Горячее дело

Горячее дело или
рассказ инженера на встрече со старшеклассниками.

-  Дело было, ребята, на Севере, но могло быть и на Юге, да и где угодно. Я был молод и энергичен, Север наполнял меня, нижегородца, романтикой, и силы в себе я ощущал непомерные. Амбиции, к слову сказать, тоже были и не малые. А работал я на заводе по капитальному ремонту автомобилей. Должность моя была самая инженерная – технолог по горячей обработке металлов.
Перенесёмся мысленно на полвека назад.   Когда это будет? Правильно. Это будет 1966 год. Страна наша была тогда на великом подъёме – первый полёт в космос нашего русского человека Юрия Гагарина, освоение целины, борьба с пережитками капитализма в сознании людей. И самое что ни на есть настоящее строительство коммунизма. По радио звучали песни Пахмутовой, а в  «Марше энтузиастов» мы подпевали ему словами: «Нам нет преград ни в море, ни на суше . . .»
И вот в это кипучее время начальник наш суровый и проницательный, но со смешной немного фамилией, Дурынин, вызывает меня в кабинет и говорит немного небрежно:
-  Константин Александрович! Там, на участке сварки набралась гора коробок передач с трещинами. Рабочие говорят, что чугун не варится, а коробки нужны позарез. Разберитесь!
Вот змей, ; пронеслось в моей голове, когда я выходил из кабинета. Можно подумать, что я академик Патон, который во время войны с фашистами придумал сварку под слоем флюса для сварки  толстых листов брони танков, чем поставил в недоумение немецких инженеров. Он же и  сказал как-то, что сварить можно что угодно и с чем угодно.
 Да и вообще, если подумать, я не сварщик, а кузнец, только с высшим образованием.  Я горелку-то сварочную держал ровно две минуты на практических занятиях в лаборатории сварки, чтобы расплавить проволочку. А тут тебе – иди, учи профессионалов!; заговорили во мне ленивое естество человека и понятный страх перед неизвестным делом.
Но, уже, подходя к своему столу, мысли мои заработали иначе. Да, ты не сварщик, но ты же инженер?! А  это в переводе на русский означает «умеющий искусно изобретать». Вот и умей, изобретай. Ведь тебя этому учили?
А с другой стороны, а что было делать моему начальнику? Сказать, что у него нет специалистов по сварке и услышать от главного инженера в ответ ехидное: «А ещё каких специалистов у Вас  нет, товарищ начальник технического отдела?»  Нет! Эдуард Александрович такое никогда не скажет, он самолюбивый.
Стоп! А я? А что я! Я тоже самолюбивый и может даже не меньше начальника, ответил я сам себе. Мой девиз: работа ; дело моей чести, не пустые слова.  Да и то сказать, ведь на самом деле «Надо!» От этого зависит  работа завода, выполнение плана, да и премии наши, наконец. Разобрался же я в закалке роликов нагнетателя, хоть я не металлург. Даже заносчивый Федя-термист стал здороваться со мной первым.
 Добавлю, что и вкус победы в предыдущем деле придавал силы, окрылял.
Всё взвесив и собравшись с духом, я сказал себе: «Ну что, Костик?! Вперёд?»
-  Да! Вперёд, На Барселону, ответил я сам себе лозунгом Великой французской революции.
Но тут снова заговорил во мне голос скептика, за которым угадывалось нежелание лишних хлопот и волнений: «Ты что, Константин, и впрямь решил научить профессионалов одному из трудных дел? Не зарывайся, мальчик! Ты может, и космический корабль спроектируешь?
-Ну, зачем же так сразу? Это крайности.
 Но мысль продолжала работать. Постой! А почему собственно ты получил это задание? Ведь обходились как-то без этого сомнительного дела? Покупали новые корпуса коробок, а эти отправляли в металлом.
-  Ребята! Я вас не слишком утомил своими размышлениями? Нет? Хорошо, тогда я продолжу в надежде, что и вам это интересно.
Покупали новые корпуса, а что же сейчас? Проморгали снабженцы? Видимо так, а теперь ты, Евдокимов, давай теперь, выручай, твори чудеса. Так, так,- думалось мне всё злее и непримиримее. И ведь, наверно, не впервые такое случилось, но никто не ставил перед техотделом такие задачи? Может всё дело в Дурынине, в его личности, выделяющейся на фоне других? Умный и жесткий он многим пришелся не по душе, и желающих досадить ему при удобном случае было достаточно. Да, это похоже на правду!
-  Ну, хорошо. Допустим, что это так. Но почему он не возразил главному инженеру на планёрке? Ведь все знают, как пренебрежительно он разговаривает со своим начальником по телефону. Я, склонившись над столом,  положив голову на руки и, уставившись взглядом в одну точку сосредоточенно думал, оценивал обстановку.
