Дуглас Адамс. В основном безвредна

ДУГЛАС АДАМС

«В ОСНОВНОМ БЕЗВРЕДНА»

Посвящается Рону. Огромная благодарность Сью Фристоунг и Майклу Байуотеру за их поддержку, помощь и конструктивную критику.

Что случается, то случается.

***

Всё, что, случившись, становится причиной другой случайности, и есть причина этой другой случайности.

***

Всё, что случившись, становится причиной повторения случившегося, происходит снова.

***

Хотя совершенно не обязательно, что это происходит в хронологическом порядке.

1.

История Галактики немного запутана по ряду причин: частично из-за того, что те, кто изучают её, путаются сами, а частично потому, что очень запутанные вещи все равно случаются.
Одна из проблем связана со скоростью света и трудностями, которые встречаются при попытках её преодолеть. Не получается. Ничто не двигается быстрее, чем свет, кроме разве дурных новостей, которые подчиняются каким-то своим особым законам. Хингефрилдьцы с планеты Малая Аркинтуфля когда-то пытались строить звездолёты, движимые дурными новостями, но особого успеха не добились и всё время оказывались настолько нежелательными гостями абсолютного везде, куда бы им ни удавалось добраться, что появляться там не имело никакого смысла.
В общем, галактические расы имели склонность чахнуть в своих запутанных проблемах, и история Галактики долгое время была главным образом космологической.
Нельзя сказать, что народы ничего не предпринимали. В самые дальние концы Галактики они пытались посылать целые флотилии разнообразных звездолетов, предназначенных для боевых действий или для деловых задач, но им обычно требовалось несколько тысяч лет, чтобы куда-нибудь долететь. А к тому времени уже были изобретены новые способы передвижения, в основе которых лежало использование гиперпространства, позволявшее превзойти скорость света. И на какие бы битвы ни отправлялись тихоходные флотилии, оборона оказывалась готовой к отражению их атак за несколько веков до появления неприятеля.
Это, конечно, не гасило желание их экипажей всё равно вступить в схватку. Ведь они прошли тщательную подготовку, пару тысячелетий провалялись в анабиозе, проделали длинный путь, чтобы выполнить свою тяжёлую работу, и теперь – Зарквона ради -  собирались, наконец, это сделать.
С этого-то и началась первая путаница в истории Галактики с войнами, вспыхивавшими снова и снова через столетия после того, как их причины вроде бы были уже улажены мирными путями. Однако эти события оказались абсолютными пустяками по сравнению с тем, с чем пришлось столкнуться историкам, когда произошло открытие путешествия во времени, и сражения начали разворачиваться уже за несколько веков до того, как конфликт только возникал. Когда же был изобретен бесконечно-невероятностный двигатель, и все планеты неожиданно стали превращаться в банановые торты, исторический факультет Максимегалонского университета, наконец, сдался, в полном составе самораспустился и передал свои здания факультету богословия и водного поло, который на них уже давно зарился.
Всё это, конечно, здорово, но теперь уже никто не узнает, откуда, например, явились Гребулоны и чего они хотели. Жаль, потому что если бы кто-нибудь знал о них хоть что-то, страшную катастрофу можно было бы, наверное, предотвратить или, по крайней мере, сделать так, чтобы она прошла как-то иначе.

Щёлк, ж-ж-ж.
Гигантский серый  разведывательный звездолет Гребулонов почти бесшумно двигался сквозь чёрную пустоту. Он нёсся с невероятной, захватывающей дух скоростью, но, появившись на фоне миллиардов далёких звёзд, казался замершим на месте – крошечная песчинка, застывшая на фоне бесконечности бриллиантовой  ночи. На борту звездолета все было так, как последние тысячелетия: темно и тихо.
Щёлк, ж-ж-ж.
Ну, по крайней мере, почти всё.
Щёлк, щёлк, ж-ж-ж.
Щёлк, ж-ж-ж. Щёлк, ж-ж-ж. Щёлк, ж-ж-ж.
Щёлк, щёлк, щёлк, ж-ж-ж.
Отслеживающая программа низшего уровня разбудила в глубине полусонного кибермозга контрольную программу более высокого уровня и доложила, что на каждый «щёлк» получает в ответ «ж-ж-ж». Контрольная программы высшего уровня спросила, а что она хотела получать в ответ, и программа низшего уровня ответила, что точно вспомнить не может, но вроде бы это должен был быть далёкий вздох облегчения. Разве не так?  А тут непонятное жужжание. На каждый «щёлк» только «ж-ж-ж», и всё.
Контрольная программа высшего уровня задумалась и решила, что новость ей не нравится. Она спросила отслеживающую программу низшего уровня, что именно она отслеживала. Отслеживающая программа низшего уровня ответила, что и этого она тоже не может вспомнить. Что-то примерно раз в десять лет должно было щёлкать и вздыхать. Обычно щёлкало и вздыхало без проблем.
Контрольная программа высшего уровня решила проконсультироваться со своим справочным блоком, чтобы выяснить, что должна была отслеживать программа низшего уровня.
Справочного блока она не нашла.
Странно.
Она попробовала ещё раз. Ничего, кроме сообщения об ошибке. Программа попыталась отыскать это сообщение в справочном блоке возможных неполадок, но не обнаружила и его. Для повторения всех операций потребовалась пара наносекунд. Затем она подключила контрольную  программу сектора кибермозга. Он тут же столкнулся с проблемой и обратился к своему анализатору неисправностей, который столкнулся с проблемой тоже. В течение нескольких миллионных долей секунды виртуальные каналы, часть которых дремала годы, а часть уже и века, были мгновенно приведены в действие по всему звездолету. Что-то где-то пошло жутко наперекосяк, но ни одна из отслеживающих программ не могла обнаружить неполадку. На всех уровнях пропали жизненно важные инструкции. И инструкции на случай пропажи этих инструкций тоже пропали.
Маленькие блоки программного обеспечения – агенты – сновали по логическим цепям, группируясь, консультируясь друг с другом  и перегруппировываясь. Они быстро установили, что память звездолета, весь канал к её главному операционному блоку разлетелись в клочья. Ни один запрос не смог определить, что случилось. Казалось, был разрушен сам операционный блок.
Это сильно упростило задачу. Заменить бы его,  да и всё. Тем более на борту имелся запасной, точно такой же как и рабочий. Старый и новый операционные блоки надо было перемонтировать, потому что из соображений безопасности между ними не было никакой связи. Подключенный запасной блок мог бы сам во всех деталях проследить за восстановлением всей системы, и всё снова стало бы хорошо.
Роботы получили приказ доставить новый операционный блок из надёжно защищенного отсека, который они охраняли, в логическую камеру звездолета для монтажа. Начался длительный обмен условными кодами и протоколами. Роботы запрашивали агентов насчёт достоверности инструкций. Наконец, они убедились, что распоряжения были отданы правильно, распаковали запасной оперативный блок, вытащили его из отсека, после чего вывалились из звездолета и улетели в чёрную пустоту.
Это был первый ключ к разгадке причин неполадки. Дальнейшее расследование быстро установило, что произошло. В обшивке звездолета метеорит пробил огромную дыру. Звездолёт не обнаружил этого раньше, потому что злосчастный космический камень попал точно в ту часть, где находилась оперативная аппаратура, которая и была предназначена для того, чтобы определить, что в звездолёт угодил метеорит.
Первым делом нужно было залатать дыру. Но это оказалось невозможным, потому что датчики звездолёта эту дыру обнаружить не могли, а отслеживающие программы, которые должны были сообщить о неправильной работе датчиков, сами работали неправильно и продолжали твердить, будто датчики были в полном порядке. Звездолет смог сделать вывод о существовании дыры только из того факта, что роботы провались в пустоту и утащили за собой запасной оперативный блок, который следовало подключить, чтобы эту дыру обнаружить. Он попытался задуматься, но неудачно, и вырубился. Конечно, сам звездолет не понял, что вырубился по той простой причине, что действительно вырубился, но он удивился тому, как внезапно подпрыгнули звёзды. После их третьего прыжка он, наконец, сообразил, что, похоже, в самом деле вырубился, и что настало время для принятия серьезных решений.
Звездолёт успокоился.
Потом он понял, что так и не принял серьёзных решений и запаниковал. Он опять ненадолго вырубился, а когда очнулся, то запечатал все переборки, где, по его мнению, должны была находиться дыра. До места назначения пока добраться не удалось, с трудом соображал звездолет, и поскольку у него не было ни малейшего понятия, где это место находилось, и как туда добраться, то не имело никакого смыла и продолжать. Звездолёт проконсультировался с теми крошечными клочками инструкций, которые  ему удалось восстановит из остатков главного операционного блока.
«Ваша!!!!! !!!!! !!!!! летняя миссия !!!!! !!!!! !!!!!, !!!!!, !!!!! !!!!! !!!!! !!!!! посадку  !!!!! !!!!! !!!!! безопасное расстояние !!!!! !!!!! наблюдать за. !!!!! !!!!! !!!!!...»
Всё остальное было уж совсем каким-то мусором.
Перед тем, как вырубиться навсегда, звездолёт должен был передать эти инструкции, какими бы они ни были, своим более примитивным вспомогательным системам.
И ещё он должен был разбудить весь свой экипаж.
Но была еще одна серьёзная проблема.  Пока экипаж находился в состоянии анабиоза, их мозги, память, сознание и понимание того, что они должны сделать, были переведены в главный операционный блок для безопасного хранения. Члены команды понятия не имели, кто они и что здесь делали.
Ну да ладно.
Перед тем как вырубиться последний раз, звездолёт заметил, что его двигатели тоже начали сдавать. Вместе с выведенными из анабиоза и довольно растерянными членами экипажа он продолжил полёт под контролем вспомогательных автоматических систем, которые просто искали, куда бы приземлиться, и просматривали по пути все, что можно было просмотреть. Что касается поиска места посадки,  сработали они не очень здорово. Обнаруженная ими планета оказалась невероятно холодной, пустынной и такой безнадёжно  далёкой от солнца, которое должно было её согревать, что потребовалась бы вся энергия находящихся на борту звездолёта экологических форматоров и  систем жизнеобеспечения, чтобы сделать планету или хотя бы часть её пригодной для жизни. Рядом были планеты поудобнее, но киберштурман, видимо, завис в скрытом режиме и выбрал самую дальнюю и скромную. Более того, отменить его решение не мог никто, кроме старшего штурмана, но поскольку все члены экипажа потеряли память, кто этот штурман, никто и понятия не имел. Хотя даже если бы и удалось установить его личность, как бы он смог вмешаться в действия киберштурмана?
Ну, а что касалось того, чтобы найти, за чем можно было бы понаблюдать, они напали на золотое дно.

2.

