вскарабкалось на сиденье и швырнуло папки на стол.
- Что-нибудь вас заинтересует? – спросило существо
Артур нервно просмотрел пыльные  потёртые бумаги. Он определенно находился в каком-то захолустном уголке Галактики, причем где-то в дальне левом углу вселенной, которую он знал и которой интересовался. На месте, где должен был находиться его собственный дом, была захудалая провинциальная планета, залитая дождями и населенная бандитами и болотными свинками. Даже Путеводитель работал здесь с трудом. Вот почему Артуру  приходилось наводить справки в местах, вроде этого консультационного центра. Одним из мест, о котором он всегда спрашивал, была Ставромула Бета, но никто никогда о такой планете слыхом не слыхивал.
Доступные миры выглядели довольно мрачно. Артуру они мало что могли предложить, потому что и сам он мало что мог предложить им. Артур был крайне уязвлен, осознав, что хотя он попал сюда из мира автомобилей, компьютеров, балета и арманьяка, но сам лично понятия не имел, как все это работает. Делать он не умел ничего. Даже элементарный тостер не смастерил был своими руками. Пожалуй, единственное, на что Артур был способен - это сделать сэндвич. В общем, спрос на его услуги был совсем невелик.
Сердце Артура упало, чему он очень удивился. Он считал, что сердце его уже опустилось так низко, что и падать-то ему было больше некуда. Артур на мгновение зажмурился. Как же хотелось домой! Он так хотел, чтобы его родной мир, настоящая Земля, на которой он вырос, никто не разрушал. Он так хотел, чтобы ничего того, что произошло, не случилось никогда! Ему так хотелось, чтобы открыв глаза, он оказался на пороге своего маленького домика на западе Англии, и чтобы солнце освещало зелёные холмы, чтобы почтовый фургон катился по переулку, чтобы нарциссы цвели в саду и чтобы невдалеке был открытый паб, где можно было съесть ланч. Ему так хотелось пойти туда с газетой и неспешно почитать её за пинтой горького. Он так хотел разгадать кроссворд. И особенно ему хотелось застрять на номере семнадцать по горизонтали.
Артур открыл глаза..
Странное существо пульсировало перед ним, постукивая по столу чем-то вроде ложноножки. Артур покачал головой и взглянул на следующую бумагу.
Мрачно. Дальше. Очень мрачно. Дальше. О… Эта вроде получше.
Планета называлась Бартледан. Там был кислород. Там были зелёные холмы. И там, кажется, даже была какая-то литературная культура.
Но больше всего у Артура вызывал интерес  снимок небольшой группы бартледанцев стоявших на деревенской площади и весело улыбавшихся в камеру.
- О, - произнёс Артур и протянул фотографию странному существу за столом.
Глаза существа вылезли на стебельках и забегали по снимку, оставляя на нем блестящие следы слизи.
- Да, - сказало оно с отвращением. – Они очень на вас похожи.

***

Артур отправился на Бартледан и на деньги, вырученные от продажи банку ДНК нескольких обрезков ногтей и образцов слюны, купил комнату в той самой деревне, которую видел на фотографии. Место оказалось приятным. Воздух был ароматным. Жители планеты выглядели как Артур и, кажется, не обратили на него приезд особого внимания. Они не стали ничем ему докучать, а Артур купил кое-какую одежду и шкаф для неё.
Так он дал себе жить. Теперь нужно было найти во всём этом цель.
Сначала Артур попытался сесть и почитать, но бартледанская литература, славившаяся в этом секторе галактики своей тонкостью и изяществом, похоже, не могла вызвать у него сильного интереса. Проблема заключалась в том, что она была все-таки не о людях. И рассказывала не о человеческих желаниях. Жители Бартледана внешне очень напоминали людей, но на приветствие «добрый вечер» с удивлением оглядывались, нюхали воздух и отвечали, что да, мол, вечер, пожалуй, неплох, раз уж Артур о нем заговорил.
- Да нет, я хотел пожелать вам доброго вечера, - говорил или скорее привык говорить Артур. Впрочем, скоро он научился избегать таких разговоров. -  Я хотел сказать, что надеюсь, вечер выдался у вас удачным.
Еще большее смущение.
- Пожелать? – спросил, наконец, бартледанец в вежливом недоумении.
- Ну да. Я просто выражаю надежду, что…
- Надежду?
- Да.
- А что такое надежда?
«Хороший вопрос», - подумал Артур и пошел в свою комнату обдумать его.
С одной стороны, он мог только признать и уважать то, что узнал о бартледанском взгляде на Вселенную, а именно: Вселенная такая, какая она есть, хочешь, принимай ее, хочешь, не принимай. С другой стороны, его преследовало чувство, что жизнь без желаний и надежд какая-то неестественная.
«Естественная». Словечко мудрёное.
Артур давно понял: многие вещи, которые он считал абсолютно нормальными, вроде покупки подарков к Рождеству, остановки на красный свет светофора или падения со скоростью тридцать два фута в секунду входили в привычки лишь его собственного мира и не обязательно срабатывали где-то ещё. Но ничего не хотеть! Это ведь на самом деле не может быть естественным, правда? Это всё равно, что не дышать.
Кстати, бартледанцы и не дышали, несмотря на насыщенную кислородом атмосферу. Они просто жили в ней, бегали, играли в нетбол и другие игры (не стремясь выиграть, конечно, а кто побеждал, ну, тот и побеждал), но никогда не дышали. Почему-то им это не было нужно. Артур быстро убедился, что играть с местными жителями в нетбол ужасно скучно. Бартледанцы выглядели как люди, даже двигались и разговаривали как люди, но никогда не дышали и ничего не хотели.
А Артур только и делал весь день, что дышал и хотел. Иногда ему чего-то хотелось так сильно, что даже дыхание учащалось. Тогда он шёл и ложился на кровать. Один. В своей маленькой комнатке. Так далеко от родного мира, что  его мозг не мог даже примерно оценить в цифрах расстояние до него.
Артур старался об этом не думать. Он предпочитал просто сидеть и читать. Точнее, предпочитал бы, если бы это чтение хоть чего-то стоило. Но в историях бартледанцев никто ничего не хотел. Даже стакана воды. При жажде они, конечно, попили бы, но если под рукой ничего подходящего не было, они на этот счёт особо и не парились. Артур только что дочитал до конца целую книгу, в которой главный герой всю  неделю работал в аду, играл в нетбол, помогал мостить дорогу, зачал с женой ребёнка, а потом неожиданно помер от жажды перед самой последней главой. В отчаянии Артур снова перелистал книгу и, в конце концов, во второй главе обнаружил упоминание о какой-то проблеме с водопроводом. Вот и всё. Итак, парень помер. Просто так получилось.
Это даже не было кульминацией книги, потому что её там вообще не было.
Главный герой умер примерно в первой трети предпоследней главы, а всё остальное – это был ещё одно пособие по ремонту дорог. Книга просто оборвалась на стотысячном слове, потому что все книги на Бартледане состояли из ста тысяч слов.
Артур отшвырнул книжку, продал комнату и уехал. Он опять начал скитаться с размахом, продавая все больше и больше слюны, ногтей, крови, волос, одним словом, все, что кому-нибудь было нужно, и покупая билеты. Артур выяснил, что за сперму можно путешествовать в первом классе. Он  никуда не стремился и существовал лишь в герметичном сумеречном мире салонов гиперпространственных звездолётов, ел, пил, спал, смотрел кино, останавливаясь в космических портах, только чтобы сдать больше образцов ДНК и успеть звездолёт дальнего следования. А сам всё ждал и ждал, когда случится что-нибудь неожиданное.
Но беда в том, что когда ждешь какую-то неожиданность, она точно не случится. Потому она и называется неожиданностью, что происходит, когда её не ждешь. На ту неожиданность, которая в конце концов произошла, Артур совсем не рассчитывал. Его звездолет во время скачка через гиперпространство мелькнул в девяносто семи точках галактики одновременно, в одной из них поймал неожиданный гравитационный толчок от необозначенной на карте планеты, зацепился за ее внешнюю атмосферу и начал с ревом падать, разбрасывая в стороны свои обломки.
Системы звездолета во время падения утверждали, будто всё абсолютно нормально и под полным контролем, но когда он вошел в последний лихорадочный виток, снёс полмили деревьев и, наконец, взорвался, превратившись в кипящий огненный шар, стало ясно, что тут что-то не так. Пламя поглотило лес, вскипело в ночи и аккуратно потухло, как и положено по закону всем внеплановым пожарам, превышающим определенные масштабы. Потом некоторое время то тут, то там вспыхивали другие небольшие огоньки от тихо взрывавшихся  разбросанных обломков, но и они скоро затухли.
Артур Дент был единственным на борту, кто из-за скуки во время долгих межзвёздных полётов ознакомился с инструкциями на случай вынужденной посадки и теперь оказался единственным выжившим. Ошеломленный, с многочисленными ушибами и кровоподтёками, он лежал в спасательном коконе из розового пластика с надписью «Удачи вам» на трех тысячах разных языков.
Чёрная звенящая тишина тошнотворно проплыла через его потрясённое сознание. С определенной долей уверенности Артур знал, что выживет. Ведь на Ставромула Бета-то он еще не побывал.
После показавшихся вечными страданий и тьмы он начал различать бесшумно двигавшиеся вокруг него фигуры.

12.

Форд кувыркался в облаке из осколков стекла и обломков стульев. Он опять толком заранее ничего не продумал и, выигрывая драгоценное время, теперь импровизировал. В тяжёлые моменты кризисов, по мнению Форда, было весьма полезным посмотреть на события своей жизни. При этом можно было поразмышлять над происходящим, увидеть все как бы в перспективе, а иногда и придумать, что делать дальше.
Земля неслась на Форда со скоростью тридцать футов в секунду, но он решил, что разберется с этой проблемой, когда уже с ней столкнётся. Сначала самое важное.
А  вот и оно. Его детство. Банальная штука, и Форд через всё это уже проходил. Перед глазами замелькали различные картинки. Скучные времена на Бетельгейзе-5. Малолетний Зафод Библиброкс. Да, Форд знал все это. Он пожалел, что у него в башке нет перемотки вперед. Вечеринка в честь его седьмого дня рождения, когда ему подарили первое полотенце. Давай, крути быстрее!
В полёте Форд вертелся в разные стороны. Холодный на такой высоте воздух обжигал легкие.
Как бы осколок стекла не вдохнуть…
Первые полёты на другие планеты. О, это было похоже на какую-то дрянную документалку перед началом основного фильма. Начало работы в Путеводителе.
Вот это были деньки! Они работали в хижине на атолле Бвинелли на планете Фаналла до того, как риктанаркалы и дакедийцы её спалили. Шестеро парней, несколько полотенец, немного мудрёных цифровых устройств и, самое главное - мечты. Нет, самое главное – это фаналланский ром. Если уж быть совсем точным, самым главным был «Крепкий дух Джанкс», а уж потом фаналланский ром и пляжи атолла, где тусили местные девки. Но мечты были тоже важны. И что с ними стало?
Форд уже не мог вспомнить ни одной из них, хотя тогда они казались очень важными. И уж точно в них не было безобразного здания, из которого он сейчас вывалился.  Все это произошло, когда некоторые из первоначальной команды начали переходить на осёдлый образ жизни и превращаться в скопидомов. А Форд и другие так и остались полевыми исследователями, мотаясь автостопом по галактике и постепенно становясь все больше и больше изолированными от того корпоративного кошмара, в который неумолимо превращался Путеводитель, и от архитектурного чудовища, которое он стал занимать. Какие тут уж мечты! Форд подумал о юристах, захвативших половину здания, об «оперативных сотрудниках», занявших нижние этажи, обо всех этих младших редакторах с их секретаршами, о юристах этих секретарш, о секретаршах юристов секретарш и о самом настоящем зле – о бухгалтерах и отделе маркетинга.
В какое-то мгновение он подумал, что лучше уж продолжать падать. Средний палец им всем в рыла!
 Форд летел мимо семнадцатого этажа, где располагался отдел маркетинга – кучка болванов, вечно спорящих, какого цвета должна быть обложка Путеводителя, и упражняющихся в своём непогрешимом мастерстве проявлять мудрость после того, как событие уже свершилось. Если кто-нибудь из них решил бы выглянуть сейчас из окна, то был бы поражён при виде Форда Префекта, летящего навстречу неизбежной гибели и показывающего ему «козу».
Шестнадцатый этаж. Младшие редакторы. Ублюдки. Сколько они всего повырезали из его материалов? Пятнадцать лет исследований только на одной планете, а они сократили все до трёх слов. «В основном безвредна». И им тоже «козу».
Пятнадцатый этаж. Управление логистики…  что бы это ни было. У них у всех были большие машины. Так вот в чем, видимо, дело, подумал Форд
Четырнадцатый этаж. Ответственный персонал. У Форда было сильное подозрение, что именно они устроили ему пятнадцатилетнее изгнание, пока Путеводитель превращался  в корпоративный монолит (точнее, «дуалит» - ведь юристов никогда не надо забывать).
Тринадцатый этаж. Исследования и разработки.
Стоп! Минуточку.
Тринадцатый этаж.
Форду пришлось начать соображать быстрее, потому что ситуация становилась уже немного тревожной. Он вдруг вспомнил дисплей в лифте. На нём не было тринадцатого этажа. Форд отбросил эту мысль, потому что, проведя пятнадцать лет на довольно захолустной планете Земля, где к числу тринадцать относились с суеверием, привык к  домам без этажей с этим несчастливым номером. Хотя здесь-то откуда взялся этот суеверный страх?
Окна тринадцатого этажа – пролетая мимо, Форд не мог этого не заметить – были затемнены.
Что там происходило? Форд стал вспоминать болтовню Харла. Один новый многомерный Путеводитель, распространяющийся по бесконечному количеству Вселенных. Из уст главного редактора это звучало, как дикая бессмысленность, придуманная отделом маркетинга при поддержке бухгалтерии. Если в этом была хоть доля правды, значит, идея весьма странная и опасная. Но была ли она реальной? И что происходило за затемненными окнами засекреченного тринадцатого этажа?
Форд почувствовал возрастающее любопытство, а потом и нарастающее чувство паники. Таким сейчас был полный список его ощущений. Во всех остальных отношениях он продолжал падать, и очень быстро. На самом деле ему нужно было бы срочно заставить свой мозг поискать решение, как выбраться из этой ситуации живым.
Форд посмотрел вниз. Под ним на расстоянии около сотни футов сновали туда-сюда люди. Некоторые уже начали выжидательно поглядывать вверх. Расчищали для него место. Даже временно бросали играть в чудесную, но совершенно бессмысленную игру в «казаки-разбойники».
Форд очень не хотел их разочаровывать, но под ним в двух футах – и как он этого раньше не заметил! - оказался Колин. Робот радостно пританцовывал в воздухе и ждал от Форда указаний.
- Колин! – рявкнул Форд.
Робот не отозвался. Форд похолодел, но потом вдруг вспомнил, что еще не сказал Колину, что его теперь зовут Колин..
- Давай сюда! – опять рявкнул он.
Колин подскочил вверх и затормозил рядом с Фордом. Робот испытывал истинное наслаждение от стремительного полёта вниз  и надеялся, что Форд разделял его чувства. Мир Колина неожиданно потемнел, когда Форд вдруг набросил на него полотенце. Робот сразу почувствовал себя очень-очень тяжёлым. Его взволновал и одновременно восхитил тот новый вызов, который бросил ему Форд, но не был уверен, что сможет с ним справиться. Полотенце было наброшено на Колина. Форд висел на нём, вцепившись в его швы. Другие путешественники автостопом придумывали экзотические модификации своих полотенец, вплетая в их ткань всевозможные эзотерические инструменты, приспособления и даже компьютерное оборудование. Форд же был пуристом. Ему нравилось все упрощать. У него было самое обыкновенное полотенце из обычного местного магазина мягкой мебели. Несмотря на неоднократные попытки отстирать и отбелить его, оно даже сохранило некий узор из голубых и розовых цветов. В него было вплетено несколько кусков проволоки и небольшой стержень для шариковой ручки. Один из уголков ткани был пропитан питательными веществами. Их Форд мог высосать в случае угрозы голодной смерти. Но в остальном это было обычное полотенце, котором вы могли после умывания вытереть лицо. Единственная модификация, на которую Форда уговорил один приятель, заключалась в укреплении швов.
И вот Форд, как маньяк, ухватился за эти швы,.
Они с Колином все еще падали, но скорость явно замедлилась.
- Вверх, Колин! – крикнул Форд.
Никакой реакции.
- Тебя зовут Колин! - проорал Форд. – Поэтому когда я кричу «Вверх, Колин», это значит, я хочу, чтобы ты, Колин, полетел вверх. О’кей? Вверх, Колин!
Никакой реакции. Точнее, какой-то приглушенный стон робота из-под полотенца. Форд был очень встревожен. Снижались они теперь медленно, но Форда крайне беспокоило то, какие люди собирались внизу. Дружелюбные местные любители поиграть в «казаки-разбойники» разбегались, а мощные, тяжелые, похожие на слизняков существа с бычьими шеями и ручными ракетными установками появлялись из так называемого разреженного воздуха. А разреженный воздух, как хорошо известно всем опытным галактическим путешественникам, на самом деле очень плотный и с многомерными неожиданностями.
- Вверх! – взмолился Форд. – Вверх! Колин, поднимайся!
Робот напрягся и застонал. Теперь они неподвижно зависли в воздухе. Форд чувствовал, как слабели пальцы.
- Вверх!
Они остались на месте.
Один слизняк уже готовился запустить ракету. Форд не мог в это поверить. Он висел на полотенце, а какой-то слизняк собирался пальнуть в него из ракетной установки. Форд уже не знал, что придумать, и начал беспокоиться всерьёз. В таких затруднительных ситуациях он всегда полагался на советы из Путеводителя, какими бы раздражающими и многословными они ни были, но сейчас не совсем подходящий момент лезть за ним в карман. Да и Путеводитель, кажется, перестал быть другом и союзником и сам стал источником угрозы. Ведь Форд висел за окнами именно его офиса, подвергая свою жизнь опасности, которая исходила от его нынешних владельцев. Что стало со всеми  мечтами, грезившимися ему, как он смутно помнил, на атолле Бвинелли? Нужно было оставить все как есть. Нужно было остаться там, на пляже. Любить красивых женщин. Ловить рыбу. Форд должен был догадаться, что все пошло к чертям, как только эти придурки начали вешать рояли в атриуме над бассейном со злобными морскими монстрами. Форд вдруг почувствовал себя ненужным и жалким. Пальцы горели от боли. И лодыжка тоже ныла.
«Вот спасибо тебе, дорогая нога моя, - злобно подумал он. – Спасибо, что вспомнила о своих проблемах.  Очень вовремя. В теплую ванну бы тебе сейчас, да? Или ты хочешь, чтобы я…»
И тут у Форда родилась идея.
Слизняк в бронежилете положил ракетную установку на плечо. Предположительно, ракета была рассчитана на то, чтобы поражать все, что движется на ее пути.
 Форд старался не потеть, потому что чувствовал, как швы полотенца постепенно выскальзывали из влажных пальцев. Носком ботинка на здоровой ноге он слегка подтолкнул каблук ботинка на ноге повреждённой и безо всякой надежды рявкнул на отчаянно напрягшегося, но не способного набрать высоту Колина:
- Вверх, черт тебя подери!
Форд продолжал толкать каблук ботинка, стараясь рассчитать время, но понял, что никакого смысла в этом не было. И так получится. У него была только одна попытка. И все.
Он стянул ботинок с пятки. Вывихнутой лодыжке стало получше. «Ну что, довольна, да?»
Другой  ногой Форд ударил по каблуку. Ботинок соскочил и полетел вниз. Через полсекунды ракета вырвалась из установки, засекла падающий ботинок, ринулась прямо на него, нанесла разящий удар и с огромным удовольствием взорвалась. Случилось всё это футах в пятнадцати над землёй.
Основная сила взрыва обрушилась вниз. Там, где секунду назад на элегантной площади, мощёной большими плитами из блестящего камня, добывавшегося в древних каменоломнях Зенталквабулы, стояла группа оперативников ««ИнфиниДим Энтерпрайзис» с ракетными установками, теперь зияла яма с безобразными кусками тел.
Мощная волна горячего воздуха подбросила Форда и Колина в небо. Форд со слепым отчаянием попытался удержать полотенце, но не смог. Он беспомощно кувырнулся в воздухе, достиг пика траектории своего полета, завис на мгновение и опять сорвался вниз. Форд падал, падал и падал, пока вдруг не врезался во всё ещё летевшего вверх Колина. Он судорожно вцепился в шарообразного робота. Колина резко занесло к зданию офиса Путеводителя. Он отчаянно пытался контролировать свои системы и затормозить.   
Мир тошнотворно вертелся вокруг головы Форда, а они с Колином так же тошнотворно вертелись друг вокруг друга. Внезапно всё остановилось.
Форд обнаружил себя на оконном карнизе. Мимо него в воздухе проплыло полотенце. Форд потянулся и схватил его. В нескольких дюймах от него в воздухе прыгал Колин. Весь в синяках и кровоподтеках, едва дыша, Форд огляделся по сторонам. Он с трудом примостился на карнизе шириной всего в фут на высоте тринадцатого этажа.
Тринадцатого!
Форд знал, что они с Колином попали именно на тринадцатый этаж, потому у него были затемненные окна. Он очень расстроился. Ботинки, купленные в Ист-Сайде в Нью-Йорке, стоили баснословных денег. В результате он написал целое эссе о прелести ношения хорошей обуви, которое погибло после сокращения его работы до фразы «в основном безвредна». Да пропади всё пропадом!
Теперь один ботинок утрачен безвозвратно. Форд запрокинул голову и посмотрел в небо. Все это не было бы так уж трагично, если бы ту самую планету не разнесли в своре время на куски, что означало: достать другую такую пару ботинок у него не получится.
Да, с учетом бесконечного стороннего  расширения вероятности существовало огромное множество планет Земля, но, если разобраться, приличная пара ботинок - это не то, что можно легко заменить, слоняясь по многомерному пространству-времени.
Форд вздохнул.
Ну что ж, лучше уж так. По крайней мере, это спасло ему жизнь. На некоторое время.
Он сидел на карнизе шириной в фут на высоте тринадцатого этажа и совсем не был уверен, что это стоило хорошего ботинка.
Форд с опаской посмотрел в темное окно. За ним было черно и тихо, как в гробнице.
Да нет, это чушь. Ему не раз приходилось бывать на отличных вечеринках в гробницах.
Там что-то пошевелилось? Или померещилось? Форду показалось, что прямо перед ним мелькнула какая-то странная порхающая тень. Наверное, просто кровь к глазам прилила. Форд потер их. «Эх, купить бы где-нибудь ферму и пасти там овечек…»
Форд снова уставился в окно, пытаясь разглядеть очертания тени, но у него возникло ощущение – очень распространённое в современной вселенной – что он стал жертвой оптического обмана, и его глаза сыграли с ним идиотскую шутку.
Может, там птица какая-то? Неужели именно её прятали здесь, на засекреченном этаже, за темным стеклом, способным выдержать даже ракетную атаку? Чей же это птичник? За окном явно что-то порхало, но это было похоже не столько на птицу, сколько на какую-то дыру в пространстве в форме птицы.
Форд закрыл глаза, чего ему уже давно хотелось сделать. Он размышлял, что, черт возьми, дальше делать-то? Прыгать? Наверх полезть? Вломиться через окно – это вряд ли. Ладно, якобы непробиваемое стекло удара ракеты не выдержало, но ведь ее выпустили с очень близкого расстояния и изнутри, на что, вероятно, инженеры-проектировщики не рассчитывали. В любом случае, это не означало, что его можно расколотить, обернув кулак полотенцем. Да и черт с ним! Форд все равно попробовал, но только руку ушиб. Здание надежно укрепили когда его полностью перестраивали после нападения с Лягушачьей Звезды и, вероятно, теперь это была самая надежно бронированная издательская компания в бизнесе. «Впрочем, в любой системе, разработанной корпоративным советом, всегда найдется слабое место», - подумал Форд. Одно из них он уже нашел. Инженеры, проектировавшие окна, конечно, не могли ожидать, что в них пальнут ракетой изнутри, да еще и с близкого расстояния. Вот окно и не выдержало.
Так, а чего они не могли ожидать от человека, сидящего за окном на краю карниза?
Форд долго ломал голову, пока до него, наконец, не дошло.
Прежде всего, они не могли ожидать от него, что он окажется на карнизе. Только полный идиот мог там усесться. Значит, это уже небольшая победа. Обычная ошибка людей, разрабатывающих надёжные защитные системы – это недооценка изобретательности клинических идиотов.
Форд достал из кармана свою новую кредитную карточку, пропихнул её в щель между рамой и окном и сделал то, на что оказалась неспособной ракета. Он слегка пошевелил карточку, почувствовал, как соскочила задвижка, открыл окно и чуть не свалился с карниза, от души хохоча и вознося хвалу Большому Вентиляционному и Телефонному восстанию 3454 года.  Большое Вентиляционное и Телефонное восстание 3454 года началось с сильного потепления. Оно было, конечно, проблемой, решать которую должна была вентиляция. И она в общем-то решала её довольно успешно, пока кто-то не изобрёл кондиционеры, оказавшиеся гораздо эффективнее.
И все это было хорошо при условии, что вы могли смириться с шумом и капаньем воды, пока кто-то не придумал еще более комфортную и умную штуку, чем кондиционеры, и назвал это «внутридомовым климат-контролем».
Вот это уже было кое-что.
Основное отличие этой штуки от обычных кондиционеров заключалось в том, что она невероятно дорого стоила и требовала кучу сложного измерительного и регулирующего оборудования,  которое гораздо лучше, чем сами люди, знало каким воздухом в ту или иную минуту им дышать. Кроме того, для уверенности, что простые люди не угробили все сложные расчеты, которые система делала за них, все окна в зданиях были закупорены. И это истинная правда.
Во время установки новых систем работавшие в здании сотрудники вели с монтажниками из фирмы «Вент-о-Хитр»  примерно такие разговоры:
- А если мы захотим открыть окна?
- При новой системе «Вент-о-Хитр» вы не захотите их открывать.
- Да, но допустим, нам захочется открыть их ненадолго.
- Вам не захочется открывать их даже ненадолго. Система «Вент-о-Хитр» за этим проследит.
- Гм-м.
- Наслаждайтесь новой системой вентиляции «Вент-о-Хитр»!
- О’кей. А если она сломается или начнутся неполадки?
- О! Самой ценной функцией системы  «Вент-о-Хитр» является то, что неполадок в ней не бывает. Так что на этот  счёт не беспокойтесь. Наслаждайтесь свежим воздухом, и хорошего вам дня.
(Результатом Большого Вентиляционного и Телефонного восстания 3454 года  стало то, что на всех механических, электрических, квантово-механических, гидравлических… да даже ветровых, паровых и поршневых устройствах теперь должна быть надпись. Каким бы маленьким не был этот объект, его разработчики должны найти способ втиснуть куда-нибудь эту надпись, потому что в первую очередь она предназначена для них самих, а не для потребителей.
Надпись такая: «Главное отличие предмета, который может испортиться, от предмета, который испортиться не может, заключается в том, что когда предмет, который не может испортиться, всё-таки портится, обычно выясняется, что ремонту он не подлежит»).   
Мощные волны жары начали с почти магической точностью совпадать с крупными сбоями в работе системы «Вент-о-Хитр» . Поначалу это вызвало лишь недовольство и несколько смертельных случаев от удушья.
Настоящая катастрофа случилась, когда одновременно произошли сразу три события. Первым стало то, что компания «Вент-о-Хитр. Инк.» сделала официальное заявление о том, что наилучшие результаты достигаются при использовании их систем в умеренном климате. Вторым событием стал массовый отказ системы «Вент-о-Хитр» в  особенно жаркий и душный день, в результате чего несколько сотен офисных сотрудников были эвакуированы на улицу, где они столкнулись с третьим событием - с разъяренной толпой телефонисток междугородной связи, которым так осточертело изо дня в день повторять каждому взявшемуся за трубку идиоту «Благодарю вас за обращение в нашу компанию», что они вышли в город с мусорными  вёдрами, мегафонами и ружьями.
В последующие страшные дни бойни каждое окно, пробиваемое ракетами  или нет, было расколото, как правило, под выкрики «Повесь трубку, жопа! Да плевать мне, какой тебе номер нужен! И на то, из какой задницы ты звонишь, тоже плевать! Петарду себе в жопу засунь! Йииих-ааа! Ху-ху-ху! А-а-а!» Дальше шли крики разных животных, которые на работе телефонистки не могли издавать при всем желании.
В результате они получили конституционное право, по крайне мере,  раз в час отвечать на звонок: «Воспользуйся услугами нашей компании и сдохни!» Кроме того, все офисные здания должны были иметь теперь открывающиеся окна. Ну, хотя бы чуть-чуть, на щелочку.
Другим немного неожиданным результатом стало резкое снижение уровня самоубийств. Все находящиеся в состоянии стресса или отчаявшиеся служащие, вынужденные в мрачные дни тирании системы  «Вент-о-Хитр» бросаться под поезда или закалывать себя ножами, могли теперь просто вылезти из окна на карниз и в свое удовольствие сигануть вниз. Правда, как часто бывало, пока самоубийцы пару минут окидывали мир прощальным взглядом и собирались с мыслями, они вдруг осознавали, что им нужен всего-то глоток свежего воздуха, новый взгляд на вещи и, может быть, еще ферма, где можно разводить овечек.
И третий непредвиденный результат заключался в том, что заброшенный на тринадцатый этаж бронированного здания Форд Префект, вооружённый только полотенцем и кредитной карточкой, смог тем мне менее через окно с предположительно «ракетонепробиваемым» стеклом пролезть в безопасное место.
Он впустил Колина, аккуратно закрыл раму и огляделся по сторонам, пытаясь найти объект, похожий на птицу.
По поводу окон Форд понял то, что спроектировали их сначала неприступными, потом переделали в открываемые, и поэтому теперь они стали гораздо менее надежными, чем если бы их сразу сделали открывающимися.
«Хо-хо, такова уж наша жизнь!» - подумал Форд и вдруг понял, что в комнате, куда он с такими приключениями проник, ничего особенно  интересного-то  не было.
Он замер.
А где же эта странная порхающая штука? Где же было то, что стоило всей этой суеты – необыкновенного таинственного занавеса секретности, казалось, покрывавшего комнату, и такого же необыкновенного стечения обстоятельств, при которых Форд сюда попал?
Комната, как и все остальные теперь в здании, была безвкусно серой. На стенах висели графики и рисунки. Большинство из них не имело, по мнению Форда, никакого смысла, но потом он наткнулся на что-то, что явно было макетом какого-то постера. На нем виднелись похожий на птицу логотип и слоган: «Путеводитель для путешествующих автостопом по галактике Мк II: самая изумительная вещь в истории. Скоро будет в вашем измерении».  И больше никакой информации.
Форд опять огляделся по сторонам. Его внимание привлек Колин, до абсурда счастливый робот-охранник, вжавшийся в угол комнаты и что-то нечленораздельно бормотавший голом, в котором слышалось нечто похожее на страх..
«Странно», - подумал Форд. Он огляделся, чтобы увидеть, на что Колин мог так среагировать, и, наконец, увидел то, чего не заметил вначале. На рабочем столе лежало нечто черное, круглое, размером с небольшую тарелку. Верх и низ его были слегка выпуклыми, отчего предмет напоминал легкоатлетический диск.
Поверхности его были абсолютно гладкими, без единой царапины.
Лежал он неподвижно.
Потом Форд заметил, что на нем что-то написано. Странно. Секунду назад там ничего не было, а теперь вдруг буквы появились. Причем, между этими двумя состояниями никакого заметного перехода не было.
Вся надпись состояла из одного слова.
«ПАНИКУЙ».
Только что на поверхности предмета не было ни следов, ни трещин, а теперь они появились. И они росли.
«Паникуй», - говорил Путеводитель МК II.
И Форд начал делать то, что ему приказывали. Он вдруг вспомнил, почему похожие на слизняков существа показались ему такими знакомыми. Цвет кожи у них был, как было положено в этой корпорации, серым, а в остальном они выглядели точь-в-точь как Вогоны.