Получается, что не хотел? А ведь мог! Да, мог! А причина тому твой, голубчик, характер, твоя жесткость с людьми с элементами зазнайства,; подвергал я себя беспощадному разбору, словно  на страницах своего Дневника, ведущегося в студенческие годы. Интересно, интересно! Получается, что мы с начальником оба получили почти невыполнимое задание, а это называется в деловом жаргоне – подстава. Так, так! Проясняется, и, кажется, уже прояснилось, пришел я к неутешительному выводу, но и с каким-то успокоением в душе. Причиной этого спокойствия было, видимо, ощущение  в себе силы и огромного запаса прочности после недавнего успеха с закалкой роликов нагнетателей.
-  Дорогие друзья! Всё это, что я вам только сказал, называется по военной  терминологии «Оценить обстановку».  Люблю я военную терминологию за её четкость и краткость. Например, положительный ответ на вопрос звучит  у нас «Да», а у них «Так точно!» а ответ отрицательный соответственно «Нет!», а у военных – «Никак нет!» А слово является началом всех начал, как вы видимо уже слышали. Но я немного отвлёкся.
-  Итак, обстановку я оценил, ; тут рассказчик отодвинул стул, на спинку которого он опирался, подошел к окну и, глядя окно, задумался. В классе тоже как-то притихли. 
- И как же вы решили эту проблему, ; спросили с заднего ряда!
- Прежде всего, молодые люди, я должен вам сказать, что в те годы слово проблема не звучала из уст политиков. Ставились задачи и они выполнялись, хорошо ли, плохо ли. Это слово пустили в широкий оборот  позднее, лет через десять, при дряхлеющем Генсеке  ЦК КПСС  Брежневе Л. И. И ведь как ловко придумала лукавая и ленивая бюрократия, и статус вопроса подняли, и решать его можно было сколь угодно долго. А что вы хотите? Ведь это ж проблема! И
впервые мы тогда услышали, что в стране есть продовольственная проблема.
 Но не будем отвлекаться. Оценив обстановку, я почувствовал себя минёром, которому, как известно, ошибаться нельзя. Даже холодок какой-то появился в груди. И, конечно, скорее, скорее за книги.
   Способов сварки чугуна насчиталось до десятка. Тут тебе и электродуговая сварка электродами самыми сложными по составу, от медных до из нержавеющей стали в холодном, горячем или полугорячем состоянии, газовая сварка тоже в разной степени нагрева и с разной присадкой. Встретилась даже пайка медью. Я остановился как на более доступной, газовой сварке в холодном состоянии с присадкой в виде поршневых колец дизельного двигателя.
К концу рабочего дня я пришел в бригаду сварщиков с готовым решением
-  Здравствуйте все! ; напористо поздоровался я.
 -  Здравствуйте, молодой человек. С чем пожаловали?
 - Я пришел наладить сварку корпусов коробок передач.
-  Да! И как же это вы предлагаете делать, разрешите полюбопытствовать, с некоторой иронией  спросили сварщики?
-  Варить будем газом, а присадкой будут поршневые кольца.
 -  Пустое дело. Мы уже пробовали, рвёт шов, ; ответил бригадир, Пётр Зайцев.
- А мы, чтобы не рвало после сварки, поласкаем шов горелкой, чтобы он не резко остывал, ответил я как-то неуверенно.
- Да, делали мы и это, всё равно рвёт, ; возразили мне.
- Давайте попробуем ещё раз, ; уже попросил я.
- Ха! Всего не напробуешься, ; ответили сварщики. Но бригадир, видя мою растерянность, согласился.
- Ладно, приходи завтра к обеду.
На следующий день, перед обеденным перерывом , бригадир при мне сварил заранее подготовленный шов. Заканчивая шов, Пётр вопросительно посмотрел на меня, и я попросил походить по шву горелкой ещё и ещё много раз, постепенно удаляясь от шва. Когда это нам надоело, а прошло минуты три, четыре, мы погасили горелку. Рабочие ушли на обед, а я остался у коробки, ждать результата.
В обеденный перерыв в цехе тихо, я сижу и слышу – дзинь! Я к коробке – точно! Трещина змейкой пробежала по центру шва.
-  Вот так-то, горячий технолог, говорили тебе, не верил. Иди теперь и докладывай о своих  «успехах» в кавычках, клеймил я себя позором и, не дожидаясь сварщиков, ушел.
   В трудные минуты той молодой кипучей жизни моей, когда надо что-то пережить, осмыслить, понять, я любил уединиться в технической библиотеке, благо она была у нас через стенку, а заведующая не отличалась активностью, не любопытствовала. В тишине, среди книг, хранящих знания человечества, мне как-то особенно хорошо думалось. Упокоившись, я подумал, что ведь эта неудача говорит пока только то, что вопрос действительно трудный. С этим я и подошел к Дурынину:
-  Эдуард Александрович! Лопается шов. Рабочие были правы.