Одной из самых удивительных особенностей жизни является то, в каких местах она готова существовать. Везде, где хоть за что-то можно зацепиться, будь то ядовитые моря Сантрагинуса-5, в которых рыбе, похоже, наплевать, какой частью тела вперед плавать, или огненные бури Фрастры, где, говорят, жизнь начинается при сорока тысячах градусов, или просто зарывание в нижнюю часть кишечника крысы ради чисто адского удовольствия - жизнь всегда найдёт себе хоть клочок пространства. Она сохраняется даже в Нью-Йорке, хотя трудно объяснить почему. Зимой здесь температура падет ниже установленного законом уровня. Вернее, падала бы, если бы кому-нибудь пришло в голову этот уровень установить. Последний раз когда кто-то решил составить список ста характерных черт жителей  Нью-Йорка, его здравый смысл иссяк на номере семьдесят девять.
Летом в городе стоит страшная жара. Одно дело быть формой жизни, расцветающей в тепле и находящей, как обитатели Фрастры, интервал температур между сорока тысячами и сорока тысячами четырьмя градусами  вполне приемлемым, и совсем другое – быть неким биологическим видом, кутающимся в шкуры других биологических видов, когда их планета проходит одну точку орбиты, а в другой точке орбиты обнаруживающим, что его кожа покрылась пузырями от солнечных ожогов.
Весна явно переоценивается. Многие жители Нью-Йорка станут громко вопить о прелестях этого времени года, но если бы они на самом деле имели о них хоть какое-то представление, то обнаружили бы по меньшей мере пять тысяч девятьсот восемьдесят три места, где наслаждаться ими гораздо приятнее, чем в Нью-Йорке, причём на той же широте.
Но хуже всего осень. В городе всего несколько вещей, которые хуже осени. Некоторые организмы, живущие в нижней части кишечника крысы, с этим не согласятся, но большинство организмов, живущих в нижней части кишечника крысы, в любом случае старается высказать противоречие , поэтому их мнением можно и нужно пренебречь.  Осенью в Нью-Йорке воздух пахнет так, будто кто-то  неподалёку жарит козлятину. Если очень хочется подышать, то лучше всего открыть окно и засунуть голову в дом.
Триша Макмиллан любила Нью-Йорк. Она продолжала повторять это себе снова и снова. Верхний Вест-Сайд. Ага! Мидтаун. Эй, здесь крупная распродажа! Сохо. Ист-Вилладж. Шмотки. Книги. Суши. Итальянская жратва. Гастрономы.
Кино. Триша только что посмотрела новый фильм Вуди Аллена об ужасах жизни неврастеника в Нью-Йорке. Режиссер уже снял пару фильмов на эту тему, и Триша подумала, уж не собирался ли он куда-нибудь переехать, хотя по слухам ему эта идея была совсем не по душе.
Триша Макмиллан любила Нью-Йорк, потому что любовь к этому городу позволяла  продвигаться по службе. Это было хорошее продвижение в смысле прибарахлиться, неплохое продвижение в смысле жратвы, не очень хорошее продвижение в смысле поездок на такси и не очень хорошее продвижение в смысле качества тротуаров. Но определенно, карьерное продвижение относилось к числу самых высоких и самых лучших.
Триша была телеведущей, а в Нью-Йорке, как известно,  гнездились все крупнейшие телекомпании. До сих пор она работала исключительно в Британии: местные новости, потом новости к завтраку и, наконец, первый выпуск вечерних новостей. Если не бояться нарушить нормы языка, её можно было бы назвать «стремительно восходящей телеведущей», но… Да какая разница? Это же телевидение! Триша была восходящей телеведущей. У неё было все необходимое: роскошные волосы, глубокое понимание в выборе губной помады, ум, чтобы понять мир, и крошечная тайная мертвенность, которая означала, что ей на все наплевать. У каждого в жизни есть свой счастливый случай. И если ты упускаешь тот, который для тебя больше всего важен, все остальное в жизни становится до жути простым.
Триша упустила свой счастливый случай только однажды. Сейчас она уже не так сильно дрожала, как раньше, когда думала об этом. Она предположила, что эта часть ее души умерла.
В NBS требовался новый ведущий. Мо Минетти решила рожать и ушла из утреннего шоу «США по утрам». Ей предложили умопомрачительные деньги если она родит в прямом эфире, но она неожиданно отказалась, сославшись на соображения интимного  характера и вкус. Целая команда юристов NBS проанализировала контракт телеведущей, пытаясь убедиться в законности таких оснований, но, в конце концов, с неохотой вынуждена была её отпустить. Для них это стало особенной неприятностью, потому что обычно «неохотно отпустить человека» было выражением, которое перекладывало ответственность на них самих
Прошел слушок, что может быть – только «может быть» -  будет спрос на британское произношение. Волосы, оттенок кожи и виниры должны были соответствовать американским стандартам, но там хватало и британского произношения. С ним благодарили своих мамочек за «Оскары», пели на Бродвее, и даже необычно большие аудитории настраивались на британское произношение в Театре мировых шедевров. Дэвид Летттерман и Джей Лено отпускали шуточки с британским произношением. Никто острот не понимал, но на произношение реагировали, так что, может быть, время пришло. Только «может быть».  Британское произношение на  шоу «США по утрам». Здорово, чёрт возьми!
Вот почему Триша находилась в Нью-Йорке. Вот почему любившие этот город продвигались по карьерной лестнице.
Конечно, про эту причину она никому не сказала. Телекомпания Великобритании, в которой работала Триша, вряд ли стала бы оплачивать своей сотруднице билет и счет в отеле за её попытку устроиться на работу на Манхэтттене. Так как Триша охотилась примерно за десятикратным увеличением зарплаты, руководство могло решить, что она в состоянии раскошелиться ради достижения своей цели сама, но Триша отыскала историю для съемки, нашла благовидный предлог, умолчала о том, зачем едет, и они выложили деньги. Место в бизнес-классе, конечно, но Тришу уже многие узнавали, и ей достаточно было улыбнуться, чтобы её пересадили в первый класс. Ещё несколько улыбок обеспечили ей прекрасный номер в «Брентвуде», и вот она там размышляет, что делать дальше.
Одно дело - слухи на улице, другое - установление контакта. У Триши была пара имён, пара телефонных номеров, но ответы на звонки оказались весьма расплывчатыми, и она вернулась к той же позиции, с которой начинала. Свою настоящую работу Триша делала утром, а воображаемая, желанная была лишь дрожащим мерцанием на недосягаемом горизонте.
Дерьмо.
Около кинотеатра Триша села в таки и поехала к себе в «Брентвуд». Таксист не мог припарковаться у тротуара, потому что все пространство занимал огромный длинный лимузин, и Трише пришлось протискиваться мимо него. Сначала ее окутал зловонный, пахнувший жареной козлятиной воздух улицы, а потом благословенная прохлада холла отеля. Тонкий хлопок платья прилип к её телу, словно налёт сажи. Волосы выглядели так, будто она купила на ярмарке дешёвый парик. У стойки Триша справилась насчет писем, мрачно ожидая отрицательного ответа, но на её имя пришел один конверт.
О…
Отлично.
Сработало. Триша специально ходила в  кино, что бы по дороге позвонить по телефону. Сидеть в номере отеля и ждать было невыносимо.
Триша задумалась. Открыть конверт прямо сейчас? Одежда вызывала зуд во всём теле. Очень хотелось сбросить ее и растянуться на кровати. Триша установила переключатель температуры на кондиционере на самую низкую отметку. Больше всего на свете ей сейчас хотелось ощутить  мурашки. Горячий душ, потом холодный, нежное полотенце, кровать. Высохнуть стоит уже при охладившемся воздухе и, наконец, чтение письма. Может, мурашки появятся? Хотя может появиться все что угодно. Нет. Больше всего на свете Триша хотела получить работу на американском телевидении с зарплатой раз в десять больше нынешней. Больше всего на свете. На свете! Это стало главным вопросом жизни.
Она села в холле в кресло под кентийской пальмой и вскрыла маленький конверт.
«Позвоните, пожалуйста, - было написано на листке. – Расстроена». И номер телефона. Гейл Эндрюс.
Гейл Эндрюс.
Триша не ожидала увидеть это имя. Это застало её врасплох.  Она узнала его, но не смогла понять, почему. Секретарь Энди Мартина? Ассистентка Хиллари Басси? Мартин и Басси были в NBS главными из тех, с кем Триша установила контакт или, по крайней мере, пыталась установить. А что  значит «расстроена»?
«Расстроена»?
Триша была совсем сбита с толку. Может, это Вуди Аллен хотел выйти на неё под вымышленным именем? Номер кода округа – двести двенадцать. Значит, кто-то в Нью-Йорке. Кто-то, кто был расстроен. Район поиска здорово сузился, правда? Кто же всё-таки «расстроена»?
Триша вернулась к портье и сказала:
- У меня небольшая проблема с запиской, которую вы мне передали. Кто-то, кого я не знаю, пытался позвонить мне и сообщить, что она расстроена.
Портье хмуро уставился на листок.
- Вы знаете этого человека? – спросил он.
- Нет.
- Гм. Похоже, она из-за чего-то расстроена.
- Да, - согласилась Триша.
- Кажется, здесь есть имя, - заметил портье. – Гейл Эндрюс. Вы знаете кого-нибудь с таким именем?
- Нет, - ответила Триша.
- И никаких предположений, из-за чего она может быть расстроена?
- Нет.
- Вы звонили? Здесь указан номер телефона.
- Нет, - ответила Триша. - Вы просто передали мне записку, а я просто хочу перед тем, как позвонить, собрать немного информации. Можно поговорить с человеком, который отвечал на звонок?
- М-м…, - промычал портье, внимательно разглядывая листок. – Не думаю, чтобы у нас проживал кто-то по имени Гейл Эндрюс.
- Нет, я понимаю, - пробормотала Триша. – Я просто…
- Гейл Эндрюс – это я.
Голос раздался за спиной Триши, и она обернулась.
- Простите?
- Я Гейл Эндрюс. Сегодня утром вы брали у меня интервью.
- О, Господи! Да, да, - сказала Триша в небольшом смятении.
- Я оставила вам записку два часа назад, но не получила ответа и пришла сама. Не хотела с вами разминуться.
- О, нет, конечно, – пробормотала Триша, стараясь собраться с мыслями.
- Я об этом не знал, - сказал портье, который сроду не собирался с мыслями. – Так вы хотите, чтобы я позвонил по этому номеру за вас?
- Нет, все в порядке, спасибо, - ответила Триша. – Я уже разобралась.
- Хотите, позвоню в этот номер, если это вам поможет? - предложил портье, опять уставившись на конверт.
- Нет, совсем не обязательно. Спасибо, - сказала Триша. – Это мой номер. Записка адресована мне. Думаю, мы с этим разобрались.
- Тогда хорошего вам дня. Развлекайтесь, - сказал портье.
Триша не особенно желала развлекаться. Она была занята. И еще очень не хотела разговаривать с Гейл Эндрюс. Когда дело касалось христианского общения с людьми, у неё возникало сильное желание сбежать. Её коллеги называли людей, у которых она брала интервью, христианскими душами и часто крестились, видя, как очередной гость с невинным видом заходил в студию и встречался с Тришей, особенно когда та тепло улыбалась и демонстрировала свои ослепительные зубы.
Сейчас она повернулась и холодно улыбнулась, не зная, что же ей делать.
 Гейл Эндрюс была ухоженной женщиной лет сорока пяти. Ее одежда не выходила за рамки, определяемые дорогим хорошим вкусом, но, безусловно, находилась в наиболее свободной части этих границ. Она была астрологом, известным и, если верить слухам, влиятельным, якобы повлиявшим на ряд решений, принятых последним президентом Хадсоном, в том числе на все, начиная с того, какой вкус сливочного крема следует употреблять в тот или иной день недели, и заканчивая тем, бомбить или не бомбить Дамаск..
В интервью Триша изрядно её потрепала. Не по вопросу о том, правдивыми или нет были рассказы о президенте. Это уже старая история . Тогда мисс Эндрюс категорически отрицала, что консультировала президента Хадсона по каким-либо вопросам, кроме  личных, духовных и диетических, к которым, очевидно, не относится бомбардировка Дамаска. («Ничего личного,  только Дамаск!» - орали в своё время бульварные газетёнки).
Нет, это был изящный тематический ракурс, под которым Триша разгромила всю астрологию в целом. Мисс Эндрюс оказалась к этому не готова. Со своей стороны, Триша не была готова к матчу-реваншу в вестибюле отеля.
Что же теперь делать?
- Если вы пока заняты, я могу подождать вас в баре, - предложила Гейл Эндрюс. – Но мне очень нужно поговорить с вами. Сегодня вечером я уезжаю.
Казалось, она была скорее слегка чем-то обеспокоена, чем обижена или раздражена.         
- Хорошо, - согласилась Триша. – Дайте мне десять минут.
Она поднялась в свой номер. Кроме всего прочего, Триша настолько мало верила в способности парня на стойке регистрации справиться с таким сложным делом, как передача сообщения, что хотела быть вдвойне уверена в том, что под дверью не лежит записка. Это уже не первый случай, когда сообщения на стойке и сообщения под дверью полностью противоречили друг другу.
Сейчас под дверью ничего не было.
Хотя на телефонном аппарате горел огонек.
Триша нажала на кнопку и связалась коммутатором отеля.
- Вам звонил Гэри Андресс, - сообщил оператор.
- Да? – удивилась Триша.
Имя  незнакомое.
- И что он просил передать?
- Не хиппи, - ответил оператор.
- Что, что?
- Хиппи. Так было сказано. Парень говорит, что он не хиппи. Думаю, он хотел, чтобы вы это знали.  Дать номер его телефона?
Когда оператор начал диктовать, Триша вдруг поняла: это сообщение было  искаженным вариантом того, которое она уже сегодня получила. («not hippi» – не хиппи. «Not happy» – расстроена).
- Хорошо. Есть для меня ещё что-нибудь?
- Какой ваш номер?
Триша не могла понять, почему оператор спросил её номер только сейчас, но все равно ответила.
- Имя?
- Макмиллан. Триша Макмиллан.
- Не мистер Макманус?
- Нет.
- Тогда для вас больше ничего нет.
Щелк.
Триша вздохнула и опять связалась с оператором. Ей снова пришлось назвать свое имя и номер. Оператор не подал ни малейшего вида, что они меньше десяти секунд назад уже разговаривали.
- Я собираюсь в бар, - объяснила Триша. – В бар. Если мне позвонят, сообщите мне, пожалуйста
- Имя?
Собеседники повторили данную процедуру еще пару раз, пока Триша не убедилась, что все выяснено насколько это вообще возможно. Она приняла душ, надела свежую одежду, со скоростью профессионала восстановила макияж, со вздохом взглянула на кровать и вышла из номера. Ей очень хотелось ускользнуть и где-нибудь спрятаться.
Нет. Нельзя.
Ожидая лифт, Триша взглянула на себя в зеркало. Она выглядела крутой и властной, и если она могла обмануть себя, то могла обмануть и любого. Триша собиралась быть с Гейл Эндрюс пожестче. Ладно, она обошлась с ней сурово во время интервью. Простите, но таковы правила игры, в которой все мы участвуем. Мисс Эндрюс согласилась дать интервью потому что выпустила новую книгу, а телевидение очень способствовало росту популярности. Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Нет, про сыр оставим.
А случилось вот что.
На прошлой неделе астрономы заявили, что, наконец, открыли десятую планету, находящуюся за орбитой Плутона. Наблюдая аномалии в движениях других планет, они искали её много лет и теперь были очень рады, а все были очень рады за них и так далее. Новое небесное тело назвали Персефоной, но очень скоро переименовали в Руперта в честь попугая одного из астрономов – к этому прилагалась  нудная, но душевная история – и, в общем, все было замечательно и мило.
Триша по разным причинам следила за этой историей с большим интересом.
Затем во время поисков убедительных доводов в пользу поездки в Нью-Йорк за счет её телекомпании она случайно наткнулась на пресс-релиз о Гейл Эндрюс и её новой книге « Вы и ваши планеты».
Имя автора не было широко известно, но при упоминании о президенте Хадсоне, взбитых кремах и ампутации Дамаска (Мир отошёл от хирургических терминов. Официально применялось понятие «Домаскокотомия», означавшее удаление Дамаска), всем сразу становилось понятно, о ком идет речь.
Триша увидела в перспективе сюжет и быстро продала идею своему продюсеру.
Конечно, представление о том, что огромные куски породы, вращающиеся в космосе, знают о вашей судьбе что-то такое, чего не знаете вы, должно было быть несколько подпорчено тем фактом, что там вдруг появился новый булыжник, о котором раньше никто не знал.
Это должно было нарушить ряд расчетов, не так ли?
Как теперь быть с гороскопами, движением планет и прочим? Все мы знали (очевидно), что происходило, когда Нептун находился в созвездие Девы, но что же случалось при восходе Руперта? Значит, нужно перекраивать всю астрологию? Может, сейчас самое время признать, что все это было полной ерундой, и заняться свиноводством, принципы которого имеют под собой хоть какую-то рациональную основу? Если бы мы узнали о Руперте года три назад, возможно, президент Хадсон стал бы есть ежевичный крем по четвергам, а не по пятницам? И Дамаск еще стоял бы? И так далее.
 Гейл Эндрюс восприняла все это с завидным спокойствием. Только начав оправляться от яростных атак, она тут же совершила серьёзную ошибку, попытавшись запутать Тришу, плавно перейдя на разговор о дневных дугах, прямых восхождениях и некоторых других заумных разделах трехмерной тригонометрии.
К своему ужасу мисс Эндрюс обнаружила, что все, что она обрушила на Тришу, бумерангом возвращалось к ней с такой силой, с которой ей было не справиться. Никто не предупредил Гейл, что роль телевизионной куколки была для Триши в жизни второй. За губной помадой «Шанель», диким вырезом платья и хрустально-голубыми контактными линзами скрывался трезвый ум, позволивший ей в ранние и уже почти забытые времена получить диплом математика и докторскую степень в области астрофизики.

***

Заходя в лифт, слегка озабоченная Триша вспомнила, что оставила в номере свою сумочку и подумала, стоило ли за ней возвращаться. Нет. Там она была в полной безопасности. К тому же Трише сейчас ничего из неё нужно не было. Она позволила дверям лифта закрыться за её спиной. Глубоко вздохнув, Триша подумала, что если жизнь чему-то  научила её, так это вот чему: никогда не возвращайся за своей сумочкой. Пока лифт спускался вниз, Триша с серьёзным видом рассматривала его потолок. Тот, кто не был знаком с Тришей Макмиллан, сказал бы что именно так люди смотрят вверх когда пытаются сдержать слёзы. Но она, должно быть, просто разглядывала крошечную видеокамеру, вмонтированную в угол кабины лифта из соображений безопасности.

***

Через минуту Триша довольно быстро вышла из лифта и направилась к стойке администратора.
 - Сейчас я все напишу, - сказала она, - потому что не хочу, чтобы что-то пошло не так.
Триша написала на листке бумаги крупными буквами своё имя, номер, два слова «в баре» и отдала записку администратору, который уставился в текст.
- Это на случай, если для меня будет сообщение, хорошо?
Администратор продолжал рассматривать листок бумаги.
- Вы хотите, чтобы я посмотрел, в номере ли она сейчас или нет? – спросил он.

