У ручья 2

Солнце ещё не скрылось. Вечер катится по городу, словно бог в золотой колеснице. Потихоньку мысли в голове Лата перестают бурлить и, оторвавшись от эмоций, упорядочиваются. В конце концов, всё тайное когда-то становится явным, а Зебор всего лишь получил подтверждение догадкам всех приближённых к Ратуше меньше, чем на квартал. Всё верно: нефиг нервничать. Самого непредсказуемого конкурента лишили зубов и бизнеса. В общем-то, немного рано, но Золотому богу всяко можно начинать выходить из глубокой тени.
Да, можно ему выходить из тенистых интриг, и из тени ветвистых кустов бади тоже можно, и можно, расслабившись, пройти по садовой дорожке мимо парковых роз, подышать их ароматом, чтобы успокоиться перед сном, но...
Нескладно взмахнув руками, Лат не успевает раскрыть крылья. Он только понимает, что летит пахать носом садовую дорожку, угодив ногой в траншею, какой утром ещё не было. Ну точно не было! Он же помнит.
Сильные руки ловят его за шкирняк уже в полёте. Знакомый голос звучит досадливо, но уверенно.
- Да что ж Вы... Когда будете под ноги смотреть?
Как думаете, какая первая реакция у Золотокрылого на спасателя? Всё верно: наезд по полной со всеми вытекающими. Я там точки поставлю вместо откровенных эмоций. Ага?
- Это что за ...? Какого ...? Кто этот ...?
- Я - этот ..., - вздыхает Наг и, чтобы поберечь, прищуривает глаза. - Займётесь воспитанием на месте, или как?
Вопрос в лоб - не вызов, скорее констатация предсказуемых последствий инициативы. Она - инициатива в большинстве своём у всех наказуема, а у раба чревата. Чем? Люлями.
Солнце уползло с горизонта, а тени выползли, но это не те тени, какие выходят из стен. Это обычные, какие вечерние. Длинные и неуклюжие. Только одна крылатая выпорхнула из бади и кружит над Латом, кружит.
Лат на собственность, как на призрак вытаращился, он его после банных процедур мельком видел, незрячего ещё. Переживал Лат, и не потому, что ввалил кучу монет в слепца, просто переживал, потому и сразу спросил.
- Хорошо видишь?
- Нормально, если учитывать, что это третий вброс порошка.
Ветер проснулся, зашуршал в кустах. Погодите... Нет, это не ветер, это Бин из кустов выглянул. Хочет что-то сказать и не решится никак. Гнёт ветку кустарника, теребит нервно. Решился наконец, лепечет, заикаясь.
- Мм-мы это... Сс-сюрприз Вам готовили. Вв-вместе...
Из травы лягушка выпрыгнула, в траншею плюхнулась, прибалдела. Лат на земноводное кивнул, хмыкает:
- Сюрприз - это вон ей, а я чуть ноги не переломал. Или ты хочешь, чтобы и я хромал? Вредители...
Да! Забыл сказать, что Бин хромой. У него левая нога не один раз сломана была, потому ему топать ей никак, только шваркать. Совсем не гнётся нога, но Бин не унывает, посмеивается себе: "Главное - крылья не сломать и хотя бы одну ногу, чтоб пинка кому отвесить."
Наг старику подмигивает незаметно, типа "не трясись", а Бин не за себя трясётся. Зеда с Мади не далее, как вчера, снова обсуждали нелёгкие судьбы рабов. Молочница опять напомнила про обязанность воспитателей воспитывать в строгости. Мади не забыла рассказать, что её клиент намедни своему рабу челюсть нечаянно выбил, когда от души врезал за что-то там разбившееся. Зеда не запомнила, чего разбилось, но снова всполошилась нешутейно, аж голова разболелась так, что чудо-средство не сработало. Кухарка тревогой с Бином поделилась, и тот тоже всполошился.
Бин к Нагу привязался. Парень рукодельный, неспокойный, увлекающийся, теребит его постоянно: "Дядя Бин, давай флюгер на крыше поправим? Давай подвал разберём. Давай ручей фосфорный сделаем. Красиво будет!" Удивляется старик: судьба у мальчишки такая, что хуже не бывает, а улыбка... Улыбка у Нага светлая, словно жизнь на полную удалась. Жаль только, что он улыбается редко.
У Бина руки ходуном ходят, сломал старик изворотливую веточку, выдохнул и без всякого заикания выпалил хозяину в лицо.
- Еле поднялся мальчишка. Побойтесь Бога, убьёте нечаянно. Не дам его воспитывать!
Наг от неожиданности чуть в траншею не упал, а хозяин не удивился, только что прищурился да хмыкнул многозначительно.
- Второй ноги лишу и домой отправлю, если будешь мне тут командовать. Хромай к Зеде! Скажи, что я велел премию тебе выдать, - ещё раз хмыкнул и уточнил ехидно, - за магнолию.
Бин оглянулся, а уходить не хочет, так и трясёт головой, так и бормочет, как заклинило:
- Побойтесь Бога... Не дам... Побойтесь...
Наг в зелёный омут глянул пристально, поймал сполох, приобнял Бина, к кухне подталкивает:
- Иди, отец, иди к Зеде. Завтра мы с тобой мосты соорудим. Поможешь?
- Ага, - кивает Бин, - конечно помогу, - а сам на хозяина смотрит, смотрит. - Не надо...
- Да иди ты уже отсюда, заступник! - рычит Лат и предъявляет Нагу. - Ты случайно не ведьмак, собственность? Как околдовал мне стариков.
Бин до последнего оглядывался, а Лат на будущий ручей уставился.
- Говоришь, что это твоя идея?
- Да, Бин просто помогал, - кивает Наг.