13.

Звездолёт тихо опустился на краю широкой поляны футах в ста от селения.
Он появился своершенно неожиданно, но без особого шума.
В один момент был самый обычный полдень ранней осени – листья только-только начинали окрашиваться в красный и жёлтый цвета, вода в реке стала подниматься из-за дождей в горах на севере, оперение птичек пикка перед грядущими зимними холодами становилось  все гуще, со дня на день Совершенно Нормальные Звери должны были начать свою оглушительную миграцию по равнинам, старик Трэшбарг принимался бормотать себе под нос, ковыляя по селению, сочиняя и пересказывая истории, которые он поведает о минувшем годе, когда наступят темные вечера, и у сельчан не будет другого выбора, кроме как собираться у костра, слушать рассказчика и ворчать, что на самом деле все было не так – а в следующую секунду появился блестящий в тёплых лучах осеннего солнца звездолет. Он погудел немного и затих.
Звездолет был небольшим. Если бы местные жители разбирались в вопросах космических кораблей, они сразу узнали бы в нем довольно симпатичный маленький изящный четырехместный хрундийский катер, оснащенный практически всеми дополнительными опциями, указанными в рекламном проспекте, кроме разве супервекторного стабилизхатора, на установку которого соглашались только слабаки. Разве с ним заложишь хороший вираж вокруг трехсторонней оси времени? Конечно, с ним безопаснее, но управление-то тупее становится!
Местные жители ничего этого, конечно, не знали. Большинство из них, обитателей захолустной планеты Ламуэлла, вообще звездолетов отродясь не видело, тем более таких целых и без единой царапинки. Тепло светящийся в лучах вечернего солнца аппарат стал для местных жителей самым необычным событием с того самого дня, когда Кирп поймал рыбу с головами на обоих концах.
Все затихли.
Если секунду назад две или три дюжины сельчан бродили вокруг, болтали, кололи дрова, несли в ведрах воду, дразнили птиц пикка или просто любезно старались не попадаться на глаза старику Трэшбаргу, то сейчас их активность вдруг прекратилась, и все в изумлении уставились на странный объект.
Впрочем, не все. Птичек пикка обычно удивляли совсем другие вещи. Самый обыкновенный лист дерева, упавший на камень, приводил их в страшное смятение и заставлял стремительно порхать в облака; каждое утро красочный  восход солнца заставал их врасплох, но прибытие инопланетного звездолета из другого мира оставило их совершенно равнодушными. Они продолжали кричать то «карр», то «ритт», а то и «хакк», подбирая с земли зерна; река продолжала тихо и умиротворенно журчать. А еще из крайней слева хижины продолжало нестись громкое и довольно нестройное пение.
Вдруг люк звездолета с легким щелчком откинулся наружу, и вниз опустился трап. Затем минуту или две не происходило вообще ничего, если не считать громкого пения в крайней слева хижине. Звездолет стоял неподвижно.
Некоторые из местных, особенно мальчишки, начали подкрадываться к нему, чтобы разглядеть поближе. Старик Трэшбарг попытался их отогнать. Ему такие штучки очень не нравились. Ничего похожего он не предсказывал. Даже намеками. Конечно, как-то он сможет вписать эту историю в свой рассказ, но все это становилось уж слишком сложным.
Старик вышел вперед, оттеснил мальчишек и воздел к небу руки и свой старинный узловатый посох. Длинные лучи теплого вечернего солнца эффектно осветили его. Он приготовился приветствовать богов, какими бы те ни оказались, как будто давно ждал их пришествия.
Но по-прежнему ничего не происходило.
Постепенно стало понято, что в звездолете шел какой-то спор. Время шло, и руки старого Трэшбарга уже начали неметь.
Вдруг трап втянулся обратно, и люк захлопнулся.
Старик обрадовался. Это были демоны, и он их прогнал, а предсказание не сделал из простой скромности и благоразумия.
Почти сразу с той стороны звездолета, где стоял Трэшбарг, опустился другой трап. На нем появились две фигуры, все еще о чем-то спорившие и ни на кого не обращавшие внимания. Даже на старика. Они его вообще не заметили.
Трэшбарг сердито пожевал бороду. Продолжать стоять с воздетыми к небу руками? Опуститься на колени со склонённой головой и указать на пришельцев посохом? Упасть на спину, словно преодолев что-то в титанической внутренней борьбе? Или, может, просто уйти в леса и пожить там годик на дереве, ни с кем не разговаривая?
Трэшбарг решил спокойно опустить руки, словно именно это он с самого начала и задумал. Они уже так сильно затекли, что другого выбора просто не было. Старик сделал только что придуманный тайный знак вновь убравшемуся внутрь звездолета трапу и отступил на три с половиной шага, чтобы, наконец, получше рассмотреть вышедших из звездолета, а уж потом решить, что делать дальше.
Фигура повыше оказалась красивой женщиной в мягкой помятой одежде. Старик Трэшбарг этого не знал, но наряд незнакомки был пошит из «римплона ТМ» – новой синтетической ткани, отлично подходившей для космических путешествий благодаря способности сохранять свой лучший вид, будучи даже засаленной и пропотевшей.
Фигурка пониже оказалась девочкой. Она выглядела неловкой и угрюмой. Её одежда совсем не выигрывала от того, чтобы была мятой, заселенной и пропотевшей. Более того, девочка, похоже, об этом прекрасно знала.
Все уставились на пришельцев. Кроме птичек пикка, у которых были свои интересы.
Женщина стояла и оглядывалась по сторонам. В ней чувствовалась явная целеустремлённость. Видимо, что-то ей было нужно, но она не знала, где это найти. Женщина переводила взгляд с одного из столпившихся поблизости любопытных местных жителей на другого, но того, что искала, не видела.
Трэшбарг понятия не имел, как разыграть эту ситуацию, и решил прибегнуть к песнопениям. Он отклонил голову назад и начал завывать, но был перебит свежей мелодией, вырвавшейся из хижины Мастера Сэндвичей. Из той, что крайняя слева. Женщина резко оглянулась, и  на лице у неё появилась улыбка. Даже не  взглянув на старика, она направилась к  хижине.
При приготовлении сэндвичей требуется искусство, которое мало кому удается изучить досконально. Задачка простая, однако способы её решения многочисленны и требуют творчества. Взять хотя бы правильный выбор хлеба. Мастер Сэндвичей провел много месяцев в ежедневных обсуждениях и экспериментах с пекарем Грарпом, и, в конце концов, они вместе создали булку нужной плотности, чтобы нарезать её тонкими аккуратным кусочками и чтобы она оставалась легкой, сыроватой и обладала тем тонким ароматом, который лучше всего подчеркивал вкус жареного мяса Совершенно Нормальных Зверей.
Также необходимо было отработать геометрию ломтика: точные соотношения между шириной, высотой и толщиной, чтобы создать должное ощущение объемности и веса готового сэндвича. Здесь тоже ценилась легкость, но также важными были  умеренная твёрдость, благородство и то обещание сочности и вкуса, которое является отличительной чертой продукта, вышедшего из рук настоящего мастера.
Правильные инструменты были, конечно, решающим фактором. Мастер Сэндвичей, когда не был занял хлопотами около печи Пекаря, много дней провел у Кузнеца Стриндера, взвешивая и балансируя ножи, таская их в кузницу и обратно. Упругость, прочность, острота кромки, длина лезвия и баланс - все это с энтузиазмом обсуждалось. Выдвигались теории, затем они проверялись, уточнялись, и не раз бывали вечера, когда на фоне заходящего солнца и кузницы можно было видеть силуэты Мастера Сэндвичей и Кузнеца Стриндера. Кузнец плавно махал в воздухе своим молотом, выковывая один нож за другим, сравнивая вес первого с балансом второго, упругостью третьего и изгибом рукояти четвертого.
Всего нужно было три ножа. Первый – для нарезания хлеба: твердое, властное лезвие, которое жестко навязывало булке свою стальную волю. Второй – для намазывания масла: немного меньше первого, но все же с крепкой основой. Ранние образцы получались слишком гибкими, но теперь сочетание упругости и твердости как нельзя лучше подходило для достижения максимальной гладкости и изящества намазывания.
Однако самым главным среди ножей был, конечно, разделочный. Он не просто навязывал свою волю среде, сквозь которую двигался,  как нож для хлеба, а был обязан работать с ней. Его движение управлялось структурой мясного пласта, чтобы получить ломтики самой изысканной консистенции и полупрозрачности, которые  изящными пластиночками соскальзывали бы с основного куска мяса. Потом Мастер Сэндвичей плавным движением руки отправлял каждый ломтик мяса на изумительно пропорциональный нижний кусок хлеба, ловкими движениями подравнивал его и, наконец, сотворял настоящее чудо, на которое так хотели поглазеть деревенские ребята, собиравшиеся вокруг и наблюдавшие за происходящим с восторженным вниманием и удивлением. Еще четыре проворных движения ножом,  и начинка сэндвича складывалась на основном куске мяса в идеальную мозаику. Для каждого сэндвича размеры и форма начинки были разными, но Мастер Сэндвичей всегда без особых усилий и колебаний собирал их в совершенную картину. Второй слой мяса, второй слой начинки, и вот основной акт творения был завершен.
Мастер передавал свое изделие помощнику, который добавлял несколько кусочков огурца, редиски, буквально каплю ягодного соуса, а затем накладывал верхний слой хлеба и разрезал сэндвич четвёртым, совсем простеньким ножиком. Не то чтобы это были не такие уж искусные операции, но просто они требовали меньшего мастерства от ученика, который однажды, когда учитель окончательно сложит свои инструменты, заменит его на этом посту. Это была привилегированная должность, и подмастерью по имени Дримпл завидовали все его приятели. В деревне были те, кто с радостью колол дрова, с удовольствием таскал воду, но положение Мастера Сэндвичей  - это был настоящий рай.
Вот Мастер Сэндвичей во время работы и  пел.
Он использовал остатки годового запаса солонины, немного потерявшей свою прелесть, но все равно богатый аромат мяса Совершенно Нормальных Зверей, оставался непревзойденным. Ничего подобного Мастер раньше не пробовал. На следующей неделе опять ожидалась миграция Совершенно Нормальных Зверей в места своего обычного обитания, и тогда все селение снова приступит к тяжелой работе. Они  начнут охотиться, добудут шесть или семь дюжин особей из тысяч пробегающих мимо. Потом туши нужно будет разделать, очистить и засолить на зиму до новой  весенней миграции, которая пополнит жителям селения  запасы еды.
Лучшее мясо пожарят на пиру, которым отмечался «Осенний Переход Зверей». Гулянье продлится три дня. Будут веселье, танцы, старик Трэшбарг станет травить байки о том, как прошла охота. Сочинял он их,  кстати, сидя в своей хижине, пока остальные на самом деле охотились.
Вот тогда самое отборное мясо на пир не пустят, а отправят в холодном виде к Мастеру Сэндвичей. Он, проявляя дарованное богами искусство, приготовит изысканные сэндвичи Осеннего Сезона, и все жители селения станут уплетать их перед тем, как на следующий день начать готовиться к грядущей суровой зиме.
Сегодня Мастер занимался обычными сэндвичами, если столь искусно приготовленные деликатесы можно назвать обычными. Помощника Мастер отпустил по делам и делал сэндвичи сам от начала до конца, чему был чрезвычайно рад. Вообще он почти всем был доволен.
Мастер резал, пел, аккуратно укладывал ломтики мяса на хлеб, ровнял их и собирал начинку в мозаику. Немного салата, каплю соуса, еще один кусок хлеба, еще один сэндвич, еще один куплет «Жёлтой подводной лодки».
- Привет, Артур.
Мастер Сэндвичей чуть не оттяпал себе ножом палец.
Жители селения в замешательстве смотрели, как женщина смело направилась к хижине Мастера Сэндвичей. Великий Мастер был послан им Всемогущим Бобом в огненной колеснице. По крайней мере, так утверждал Трэшбарг, а старик знал толк в таких штуках. Так по крайней мере он сам говорил: я, мол, в таких штуках толк знаю… Ну, и так далее. В общем, спорить с ним было бессмысленно.
Некоторые сельчане недоумевали, почему всемогущий Боб послал своего родного Мастера Сэндвичей в колеснице огненной, а не в такой, которая могла бы спокойно спуститься, не спалив при этом половину леса, не напичкав его призраками и не причинив Мастеру Сэндвичей так много повреждений. Старик Трэшбарг заявил, что это неисповедимая воля Боба. Когда его спросили, что такое «неисповедимая», он ответил «сами посмотрите». Тут возникла проблема, потому что словарь был только у старика, а Трэшбарг его никому не давал. Сельчане спросили, почему он зажал словарь, и старик ответил, что им знать волю Всемогущего Боба не положено. Они опять спросили, с чего это вдруг. «Потому что много будете знать, скоро состаритесь», - ответил Трэшбарг. В итоге кто-то проник в хижину старика, пока тот купался, и нашел в словаре слово «неисповедимая». Оно означала «непознаваемая», «неописуемая», «невыразимая», «не поддающаяся познанию или обсуждению». Вот так все и разъяснилось.
Ну, хотя бы у жителей селения теперь были сэндвичи.
Однажды старик заявил, что Всемогущий Боб повелел, чтобы он, Трэшбарг, первым выбирал себе сэндвичи. Его спросили, когда же это случилось.
«Вчера, - невозмутимо ответил старик. – Вы не видели. Имейте в себе веру или сгорите в адском пламени!»
Выбирать себе сэндвичи первым ему разрешили. Это было проще, чем связываться со стариком.
И теперь вдруг из ниоткуда появилась женщина, да еще пошла прямо к хижине Мастера Сэндвичей. Видимо, его слава распространилась очень далеко, хотя понять, насколько далеко, был трудно, ведь, по словам старика Трэшбарга, больше нигде ничего не существовало. Тем не менее, откуда бы ни прилетела эта женщина – вероятно, из каких-нибудь «неисповедимых» мест – она была сейчас здесь и находилась в хижине Мастера Сэндвичей. Так кто же это? И что это за странная девочка, которая угрюмо слонялась возле хижины, пинала камешки и всем своим видом показывала, что быть ей здесь совсем не хочется? Непонятно зачем вообще нужно было тащиться сюда из «неисповедимого» места в колеснице, которая явно была усовершенствованной моделью той, в которой прибыл Мастер Сэндвичей, да еще и вопреки своему желанию?
Все посмотрели на Трэшбарга, но тот стоял на коленях и что-то бормотал, устремив пристальный взгляд в небо и не замечая никого, пока не придумал чего-нибудь подходящего ситуации.
- Триллиан! – вскрикнул Мастер Сэндвичей, не вынимая изо рта кровоточащего пальца. – Что…? Кто…? Когда…? Где…?
- Вот именно эти вопросы я собиралась тебе задать, - ответила Триллиан, оглядывая хижину Артура.
Вокруг аккуратно лежала кухонная утварь. Здесь было несколько простых шкафов и полок, а в углу стояла такая же простая кровать. В задней части комнаты находилась дверь, но куда она вела, Триллиан разглядеть не смогла, потому что дверь была закрыта.
- Мило, - произнесла она, и в ее голосе послышались слегка вопросительные нотки. Она никак не могла разобраться, в чем тут весь прикол.
- Очень, - подтвердил Артур. – Замечательно мило. Даже не знаю, бывал ли я когда-нибудь в таком же приятном месте. Я здесь просто счастлив. Местные меня любят. Я готовлю для них сэндвичи… Ну… в самом деле. Они меня любят, и я готовлю им сэндвичи.
- Звучит, э-э…
- Как идиллия, - быстро подсказал Артур. – Да, так и есть. Тебе тут вряд ли  понравится, а я доволен. Садись, пожалуйста. Чувствуй себя как дома. Хочешь чего-нибудь? Э-э… сэндвич?
Триллиан взяла сэндвич, осмотрела его и осторожно понюхала.
- Попробуй, - сказал Артур. – Вкусно.
Триллиан откусила маленький кусочек, потом еще один и стала задумчиво жевать.
- Да, вкусно, - признала она, глядя на сэндвич.
- Дело моей жизни, - сказал Артур, стараясь казаться гордым, но при этом не выглядеть полным идиотом. Он уже привык  ктому, что вокруг все его почитали, и сейчас ему пришлось перестраиваться.
- Что это за мясо? – поинтересовалась Триллиан.
- Ах, да… Э-э… Это Совершенно Нормальный Зверь.
- Что?
- Совершенно Нормальный Зверь. Вроде коровы или скорее быка. В общем, что-то вроде буйвола. Крупное и мясистое животное.
- Что же в нем особенного?
- Ничего. Он Совершенно Нормальный.
- Понятно.
- Странно только, откуда они приходят.
Триллиан нахмурилась, перестала жевать и с набитым ртом спросила:
- А откуда они приходят?
Она не собиралась глотать, пока не узнает.
- Дело не только в том, откуда они приходят, но и куда уходят. Да все нормально. Можешь спокойно глотать. Это безопасно. Я слопал уже несколько тонн этого мяса. Оно прекрасное. Очень сочное. Очень нежное. Слегка сладковатый аромат с долгим пряным послевкусием.
Триллиан по-прежнему не решалась проглотить кусок сэндвича.
- Так откуда приходят и куда уходят эти звери?
- Из точки чуть восточнее гор Хондо. Ну, это те высокие, которые за нами. Ты, наверное, видела их по дороге сюда. В общем, потом звери тысячами несутся по долинам Анхондо и... Ну, вот, собственно, и все. Вот откуда они приходят  и вот куда они уходят.
Триллиан нахмурилась. Чего-то до конца ей было все-таки непонятно.
- Наверное, я не очень ясно выразился, - сказал Артур. – Когда я говорю, что звери приходят из точки восточнее гор Хонда, то имею в виду, что там они вдруг появляются, потом  несутся в долины Анхондо и исчезают. У нас есть около шести дней, чтобы наловить как можно больше зверей, пока они не пропадут. Весной животные бегут снова, только теперь уже в обратную сторону. Понимаешь?
Поколебавшись, Триллиан все-таки проглотила кусок сэндвича. Нужно было либо доедать его, либо выплевывать, но он был действительно вкусным.
- Понимаю, - сказала она, убедившись, что, похоже, не испытывает никаких болезненных ощущений. – А почему их называют Совершенно Нормальными?
- Ну, я думаю, потому что иначе местные жители могли решить, что они ненормальные. Кажется, старик Трэшбарг их так назвал. Он говорит, что «они приходят оттуда, откуда приходят, и уходят туда, куда уходят, и что все это воля Боба, и больше ничего».
- Воля кого?
- Ой, лучше не спрашивай.
- Тебе здесь, похоже, неплохо.
- Да, отлично. А ты недурно выглядишь.
- Да. У меня все в полном порядке.
- Отлично.
- Да.
- Хорошо.
- Хорошо.
- Очень мило с твоей стороны было заглянуть сюда.
- Спасибо.
- Ну…, - протянул Артур, бесцельно оглядываясь и удивляясь, как трудно оказалось подыскивать нужные слова после всего, что произошло.
- Наверное, ты удивляешься, как я тебя нашла, - сказала Триллиан.
- Да! – с готовностью ответил Артур. – Именно этому я и удивлялся. А как ты меня нашла?
- Ну - может, ты знаешь, может, нет - я теперь работаю в одной из субэфирных вещательных компаний.
- Я знал, - вдруг вспомнил Артур. – Да, у тебя здорово получается. Просто грандиозно. И интересно. Отличная работа. Наверное, получаешь от нее большое удовольствие?
- Утомительно очень.
- Все эти перелеты туда-сюда... Ну да, наверное.
- У нас есть доступ практически ко всем видам информации. Я нашла твое имя в списке пассажиров звездолета, потерпевшего крушение.
У Артура захватило дух.
- То есть они знали о катастрофе?
- Ну конечно знали. Не может же целый космический лайнер исчезнуть, и чтобы об этом никто не узнал.
- И ты хочешь сказать, что они знали, где это произошло? Они знали, что я выжил?
- Да.
- Но ведь нас никто не искал и не пытался спаси. Не было вообще ничего.
- И не должно было быть  Все это сложная страховая история. Они просто её похоронили. Сделали вид, что ничего не было. Страховой бизнес сейчас в полном дерьме. Ты знаешь, что они опять ввели смертную казнь для директоров страховых компаний?
- Правда? – спросил Артур. – Нет, я не знал. И за какие же прегрешения?
Триллиан нахмурилась.
- При чем тут прегрешения?
- А… я понял.
Триллиан пристально посмотрела на Артура, а потом уже другим тоном сказала:
- Пора бы тебе взять часть ответственности на себя, Артур.
Артур попытался понять смысл сказанного. Он заметил, что ему часто была нужна пара секунд, чтобы понять, куда собеседник клонил, поэтому сейчас взял паузу. Последнее время жизнь была такой размеренной и приятной, что времени чтобы что-то  осознать было навалом. Вот и сейчас тоже.
Артур так до конца и не понял смысла последних слов Триллиан, и, в конце концов, ему пришлось в этом признаться..
Триллиан холодно улыбнулась и повернулась к двери хижины.
- Рэндом, - позвала она. – Зайди сюда. Подойди и познакомься со своим папочкой.