***

Через три минуты Триша плюхнулась на барный стул рядом с Гейл Эндрюс, которая сидела перед бокалом белого вина.
- Вы показались мне человеком, который предпочитает посидеть за барной стойкой, а не за скромным столиком, - сказала Гейл.
Это была правда, и Триша немного этому удивилась.
- Водка? – спросила Гейл.
- Да, - ответила Триша с подозрением. Она удержалась от вопроса «откуда вы знаете?», но мисс Эндрюс все равно с улыбкой объяснила:
- Я поинтересовалась у бармена.
Бармен уже п приготовил рюмку водки и эффектно толкнул её по полированному красному дереву стойки.
- Благодарю, - сказала Триша, резко встряхнув рюмку.
Она не знала, как отнестись ко всем этим неожиданным любезностям, и решила на уловку не попадаться. Люди в Нью-Йорке не проявляют дружелюбия друг к другу без причин.
- Мисс Эндрюс, - сказала Триша, - простите, что  я вас расстроила. Я понимаю, вы, вероятно, считаете, что я была  немного резка с вами сегодня утром. Но все-таки астрология – всего лишь популярное развлечение, и это прекрасно. Это часть шоубизнеса. Вы в этой части отлично работаете, и я желаю вам удачи. Это весело. Но астрология не наука, и не стоит принимать ее за науку. Думаю, нам вместе удалось успешно продемонстрировать это сегодня утром и одновременно развлечь публику. Умением создавать развлечения мы с вами и зарабатываем на жизнь.. Извините, если у вас с этим возникли проблемы.
- Я совершенно не расстроена, - сказала Гейл.
- О, - озадаченно произнесла Триша, - В вашей записке было написано, что вы расстроены.
- Нет, - сказал мисс Эндрюс. -  Я написала, что мне показалось, что расстроены вы. И   я хотела понять, почему.
Тришу словно кто-то хлопнул по затылку. Она моргнула и тихо спросила:
- Что?
- Судя по звездам. Во время нашего обсуждения вы выглядели очень сердитой и расстроенной из-за чего-то, связанного со звездами и планетами, и это меня тревожит. Вот почему я пришла узнать, все ли с вами в порядке.
 Тришу уставилась на Гейл.
- Мисс Эндрюс… -- начала она и вдруг осознала, что то, как она это сказала, прозвучало именно сердито и недовольно и скорее подорвало тот протест, который она пыталась выразить.
- Пожалуйста, зовите меня просто Гейл.
Триша выглядела совершенно сбитой с толку.
- Я знаю… астрология не наука, - сказала мисс Эндрюс. – Конечно, нет. Это лишь набор правил, как в шахматах, в теннисе или… как там называется ваша странная английская игра?
- А? Крикет? Или самоуничижение?
- Парламентская демократия. Правила появились произвольно. Они сами по себе не имеют никакого смысла. Но когда вы начинаете их применять, происходят всевозможные процессы, и вы узнаете о людях всевозможные вещи. В астрологии правила касаются звезд и планет, но они могли бы касаться уток и селезней, если бы это имело значение. Это просто способ осмысления проблемы, позволяющий определить ее форму. Чем больше правил, чем они мельче и произвольнее, тем лучше. Это все равно что бросить щепотку перемолотого графита на чистый лист бумаги, чтобы выявить его скрытые углубления. Можно увидеть слова, написанные на листе, лежавшем сверху, а теперь убранном и спрятанном. Графит не важен. Это только средство для выявления углублений в бумаге.  Как видите, астрология не имеет ничего общего с астрономией. Она просто связана с тем, что люди думают о людях.
Поэтому  когда сегодня утром вы так, ну не знаю… эмоционально что ли сосредоточились на звёздах и планетах, я начала думать: «Её раздражает не астрология. Она зла и несчастна именно из-за звёзд и планет. Обычно люди становятся такими злыми и несчастными, что-то потеряв». Вот какой вывод я сделала, но больше ничего не смогла понять. Поэтому пришла сюда убедиться, что с вами все в порядке.
Триша была ошеломлена. Одна часть её мозга уже начала выдумывать всякую всячину. Она была занята построением всевозможных опровержений, связанных с нелепостью газетных гороскопов, и со статистикой о трюках, которые они устраивают с читателями. Но постепенно эта часть мозга затихла потому что поняла, что остальной мозг её не слушает.  Триша была совершенно ошеломлена.
Посторонний человек сейчас сказал ей то, что она держала в строжайшем секрете семнадцать лет.
Триша посмотрела на Гейл.
- Я…
Она вдруг умолкла.
Крошечная видеокамера под потолком повернулась вслед за её движением. Это смутило Тришу окончательно. Большинство людей ничего бы и не заметило. Систему безопасности спроектировали так, чтобы она никому не бросалась в глаза. Клиентам не нужно было знать, что теперь администрация даже такого дорогого и элегантного отеля в Нью-Йорке не может быть уверена в том, что клиенты вдруг не достанут пистолет или не появятся в баре без галстука. Но скрытой за бутылками водки видеокамере не удалось обмануть давно выработанный инстинкт телеведущей, которая должна была четко знать, когда на неё будет нацелен объектив.
- Что-то не так? – спросила Гейл.
- Нет, я… должна сказать, вы меня удивили, - ответила Триша, решив не обращать на камеру внимания. Это воображение играет с ней дурацкие шутки, потому что она сегодня слишком много думала о телевидении. Такое случалось уже не в первый раз. Следящая за безопасностью движения на улице камера, как была уверена Триша, поворачивалась вслед за ней, когда она шла мимо. Камера наблюдения в магазине в Блумингдейл, похоже, специально следила за тем, как она примеряет шляпки. Триша явно рехнулась. Ей даже показалось, будто какая-то птица в Центральном парке смотрит на нее подозрительно пристально.
Триша решила выбросить всю эту чепуху из головы и глотнуть водки. Кто-то обходил бар, спрашивая людей, нет ли среди них мистера Макмануса.
- Хорошо, – резко произнесла Триша. – Не знаю, как вы это вычислили, но…
- Я не вычислила, как вы выразились, а просто слушала то, о чём вы говорили.
- То, что я потеряла… Я думаю, это целую жизнь.
- Со многими такое случается. Каждый день, каждую минуту. Любое наше решение, любой наш вздох открывает одни двери и закрывает другие. Большинства из них мы не замечаем, на некоторые обращаем внимание. Вы, кажется, одну заметили.
- О, да, я заметила, - подтвердила Триша. – Ладно. Дело вот в чём. Все очень просто. Много лет назад на вечеринке я встретила парня. Он сказал, что прилетел с другой планеты и предложил мне отправиться туда вместе с ним. Я согласилась. Такая уж была вечеринка. Я попросила его подождать, пока я захвачу свою сумочку, и потом с радостью полечу с ним на его планету. Он сказал, что сумочка мне не понадобится. Я ответила, что он, наверное, прибыл с очень далекой планеты, иначе он бы знал – женщине всегда необходимо взять с собой хотя бы маленькую сумочку. Мой новый знакомый стал слегка проявлять нетерпение, но я не собиралась совсем уж сдаваться только потому, что он сказал, что прилетел с другой планеты. Я поднялась наверх.  На то, чтобы найти сумочку потребовалось некоторое время, а потом ещё и туалет был занят. В общем, потом когда я спустилась обратно, парень исчез.
Триша замолчала.
- И? – спросила Гейл.
- Дверь в сад была открыта. Я вышла из дома и увидела какие-то огоньки, что-то вроде мерцания. Я подоспела как раз вовремя, чтобы увидеть, как огоньки взмыли в небо, пронзили облака и исчезли. Вот и все. Конец истории. Конец одной жизни и начало другой. Но едва ли хотя бы мгновение этой жизни проходит, чтобы я не задумывалась о другой Трише. Обо мне, которая не вернулась за своей сумочкой. Мне кажется, что она где-то там, а я хожу в ее тени.
Теперь по бару бродил служащий отеля и разыскивал мистера Миллера. Никто не отзывался.
- Вы в самом деле думаете, что это… существо прилетело с другой планеты? – спросила Гейл.
- О, конечно. Там был звездолет. И еще у парня были две головы.
- Две? И никто не заметил?
- Это была костюмированная вечеринка.
- Понятно…
- И  конечно, на одну из голов он напялил птичью клетку.  А клетку накрыл тканью и делал вид, что у него там попугай. Он стучал по проволочным прутьям, и из клетки раздавалось «Попка дурак», щебетание и все такое прочее. Потом он снял на мгновение с клетки ткань и с рёвом захохотал. Там оказалась вторая голова, хохотавшая вместе с первой. Волнительный получился момент, скажу я вам.
- Думаю, дорогая, вы поступили правильно, не так ли? – спросила Гейл.
- Нет, ответила Триша. – Нет, не знаю. К тому же я не могла продолжать заниматься тем, чем занималась. Понимаете, я была астрофизиком. Этой наукой невозможно заниматься после встречи с инопланетным существом, у которого была вторая голова, изображавшая попугая. Просто  невозможно. По крайней мере, для меня невозможно.
- Я понимаю, что это было бы трудно. И, вероятно, поэтому вы склонны быть немного строгой к другим людям, которые говорят то, что кажется полной чушью.
- Да, - согласилась Триша. – Видимо, вы правы. Извините.
- Все в порядке.
- Кстати, вы первый человек, которому я рассказала эту историю.
- Понимаю. Вы замужем?
- Ну… нет. В наше время трудно в этом признаваться, верно? Но вы задали правильный вопрос, потому что это, видимо, и была причина. Я несколько раз собиралась выйти замуж, в основном, чтобы родить ребёнка. Но каждый кандидат в мужья заканчивал вопросом, почему я постоянно смотрю ему через плечо. Что тут скажешь? В какой-то момент я даже подумала, что могу просто пойти в банк спермы и попытать счастья. Родить чьего-нибудь ребенка наобум.
- Но вы ведь не можете всерьёз это сделать, правда?
Триша усмехнулась.
- Вероятно, нет. Я так и не смогла пойти туда и все выяснить. Да и не пошла бы никогда. Вот такая история моей жизни. Я никогда не делала ничего настоящего. Наверное, поэтому и работаю на телевидении. Там тоже ничего настоящего.
- Извините, леди, ваше имя Триша Макмиллан?
Триша удивленно обернулась. Перед ней стоял мужчина в шофёрской фуражке.
- Да, - ответила она, мгновенно взяв себя в руки.
- Леди, я вас уже почти час ищу. Портье сказал, что у них никто под таким именем не живет. Тогда я позвонил в офис мистера Мартина, и они сказали, что вы точно остановились здесь. Я спрашиваю снова, они по-прежнему говорят, что никогда не слышали о вас. Тогда я заставляю их посмотреть регистрационную книгу, но они вас найти не могут. В конце концов, я добился от офиса, чтобы мне в машину прислали по факсу вашу фотографию, и пошел искать вас сам.
Он посмотрел на часы.
- Наверное, уже немного поздно, но, может, вы все равно захотите поехать?
Триша снова была ошеломлена.
- Мистер Мартин? Вы имеете в виду Энди Мартина из NBS?
- Верно, леди. Съемка, проба для шоу «США по утрам».
Триша вскочила со стула. Ей было невыносимо даже думать обо всех сообщениях, которые она слышала в баре для мистера Макмануса и мистера Миллера.
- Только нам нужно спешить, - сказал шофёр. – Как я слышал, мистер Мартин считает, что стоит попробовать британское произношение. Его босс категорически против. Это мистер Цвинглер, и я случайно узнал, что он сегодня вечером улетает на побережье, потому что именно я должен отвезти его в аэропорт.
- Хорошо, – сказала Триша. – Я готова. Едем.
- Отлично, леди. Вон тот большой лимузин у подъезда.
Триша повернулась к Гейл.
- Простите.
- Езжайте, езжайте, - ответила мисс Эндрюс. - Удачи вам! Я была очень рада нашей встрече..
Триша потянулась за сумочкой, в которой лежал кошелек.
- Проклятье! – воскликнула она. Сумочка осталась в номере.
- Я заплачу, - успокоила её Гейл. – Мне действительно было интересно вас слушать.
Триша вздохнула.
- Мне на самом деле неловко за сегодняшнее утро и…
- Ни слова больше. Я в полном порядке. Это же только астрология. Совершенно безвредная штука. Это не конец света.
- Спасибо.
Триша импульсивно обняла Гейл.
- Вы все с собой взяли? – спросил шофёр. – Не хотите подняться в номер за сумочкой или за чем-нибудь еще?
- Единственная вещь, которой научила меня жизнь – это никогда не возвращаться за сумочкой, - ответила Триша.


***

Примерно через час Триша сидела в своем номере на одной из двух кроватей. Несколько минут она не двигалась, глядя на свою сумочку, невинно лежавшую на второй кровати. В руке Триши была записка от мисс Эндрюс.
«Не расстраивайтесь. Если захотите поговорить, позвоните. На вашем месте я бы осталась дома завтра вечером. Отдохнула бы немного. Но не обращайте на меня внимания и не волнуйтесь. Это всего лишь астрология. Это не конец света. Гейл».
Шофер оказался абсолютно прав. На самом деле он, похоже, знал о происходящем в NBS больше, чем любой другой человек, с которым Трише приходилось сталкиваться в этой организации.. Мартин был «за», Цвинглер – «против». У нее был единственный шанс доказать, что прав Мартин, и она его упустила.
Ну и хорошо Ладно, ладно, ладно.
Пора домой. Пора позвонить в авиакомпанию и узнать, сможет ли она еще сегодня улететь в Хитроу красным рейсом.
Она потянулась к толстому телефонному справочнику.
Ах да, сначала главное.
Триша положила справочник на место, взяла сумочку и прошла с ней в ванную. Там она положила её на полку и достала маленькую пластмассовую коробочку, в которой лежали контактные линзы. Без них Триша не могла читать ни сценарий, ни бегущую строку телесуфлёра
Вставляя  крошечные силиконовые кружочки себе в глаза, Триша подумала: «Если жизнь действительно чему-то меня научила, так это тому, что есть время не возвращаться за своей сумочкой, а есть время за ней возвращаться».
Осталось только научиться отличать один такой случай от другого.

3.
 
В Путеводителе для путешествующих автостопом по галактике во времена, которые мы в шутку называем «прошлое», очень много внимания было уделено параллельным вселенным. Однако все это мало понятно для тех, кто, как минимум, ниже уровня  Продвинутого Бога. А поскольку теперь точно установлено, что все известные боги появились не за неделю, как они обычно утверждают, а через три миллионных доли секунды после возникновения Вселенной,  эти боги ужасно заняты поисками объяснений, как такое вышло, и поэтому сейчас им некогда давать комментарии по вопросам глубокой физики.
Одно из ободряющих положений в Путеводителе по поводу параллельных вселенных заключается в том, что у вас нет ни малейшего шанса их понять. Следовательно,  вы можете спрашивать «что?» или «а?», даже косить глазами и, если вам хочется, начинать молоть вздор, не боясь выставить себя дураком.
Первое что нужно усвоить относительно параллельных вселенных, как говорит Путеводитель, это то, что они не параллельные. Еще очень важно понять, что они, строго говоря, совсем и не вселенные, но это легче всего осознать позже, после того, как вы поймете, что все, что вы осознавали до этого момента, не соответствует действительности. Причина, по которой они не являются вселенными, заключается в том, что любая вселенная на самом деле не является вещью как таковой, а представляет собой лишь способ взглянуть на то, что технически известно как ВВМ, или Великая Всеобщая Мешанина. Великая Всеобщая Мешанина на самом деле тоже не существует, а является лишь суммой всех различных способов взглянуть на нее, если бы она существовала. Параллельные вселенные не параллельны по той же причине, по которой не параллельно море. Это бессмысленное понятие. Можете как угодно расчленять эту Великую Всеобщую Мешанину, в итоге все равно получится нечто,  что кто-то назовет своим домом.
А теперь, пожалуйста,  можете свободно молоть вздор.

***

Земля, о которой мы сейчас говорим, из-за своей особой ориентации в Великой Всеобщей Мешанине была поражена нейтрино, чего не случилось на других Землях.
Нейтрино – не самая большая частичка, чтобы с ней столкнуться. На самом деле трудно представить что-то еще меньше, с чем можно было бы столкнуться. И не то чтобы столкновение с нейтрино само по себе было каким-то  необычным событием для чего-то размером с Землю. Далеко не так. Необычной была бы наносекунда, в течение которой планета не столкнулась бы с несколькими миллиардами пролетающих нейтрино.
Все, конечно, зависит от того, что понимать под словом «удар», ведь материя практически полностью состоит из ничего.  Вероятность того, что нейтрино действительно столкнется с чем-то во время прохождения в бесконечно пустом пространстве примерно сравнима с вероятностью попадания случайно выпавшего из «Боинга-747» теннисного мячика, скажем, на сэндвич с яйцом.
Так или иначе, но нейтрино куда-то врезалось. Ничего особенно важного в масштабе событий, скажете вы. Но проблема в том, что сказав это, вы будете неправы. Как только что-то действительно случается где-нибудь в такой  дико сложной системе, как вселенная, Кевин знает, где все это закончится. Кевин -  это любой случайный субъект, который ничего ни о чем не знает.
Нейтрино столкнулось с атомом.
Атом был частью молекулы. Молекула была частью нуклеиновой кислоты. Нуклеиновая кислота была частью гена. Ген был частью генетического рецепта выращивания… и так далее. В результате у растения вырос лишний лист. В Эссексе. Или в том месте, которое после долгих препирательств и местных трудностей геологического характера стало Эссексом.
Это растение было клевером. Оно исключительно эффективно разбрасывало себя, точнее свои семена вокруг и быстро стало основным видом клевера в мире. Точная причинно-следственная связь между этим биологическим обстоятельством и несколькими другими менее значительными вариациями, существующими в этом кусочке Великой Всеобщей Мешанины  – такими, как Триша Макмиллан, не улетевшая с Зафодом Библброксом, необычно низкий спрос на ореховое мороженого и тот факт, что Земля, на которой все это происходило, не была уничтожена Вогонами, чтобы освободить место для нового гиперпространственного обхода – в настоящее время находится под номером 4 763 984 132 в списке приоритетных исследовательских проектов, пропавшем вместе с историческим факультетом Университета Максимегалона, и никто из присутствующих на молитвенном собрании у бассейна для игры в водное поло, похоже, не чувствует никакой срочности в решении этой проблемы.

4.