- Ну, допустим. И что Вы теперь намерены делать, Константин Александрович? – перешел на официальный тон  начальник.
- Намерен думать и искать причины.
- Этого – то я от вас и ожидаю, товарищ технолог по горячей обработке металлов. Думайте и ищите. Ищите и думайте,; добавил он и зачем-то поглядел на часы на руке.
-  Да, атака с ходу захлебнулась. Нужна серьёзная артподготовка, подумал я, и опять отправился в библиотеку.
- А что бы Вы сделали, молодой человек, ; обратился я к одному на задней парте ученику, сидевшему вразвалочку.
- Я бы сказал, что я не сварщик, и не обязан всё про сварку знать, ответил тот, не смущаясь.
- Так! А Вы чтобы сделали? – обратился я к его соседу, очкарику.
- Я бы поднял всю имеющуюся на заводе литературу и нашёл бы решение этого вопроса,; ответил тот, немного смущаясь.
- Правильно! Я тоже,;  вспомнил я  совет своего любимого литературного героя, Козьмы Пруткова – «смотри в корень», и пропал на несколько дней в библиотеке.
Не спеша, как минёр, перечитав и уяснив все процессы, происходящие в сварочной лунке, я поразился многообразию и сложности их.
- Боже мой! Звучало в душе, ; ведь здесь вся  металлургическая печь в миниатюре! Основной металл кипит, смешиваясь с присадочным, и, взаимодействуя с атмосферой  и газом горелки в моём случае, отвердевает в какой-то структурной фазе, претерпевая в последствии фазовые превращения и . . . так далее, так далее. Но постепенно я всё уяснил  до такой степени, что мог рассказать и объяснить происходящее под газовой грелкой любому грамотному человеку. Вспомнилось, как однажды в научном студенческом обществе  института, я услышал внушение доктора технических наук Семёнова своему ассистенту,;«Ты тогда решишь свою задачу, когда сможешь думать во всех тонкостях и нюансах о ней и на работе,и в автобусе, и за обедом, ужином, и даже во сне».
Мне это как-то запомнилось тогда. Вырабатывался уже и план действий, порядок работы. Но что-то удерживало меня от второго похода к сварщикам, что-то оставалось не ясным, хотя и не сложившимся до ясного вопроса. Это побудило меня сходить в более богатую техническую библиотеку крупного завода по выпуску оснастки для рыболовецких судов. Благо он был через дорогу.
И, знаете, ребята, это было не напрасно. Перебрав более двух десятков книг, я наткнулся на одну простенькую книжонку из серии, «В помощь рабочим». Автором был, видимо, не только толковый педагог, но и мастер сварочного дела. Он легко и ясно описал метод, избранный мной, и указал, что скорость охлаждения чугунной детали после сварки не должна превышать сто градусов в час. Вот этой цифры мне как раз и не доставало для полной ясности. Степень понимания  стала  полной, и я ликовал, предвкушая успех. План действий созрел окончательно, и я, изложив его начальнику и получив одобрение, направился к сварщикам.
Там меня уже ждали.
- Наконец-то! Где Вы пропадали так долго? Мы тут уж замучились перелопачивать все корпуса в поисках хоть чего-то подходящего. Приходилось, беря грех на душу, и  обычными электродами варить, если трещина была не более пятидесяти миллиметров. А что нам было делать? ; заставляли,; наперебой заговорили рабочие, а бригадир спокойно спросил:
-  Как будем работать, командир?
- Работать будем с предварительным нагревом  до шести сот пятидесяти градусов, восстановительной зоной горелки, а после закроем корпус двойным слоем листового асбеста, ; твёрдо и сжато доложил я то, что рождалось над книгами в глубоком размышлении. Решили всё сегодня подготовить на трёх коробках, а завтра варить.
-  Вы не устали? Интересно? Или лучше оставить  подробности и сказать, чем дело кончилось?

- Нет! Продолжайте, интересно!; ответили несколько  голосов.
- Хорошо, друзья мои, это радует. Признаюсь, что и я, рассказывая вам это, переживаю ещё раз всю эту эпопею, и волнуюсь, как тогда на сварочном участке пятьдесят лет назад.
- Итак, наступило завтра. Я пришел на участок к началу рабочего дня. Коробки, загруженные в печь  накануне, нагрелись до красна, и можно было начинать. Но они так пылали жаром, что пришлось защищаться листами асбеста, чтобы не свариться вместе с коробками. Подобравшись таким образом, к трещине, Пётр Васильевич приступил к делу. Нашлись для меня и вторые сварочные очки, и я, прикрываясь от жара рукой, наблюдал, как чародействует мастер своего дела.
