Алгоритм 15-1 СССР Сборка исторической России

15 - часть  -  1
Выписка из книги
Сергей Георгиевич Кара-Мурза
"Ленин. Алгоритм революции и образ будущего".

Глава 15. СССР:  СБОРКА ИСТОРИЧЕСКОЙ РОССИИ.

Для Ленина едва ли не самой сложной программой была «сборка» Российской империи, рассыпанной после Февральской революции. Надо было решить проблемы, поставленные распадом империи и взрывом этнического национализма, порожденного буржуазией нерусских народов (буржуазия в РСФСР была нейтрализована). Февральская революция резко изменила установки национальных элит.

Когда установилась Советская власть, вне РСФСР простиралось
разорванное пространство, на частях которого националисты старались создать подобия государств. Возникла «независимая Грузия» с премьер-министром меньшевиком Жордания, которая «стремилась в Европу» и искала покровительства у Англии. Возникла «независимая Украина» с председателем Центральной Рады националистом Грушевским, близким к эсерам, и социалистом Петлюрой. «Народная Громада» провозгласила полный суверенитет Белоруссии, возникла автономная Алаш Орда в Казахстане — везде уже существовала европеизированная этническая элита в поисках иностранных покровителей. Прибалтийские республики были на время отторгнуты от России с помощью Германии, а затем Антанты.

Что касается представлений большевиков о России, то с самого начала они видели ее как легитимную исторически сложившуюся целостность и в своей государственной идеологии оперировали общероссийскими масштабами (в этом смысле их идеология была “имперской”). Но какой могла быть форма вновь собранной исторической России?

Реальной альтернативой в ходе Февральской революции была либерально-буржуазная. Она была принципиально антиимперской. С.Н. Булгаков писал, что моделью государственности для России не мог быть «деспотический автаркизм татарско-турецкого типа, возведенный в этот ранг Византией и раболепствующей официальной церковью; ею должна была стать федеративная демократическая республика» [110]. Это — отрицание «самодержавного централизма». Об этой проблеме шли дискуссии с начала XIX в.

Уже в первой трети XIX в. считалось, что Россия вызревала как федерация народов. Декабристы разрабатывали две программы государственного устройства: Пестель — унитарного и Никита Муравьев — федерального. В статье об истории этого процесса Н.Н. Алексеев пишет: «С развитием революционного движения в России во второй четверти XIX — первом пятилетии XX в. принцип национального самоопределения начинает преобладать над принципом областничества. Русская революционная интеллигенция разных группировок начинает пробуждать и поддерживать де-централизационные силы русской истории, дремавшие в глубоких, замиренных империей настроениях различных, вошедших в Россию, народностей» [111].33
[ 33 Н.Н. Алексеев — видный российский ученый-правовед первой половины XX в., профессор юридического факультета Московского университета, вступил в Добровольческую армию, участвовал в боях. В эмиграции был идеологом евразийства.]

С полной определенностью принцип национального самоопределения был декларирован в программе партии «Народная воля». В начале XX в. возникают национальные революционные движения и партии с сепаратистскими установками (например, армянская партия Дашнакцутюн). Временное правительство, пытаясь собирать разваленную им же Российскую империю по шаблонам западных федераций, принципиально не могло построить никакой государственности. Важнейший для нашей темы исторический факт состоит в том, что эти настроения господствовали во всем революционном движении России. Это значит, что реальной возможности учредить в ходе Гражданской войны унитарное государство, разделенное на безнациональные административные единицы, не существовало.
Вот основные доводы для выбора модели государства как федерации.

Первое условие, которое предопределило выбор советской властью федерализма — укорененность этой идеи в общественном сознании.

Накануне Февральской революции Ленин был противником федерализации. Он выступал за трансформацию Российской Империи в русскую демократическую республику — унитарную и централистскую. Это видно и из его опубликованных тогда трудов, и из его конспектов, в которых он делал выписки при изучении федерализма. В момент революции большевики были как раз менее федералистами, чем другие партии. Большевики в принципе были за сильное, крупное, централизованное государство, а самоопределение рассматривалось Лениным как нецелесообразное право. Это видно и из его труда «Государство и революция».

Он писал: «Энгельс, как и Маркс, отстаивает, с точки зрения пролетариата и пролетарской революции, демократический централизм, единую и нераздельную республику. Федеративную республику он рассматривает либо как исключение и помеху развитию, либо как переход от монархии к централистической республике, как “шаг вперед” при известных особых условиях.
Энгельс с фактами в руках, на самом точном примере, опровергает чрезвычайно распространенный — особенно среди мелкобуржуазной демократии — предрассудок, будто федеративная республика означает непременно больше свободы, чем централистическая. Это неверно. Факты, приводимые Энгельсом относительно централистической французской республики,… опровергают это. Свободы больше давала действительно демократическая централистическая республика, чем федералистическая» [112].

Ленин считал федерацию вынужденным временным состоянием, о чем говорил в работах 1914 г. Буквально накануне Октябрьской революции Ленин вернулся к вопросу о самоопределении народов и отделении частей бывшей Российской империи от Советской России. Обсуждая пересмотр партийной программы 19-21 октября 1917 г., он подчеркнул:

«Мы вовсе отделения не хотим. Мы хотим как можно более крупного государства, как можно более тесного союза, как можно большего числа наций, живущих по соседству с великорусами; мы хотим этого в интересах демократии и социализма, в интересах привлечения к борьбе пролетариата как можно большего числа трудящихся разных наций. Мы хотим революционно-пролетарского единства, соединения, а не разделения. Мы хотим революционного соединения, поэтому не ставим лозунга объединения всех и всяких государств вообще, ибо на очереди дня социальная революция ставит объединение только государств, перешедших и переходящих к социализму, освобождающихся колоний и т. д… Мы хотим, чтобы республика русского (я бы не прочь сказать даже: великорусского, ибо это правильнее) народа привлекала к себе иные нации, но чем? Не насилием, а исключительно добровольным соглашением. Иначе нарушается единство и братский союз рабочих всех стран» [207].


Конец выписки.
Отклик в         http://proza.ru/rec.html?2023/09/15/804

Сборник http://proza.ru/avtor/gsotula&book=12#12

.