У Триши появилось ощущение, будто весь мир против неё объединился. Она знала, что это совершенно нормальное чувство после ночного перелета на восток, когда у тебя вдруг появляется еще один таинственно угрожающий день, к которому ты ни капельки не готова. И все же…
На газоне перед ее домом виднелись след.  Они не очень заинтересовали Тришу. Следы  могли куда угодно тянуться или прыгать с разбега – ей было на это наплевать. Наступило субботнее утро. Триша только что прилетела домой из Нью-Йорка, усталая, раздраженная, на грани паранойи и с единственным желанием брякнуться в  постель, включить негромко радио и постепенно уснуть под звуки ужасного умничанья Неда Шеррина.
Но Эрик Бартлен не собирался отпускать ее без проведения совместного осмотра следов. Он был пожилым садовником, приезжавшим по субботам из соседней деревни, чтобы поковыряться в саду Триши палкой. Эрик не верил, что можно вот так просто прилететь из Нью-Йорка рано утром. Это у него в голове не укладывалось. Это было противоестественно. Зато он верил практически во все остальное..
- Наверное, остались от космических пришельцев, - сказал садовник, наклонившись и тыкая палкой в края небольших углублений. – В последние дни я много о них слышал. Думаю, это тони и наследили.
- Правда? – спросила Триша, нетерпеливо посмотрев на часы и решила – десять минут.
Оставаться на ногах можно ещё минут десять. Потом она просто упадет – неважно, в спальне или прямо здесь в саду.
Это если просто стоять. А если еще вежливо кивать и периодически поддакивать, время может сократиться до минут пяти.
- О, да, - сказал Эрик. – Они прилетают сюда, приземляются на твоем газоне, а потом улетают обратно, иногда прихватив с собой ещё твою кошку. У миссис Вильямс с почты пришельцы тоже кошку утащили. Знаете? Ну, рыжую такую! Конечно, они её потом вернули, но в очень странном настроении. Бедняга все утро бродила, а потом спать завалилась. Раньше было наоборот, вот в чем дело. Утром спит, днем бродит. В звездолете  из-за смены часовых поясов у нее повадки изменились.
- Понимаю, - пробормотала Триша.
- Миссис Вильямс говорит, что пришельцы кошку ещё и в полосатую перекрасили. А вот эти следы такие же, как от их посадочных стоек.
- А вам не кажется, что это газонокосилка? – предположила Триша.
- Я бы тоже так подумал, если бы следы были покруглее, а они вон совсем не круглые. И вообще какая-то инопланетная форма.
- Просто вы сами говорили, что газонокосилка  разболталась, и если ее не починить, она может начать делать дырки в газоне.
- Да, говорил, мисс Триша, и остаюсь при своем мнении. Не буду утверждать, что это точно не  газонокосилка. Я просто говорю то, что мне кажется более вероятным, судя про форме дырок. Они летели из-за вон тех деревьев. Видите. И их посадочные стойки…
- Эрик… - терпеливо произнесла Триша.
- Вот что я вам скажу, мисс Триша, - перебил её садовник. – Я, конечно, взгляну на газонокосилку, как и собирался на прошлой неделе, а вы уж выбирайте, что вам больше нравится
- Спасибо, Эрик. - поблагодарила Триша. – А я пойду прилягу. Если решите перекусить, берите на кухне все, что захотите.
- Спасибо, мисс Триша, счастливо вам - сказал Эрик, наклонился и что-то поднял с газона. – Смотрите, клевер-трилистник. Хорошая примета.
Он стал внимательно разглядывать растение, чтобы убедиться, действительно ли перед ним  был клевер-трилистник, а не обыкновенный с четырьмя листиками, один из которых оторвался.
- На вашем месте я бы последил за признаками активности пришельцев в этом районе.
Эрик внимательно осмотрел горизонт.
- Особенно оттуда, в направлении Хенли.
- Спасибо, - снова поблагодарила его Триша. – Я постараюсь.
Наконец, она добралась до кровати и провалилась в сон, полный попугаев и всяких других птиц. Днем Триша проснулась и стала бесцельно бродить по дому, раздумывая, чем бы занять оставшуюся часть времени до вечера, или точнее оставшуюся часть жизни. По меньшей мере, час Триша оставалась в возбужденном состоянии, пытаясь решить, стоит ли поехать в город и скоротать вечерок у Ставро. Это было модное место, где собирались звезды журналистики, и встреча с друзьями могла бы помочь ей вернуться в привычное русло. Наконец, Триша решила поехать. Там было неплохо. Там было забавно. Ей нравился сам Ставро – грек, отец которого был немцем. Весьма необычная комбинация. Пару вечеров назад Триша заходила в «Альфу» - первый клуб, созданный Ставро в Нью-Йорке, которым теперь управлял его брат Карл. Он считал себя немцем, рождённым гречанкой. У Ставро поднялось бы настроение, скажи ему кто-нибудь, что Карл, управляя клубом, наломал много дров, вот Триша пойдет и порадует его. Между Ставро и Карлом Мюллером не было особой любви..
Ладно. Так она и поступит.
Потом Триша еще час ломала голову над тем, что надеть. Наконец, она остановилась на симпатичном черном платье, купленном в Нью-Йорке, затем позвонила подруге, чтобы узнать, кто собирается вечером в клуб, и та сообщила ей, что заведение сегодня не работает, поскольку зал сняли для свадьбы.
Триша подумала, что стараться прожить жизнь какому-то разработанному плану все равно что  пытаться купить ингредиенты для какого-нибудь кулинарного рецепта в супермаркете. Вы берете одну из тележек, которая просто не катится в том направлении, куда её толкают, и, в конце концов, покупаете совсем не то, что было нужно. Что с этим делать? Что делать с рецептом? Триша не знала.
В общем, в тот вечер на газоне перед её домом приземлился инопланетный корабль.

5.

Триша сначала с легким любопытством следила за звездолетом, летевшим  со стороны Хенли, и думала, что это там за огоньки. Живя вовсе не в миллионе миль от аэропорта Хитроу, она часто видела в небе огни. Правда, обычно не так поздно и не так низко. Этим и объяснялось любопытство Триши.
Когда нечто стало подлетать все ближе и ближе, её любопытство переросло в недоумение.
«Гмм», - подумала она. На более глубокую мысль её не хватило. Триша чувствовала себя одурманенной и заторможенной. Сообщения, посылаемые одной частью её мозга другой, не всегда приходили вовремя или в нужном направлении. Она вышла из кухни, где готовила себе кофе и пошла открывать заднюю дверь, которая вела в сад. Триша глубоко вдохнула прохладный воздух, переступила через порог и посмотрела на небо.
 Нечто размером с большой автофургон зависло футах в ста над газоном.
Оно действительно было там. Висело там. Почти бесшумно.
У Триши глубоко внутри что-то шевельнулось.
 Руки медленно опустились вдоль тела. Ручеек убежавшего кофе незаметно подкрался к её ногам. Она едва дышала, пока звездолет медленно дюйм за дюймом, фут за футом снижался. Его прожекторы тихо бегали по земле, словно пробуя ее на ощупь, Они играли над Тришей.
Казалось, нет никакой надежды на то, что ей снова дадут шанс. Неужели он нашел ее? Неужели он вернулся?
Звездолет опускался все ниже и ниже  пока, наконец,  не  коснулся газона. Он отличался от того, который Триша видела улетающим много лет назад, хотя по промелькнувшим тогда в ночном небе огонькам о форме судить было трудно.
Тишина.
Затем: щёлк, ж-ж-ж.
Еще раз щёлк и еще раз ж-ж-ж. Щелк, ж-ж-ж, щелк, ж-ж-ж.
Дверь звездолета бесшумно отошла в сторону и через газон на Тришу упал луч света.
Она ждала, ощущая во всем теле легкое покалывание.
В лучах света появилась фигура, потом ещё одна и еще…
Широко раскрытые глаза, глядя на Тришу, медленно моргнули. Руки плавно поднялись в приветственном жесте.
- Макмиллан? – наконец, произнес  голос, странный, тонкий, с трудом выговаривавший слоги. – Триша Макмиллан? Мисс Триша Макмиллан?
- Да, - почти беззвучно ответила Триша.
- Мы за вами наблюдаем.
- Н-на… наблюдаете? За мной?
- Да.
Неизвестные некоторое время молча глядели на Тришу. Их большие глаза осматривали её с ног до головы.
- В жизни вы выглядите меньше, - сказал один из них.
- Что? – переспросила Триша.
- Да.
- Я… Я не понимаю, - пробормотала Триша. Она, конечно, не ожидала ничего подобного, но даже то, чего она не ожидала, происходило совсем не так, как она ожидала.
- Вы… Вы от… Зафода? – выдохнула, наконец, Триша.
Вопрос, казалось, привел троих гостей в некоторое замешательство. Они посовещались между собой на своем щебечущем языке и снова повернулись к Трише.
- Мы так не думаем. Насколько нам известно, нет, - сообщил один из незнакомцев.
- А где этот Зафод? – поинтересовался другой, глядя в небо.
- Я… я не знаю, - с беспомощным видом ответила Триша.
- Далеко отсюда? В каком направлении? Мы тоже не знаем.
С дрогнувшим сердцем Триша поняла, что пришельцы понятия не имели, о ком она говорила. Или даже о чем. А сама она не представляла, о чем говорили они. Триша снова отбросила свои надежды и заставила мозг включиться в работу. Разочаровываться было бессмысленно. Ей срочно нужно было принять факт, что перед ней журналистская сенсация века. Что же делать? Вернуться в дом за камерой? Но не исчезнут ли за это время пришельцы? Она была в полном замешательстве при выборе дальнейшей стратегии.
«Поддерживать разговор, - решила она. – Потом видно будет».
- Вы наблюдаете… за мной?
- За всеми вами. За всей вашей планетой. Радио. Связь. Телевидение. Компьютеры.  Видеосхемы. Склады.
- Что?
- Автостоянки. Все. Мы наблюдаем за всем.
Триша, не отрываясь, смотрела на гостей.
- Наверное, это очень скучно? – неожиданно для себя спросила она.
- Да.
- Так зачем же…
- Кроме…
_ Да, да, кроме чего?
- Игровые шоу. Нам очень нравятся игровые шоу.
Наступило ужасно долгое молчание. Триша смотрела на пришельцев, а те на нее.
- Мне нужно кое-что в доме, - очень осторожно произнесла Триша. – Я вам вот что скажу: не хотите ли все вы, или кто-то из вас, пойти со мной и заглянуть ко мне домой?
- Очень, - с энтузиазмом ответили все трое.

***

Три пришельца немного неловко топтались в гостиной Триши, пока она бегала за видеокамерой, фотоаппаратом и диктофоном – за всеми записывающими средствами, за которые только могла ухватиться. Все гости выглядели худыми и при домашнем освещении имели тусклый фиолетово-зеленый цвет.
- Одну секунду, ребята, - сказала Триша, роясь в ящиках в поисках запасных кассет и пленок.
Пришельцы разглядывали полки с компакт-дисками и старыми пластинками. Один из них слегка подтолкнул локтем соседа.
- Смотри, - сказал он, - Элвис.
Триша остановилась и снова уставилась на них.
- Вам нравится Элвис?
- Да, - ответили гости.
- Элвис Пресли?
- Да.
Вставляя кассету в видеокамеру, Триша в недоумении покачала головой.
- Некоторые из вас, - заявил один из пришельцев после некоторого колебания, - думают, будто Элвиса похитили инопланетяне.
- Что? -  переспросила Триша. – Неужели?
- Это возможно.
- Вы хотите сказать, что похитили Элвиса Пресли?
У Триши перехватило дыхание. Она пыталась сохранять хладнокровие, чтобы не сломать свою аппаратуру, но все это было для нее уже почти «слишком».
- Нет, не мы, - ответили гости. – Инопланетяне. Очень интересная гипотеза. Мы часто её обсуждаем.
- Я должна снять их, - пробормотала Триша, проверив, есть ли в камере кассета, и идет ли запись. Она наставила камеру на пришельцев. Боясь напугать их, Триша не стала смотреть в окуляр. У неё было достаточно опыта, чтобы вести съемку и с бедра.
- Ладно, - сказала она. – А теперь не спеша и подробно расскажите мне, кто вы такие. Вот вы первый.
Триша указала на пришельца слева.
- Как вас зовут?
- Не знаю.
- Не знаете?
- Нет.
- Понятно. А остальные?
- Мы не знаем.
- Хорошо. Ладно. Может, скажете, откуда вы?
Гости покачали головами.
- Тоже не знаете?
Пришельцы опять покачали головами.
- Итак, что вам… Гм…
Триша запуталась, но, как профессионал, держала видеокамеру твердо.
- Мы выполняем миссию, - сказал один из гостей.
- Миссию? Какую?
- Мы не знаем.
Камера в руках Триши держалась все еще крепко.
- Тогда что вы делаете здесь, на Земле?
- Мы прибыли за вами.
Спокойно, спокойно… Эх, если бы был штатив… Триша задумалась, стоило ли ей вообще использовать штатив.. Она задумалась над этим, чтобы выиграть пару секунд и осмыслить до конца то, что сказали пришельцы. Нет, камера в руках давала больше возможностей. А еще она подумала: « Помогите, что мне делать?
- Почему? – спокойно спросила Триша. – Почему вы прибыли за мной?
- Потому что наш мозг вышел из строя.
- Простите, - пробормотала Триша, - я пойду за штативом.
Пришельцы, кажется, обрадовались возможности просто постоять, ничего не делая, пока Триша быстро разыскала штатив и укрепила на нём камеру. На её лице не дрогнул ни один мускул, но у неё не было ни малейшего представления, что происходит и как к этому относиться.
- Ладно, - сказала Триша, закончив приготовления к съемке. – Почему…
- Нам понравилось ваше интервью с астрологом.
- Вы его видели?
- Мы все видим. Нас очень интересует астрология. Она нам нравится. На редкость любопытная штука. Нам интересно не все, а вот астрология интересна. О чем говорят звезды. Что предсказывают. Нам бы такая информация не помешала.
- Но…
Триша не знала, с чего начать.
«Соберись,-  подумала она. - Нет никакого смысла пытаться ворошить все это безумие».
Поэтому она сказала:
- Но я ничего не смыслю в астрологии.
- Зато мы в ней разбираемся.
- Вы?
- Да. Мы следим за своими гороскопами. Мы очень  жадны до знаний. Просматриваем ваши газеты и журналы, очень жадно просматриваем. Но наш шеф говорит, что у нас проблемы.
- У вас есть шеф?
- Да.
- Как его имя?
- Мы не знаем.
- Господи, но как же он себя называет? Простите, мне, наверное, нужно выразиться яснее. Как ваш шеф себя называет?
- Он не знает.
- Откуда же вы знаете, что он шеф?
- Он захватил власть. Он говорит, что кто-то должен здесь что-то сделать.
- О! – воскликнула Триша, уцепившись за подсказку. – Где это «здесь»?
- На Руперте.
- Что?
- Ваши люди называют её Рупертом. Десятая планета от вашего Солнца. Мы обосновались на ней много лет назад. Там очень холодно и неинтересно. Зато это удобное место для наблюдения.
- А зачем вам за нами наблюдать?
- Это все, что мы умеем делать.
- Ладно, - сказала Триша. – Хорошо. А что у вас за проблема, о которой говорит ваш шеф?
- Триангуляция.
- Прошу прощения?
- Астрология – очень точная наука. Мы  это знаем.
- Ну… - сказала Триша и решила не развивать тему.
- Но она точная для вас здесь на Земле.
- Д-да…
У Триши возникло ужасное чувство, будто она начала что-то улавливать.
- Поэтому когда Венера, например, входит в созвездие Козерога, то это верно для Земли. А как это работает, если мы на Руперте? Что будет, если Земля находится в созвездии Козерога? Нам это понять трудно. Среди вещей, которые мы забыли – а забыли мы, как нам кажется, довольно много - тригонометрия.
- Давайте говорить прямо, - сказала Триша. – Вы хотите, чтобы я полетела с вами на… Руперт…
- Да.
- Пересчитать ваши гороскопы  с учетом взаимного расположения Земли и Руперта?
- Да.
- Я получю эксклюзивные права?
- Да.
- Тогда я в вашем распоряжении, - согласилась Триша, думая, что, в конце концов, могла бы продать этот материал «Нэшнл Эквайер».

***

Когда Триша поднялась на борт звездолёта, который должен был доставить ее на самую окраину Солнечной системы, первое, что бросилось ей в глаза – это блок видеомониторов, на которых проносились тысячи изображений. Четвертый пришелец сидел, наблюдая за ними, но его внимание было сосредоточено на одном конкретном экране с устойчивым изображением. Это была запись импровизированного интервью, которое Триша только что провела с тремя его коллегами. Он поднял глаза и увидел Тришу, которая с опаской забралась в звездолет:
- Добрый вечер, мисс Макмиллан, - сказал пришелец. - Вы отлично работаете с видеокамерой.

6.