14.

Пока Путеводитель опять превращался в гладкий темный диск, Форд вдруг понял, что в голову ему пришла безумная идея. По крайней мере, попытался понять, но идея была слишком безумной, чтобы вникнуть в нее с первого раза. Голова его гудела, лодыжка ныла, и хотя Форд не считал себя размазней, он всегда знал, что в такой штуке, как интенсивная многомерная логика лучше разбирается, лежа в ванне. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. Время, высокий бокал и какая-нибудь ароматная пена для ванны.
Нужно обязательно выбраться отсюда. И нужно вытащить отсюда Путеводитель. Хотя вряд ли удастся сделать и то, и другое за один раз.
Форд лихорадочно огляделся. Думай давай, думай, думай! Выход должен быть очевидным и простым. Если он не ошибся в своих подозрениях, что имеет дело с затаившимися тварями-Вогонами, то чем проще и очевиднее, тем лучше..
Вдруг Форда осенило.
Не надо пробовать побороть систему. Нужно её использовать. Вогоны всегда пугали своей абсолютно бездумной решимостью делать все, что им взбредет в их безмозглые головы. Бессмысленно было пытаться взывать к их разуму, потому что его у них просто не было. Однако если не терять самообладания, то иногда можно было использовать их слепое тупое упорство в том, чтобы быть тупыми и не разбирать ничего вокруг. У них, так сказать, не только левая рука не ведала, что творила правая, но и очень часто правая весьма туманно представляла себе цель своих действий.
Может, рискнуть и отправить Путеводитель себе по почте?

Рискнуть и просто отправить в систему? Пусть Вогоны сами думают, как его ему доставить. И это при том, что сейчас они были заняты разгромом здания, чтобы найти, где Форд  его спрятал?
Да.
Форд лихорадочно упаковал диск, завернул его в бумагу, приклеил ярлык, потом после секундной паузы, взятой на размышления, правильно ли он поступает, запихнул свёрток в трубу внутренней пневомпочты.
- Колин, - сказал Форд, повернувшись к маленькому парящему в воздухе шарику, - я собираюсь бросить тебя на произвол судьбы.
- Я так рад, - ответил Колин.
- Пользуйся своей радостью на всю катушку, потому что хочу, чтобы ты вынес этот сверток из здания. Эти  гады, видимо, спалят тебя когда найдут, а меня здесь не будет, чтобы помочь. И будет тебе очень-очень неприятно. Хреновые дела, короче. Понял?
-  Булькаю от удовольствия!
- Лети! – сказал Форд.
Колин послушно нырнул в трубу пневомпочты вслед за свертком. Теперь Форду оставалось позаботиться только о своей шкуре. Дело нелегкое…. За дверью послышался тяжелый топот. Из предосторожности Форд запер её и придвинул к ней тяжёлый шкаф.
Его очень настораживало то, что все прошло так гладко. Все сложилось как нельзя лучше. Целый день он совершал совершенно безрассудные поступки, и пока все срабатывало с удивительной точностью. Если не считать ботинка. Одна мысль о нем Форда бесила. Это счетец, который надо будет им еще предъявить.
Дверь со страшным грохотом взорвалась. Сквозь клубы дыма и пыли Форд разглядел пробиравшихся в комнату огромных, похожих на слизняков существ.
Так значит, все шло хорошо? Значит, все складывалось так, будто удача была на его стороне?
Что же, теперь проверим!
С энтузиазмом научного исследователя Форд опять выпрыгнул в окно.

15.

Первый месяц после того, как они узнали друг друга, получился немного сложным. Второй, когда они старались свыкнуться с тем, что узнали друг о друге в первый месяц, был уже легче. Третий, когда пришла посылка, тоже очень легким назвать было нельзя.
Поначалу было трудно даже попытаться объяснить, что такое месяц. Здесь на Ламуэлле для Артура все было просто. Сутки длились чуть больше двадцати пяти земных часов, а значит, каждый день можно было лишний час поваляться в кровати. Конечно, приходилось регулярно переводить стрелки часов, но Артур делал это скорее с  удовольствием. Еще он чувствовал себя как дома благодаря количеству солнц и лун – по одной штуке – чем Ламуэлла выгодно отличалась от многих других планет, по которым ему приходилось скитаться.
Планета делала полный оборот вокруг своего единственного солнца за триста дней, и это было здорово, потому что год не тянулся бесконечно. Луна облетала Ламуэллу чуть больше девяти раз в год. Значит, месяц длился чуть больше тридцати дней, и это было просто замечательно, потому что давало больше времени, чтобы успеть сделать все свои дела. Одним словом, планета не просто сильно напоминала Землю, но даже была ее улучшенным вариантом.
Рэндом, наоборот, думала, что попала в ловушку бесконечно повторяющегося кошмара. В истерике девочка рыдала потому что думала, будто луна каждую ночь приходила за ней, а когда утром исчезала, то с такой же целью появлялось солнце. И повторялось это снова и снова.
Триллиан предупреждала Артура, что Рэндом будет нелегко приспособиться к более регулярному образу жизни, чем тот, к которому она привыкла до сих пор, но к вою на луну Артур готов не был.
Да он вообще ни к чему такому не был готов.
Его дочь?
Его дочь? Но они с Триллиан ведь ни разу… Или все-таки… Артур был убежден, что обязательно запомнил бы. А Зафод?
- Не тот биологический вид, Артур, - ответила Триллиан. - Когда я решила, что хочу ребенка, они провели со мной всевозможные генетические тесты и смогли найти только одно совпадение. До меня дошло уже потом. Я перепроверила и оказалась права. Обычно они не любят говорить об этом, но я настояла.
- Хочешь сказать, что ты обратилась в банк ДНК? – спросил Артур, выкатив глаза.
- Да. Но девочка сделана не совсем уж наугад (Random (англ.) – случайный, произвольный, сделанный наугад), как говорит  её имя, потому что единственным донором-человеком, конечно, был ты. Должна сказать, летал ты частенько.
Артур ошеломленно уставился на унылую девочку, неловко ссутулившуюся у дверного косяка и смотревшую на него.
- Но когда… Сколько…
- Сколько ей лет?
- Да.
- Зря интересуешься.
- Как это?
- Да я понятия не имею, сколько Рэндом лет.
- Что?
- Ну, в моей временной системе, думаю, я родила её лет десять назад. Но она, видимо, старше. Понимаешь, я жила, мотаясь во времени туда-сюда. Работа. Обычно я брала дочь с собой когда могла, но это было не всегда возможно. Потом приходилось оставлять ее в детских садах в параллельных временных зонах, а сейчас так трудно выбрать нужное время. Оставляешь ребенка утром и не знаешь, сколько лет ему будет вечером. Жалуешься до посинения, но толку никакого. Один раз я оставила Рэндом в одном месте, а когда вернулась, она уже достигла половой зрелости. Я сделала все, что могла, Артур. Теперь дело за тобой. А мне пора на войну. Репортаж буду вести оттуда.
Десять секунд после отлета Триллиан были самыми долгими в жизни Артура Дента. Время, как мы знаем, штука относительная. Можно путешествовать между  звездами несколько световых лет, но если делать это со скоростью света, домой вернешься старше всего на несколько секунд. В это время твой брат-близнец или сестра постареют лет на двадцать, тридцать, сорок и даже больше в зависимости от продолжительности таких скитаний. И это повергнет тебя в настоящий шок, особенно если ты до этого не знал, что у тебя есть брат-близнец или сестра. Секунд твоего отсутствия будет явно недостаточно, чтобы подготовить тебя  к шоку от новых и неожиданно раздутых семейных отношений.
  Вот десяти секунд тишины и не хватило Артуру, чтобы взглянуть на себя и свою жизнь со стороны после такого неожиданного появления незнакомой дочери, о существовании которой он еще сегодня утром даже не подозревал. Глубокие эмоциональные родственные узы невозможно установить за десять секунд, как бы быстро и далеко вы от них не удалялись.  Артур, глядя на стоящую на пороге хижины девочку, чувствовал себя сейчас беспомощным и ошеломленным.
Наконец, он решил, что скрывать свою беспомощность не имело никакого смысла.
Артур подошел к дочери и обнял ее.
- Я не люблю тебя. – сказал он. – Прости меня. Я даже еще не знаю тебя, но дай мне несколько минут.

«Мы живем в странные времена.
И еще мы живем в странных местах: каждое в своей вселенной. Люди, которыми мы заселяем свои вселенные - это всего лишь тени других вселенных, пресекающихся с нашей. Чтобы уметь заглядывать в эту безумную сложность бесконечного бытия, бросая фразы вроде «О, привет, Эд! Отличный загар. Как Кэрол?»,  нужно обладать навыком фильтрации, который все сознательные сущности должны, в конце концов, развить в себе, чтобы защитить себя от созерцания хаоса, в котором они кипят и мечутся. Поэтому дайте своему ребенку передохнуть, хорошо?
Выдержка из «Практических советов родителям в страдающей фрактальным безумием вселенной».

- Что это?
Артур почти сдался. Надо сказать, что вообще-то сдаваться он не собирался. Не сейчас. И никогда. Но если бы он был из тех, кто сдаться собирается, то, возможно, именно сейчас он бы это и сделал.
Рэндом постоянно была угрюмой, недовольной и капризной. То ей хотелось отправиться поиграть в палеозойскую эру, то она ныла, почему нужно все время жить при  гравитации, то кричала на солнце, чтобы оно перестало её преследовать. Помимо всего прочего она еще выковыривала разделочным ножом Артура камни и швыряла их в птичек пикка, потому что девочке не нравилось, как они на нее смотрят.
Артур понятия не имел, была ли на Ламуэлле когда-нибудь палеозойская эра. По словам старика Трэшбарга, планету открыли полностью сформировавшейся в животе гигантской уховертки в половине пятого  пополудни в один прекрасный Врундельник. Хотя Артур, как опытный галактический путешественник с хорошими оценками по физике и географии, довольно сильно сомневался в этом, спорить сейчас со стариком Трэшбаргом было пустой тратой времени. Да и раньше-то в этом особого смысла не было.
Артур тяжело вздохнул, пытаясь выпрямить погнутый и поцарапанный разделочный нож. Он хотел полюбить дочь, даже если это убьет его, или ее, или обоих. Быть отцом нелегко. Он знал, что никто никогда не говорил, что будет легко, но это неважно, потому что он никогда никого и не спрашивал о том, как стать отцом.
Артур старался изо всех сил. Каждую минуту, свободную от приготовления сэндвичей, он проводил с Рэндом, разговаривал с ней, гулял, сидел на холме, пока она следила за заходом солнца за край долины, в которой гнездилось селение. Он пытался   узнать о ее жизни, рассказать про свою. Это было делом тонким. Общее у них, если не считать почти идентичные гены, было размером с маленький камешек вроде гальки. Или же размерами с Триллиан, а на нее они смотрели несколько по-разному.
- Что это?
Артур вдруг понял, что Рэндом обращалась к нему, а он этого даже не заметил. Вернее, голоса её не узнал. В нем не было привычных злобы и агрессии. Она всего лишь задала ему простой вопрос.
Артур с удивлением  оглянулся.
Рэндом сидела на табуретке в углу хижины, привычно сгорбившись, сдвинув коленки, раздвинув ступни, и её темные волосы свисали на лицо. Она что-то держала в руках и рассматривала.
Артур подошел к ней. Не без тревоги, надо сказать.
Перепады настроения Рэндом были непредсказуемыми, но до сих пор это настроение колебалось между плохим и очень плохим. Вспышки злобных упреков без предупреждения переходили в приступы жалости к себе, потом в длительные приступы мрачного отчаяния, которые сопровождались внезапными актами бездумного насилия над неодушевлёнными предметами и требованиями пойти в электроклуб.
На Ламуэлле не было не только электроклубов, здесь вообще не было ни клубов, ни электричества. Были кузница, пекарня, несколько телег и колодец – вот и весь высший уровень местной технологии. Поэтому  изрядная часть неутихающей ярости Рэндом была направлена на непостижимую отсталость планеты.
Девочка могла смотреть субэфирное телевидение по вшитому ей в запястье маленькому Флекс-О-приемнику, но это никак её не развлекало, потому что там показывали новости о безумно интересных событиях, происходящих в любой части Галактики, кроме той, где она сейчас находилась. А еще Рэндом часто узнавала новости о своей матери, которая бросила ее, чтобы отправиться делать репортаж про какую-то войну, которая теперь, похоже, не состоялась или, по крайней мере, пошла наперекосяк из-за отсутствия надлежащего сбора разведданных. Кроме того, телевидение  давало ей доступ к множеству отличных приключенческих шоу с участием всевозможных врезающихся друг в друга фантастически дорогих звездолетов.
Сельчан просто гипнотизировали волшебные картинки, мелькавшие на запястье Рэндом. Они видели крушение звездолета только однажды, и оно оказалось таким страшным, жестоким и шокирующим, вызвало столько пожаров и смертей, что им по глупости было невдомек, что это, оказывается, всего-навсего развлечение. Старик Трэшбарг был настолько потрясен этим, что принял Рэндом за посланницу Боба, но довольно скоро решил, что девочка послана для испытания его веры, если не терпения. Еще старика тревожило количество крушений звездолетов, которые приходилось теперь вставлять в свои святочные истории, если он хотел удержать внимание сельчан, которые в противном случае бегали бы пялиться на волшебное запястье Рэндом.
Сейчас она не смотрела на свое запястье. Экранчик на нем был выключен. Артур присел перед ней на корточки, чтобы посмотреть, что она разглядывала.
Это были его часы. Артур снял их когда ходил принимать душ под местным водопадом, а Рэндом нашла и теперь пыталась понять их назначение.
- Это обычные часы, - сказал Артур. – Они время показывают.
- Да знаю, - проворчала Рэндом. – Ты с ними все возишься, а они тебя дурят и показывают неправильное время. Вообще ничего похожего.
Она включила экранчик на запястье, и тот автоматически выдал показания местного времени. Он спокойно занялся измерением местной гравитации и орбитальной динамики, определил положение солнца и отследил его движение по небу - и все это в первые несколько минут после прибытия Рэндом на планету. Экранчик быстро уловил подсказки из окружающей среды о местных условных единицах и перестроился под ее условия. Подобные штуки он проделывал постоянно, что было особенно ценно, если часто путешествуешь не только в пространстве, но и во времени.
Рэндом угрюмо посмотрела на часы отца, которые ни что такое способны не были.
А Артур ими дорожил. Они были лучшими из всех, что он мог себе позволить. Их ему подарил на двадцать второй день рождения замученный совестью богатый крестный папаша, который к тому времени не помнил ни возраста крестника, ни его имени. На циферблате были календарь и указатель фаз луны, а на побитой и поцарапанной обратной стороне все еще можно было разглядеть выгравированную надпись «Альберту на двадцатиоднолетие» с неправильной датой. За последние несколько лет на долю часов выпало много испытаний, большинство из которых произошло в период после истечения гарантийного срока. Артур, конечно, не предполагал, что в гарантии отдельно оговорят, что они точно ходят только в пределах гравитационных и магнитных полей Земли при длине суток в двадцать четыре часа, и если планета не взорвется и так далее. Это были такие базовые предположения, что даже юристы не их бы не учли.
К счастью, часы оказались заводными или, по крайней мере, с автоматическим подзаводом. Нигде в галактике Артур ни за что не нашел бы батарейки таких же размеров и мощности, которые были совершенно стандартными на Земле.
- А что значат все эти цифры? – спросила Рэндом.
Артур взял у нее часы.
- Цифры по краям обозначают часы. В маленьком окошке справа буквы ЧТВ. Это означает четверг. Число четырнадцать – это четырнадцатый день месяца мая. Название месяца – в другом окошке. А вот это окошко в форме полумесяца вверху показывает фазы Луны. Другими словами, оно говорит тебе, какая часть Луны освещается ночью Солнцем, что зависит от взаимного расположения Солнца, Луны и... Земли.
- Земли, - повторила Рэндом.
- Ну да.
- Это откуда ты родом? И мама тоже?
- Да.
Рэндом опять взяла у Артура часы, поднесла их к уху и прислушалась, явно чем-то озадаченная.
- Что там за звук?
- Они тикают. Это механизм, который приводит часы в движение. Так и называется часовой механизм. Всякие разные шестеренки и пружинки, которые  вращают стрелки с нужной скоростью и отмечают часы, минуты, дни и так далее.
Рэндом продолжала разглядывать циферблат.
- Тебя что-то смущает? – спросил Артур. – Что именно?
- Да, - ответила девочка. – А почему все это металлическое? Нельзя было электронные часы сделать?
Артур предложил погулять. Он почувствовал, что есть вещи, которые им нужно обсудить, тем более в кои-то веки Рэндом была если не совсем послушной и согласной, то, по крайней мере, не ворчала. С ее точки зрения все это было странным. Девочка вовсе не хотела выглядеть трудным ребенком, просто она не знала, что можно вести себя по-другому.
Кем был этот дядька? Что за жизнь была ей здесь уготована? Что это за вселенная, которая  постоянно давила на нее через глаза и уши? Для чего все это было? Чего от нее хотели?
Рэндом родилась в звездолете, летевшем откуда-то куда-то. Когда звездолет добрался до конечного пункта, выяснилось, что оттуда нужно лететь куда-то еще, и так далее. Рэндом привыкла ожидать, что ей вот-вот нужно будет быть где-то еще. Для нее было вполне нормальным чувствовать, что она находится не в том месте. А постоянные путешествия во времени только усугубляли эту проблему и приводили к ощущению, что она не только постоянно находится не в том месте, но и не в том времени. Рэндом не замечала, что чувствует именно это, потому что чувствовать по-другому ей пока не приходилось. И ей никогда не казалось странным, что куда бы она ни попадала, почти везде нужно было напяливать на себя утяжеляющий или антигравитационный костюм и пользоваться специальными дыхательными аппаратами. Единственными местами, где можно было чувствовать себя нормально, были миры, которые ты сам для себя создавал - виртуальные реальности в электроклубах. Рэндом никогда не приходило в голову, что реальная вселенная и есть то место, где можно чувствовать себя в своей стихии.
И в эту вселенную входила захолустная планета Ламуэлла, на которой её бросила мать. И еще в нее входил человек, который дал ей драгоценный и волшебный дар жизни в обмен на место первого класса в салоне звездолета. Хорошо еще, что он оказался довольно добрым и дружелюбным, а то быть бы беде. Правда, правда. Ведь в кармане она носила специальный заостренный камень, который, если чего, мог причинить немало неприятностей.
Опасное это дело - без должной подготовки смотреть на вещи с чужой точки зрения.
Они сидели на месте, которое Артур особенно любил – на склоне холма, откуда открывался вид на долину. Солнце опускалось за селение.
Единственное, что Артуру не очень нравилось, это то, что отсюда был виден небольшой участок соседней долины, где в лесу темная глубокая борозда отмечала место крушения его звездолета. Но, может, именно это и заставляло его возвращаться сюда. Много было мест, откуда на пышную сельскую местность Ламуэллы открывался прекрасный вид, но его влекло именно к этому, где хоть и краешком глаза, но можно было увидеть страшное темное пятно страха и боли.
Он не был там ни разу с тех пор, как его извлекли из обломков звездолета.
И не пойдет.
Просто не сможет выдержать.
Если честно, Артур, еще находясь в состоянии шока, на следующий день прошел часть пути туда. У него были сломаны нога и пара рёбер. Он получил несколько сильных ожогов, плохо соображал, но настоял на том, чтобы сельчане взяли его с собой, что они, не без труда, и сделали. Но ему так и не удалось добраться туда, где земля пузырилась и плавилась, и в конце концов он, ковыляя, навсегда ушел от этого гиблого места.
Вскоре по округе поползли слухи, что там обитают привидения, и с тех пор никто не решался туда возвращаться. На Ламуэлле было так много прекрасных зеленых долин, так зачем возвращаться в ту, из-за которой только одно расстройство? Пусть прошлое остается в прошлом, а настоящее идет вперед, в будущее.
Рэндом медленно поворачивала часы, чтобы длинные теплые лучи вечернего солнца освещали царапины и потертости на их толстом стекле. Она заворожено следила за тем, как маленькая секундная стрелка ходит по кругу. Каждый раз, когда она совершала полный оборот, стрелка - та, что из двух основных была подлиннее - точно переходила к следующему из шестидесяти маленьких делений циферблата. А когда длинная стрелка проходила свой полный круг, меньшая стрелка передвигалась к следующей цифре.
- Ты уже целый час на них смотришь, - тихо сказал Артур.
- Знаю, - ответила Рэндом. – Час – это когда длинная стрелка прошла весь круг, правильно?
- Да.
- Тогда я смотрю уже час и семнадцать минут…
Она с каким-то загадочным удовольствием улыбнулась и чуть-чуть придвинулась к нему, чтобы слегка прижаться к его руке. Артур ощутил, как из него вырвался вздох, копившийся в груди уже несколько недель. Ему хотелось обнять дочь за плечи, но он посчитал, что еще слишком рано, что Рэндом в страхе отпрянет от него.
Но какая-то работа уже шла. В душе девочки что-то таяло. Часы значили для нее что-то такое, чего никогда еще не было в ее жизни. Артур пока не был уверен, что понимал, что с ней происходило, но был очень рад, что хоть что-то ее растревожило.
- Объясни мне еще раз, – попросила Рэндом.
- Тут ничего сложного, - сказал Артур. – Часовые механизмы  совершенствовались несколько сотен лет…
- Земных лет.
- Да. Они становились все более уточенными, все более замысловатыми. Механизмы нужно было сделать очень маленькими, и они должны были работать точно, сколько бы ими ни размахивали. Или хоть даже роняли.
- Но только на одной планете?
- Да. Там, где их сделали, понимаешь? Ведь никто никогда и не думал, что  часы  могут попасть в место с другими солнцами, лунами, магнитными полями и прочим таким. Я хочу сказать, что они и сейчас прекрасно ходят, но в такой дали от Швейцарии это особого смысла не имеет.
- Откуда?
- От Швейцарии. Там их сделали. Маленькая горная страна. Утомительно опрятная. Люди, которые сделали эти час, понятия не имели, что есть другие миры.
- А это довольно большие штуки, чтобы о них не знать.
- Ага.
- Тогда откуда же они взялись?
- Они, то есть мы... мы просто выросли там. Мы эволюционировали на Земле. Не знаю, из ила какого-нибудь или из чего-то в этом роде.
.- Как твои часы.
- Гм…  вряд ли они произошли из ила.
- Ты не понимаешь! – вдруг вскрикнула Рэндом и вскочила на ноги. – Ты не понимаешь! Не понимаешь меня и вообще ничего! Ненавижу тебя за твою глупость!
Не глядя под ноги, она побежала вниз по склону холма, сжимая в руке часы и продолжая кричать, как ненавидит Артура. Он вскочил на ноги – испуганный, растерянный - и бросился вслед за ней по высокой колючей траве. В катастрофе Артур сломал ногу, но кости срослись немного неправильно, и теперь он на бегу спотыкался и морщился от боли. Вдруг Рэндом повернулась к нему. Ее лицо потемнело от гнева. Она протянула ему часы.
- Ты что, не понимаешь, что где-то есть их место? Что они где-то нормально работают?
Рэндом повернулась и снова побежала. Она была спортивной, быстроногой,   и Артур никак не мог её догнать.
Он не то чтобы не ожидал, что быть отцом так трудно. Просто ему и в голову не приходила мысль, что он им станет, тем более так неожиданно, да ещё и на другой планете.
Рэндом обернулась, чтобы снова что-то ему крикнуть. Артур почему-то всякий раз, когда она это делала, останавливался.
-  За кого ты меня принимаешь? – злобно спросила Рэндом. – За твой улучшенный вариант? За кого, по-твоему, принимала меня мама? За какой-то билет в жизнь, которой у нее не было?
- Я не понимаю, о чем ты, - ответил Артур, еле дыша.
- Да что ты вообще понимаешь!
- О чем ты?
- Заткнись! Заткнись! Заткнись!
- Скажи мне! Пожалуйста, скажи, что она подразумевает под жизнью, которой у нее не было?
- Мама хотела остаться на Земле! Она жалеет, что улетела с этим тупым фруктовым жвачным мозгом Зафодом! Она думает, что у нее была бы другая жизнь!
- Но она погибал бы! – возразил Артур. – Погибла бы, когда мир разрушился!
- Но это же другая жизнь, разве нет?
- Это…
- Ей не нужно было меня рожать. Она меня ненавидит!
- Ты не можешь так говорить. Разве кто-то может… Э… Я имею в виду…
- Мама меня родила, но я не должна была ей докучать. Это была моя обязанность. Но справлялась я ней еще хуже, чем она. Поэтому она меня сбагрила тебе и вернулась к своей дурацкой жизни.
- А что дурацкого в ее жизни? По-моему, твоя мама фантастически успешна, разве нет? Она везде в пространстве и во времени, в  субэфирном…
- Дурацкая! Дурацкая! Дурацкая!
Рэндом повернулась и опять побежала. Артур не мог угнаться за ней и, в конце концов, ему пришлось сесть, чтобы утихла боль в ноге. Из-за путаницы в голове он не знал, что делать.
Артур приковылял в селение через час. Сумерки постепенно сгущались. Прохожие здоровались с ним, но в воздухе витало ощущение нервозности и непонимания того, что происходит и как с этим быть. Старик Трэшбарг сидел, пощипывая бороду, и глядел на луну, что тоже не было добрым знаком.
Артур вошел в свою хижину.
Рэндом, сгорбившись, тихо сидела за столом.
- Прости, - сказала она. – Прости меня.
- Все нормально, - ответил Артур так нежно, как только смог. – Приятно иногда… поболтать. Нам так много нужно понять друг о друге. И жизнь… Да, жизнь – это не просто чай с сэндвичами…
- Прости, - снова сказала Рэндом и всхлипнула.
Артур подошел к ней и обнял за плечи. Она не сопротивлялась и нет отпрянула. И тогда Артур увидел, за что Рэндом просила прощения.
В луче света, отбрасываемого ламуэльским фонарем, лежали часы Артура. Рэндом отжала заднюю крышку ножом для намазывания масла, и все шестеренки с пружинками лежали на столе в крошечной кучке.
- Я только хотела посмотреть, как они работают, - сказала Рэндом. – Как детальки подходят одна к другой. Прости! Я не могу собрать их обратно. Прости, прости, прости. Не знаю, что делать. Но я починю! Правда! Починю!
На следующий день пришел старик Трэшбарг и наговорил сякой ерунды насчет Боба. Он попытался призвать к Рэндом успокоение, предложив ей погрузиться в «неисповедимую» тайну гигантской уховертки, но она ответила сказала, что никаких гигантских уховерток не бывает, и обиженный Трэшбарг умолк, но потом заявил, что Рэндом будет изгнана во внешнюю тьму.
 «Ну и пусть. Ведь я в ней и родилась», - ответила она.
А на следующий день пришла посылка.
По событиям это был уже небольшой перебор.
В самом деле, когда пришла посылка, доставленная каким-то роботом-дроном, свалившимся с неба с обычными для робота-дрона гулкими звуками, селение постепенно стало пронизывать ощущение, что это действительно перебор. Но тут вины робота-дрона никакой не было. Все, что ему требовалось - это подпись Артура Дента, отпечаток его большого пальца или несколько соскобов кожи с затылка, и он снова убрался бы восвояси. Робот застыл в ожидании, не совсем понимая причину общего раздражения. Тем временем Кирп поймал еще одну рыбу с головами на обоих концах, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что на самом деле это две рыбы, разрезанные пополам и грубо сшитые. В связи с этим Кирпу не только не удалось возродить интерес к двухголовым рыбам, но он сам даже начал сомневаться в подлинности первого экземпляра. Только птички пикка в небе, похоже, считали, что все в порядке.
Робот-дрон получил подпись Артура и исчез. Артур принес посылку в свою хижину, сел и уставился на нее.
- Давай вскроем! – предложила Рэндом, которая была сегодня с утра гораздо бодрее из-за начавшейся вокруг суеты, но Артур отрицательно покачал головой.
- Почему?
- Эта посылка не мне.
- Тебе.
- Нет. Она адресована… В общем, она адресована через меня Форду Префекту.
- Форду Префекту? Это тот, кто…
- Да, - коротко ответил Артур.
- Я о нем слышала.
- Да уж наверняка.
- Все равно давай вскроем. Что нам еще делать?
- Не знаю, - ответил Артур. Он действительно не знал.
Сегодня рано утром он отнес свои поломанные ножи в кузницу. Стриндер осмотрел их и пообещал что-нибудь с ними сделать. Они попробовали, как обычно, помахать ножами в воздухе, проверить баланс, изгиб и все такое прочее, но радости от этого уже не было.  Артур с грустью подумал, что дни его в качестве Мастера Сэндвичей, вероятно, сочтены. Он повесил голову. Следующее появление Совершенно Нормальных Зверей было не за горами, но Артур чувствовал, что обычные праздники охоты и пиршества не будут уже такими шумными и веселыми. Здесь, на Ламуэлле, что-то случилось, и Артуру казалось, что дело было в нем.
- Как ты думаешь, что там? – спросила Рэндом, вертя посылку в руках..
- Не знаю, ответил Артур. – Наверняка дрянь какая-нибудь.
- Откуда ты знаешь? – с упреком в голосе сказала Рэндом.
- Потому что все, что связано с Фордом Префектом, это какая-нибудь дрянь. Уж ты мне поверь.
- Ты чем-то расстроен, да? – спросила Рэндом.
Артур вздохнул.
- Да, кажется, я просто нервничаю немного.
- Прости, - сказала Рэндом и положила посылку на стол.
Она понимала, что в самом деле сильно огорчит Артура, если вскроет ее.
Придется сделать это, когда его рядом не будет.

