Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 2. Гл 23

Глава 23. Весть из прошлого.

               Дорога уводила прямиком вниз метров на сто, а дальше, видимо, был у нее поворот, но вот разглядеть его отсюда не было никакой возможности. Да и двигаться туда я пока не собирался. За развалинами просматривалась металлическая сетка в два моих роста и дыра в ней, ведущая в темноту густых зарослей. Опустив Альфу вперед и, осторожно ступая по колотому кирпичу, вышел на ровную площадку, усыпанную битым стеклом и сложенными в углу дощатыми ящиками. Альфа попыталась было голосом известить о ее открытии, но уловив в моем лице возникшее напряжение, замерла в своей излюбленной стойке. Увиденное напомнило мне склад под открытым небом, почти в такие же ящики мы на зоне ссыпали куски извести, что добывали в карьере по соседству. Первый ящик показался тяжелым, но крышка подалась легко, а вот что внутри – разглядеть в полумраке сразу не удалось.               
              Пришлось изловчиться и поставить ящик на ребро. Под металлический звук насыпалась куча круглых жестяных баночек с добрый кулак по размеру, и я поднес к глазам одну из них. На крышке еле различимо проступало изображение какой-то рыбины, а по кругу полустертые буквы, среди которых отчетливо читалось мелким шрифтом «РСФСР». Баночки были пустыми. Другие ящики содержали то же самое, а лишь в одном - несколько десятилитровых стеклянных бутылей.  Я видел похожие банки, еще до отсидки. Под стеклом в буфете нашего автопредприятия, где пришлось пошоферить. И даже закусывали с приятелями после смены, черной икрой. Спустя минуту расположился в отдалении и в раздумьях – ну что за край такой, одни копают серебро, другие промышляют рыбой, а сколько еще неведомых богатств хранят в себе недра и воды рядом с Тунгуской! 

             Обойдя окрестности, собрал в ящик всяких полезных в хозяйстве вещей, а особенно был рад мотку мягкой проволоки и кувалде с острым краем. Скоро вернусь за ними, а пока путь мой лежал к реке. Дорога действительно круто поворачивала вправо и, скакая вверх-вниз, вела к самой воде. Колея казалась узкой, и подходила лишь для гужевой повозки или ручной тележки, но ничего подобного ни по пути, ни у берега я не углядел. Дорога обрывалась внезапно, а причиной тому служила высокая естественная насыпь вдоль берега, скрывавшая любое пребывание человека для случайного речного встречного.  А горные духи, о которых упоминал Семен, видимо, уже оставили это священное место и отправились в другие края пугать редкое местное население. И случилось это так давно, еще в те давние времена, когда я только привыкал к своей кровати в дальнем углу правого крыла десятого барака.               
            С насыпи открывался изгиб реки, образующий тот самый остров, куда понесла меня нелегкая в поисках новых приключений на свою голову. Может быть вернуться? Странное предчувствие зародилось вдруг в сознании, а в ушах определился нарастающий шум – вестник подскочившего давления. За этот год уже третий раз, и в каждом случае я кое-как уносил ноги, либо получал мучительный удар в спину от случившегося окружения. Последний раз это вышло в схватке с копателями, и тогда мое тело точно так доносило свои посылы. Вдоль берега к проходу на видимое подобие острова тянулась выстланная мелким щебнем тропа. Так вот откуда взялось это покрытие под горой! Часть больших валунов у реки казалась разбитой, как будто – бы неведомая сила своим воздействием пыталась сотворить из них мелкую крошку.
      
