Коммуна Депрессия

Лена протёрла воспалённые от бессонницы глаза и бросила равнодушный взгляд на комнату. Скомканное, несвежее постельное белье, разбросанные вещи, гора грязной посуды. Под кроватью пыль, упаковки от чипсов и грязные стаканы.

Ааааа, плевать! На самом деле на все плевать. На содранную с петель штору, мутные стекла окон и жёлтый налет на унитазе.

Лена запустила пальцы в сальные, давно не мытые волосы и взглядом нашла халат. Ей было зябко и хотелось накинуть халат на плечи. Хотя нет, наверное не очень и хотелось. Ведь халат валялся у двери, в противоположном конце комнаты, и до него нужно ещё дойти. Встать с кровати, сделать первый шаг, затем второй, затем ещё один и ещё... Лена легла обратно в грязную постель и укрылась вонючим одеялом.

Нет, не встанет она из-за халата, нет смысла. Под подушкой кажется лежит смартфон, может развлечься чем-нибудь...

Палец с отросшим жёлтым ногтем лениво водит по ленте тиктока. Свайп вверх, ещё один свайп. Какая-то красотка кокетливо признается в клинической депрессии и рассказывает о проблемах принятия диагноза со стороны коллег по работе. Вялая ухмылка скользит по лицу Лены: девушке с тик-тока явно повезло. Если она не врёт конечно насчёт депрессии. У красотки аккуратный нюдовый макияж и модная одежда. И гиалурон в губах. Слишком много внимания к своей внешности в таком состоянии. Слишком.

Лена не помнила когда она в последний раз чистила зубы. Наверное на прошлой неделе, или нет, даже на позапрошлой. Тогда к ней попросилась единственная подруга, и ей пришлось тащиться в магазин за печеньем.

В тот день она подобрала тряпки с пола и прикрыла грязную постель клетчатым покрывалом.

Лена посмотрела на погасший экран телефона и наморщила лоб. О чем это она? Ах да, ухоженная депрессивная девушка с тик-тока. Глянем, что там ещё...

Какая-то политота. Экоактивисты приклеили себя скотчем к асфальту, а один даже облил краской картину Моне в музее. Молодцы, давайте, продолжайте... А вот и очередной психолог со страшилками про психопатов и абьюзеров...

Подруга выглядела встревоженной. Она оценила срач в квартире на высший балл и предложила совместный поход к психиатру, за очередной порцией антидепрессантов разумеется.

Так, ещё один арбузер. Заколебали с ними, честно. Почему они у нее вообще в ленте появляются?

Лена нащупала стакан под кроватью, достала его и почти не глядя выпила содержимое. Прокисший сок, последняя порция с донышка упаковки. Больше сока нет, да и еды тоже. Неужели придется снова тащиться в магазин?

Подруге она тогда отказала, лениво мотанув головой. Как-нибудь обязательно потом сходят... к психиатру. Обязательно сходят. А пока у Лены ничего особого, просто лёгкий расслабон. Подруга ушла, ничего не сказав. Но она была существом довольно упрямым, поэтому на протяжении двух недель пыталась достучаться до лениного сознания, строча ей сообщения.

Телефон издал последнюю вибрацию, и его экран почернел. Лена равнодушно откинула его в сторону. Зарядное устройство лежало на подоконнике, и она конечно за ним не пойдет.

Дойти до психиатра! Если бы подруга знала, как ей тяжело встать и дойти до окна, она бы поняла: Лена до кабинета врача точно не дойдет. Не сейчас, не в этой депрессивной жизни.

В общем, на звонки и сообщения подруги Лена больше не отвечала, и сигналы от единственно неравнодушного человека стали доходить до нее все реже и реже.

Уходят все. И она тоже уйдет. На этом берегу в итоге останутся только они вдвоем– Лена и ее единственная подруга Депрессия.

Пофиг. Все равно. Плевать. В ее жизни не задерживается ничего, и она кажется к этому привыкла. Привыкнуть можно вообще ко всему. Сначала к тому, что ты потерял работу, затем к тому, что проедены все денежные запасы. Привычной становится мысль, что ты никому не нужен, а потом привыкаешь к тому, что и тебе становится никто не нужен. Никто и ничто.