16.

Артур не был уверен, какую пропажу заметил сначала. Когда он увидел, что нет первой, его мозг мгновенно переключился на другую, и сразу стало ясно, что пропали обе, а значит, могло произойти что-то ужасное.
Пропала Рэндом. Посылка тоже.
Артур на весь день оставил посылку на полке на самом виду. Это было упражнение на доверие.
Он знал, что как родитель должен проявлять его к своему ребенку, закладывать его в фундамент их отношений. У него было неприятное чувство, что это могло оказаться идиотским поступком, но он все равно сделал его, и, конечно же, это идиотским поступком и оказалось. Век живи, век учись. Ну, хотя бы живи.
И еще паникуй.
Артур выбежал из хижины. Уже наступил вечер. Свет тускнел, и начиналась гроза. Ни Рэндом, ни каких-то ее следов Артур не увидел. Он спросил у прохожих. Никто Рэндом не встречал. Артур спросил еще раз. Нет, никто её не видел. Сельчане расходились по домам. Слабый ветерок кружил по окраине селения, поднимая в воздух пыль и всякую мелочь.
Артур нашел старика Трэшбарга и спросил его о Рэндом. Трэшбарг с каменным лицом взглянул на него и ткнул пальцем в направлении, которого Артур больше всего боялся и, тем не менее, инстинктивно чувствовал, что именно туда-то Рэндом и пошла.
Итак, теперь он знал самое худшее.
Рэндом отправилась туда, куда, по ее мнению, он за ней не пойдет.
Он посмотрел на небо, угрюмое, полосатое, синее, и подумал, что вот как раз на фоне такого неба четыре Всадника Апокалипсиса не выглядели бы кучкой круглых идиотов. С тяжелым предчувствием Артур пошел по тропинке, которая вела к лесу в соседней долине. Когда на лицо ему упали первые капли дождя, он попытался перейти на легкий бег.
Рэндом добралась до гребня холма и посмотрела вниз на соседнюю долину. Подъем оказался длиннее и круче, чем она думала. Рэндом немного тревожилась, что ночной поход - не самая лучшая идея, но отец весь день слонялся возле хижины, пытаясь притвориться, что не охраняет посылку. Наконец, ему пришлось пойти в кузницу, чтобы поговорить со Стриндером о ножах, и Рэндом, воспользовавшись случаем, схватила посылку и сбежала.
Понятно было, что открывать посылку в хижине или даже в селении нельзя. Артур мог появиться в любую минуту. Значит, нужно было пойти туда, куда бы он точно не пошел.
Вообще-то Рэндом могла вскрыть посылку прямо здесь. Она пошла сюда в надежде, что Артур за ней не пойдет, а если и пойдет, то никогда не найдет ее на поросших лесом склонах холма в темноте да еще и при начинавшемся дожде.
Всю дорогу посылка болталась у Рэндом под мышкой. Это была первоклассная штука –  коробка с квадратным верхом размером примерно с ее предплечье и высотой в ладонь, упакованная в коричневый пластик, швы которого скрепляла новинка - самозавязывающийся шнур. Когда Рэндом трясла ее, внутри ничего не гремело, но она чувствовала, что весь вес был сконцентрирован в центре.
Проделав такой долгий путь, Рэндом была довольна, что не остановилась, а продолжила спускаться в то место, которое казалось почти запретной зоной - туда, где разбился звездолет ее отца. Она не совсем понимала значения слово «призраки» и почему это место «проклято», но было бы здорово потом все выяснить. Так что она пойдет дальше и прибережет посылку до того момента, когда доберется до места.
Быстро темнело. Рэндом пока не включала карманный фонарик, чтобы ее не заметили издалека. Теперь им уже стоило воспользоваться, потому что она была по другую сторону холма, разделявшего две долины.
Девочка щелкнула выключателем фонарика. Почти в тот же момент вилка молнии распорола небо над долиной, куда шла Рэндом, и сильно её напугала. Когда тьма снова содрогнулась вокруг, а воздух расколол мощный удар грома, она почувствовала себя маленькой  потерявшейся девочкой с тоненьким карандашиком в руке, излучающим свет. Может, остановиться и открыть посылку прямо здесь? Или вернуться и прийти сюда опять завтра? Впрочем, это было лишь кратковременное колебание. Она прекрасно понимала, что пути назад сегодня вечером не было, и чувствовала, что его уже никогда не будет.
Рэндом направилась дальше по склону холма. Дождь уже лил во всю мощь. Минуту назад падали только редкие капли, а теперь с неба обрушился приличный ливень. Он шуршал в листве деревьев, и земля становилась скользкой под ногами..
По крайней мере, Рэндом надеялась, что в деревьях шуршал именно дождь. Луч фонарика пробивался сквозь заросли, и из темноты на нее прыгали какие-то тени. Вверх, а потом вниз.
Рэндом торопливо прошла еще десять или пятнадцать минут, промокла до нитки, замерзла и постепенно осознала, что впереди появился еще какой-то свет. Он едва мерцал, и она подумала, уже не показалось ли ей все это. Рэндом выключила свой фонарик и стала вглядываться в темноту. Впереди действительно виднелось какое-то туманное свечение. Она не смогла разглядеть, что там такое, опять включила фонарик и пошла дальше на загадочный свет, чем бы он ни оказался.
Но с лесом что-то было не так.
Рэндом не поняла, почему ей так показалось, но он не был похож на нормальный здоровый лес, ожидающий приход теплой весны. Деревья торчали под странными углами и выглядели какими-то блеклыми и поникшими. У Рэндом не раз возникало тревожное ощущение, что они пытались дотянуться до нее, когда она проходит мимо, но это был всего лишь обман зрения. Просто их тени дрожали и кренились при свете фонарика.
Вдруг прямо перед Рэндом что-то упало с дерева. Она отпрянула в испуге, уронив и фонарик и посылку. Пригнувшись, Рэндом достала из кармана специально заточенный камень. То, что упало с дерева, шевелилось. Фонарик валялся на земле, и  в луче света к ней стала приближаться огромная гротескная тень. Сквозь шум дождя слышались тихие шорохи и треск. Рэндом пошарила рукой по земле, нашла фонарик и направила луч света прямо на таинственное существо. В ту же секунду с дерева в нескольких футах еще что-то свалилось. Рэндом размахивала фонариком, переводя тонкий луч с одного существа на другое и подняла верх свой камень, готовая в любой момент швырнуть его.
На самом деле существа были совсем маленькими. Это угол падения света делал их силуэты такими огромными.  Причем они были не просто маленькими, а еще мохнатыми и пушистыми. А вот и еще одно существо свалилось с дерева. Оно летело прямо в луче света, поэтому Рэндом хорошо его разглядела. Существо мягко приземлилось, повернулось  и, как и первые два, начало медленно, но целеустремленно надвигаться на Рэндом. Она застыла на месте, все еще сжимая в руке готовый к броску камень, но постепенно осознавала, что перед ней были белки. Ну, или похожие на них зверьки. Мягкие, теплые, милые существа надвигались на Рэндом, и это ей совсем не нравилось. Она направила луч фонарика на первого  зверька. Тот издавал агрессивные, пугающие, визгливые звуки, а в одном из его маленьких кулачков был зажат небольшой оторванный кусочек мокрой розовой тряпки. Рэндом многозначительно подбросила в руке камень, но это не произвело на надвигавшуюся на нее с мокрым куском тряпки белку ровно никакого впечатления.
Рэндом шагнула назад, совершенно не понимая, как поступить. Если бы это были злобные рычащие звери со сверкающими клыками, она отчаянно набросилась бы на них, но что делать с наступающими белками, она просто не знала.
Рэндом опять отступила. Вторая белка начала совершать обходной маневр справа, неся в лапке чашечку. Нечто вроде шляпки от желудя. Третья маячила прямо за ней и тоже продвигалась вперед. Что она несла?
«Какой-то клочок мокрой бумаги», - подумала Рэндом.
Она сделала еще один шаг назад, споткнулась о корень дерева и упала. Первая белка тут же бросилась вперед, запрыгнула на Рэндом и пробежала по ее животу с холодной целеустремленностью в глазах и куском мокрой тряпки в кулачке. Рэндом попыталась вскочить, но ей удалось приподняться только на дюйм. Белка на ее животе испуганно вздрогнула, что наспугало и саму Рэндом. Зверек застыл, вцепившись крошечными коготками в кожу Рэндом через ее насквозь промокшую кофту, потом медленно, дюйм за дюймом пробрался дальше, остановился и предложил ей тряпку. Она чувствовала себя почти загипнотизированной странностью этого существа и его крошечными сверкающими глазками. Белка опять предложила ей кусочек тряпки. Она совала этот кусочек с настойчивым повизгиванием, пока, наконец, после некоторых колебаний  Рэндом его не взяла. Белка продолжала пытливо смотреть в лицо девочке, которая не знала, что делать. Грязь и вода стекали по лицу Рэндом, а на ней сидел странный зверек. Она вытерла тряпкой глаза. Белка торжествующе взвизгнула, выхватила свою тряпку, спрыгнула с Рэндом, убежала в темноту ночи, забралась на дерево, нырнула в дупло, устроилась там поудобнее и закурила сигарету.
Тем временем Рэндом пыталась отбиться от белки с желудевой шляпкой, полной дождя, и от той, что была с бумагой. Она перевернулась на живот и крикнула:
- Нет! Пошли прочь!
Белки в страхе отпрянули назад, а потом снова бросились вперед со своими подарками. Рэндом замахнулась на них камнем.
- Прочь!
Белки в ужасе заметались. Потом одна подбежала к Рэндом, бросила желудевую шляпку ей на колени, повернулась и скрылась в темноте. Вторая на мгновение замерла, поеживаясь, потом положила перед ней свой клочок бумаги и тоже исчезла. Рэндом опять осталась одна. Ее трясло от этой неразберихи. Она неуверенно поднялась на дрожащие ноги, подобрала камень, посылку, потом остановилась и подобрала клочок бумаги. Он был настолько мокрым и ветхим, что трудно было разобрать, что это такое. Похоже на обрывок какого-то журнала. В тот момент, когда Рэндом пыталась понять, что все это значило, на поляну, где она стояла, вышел человек, поднял ужасающего вида бластер
и выстрелил в нее.
Артур в двух-трех милях позади Рэндом отчаянно карабкался по склону холма. Через несколько минут после начала поисков он вернулся и вооружился фонарем. Не электрическим. Единственный электрический забрала с собой Рэндом. Этот же был чем-то вроде керосиновой лампы – перфорированная металлическая канистра из кузницы Стриндера, в которой находился сосуд с горючим рыбьим жиром, фитиль из скрученной сухой травы, а сверху прозрачная пленка из кишки Совершенно Нормального Зверя.
Сейчас фонарь потух.
Артур несколько секунд бессмысленно возился с ним. Конечно, он никак не мог заставить эту штуку вдруг снова вспыхнуть под ливнем, но нельзя же было не сделать хотя бы символическую попытку. Наконец, он с неохотой отбросил фонарь в сторону.
Что же делать? Полная безнадега. Артур промок. Одежда стала тяжелой. И вдобавок он заблудился в темноте. На мгновение его ослепила яркая вспышка, и снова наступила темнота.
Молния, по крайней мере, показала ему, что он находился совсем рядом с вершиной холма. Как только он доберется до нее, тогда... Ну, он не был уверен, что будет делать «тогда». Придется решать это на месте.
Он заковылял вперед и вверх.
Через несколько минут Артур понял, что, задыхаясь, стоит на вершине холма. Вдалеке под ним виднелось какое-то тусклое свечение. Он понятия не имел, что это такое, да и не хотел особенно над этим задумываться. Но это было единственное, к чему ему нужно было сейчас стремиться. И Артур, потерянный и испуганный, спотыкаясь, направился туда.
Вспышка смертоносного света прошла прямо сквозь Рэндом, а следом сквозь нее прошел и сам стрелок. Если не считать этого, то он в общем-то не обратил на нее никакого внимания. Стрелок целил в кого-то, кто был позади Рэндом. Когда она обернулась, человек уже стоял на коленях перед телом и выворачивал его карманы.
Картина застыла и исчезла. Вместо нее мгновение спустя появилась пара гигантских зубов в обрамлении пухлых и идеально накрашенных красных губ. Вдруг откуда-то высунулась большая голубая щетка и принялась с пенящейся пастой чистить зубы, которые продолжали висеть в воздухе, поблескивая в мерцающей завесе дождя..
Рэндом дважды моргнула, прежде чем до нее дошло.
Это реклама. Стрелявший в нее человек был из голографического фильма, которым развлекали пассажиров в полете. Сейчас Рэндом, должно быть, находилась совсем рядом с местом крушения корабля. Видимо, некоторые из его систем оказались надежнее других.
Следующая полвина мили далась с еще большим трудом. Рэндом пришлось столкнуться не только с холодом, дождем и темнотой ночи, но и с разломанными и трещащими останками бортовой развлекательной системы звездолета. Вокруг нее постоянно разбивались и взрывались разные звездолеты, реактивные машины и вертолеты. Какие-то жуткие злодеи-контрабандисты в странных шляпах пробегали сквозь нее со смертельно опасными наркотиками, а на небольшой поляне слева хор и оркестр Государственной оперы Галлаполиса исполняли заключительный марш Анжакантинской Звездной гвардии из четвертого акта оперы «Бламвелламум из Вунта» композитора Ризгара.
Потом Рэндом вдруг оказалась на краю ужасного на вид кратера с оплавившимися краями. От того, что при иных обстоятельствах выглядело бы как огромный кусок жевательной резинки в центре ямы, еще исходило слабое теплое свечение. Это были расплавленные останки огромного звездолета. Рэндом долго стояла, глядя на них, потом пошла по краю кратера. Она уже не знала, что ищет, но все равно продолжала идти, обходя ужасную яму справа. Дождь начинал немного утихать, но все равно было очень сыро. Так как Рэндом не знала, что в посылке – может быть, там лежала какая-нибудь хрупкая штука – она решила, что нужно  найти местечко посуше и открыть коробку там. Рэндом надеялась, что после того, как она ее уронила, внутри ничего не разбилось.
Она осветила фонариком окружающие деревья, которые росли здесь негусто и были, в основном, обугленными и сломанными. Ей показалось, что впереди был бесформенный выступ скалы, где можно укрыться. Рэндом начала пробираться к нему. Повсюду она натыкалась на обломки, отлетевшие от звездолета перед тем,  как он превратился в огненный шар.
Отойдя на две или три сотни ярдов от края кратера, Рэндом наткнулась на разбросанные среди поломанных деревьев бесформенные, мокрые, грязные куски какого-то ворсистого материала, и догадалась, что это остатки спасательного кокона, благодаря которому остался жив ее отец. Она подошла, чтобы рассмотреть их поближе, и вдруг увидела  на земле наполовину ушедший в грязь странный предмет. Рэндом подняла его и вытерла грязь. Это было какое-то электронное устройство размером с небольшую книжку. Как только она прикоснулась к нему, на его крышке слабо засветились большие дружелюбные буквы. «НЕ ПАНИКОВАТЬ». Рэндом поняла, что у нее в руках. Это был отцовский экземпляр Путеводителя для путешествующих автостопом по галактике. Она мгновенно успокоилась, подняла голову к грозовому небу, позволила дождю омыть лицо и даже сделала глоток дождевой воды. Тряхнув головой, Рэндом поспешила к скалам. Вскарабкавшись по ним, она почти сразу же нашла то, что было нужно. Вход в пещеру. Рэндом посветила фонариком внутрь. Там было сухо и безопасно. Шагая с осторожностью, она вошла внутрь. Пещера оказалась довольно просторной, но не очень глубокой. Обессиленная Рэндом с облегчением опустилась на ближайший камень, подложила перед собой посылку и начале ее открывать.

17.