              Нитка прохода на карте в действительности явилась мне вскоре пятиметровым по ширине перешейком, уходящим в глубину полуострова. Необычно было двигаться по такой дорожке - справа вода убегала от меня вперед, а слева устремлялась навстречу. По таким местам я еще не хаживал! Густые заросли открывались впереди, и где-то далеко над ними виделись одинокие макушки сосен. Неожиданно тропа уперлась в густые колючки и остановилась. Обойти такое препятствие было возможным, если только спуститься к реке, и я поддался этому соблазну. Через добрую сотню метров вдоль воды обнаружились на берегу грубой работы ступени и Альфа, в который уже раз за сегодня, первой ступила наверх. Картина открылась доселе невиданной и необычной! Хотя нечто подобное однажды, по воле Палыча, кучка умелых зеков отстроила в дальнем конце территории. А что? То мне осталось неизвестно. Сейчас же на открытой площадке красовался накренившийся барак длиною на шесть окон и проемом для двери с торца, а под прямым углом к нему - длинный дощатый стол. По периметру виделись остатки каких-то других строений, а одинокая сосна в центре была обставлена толстыми и ржавыми трубами.               
              Сразу бросалось в глаза то, что последний раз человек посещал это место в те давние времена, когда моя «Татра» еще только привыкала к новому хозяину, а я вдруг своим появлением нарушил местное природное противостояние. Ничего примечательного вокруг строения не обнаружил, как будто - бы ветром сдуло все следы пребывания, а внутри – лишь куча старого и истлевшего мусора. Альфа уже обежала всю округу и теперь полеживала на краю обрыва. Что здесь было – обдумаю по возвращению, но не уходить же просто так? Потянул за кусок мешковины, торчавшей из мусорной кучи, и вместе с ним перед глазами явился плотно увязанный узел – видимо, из шерстяного женского платка. Вынес на свет и развязал. Пара кусков полуразложившегося мыла, круглое зеркало в черной оправе, несколько восковых свечей и…школьный учебник по ботанике для шестого класса. Вещи в хозяйстве достойные, и я поскидал все в полупустой заплечный мешок.
               
              Ночевать в этом заброшенном людьми местечке я не решился, и уже затемно вернулся к подножию той сопки, где провел столь неспокойную накануне ночь. Брезентовое укрытие теперь выглядело вполне пристойным жилищем, а ворох из надёрганной рядом травы обещал стать самой изысканной постелью за последний спальный период. Над лесом зарождалась полная луна, и вскоре я стал свидетелем небывалого доселе зрелища – на полгоризонта раскинулась вековая тайга, прочерченная извилистой Тунгуской, а от реки тупым клином поднимался густой туман, понемногу заволакивая подлунную и таинственную низменность.  Сон случился почти мгновенно, и явились в нем сначала верзила-доктор с большой чашкой наваристого супа, а затем Владимир Иванович с парой малых щенят. И все радовались, жали меня за руки, да норовили доставить своему товарищу небывалое удовольствие. Растрогавшись от таких отношений моего мозга и его посещений, я проснулся на секунду, чтобы затем забыться до полного отречения сгущающейся тьмы над макушкой здешнего мира.               
              Путь домой оказался быстрее, чем ожидалось, и по возвращению я в первую очередь ощутил на своем плече радостную и тяжелую голову Огонька. Истосковался бедняга по живой душе! Выпустил его наружу и стал свидетелем невероятного танца в исполнении четвероногого и парнокопытного друга. Сегодняшний день пусть станет первым для него днем, когда мы с Альфой будем считать его взрослым и самостоятельным, хотя псина давно уже напрашивалась на это мое действо, и пыталась увести его с собою погулять по дальним окрестностям. Сбросил с себя всю походную поклажу, вывалил содержимое из мешка, и с умиротворением расположился у входа в жилище. Оглядев еще раз принесенные вещи, обнаружил явление нового и ранее невиданного – рядом с учебником лежал свернутый вчетверо желтый листок. Осторожно развернул и уставился на карандашный рисунок – красивая женщина с длинными волосами и оголенными плечами смотрела на горящий вдали костер. Потряс книгу – больше ничего, но уж больно необычными явились вдруг печатные строчки! А между ними кто-то аккуратно вывел пером вполне разборчивые слова, и чем дальше я вчитывался в них, тем сильнее холодело у меня в душе.