Лена посмотрела на потолок. Прямо над кроватью сидела огромная ночная бабочка с мохнатой спинкой и серо-коричневыми крыльями. У Лены екнуло сердце. Всё-таки страх никакой депрессией не проймешь!Древнее липкое чувство пробирает даже сквозь искореженную биохимию мозга, правда, ненадолго... Черт с ней, молью. Все равно она скоро подохнет, а смертников бояться не имеет смысла. Тем более ей.

Итак, нет никого и ничего. Звенящая пустота должна угнетать но нет, ничего не чувствуется. Ни жалости к себе, ни сожалений, ничего.

Лена забралась снова под одеяло, вместе с головой. Помереть было бы наверное неплохо, но просто так не помрёшь, нужно предпринять кой-какие действия. Купить там что-то, смешать с водой или соорудить петлю. А ей лень.

Она почувствовала голод. Придется выйти на улицу и на последние деньги купить себе еды. Кстати, этот месяц – последний, когда она может жить в съемной квартире. Дальше ей придется ночевать на улице, но об этом она, как выразилась когда-то одна героиня, подумает завтра.

Лена медленно поднялась с продавленной кровати и нехотя оделась. Собрала грязные волосы в пучок, чтобы не мешали. Усилием воли заставила себя поставить на зарядку телефон и выйти на улицу.

По пути в магазин она заметила сиротливо дрожащий на ветру листок с объявлением, приклеенный к стенке убогого обшарпанного здания. Кто-то вывел на нем ученическим почерком:

«Внимание! На улице Туманная 12 открывается коммунальная квартира «Депрессия». Если вы страдаете депрессией, берите ваши вещи с собой и езжайте сюда!»

Лена забыла за чем вышла на улицу и тут же пошла искать коммуну. Она не знала, что в городе есть такая улица, и мобильный остался дома на подзарядке. Эх, не получится не контактировать с людьми!

Она начала приставать к людям с расспросами, и один дедок ей наконец помог найти улицу.

Лена нашла и коммуну. В сером неприметном домике, сжатом с обеих сторон девятиэтажками, за дверью, обитой старомодным дерматином. Она позвонила в звонок, и дверь открылась, приглашая войти ее внутрь.

Лена осторожно переступила порог и очутилась в холле, выкрашенном в графитово-серый цвет. Ей навстречу вышел клоун, наподобие того, что в Макдональдсе и помахал рукой. Он сделал пригласительный жест: мол, следуй за мной! Лена подняла вдруг откуда-то взявшиеся чемоданы с пожитками и пошла вслед за ним. Коридор начал удлиняться.

Двери в коридор стали открываться, и Лена увидела жителей коммуны. Девушки, молодые парни, женщины и мужчины постарше, даже старики. Из-за одной двери осторожно выглянуло красивое детское личико. Маленькая девочка прижимала к груди плюшевого медведя и смотрела на нее огромными голубыми глазами. Лена подошла к ней и протянула ей руку. Девочка вытянула свою, и они коснулись ладонями друг друга. Девочка улыбнулась:

«Наконец ты к нам пришла! А мы уже тебя заждались. И комнату давно тебе подготовили, пойдем!»

Клоун уже давно куда-то исчез, и Лена послушно последовала за ребенком. Наконец они дошли и до двери ее будущего жилья:

«Вот здесь ты можешь жить сколько угодно! Здесь нет ни тоски, ни боли. Ты можешь делать что угодно, или не делать ничего, если этого не хочешь. Можешь общаться или не общаться с людьми. Можешь есть или не есть, можешь никогда не заправлять кровать. Ты можешь вообще никогда не вылезать из-под одеяла, тебе ничего за это не будет! Ты всегда можешь рассчитывать на поддержку и понимание коммуны, Лена. Идём, посмотрим, что тебя ожидает.»

Они обе зашли в просторное, но плотно занавешенное шторами помещение, Лена тут же взглядом отыскала кровать, легла на нее и закрылась с головой одеялом.

Девочка вышла за дверь и вернулась с кувшином воды и пачкой чипсов.

Затем она положила их на стол возле кровати, нащупала что-то в кармане, и вот на столе возле кувшина уже лежал новенький заряженный смартфон.

Лена протянула за ним руку, и смартфон исчез под одеялом, на котором красовалась надпись: «Коммуна «Депрессия». Прошу не беспокоить.»