Долгое время было много спекуляций и споров о том, куда девается так называемая «пропавшая материя» Вселенной. По всей Галактике научные отделы всех крупных университетов приобретали все более сложное оборудование, чтобы исследовать центры далеких галактик, а затем самый центр и самые окраины Вселенной, но когда, в конце концов, «пропавшую материю» нашли, оказалось, что это и есть тот самый пористый материал, в который оборудование было упаковано.
В коробке было довольно много пропавшей материи - маленьких мягких круглых белых гранул, которые Рэндом выбросила, чтобы будущие поколения физиков обнаружили их заново, когда открытия нынешнего поколения будут утеряны и напрочь забыты.
Из гранул пропавшей материи Рэндом достала черный диск, плодожила его на камень рядом с собой, пошарила рукой в коробке, пытаясь найти что-нибудь еще – например, инструкцию или какие-нибудь приспособления - но больше ничего там не нашла. Только черный диск. Она посветила на него фонариком. В луче на гладкой поверхности стали  появляться трещины. Рэндом невольно отпрянула, но потом увидела, что диск просто разворачивался. Процесс был удивительно красив. Он был необычайно сложным, но в то же время простым и элегантным. Словно за несколько секунд раскрылся бутон розы. Там, где всего несколько мгновений назад был плавно изогнутый черный диск, теперь в воздухе парила птица. Рэндом продолжала осторожного пятиться назад, не сводя с нее глаз. Птица напоминала местную птичку пикка, но только меньше. То есть на самом-то деле она была больше, а точнее, ровно такого же размера или, по крайней мере, не меньше чем в два раза крупнее. Кроме того, она была гораздо голубее и гораздо розовее птицы пикка, но в то же время совершенно черная. И еще было в ней что-то очень странное, но что, Рэндом сразу разобрать не смогла. С птичками пикка ее роднило выражение глаз.  Казалось, она наблюдает за чем-то невидимым.
Вдруг птица исчезла.
Потом так же «вдруг» все вокруг потемнело. Рэндом пригнулась, опять нащупывая в кармане специально заостренный камень. Темнота отступила, свернулась в клубок, а потом снова стала птицей. Она повисла в воздухе перед Рэндом, плавно шевелила крыльями крыльями и смотрела на нее  упор.
- Извини, - вдруг сказала она, - мне просто нужно откалибровать себя. Ты слышишь меня, когда я это говорю?
- Когда говоришь что? – спросила Рэндом.
- Хорошо, - ответила птица. – А слышишь меня, когда я говорю вот так?
На этот раз она заговорила гораздо громче.
- Да, конечно, слышу - сказала Рэндом.
- А сейчас? – пробасила птица замогильным голосом.
- Да.
Возникла пауза.
- Нет. Очевидно, нет, -- пробормотала птица мгновение спустя. – Неплохо. Но твой слух находится, видимо, в диапазоне от двадцати до шестнадцати килогерц. Итак., тебе это удобно? – спросила она приятным легким тенором. - На верхнем регистре слух не режет? Очевидно, нет. Хорошо. Я могу использовать его как канал передачи данных. А теперь, сколько нас ты видишь?
Вдруг в воздухе появилось много переплетающихся птиц. Рэндом привыкла проводить время в виртуальных реальностях, но это было нечто гораздо более странное, чем все, с чем она сталкивалась раньше. Казалось, будто вся геометрия пространства была переделана под цельные птичьи формы. Задохнувшись, Рэндом закрыла лицо руками, и ее руки прошли сквозь нескольких птиц.
- Гм, так, наверное, слишком много, - сказала птица. – А сейчас?
Она превратилась в тоннель из птиц, словно оказалась между двумя параллельными зеркалами, бесконечно в них отражаясь.
- Кто ты? – крикнула Рэндом.
- Сейчас мы к этому вернемся. Скажи, пожалуйста, сколько нас сейчас?
- Ну, ты вроде как…
Рэндом беспомощно махнула рукой.
- Понятно. Все еще бесконечное множество, но, по крайней мере, мы нацелились на правильную матрицу измерений. Хорошо. Кстати, ответ - апельсин и два лимона.
- Лимона?
- Если у меня три лимона и три апельсина, и я теряю два апельсина и лимон, сколько останется?
- А?
- Ладно. Значит, ты думаешь, время течет именно так? Интересно. Я все еще бесконечная? – спросила птица, прыгая в воздухе, как мячик. – А сейчас? Насколько я желтая?
Каждую секунду она претерпевала умопомрачительные изменения форм и размеров.
- Я не могу… - пробормотала ошеломленная Рэндом.
- Можешь не отвечать, я и так вижу.  Итак. Я твоя мама? Я камень? Я выгляжу хитро переплетенной? Нет? А сейчас? Я двигаюсь назад?
На этот  раз птица замерла.
- Нет, - ответила Рэндом
- На самом деле, я двигалась назад во времени. Гм. Ну, думаю, теперь мы со всем разобрались. Если хочешь знать, я могу сказать, что в своей вселенной ты свободно перемещаешься в трех измерениях, которые вы называете пространством. Ты двигаешься по прямой в четвертом пространстве, которое вы называете временем, и прикована к одному месту в пятом, которое является первым фундаментальным показателем вероятности. Дальше все еще больше запутано, и обо всем, что происходит в измерениях от тринадцатого до двадцать второго тебе и знать-то не надо. Все, что тебе нужно знать в данный момент - это то, что Вселенная намного сложнее, чем ты думаешь, даже если тебе уже кажется, что она чертовски сложная. Слова вроде «черт» я могу не использовать, если они тебе слух режут.
 - Да говори все что хочешь.
- Ладно.
- А кто  ты, черт побери, такая? – спросила Рэндом.
- Я Путеводитель. В вашей Вселенной я твой Путеводитель. Обитаю я  в том, что технически принято называть Великая Всеобщая Мешанина... Ну, давай я тебе покажу.
Птица развернулась в воздухе, вылетела из пещеры и уселась на скалу под выступом, спрятавшись от полившего с новой силой дождя.
- Смотри сюда, - сказала она.
Рэндом не нравилось, что птица ею командовала, но она все-таки пошла к выходу из пещеры, сжимая в кармане камень.
- Дождь. Видишь? Просто дождь.
- Я знаю, что такое дождь, - ответила Рэндом..
В ночи ливневый поток блестел в лунном свете.
- И что же это такое?
- Что значит «что»? Слушай, ты кто такая? Что ты делала в этой коробке? Зачем я целую ночь бегала по лесу, отбиваясь от безумных белок? Только для того, чтобы, в конце концов, какая-то птица спрашивала меня, что такое дождь? Это просто вода, падающая сквозь чертов воздух. Вот и все. Хочешь узнать еще чего-нибудь? Или можно идти домой?
После довольно длительной паузы птица спросила:
- Ты домой хочешь?
- У меня нет дома!
Рэндом испугалась – так громко выкрикнула она эти слова.
- Посмотри на дождь – сказала птица-Путеводитель.
- Смотрю! На что тут еще смотреть?
- Что ты видишь?
- Ты про что, глупая птица?  Я просто вижу струи дождя. Это обычная вода, которая падает.
- А какие фигуры ты в ней видишь?
- Фигуры? Да нет там никаких фигур. Это просто… просто…
- Просто мешанина.
- Да…
- А теперь что видишь?
В глазах птицы мелькнул едва заметный лучик. В сухом воздухе под выступом скалы ничего не было видно. Там где лучик попадал на капли дождя, появлялась ровная полоска света, такая яркая и живая, что она казалась твердой.
- Отлично! Лазерное шоу, - проворчала Рэндом. - Никогда такого раньше не видела! Если не считать, конечно, миллионов пяти рок-концертов.
- Скажи, что ты видишь?
- Плоскую полоску, глупая птица!
- Тут нет ничего необычного и нового. Я просто использую свет, чтобы в определенные моменты привлечь твое внимание к некоторым каплям. А теперь что ты видишь?
Лучик исчез.
- Ничего.
- Я делаю абсолютно то же самое, но с ультрафиолетовым светом. Твои глаза его не различают.
- Так какой смысл показывать мне то, чего я не могу увидеть?
- Чтобы ты поняла, что если ты чего-то видишь, это не значит, что оно есть. И если ты чего-то не видишь, то вовсе не обязательно, что этого нет. Все зависит только от того, на что обращают внимание твои органы чувств.
- Все, надоело, - сказала Рэндом и тут же раскрыла в изумлении рот.
Перед ней в потоках ливня висело гигантское, очень яркое трехмерное изображение ее отца, который, кажется, был очень взволнован.
Примерно милях в двух от Рэндом пробиравшийся по лесу Артур внезапно остановился. Он очень испугался, увидев впереди на некотором расстоянии висевшее в мокрой пелене изображение его самого, чем-то встревоженного. Милях в двух и чуть правее того направления, которого он держался.
Артур почти безнадежно заблудился, был уверен, что вот-вот погибнет от холода, сырости и усталости,  и уже начинал жалеть, что не может просто взять и покончить со всем этим. Кроме того, белка только что принесла ему почти целый журнал для любителей гольфа, и это для его мозга был уже перебор. Увидев, как в небе загорелось его собственное изображение, он понял, что, в общем, наверное, прав насчет своего мозга, но скорее всего не прав в отношении направления движения.
Вздохнув, Артур повернулся и направился в сторону невероятного светового шоу.
- О’кей, и что это доказывает? – спросила Рэндом.
Её поразило не само появление изображения, а то, что это был ее отец. Свою первую голограмму она увидела, когда ей было месяца два, и ее поместили в нее, чтобы поиграть. А последнюю - оркестр, игравший  марш Анжакантинской Звездной гвардии - около получаса назад.
- Только то, что эта картинка ничем не отличается от полоски света, которую ты увидела сначала, - сказала птица. – Это просто взаимодействие воды, падающей с неба в одном направлении, и света с доступной для твоих органов чувств частотой, который движется в другом направлении. Оно создает в твоем сознании  кажущееся твердым изображение. Но все это лишь изображения в Мешанине. Вот тебе еще одно.
- Мама! – вскрикнула Рэндом.
- Нет, - сказала птица.
- Я же узнаю свою маму, когда ее вижу!
Перед ней было изображение женщины, вышедшей из звездолета внутри серого, напоминавшего ангар здания. Ее сопровождала группа высоких, худощавых фиолетово-зеленых существ. Это точно была мать Рэндом. Почти. Но Триллиан не стала бы так неуверенно шагать в условиях низкой гравитации, не стала бы с таким недоверием разглядывать старинную систему жизнеобеспечения и не стала бы таскать с собой такую чудную старую видеокамеру.
- Ну, и кто же это? – спросила Рэндом.
- Частично образ твоей матери на оси вероятности, - пояснила птица-Путеводитель.
- Ничего не понимаю, что ты говоришь.
- У пространства, времени и вероятности есть оси, по которым можно двигаться.
- Все равно не понимаю. Хотя, может… Нет, объясни.
- Кажется, ты домой собиралась.
- Объясни!
- А хочешь свой дом увидеть?
- Увидеть? Его же разрушили.
- Это прерывание вдоль оси вероятности. Смотри!
В пелене дождя появилось что-то странное и удивительное. Это был огромный голубовато-зеленый глобус, покрытый туманом и облаками, который с величественной медлительностью вращался на усеянном звездами черном фоне.
- Сейчас ты видишь свой дом, - сказал птица. – А сейчас уже нет.
Чуть меньше чем в двух милях Артур замер на месте. Он не мог поверить своим глазам.  В воздухе, окутанная дождем, блестящая и на фоне неба очень похожая на настоящую, вращалась Земля. Артур затаил дыхание, и видение исчезло, а потом снова появилось. Через несколько мгновений – тут Артур чуть было по-настоящему не рехнулся – планета превратилась в сосиску.
Рэндом тоже испугалась при виде повисшей над ней голубовато-зеленой, водянисто-туманной сосиски. Теперь это была связка сосисок, вернее, связка, в которой многих сосисок не хватало. Вся эта блестящая связка повращалась и покружилась в воздухе в причудливом танце, а потом постепенно притормозила, стала таять и исчезла в сверкающей тьме ночи.
- Что это было? - спросила Рэндом тоненьким голоском.
- Вид на  прерывисто-вероятный объект вдоль оси вероятности.
- Поняла.
- Большинство объектов мутирует, изменяется относительно своих осей вероятности, но твой родной мир немного не такой. Он лежит на прерывистой линии в ландшафте вероятности, а это значит, что во многих координатах вероятности весь он просто перестает существовать. Ему присуща нестабильность, характерная для всего, что находится в пределах секторов, обычно обозначаемых как Множественные. Смысл понятен?
- Нет.
- Хочешь туда. Сама посмотришь.
- На… Землю?
- Ну да.
- А это возможно?
Птица-Путеводитель ответила не сразу. Она расправила крылья, с легкой грацией вспорхнула в воздух и полетела в дождь, который снова начал стихать. Птица восторженно взмыла в небо. Вокруг нее вспыхивали огоньки, а ее очертания были размыты. Она пронеслась вверх, развернулась, сделала петлю, опять развернулась и, наконец, зависла футах в двух от лица Рэндом. Её крылья шевелились медленно и бесшумно.
- Для тебя  твоя вселенная огромная, - сказала она. - Огромная в пространстве и во времени. Все это из-за фильтров, через которые ты ее воспринимаешь. А вот я создана без фильтров, значит, воспринимаю  Мешанину, которая содержит все вселенные, но сама размеров не имеет. Для меня возможно все. Я всеведущая, всемогущая, очень тщеславная и, более того, поставляюсь в удобной упаковке для самовывоза.. Ты сама должна решить, насколько все вышесказанное соответствует действительности.
На лице Рэндом появилась улыбка.
- Ах ты чертова мелкота! Дразнишь меня?
- Как я уже сказала, возможно все.
Рэндом рассмеялась.
- О’кей. Давай попробуем отправиться на Землю. Давай отправимся на Землю в какую-нибудь точку ее... ну…
- Оси вероятности?
- Ага, туда, где Земля еще не взорвалась. О’кей.  Ты, значит, Путеводитель? И как мы попадем на Землю?
- Техника реверсирования.
- Что-что?
- Техника реверсирования. Для меня течение времени значения не имеет. Ты решаешь, чего тебе хочется. А мне потом просто нужно убедиться, что это уже произошло.
- Шутишь?
- Возможно все.
Рэндом нахмурилась.
- Ты же шутишь, правда?
- Давай по-другому объясню, - сказала птица. – Техника реверсирования позволяет нам сократить время ожидания, пока один из очень немногих звездолетов, проходящих через ваш галактический сектор раз в год или около того, решит, стоит ли ему тебя захватывать. Тебе нужно, чтобы тебя куда-то подбросили. Звездолет прилетает и берет тебя на борт. Пилот может считать, что это ему в голову пришла одна из миллиона идей захватить тебя с собой. А на самом деле это я решила, что он это сделает.
- А ты тщеславна, птичка,  да? 
Птица не ответила.
- Ладно, - согласилось Рэндом. – Мне нужен звездолет, который отвезёт меня на Землю.
- Этот подойдет?
Вокруг было так тихо, что Рэндом не заметила спускающегося звездолета, пока он чуть не сел ей на голову.
Зато его заметил Артур. Он был уже в миле от Рэндом и бежал изо всех сил. После того как шоу со светящейся в небе сосиской закончилось, он заметил спускавшиеся из туч слабые отблески новых огней, но поначалу принял их за продолжение чьих-то фокусов.
Спустя мгновение Артур понял, что это настоящий звездолет. И еще через пару мгновений до него дошло, что спускался он точно в  то место, где, судя по всему, была его дочь. И тогда - дождь или не дождь, поврежденная нога или не нет, абсолютная тьма кругом или не очень - он бросился бежать. Почти сразу же Артур поскользнулся и  свалился на землю, больно ударившись коленом о камень, но тут же вскочил и помчался дальше. У него возникло леденящее чувство, что он вот-вот потеряет дочь навсегда.
Артур бежал, хромая и чертыхаясь.. Он не знал, что было в посылке, но на коробке красовалось имя Форда Префекта. Как раз это имя  Артур сейчас и проклинал на бегу.
Звездолет оказался самым красивым из всех, которые Рэндом видела в жизни. Изумительная штука. Сребристая, гладкая, неописуемой красоты
Если бы Рэндом не знала, что такого не бывает, она сказала бы, что перед ней РВ6. Когда же он тихонько опустился рядом, она убедилась, что это действительно был РВ6, и чуть от волнения не задохнулась. РВ6 – это такая штука, которую можно увидеть только на обложках журналов, издававшихся исключительно чтобы спровоцировать гражданские беспорядки. Рэндом сейчас тоже сильно разнервничалась. Способ и время прибытия звездолета совершенно сбили ее с толку. То ли это было странным совпадением, то ли тут происходило нечто непонятное и тревожное. Рэндом несколько напряженно ожидала, когда откроется люк звездолета. Её Путеводитель – теперь-то она уже считала его своим – порхал над ее правым плечом, едва заметно помахивая крыльями.
Люк открылся. Из него пробился тусклый свет. Через пару секунд в нем появилась какая-то фигура. Несколько мгновений незнакомец постоял неподвижно, видимо, ожидая, пока глада к темноте привыкнут, потом заметил Рэндом и вроде бы даже удивился. Он сделал несколько шагов, но вдруг вскрикнул и бросился к ней.
Рэндом была не из тех людей, на которых стоило бросаться темной ночью, тем более когда нервы их и так взвинчены. С того момента как увидела звездолет она судорожно сжимала в руке заточенный камень.
Артур бежал, поскальзывался, врезался в деревья и, наконец, понял, что опоздал. Звездолет простоял на земле всего три минуты, а теперь он снова легко и грациозно поднялся над лесом, плавно развернулся в мелких крапинках утихающего дождя, без малейших усилий взмыл вверх, задрал слегка  нос и исчез за тучами.
Улетел. И в нем улетела Рэндом.
Артуру было мучительно осознавать это, но он шел напролом, чтобы все узнать уж наверняка. Рэндом улетела. Он попробовал себя в роли папаши и не мог поверить, насколько плохо у него это получилось. Артур попытался бежать дальше, но ноги его не слушались, и сильно ныло ушибленное колено. А еще Артур понимал, что в любом случае опоздал. Он представить не мог, что можно чувствовать себя хуже, чем сейчас, но ошибался и в этом.
Наконец, прихрамывая, Артур добрался до пещеры, где пряталась и открывала посылку Рэндом. На земле остались следы звездолета, который приземлился здесь всего несколько минут назад. Рэндом нигде видно не было. Артур безрадостно побрел в пещеру, нашел коробку, кучки разбросанных  повсюду гранул «пропавшей материи». Ему стало немного досадно, ведь он пытался научить дочь убирать за собой. Досада слегка приглушила чувство опустошенности после пропажи Рэндом. Артур знал, что шансов отыскать ее у него нет никаких.
Нога его вдруг обо что-то ударилась. Он наклонился и очень удивился, когда понял, что это такое. Его старый Путеводитель для путешествующих автостопом по галактике. Как он тут оказался? Артур так и не вернулся, чтобы подобрать его на месте крушения звездолета. Не хотел вспоминать о катастрофе. Да Путеводитель не очень и нужен-то ему  был. Ведь так здорово было готовить на Ламуэлле сэндвичи!
Так как же путеводитель оказался в этой пещере? И ведь он работал. На крышке вспыхнула надпись «НЕ ПАНИКОВАТЬ».
Артур снова вышел из пещеры в тусклый лунный и влажный свет. Он сел на камень, чтобы получше рассмотреть свой старый Путеводитель, и вдруг обнаружил, что под ним был вовсе не камень, в живое существо.

18.

Артур в ужасе вскочил на ноги. Трудно было сказать, чего он испугался больше: что мог сделать больно тому, на кого нечаянно сел, или что тот, на кого нечаянно сели, мог сделать больно ему. При осмотре оказалось, что по второму пункту особых причин для беспокойства не было. Кем бы ни был тот, на ком сидел Артур, он был без сознания. Это во многом объясняло, почему он тут валялся. Дыхание у него вроде нормальное. Артур пощупал пульс. Тоже в норме.
Незнакомец лежал на боку, свернувшись калачиком. С тех пор как Артур последний раз оказывал первую помощь, прошла такая уйма времени, что сейчас он никак не мог вспомнить, что в таких случаях нужно делать. Прежде всего, насколько он помнил, у него должна была быть аптечка. Черт!
Перевернуть его на спину или не надо? А вдруг у него кости переломаны? А вдруг он язык проглотил? А вдруг он потом в суда подаст? И вообще, кто это такой?
Тут незнакомец без сознания громко застонал и перевернулся на спину сам.
Артур подумал, стоило ли ему...
Она посмотрел на незнакомца.
Посмотрел еще раз.
И еще раз, чтобы окончательно убедиться.
Хотя Артур и считал, что уже опустился на самое дно, сейчас у него возникло ощущение, будто он постепенно тонет дальше.
Фигура снова застонала и медленно открыла глаза. Незнакомцу потребовалось некоторое время, чтобы сфокусировать свой взгляд, а потом он моргнул и замер.
- Ты! – вскрикнул Форд Префект.
- Ты! – вскрикнул Артур Дент.
Форд застонал в третий раз.
- Ну и что тебе объяснить в этот раз? – спросил он и закрыл глаза в каком-то немом отчаянии.
Минут через пять Форд сидел и потирал большую шишку на затылке.
- Что это была за женщина? - спросил он. - Почему нас окружают белки и какого черта им надо?
- Да, белки меня всю ночь донимали, - ответил Артур. - Все время пытаются всучить какие-то журналы и всякий хлам.
Форд нахмурился.
– Правда?
- Куски тряпки какой-то.
Форд задумался.
- А, ведь где-то здесь рядом рухнул твой звездолет? – спросил он.
- Да, - несколько холодно ответил Артур.
- Тогда, кажется, все понятно. Такое вполне могло случиться. Роботы в кабине на куски разлетаются. Управляющие ими кибермозги выживают и начинают заражать местную фауну. Так можно превратить всю экосистему в беспомощную индустрию обслуживания, раздающую прохожим горячие полотенца и напитки. Против этого надо бы закон принять. Хотя, скорее всего, он и есть уже. А может, еще есть закон против этого закона, чтобы все довольны были. Эх-х. Да, так что ты сказал?
- Я сказал, что та «женщина» - моя дочь.
Форд перестал тереть шишку на затылке.
- Повтори-ка еще разок.
-  Я сказал, - с раздражением произнес Артур, - что та «женщина» - это моя дочь.
- Не знал, что у тебя дочь есть.
- Скорее всего, ты много чего про меня не знаешь, - заметил Артур. – Если честно, то я, наверное, тоже мало чего про себя знаю.
- Ну, ну. И когда это случилось?
- Точно не знаю.
- Вот это звучит уже знакомо, - пробормотал Форд. – Мать здесь имеет место?
- Триллиан.
- Триллиан? А я и не думал…
- Да нет. Слушай, тут все сложнее.
- Помню, она как-то говорила мне, что у нее есть ребенок, но только мимоходом. Время от времени мы пересекаемся. Но с ребенком я ее никогда не видел.
Артур промолчал.
Форд стал настороженно ощупывать свою голову.
- Ты вообще уверен, что это твоя дочь?
- Лучше расскажи мне, что случилось.
- Уф-ф, ну это долгая история. Я собрался забрать посылку, которую послал себе, но на твое имя…
- И что в ней?
- Я думаю, там может быть очень опасная штука.
- А ты отправил ее мне? – возмутился Артур.
- В самое безопасное место, которое мне на ум пришло. Я думал, что могу на тебя положиться, что тебе будет на нее совершенно наплевать, и ты ее открывать не станешь. В общем, прилетел я вчера вечером и деревни твоей не нашел. Пользовался я только базовой информацией и ни одного сигнала не смог поймать. Как я понимаю,  нет тут у вас  никакой связи и сигналов?
- Вот поэтому мне здесь и нравится.
- Потом я поймал слабенький сигнальчик от твоего старого Путеводителя, стал по нему ориентироваться, думал, что попаду к тебе, а приземлился в каком-то лесу. Я ни фига не понял, что произошло. Вылез наружу, увидел какую-то женщину, пошел к ней поздороваться и вдруг увидел у нее ту штуку!
- Какую штуку?
- Да ту, которую тебе послал! Новый Путеводитель! Птица! Ты, болван, должен был ее хранить, а она порхала у той женщины над плечом. Я побежал к ней, и тут она  долбанула меня камнем.
- Понятно, - сказал Артур. – И что ты сделал?
- Упал, естественно. Ударился прилично. Они с птицей пошли к моему звездолету. «Мой звездолет» - это РВ6.
- Что?
- РВ6, Зарквоном клянусь! У меня сейчас отличная связь между моей кредиткой и центральным компьютером Путеводителя. Ты, Артур, не поверишь…
- Значит, РВ6 – это звездолет, да?
- Конечно! Это… Хотя неважно. Слушай, давай ты сейчас немножко соберешься, ладно? Или, по крайней мере, послушаешь, что тут случилось. В общем,  я чуть ли не в панике был. Кажется, даже контузию небольшую получил. Я стоял на коленях, из меня кровь текла ручьем. Единственное, что мне пришло в тот момент в голову – это умолять. Я сказа: Зарквона ради, не угоняй мой звездолет, не оставляй меня посреди какого-то первобытного заркинского леса с разбитой башкой и без медицинской помощи. У меня могут быть серьезные проблемы, и тебе тоже будет фигово.
- И что она ответила?
- Опять долбанула меня по башке камнем.
- Значит, это точно была моя дочь.
- Милая деточка…
- Надо ее знать, - сказал Артур.
- Тогда с ней полегче будет?
- Нет, тогда лучше понимаешь, в какой момент увернуться.
Подняв голову, Форд попытался оглядеться.
Небо на западе начало немного светлеть. На Ламуэлле солнце вставало именно там. Артур не очень-то жаждал им любоваться. После такой адской ночки ему меньше всего хотелось, чтобы в это проклятое место теперь ворвался какой-то новый чертов день.
- Что ты делаешь в этой дыре, Артур? – поинтересовался Форд.
- Ну, в основном готовлю сэндвичи.
- Что?
- Я готовлю… Нет, видимо, уже «готовил» сэндвичи для маленького народца. Чудно как-то все это было. Когда я попал сюда после крушения звездолета, то есть когда местные вытащили меня из обломков этого супервысокотехнологичного звездолета, они очень хорошо ко мне отнеслись. Я решил, что нужно и им чем-то помочь. Ты же знаешь, я ведь образованный человек из высокотехнологичной цивилизации, и показать местным пару полезных им штук мне никакого труда вроде бы не составляло.  Только я ни черта не смог. Оказывается, я понятия не имею, как самые простые штуковины устроены и как они работают. Причем даже не видеомагнитофоны. Как эти работают, по-моему, вообще никто до конца не знает. Я имею в что-нибудь вроде авторучки или артезианской скважины. Ни малейшего понятия. И мне так ничем и не удалось помочь сельчанам. Однажды я был в дурном настроении и сделал себе сэндвич, который неожиданно привел моих спасителей в восторг. Они раньше ничего такого не видели. Идея приготовить сэндвич им и в голову не приходила, а мне, как оказалось,  очень нравилось их готовить. Отсюда все и началось.
- И что, ты получал от этого удовольствие?
- Ну да. Вроде того… Да еще и набор отличных ножей получил.
- А тебе не казалось, что это занятие отупляюще, оглушительно, невероятно и поразительно скучное?
- Да нет. Не так уж. Не то чтобы очень скучное.
- Странно. Я бы сдох от тоски.
- Наверное. У нас с тобой разные взгляды на жизнь.
- Ну да.
- Как у птичек-пикка.
Форд не понял, о чем говорила Артур, и даже не собирался утруждать себя, чтобы узнать. Вместо этого он спросил:
- Так как же нам отсюда выбраться, черт подери?
- Думаю, самый простой путь отсюда - это спуститься по долине к равнине, что займет около часа, а затем обойти ее. Я не думаю, что смогу доковылять назад тем же путем, что и пришел.
- Обойти и потом куда?
- В селение, - ответил Артур и немного печально вздохнул
- Да не хочу я ни в какое чертово селение! – рявкнул Форд. – Нам нужно уматывать отсюда!
- Куда? Как?
- Я откуда знаю? Сам скажи. Ты же здесь живешь! Ну, должен же быть какой-то способ убраться с этой вонючей помойки!
- Понятия не имею. Ты обычно что делаешь? Сидишь и ждешь попутного звездолета, наверное.
- Ага! И сколько же звездолетов посетило за последнее время эту проклятую Зарквоном дыру?
- Ну, несколько лет назад сюда по ошибке грохнулся мой. Потом Триллиан была… Робот привез посылку. И теперь ты…
- А кроме этих?
- Насколько я знаю, практически… ни одного. Здесь тихо вообще.
Как бы в опровержение последнего утверждения Артура раздался долгий и низкий раскат грома. Форд в волнении вскочил ноги и заметался туда-сюда в слабых  болезненных лучах рассвета, которые лежали на небе полосами, как будто кто-то протащил по нему кусок печенки.
- Ты не понимаешь, как это важно, - сказал Форд.
- Что? Ты про мою дочь, которая осталась одна  посреди галактики? Думаешь, я не…
- Может потом галактику пожалеем? – спросил Форд. - Все на самом деле очень и очень серьезно. Путеводитель захватили. Его перекупили.
- О, да, а вот это очень серьезно! – вскрикнул Артур, вскочив на ноги. – Ну-ка посвяти меня в корпоративную издательскую политику! Не могу передать, как часто я об этом думаю!
- Ты не понимаешь. Это же совершенно новый Путеводитель!
- О! – опять вскрикнул Артур. – Ох! Ох! Ох! Я потрясен! С нетерпением жду, когда он выйдет, чтобы узнать, в каких космопортах в каком-нибудь глобулярном скоплении, о котором я никогда не слышал, удобнее всего удавиться от скуки! Пожалуйста, не могли бы мы прямо сейчас помчаться в магазин, где его продают?
Форд прищурился.
- Вот это вот ты называешь сарказмом, да?
- Знаешь! – прорычал Артур. – Мне кажется, что да. Я действительно думаю, что эта штука, которая то и дело просачивается в моей речи, именно и есть сарказм. Слушай, Форд, у меня выдалась ужасная ночь. Будь так любезен, прими это в расчет, когда будешь в следующий раз придумывать, какой бы еще ерундой меня сразить.
- Отдохни, - ответил Форд. – Мне покумекать надо.
- Зачем тебе кумекать? Разве мы не можем просто так посидеть и почмокать губами? Разве мы не можем попускать слюни и несколько минут просто повалять дурака? Я больше не в силах выносить все это, Форд! Я больше не могу выносить все эти  раздумья и попытки во всем разобраться. Ты можешь подумать, что я стою здесь и гавкаю…
- А вот такое мне даже в голову не приходило!
- …но я говорю это серьезно! В чем суть? Нам кажется, что каждый раз, когда мы что-то делаем, мы знаем, каких последствий ждать. То есть более или менее что-то планируем. Но эти планы наши не просто не всегда верные. Они дико, безумно,  идиотски неправильные!
- Вот  это-то я и имел в виду.
- Спасибо, - поблагодарил Артур, снова усаживаясь на камень. -  Что «это»?
- Реверсивная темпоральная техника.
Артур опустил голову на руки и осторожно ею покачал.
- Есть хоть один какой-нибудь гуманный способ, с помощью которого я мог бы помешать тебе рассказать мне, что такое твоя темопральная реверсивная фиговина? - простонал он.
- Нет, - сказал Форд. – Потому что твоя дочь застряла в этом во всем, а это чертовски серьезно. Да еще и смертельно опасно.
В наступившей тишине снова грянул гром.
- Хорошо, - согласился Артур. -  Рассказывай.
- Я выпрыгнул из окна офиса.
Эта новость Артура развеселила.
- О! – сказал он. – А почему бы тебе это не повторить?
- Я и повторил.
Артур немного разочарованно хмыкнул.
- Видимо, ничего хорошего из этого не вышло.
- В первый раз мне удалось спастись благодаря самому удивительному и потрясающему образцу гениальной быстроты моего мышления, ловкости, фантастической работе ног и самопожертвованию. Говорю это со всей присущей мне скромностью.
- Что же это было за самопожертвование?
- Я сбросил один ботинок из любимой и, думаю, уже незаменимой пары.
- И почему это самопожертвование?
- Потому что это была пара моих ботинок!
- Думаю, у нас разные системы ценностей.
- Ну, моя-то получше будет.
- Это по-твоему… Хотя неважно. Итак, ты хитроумно спасся один раз и очень благоразумно пошел и выпрыгнул из окна снова. Пожалуйста, только не говори мне почему. Если это важно, просто расскажи, что случилось потом.
- Я попал прямо в открытую кабину пролетавшего мимо реактивного флайера. Пилот в тот момент случайно нажал кнопку катапультирования когда хотел переключить трек на стереосистеме. Теперь-то даже я не уверен, было ли это с моей стороны разумно.
- Уж и не знаю. – сказал Артур. – Да ты небось просто пробрался в эту машину накануне вечером и выставил на системе песню, которую пилот терпеть не мог, или учудил что-нибудь еще в этом же роде.
- Нет, не забирался я туда, - возразил Форд.
- Это проверка была.
- Хотя, как ни странно, это сделал кто-то другой. И вот в чем загвоздка. Можно проследить всю цепочку и разветвления важнейших событий и совпадений во времени назад. Оказалось, что это сделал новый Путеводитель. Ну, та птица.
- Какая еще птица?
- Ты что, не видел ее?
- Нет.
- О, это смертельно опасная штучка. Выглядит красиво, много болтает и по своему желанию выборочно ворочает излучаемыми волнами.
- Что это значит?
- Реверсивная темпоральная техника.
- А, да, - вспомнил Артур.
- Вопрос в том, для кого она это делает.
- Вообще-то у меня в кармане есть сэндвич, - сказал Артур. - Не хочешь кусочек?
- Ага, давай.
- Боюсь, он только помялся чуть-чуть и подмок.
- Ерунда.
Они стали молча жевать.
- И правда вкусно, - сказал Форд. – Что за мясо?
- Совершенно Нормальный Зверь.
- Не встречал такого. Итак, вопрос в том, - продолжил Форд, - для кого птица все это  делает. Что здесь за игра кроется?
- М-м… - промычал Артур, не преставая жевать.
- Когда я нашел птицу, - сказал Форд, - а сделал я это благодаря ряду совпадений, которые кстати тоже  интересны сами по себе, она устроила самое фантастическое многомерное пиротехническое шоу, которое я когда-либо видел. Затем она заявила, что предоставит в мое распоряжение свои услуги в моей вселенной. Я сказал: «Спасибо, не надо». Она заявила, что все равно будет мне служить, нравится мне это или нет. Я сказал, только попробуй, а она ответила, что обязательно попробует и вообще-то уже попробовала. Тогда я сказал, что мы еще посмотрим, и она ответила: «Ну, смотри». Вот я и решил упаковать эту штуку и забрать ее оттуда. Поэтому я отправил ее тебе для безопасности.
- Ах, вот как? И для чьей же безопасности?
- Не бери в голову. Потом я решил, что лучше опять выпрыгнуть из окна. Тем более особого выбора у меня и не было. К счастью, попался реактивный флайер, а то опять бы пришлось рассчитывать на мою быстроту мышления, ловкость, а может, и на второй ботинок. А если бы ничего из этого не помогло, тогда уж на землю. Но это значило, что Путеводитель работал на меня, хотел я того или нет. Вот из-за чего тревожно.
- Почему?
- Да потому что если у тебя есть Путеводитель, ты начинаешь считать, будто он именно на тебя работает. Все шло для меня удивительно гладко до того самого момента, когда я столкнулся с красоткой с камешком в руке. Потом – бац, и я на свалке истории.
- Это ты про дочь мою?
- Да, и настолько вежливо насколько могу. Твоя дочь – следующее звено в цепи. Теперь тоже будет думать, что все складывается для нее просто сказочно. Ей кого угодно можно лупить по башке деталями ландшафта, и все будет плыть к ней в руки, пока она не сделает то, что должна сделать. И вот тогда она останется одна. Это и есть реверсивная темпоральная техника.. Никто даже не понял, что выпущено на волю!
- Как я, например.
- Что? Ох, да очнись ты, Артур! Слушай, дай я попробую еще раз. Новый Путеводитель появился из исследовательских лабораторий. В нем использована новая технология Нефильтрованного Восприятия. Знаешь, что это значит?
- Я готовлю сэндвичи, ради Боба!
-  Кто такой Боб?
- Неважно. Давай дальше.
- Нефильтрованное Восприятие означает, что Путеводитель воспринимает все. Понял? Я всего не воспринимаю. Ты всего не воспринимаешь. У нас есть фильтры. У Нового Путеводителя никаких фильтров нет. Он воспринимает все. Ясно тебе?
- Скажу-ка я, что «понял», чтобы ты продолжал в том же духе.
- Правильно. В общем, раз птица может воспринимать все возможные вселенные, значит, она есть во всех возможных вселенных, так?
- Ну… да.
- И вот что получается: недоумки из отделов маркетинга и бухгалтерии говорят: «О, звучит неплохо! А не значит ли это, что нам нужно сделать всего одну такую птичку и продавать ее бесконечное число раз?» Вот не надо на меня так смотреть, Артур. Это придумка бухгалтеров.
- А ведь хорошая идея, верно?
- Нет. Фантастически глупая! Машина – это только маленький Путеводитель. В ней задействованы довольно хитрые кибертехнологии, но раз у неё Нефильтрованное Восприятие, любое ее малейшее действие имеет силу вируса. Он может распространяться в пространстве, времени и в миллионах других измерений. Он может направить свое действие на все что угодно в любой из вселенных. В том числе и в нашей с тобой. Его сила рекурсивна. Возьмем, например, компьютерную программу. Где-то есть основная команда, а все остальное – просто функции, вызывающие сами себя, или цепи, которые тянутся через бесконечное адресное пространство. Что происходит, когда цепи обрываются? Где последнее звено, дающее отбой? И есть ли во всем этом смысл, Артур?
- Прости, я задремал немного. Ты же вроде что-то о вселенной говорил, да?
- Да, что-то о вселенной, - устало ответил Форд и снова сел. - Ладно. Продумай вот о чем. Знаешь, кого я, по-моему, видел в офисе Путеводителя? Вогонов.  А-а! Как вижу, я  сказал слово, которое тебе, наконец-то, знакомо.
Артур вскочил на ноги.
- Слышишь шум? - спросил он.
- Какой шум?
- Гром.
- Ну и что?
- Это не гром. Это весенняя миграция Совершенно Нормальных Зверей. Началось!
- Что это за животные, о которых ты все время твердишь?
- Я не твержу про них. Просто я кладу их мясо в сэндвичи.
- А почему их называют Совершенно Нормальными?
Артур объяснил.
Не часто ему приходилось испытывать удовольствие при виде вытаращенных от изумления глаз Форда.