Он уже насторожен, уже готов, уже прикидывает: к каро его хозяин привяжет или... Хм... К каро, столба-то нет. Пока нет.
Лата лягушка, какая в будущем ручье балдеет, сильно раздражает. Не любит он мышей и лягушек, брезгует, потому и запулил в неё гнилым бади, а земноводная с перепугу на штаны ему чуть не запрыгнула. Лат шарахнулся в сторону, только вот плитка после земляных работ скользкая, пришлось Нагу вспомнить, где у хозяина шкирняк. Обстановка, конечно, ничего хорошего, но не сдержался парень, подколол.
- Чего-то Вы сегодня чересчур кувыркучий. Лягушки не кусаются.
- Да ты что? - посмеивается хозяин и плечами пожимает. - Хочешь сказать, что затхлая вода с лягушками - это то, что тут надо?
- Нет, - качает головой Наг. - Давайте расскажу, если время терпит?
- Давай, - соглашается хозяин, - время терпит.
Они сейчас о разном времени говорят, каждый о своём: Наг о воспитательном процессе, а Лат о завтрашнем неспокойном дне. Зебор всяко назначит ему скоропостижную стрелку.
Лея очнулась, первую вспышку подарила. Вокруг башен и арки фиолетовый флёр рассыпается искристо. Арка вроде как тёмная всегда, неприступная, а тут зашлась внутренним светом, словно её разбудили.
Кровожады озверели вконец. Их колошматят, а они всё прут и прут, а Наг всё рассказывает и рассказывает: здесь так - тут сяк, сюда это, а туда - то. Утомился хозяина следом за собой по всему двору таскать, а тот таскается охотно, слушает внимательно, вникает, спорит горячо.
- Погоди! А если спилить каро? (хрясь кровожада на щеке)
- Зачем пилить каро? Они девять лет до плодов растут!- психует Наг. - Не надо тупить! (хрясь себя по плечу)
- Сам ты тупой! Смотри! Разворот ручья как у Каракурта будет! Сечёшь? (хрясь себя по лбу)
Наг свой лоб почесал, возмущается.
- У Каракурта - горный ручей. Из чего я Вам горы сделаю? Я не Бог.
Золотокрылый Зебора вспомнил, его рожу, с какой регулярно считывается "я Бог!", вспомнил и оскалился хищно.
- "Богам", какие не боги ни разу, полезно выхватывать. Как думаешь, не пора пропущенное по полной наверстать?
И опять они о разном думают. Но обратите внимание вот на что: Лат машинально перестроился на мысли вслух, а такого он себе давненько не позволял. Мысли вслух - это сродни откровенности. Чуете?
Наг чует, только совсем не то. "Намёк понят. Жаль..."
Синий омут, только-только искрящийся, гаснет стремительно. Кровожад в плечо впиявился, а Наг не замечает. Ему другая боль светит. Пережить бы...
Золотокрылый в глаза заглянул.
- Ты чего стух?
Ничего Наг не хотел отвечать, но ответил. Тьма взгляд затянула по самое "нехочу".
- Навёрстывайте, а то темнеет.
Много в Каракоме хорошего и людей хороших много, но в семье не без урода, и в законах не без дерьма. "Обязательное воспитание" - закон, какой давно аннулирования требует, но старому законнику не хотелось его аннулировать, он сам любит своих рабов "воспитывать", а новый принимает законы важные и нужные команде, и никаким боком они незаконнорождённых не касаются. Ничего личного - просто бизнес. Как всегда, как везде. Да, как везде...
Бин с Зедой к кухонному окну прилипли, к каждому слову прислушиваются, при последних замерли. У Зеды губы онемели, шепчет ими, непослушными:
"Он обещал... Господи, напомни..."
Сомневаюсь, что Господь её услышал. Если он каждому напоминать будет про "скажи спасибо", "купи маме зонтик" или "не забывай о чужой боли", то детки инфантильными вырастут.
Лат вспомнил, что Наг не в курсе его стрелок и разборок. Догнал он и то, что раб мало похож на раба, совсем не похож, что не верит, что уйдёт при первой возможности.
Тоска во взгляд просочилась. Одинокая, болезненная тоска. Больше по наитию Лат к Нагу сам потянулся. Почему? Потому что никто, кроме брата, никогда не подставлялся за него без какой-либо выгоды для себя до того неожиданного "Осторожнее..." на обеде у Татага.
Лея притихла... и вдруг вспыхнула. Вторая вспышка, самая мощная. Сад светом захлебнулся, а синий омут болью. Не своей... В серебре голоса света Леи больше, чем в небе.
- Хозяин... Я сделаю горы. А сейчас идите отдыхать. Идите... Успеете наверстать пропущенное. Куда я денусь-то?
Ушла боль из взгляда, что-то другое мелькнуло. Что именно? Хм... Думайте... Думайте сами.
В фиолетовом небе звёзды хоровод водить затеялись, Лею развлекают. В отличие от Зеды и Нага, Звезда не сомневается в Золотокрылом, но всяко наблюдает. Далёкому Небу до Земли не дотянуться. Или дотянуться? Падают звёзды на городскую арку. Ветер им навстречу серебряный шлейф взвивает. Ну, вот он и путь - здравствуй, Небо...
Хозяин Нага по плечу - хрясь! И по лбу его - хрясь! Кровожад присесть на лоб не успел.
- Хорош с тебя за все пропуски, - смеётся Золотокрылый и вдруг обнимает Нага, да крепко так. - Спасибо, собственность... Первый раз сегодня почувствовал, что я дома, забыл обо всём, - оглянулся вокруг и снова Нага обнял. - Слышь? Не надо горы. Делай, как задумал.
Звёзды в синий омут упали, да и в зелёный. Ночь подкралась. Незаметно так...