Форд Префект бросился бежать. На самом деле пол оказался примерно на три дюйма дальше от вентиляционной шахты, чем ему запомнилось. Он не рассчитал точку касания, начал рывок слишком рано, неловко споткнулся и подвернул лодыжку. Чёрт побери! Но Форд, слегка прихрамывая, все равно побежал дальше по коридору.
По всему зданию привычно выли безумные сирены. Форд нырнул за шкафы, огляделся вокруг, чтобы убедиться, что остался незамеченным, и стал судорожно рыться в сумке в поисках необходимого дежурного набора предметов. Лодыжка чертовски болела.
Пол был не только на три дюйма дальше от вентиляционной шахты, чем Форд помнил, но и находился не на той планете, которую он помнил. Однако к удивлению подвели его именно три дюйма. Офисы Путеводителя для путешествующих автостопом по галактике очень часто в кратчайшие сроки переносились на другую планету по причинам местного климата, враждебности населения, высоких тарифов на электроэнергию или налогов, но всегда отстраивались заново в первозданной до единой молекулы виде. Для многих служащих компании планировка их офисов был единственной постоянной в их сильно искаженной личной вселенной.
А вообще ощущалось что-то странное.
«Само по себе это не было удивительным», - подумал Форд, доставая свое легкое полотенце для метания. Фактически все в его жизни в большей или меньшей степени было странным. Только эта странность казалась несколько иной, чем он привык, и это было, в общем, тоже странно. Сразу сориентироваться он никак не мог.
Форд  вытащил из сумки ключ №3.
Сигнализация продолжала выть в хорошо знакомой ему манере. В этом вое звучало нечто вроде мелодии, которую Форд мог даже напевать себе под нос. Все это было очень знакомо. Новым для него был внешний мир. Форда раньше никогда не заносило на Сакью-Пилия Хеншу, и планета ему понравилась. Здесь царила прямо какая-то карнавальная атмосфера.
Он достал из сумки игрушечный лук и стрелу, купленные в уличной лавке.
Форд узнал, что причиной атмосферы карнавала на Сакью-Пилия Хенше было ежегодное празднование местными жителями Предположения святого Антвельма. Святой Антвельм при жизни был великим и популярным королем, который сделал великое и популярное предположение.  А предположил король, что все на свете хотят в сущности одного - были стать счастливыми, получать удовольствие и  жить вместе прекрасной жизнью. Чтобы напомнить всем об этом король перед смертью завещал потратить свое личное состояние на финансирование ежегодного празднества с обилием вкусной еды, танцами и различными глупыми играми вроде «казаков-разбойников». Предположение Антвельма было таким удачным, что монарха причислили к лику святых. Более того, все лица, канонизированные ранее за то, что их забили камнями, или за то, что они жили вверх ногами в бочках из-под навоза, были мгновенно лишены этого почетного звания и теперь на фоне Антвельма выглядели довольно жалкими.
Знакомое здание в форме буквы Н, в котором располагались офисы Путеводителя для путешествующих автостопом по галактике, возвышалось над окраиной города, и Форд Префект вломился в него в привычной для себя манере. Он всегда предпочитал пользоваться вентиляционной системой, а не главным входом, поскольку вестибюль патрулировали роботы, в чьи обязанности входило опрашивать входящих сотрудников об их расходных счетах. Расходные счета Форда, как известно, были весьма запутанными, и, в конце концов, он решил, что дежурившие в вестибюле роботы слишком несовершенны, чтобы понять аргументы, которые он хотел им привести.  Поэтому Форд предпочел проникнуть в издательство другим путем. Это означало, что нужно было  привести в действие почти всю сигнализацию в здании, кроме финансового отдела, что его вполне устраивало.
Он скорчился за шкафом, лизнул присоску на кончике стрелы и натянул тетиву игрушечного лука. Через секунд тридцать по коридору на небольшой высоте проплыл робот-охранник размером с небольшую дыню, сканируя пространство справа и слева в поисках чего-нибудь необычного. Форд пустил стрелу удивительно расчётливо. Она стремительно пролетела, присосалась к противоположной стене и заколыхалась. Пока она летела, датчики робота мгновенно засекли её. Он повернулся на девяносто градусов, чтобы проследить за ней, посмотреть, что это за фигня и куда она вообще полетела. Это дало Форду драгоценную секунду, в течении которой робот смотрел в противоположную от него сторону. Он набросил на робота полотенце и поймал его. Из-за различных сенсорных выступов, которыми был облеплен робот, он не мог маневрировать под полотенцем и только дергался взад-вперед, не имея возможности повернуться лицом к своему похитителю. Форд притянул робота к себе и прижал его к полу. Тот начал жалобно повизгивать. Быстрым отработанным движением Форд сунул под полотенце заранее приготовленный ключ и откинул в верхней части своей жертвы меленькую пластмассовую крышечку, которая открывала доступ к его логическим схемам.
Логика – вещь прекрасная, но у нее, как выяснилось в процессе эволюции, есть определенные недостатки. Все, что мыслит логически, может быть одураченным чем-то другим, что мыслит, по крайней мере, на том же уровне. Самый простой способ обмануть абсолютно логичного робота - снова и снова подавать ему одну и ту же последовательность стимулов, чтобы он зациклился. Лучше всего это продемонстрировали знаменитые эксперименты с рыбными сэндвичами, проводившиеся тысячелетие назад в Максимегалонском университете медленного и мучительного выяснения удивительно очевидных вещей.
Робот был запрограммирован так, будто он любил сэндвичи с селёдкой. В этом заключалась сложность эксперимента. После того как робот был запрограммирован на то, что ему нравятся бутерброды с селедкой, перед ним клали сэндвич с селедкой. После этого робот думал: «Ах, сэндвич с селедкой! Обожаю сэндвичи с селедкой». Робот наклонялся, подцеплял сэндвич с селёдкой своим специальным захватом для сэндвичей и снова выпрямлялся. К несчастью для него,  он был сконструирован так, что при его выпрямлении сэндвич с селёдкой выскальзывал из специального захвата для сэндвичей и падал на пол. После этого робот опять думал: «Ах, сэндвич…» и так   далее и повторял свои действия снова и снова. Единственное что не позволяло сэндвичу с селёдкой окончательно соскучиться от всего этого идиотизма  и уползти, чтобы поискать другие способы скоротать время, это то, что сам сэндвич, будучи всего-навсего обыкновенным куском уснувшей рыбы, зажатым между двумя ломтиками хлеба, осознавал происходящее гораздо меньше, чем робот.
Таким образом, учёные университета открыли движущую силу всех изменений, развитий и инноваций в жизни, которая заключалась в следующем: сэндвичи с селедкой. Они опубликовали посвященный этому труд, который подвергся уничтожающей критике как невероятно глупый. Ученые проверили свои расчёты и поняли, что открыли обыкновенную скуку или точнее практическую функцию скуки. В лихорадке научного возбуждения они продолжили открывать такие эмоции, как «раздражение», «депрессия»,  «нежелание», «отвращение» и так далее. Следующий прорыв произошел, когда учёные перестали использовать сэндвичи с селёдкой, после чего для изучения стала доступна целая масса эмоций вроде «облегчения», «радости», «веселья», «аппетита», «удовлетворения» и самое главное – желания «счастья».
Это был самый большой прорыв.
Огромные массивы сложного компьютерного кода, управляющие поведением робота во всевозможных ситуациях, теперь легко можно было заменять другими. Все, что требовалось  роботам - это способность испытывать скуку или радость, а также несколько условий, которые должны быть выполнены для того, чтобы эти состояния наступили. Остальное они доделывали сами.
Робот, которого Форд поймал своим полотенцем, в настоящий момент не был счастливым роботом. Он был счастлив, когда мог двигаться. Он был счастлив, когда мог видеть окружающие предметы. И он был особенно счастлив, когда мог видеть эти предметы в движении, особенно если те двигались, чтобы  сделать что-нибудь непотребное. Тогда о них можно было бы спокойно доложить куда следует.
Ничего. Форд скоро это исправит.
Он присел над роботом на корточки и зажал его между коленями. Полотенце по-прежнему закрывало сенсорные датчики, но Форд уже добрался до логических схем. Робот то жалобно, то раздражённо подвывал, но мог лишь беспомощно ёрзать, а вот  двигаться по-настоящему он не мог. Орудуя ключом, Форд вытащил из гнезда крошечный микропроцессор, и робот сразу затих, впав коматозное состояние. Удалённый элемент содержал инструкции, касавшиеся всех условий, необходимых для того, чтобы робот чувствовал себя счастливым. Робот был счастлив, когда крошечный электрический заряд из точки слева от микропроцессора достигал другой точки справа от него. А микропроцессор следил, дошёл этот заряд или нет.
Форд вытащил небольшой кусочек проволоки, продетый заранее в ткань полотенца, и сунул один его кончик в левое гнездо в верхней части микропроцессора, а другой в – в правое гнездо в нижней части.
Вот и все, что требовалось. Теперь робот будет счастливым, что бы ни случилось. .
Форд быстро поднялся и сдернул полотенце. Робот в экстазе поднялся в воздух по какой-то извилистой траектории.
Он  повернулся и увидел Форда.
- Мистер Префект, сэр! Очень рад вас видеть!
- Я тоже, малыш, - ответил Форд.
Робот быстро доложил на центральный пульт, что в этом самом прекрасном из миров всё было к лучшему, сигнализация мгновенно стихла сама по себе, и жизнь вернулась в соё нормальное русло.
По крайней мере, в почти нормальное.
Вокруг все-таки ощущалось нечто странное.
Робота прямо распирало от электрического восторга. Форд торопливо пошёл по коридору, позволив ему плыть за собой в воздухе и бормотать, как всё вокруг было чудесно, и  как он был рад ему это сообщить.
Однако сам Форд рад сейчас не был.
Он проходил мимо незнакомых людей, и это были люди не его круга. Слишком шикарно разодетая публика. Слишком мёртвые глаза. Каждый раз, когда Форд думал, будто узнал кого-то и бросался поздороваться, это оказывался кто-то другой – человек со слишком аккуратной прической и гораздо более властным, целеустремленным взглядом, чем... ну, чем у всех знакомых Форда.
Лестница сдвинулась на несколько дюймов влево. Потолок немного опустился. Вестибюль был переделан. Всё это само по себе не раздражало, но немного дезориентировало. Беспокоило только оформление. Раньше оно отличалось этаким нагловатым шиком. Дорогое – ведь Путеводитель здорово продавался и в цивилизованной, и в постцивилизованной галактике – но вместе с дороговизной был и безбашенный шик.  В коридорах стояли какие-то безумные игровые автоматы. С потолков свисали раскрашенные какими-то сумасшедшими дизайнерам рояли, в засаженных деревьями внутренних двориках из бассейнов выплывали злобные морские существа с планеты Вив, по коридорам бродили роботы-официанты в дурацких рубашках, выискивая, кому бы всунуть в руки пенные напитки. Люди привычно водили на поводках ручных дракончиков, а на жердочках в офисах сидели летучие губки. Все вокруг знали, как хорошо провести время, а если не знали, то могли записаться на курсы, где этому можно было научиться.
Теперь ничего этого не было.
Кто-то прошёлся по этому месту, совершив над ним вкусовое надругательство.
Форд резко свернул в маленький проем, протянул руку и втащил за собой летевшего следом робота. Он присел на корточки и посмотрел на бормочущего кибернавта.
- Что здесь происходит? – спросил он.
- О, только самые приятные вещи, сэр! Только самые приятные вещи. Можно я сяду к вам на колени?
- Нет, - ответил Форд, отстраняя робота. От толчка тот пришёл в полный восторг, начал довольно верещать и едва не упал в обморок. Форд снова схватил его и осторожно повесил в воздухе перед своим лицом. Робот пытался удержаться на месте, но не мог унять лёгкую дрожь.
- Что-то изменилось, верно? – процедил сквозь зубы Форд.
- О, да! – воскликнул робот. – И самым чудесным образом. Я так счастлив от этого.
- А раньше как было?
- Восхитительно.
- Но тебе же понравилось изменение? – настаивал Форд.
- Мне нравится всё, - простонал робот. – Особенно когда вы на меня так кричите. Повторите, пожалуйста.
- Расскажи, что произошло!
- О, спасибо, спасибо!
Форд вздохнул.
- Ладно, ладно, - заверещал робот. -Путеводитель передан в другие руки. Новое управление. Это так здорово, что я могу расплавиться. Старое руководство, конечно, тоже сказочное, хотя я не уверен, что думал так раньше.
- До появления куска проволоки в твоей башке.
- Как верно! Как изумительно верно! Как чудесно, потрясающе, невероятно верно! Что за великолепное, экстазно-индуцированное и правильное наблюдение!
- Так что случилось? – перебил робота Форд. – Какое такое новое руководство? Когда оно здесь появилось? Я… А, неважно.
Когда робот начал тараторить в неконтролируемом восторге и тереться о его колено, Форд добавил:
- Пойду сам выясню.