19.

К этому зрелищу Артур привыкнуть так и не смог, но оно никогда ему и не надоедало. Они с Фордом недолго пробирались вдоль берега небольшой извилистой речушки, протекавшей по долине, и дойдя до края этой долины, залезли на высокое дерево. Их глазам предстала одна из самых необычных и удивительных картин, какие только может предложить галактика.
Многотысячное грохочущее стадо Совершенно Нормальных Зверей красивым строем неслось по равнине Анхондо. В бледном свете раннего утра когда огромные животные неслись сквозь тонкий пар, который исходил от их тел и смешивался с облаками пыли, вздымаемыми  копытами, эта картина казалась немного нереальной и призрачной. Но что особенно поражало воображение, так это то, откуда они шли и куда направлялись - похоже, просто ниоткуда и никуда.
Стадо образовало сплошную фалангу шириной примерно в сотню ярдов и длиной в полмили. Фаланга не двигалась, разве что демонстрировала небольшое постепенное смещение в сторону и назад. Она регулярно появлялась на восемь или девять дней. Хотя эта фаланга казалась более или менее неподвижной, огромные звери, из которых она состояла, неслись со скоростью миль двадцать в час, внезапно появляясь из воздуха на одном конце равнины и так же внезапно исчезая на другом.
Никто не знал, откуда Звери  приходили, и никто не знал, куда они уходили. Они были настолько важны для жизни ламуэлльцев, что никто даже не хотел в этом разбираться. Старик Трэшбарг как-то заявил по этому поводу, что иногда, получив ответ, можно лишиться вопроса. Некоторые из жителей селения  начали тайно шушукаться, что, мол, это было единственное разумное высказывание Трэшбарга, которое они когда-либо от него слышали. Впрочем, после недолгих дебатов они решили, что это вышло случайно.
Топот копыт заглушал все вокруг.
- Что ты сказал? – крикнул Артур.
- Я сказал, что это похоже на доказательство перемещения измерений, - проорал в ответ Форд.
- А что это? – спросил Артур.
- Многие начинают волноваться, что, мол, пространство-время начинает постепенно трескаться после всего, что с ним сделали. Есть немало миров, где можно увидеть, как целые континенты раскалываются и сдвигаются из-за таких вот необычно длинных или извилистых маршрутов миграций животных. Может, тут что-то подобное. Времена, в которых мы живем, извратились до предела. В общем, раз здесь нет приличного космопорта...
Артур смотрел на Форда, не отрываясь.
-  О чем это ты?
- О чем, о чем! – крикнул Форд. – Ты отлично знаешь, о чем! Мы будем выбираться отсюда верхом!
- Ты серьезно предлагаешь оседлать Совершенно Нормального Зверя?
- Ага. И посмотрим, куда он двинется.
- Мы погибнем! Хотя, нет. Не погибнем. По крайней мере, я живым останусь. Форд, ты когда-нибудь слышал о планете Ставромула Бета?
Форд нахмурился.
- Кажется, нет, - ответил он, достал свой старый потрепанный экземпляр Путеводителя и включил его. – А в чем дело-то?
- Не знаю. Я только один раз и слышал о ней, да и то от того, кто никакого доверия вообще не заслуживает. Помнишь, я рассказывал тебе об Аграджаге?
Форд на секунду задумался.
 - Ты про того парня, который был уверен, что ты все время его убиваешь?
- Да. Он говорил, что одно из мест, где я его грохнул – это Ствромула Бета. Кажется, кто-то пытается в меня выстрелить. Я уклоняюсь, и заряд попадает в Аграджага,  а если точнее, то в одну из его многочисленных реинкарнаций. Похоже, это действительно уже случалось в какой-то момент времени, так что, полагаю, меня не смогут убить. По крайней мере, до того момента, когда я увернусь от выстрела на Ставромуле Бета. Только вот никто о ней и не слышал.
- Гм, - подал голос Форд, снова тщетно пытаясь найти что-нибудь в Путеводителе. -Тут нет ничего. Я просто… Да нет, никогда не слышал.
И все-таки ему было очень любопытно, почему название планеты вызывало у него очень смутное ощущение чего-то знакомого.
- Ладно, - сказал Артур. – Я видел как  местные охотники отлавливают Совершенно Нормальных Зверей. Если одного  в стаде заколоть копьем, его просто затопчут. Поэтому Зверей приходится приманивать по одному. Это очень похоже на работу матадора с ярким плащом. Заставляешь одного на тебя броситься, а потом делаешь шаг в сторону и проводишь элегантный взмах плащом. У тебя нет ничего такого под рукой?
- Это сойдет? – спросил Форд, протягивая Артуру свое полотенце.

20.

Запрыгнуть на спину Совершенно Нормального Зверя весом в полторы тонны, несущегося  через твой мир со скоростью тридцать миль в час – не такое простое дело, как кажется на первый взгляд. И конечно, это совсем не так легко, как кажется, если смотришь со стороны на местных охотников. Так что Артур Дент был готов к тому, что ни черта у них с Фордом не получится..
К чему он не был готов, так это к тому, что трудно будет даже начать эту авантюру. Именно та часть, которая не должна была вызвать сложностей, оказалась практически невыполнимой. Им с Фордом не удалось приманить ни одного животного. Совершенно Нормальные Звери, развернув плечи и опустив головы, с таким упорством грохотали копытами, превращая землю в кашу, что чтобы отвлечь их от этого занятия нужен был какой-нибудь тектонический сдвиг.
В конце концов, Артур и Форд не выдержали такого грохота. Она потеряли почти два часа, как идиоты прыгая с расшитым цветами банным полотенцем, но не добились от проносившихся мимо Зверей даже ни одного взгляда в их сторону. Лавина разгоряченных тел неслась всего футах в трех от них. Подойти поближе означало подвергнуть свою жизнь сильному риску. И тут никакая хронология не поможет. Артуру доводилось  видеть, что оставалось от Совершенно Нормального Зверя, пронзенного копьем неумелого охотника и продолжавшего какое-то время нестись дальше вместе со стадом. Достаточно было споткнуться, и сразу конец. И никакая предопределенная гибель на Сатвромула Бета, где бы эта чертова планета ни была,  не спасла бы тебя и вообще никого от страшных копыт.
Наконец, Артур и Форд, пошатываясь, отступили. Усталые и побежденные, они сели и принялись критиковать друг друга за технику владения полотенцем.
- Тебе надо больше щелкать им, как кнутом, - жаловался Форд. - Если хочешь, чтобы эти проклятые твари хоть что-то заметили, нужно сильнее работать локтем.
- Сильнее локтем? А тебе надо, чтобы запястье получше выгибалось.
- А тебе - поизящнее последнее движение делать, - возразил Форд.
- А тебе бы полотенце побольше.
- Вам нужна птичка-пикка, - послышался чей-то голос сзади.
Артур и Форд обернулись. В лучах утреннего солнца стоял старик Трэшбарг.
- Чтобы приманит Совершенно Нормального Зверя , - сказал он, сделав несколько шагов вперед, - нужна птичка-пика. Вот такая.
Из-под своего грубого, напоминавшего сутану одеяния старик достал маленькую птичку. Она беспокойно сидела у него на руке, уставившись на Боб знает что, метавшееся перед ней примерно в трех футах и шести дюймах .
Форд мгновенно принял боевую стойку. Он всегда так делал когда не понимал, что происходит, и сейчас медленно развел руки в стороны, надеясь, что это придаст его движениям зловещий вид.
- Кто это? – прошипел Форд.
- А, это старик Трэшбарг, - спокойно ответил Артур. – И я бы не стал прибегать ко всяким  шаманским штучкам. У него опыт в блефе не меньше твоего. Так вы весь день друга вокруг друга пропляшете.
- Птица! - опять прошипел Форд. – Что это еще за птица?
- Да обычная птица, - нетерпеливо сказал Артур. – Как любая другая. Откладывает яйца и чирикает или каркает на то, чего ты не видишь.
- Ты видел, как они откладывают яйца? – с подозрением спросил Форд.
- Господи, ну конечно! Я и съел несколько сотен их яиц. Отличный омлет получается.  Весь секрет в маленьких кубиках холодного масла и легком взбивании его с…
- Не надо мне кулинарных рецептов, - сказал Форд. – Я просто хочу убедиться, что это настоящая птица, а не какой-нибудь очередной многомерный киберкошмар.
Он медленно поднялся и стал приводить себя в порядок.
- Значит, - произнес старик Трэшбарг, - не сказано ли в писании, что Боб однажды заберет обратно благословение своего ниспосланного когда-то Мастера Сэндвичей?
Форд снова начал принимать боевую стойку.
- Спокойно. Он всегда так выражается, - тихо проговорил Артур и уже громче продолжил:
 - О, почтенный Трэшбарг! Гм, да… Боюсь мне действительно теперь придется откланяться. Но мой молодой ученик Дримпл будет прекрасным Мастером Сэндвичей вместо меня. У него есть талант, любовь к сэндвичам, а приобретенные навыки, хотя пока и рудиментарные, скоро отточатся. В общем, все у него получится. Вот что я хотел сказать.
Трэшбарг серьезно взглянул на Артура. В его  серых старческих глазах была грусть. Он воздел руки, на одной из которых по-прежнему сидела птичка-пикка. Вторая рука сжимала посох.
- О, Мастер Сэндвичей, посланный Бобом! – сказал Трэшбарг, взял паузу, нахмурил брови и в благочестивой задумчивости закрыл глаза. – Жизнь без тебя станет уже не такой необычной.
Артур был ошеломлён.
- Знаешь, - сказал он, - по-моему, это самые прекрасные слова, которые только обо мне говорили.
- Мы можем уже продолжить? – поинтересовался Форд.
Тем временем что-то уже происходило. Птичка-пикка на вытянутой руке Трэшбарга вызвала в несшемся грохочущем стаде определенный интерес. Странная голова на мгновение повернулась в ее сторону. Артур начал вспоминать охоты на Совершенно Нормальных Зверей, свидетелем которых ему приходилось быть. За спинами охотников-матадоров, размахивавших плащами, всегда стояли сельчане с птичками-пикка в руках. А ему всегда казалось, что это такие же как и он зеваки.
Старик Трэшбарг шагнул вперед поближе к стаду. Некоторые животные теперь заинтересованно оглядывались на птичку-пикка.
Воздетые руки старика дрожали.
Только сама птичка-пикка, казалось, не проявляла никакого интереса к происходящему. Все ее внимание занимали несколько молекул воздуха, которые только она одна и видела.
- Ну вот! – крикнул, наконец, Трэшбарг. – Сейчас можете махать им своим полотенцем!
Артур с полотенцем Форда двинулся вперед совсем уж не присущей ему элегантной походкой матадора. Но теперь-то уж он знал, что надо делать и что он точно делает это правильно. Артур для репетиции несколько раз взмахнул полотенцем, чтобы в нужный момент не опростоволоситься, и стал ждать. Наконец, он заметил на некотором расстоянии подходящего зверя. Опустив голову, тот галопом нёсся  к нему на самом краю стада. Старик Трэшбарг тряхнул птичкой-пикка. Животное вскинуло голову, снова стало опускать ее, и тут Артур взмахнул перед его мордой полотенцем. Зверь в замешательстве проследил глазами за этим движением.
Наконец-то, Артур привлек его внимание.
С этого момента задача приманить его к себе стала казаться элементарной. Голова Зверя была приподнята и чуть наклонена в сторону. Он  перешел на легкий галоп, а потом и на рысь. Через несколько мгновений полуторатонная громадина остановилась, пыхтя, фыркая и возбуждённо принюхиваясь к птичке-пикка, которая, казалось, вовсе и не заметила ее появления. Странными размашистыми движениями Трэшбарг водил рукой с питчкой перед животным, но все время держал ее на недосягаемом для него расстоянии и опускал все ниже и ниже. Такими же странными размашистыми движениями Артур махал полотенцем, тоже постепенно опуская его вниз.
- Никогда в жизни не видел более дурацкого зрелища, - пробормотал Форд.
Наконец, совершенно ошеломленное животное послушно встало на колени.
- Иди! – повелительно прошептал Форду старик. – Залезай! Лезь сейчас же!
Тот вскочил на спину огромного животного, пошарил в его густой узловатой шерсти в поисках опоры и, чтобы не свалиться, в эту же шерсть и вцепился .
- Теперь ты, Мастер Сэндвичей! Полезай!
Трэшбарг изобразил какой-то сложный знак и совершил ритуальное рукопожатие.  Артур так ничего и не смог понять, потому что старик явно придумал все это на скорую руку. Потом он подтолкнул Артура в спину. Глубоко вздохнув, тот вскарабкался за Фордом на огромную, горячую, тяжелую спину зверя и крепко ухватился за нее. Под ним задрожали мощные мускулы размерами чуть ли не с морского льва каждая.
Старик Трэшбарг вдруг поднял птичку-пикка. Голова зверя взметнулась вверх следом за ней. Старик продолжал вытягивать руку с птичкой вверх, и Совершенно Нормальный Зверь, слегка пошатываясь, наконец, тяжело поднялся с колен. Два всадника судорожно держались за шерсть у него на спине. Артур окинул взглядом море мчащихся животных, пытаясь разглядеть, куда они направляются, но ничего, кроме туманной дымки, не увидел.
- Ты что-нибудь видишь? – спросил он Форда.
- Нет.
Форд оглянулся назад, пытаясь разглядеть место, откуда Звери пришли. Тоже ничего.
Артур крикнул Трэшбаргу:
- Ты знаешь откуда они бегут? Или куда?
- Во владения короля! – ответил старик.
- Короля? – удивился Артур. – Какого еще короля?
Совершенно Нормальный Зверь беспокойно топтался под ним.
- Что значит, какого короля? – возмутился старик Трэшбарг. – Просто короля!
- Ты же никогда о нем не говорил, - прокричал Артур.
- Что?
Услышать друг друга сквозь топот тысяч копыт было очень трудно, и старик сосредоточился на своем деле. Все еще держа птичку-пикка высоко, он медленно повел Зверя по кругу, пока тот снова не встал  параллельно движению своего огромного стада, и двинулся вперед. Животное последовало за ним. Трэшбарг сделал еще несколько шагов. Огромный зверь не отставал и, наконец, набрав ход, затрусил вперед.
- Я сказал, что ты никогда ни каком короле не говорил! – опять крикнул Артур.
- Это я-то не говорил о короле? Я говорил!
Старик отвел руку назад и резко выбросил ее вперед, подбросив птичку-пикка над стадом. Это застало ее врасплох, потому что она до сих пор не обращала никакого внимания на то, что происходило вокруг. Ей потребовалась пара мгновений, чтобы это понять, а затем она расправила свои маленькие крылышки, взмахнула ими и улетела.
- Вперед! – крикнул Трэшбарг. – Ступай навстречу своей судьбе, Мастер Сэндвичей!
Артур совсем не был уверен, что ему так уж хотелось пойти навстречу судьбе. Пока ему очень хотелось добраться туда, куда направлялось стадо, и побыстрее слезть с Совершенно Нормального Зверя, потому что на его спине он в безопасности себя не чувствовал. Зверь бежал все быстрее, следуя за птичкой-пикка. Потом он присоединился к стаду, опустил голову и, забыв о птичке, снова побежал вместе со всеми, стремительно приближаясь к тому месту, где его собраться исчезали в воздухе. Артур и Форд намертво вцепились в шерсть могучего монстра, окруженные со всех сторон несущимися горами тел.
- Вперед! Скачите на этом Звере! – кричал им в след старик Трэшбарг. Его далекий голос был едва слышен. – Скачите на  Совершенно Нормальном Звере! Скачите!
- Что сказал этот старик? – крикнул Форд на ухо Артуру. – Куда, он говорит, нас черт несёт?
- Он о каком-то короле говорил, - ответил Артур, отчаянно держась за шерсть Зверя.
- О каком таком короле?
- Я тоже его переспросил. Но он просто о короле говорил, и все.
- А я и не знал, что бывают «просто короли»! – прокричал Форд.
- Я тоже, - крикнул в ответ Артур.
- Если, конечно, не считать того короля. Но вряд ли старик о нем болтал.
- Это ты о ком? – опять крикнул Артур.
Точка выхода животных было совсем рядом. Впереди Совершенно Нормальные Звери галопом неслись в никуда и исчезали.
- Что значит «о ком ты»? – рявкнул Форд. – Я не знаю, о каком короле болтал старик. Я просто говорю, что о том короле он вряд ли мог болтать, вот поэтому и не знаю, о ком он болтал.
- Форд, чего-то я тебя не совсем понимаю.
- Правда?
Вдруг над их головами зажглись и закружились звёзды, но скоро опять пропали.

21.

Расплывчатые очертания серых зданий появлялись и пропадали. А еще они неловко подпрыгивали.
Что это за здания? Для чего они были нужны? Что они ей напоминали?
Как трудно привыкнуть к окружающей обстановке, когда неожиданно попадаешь в другой мир с другой культурой, с другим набором самых элементарных представлений о жизни и с невероятно скучной, бессмысленной архитектурой.
Небо над зданиями было холодным и враждебно чёрным. Звезды, которые на таком расстоянии от солнца должны были быть ослепительно яркими точками, едва виднелись сквозь огромный толстый защитный купол. Плекс или что-то вроде того. В любом случае, что-то тусклое и непрозрачное.
Триша перемотала плёнку на начало.
Она знала - есть во высеем этом что-то немного странное.
На самом деле странным тут было практически все, но какая-то одна из мелочей особенно не давала ей покоя, и Триша никак не могла понять, какая именно.
Она вздохнула, потом зевнула.
Пока пленка перематывалась, Триша собрала несколько грязных пластмассовых стаканчиков из-под кофе, скопившихся на монтажном пульте, и бросила их в мусорную корзину.
Она сидела в маленькой редакторской комнатке  видеостудии в Сохо. На двери висела огромная табличка с надписью «Не беспокоить», а все входящие звонки в телефоне были заблокированы. Изначально это было сделано, чтобы сохранить в тайне ее сенсационную информацию, а теперь - чтобы скрыть ее смущение и разочарование.
Она просмотрит всю пленку сначала. Если получится это вынести. Правда, в некоторых местах можно смотреть на перемотке.
Был понедельник. Около четырех часов. Триша чувствовала себя неважно, пыталась докопаться до причин своего недомогания, но таковых было более чем достаточно. Прежде всего они были связаны с перелетом из Нью-Йорка. Ночной рейс. Это всегда убийственно. Потом на ее лужайке появились инопланетяне и отвезли ее на планету Руперт. У нее не было достаточного опыта в таких делах, чтобы с уверенностью сказать, что это тоже всегда убийственно, но она готова была поспорить, что те, кто регулярно проходил через подобные испытания, проклинали их на чем свет стоит. В журналах постоянно публикуются таблицы стрессовых нагрузок. Пятьдесят баллов за потерю работы. Семьдесят пять баллов за развод или смену прически и так далее. Ни в одной из них не упоминалось о том, когда на лужайке к тебе пристают инопланетяне, а потом увозят на планету Руперт, но Триша была уверена, что это стоит уж никак не меньше нескольких десятков баллов.
Не то чтобы путешествие было особенно стрессовым. На самом деле оно даже вышло очень скучным. И уж точно не более напряженным, чем ее недавний перелет через Атлантику. Оно и время примерно такое же заняло - около семи часов. Поразительно, правда? Полет к границам Солнечной системы  за то же время, что и полет до Нью-Йорка означал, что у звездолета был двигатель какой-то неслыханной мощности. Триша расспросила о нем своих спутников, и те согласились, что двигатель действительно был неплохой.
- Но как он работает? – спросила она.
В начале полета Триша все еще волновалась.
Сейчас она  нашла нужную часть записи и стала ее просматривать. Гребулоны, как называли себя пришельцы, очень вежливо показали ей, какие кнопки они нажимают, чтобы звездолет начал двигаться.
- Да, но принцип работы-то какой? – услышала она свой вопрос, заданный из-за видеокамеры.
- О, вы имеете в виду что-то вроде варп-двигателя?
-Да. Так что это такое? – настаивала ТРиша.
- Вероятно, что-то в этом роде.
- В каком?
- Врап-двигатель, фотонный двигатель… Что-то в этом роде.  Вам нужно спросить бортинженера.
- А кто он?
- Мы не знаем. Вы же видите, наш мозг вышел из строя.
- Ах да, - немного разочарованно сказала Триша. – Вы говорили. Гм, а как он вышел из строя?
- Мы не знаем, - терпеливо ответили пришельцы.
- Потому что ваши мозги не соображают, - мрачно пробормотала Триша.
- Хотите посмотреть телевизор? Лететь нам долго. Мы обычно смотрим телевизор. Нам нравится.
Весь этот захватывающий диалог был записан и выглядел довольно смешным. Но вот качество изображения получилось крайне низким. Триша не могла понять почему, но подозревала, что Гребулоны реагируют на свет немного других частот, и что вокруг было сильное ультрафиолетовое излучение, которое как раз и мешало камере. Кроме того, картинку портили помехи и видеоснег. А может, дело было в том самом варп-двигателе, о котором никто из них ни черта не знал?
В общем, на записи получилась группа худоватых бесцветных существ, сидящих перед телевизорами, где шли разные трансляции. Еще Триша навела объектив камеры на крошечный иллюминатор рядом со своим креслом и сняла звезды. Она знала, что кадры подлинные,  но прекрасно понимала, что на изготовление таких же, но фальшивых нужно было минуты три-четыре.
В конце концов, Триша решила приберечь свою драгоценную видеокассету для самого Руперта и стала смотреть телевизор вместе со всеми. На какое-то время она даже задремала.
Отчасти ее тошнотное настроение было вызвано осознанием того, что все это время она провела в инопланетном звездолете, поражающем своей технологичностью, и большую его часть проклевала носом под старые серии  «Кегни и Лейси» и под «Полевой госпиталь». Но что еще оставалось делать? Конечно, она сделала несколько фотографий, которые оказались ужасно мутными, когда она получила их из проявки.
Другая часть тошнотного настроения Триши, вероятно, была вызвана посадкой на Руперт. Она получилась драматичной и волнующей. Звездолет пронесся над темным, мрачным ландшафтом, настолько удаленным от тепла и света родного Солнца, что он казался схемой шрамов на психике брошенного ребенка. Сквозь застывшую тьму пробивались огоньки, направляя корабль к входу в какую-то пещеру, которая, казалось, сама распахивалась, чтобы принять маленькое межпланетное судно. К сожалению, из-за угла траектории полета и глубины, на которую иллюминатор был вмонтирован в обшивку, направить камеру ни на ландшафт планеты, ни на пещеру не удалось. Триша промотала и это фрагмент записи..
Камера была направлена прямо на Солнце. Обычно это не очень хорошо для видеоаппаратуры, но когда светило находится примерно в трети миллиарда миль, вреда для нее нет никакого. На самом деле, на таком расстоянии воздействия солнечных лучей нет вообще. Просто в кадре получается маленькая светлая точка. Одна звездочка из огромного множества таких же.
Триша перемотала запись вперед.
Вот. Многообещающий эпизод. Они вышли из звездолета внутри огромного серого строения, похожего на ангар. Это явно была местная технология. Громадные серые здания под темным защитным куполом из плексиглаза. Точно такие же строения Триша  видела в конце записи. Через несколько часов перед отлетом домой  и перед тем, как снова сесть в звездолет, она сняла их еще раз. Что же они ей напоминали? Больше всего, пожалуй, декорации малобюджетного фантастического фильма последнего двадцатилетия. Только гораздо больших размеров, конечно, но на экране все это выглядело убого и безвкусно. Кроме ужасно низкого качества изображения Трише пришлось бороться с эффектом гравитации, которая оказалась значительно ниже земной. Держать в таких условиях камеру неподвижно и без дрожания было очень сложно, поэтому разобрать на экране какие-то детали было невозможно.
И вот теперь выходил Главный, улыбаясь и протягивая руку, чтобы поприветствовать гостью.
Все его только так и называли - Главный. Ни у кого из Гребулонов не было имен, в основном потому, что они не могли их себе придумать. Триша заметила, что некоторые из них решили называть себя в честь персонажей земных телесериалов, но как они ни старались звать друг друга Уэйном, Бобби и Чаком, что-то в глубине их культурного подсознания, которое они привезли с собой с их родных далеких звезд, должно было подсказать, что это неправильно и никак им не подходит.
Главный почти ничем не отличался от обитателей планеты. Может, только не такой худой. Он сказал, как ему нравятся телепрограммы Триши, какой он большой поклонник ее таланта, как он рад ее визиту на Руперт, как все здесь ждали ее приезда, и, наконец, выразил надежду, что полет не доставил ей больших неудобств. Триша совсем не ощущала себя каким-то эмиссаром с далеких звезд или кем-то в этом роде.
Конечно, сейчас на экране монитора Главный выглядел обычным загримированным парнем в костюме, стоящим перед довольно хлипкими декорациями. Триша сидела, уставившись на экран, закрыв лицо руками, и в замешательстве качала головой.
Это было ужасно.
Причем, ужасно не только в этом фрагменте записи. Триша знала, что будет дальше. Главный спросил ее, не голодна ли она после долгого полета, и предложил ей пообедать, а заодно и побеседовать.
Триша помнила о чем она тогда подумала.
Инопланетная еда.
Как она собирается ее переносить?
Надо ли вообще есть? Или, может, удастся раздобыть что-нибудь  вроде бумажной салфетки, что все туда выплюнуть? А как насчет всяких проблем с иммунитетом?
Инопланетной едой оказались гамбургеры. И не просто гамбургеры, а явно из Макдональдса, разогретые в микроволновке. Дело было не только в их внешнем виде и не только в том, как они пахли. Дело было в пластиковых упаковках с надписью «Макдональдс».
- Угощайтесь! Наслаждайтесь! – сказал Главный. – Для гостьи ничего не жалеем!
Дело было в личных апартаментах Главного. Триша с недоумением, граничащим со страхом, осмотрела комнату и все же успела снять ее на камеру. Здесь стояла кровать с водяным матрацем, недорогой музыкальный центр и одна из этих высоких стеклянных штуковин с электрической подсветкой, которые обычно ставят на стол, и в которых плавает что-то вроде сперматозоидов. Стены были обиты бархатом.
Главный плюхнулся в коричневое вельветовое кресло-мешок и брызнул себе в рот освежителем дыхания.
Трише вдруг стало очень страшно. Она находилась дальше от Земли, чем, насколько ей было известно, когда-либо вообще находился человек, и к тому же рядом с инопланетным существом, которое лежало в коричневом вельветовом кресле-мешке и прыскало себе в рот освежителем дыхания.
Триша опасалась сделать какой-то ложный шаг, опасалась спугнуть Главного. Но ей нужно было кое-что узнать.
- Как вы… откуда у вас… вот это? – спросила она, нервно обводя рукой комнату.
- Декор? – сказал Главный. – Вам нравится? Очень изысканно. Мы, Гребулоны, народ искушенный. Покупаем потребительские товары длительного пользования… по почте.
Триша очень медленно кивнула и повторила:
- По почте…
Главный захихикал. Смешок у него получился успокаивающим и шелковистым, как в рекламе темного шоколада.
- Наверное, вы думаете, что их доставляют прямо сюда? Нет! Ха-ха! У нас в Нью-Хэмпшире есть специальный абонентский ящик. Там мы регулярно забираем товар. Ха-ха!
Он расслабленно откинулся в своем кресле-мешке, достал из пакетика палочку разогретого картофеля фри и откусил ее кончик. На его губах играла довольная улыбка.
Триша почувствовала, как мозг ее начал постепенно закипать, но продолжала снимать все на камеру.
- А как вы… ну… Как вы расплачиваетесь за все эти замечательные… вещи?
Главный опять хихикнул.
- «Америкен экспресс», - ответил он, бесстрастно пожав плечами.
Триша опять медленно кивнула. Она знала, что эти карточки выдают исключительно… всем желающим.
- А это? – спросила она, помахав гамбургером, которым угостил ее Главный.
- Очень просто. Мы стоим в очереди.
По спине Триши пробежал холодок. Она снова поняла, что это очень многое объясняло.
Триша опять нажала на кнопку перемотки. Здесь ничего полезного не было. Все это одно кошмарное безумие. Она могла бы специально сделать фейковый материал, и даже он выглядел бы более убедительно.
По мере того как Триша смотрела эту ужасную, безнадежную запись, на нее опять стала наваливаться волна тошноты, и она постепенно с ужасом начала осознавать, что это, должно быть, и есть ответ.
Наверное, она…
Триша тряхнула головой и попыталась взять себя в руки.
Ночной рейс на восток… Принятое снотворное, чтобы его пережить. Водка, полетевшая в желудок вслед за таблетками.
Что еще? Ладно. Семнадцать лет она была одержима идеей, что гламурный парень с двумя головами, одна из которых была замаскирована под попугая в клетке, пытался подцепить ее на вечеринке, но потом поспешно улетел на другую планету в летающей тарелке. В этой идее вдруг обнаружилось множество весьма неприятных аспектов, которые никогда не приходили ей в голову. Никогда. За все семнадцать лет.
Триша прикусила зубами кулак.
Ей нужна помощь.
Потом был Эрик Бартлет, который болтал о корабле пришельцев, приземлившемся на ее лужайке. А до того… Нью-Йорк, очень жаркий и напряженный. Большие надежды и горькое разочарование. История с астрологией.
Видимо, у нее случился нервный срыв..
Вот и все. Она была измотана, у нее случился нервный срыв, и через некоторое время после возвращения домой еще и галлюцинации начались. Вся эта история ей приснилась. Инопланетная раса людей, лишенная собственной жизни и истории, застрявшая на отдаленном форпосте нашей Солнечной системы и заполняющая свой культурный вакуум нашими культурными отбросами. Ха! Сама природа подсказывала ей лучший выход - побыстрее лечь в клинику. Желательно в ту, что подороже.
Ей было очень и очень плохо.
Триша посмотрела, сколько больших чашек кофе уже выпила, и ощутила, как тяжело и быстро дышит. Осознание существования проблемы, сказала она себе  – это уже часть ее решения. Триша начала контролировать свое дыхание. Ей вовремя удалось поймать себя. Она была на пути к возвращению от той психологической пропасти, на краю которой оказалась. Она начала успокаиваться, успокаиваться, успокаиваться…
Триша откинулась в кресле и закрыла глаза, а когда дыхание снова стало ровным, открыла их снова.
Так откуда же у нее эта кассета?
Запись еще шла.
Хорошо. Это был фейк.
Триша сама сделала фальшивку, вот и все. Наверняка сама, потому что на звуковой дорожке звучал ее голос, задающий вопросы. Время от времени камера в конце кадра опускалась, и Триша видела свои собственные ноги в своих же собственных туфлях. Она смонтировала фейковую запись, но совсем не помнила, как это делала, а главное, зачем.
Триша взглянула на мерцающий весь в помехах экран, и ее дыхание опять участилось.
Должно быть, галлюцинации продолжались.
Триша потрясла головой, пытаясь прогнать их. Она совсем не помнила, как делала эту явно фейковую запись. С другой стороны, у нее остались воспоминания, которые были очень похожи на этот фейк. В состоянии недоуменного транса Триша продолжала смотреть запись.
Существо, которое, кажется, называли Главным, спрашивало про астрологию, и она спокойно и доходчиво отвечала. Только в голосе ее сквозила тщательно замаскированная паника
Главный нажал на кнопку, и бордовая бархатная стена сдвинулась в сторону, открыв огромный блок плоских мониторов, на каждом из которых мелькал калейдоскоп различнх кадров: несколько секунд игрового шоу, несколько секунд полицейского сериала, несколько секунд съемки камеры безопасности на складе супермаркета, несколько секунд чьей-то любительской съемки праздника, несколько секунд секса, несколько секунд новостей и несколько секунд комедии. Главный явно гордился всем этим и размахивал руками, как дирижер, одновременно продолжая нести какую-то белиберду. Еще один взмах руки, и картинки со всех экранов исчезли. Теперь они сформировали единый гигантский компьютерный дисплей, на котором были изображены в виде диаграммы планеты Солнечной системы на фоне звезд в их созвездиях. Элементы диаграммы не двигались.
- У нас есть большие достижения, - сказал Главный. – Большие достижения в компьютерной технике, космологической тригонометрии и трехмерном навигационном исчислении. Огромные достижения. Просто огромные! Только мы их потеряли. Очень жалко. Мы хотели их сохранить, но они пропали. Они сейчас носятся где-то в космосе. С нашими именами, воспоминаниями о наших домах и о наших близких. Пожалуйста, - сказал он, жестом приглашая Тришу сесть за компьютерную клавиатуру, -помогите нам своими знаниями.
Видимо, после этого Триша быстро установила камеру на штатив, чтобы снять всю сцену целиком. Потом она сама вошла в кадр и спокойно уселась перед огромным дисплеем. Несколько минут она знакомилась с интерфейсом, а затем начала уверенно и убедительно делать вид, будто прекрасно понимает, что делает. На самом деле все оказалось не таким уж сложным. В конце концов, Триша ведь была математиком и физиком по образованию да еще и оптыным телерепортером. Там, где за долгие годы позабылась наука, приходило на помощь умение блефовать.
Компьютер, на котором работала Триша, был очевидным доказательством, что Гребулоны принадлежали гораздо более развитой цивилизации, чем можно было предположить по их нынешнему состоянию. На нем она всего за полчаса собрала грубую, но добротную модель Солнечной системы. Она была не особенно точно, но выглядела неплохо. Планеты двигались по хорошо смоделированным орбитам, и с любой точки можно было наблюдать за работой всего этого виртуального космологического часового механизма. Приблизительно, конечно. Можно было смотреть с Земли, с Марса и так далее. Можно было наблюдать и с поверхности планеты Руперт. Тришу очень впечатлили собственные способности, но еще больше ее потрясли возможности компьютера. На земных аналогах такая работа заняла бы не меньше года.
Когда Триша закончила, Главный подошел к ней сзади и посмотрел на дисплей. Результаты работы ему очень понравились.
- Отлично, - сказал он. – А теперь я хотел бы, чтобы вы показали, как использовать только разработанную вами систему, чтобы перевести  содержание этой книги.
Главный положил перед Тришей книгу Гейл Эндрюс «Вы и ваши планеты».
Триша опять остановила запись. Чувствовала она себя сейчас ужасно. Ощущение галлюцинаций прошло, но от этого легче и яснее в голове не стало.
Она отодвинула свое кресло от монтажного пульта и задумалась, что же делать дальше. Несколько лет назад Триша оставила астрономические исследования потому что безо всяких сомнений знала, что встретила пришельца с другой планеты. На вечеринке. И еще она безо всяких сомнений знала, что сразу станет посмешищем если расскажет кому-нибудь об этом. Но как можно было изучать космологию и ничего не сказать о самом важном, что она о ней знала? И Триша сделала единственное, что могла сделать. Она ушла.
Теперь она работала на телевидении, и все повторилось.
У  нее была запись, настоящая запись, самая поразительная в истории: забытый форпост инопланетной цивилизации, оказавшийся  на отдаленной планете Солнечной системы.
У нее была эта история.
Она там побывала.
Она все это видела.
Господи, да у нее же была эта запись!
И если бы она хоть раз показала ее кому-нибудь, то стала бы посмешищем.
Как все это доказать? Даже думать об этом не стоило. С какой стороны не посмотри, история выглядела обыкновенным ночным кошмаром. У Триши заболела голова. В сумочке лежал аспирин. Триша вышла из редакторской комнаты, подошла к кулеру в конце коридора, приняла таблетку и запила несколькими  чашечками воды. Вокруг было тихо. Обычно тут по коридорам сновали люди. Триша заглянула в соседнюю комнату, но там никого не оказалось. Похоже, она перестаралась в своем желании не пускать никого в редакторскую комнату. Табличка на двери гласила: «Не беспокоить. Даже не думайте входить. Мне все равно, какой у вас вопрос. Уходите. Я занята!»
Вернувшись в комнату, Триша заметила, что индикатор сообщений на телефонном аппарате мигает, и подумала, долго ли он тут горит.
- Алло, - сказала она оператору.
- О, мисс Макмиллан! Как хорошо, что вы позвонили. Вас все разыскивают. Ваша телекомпания. Изо всех сил пытаются с вами связаться. Можете им позвонить?
- Почему вы меня сразу не соединили? – спросила Триша.
- Но вы же сами сказали, чтобы я никого с вами не соединял и даже никому не говорил, что вы здесь. Я не знал, что делать. Я уже собрался идти к вам, но…
- Ладно!
Триша выругалась и позвонила в свой офис.
- Триша, черт побери тебя совсем! Где ты?
- В редакторской…
- А мне сказали…
- Знаю. В чем дело?
- В чем дело?! Да всего лишь в чертовом звездолете пришельцев!
- Что?! Где?
- Риджент-Парк. Огромная серебристая штука. Какая-то девочка с птицей. Она говорит по-английски, кидается в людей камнями и хочет, чтобы кто-нибудь починил ей часы. Поезжай туда.
Триша уставилась на звездолет.
Он был не таким, как у Гребулонов. Триша не отнюдь считала, что вдруг стала специалисткой по инопланетным лета тельным аппаратам, но этот отличался четкостью и изящностью линий и серебристо-белой окраской отчего напоминал океанскую яхту. Рядом с ним огромный полуразобранный транспорт Гребулонов выглядел как орудийные башни на линкоре. Точно! Орудийные башни! Вот на что были похожи скучные серые здания. И что самое странное, когда Триша снова проходила мимо них по пути на борт маленького гребулонского звездолета, они уже сдвинулись с места. Все это промелькнуло в ее голове, когда она выбежала из такси навстречу своей съемочной группе
- Где девочка? – спросила Триша, пытаясь перекричать гул вертолетных винтов и полицейских сирен.
- Там! – ответил продюсер, пока звукооператор торопливо прикреплял ей микрофонную петлю . – Она говорит, что ее родители улетели отсюда в какое-то параллельное измерение или что-то в этом роде, а она взяла часы отца и… Не знаю, что еще тебе сказать. Спроси ее сама. Спроси об ощущениях от путешествия в космосе.
- Большое спасибо, Тед, - пробормотала Триша, проверила, надежно ли закреплен ее микрофон, дала инженеру возможность установить нужный уровень записи, глубоко вздохнула, откинула волосы назад и переключилась на роль профессионального репортера, находящегося на родной земле и готового ко всему.
Или почти ко всему.
Триша повернулась и стала искать глазами девочку. Вот, видимо. И она. С растрепанными волосами и дикими глазами.
Девочка тоже повернулась к ней.
- Мама! – крикнула она и стал кидать в Тришу камни.

22.

Вокруг вспыхнул яркий свет. Горячее, тяжелое солнце.
Впереди в знойном мареве простиралась пустынная долина. И они выскочили на нее.
- Прыгай! – крикнул Форд Префект.
- Что? – прокричал в ответ Артур, отчаянно борясь за свою жизнь.
Форд не ответил.
- Что ты сказал? – снова крикнул Артур и увидел, что Форда уже рядом нет. Он в панике огляделся по сторонам и начал сползать вниз. Поняв, что дальше ему не удержаться, Артур изо всех сил оттолкнулся, сгруппировался, упал на землю и покатился прочь от топота копыт.
«И что за день сегодня? - подумал Артур, выплёвывая пыль. - Такого не было с тех пор, как Земля взорвалась».
Пошатываясь, Артур встал на колени, потом на ноги и побежал. Он не знал, от чего бежит и куда, но бегство казалось ему сейчас самым благоразумным поступком.
Вдруг Артур наткнулся прямо на Форда, который стоял и обозревал окрестности.
- Смотри, - сказал Форд. – Это как раз то, что нам нужно.
Артур откашлялся, вытер с лица пыль и повернулся , чтобы рассмотреть то, на что указывал Форд.
Все это было не очень похоже на владения какого-то короля, но вид имело довольно приятный. Во-первых, контекст. Это был пустынный мир. Пыльная земля была сильно утрамбована, Она аккуратно раскрасила синяками те участки тела Артура, которые оставались еще не раскрашенными после предыдущей ночи. Впереди виднелись огромные скалы, похожие на груды песчаника. Они были выщерблены ветрами и дождями, которые, вероятно, изредка выпадали в этих краях. Их дикие и причудливые формы чем-то напоминали такие же причудливые формы гигантских кактусов, прораставших то тут, то там из сухой оранжевой земли. На мгновение Артур осмелился понадеяться, что их неожиданно занесло куда-нибудь в Аризону, Нью-Мексико или, может, в Южную Дакоту, но вокруг было много фактов, эту идею опровергавших.
Во-первых, Совершенно Нормальные Звери еще топали вдалеке. Их многотысячное стадо вырывалось из-за горизонта, исчезало на участке примерно в полмили, потом снова появлялось и с грохотом уносилось за противоположный горизонт. Во-вторых, перед гриль-баром были припаркованы звездолеты.  Ах, вот как! Владения короля гриль-бара. Все-таки это не совсем то, что нам надо, подумал Артур.
Вообще-то перед гриль-баром был только один звездолет. Три других стояли немного в стороне на парковке. Но внимание к себе привлек именно первый. Великолепная машина. Весь в мощных хромированных стабилизаторах. Покрашенный  в броский розовый цвет корпус. Звездолет замер, как огромное насекомое, готовое в любой момент упорхнуть на целую милю.
Владения короля гриль-бара оказались бы под копытами в самом центре стада, если бы на пути у Совершенно Нормальных Зверей не было  межпространственного перехода. А так строение оставалось совершенно нетронутым. Закусочная на стоянке грузовиков. Где-то в глуши. Тишина. Владения короля.
- Хочу купить этот звездолет, - заявил Форд.
- Купить? – удивился Артур. – На тебя не похоже. Я думал, ты их только угоняешь.
- Ну, иногда надо же и честь знать, - пробормотал Форд.
- Да, но к этому нужно еще и знать, где деньги взять. Сколько, черт побери, эта штука стоит?
Быстрым движением Форд достал из кармана кредитку «Обед при исполнении». Артур заметил в его руках легкую дрожь.
- Я им покажу, как делать из меня ресторанного критика…, - выдохнул Форд.
- О чем это ты? – спросил Артур.
- Сейчас увидишь. Давай позволим себе немножко потратиться.
- Два пива, - сказал Форд, - и, не знаю…, пару булочек с беконом или что там у вас есть, и еще вон ту розовую штуку, которая снаружи стоит.
Он бросил свою кредитку на стойку бара и огляделся по сторонам. Вокруг стояла тишина. И до этого-то особенно шумно не было, но сейчас вообще все затихло. Даже отдаленный топот Совершенно Нормальных Зверей, которые старательно избегали владений короля, показался вдруг чуть тише.
- Только прискакали сюда, - сказал Форд, как будто ни в этом, ни во всем остальном не было ничего необычного. Он подчеркнуто непринужденно опёрся о стойку бара.
В зале было еще около трех клиентов, которые сидели за столиками и потягивали пиво. Именно около трех. Некоторые сказали бы, что ровно три, но этот гриль-бар  был не тем местом, где хотелось что-то говорить настолько конкретно. На маленькой сцене какой-то здоровый парень что-то устанавливал. Старая барабанная установка. Пара гитар. Видимо здесь играли «кантри».
Бармен не спешил выполнять заказ Форда. Фактически он вообще не сдвинулся с места.
- Не уверен, что та розовая штука продается, - наконец, сказал он с акцентом, на километр растягивая гласные.
- Продается, - заявил Форд. – Сколько?
- Ну…
- Говори сколько, и я заплачу вдвое больше.
- Не моя машина.
- А чья?
Бармен кивнул в сторону парня на сцене. Большой медлительный толстяк с залысинами.
Форд кивнул и ухмыльнулся.
- Ладно, - сказал он. – Давай пиво и булочки. А счет пока не закрывай.
Артур сел за барную стойку и, наконец-то, немного расслабился. Он уже привык не понимать, что происходит. Да так было даже комфортнее. Пиво оказалось отменным. Скоро от него начало клонить в сон, против чего Артур совсем не возражал. Булочки с беконом были вовсе не булочками, а рулетами с мясом Совершенно Нормальных Зверей. Артур обменялся с барменом несколькими профессиональными замечаниями по поводу их приготовления, предоставив Форду полную свободу действий.
Тот вернулся к стойке и сказал:
- О’ кей. Все круто. Розовая штука наша.
Бармен очень удивился.
- Он вам ее продает?
- Он отдает ее нам бесплатно, - ответил Форд, откусывая от своего рулета. - Эй, нет, счет пока не закрывай. Нам нужно кое-что туда добавить. А рулет ничего.
Он глотнул пива.
- И пиво ничего. Да и звездолет тоже, - добавил Форд, глядя на огромную розово-хромированную насекомоподобную машину, которую было частично видно из окна бара. - Все вроде ничего. Знаешь, в такие минуты задумываешься, стоит ли беспокоиться о структуре пространства/времени, о причинно-следственной целостности многомерной матрицы вероятностей, потенциальном коллапсе всех волновых форм во Всеобщей Мешанине, в общем, обо всем том, что обычно мне покоя не дает. Может, этот здоровяк прав когда говорит – пусть все идет как идет? Да и черт с ним. Какая разница! Пусть все идет как идет..
- Какой здоровяк? – спросил Артур.
Форд кивнул в сторону сцены. Там парень посчитал в микрофон:
- Раз, два, три.
Рядом с ним появились еще двое. Ударные. Гитара.
Молчавший какое-то время бармен сказал:
- Так вы говорите, он разрешил вам взять его звездолет?
- Ага, - ответил Форд. – Он сказал: «Пусть все идет как идет. Забирай звездолет. Возьми его с моего благословения. Обращайся с ним хорошо». Ну, я и буду хорошо с ним обращаться.
Форд снова отхлебнул пива.
- Как я уже сказал, в такие минуты думаешь, пусть все идет как идет. Но потом вспоминаешь о ребятах из  «ИнфиниДим Энтерпрайзис» и сразу решаешь – это им с рук не сойдет. Они будут страдать. И моя святая и священная обязанность – увидеть их страдающими. Кстати, внеси в счет мою заявку певцу. Я попросил, и мы с ним уже договорились. Внеси в счет, ладно?
- Ладно, - осторожно согласился бармен и пожал плечами. – Как хотите. Сколько?
Форд назвал сумму. Бармен повалился посреди бутылок и стаканов. Форд быстро перелез через стойку, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и помог ему подняться на ноги. Он слегка порезал палец и локоть, немного захмелел, но в остальном был в порядке. Здоровяк начал петь. Бармен умчался с кредиткой устанавливать ее подлинность.
- Здесь происходит что-то, о чем я не знаю? – спросил Артур.
- Разве это не обычное для тебя дело? – ответил вопросом на вопрос Форд.
- Вот не надо так говорить, - сказал Артур. Он начал постепенно сбрасывать с себя сон. – Не пора ли нам валить отсюда? Тот звездолет отвезет нас на Землю?
- Конечно.
- Вот куда полетит Рэндом! А мы можем полететь за ней! Но…
Форд оставил Артура наедине с его мыслями, а сам достал старый экземпляр Путеводителя для путешествующих по Галактике.
- Но только где мы сейчас находимся относительно оси вероятности?? – спросил Артур. – Земля там будет или нет? Я столько времени потратил на ее поиски, но до сих пор мне попадались только более менее похожие планеты. И ведь очертания континентов были на них почти такими же. Самая отвратительная версия называлась НуЧто, где меня укусило какое маленькое жалкое животное. Знаешь, они общаются с помощью укусов. Чертовски больно. И потом Земли в половине вселенных, конечно, уже не существует. Ее взорвали чертовы Вогоны. В моих словах вообще есть какой-то смысл?
Форд не ответил потому что старательно к чему-то прислушивался. Он передал Артуру Путеводитель и ткнул в него пальцем. На нем была надпись «Земля. В основном безвредна».
- Хочешь сказать, она там? – взволнованно спросил Артур. – Земля там есть! Вот куда полетит Рэндом! Птица же показывала ей во время грозы Землю.!
Форд жестом показал Артуру, чтобы тот вел себя потише. Он прислушивался.
Нетерпение Артура росло. Конечно, он и раньше слышал, как в баре поют «Люби меня нежно», но немного удивился, услышав эту песню здесь, у черта на рогах и уж точно не на Земле, но теперь подобные штуки производили на него уже не такое впечатление, как раньше. Для бара голос у певца был неплохой, если кому-то нравится такая музыка, но Артур начинал волноваться, и ему было уже не до песен. Он посмотрел на часы. Движение руки только напомнило, что часов у него больше нет. Они были у Рэндом. По крайней мере, то что от них осталось.
- Нам не пора? – опять спросил Артур.
- Тс-с! – прошипел Форд. – Я заплатил за песню.
Кажется, в его глазах стояли слезы. Артур был немного удивлен. Он никогда не видел, чтобы Форда что-то трогало, кроме крепкой выпивки. Может, это у него от пыли? Артур нетрепливо забарабанил пальцами, не попадая в такт музыки.
Песня закончилась. Певец запел «Отель разбитых сердец».
- Так или иначе, - прошептал Форд, - мне нужно осмотреть этот ресторан.
- Что?!
- Я должен написать рецензию.
- Рецензию? Об этом месте?
- Подача рецензии подтверждает право на расходы. Я сделал так, что это происходит автоматически и никаких следов не оставляет. А наш счет нужно будет подтвердить, - тихо добавил он, глядя в свое пиво с неприятной ухмылкой.
- За пару пива и рулеты?
- И за песню.
- Сколько же ты заплатил певцу?
Форд опять назвал сумму.
- Не знаю, много это или мало, - сказал Артур. – Переведи в фунты стерлингов. Что на такие деньги можно купить?
- Ну, вероятно… - Форд прищурил  глаза, ведя в голове какие-то подсчеты. – Швейцарию.
Он снова взял  Путеводитель и начал печатать.
Артур вежливо кивнул. Были моменты, когда ему хотелось понять, о чем Форд говорил, а иногда – например, сейчас – у него появлялось чувство, что безопаснее даже не пытаться об этом задумываться.
- Тебе же не надо много времени, а? – спросил Артур, взглянув поверх плеча Форда.
- Не-а. Как поссать сходить. Напишу только о вкусных рулетах, хорошем холодном пиве, забавной местной фауне, о самом лучшем во Вселенной певце, да и все. Очень быстро. Просто рецензия.
Он нажал клавишу «Ввод», и информация унеслась в субэфир.
- Думаешь, певец этот неплохой был?
- Ага.
Вернулся бармен с дрожащим в руке листком бумаги и с каким-то нервным и благоговейным трепетом сунул его Форду.
- Забавно, - сказал он. – Система первые два раза карточку не приняла, а потом вдруг все заработало. Не могу сказать, что это меня удивило.
На его лбу выступили бисеринки пота.
- А потом вдруг: да, все в порядке, и система… подтверждает платеж… Как-то вот так. Подписать… хотите?
Стиснув зубы, Форд быстро просмотрел листок и с озабоченным видом проговорил:
- А это хороший урон «ИнфиниДим» нанесет.
А потом добавил:
- Ну и ладно. Пошли они…
Широким росчерком он подписал счет, вернул его бармену и сказал:
- Тут больше денег, чем Полковник добыл ему за всю карьеру, заставляя сниматься в дерьмовых киношках и петь в казино. И это только за то, что он умеет лучше всего. Стоять и петь в баре. Ведь он сам договорился, без всякого менеджера. Думаю, сегодня его счастливый день. Передай ему спасибо и купи выпить за наш счет.
Он бросил на стойку несколько монет. Бармен их отодвинул.
- Вряд ли это нужно, - хрипло пробормотал он.
- Мне виднее, - сказал Форд. – Ладно, мы сваливаем отсюда.
Они стояли в жарком пыльном мареве и с восхищением смотрели на розовую хромированную машину. Или, по крайней мере, Форд смотрел на нее с восхищением. Артур же просто разглядывал звездолет.
- На твой взгляд, это не перебор, а?
Он повторил это вопрос, когда они забрались внутрь. Кресла и большая часть пульта управления были отделаны тонкой кожей или замшей. На основной приборной панели красовалась большая золотая монограмма «ЕР».
- Знаешь, - сказал Форд, запуская двигатели, - я спросил его, правда ли, что его похитили инопланетяне. И знаешь, что он ответил?
- Кто? – удивился Артур.
- Король.
- Какой король? А, мы, кажется, болтали о каком-то кроле, да?
- Да неважно, - сказал Форд. – Суть в том, что он ответил «нет». Кроль полетел с ними добровольно.
- Я никак не пойму, о ком мы говорим, - проворчал Артур.
Форд покачал головой.
- Слушай, там слева от тебя в ящичке лежат кассеты. Может, музычку какую послушаем?
- О’кей. – согласился Артур и стал рыться в кассетах. – Элвиса Пресли любишь?
- Да, вроде он ничего. Ну, надеюсь, наша машина может летать так же здорово, как выглядит.
Форд врубил первую скорость.,
- Йе-еее! –завопил он, когда они с Артуром понеслись в небо с невероятной скоростью.
Да, летать машина могла.