***
Форд сжался в клубок и с разбега врезался в дверь кабинета главного редактора. Створка разлетелась и освободила ему путь. Форд стремительно покатился по полу к тому месту, где обычно стояла тележка с самыми крепкими и дорогими напитками Галактики, ухватился за нее и, прикрываясь ею, переместился в более надёжное укрытие за очень ценной и довольно непристойной скульптурной композицией «Леда с осьминогом». В это время маленький робот-охранник, вплывавший в дверной проём на уровне груди человека, в самоубийственном восторге принимал на себя смертельный огонь, отводя его от Форда.
Таким, по край ней мере, был план. И план в высшей степени актуальный. Нынешний главный редактор Стагьяр-зил-Догго был опасно неуравновешенным господином, который бросал уничтожающий взгляд на сотрудников, появлявшихся в его кабинете без страниц свежего выверенного текста, и имел батарею орудий с лазерным наведением, подключенных к специальным встроенным в дверную коробку сканирующим  приборам, опознававшим любого, кто просто заявился с убедительными оправданиями собственного безделья.  Это был высший уровень поддержки работоспособности организации.
К сожалению, тележки в кабинете не оказалось.
Форд резко отпрянул в сторону и сделал кувырок по направлению к скульптурной композиции, которой тоже на месте не было. В панике он закружился по комнате, споткнувшись, ударился об окно, которое к счастью, было спроектировано так, что могло выдержать ракетную атаку, отскочил и, побитый и измождённый, грохнулся позади изящного серого кожаного дивана, которого здесь раньше не было.
Через несколько секунд Форд осторожно выглянул из-за спинки дивана. Вместе со столиком с напитками и Ледой с осьминогом пугающе не было и звуков выстрелов. Он нахмурился. Всё это уже никуда не годилось.
- Мистер Префект, полагаю? – произнес голос, который исходил, от гладколицего индивидуума, сидевшего за огромным столом из керамики и тикового дерева. Стагьяр-зил-Догго, возможно, и был чертовски привлекательным, но никто по целому ряду причин не назвал бы его гладколицым. Это был явно не Стагьяр-зил-Догго.
- По манере вашего появления здесь я догадываюсь, что в настоящий момент у вас нет материла для… гм…Путеводителя, - сказал гладколицый индивидуум, облокотившись на стол и сложив вместе кончики пальцев, что по необъяснимым причинам никогда не считалось оскорблением личности.
- Я занят был, - тихо пробормотал в ответ Форд. Он встал на ноги, отряхнулся, а потом подумал: какого чёрта у него такой виноватый голос? Нужно захватить инициативу. Нужно выяснить, кто это субъект за столом. Форд вдруг придумал, как это сделать и рявкнул:
- Кто вы такой, чёрт побери?
- Ваш новый главный редактор. Это если мы решим оставить вас на службе. Меня зовут Ванн Харл.
Индивидуум руки не протянул, а только добавил:
- Что вы сделали с этим роботом-охранником?
Маленький робот очень медленно катался по потолку и тихонько вздыхал.
- Я сделал его счастливым, - огрызнулся Форд. – Это своего рода моя миссия. Где Сагьяр? А главное, где тележка с выпивкой?
- Мистер Зил-Догго больше в этой организации не работает. Тележка, полагаю, помогает ему смириться с этим прискорбным фактом.
-Организация! – взревел Форд. – Организация? Что за тупейшее определение!
- Абсолютно точно. Никакой организованности, самодеятельность, неэффективное управление, слишком много алкоголя. И это был только редактор.
- Я займусь колонкой юмора, - прорычал Форд.
- Нет, - возразил Харл. – Вы займётесь колонкой ресторанов.
Он бросил на стол перед собой маленький пластмассовый прямоугольник. Форд даже не пошевелился, чтобы его взять.
- Вы… что? – спросил он.
- Нет, я Харл. А вы Префект. Вы делаете колонку ресторанов. Я редактор. Я сижу здесь и говорю вам, что вы пишете о ресторанах. Согласны?
- Писать о ресторанах? – переспросил Форд, всё ещё слишком сбитый с толку, чтобы разозлиться по-настоящему.
- Садитесь, Префект, - предложил Харл, повернулся на своём вращающемся кресле, встал и посмотрел на крошечные пятнышки, развлекавшиеся на карнавале двадцатью тремя этажами ниже.
- Пора поставить этот бизнес на ноги, - он щёлкнул пальцами. – Мы в «ИнфиниДим Энтерпрайзис»…
- Вы… в чём?
- В «ИнфиниДим Энтерпрайзис». Мы выкупили Путеводитель.
- «ИнфиниДим»?
- Мы потратили миллионы на это название, Префект. Так что либо оно начинает вам нравиться, либо начинайте собирать свои манатки.
Форд пожал плечами. Собирать ему было нечего.
- Галактика меняется, - продолжил Харл. – Мы должны меняться вместе с ней. Идти в ногу с рынком. Рынок расширяется. Новые веяния. Новые технологии. Будущее…
- Только не говорите мне о будущем, - попросил Форд. – Я там побывал. Половину жизни провёл. Везде одно и то же. В любом времени. Такая же жизнь, только в машинах помощнее и в воздухе повонючее.
- Это одно будущее, - сказал Харл. – Ваше, если вы его принимаете. Вам нужно научиться мыслить многомерно. Бесконечные будущие простираются в каждом направлении от этого мгновения,  и от этого, и от того. Их миллиарды, раздваивающиеся каждое мгновение! Каждое возможное положение каждого возможного электрона складывается в миллиарды вероятностей! Миллиарды и миллиарды сияющих, сверкающих будущих! Вы понимаете, что это значит?
- У вас по подбородку слюни текут.
- Миллиарды и миллиарды рынков!
- Понятно, - сказал Форд. – И вы продаете миллиарды и миллиарды Путеводителей.
- Нет, - ответил Харл, безуспешно разыскивая носовой платок. – Простите, но это меня всегда так возбуждает.
Форд протянул ему своё полотенце.
- Причина, по которой мы не продаём миллиарды и миллиарды Путеводителей в расходах, - продолжил главный редактор, утеревшись. – Мы занимаемся тем, что продаем Путеводитель миллиарды и миллиарды раз. Мы используем многомерную природу вселенной, чтобы снизить затраты на производство. И мы не продаем его автостопщикам без гроша в кармане. Что за глупость! Найти часть рынка, у которой по определению нет денег, и пытаться продавать ей. Нет. Мы продаем Путеводители обеспеченному бизнес-путешественнику и его жене-отпускнице в миллиарде, миллиарде различных вариантов будущего. Это самое радикальное, динамичное и перспективное предприятие из когда-либо существовавших во всей многомерной бесконечности пространства-времени-вероятности.
- И вы хотите сделать меня в нём ресторанным критиком, - добавил Форд.
- Мы будем ценить ваш вклад.
- Убей! – заорал вдруг Форд своему полотенцу.
Оно выпрыгнуло из рук Харла.
Это произошло не потому, что у него была какая-то собственная движущая сила, а потому что главный редактор испугался такой возможности. Следующее, что его испугало - это вид Форда Префекта, бросившегося на него через стол с кулаками. На самом деле тот лишь стремился за кредитной карточкой, но занимая такое положение, какое занимал Харл, в такой организации, в какой он работал, нельзя было не выработать в себе здорово-параноидальный взгляд на жизнь. Харл принял разумную меру предосторожности, отпрянув назад,  резко ударился головой о противоракетное стекло и погрузился в череду тревожных и очень личных снов.
Форд лежал на столе и удивлялся, что все прошло как по маслу. Он быстро взглянул на кусочек пластмассы в руке – это была кредитка «Обед при исполнении» с уже выдавленными на ней его именем и датой окончания срока действия через два года. И, вероятно, это была самая удивительная вещь, какую Форд когда-либо видел в жизни. Затем он перелез через стол, чтобы посмотреть на Харла.
Тот дышал поразительно легко. Форду вдруг пришло в голову, что редактор мог бы дышать ещё легче, если бы ему на грудь не давила тяжесть бумажника, поэтому он вытащил его из кармана Харла и запустил туда пальцы. Приличные деньги. Кредитные жетоны. Удостоверение члена клуба «Ультрагольф». Удостоверение еще какого-то клуба. Фотографии чьей-то жены и семьи  - вероятно, самого Хаврла, но теперь уже трудно было разобраться. Чересчур занятые работники часто не имели времени ни на жену, ни на семью и просто арендовали их на выходные.
Ха!
Форд не мог поверить в то, что нашёл. Он медленно вытащил из бумажника одинокий и безумно интересный кусочек пластика, затерявшийся в пачке квитанций. На вид он не был безумно интересным. На самом деле он был довольно невзрачным. Кусочек оказался меньше и немного толще кредитки, полупрозрачный. Если поднести его к свету, можно было увидеть множество голографически закодированной информации и изображений, спряденное в псевдодюймовой глубине под поверхностью пластика.
Это была идентификационная карточка. Харл поступил весьма неразумно, положив её в бумажник. Хотя и это можно было понять. В наши дни свою личность приходилось подтверждать столькими способами, что только из-за этого жизнь могла стать невероятно утомительной штукой, не говоря уже о более глубоких экзистенциальных проблемах, связанных с попыткой функционировать как целостное сознание в эпистемологически неоднозначной физической вселенной. Взгляните, например, на банкоматы. Вокруг стоят огромные очереди людей, ожидая, когда сверят их отпечатки пальцев, отсканируют сетчатку глаз, соскребут с затылка кусочки кожи и подвергнут мгновенному (или почти мгновенному – добрых шесть-семь секунд настоящей скуки) генетическому анализу, заставят отвечать на каверзные вопросы о членах семьи, которых они даже не помнят, и о предпочитаемых ими цветах при выборе скатертей. И все это ради того, чтобы получить немного свободных денег на выходные. Если вы собирались получить кредит на покупку реактивного автомобиля, подписать договор о ядерном разоружении или заплатить по счёту в ресторане, это могло привести к определённым сложностям..
Вот для чего придумали идентификационную карточку. В ней были закодированы все данные о вас, о вашем теле и о вашей жизни. Вы спокойно могли носить её в бумажнике, поэтому она представляла собой величайший на сегодняшний день технологический триумф над самой собой и над обычным здравым смыслом.
Форд спрятал карточку в карман. В голову ему пришла потрясающая идея. Интересно, сколько ещё проваляется тут без сознания Харл.
- Эй! – крикнул он роботу-дыне, по-прежнему болтавшемуся в эйфории под потолком. – Хочешь остаться счастливым?
Тот согласно заурчал.
- Тогда держись меня и делай все, что я скажу..
Робот ответил, что очень благодарен, но ему было хорошо и под потолком. Он никогда раньше и не думал, какое сильное возбуждение можно получить от хорошего потолка, и теперь ему хотелось изучить свои ощущения от потолков ещё глубже.
- Оставайся, - сказал Форд. – Тебя скоро поймают и заменят чип настроений . Хочешь остаться счастливым, пошли со мной.
Робот издал преисполненный печали вздох и неохотно отделился от потолка.
- Слушай, - сказал Форд. – Можешь несколько минут подержать остальную часть системы безопасности счастливой?
- Одна из прелестей истинного счастья, - ответил робот, - это желание поделиться им. Оно переполняет меня, пенится и льётся через край…
- Ладно. Просто передай немножко счастья в систему безопасности. Только не давай ей никакой информации.  Пусть ей будет так хорошо, чтобы она не вздумала задавать вопросы.
Форд схватил своё полотенце и поспешил к двери. Последнее время жизнь казалась скучной. Теперь, похоже, становилось веселее.

7.

Артур Дент за свою жизнь побывал во многих чёртовых дырах, но никогда ещё не видел космический порт с вывеской «Даже путешествие в унынии лучше, чем прибытие сюда». Зал прибытия встречал гостей фотопортретом улыбающегося президента планеты НуЧто. Это было его единственное известное изображение, сделанное почти сразу после того, как он застрелился. И хотя снимок отретушировали настолько насколько это было возможно, улыбка на нем была довольно жуткой. Одну сторону головы пририсовали мелом. Другой фотографии не нашлось, потому что не нашлось замены президенту. У всех людей на этой планете была только одна цель – сбежать оттуда.
Артур снял номер в маленьком мотеле на окраине городка, с мрачным видом сел на отсыревшую кровать и пролистал информационный буклет, тоже отсыревший. В нём говорилось, что планета НуЧто получила своё название в честь первых слов прилетевших сюда поселенцев, которые преодолели огромное расстояние в течение нескольких световых лет, чтобы добраться до самых дальних неизведанных уголков галактики. Главный город назвали ОЧёрт. Других достойных упоминания  населённых пунктов здесь не было. Освоение планеты прошло не очень успешно, и люди, которые действительно хотели на ней жить, были совсем не из тех, с кем вам захотелось бы проводить время.
В буклете упоминалась и торговля. Основным экспортным товаром были шкуры местных болотных свинок, однако особой прибыли они не приносили, поскольку ни один человек в здравом уме не захотел бы их купить. Торговля держалась на волоске, и то лишь потому, что в галактике всегда было значительное количество полоумных. Разглядывая в маленьком пассажирском отсеке звездолёта соседей, летевших вместе с ним на НуЧто, Артур чувствовал себя очень неуютно.
В буклете описывалась история планеты. Тот, кто ее написал, очевидно, начал с того, что попытался вызвать хоть немного симпатии к этому месту. Он подчеркнул, что на самом деле здесь было не всегда холодно и мокро, но не смог найти больше ничего положительного, и тон статьи быстро превратился в злую иронию.
Статья рассказывала о первых годах освоения планеты. В ней говорилось, что основная деятельность на НуЧто заключалась в ловле, снятии шкур и поедании болотных свинок, которые были единственной сохранившейся тут формой животной жизни, а все остальные давно умерли от безысходности.. Свинки были маленькими злобными существами, и планета оказалась обитаемой только благодаря их абсолютной несъедобности. Так ради какой же выгоды, пусть самой крошечной, стоило жить на НуЧто? Да никакой. Даже попытки сшить себе какую-нибудь защитную одежду из шкур болотных свинок были тщетны и вызывали лишь разочарование, потому что эти шкуры оказались невероятно тонкими и промокающими.  Это вызвало среди поселенцев множество странных предположений. Как же не замерзали сами животные? Если бы кто-нибудь когда-нибудь выучил язык болотных свинок, он бы узнал, что никакого секрета тут не было. Просто эти твари были такими же холодными и мокрыми, как всё на планете. Но никто и не собирался учить язык болотных свинок по одной простой причине, что те общались между собой, довольно сильно кусая друг друга за бедро. Жизнь на НуЧто текла своим чередом, и большую часть того, что свинки могли сказать о ней, легко можно было выразить именно этими действиями.
Артур листал буклет пока не нашёл то, что искал. В конце были напечатаны карты местности, грубые и поверхностные, потому что никого особо не интересовали. Но они дали ему необходимую информацию.
Сначала Артур не узнал очертаний, так как карты были расположены немного иначе, чем он ожидал, и, следовательно,  выглядели незнакомыми. Конечно, верх и низ, север и юг – это абсолютно произвольные обозначения, но мы привыкли видеть вещи такими, какими мы привыкли их видеть, и Артуру пришлось повернуть карты на сто восемьдесят градусов, чтобы понять их смысл.
В верхней части левой страницы был нарисован огромный массив суши, сужавшийся книзу, а потом опять раздувавшийся в форме большой запятой. На правой станице соединялись в знакомые очертания несколько крупных форм. Они выглядели не совсем такими же, и Артур не знал, потому ли это, что карта была грубой, или потому что уровень моря был выше или же потому, что здесь вообще всё было по-другому. Но сходство было бесспорным.
Это определённо была Земля.
Точнее, это точно была не Земля. Она просто выглядела как Земля и занимала те же самые координаты в пространстве/времени.
 Артур вздохнул.
Он понял, что был так близко к дому, как мог только мечтать.  А означало это, что он сейчас был далеко от дома настолько, насколько только можно было себе представить. Артур мрачно захлопнул буклет и задумался, что же делать дальше.
Он позволил себе тихо рассмеяться над тем, о чем только что подумал, посмотрел на свои старые часы и слегка потряс их, чтобы завести. По его собственной временной шкале, на поездку сюда ушёл год тяжелейших путешествий. Год после несчастного случая в гиперпространстве, после которого бесследно исчезла Фенчёрч. Минуту назад она сидела в звездолёте рядом с ним, а когда машина сделала совершенно обычный скачок в гиперпространстве, Артур повернул голову – и её уже не было. Даже кресло остыло. И даже имя Фенчёрч из списка пассажиров исчезло.
Когда Артур сообщил о происшествии космической службе, к нему отнеслись настороженно. Во время путешествий по галактике происходит  много недоразумений, и большинство из них приносит адвокатам солидные деньги. Но когда Артура спросили, из какого галактического сектора они с Фенчёрч летели, и он назвал ZZ9-Z Альфа, сотрудники службы успокоились. И это Артуру не понравилось совсем. Над ним даже немного посмеялись, хотя и с сочувствием, конечно. Ему указали на пункт в приложении к билету, который гласил, что субъектам, чья жизнь началась в любой из зон множественного Z, не рекомендовалось путешествовать в гиперпространстве, и если уж делать это, то только на свой страх и риск. Все, по словам сотрудников космической службы, об этом знали. Сотрудники тихонько похихикали и покачали головами.
Выйдя из офиса, Артур заметил, что его слегка трясло. Он не только окончательно и бесповоротно потерял Фенчёрч, но еще и понял, что чем больше шатался по галактике, тем меньше разбирался в жизни.
В тот самый момент, когда Артур погрузился на несколько мгновений в эти печальные воспоминания, в дверь его номера постучали, а затем она тут же распахнулась. На пороге появился полный взъерошенный мужчина в маленьким чемоданчиком Артура в руке.
Он успел только спросить: «Куда мне положить...», как вдруг на него налетел какой-то сильный шквал. Мужчина тяжело рухнул на дверь, пытаясь отбиться от маленького и мохнатого существа, которое с рычанием выскочило из сырой ночи и впилось зубами ему в бедро даже сквозь нашитые на брюки толстые куски кожи. Завязалась короткая схватка, сопровождавшаяся рычанием и терском. Толстяк неистово визжал и тыкал куда-то пальцем. Артур схватил стоявшую специально для таких случаев около двери толстую дубину  и стал колотить ею болотную свинку.
Животное внезапно разжало челюсти и захромало назад, ошеломленное и потерянное. Свинка тревожно развернулась в углу комнаты, поджала хвост под задние лапы и нервно уставилась на Артура, неуклюже дергая головой в одну сторону. Кажется, она вывихнула челюсть. Свинка негромко поскуливала и скребла мокрым хвостом по полу. Толстяк с чемоданом Артура сидел около двери и извергал проклятия, пытаясь остановить текущую из бедра кровь. Его одежда от дождя совсем промокла.
Артур уставился на свинку, не зная, что делать. Свинка вопросительно уставилась на него. Она попыталась подобраться к нему, издавая негромкое заунывное хныканье и мучительно шевеля челюстью.  Вдруг свинка сделала резкий выпад к бедру Артура, но вывихнутая челюсть оказалась слишком слаба, чтобы вцепиться в противника. Животное с жалобным визгом опустилось на пол. Толстяк вскочил ан ноги, схватил дубину, размозжил на тонком коврике череп свинки и, тяжело дыша, замер. Всем своим видом он как бы говорил животному: «Только попробуй пошевелись еще хоть раз!»
Одинокий глаз свинки с упрёком смотрел на Артура из-под разбитого вдребезги черепа.
- - Что, по-вашему, она хотела сказать? – спросил Артур тонким голосом.
- А, ничего особенного, - ответил толстяк. – Это их манера выражения дружелюбия. А это наша в ответ, - добавил он, сжимая в руке дубину
- Когда отбывает следующий рейс? -- спросил Артур.
- Я думал, вы только прилетели.
- Да. Это был лишь короткий визит, Я хотел посмотреть, подходящее здесь место или нет. Извините.
- Хотите сказать, что попали не на ту планету? - мрачно произнёс толстяк. – Забавно, что от многих только это и слышишь. Особенно от тех, кто тут живет..
Он посмотрел на мёртвую свинку взглядом, полным старинной ненависти.
- О, нет! - сказал Артур. - Планета  та.
Он взял лежавший на кровати отсыревший буклет и сунул его в карман.
- Всё в порядке. Спасибо. Я возьму это.
Артур забрал у толстяка свой чемодан, подошел к двери и выглянул в холодную  сырую ночь.
- Да, планета та, -, повторил он. – Та самая. А вот Вселенная другая.
Когда Артур отправился обратно в космический порт, в небе  над его головой пролетела одинокая птица.

8.