23.

Новостные редакции такие штуки не уважают. Они считают их бесполезной тратой времени. Вдруг ниоткуда прилетает настоящий звездолет, салится в центре Лондона и создает сенсацию первой величины. Второй, совершенно на первый не похожий, прилетает через три с половиной часа, но особого внимания к себе как-то не привлекает.
«Новый звездолет! – кричали заголовки газет. – Теперь розовый!» Пару месяцев назад  шуму в обществе было бы гораздо больше. Третий звездолет – маленький четырехместный хрундийский катер - появившийся минут через тридцать после второго, стал лишь новостью местного значения.
Форд и Артур спустились из стратосферы и аккуратно припарковались на Портленд-плейс. Было около шести тридцати вечера, и места были свободны. Они недолго пообщались с собравшейся поглазеть толпой, потом громко заявили, что если никто не собирается вызывать полицию, то они сделают это сами, и скрылись.
- Дома… - сказал Артур.
На его глаза вдруг навернулись слёзы.
- Только не гони на меня тоску, - ответил Форд. – Нам надо найти твою дочь и эту птицу.
- Да, но как? – спросил Артур. – На этой планете живут пять с половиной миллиардов человек, и…
- Да, - согласился Форд. – И только один из них только что прибыл из космоса на большом серебристом звездолете вместе с механической птичкой. Предлагаю просто найти какой-нибудь телевизор и чего-нибудь выпить на время, пока мы будем его смотреть.
Они сняли просторный двухместный гостиничный номер в «Лэнгхэме». Странно, но кредитка Фрорда, изготовленная на планете, которая находилась на расстоянии в пять световых лети от Земли, сработала в отеле без каких-либо проблем.
Форд сразу бросился к телефону, а Артур стал искать телевизор.
- Нам, пожалуйста, несколько «Маргарит», пожалуйста. Ну, пару кувшинов. Пару салатов от шеф-повара. И столько фуа-гра, сколько у вас есть. А, да, еще Лондонский зоопарк.
- Её показывают в новостях! – крикнул из другой комнаты Артур.
- Да, именно так я и сказал! – проговорил  Форд в трубку телефона. – Лондонский зоопарк. Принесите все в номер.
- Она… Господи! – вскрикнул Артур. - - Знаешь, кто с ней говорит?
- Вы что, по-английски не понимаете? – продолжа говорить с кем-то Форд. – Зоопарк, который через дорогу. Мне плевать, что он закрыт сегодня вечером. Я хочу купить не билет, а весь зоопарк  целиком. И плевать, что вы заняты. Это обслуживание номеров, а я в номере и хочу, чтобы меня обслужили. Листок бумаги есть под рукой7 Отлично. Вот что я хочу чтобы вы сделали. Все животные, которых можно безопасно вернуть в дикую природу, должны быть освобождены. Далее нужно организовать специальные комиссии, которые будут наблюдать за выпущенными животными и следить, чтобы у них все было в порядке..
- Это Триллиан! – заорал Артур. – Или… Господи, терпеть не могу все эти  параллельные вселенные.  Чертовская путаница от них. Похоже, это другая Триллиан. А тут Триша Макмиллан. Так звали Триллиан до того, как э-э-э… Может, подойдешь, сам посмотришь и разберешься?
- Одну секунду, - крикнул Форд и вернулся к своим переговорам с обслуживанием номеров. – Потом нам понадобятся природные заповедники для тех животных, которые не могут жить в дикой природе. Соберите команду, которая выберет лучшие места для этого. Может, нам понадобится купить Заир или какие-нибудь острова. Мадагаскар, Баффинова Земля, Суматра. Что-то в этом роде. Нам понадобится широкое разнообразие мест обитания. Слушайте, я не понимаю, почему вы видите тут проблему. Учитесь работать. Нанимайте, кого хотите. Займитесь этим. Думаю, мой счет в банке вам понравится. И натрите в салат голубого сыра. Благодарю.
Он бросил трубку и пошел в комнату к Артуру, который сидел на краю кровати и смотрел телевизор.
- Я заказал фуа-гра.
- Что? – спросил Артур, не отрываясь от телевизора.
- Я сказал, что заказал нам фуа-гра
-А-а, - неопределенно протянул Артур. – Никогда не любил фуа-гра. Несколько жестоко по отношению к гусям, ты не находишь?
- Да и черт с ними, - ответил Форд, садясь на кровать. – Нельзя же переживать из-за каждой фигни…
- Конечно, очень мило с твоей стороны так говорить, но…
- Да брось ты! – сказал Форд. – Не нравится, я твою порцию съем. Ну, что там?
- Хаос! – ответил Артур. – Полный! Рэндом продолжает кричать на Триллиан… или на Тришу… или на кого-то там еще,  что она ее бросила, а потом требует, чтобы ее отвезли в приличный ночной клуб. Триша рыдает и говорит, что никогда эту девочку не встречала, не говоря уже о том, чтобы ее родить. Потом она вдруг стала рассказывать про какого-то Руперта, и будто он сошел с ума или что-то в этом роде. Если честно, я не очень понял, что это было. Затем Рэндом опять начала чем-то кидаться, и они ушли на рекламу. Видимо, пробуют там разобраться. Вот! Опять студия. Теперь помалкивай и смотри.
На экране появился взволнованный диктор. Он извинился перед телезрителями за вынужденный перерыв в программе и сказал, что никаких дополнительных новостей у него нет. Таинственная девочка, называющая себя Рэндом-Часто-Летающая-Дент, покинула студию, чтобы  э-э… немного отдохнуть. Триша Макмиллан, как он надеется, продолжит свой репортаж завтра. В то же время сейчас приходят свежие сообщения об активности неопознанных летающих объектов.
Форд вскочил с кровати, схватил трубку ближайшего телефонного аппарата и набрал номер.
- Консьерж? Хотите стать владельцем этого отеля? Он ваш, если вы за пять минут выясните, в каком клубе состоит Триша Макмиллан. Сообщите мне в номер.

24.

В чернильных глубинах космоса происходили невидимые события.
Невидимые для любого из обитателей странной, взбалмошной зоны Множества, в центре которой лежало бесконечное число вероятностных вариантов планеты под названием Земля, эти события  имели к ним самое непосредственное отношение.
На задворках Солнечной системы, развалившись на диване, обитом зеленым кожзаменителем, уставившись в экраны телевизоров и мониторы компьютеров, сидел очень встревоженный Главный из Гребулонов. Он то вертел руках какие-то штуки, то листал книгу по астрологии, то стучал по клавиатуре, то переключал программы на дисплеях, на которые постоянно поступали данные со всех гребулонских устройств наблюдения, нацеленных на планету Земля..
Главный был в дурном расположении духа. Их миссия заключалась в наблюдении. Но в наблюдении секретном. Если честно, то она ему страшно надоела. Он был твердо убежден, что миссия – это нечто гораздо большее, чем просто многолетнее сидение перед экранами. У них, конечно, было много другой аппаратуры, которая должна была иметь какое-то предназначение, если бы только они сами случайно не потеряли все следы собственного предназначения. Главному нужно было ощущение цели в жизни, поэтому он и обратился к астрологии, чтобы заполнить зияющую пропасть между его разумом и душой.
Она, несомненно, должна была что-то ему подсказать.
Да вообще-то уже подсказала.
Насколько Главный мог понять, она говорила ему, что у него выдастся крайне неудачный месяц, что все будет идти от плохого к худшему, если он не возьмет себя в руки и не начнет предпринимать какие-то позитивные действия и думать сам. И это была правда. Об этом говорил гороскоп, составленный им самим с помощью книги по астрологии и компьютерной программы, которую создала милая Триша Макмиллан, чтобы триангулировать все соответствующие астрономические данные. Земную астрологию пришлось полностью рассчитать заново, чтобы результаты стали хоть как-то применимы для Гребулонов здесь, на оледеневших окраинах десятой планеты Солнечной системы.
Перерасчеты показали абсолютно точно, что у Главного намечался неудачный месяц, начиная прямо с сегодняшнего дня. Ведь сегодня Земля начинала входить в созвездие Козерога, а это для Главного Гребулонов, который по всем признакам был классическим Тельцом, было очень плохим событием.
Согласно его гороскопу, настало время для позитивных действий, принятия сложных решений, осознания задач и их выполнения. Все это для него было очень трудно, но он знал, что никто никогда и не обещал, что будет легко. Компьютер уже отслеживал и предсказывал с точностью до секунды местоположение планеты Земля. Главный приказал огромным серым орудийным башням развернуться.
Поскольку вся аппаратура наблюдения Гребулонов была сосредоточена на Земле, она не заметила, что в Солнечной системе теперь был и другой источник  данных.
Ее шансы случайно заметить этот источник – огромный желтый инженерный звездолет – были практически равны нулю. Он находился почти так же далеко от солнца, как Руперт, но в диаметрально противоположном направлении, больше чем на половину скрытый за светилом.
Почти скрытый.
Огромный желтый инженерный звездолет хотел следить за событиями на десятой планете Солнечной системы  и оставаться при этом незамеченным. Надо сказать, что справлялся он с этим довольно успешно.
Обитатели этого звездолета во многих отношениях отличались от Гребулонов. Командовавший звездолетом Капитан свою цель знал четко. Она была очень простой и понятной, и он воплощал ее в жизнь своим простым и понятным способом уже довольно давно. Любой, кто узнал бы о его цели, мог бы сказать, что она бессмысленна и уродлива, что это не та цель, которая улучшает жизнь, придает человеку бодрости, заставляет птиц петь, а цветы - распускаться. Скорее наоборот. Совершенно наоборот.
Но в обязанности Капитана тревога и сомнения не входили. Его работа заключалась в том, чтобы просто делать свою работу. Если это приводило к некоторому сужению кругозора и зацикленности только на одной мысли, то тут уж ему вообще беспокоиться не стоило. Любые последствия его деятельности перекладывались на других, а те в свою очередь перекладывали их на третьих.
За много-много световых лет отсюда, да и вообще от любого места находится мрачная, давно заброшенная планета Вогсфера. Где-то на илистом и вечно тонущем в тумане берегу в окружении куч пустых грязных расколотых крабовых панцирей стоит небольшой каменный обелиск, отмечающий место, где, как считается, впервые возник вид Вогона - Vogon Vogonblurtus. На нем высечено изображение стрелы, направленной в туман, под которым простыми буквами выбиты слова: «Вся ответственность на них».
Глубоко в недрах своего невзрачного желтого корабля вогонский Капитан хмыкнул и потянулся к лежавшему перед ним слегка выцветшему и измятому листку бумаги. Приказ на уничтожение.
Если бы вы собрались узнать, с чего, собственно, началась работа Капитана – а состояла она в том, чтобы выполнить миссию -  то все сводилось к этому листку бумаги, выданного ему давным-давно его непосредственным начальником. На бумажке была инструкция, а его задачей было выполнить эту инструкцию и поставить галочку в соответствующей графе  после того, как он ее выполнит.
Однажды Капитан уже выполнил такую инструкцию, но ряд неприятных обстоятельств помешал ему поставить галочку в графе.
Одним из этих обстоятельств была множественная природа этого сектора Галактики, где возможное постоянно смешивалось вероятным. Простое уничтожение давало примерно такой же результат, как разглаживание пузыря подл плохо приклеенном рулоном обоев. Все разрушенное появлялось снова. Но ничего, скоро тут наведут порядок.
Другим обстоятельством была небольшая кучка людей, которые всё время отказывались быть там, где они должны были быть, и в тот момент, когда они должны были там быть. Ничего, с ними тоже скоро разберутся.
И третьим обстоятельством было раздражающее и анархическое устройство под названием «Путеводитель для путешествующих автостопом по Галактике». С ним уже разобрались, и, благодаря феноменальной силе реверсивной темпоральной техники, он теперь сам стал тем средством, с помощью которого намеревались разобраться со всеми остальными проблемами. Капитан просто собирался понаблюдать за финальным актом этой драмы. Сам он теперь и пальцем о палец не ударит.
- Покажите, - приказал он.
Тёмный силуэт птицы расправил крылья и поднялся перед ним в воздух. Капитанскую рубку окутала тьма. В черных глазах птицы на мгновение заплясали тусклые огоньки, когда в глубине ее обучающего адресного пространства закрывались категория за категорией, заканчивались все пункты «если», останавливались циклы повторения и рекурсивные функции вызывали себя в последний раз.
В темноте зажглось яркое водянистое сине-зеленое видение, колышущийся в воздухе цилиндр в форме обрезанной связки сосисок.
Издав звук удовлетворения, вогонский Капитан уселся поудобнее и стал наблюдать за происходящим.

25.

- Вон там! Номер сорок два, - крикнул Форд Префект водителю такси. – Да, тормози прямо здесь!
Машина с визгом покрышек остановилась, и Форд с Артуром выскочили из нее. По дороге они останавливались у банкомата, и сейчас Форд швырнул в окно таксисту кучу банкнот.
Вход в клуб был затемненным, нарядным и в то же время строгим. Название заведения было написано на маленькой табличке. Завсегдатаи и так знали, где оно находится, а если вы не были членом клуба, то и знать о нем вам было незачем.
Форд не состоял в клубе Ставро хотя когда-то бывал в его другом клубе в Нью-Йорке. Однако у него был свой очень простой метод проникновения в клубы, в которых он не состоял. Как только дверь открылась, он просто вошел, кивнув на Артура и пробормотав: «Этот со мной».
Форд стал спускаться вниз по лестнице, очень комфортно чувствуя себя в новых ботинках из синей замши. Он был очень доволен, что, несмотря на все, что творилось вокруг, он заметил их в витрине магазина с заднего сидения такси.
- Кажется, я уже говорил вам не приходить сюда.
- Чего? – переспросил Форд.
Худой болезненный на вид  человек в  мешковатом костюме итальянского покроя, который поднимался по лестнице мимо них, прикуривая сигарету, вдруг остановился.
- Не вам, - сказал он. – Ему.
Человек посмотрел на Артура, потом немного смутился и пробормотал:
- Прошу прощения. Принял вас за другого.
Он пошел дальше вверх по лестнице, но почти сразу обернулся, уставившись на Артура в еще большем замешательстве.
- Теперь чего? – спросил Форд
- Что вы говорите?
- Я сказал, теперь чего? – повтори л Форд.
- Да, по-моему так, - произнес человек, слегка покачнулся и выронил коробок спичек, который вертел в пальцах. Его рот слабо дернулся. Он приложил руку ко лбу. – Простите, я все пытаюсь вспомнить, какие таблетки сейчас принял. Должно быть, они так действуют, что и не помнишь, что ты их принял.
Он потряс головой, опять повернулся и направился к мужскому туалету.
- Пошли, - сказал Форд и стал спускать по ступенькам.
Следом шел взволнованный Артур. Неожиданная встреча его сильно потрясла, а он не знал, почему. Артур не любил такие места . Несмотря на мечты о Земле, о доме, которые не оставляли Артура долгие годы, сейчас он очень скучал по своей ламуэлльской хижине с ножами и сэндвичами. Даже старика Трэшбарга сильно не хватало.
- Артур!
Эффект получился поразительным. Его имя выкрикнули в стереофоническом режиме. Артур оглянулся. Вниз по лестнице к нему бежала ошеломленная Триллиан в своем  помятом римплоновом наряде.
Артур повернулся в другую сторону, чтобы разглядеть, куда она смотрит с таким ужасом.
У подножия лестницы стояла Триллиан, одетая… Нет, это была Триша. Та самая Триша Макмиллан, которую он недавно видел по телевизору бьющейся в истерике. А за ней стояла Рэндом с еще более дикими глазами, чем обычно. За ее спиной, в глубине элегантного, тускло освещенного клуба застыли остальные посетители, с тревогой взирая на противостояние на лестнице.
Несколько секунд никто не двигался. Только музыка продолжала глухо громыхать из-за стойки бара.
- У нее пистолет, - тихо проговорил Форд, кивнув в сторону Рэндом. - «Вабанатта-3». Он из корабля, который она у меня сперла. Опасная штука. Только не двигайся. Давайте все сохранять спокойствие пока не выясним, что ее так раздражает.
- Где мой дом? – вдруг крикнула Рэндом.
Рука с пистолетом сильно дрожала. Другую она сунула в карман, достала оттуда останки часов Артура и потрясла ими в воздухе.
- Я думала, что мой дом здесь, - опять крикнула Рэндом,  – в мире, который меня на свет произвел! Но выходит, даже моя мать не знает, кто я такая!
Она с силой отшвырнула часы. Они врезались в полку с бокалами за барной стойкой. Их шестеренки и пружинки разлетелись по сторонам.
Секунду или две никто не проронил ни слова.
- Рэндом, - тихо сказала Триллиан с лестницы.
- Заткнись, - крикнула девочка. – Ты меня бросила!
- Рэндом, очень важно, чтобы ты выслушала и поняла меня, - тихо продолжила Триллиан. – У нас не так много времени. Мы должны уехать. Мы все должны уехать.
- О чем ты говоришь? Мы всегда куда-то уезжаем!
Теперь Рэндом держала пистолет обеими руками, и обе они дрожали. Она не целилась ни в кого конкретно. Она целилась во весь мир.
- Послушай, - снова сказала Триллиан. – Я оставила тебя, чтобы сделать для телекомпании репортаж о войне. Это была очень опасно. По крайней мере, я так считала. Я прилетела на место, но боевые действия так и не начались. Там случилась временная аномалия… Послушай! Пожалуйста, послушай! Разведывательный корабль куда-то исчез. Остальная часть флота рассеялась в каком-то адовом беспорядке. Теперь такое часто случается.
- Мне плевать! Не хочу слышать о твоей чертовой работе! – закричала Рэндом. – Я хочу домой! Хочу быть дома!
- Это не твой дом, - сохраняя спокойствие, сказала Триллиан. – У тебя его нет. Ни у кого из нас его нет. Почти ни у кого его больше нет. Затерявшийся корабль, про который я только что говорила. У его людей нет дома. Они не знают, откуда они родом. Они даже не помнят, кто они и что должны делать. Они очень растеряны и напуганы. Они находятся здесь, в этой Солнечной системе, и собираются сделать что-то очень... неправильное, потому что они так растеряны. Мы... должны... улететь... сейчас. Я не могу сказать тебе, куда лететь. Может, и некуда. Но здесь нам не место. Пожалуйста. Еще раз. Пойдем?
Рэндом колебалась.
- Все хорошо, - мягко сказал Артур. – Если я здесь, значит, мы в безопасности. Не проси меня сейчас объяснять, но если я в безопасности, значит, ты тоже. О’кей?
- Что ты хочешь этим сказать? – спросила Триллиан.
- Давайте все успокоимся, - сказал Артур.
Сам он был очень спокоен. Жизнь его была под защитой таинственных чар, и все вокруг казалось нереальным.
Рэндом постепено стала приходить в себя. Пистолет дюйм за дюймом опускался.
Два события произошли одновременно.
Наверху открылась дверь мужского туалета, и из-за нее появился принюхивающийся человек, который несколько минут назад принял Артура за другого. Испугавшись неожиданного движения, Рэндом снова подняла пистолет как раз в тот момент, когда мужчина, стоявший за ее спиной, схватился за него. Артур бросился вперед. Раздался оглушительный грохот. Артур упал, а сверху на него навалилась Триллиан. Шум утих. Артур посмотрел вверх и увидел на лестнице остолбеневшего человека.
- Ты... – произнес тот и медленно развалился на части.
Рэндом бросила пистолет, упала на колени и зарыдала.
- Простите! Простите! Простите, пожалуйста…
Триша побежала к ней.
Триллиан подбежала к ней.
Артур сидел на лестнице, обхватив голову руками и не зная, что делать дальше. Форд сидел на одну ступеньку ниже. Вдруг он что-то поднял с лестницы, с интересом рассмотрел и протянул Артур.
- Это тебе не о чем не говорит?
Артур взял предмет. Это был коробок спичек, который обронил погибший. На этикетке было название клуба и имя владельца. Выглядело это так: СТАВРО МЮЛЛЕР  БЕТА.
Артур смотрел на надпись, пока в его голове все начало складываться заново. Он размышлял о том, что ему следует делать, но мысли текли как-то лениво. Вокруг забегали, закричали люди, но вдруг Артуру стало совершенно ясно, что сделать больше уже ничего нельзя. Ни сейчас и никогда. Сквозь нахлынувшую волну какого-то нового странного шума и света он разглядел фигуру Форда Префекта, который сидел и безудержно хохотал.
Артура охватило чувство умиротворения. Она понял, что наконец-то все кончилось. Сейчас и навсегда.
В темной рубке звездолета Вогонов в одиночестве сидел Капитан. На экранах наружного наблюдения, расположенных вдоль одной из стен, коротко вспыхивали огоньки. Голубовато-зеленые водянистые сосиски воздухе над ним постепенно растворялись. Возможности рушились, вероятности складывались друг с другом, и, наконец, все исчезло.
Темнота сгустилась. Вогонский Капитан посидел в ней несколько секунд.
- Свет, - приказал он.
Ответа не было. Птица тоже исчезла изо всех вероятностей.
Вогон включил свет сам, снова достал листок бумаги и поставил в маленькой графе галочку.
Дело сделано. Его звездолет скрылся в чернильной пустоте.
Несмотря на принятые меры, месяц для Главного Гребулонов выдался неудачным. Он получился почти таким же, как предыдущие, кроме лишь того, что не работали телевизоры.
Вместо них Главному пришлось включить музыку.






ПРОДОЛЖЕНИЕ СКОРО БУДЕТ.