У Форда Префекта был свой кодекс чести. Не очень обширный, но составленный им самим, и он старался более-менее его придерживаться. Одним из его правил было никогда не покупать выпивку за свой счёт. Впрочем, Форд не был уверен, что это можно было считать этичным, но приходится уж обходиться тем, что есть. Ещё он был категорически  против всех и всяческих форм жестокости по отношению к животным, исключая гусей. И, кроме того, Форд никогда не стал бы красть у своих работодателей.
Ну, не так чтоб уж красть…
Если финансовый директор при виде отчёта Форда о расходах не начинал трястись от негодования и не объявлял тревогу по всем выходам в здании, тот считал, что постепенно теряет квалификацию. Но воровство – это же совсем другое дело. Это всё равно, что кусать кормящую тебя руку. Можно к ней присасываться, даже слегка покусывать можно, но только не кусать. Тем более если эта рука - Путеводитель. А Путеводитель – это святое.
Пробираясь украдкой по зданию, Форд подумал, что теперь все должно было поменяться. Сами они виноваты. Только посмотрите на это! Ряды серых перегородок, кабинетов, и больше ничего. Все вокруг было унылым от гула проходящих через электронные сети служебных записок и протоколов совещаний. На улице люди играли в «казаки-разбойники», а здесь, в самом центре Путеводителя никто не решался даже просто беспечно швырнуть вдоль по коридору мяч или, например, появиться на рабочем месте в непристойно ярком купальнике.
«ИнфиниДим Энтерпрайзис», - проворчал Форд, переходя из одного коридора в другой. Двери без лишних вопросов магически распахивались перед ним. Лифты с удовольствием доставляли его туда, куда не следовало. Форд старался двигаться самым запутанным и сложным маршрутом, постепенно спускаясь вниз. Его маленький счастливый робот позаботился обо всём и посылал волны благодушной радости по всем контурам системы безопасности, до которых только мог добраться. Форд подумал, что нужно было бы дать ему имя, и решил назвать его Эмили Сондерс в честь девушки, с которой у него были связаны очень приятные воспоминания. Затем он решил, что называть так робота-охранника было абсурдом, и остановил свой выбор на Колине. Так звали собаку Эмили.
Форд продвигался вглубь здания, в зоны повышенной безопасности, куда раньше никогда  не заходил. Он начал натыкаться на недоуменные взгляды проходивших мимо сотрудников. На таком уровне безопасности их даже людьми нельзя было назвать. И они, видимо, выполняли только то, что входило в узкий круг их обязанностей. Возвращаясь вечером домой в свои семьи, они опять становились людьми, а когда их маленькие детки смотрели на них своими милыми сияющими глазками и спрашивали: «Папа, что ты делал весь день на работе?», лишь отвечали, что выполняли свои служебные обязанности и в дальнейшие объяснения не пускались. Правда заключалась в том, что за весёлым и счастливым фасадом, который Путеводитель любил выставлять или просто  привык выставлять напоказ, творились темные делишки, пока сюда не впёралсь «ИнфиниДим Энтерпрайзис» и не начала заниматься делишками, ещё более тёмными. Сияющее здание опиралось на  всевозможные налоговые махинации, рэкет, взятки и теневые сделки. А обделывались они внизу, в тщательно охраняемых отделах исследований и обработки данных.
Каждые несколько лет Путеводитель открывал свой бизнес, а точнее, свое здание на новой планете, и какое-то время все вокруг сияло и радовалось, пока он пускал корни в местную культуру и экономику, обеспечивая занятость, придавая жизни блеск и разнообразие. Правда, в конце концов, оказывалось, что все это приносило не так уж много реальных доходов, как ожидали местные власти.
Когда Путеводитель исчезал, прихватив с собой своё здание, после него оставалось так же мало чего, как после налёта ночного ворюги. Чисто «тать в нощи». Обычно он сматывался рано утром, а на следующий день обнаруживалась крупная пропажа. Целые культуры и экономики рушились после него часто в течение всего недели, оставляя некогда процветавшие планеты опустошенными и потрясенными, но все-таки ощущавшими, что они были причастны к чему-то грандиозному.
Оперативные сотрудники, бросавшие недоумённые взгляды на  Форда, который бодро маршировал в самой святая святых здания, быстро успокаивались при виде Колина, который летел рядом с ним, испытывая невероятно эмоциональное удовлетворение, и прокладывал ему дорогу.
Где-то в других частях здания завизжали сирены. Вероятно, Ванн Харл уже обнаружен, и это может стать большой проблемой. Форд надеялся, что ему удастся сунуть обратно в карман Харлу идентификационную карточку, до того, как тот очухается. Ладно, это проблема, которую можно отложить. Тем более что пока в голове Форда не было ни единой идеи, как её решить. И психовать из-за этого он сейчас не станет. Пока где бы они с маленьким Колином ни появлялись,  везде их окружал кокон светящейся радости, и, самое главное, радушные лифты и их гостеприимные двери.
Форд даже начал насвистывать и, наверное, напрасно. Никто не любит свистунов, особенно божество, которые формирует наши цели.
Следующая дверь не открылась.
И очень жаль, потому что именно к ней Форд и пробирался. Она стояла перед ним, серая и закрытая наглухо, с табличкой, которая гласила:

ВХОД ВОСПРЕЩЁН.  ДАЖЕ УПОЛНОМОЧЕННОМУ ПЕРСОНАЛУ. ВЫ ЗРЯ ТРАТИТЕ ЗДЕСЬ ВРЕМЯ. УХОДИТЕ.
Колин доложил, что чем ниже этаж, тем мрачнее становились двери.
Сейчас они находились примерно на десять этажей ниже уровня земли. Воздух  был холоднее. Безвкусные серые обои на стенах сменились стальными плитами с грубыми заклёпками. Даже необузданная эйфория Колина здесь утихла, превратившись в некое подобие натянутого веселья. Он сказал, что начал немного уставать, потому что отдавал почти всю энергию, стараясь передать дверям хоть немного доброжелательности.
Форд пнул дверь. Она открылась.
- Смесь удовольствия с болью, - пробормотал он себе под нос. – Уж это-то всегда помогает.
Форд вошёл, и Колин проплыл за ним следом. Даже с куском проволоки в микропроцессоре, отвечающем за удовольствия, его счастье сейчас было каким-то нервозным.  Он слегка покачивался в воздухе
Помещение оказалось маленьким, серым и наполненным гулом.
Это был мозговой центр всего Путеводителя.
Компьютерные терминалы, выстроившиеся вдоль серых стен, предоставляли доступ к каждому аспекту деятельности Путеводителя.  Здесь в левой части комнаты по субэфирной сети собирались  отчёты полевых исследователей со всех концов галактики, которые попадали прямо в кабинеты младших редакторов, где секеретарши вымарывали всё самое интересное, поскольку сами младшие редакторы ушли обедать. Оставшаяся часть информации отсылалась в другое крыло здания – в другую ножку буквы Н – то есть в юридический отдел. Там из оставшегося вымарывалось все, что хотя бы отдаленно представляло какой-то интерес,  и укороченный до предела результат  отфутболивали обратно в кабинеты исполнительных редакторов, которые тоже ушли обедать. Их секретарши это читали, называли всё невероятной чушью и вымарывали большую часть  из того, что ещё осталось.
Когда, наконец, кто-нибудь из редакторов возвращался с обеда, он восклицал: «Что за хилое дерьмо прислал нам этот Х с полпути через всю чертову Галактику!»
Под Х подразумевалось имя полевого исследователя.
«За каким  дьяволом надо было посылать кого-то на целых три орбитальных периода в Зоны Разума Гагракашки, если этот анемичный мусор –  лучшее, что он смог нам прислать! Все расходы за его счет!»
 - А что с материалом-то делать? – спрашивала секретарша.
- Да вывесите его в сеть. Может, пригодится кому. Что-то у меня башка болит. Домой пойду.
Так отредактированный материал проходил последнюю проверку в юридическом отделе, а затем отправлялся сюда, где его транслировали по субэфирной сети для мгновенного получения в любой точке Галактики. Этим занималось оборудование, которое контролировалось и управлялось терминалами в правой части помещения.
Тем  временем приказ о запрете расходов был передан в компьютерный терминал, приютившийся в правом углу, и именно к нему стремительно направил свои стопы Форд Префект.
(Если вы читаете это на планете Земля, то:
а. Желаем вам удачи. В мире ужасно много того, о чём вы не имеете никакого представления. Но вы в этом не одиноки. Просто в вашем случае последствия такой неосведомлённости особенно страшны, но с другой стороны, такова уж наша жизнь.
б. Не воображайте будто вы знаете, что такое компьютерный терминал. Это вам не какой-нибудь старый громоздкий телевизор с печатной машинкой перед ним. Это интерфейс, с помощью которого разум и тело могут соединяться с вселенной и перемешивать ее куски.)
Форд поспешил к терминалу, сел перед ним и быстро погрузился в его вселенную. Это была не та обычная вселенная, которую он знал. Это был вселенная плотно сросшихся миров, диких рельефов, вздымающихся ввысь горных вершин, захватывающих дух пропастей, лун, рассыпающихся на стайки морских коньков, пагубных расщелин, безмолвно покачивающихся океанов и бездонных впадин. Форд застыл на месте, чтобы сориентироваться. Он затаил дыхание, зажмурился и снова открыл глаза.
Так вот где проводят время бухгалтеры. Здесь наверняка было больше содержания, чем видел глаз. Форд осторожно огляделся, пытаясь не дать всему этому нахлынуть на него. Он не знал, как ориентироваться в этой вселенной, не знал физических законов, определявших ее пространственную структуру или поведение, но инстинкт подсказывал ему поискать наиболее характерную деталь ландшафта и двигаться к ней.
В стороне в неразличимой дали – в миле ли это, в миллионе миль  или прямо под носом? - вздымалась величественная  вершина. Она все вздымалась и вздымалась ввысь, рассыпаясь на цветущие аигреты, агломераты и архимандриты. Чертыхаясь, Форд пополз к ней и, наконец, через бессмысленно долгий промежуток времени, добрался до цели. Он прижался к ней, широко раскинув руки, и вцепился в грубую неровную поверхность. Убедившись в своей безопасности, он совершил дурацкую ошибку, посмотрев вниз. Пока Форд карабкался,  расстояние до земли под ним мало его занимало, но теперь, когда он повис над бездной, у него душа ушла в пятки. Пальцы побелели от напряжения, и их пронзила боль.  Зубы неконтролируемо стучали друг о друга. Глаза ввалились, и волнами накатывала острая тошнота.
С невероятным усилием воли и верой Форд разжал пальцы и  оттолкнулся. Он почувствовал, что плывет. В сторону. А потом, как ни странно, вверх. И ещё вверх. Форд расправил плечи, опустил руки, посмотрел на небо и позволил неведомой силе тянуть его все выше и выше. Вскоре, насколько вообще можно было судить о времени в этой виртуальной вселенной, перед ним появился уступ, за который можно было ухватиться и по которому можно было карабкаться. Он поднялся, вцепился и вскарабкался. У него слегка перехватило дыхание. Все же это было немного волнительно.
Сидя, Форд крепко держался за выступ. Он не был уверен, предохранит это его от падения с выступа или от резкого подъема, но сейчас во время осмотра мира, в который он попал, ему очень нужно было за что-то держаться. Высота опять вызвала головокружение и крутила его мозг, пока Форд не обнаружил себя зажмурившимся, хныкающим и обнимающим чудовищную стену вздымающегося утеса. Он медленно восстановил контроль над дыханием и несколько раз повторил себе, что находится всего лишь в графическом изображении мира. В виртуальной вселенной. В иллюзорной реальности. Вынырнуть из неё можно было в любой момент.
И Форд вынырнул.
Он сидел перед терминалом компьютера в синем офисном кресле, обтянутом синим кожзаменителем и набитом поролоном.
Он расслабился.
Он опять цеплялся за склон невероятно высокой вершины на узком карнизе над умопомрачительного вида обрывом. И дело было не высоте. Форду хотелось, чтобы ландшафт внизу хотя бы перестал ходить ходуном. Ему нужно было держаться. Не за скалу – она была лишь иллюзией. Ему нужно было держать под контролем ситуацию и посмотреть на мир, в котором он сейчас находился,  без лишних эмоций.
Форд внутренне сжался, затем в тот самый момент когда оттолкнулся от скалы, он оттолкнул саму мысль о ней и позволил себе просто спокойно сидеть. Он смотрел на мир. Его дыхание стало ровным. Вернулось хладнокровие. Он снова был хозяином положения.
Форд находился в четырёхмерной топологической модели финансовых систем Путеводителя, и что-то или кто-то очень скоро захочет узнать, почему.
А,  вот и они.
Через виртуальное пространство к нему неслась небольшая стайка злобных существ со стальным блеском в глазах, с острыми головами, похожими на карандаши усами и с раздраженными требованиями ответить, кто он такой, что здесь делает, какой у него допуск, какой допуск у допустившего его агента, какой у него объём бедра и так далее. Луч лазера обшарил всего Форда, словно пакет с пирожными у кассы в супермаркете. Лазерные пушки потяжелее в ход пока не шли. Тот факт, что всё это происходило в виртуальном  пространстве, особого значения не имело. Виртуальная смерть от виртуального лазера в виртуальном пространстве производит такой же эффект, как и реальная, потому что когда тебе кажется, что ты уже мертвый, ты и помираешь.
Лазерные считыватели информации пришли в очень возбужденное состояние пока исследовали отпечатки пальцев Форда, сетчатку его глаза и волосяные фолликулы в том месте, где волосы начинали редеть. Полученные данные им совсем не нравились. На Форда обрушился град очень личных и бесцеремонных вопросов . Когда небольшой стальной хирургический скальпель потянулся к его затылку, Форд, задержав дыхание и едва слышно молясь, достал из кармана идентификационную карточку Ванна Харла и помахал ею перед носом всей компании.
Все лазеры мгновенно метнулись к ней и стали осматривать её вдоль и поперёк, исследуя каждую молекулу. Затем они так же резко остановились. Стайка  маленьких виртуальных инспекторов вытянулась в струнку.
- Рады вас видеть, мистер Харл, - вкрадчиво произнесли они хором. – Можем ли мы быть вам чем-нибудь полезными?
Губы Форда медленно растянулись в злобной улыбке.
- А знаете что… - сказал он. – Кажется, можете.
Через пять минут его в компьютерном центре уже не было.
Около тридцати секунд ушло на работу и три с половиной минуты на заметание следов. Он мог сделать в виртуальной структуре практически все что угодно. Мог перевести собственность всей организации на своё имя, но не был уверен, что это останется незамеченным. Да ему это и не нужно было. Пришлось бы брать на себя ответственность, засиживаться допоздна в кабинете, не говоря уже о масштабных, трудоёмких расследованиях мошенничества и о приличной тюремном сроке. Форду нужно было что-то такое, чего никто, кроме компьютера, не заметил бы. Дельце, занявшее всего тридцать секунд.
Три с половиной минуты ушли на то, чтобы запрограммировать компьютер не замечать, что он что-то заметил. Машина должна была захотеть не знать о том, что задумал Форд, и тогда он мог спокойно предоставить компьютеру самому рационализировать свою защиту от постоянно появляющейся информации. Это была техника программирования, созданная на основе психотических ментальных блоков, которые, по наблюдениям, неизменно возникали у совершенно нормальных людей, когда их избирали на высокие политические посты. Следующая минута ушла на выяснение, что в компьютере уже есть ментальный блок. И довольно мощный. Форд никогда не заметил бы его, если бы сам не вводил программу блокировки. Он наткнулся на множество убедительных процессов отказа и отклоняющих подпрограмм там, куда хотел установить свою. Компьютер, конечно, отказался реагировать на вводимые команды, потом начисто отказался признавать, что вообще существует что-то, что можно отрицать, и в целом был настолько убедителен, что даже Форд чуть было не решил, что ошибся.
Это его впечатлило.
Он был настолько впечатлен, что не стал устанавливать собственный ментальный блок, а просто переключил цепи на уже существующий, который потом сам разбирался с поступающими запросами.
Форд  стал торопливо удалять вирусы, которые сам же установил, но вдруг обнаружил, что их нет. Чертыхаясь, он искал их повсюду, но не мог найти никаких следов. Форд уже собрался загрузить их снова, но внезапно догадался, что не смог найти вирусы по очень простой причине. Они уже работали.
Форд довольно усмехнулся.
Он попытался выяснить,  что же ментальный блок компьютера заблокировал, но тот, похоже, заблокировал в своей памяти сам факт, что он вообще что-то блокировал. Форд больше не мог найти ни следа блокировки. Отлично. Он подумал, уж не привиделось ли ему все это? И еще он подумал, не привиделось ли ему что-то связанное со зданием издательства и с номером 13?
Форд провел несколько тестов системы.
Да, ему явно всё это привиделось.
Времени  на запутанные маршруты отступления теперь нет. Серьёзная тревога, видимо, уже была объявлена. Форд поднялся на лифте на первый этаж, чтобы пересесть в скоростной. Пока его не хватились, он должен был как-то сунуть идентификационную карточку обратно в карман Харла. Но как именно, он не знал..
Двери лифта открылись. Перед Фордом предстала большая толпа охранников и роботов, трясущих отвратительного вида оружием. Они приказали ему выйти. Форд пожал плечами и подчинился. Толпа ринулась мимо него в лифт, который повёз их продолжать поиски его же на нижних этажах.
«Смешно», - подумал Форд, дружески подтолкнув Колина. Он впервые встретил действительно полезного робота. Тот в восторге покачивался в воздухе.
«Хорошо, что я назвал его в  честь собаки»
У Форда было сильное искушение просто смотаться и надеяться потом на лучшее, но он понимал, что шансов на лучшее будет гораздо больше, если Харл не обнаружит пропажу своей идентификационной карточки. Форд должен был как-то тайком вернуть ее.
Они с Колином подошли к дверям скоростных лифтов.
-  Привет, - сказала кабина, в которую они вошли.
- Привет, - ответил Форд..
- Куда вас отвезти, ребята?
- Этаж двадцать три.
- Кажется, сегодня самый популярный, - заметила кабина.
«Хм-м», - подумал Форд. Разговор с лифтом ему совсем не понравился.
Лифт высветил на напольном дисплее номер двадцать три и понёсся вверх. Что-то связанное с этим напольным дисплеем  промелькнуло у Форда в голове, но  он не смог уловить, что именно, а потом и забыл. Больше тревожила мысль, почему сегодня так популярен этаж, на который он ехал. Форд еще не продумал, как выбираться из того, что ждало его наверху, потому что представления не имел, что же его там ждало. Придется как-то играть с листа.
Наконец, Форд и Колин оказались на месте.
Двери лифта открылись.
Зловещая тишина.
Пустой коридор.
Дверь в кабинет Харла с лёгким налетом пыли на ней.
Форд знал, что эта пыль состояла из миллиардов крошечных молекулярных роботов, которые выползали из дерева, собирали друг друга, ремонтировали дверь, затем разбирали себя и снова уползали в дерево до следующего повреждения. Форд задумался было, что это за вид жизни такой, но не надолго, потому что в данный момент его больше интересовала жизнь собственная.
Он набрал в лёгкие воздуха и рванул вперед.

9.

Артур Дент чувствовал себя немного потерянным. Для него существовал целая галактика, и он думал, не будет ли неблагодарностью с его стороны жаловаться самому себе, что в этой галактике не было всего лишь двух вещей: мира, в котором он родился, и женщины, которую он любил.
«Проклятье!» - подумал Артур и почувствовал, что остро нуждается в наставлении и совете. Он решил проконсультироваться с Путеводителем для путешествующих автостопом по галактике и нашел раздел «Руководство», но там было написано: «Смотри раздел «Совет».Он заглянул в раздел «Совет», и там было написано: «Смотри раздел «Руководство». В последнее время с Путеводителем такое случалось довольно часто, и Артур подумал, с чего бы это.
Он направился на внешнее Восточное Кольцо Галактики, где, по слухам, только и  можно было найти мудрость и истину, особенно на планете Гавалиус. Это была планета оракулов, пророков и прорицателей, а также пиццерий, торговавших на вынос, потому что мистики совсем не умели готовить. Однако оказалось, что здесь случилась какая-то  беда.
Шагая про улицам  городка, в котором жили главные пророки, Артур заметил царившее вокруг уныние. Он подошёл к пожилому человеку, с подавленным видом заколачивавшему окно магазина, и поинтересовался, что случилось.
- Нет больше спроса, - угрюмо ответил тот и начал вбивать гвоздь в лоску, прижатую к раме окна его лачуги.
- Почему?
- Подержи тот конец доски, и я покажу.
Артур взялся за еще не прибитый конец доски, а пожилой пророк скрылся за дверью лачуги и быстро появился снова с субэфирным приёмником в руках. Он включил его, немного повозился с настройкой и поставил приемник на маленькую скамеечку, на которой обычно сидел когда пророчествовал. Потом он снова взялся за доску и продолжил колотить молотком.
Артур сел и прислушался.
- … подтвердится, - сказало радио. – Завтра вице-президент планеты Поффла-Вигус Рупи Га Стир объявит о намерении выставит свою кандидатуру на президентских выборах. В своей речи завтра он…
- Найди другой канал, - пробурчал пророк.
Артур покрутил ручку настройки.
-  …отказался комментировать, - сказало радио. – На следующей неделе общий уровень безработицы в секторе Забух достигнет наивысшей точки за всю историю статистики. В докладе, который опубликуют в следующем месяце, говорится…
- Другой, - рявкнул пророк.
Артур опять покрутил ручку.
- … отказался категорически, - сказало радио. – Назначенная на следующий месяц королевская свадьба принца Джида из династии Суфлингов и принцессы Хуули Рауи-Альфийской станет самой яркой церемонией, какую только видели на Территориях Бьянджи. Наша корреспондентка Трилиан Астра находится там и передает…
Артур нервно моргнул.
-В динамике послышались буханье духовых оркестров и крики ликующих толп. Очень знакомый голос произнёс:
- Ну что же, Крарта, картина здесь в середине следующего месяца совершенно невероятная. Принцесса Хуули выглядит ослепительно в…
Пророк смахнул приемник со скамейки и на пыльную землю, где тот пронзительно закудахтал как отбракованный цыплёнок.
- Видишь, с чем нам приходится иметь дело? – проворчал старик. – Подержи здесь. Не это, а вот это. Не так. Сюда, повыше. Да поверни же в другую сторону, болван!
- Я слушал радио, - жалобно ответил Артур, беспомощно вертя в руках молоток пророка.
- Все вы так. Вот  поэтому у нас уже не город, а призрак какой-то.
Старик злобно сплюнул в пыль.
- Нет, я имею в виду, что это, кажется, моя знакомая.
- Принцесса Хуули? Если бы мне пришлось стоять и здороваться со всеми, с кем она трахалась, так у меня язык бы отсох.
- Нет, не принцесса, - сказал Артур. – Корреспондентка. Её зовут Триллиан. Не знаю, откуда у неё взялась фамилия Астра. Мы с ней с одной планеты. Я все думал, куда она делась?
- О, дамочка сейчас носится по всему континууму. Мы тут, конечно, 3D-телеканалы не принимаем – спасибо Большому Зелёному Аклесейзуру -  но она всё время на радио. Из всех точек пространства-времени болтает. Она, как все молодые дамочки, пытается найти себе нормальное место для жизни, времена постабильнее. Да только все это кончится слезами. Если уже на кончилось
Пророк ударил молотком, попал себе по пальцу и заговорил сразу на нескольких не очень понятных языках.

***
В поселении оракулов дела шли не намного лучше.
Артур слышал, что когда ищешь хорошего оракула, желательно найти такого, к которому ходят другие оракулы. Однако у этого дверь оказалась запертой. Над ней висела табличка с надписью: «Я больше ничего не знаю. Попробуйте зайти к соседям. Но это только предложение, а не официальная консультация».
«Соседи» жили в пещере ярдах в ста. Артур пошёл туда. От небольшого костерка и висевшего над ним помятого котелка поднимались соответственно дым и пар.  Из котелка шел еще и отвратительный запах. По крайней мере, Артур решил, что именно из котелка. На веревке сушились растянутые пузыри местных козлопдобных животных. Может, это они и воняли. Кроме того, на тревожно небольшом расстоянии в куче валялись выброшенные козлячьи тушки. Вонь могла идти от них. Впрочем, как и от старухи, усердно занимавшейся около кучи мертвых козлов умерщвлением мух. Задача была безнадёжной, потому что мухи достигали размеров бутылочной пробки, а у старухи была только ракетка для настольного тенниса. К тому же она, кажется, плохо видела. Время от времени её энергичный удар со смачным звуком случайно настигал одну из мух. Та неслась по воздуху и разбивалась о скалу в нескольких ярдах от входа в пещеру.
Судя по поведению старухи, она и жила-то только ради таких моментов.
Артур несколько минут с приличного для такого случая расстояния наблюдал за этим экзотическим представлением, и, наконец, попытался деликатно кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание хозяйки. К несчастью, из-за этого ему пришлось вдохнуть местной атмосферы чуть больше, чем раньше. В результате он стал отчаянно отплёвываться и прижался к скале, задыхаясь и обливаясь слезами. Артур хватал ртом воздух, но каждая попытка только ухудшала положение. Его вырвало. Он опять чуть не задохнулся, перекатился через свою рвоту, прокатился еще несколько ярдов, потом, наконец, встал на четвереньки и, еле дыша, выполз туда, где воздух был чуть-чуть свежее.
- Простите, - сказал Артур, немного отдышавшись. – Мне крайне неловко. Чувствую себя полным идиотом и…
Он беспомощным жестом указал на содержимое своего желудка, разбрызганное на земле у входа в пещеру.
- Что я могу сказать? – продолжил Артур. – Что тут вообще можно сказать?
Его слова, наконец, привлекли внимание старухи. Она с подозрением покосилась на Артура, но будучи подслеповатой, на фоне скалистого пейзажа разглядеть его не смогла.
Артур беспомощно помахал рукой и пробормотал:
- Здравствуйте.
Хозяйка, наконец, увидела его, что-то пробормотала себе под нос и вернулась к охоте на мух.
Как бы это не ужасно звучало, но, судя по сопровождавшим её движения волнам тошнотворного запаха, старуха и была основным его источником. Сушившиеся пузыри, гниющие тушки животных и отвратительное варево, конечно, тоже атмосферу не улучшали, но главной причиной зловония была именно она.
Старуха нанесла очередной удар по мухе. Та шлёпнулась о скалу, и её внутренности потекли вниз. Если бы старуха только могла это разглядеть, то получила бы истинное удовольствие.
Артур неуверенно поднялся на ноги и потёр одежду пучком сухой травы. Он не знал, как ещё заявить о своем присутствии. У него появилась мысль уйти, но было неудобно из-за того, что он наблевал у входа в пещеру. Артур задумался, как поступить, и стал собирать траву для пучка побольше. Однако его беспокоило, что если он займётся уборкой, то нагадит еще сильнее.
В самый разгар спора с самим собой Артур услышал голос старухи.
- Прошу прощения? – сказал он.
- Я говорю, чем могу помочь? – спросила старуха тоненьким, скрипучим, едва слышным голоском.
- Э… Я пришёл за советом, - ответил Артур, чувствуя себя немного неловко.
Старуха оглянулась, посмотрела на него близорукими глазами, повернулась обратно и ударила по мухе, но на этот раз промахнулась.
- Извините? – переспросил Артур.
- Я сказала, насчет чего совет? – почти крикнула старуха.
- Ну… просто общий совет. В буклете написано…
- Ха! В буклете! – старуха сплюнула. Теперь, кажется, она махала своей битой наобум.
Артур достал из кармана свёрнутый буклет, хотя до конца не понял, зачем. Он всё в нём уже прочитал, а старуха, естественно, делать этого не захочет. Тем не менее, Артур развернул буклет, но только для того, чтобы было над чем пару минут задумчиво поразмыслить. В буклете рассказывалось о древних мистических искусствах провидцев и мудрецов Гавалиуса, а также дико преувеличивался уровень доступного в Гавалионе жилья. Артур по-прежнему носил с собой экземпляр «Путеводителя автостопом по Галактике», но, заглянув в него, обнаружил, что записи становились все более заумными и параноидальными, и в них было много иксов, игреков и фигурных скобок. Где-то что-то поломалось. Случилось ли это в его личном блоке, или же в самом центре Путеводителя  что-то или кто-то творил черт знает что, а может, и просто галлюцинировал, он не знал. Но, так или иначе, Артур был склонен доверять Путеводителю меньше, чем обычно, то есть не доверял теперь ему ни капли и использовал в основном для того, чтобы перекусывать на нем бутербродами или подкладывать его, чтобы посидеть на камне, тупо глядя куда-то вдаль.
Старуха повернулась и неторопливо направилась к Артуру. Он незаметно попытался оценить направление движения воздуха и слегка от неё посторонился.
- Совет? – спросила она. – Совет, да?
- Э… Да, да… Дело в том, что…
Артур опять уставился в буклет, словно пытаясь убедиться, что не ошибся при чтении и не попал по глупости на другую планету. Текст гласил: «Дружелюбные местные жители с радостью поделятся с вами знаниями и мудростью древних. Загляните вместе с ними в водоворот тайн прошлого и будущего!» Там ещё были какие-то купоны, но Артур стеснялся оторвать их, чтобы подарит кому-нибудь.
- Совет, да? – повторила старуха. – Общий совет, говоришь? А насчёт чего? Что делать со своей жизнью? Так что ли?
- Ну, да, - ответил Артур. – Вроде того. Если честно, я иногда сталкиваюсь с жизненными проблемами.
Он отчаянно старался крошечными движениями переместиться на подветренную сторону. К его удивлению, старуха отвернулась от него и заковыляла обратно в пещеру.
- Тогда ты должен помочь мне с копировщиком, - заявила старуха.
- Что? – переспросил Артур.
- С копировщиком, - терпеливо повторила старуха. – Ты должен помочь мне вытащить его. Он работает от солнечной батареи. Приходится держать его  в пещере, чтобы птицы не загадили.
- Понятно.
- На твоём месте я бы пару раз вдохнула поглубже, - пробормотала старуха, скрываясь мрачной глубине пещеры.
Артур последовал ее совету. На самом деле он уже почти задыхался.  Почувствовав, что готов, Артур задержал дыхание и шагнул вслед за старухой.
Копировщик оказался огромной старой штуковиной на шаткой тележке. Он стоял в тёмной глубине пещеры. Колёсики тележки торчали в разные стороны. Земля под ними была неровной и каменистой.
- Иди-ка к выходу и подыши, - сказала старуха.
Артур уже покраснел, стараясь сдвинуть с места тяжёлый копировщик. Он с облегчением кивнул. Если старуху не смущала его реакция, то сам он тоже смущаться не собирался. Он вышел из пещеры, сделал несколько глотков свежего воздуха, потом вернулся, чтобы снова поднатужиться и толкнуть копировщик. Ему пришлось проделать это  несколько раз, пока тяжелая штуковина, наконец,  не оказалась на улице. Солнце осветило его. Старуха опять скрылась в пещере, вынесла какие-то выщербленные металлические панели и присоединила их к копировщику, чтобы тот собирал солнечную энергию. Она сощурилась и посмотрела в небо. Солнце светило довольно ярко, но день был туманный.
- Долго будет, - заметила старуха.
Артур ответил, что с удовольствием подождёт. Старуха пожала плечами и зашагала к костерку. Содержимое висевшего над ним котелка пузырилось и булькало. Старуха потыкала в него палкой и спросила:
- Перекусить не хочешь?
- Спасибо. Я уже поел. Нет, правда, поел уже.
- Не сомневаюсь, - сказала старуха, пошевелила палкой, через несколько минут выловила из котелка какой-то кусок, подула на него, чтобы немного остудить, и положила в рот. Какое-то время она сосредоточено жевала, потом неторопливо подошла к куче козлоподобных животных и выплюнула туда комок еды. Так же неторопливо старуха вернулась к котелку и попыталась снять ее с подобия треноги, на которой та висела.
-  Я могу вам помочь? – вежливо спросил Артур, вскочив на ноги, и поспешил к костерку.
Вместе со старухой они подняли котелок и неловко понесли его по небольшому склону, который спускался от пещеры к ряду заросших кустарником кривых деревьев, обозначавших край крутого, но неглубокого оврага. Из него доносился целый букет нового зловония.
- Готов? – спросила старуха.
- Да… - ответил Артур, хотя понятия не имел, о чем шла речь.
- Раз, - сказала старуха, - два, три.
Артур вовремя понял, что она имел в виду. Вместе они выплеснули содержимое котелка в овраг.
После часа или двух отчуждённого молчания старуха, наконец, решила, что панели достаточно зарядились солнечной энергией, чтобы запустить копировщик, ушла в пещеру и стала там рыться. Наконец,  она вернулась с несколькими кипами бумаги, пропустила листы через устройство и протянула копии Артуру.
- Э… Это ваш совет, да? – спросил он, озадаченно полистав страницы.
- Нет, – ответила старуха. – Это история моей жизни. Видишь ли, качество любого совета, который кто-то может дать, должно оцениваться по качеству жизни, которую ведет сам советчик. Теперь если ты просмотришь документ, то увидишь, что я подчеркнула все основные принятые мной решения, чтобы их выделить. Все они проиндексированы и снабжены перекрестными ссылками. Видишь? Все, что я могу предложить тебе, это то, что если ты будешь принимать решения, прямо противоположные моим, тогда, возможно, ты не закончишь свои дни… - она сделала паузу, чтобы  набрать в легкие  воздуха, и громко выкрикнула, - …в такой старой вонючей пещере, как эта!
Старуха взяла свою биту, засучила рукава, протопала к куче мертвых козлов и принялась энергично и с энтузиазмом расправляться с мухами.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СКОРО БУДЕТ.