 Чугун, изрядно подогретый, легко поддавался пламени горелки, заполняя лунку, а  Пётр Васильевич равномерно подавал в зону горения присадочные металл в виде разломленных на части  чугунных поршневых колец. При этом он успевал тем же кольцом отгрести в сторону окисные плёнки, а я наблюдал за расстоянием до ядра пламени, чтобы зона работы была восстановительной и расстояние это не нарушалось.
 Дело продвигалось быстро и через каких-то  пять, семь  минут  мы прошли весь шов. Затем тщательно обложили корпус двойным слоем асбеста, заглушили возможные щели внизу песочком и оставили изделие для медленного охлаждения. Не знаю как бригадир, но я в душе перекрестился, чтобы шов не лопнул. Тоже самое проделали и с остальными двумя коробками и оставили их до конца смены.
Перед окончанием смены, когда прошли необходимые семь часов охлаждения, на участке собралось чуть ли не полцеха, всем было интересно. Раскрываем первую коробку – трещина!  Ах! непроизвольно вырвался у кого то крик. У меня  похолодело в груди.  Раскрываем вторую – целая! Раскрываем третью – целая! Болельщики облегченно вдохнули, кто-то даже поздравлял меня, но меня этот футбольный счет два/один не радовал. Цех опустел на пересмену, а я остался у предмета своих дум и волнений.
Как того требовала логика, я стал скрупулёзно сравнивать швы у «плохой» коробки, с трещиной и «хорошими» целыми коробками. Это как в детских книжках с заданием ; отыщи разницу. Итак,  чистота швов и наличие маленьких кратеров от пузырьков воздуха – одинаковые.  Возвышения швов над плато стенок – одинаковые. Плавность сопряжения швов с основным металлом стенок идеальная и говорит о том, что Пётр – сварщик мастер-класса. Всё одинаковое! И коробки даже от одной модели автомобиля МАЗ – 502, продолжил  я по инерции рассуждать и . . . тут я взглянул на них как бы со стороны, так ли это?
  Выяснилось, что корпуса короб от разных моделей автомобилей, причем самая крупная от КрАЗА. Рассматривая их уже детально, не мимоходом, я обнаружил, что сварочные швы у тех, которые уцелели, трещины заканчивались  выходом на  отверстия, а у шва с трещиной она уходила в тело коробки. Стоп! Так, так! И тут я, как охотничья  собака, взявшая  след, побежал  на участок дефектовки за мелом и керосином, затем смочил трещину, выждал минутку, протер её тщательно ветошью  и затем натер область  шва мелом, зная, что потемневший мел покажет, где заканчивается трещина.  Мел  показал, что трещина длиннее на добрых тридцать миллиметров. Ну, а дальше всё пошло по законам физики: трещина, являясь сильнейшим концентратором местных напряжений, привела к разрыву тела коробки.
-  Что такое концентратор напряжений? ;  спросил тот же очкарик? 
- Молодой человек! Мне очень нравится Ваш подход к делу, но понять это явление без технической подготовки трудно. Кстати, хочу с гордостью отметить, что оно открыто профессором Верховским  нашего Горьковского Политехнического института, в котором посчастливилось учиться мне. Скажу только,  что это явление демонстрирует себя во всех хрупких телах тем, что если в нём образовалась трещина, то она неминуемо будет ползти дальше от малейших воздействий. Этим свойством пользуются стеклорезы и не только они.
Продолжаю. Взглянув на другие две коробки с неразрушенными швами, я обнаружил, что швы выходили на отверстия и тем самым они теряли свою остроту, свою опасность.
Ура! Возликовала моя душа. Я нашел, я понял, что надо делать! Надо, отыскав конец трещины, просверлить  на нём отверстие. Только и всего-то!
И тут, дорогие мои, я хочу сказать, что, вспоминая  те минуты озарения, я испытываю радость и гордость  до сих пор, и они согревают мне  душу, придают силу. По этому поводу у писателя Петра Синицина есть хорошие строчки. Он сказал: «Работа всегда предполагает встречу с результатом своего труда, и чем больше старания, сил и умения ты вкладывает в дело, тем глубже волнует его результат». Просмотрев всё ещё раз и проверив логику рассуждения, я убедился в своей правоте.
Когда я, пружинящей походкой вошел в кабинет начальника, то понял, что ему уже всё доложили.
 - Что будем делать дальше, Константин? – непривычно для меня перешел он на тёплый, доверительный тон, называя на «Ты»
- Будем нагревать коробки до шестисот пятидесяти градусов, засверлив перед этим концы трещин, а после сварки накроем их термостатами до полного остывания.  Для этого надо сделать шесть термостатов.
- Подождите, Константин Александрович,; ответил он тоном руководителя, ; давайте всё по порядку.
 Итак, Вы предлагаете засверливать концы трещин. Да, это, пожалуй, верно. Я видел как на лобовых стеклах машин засверливают трещины, чтобы они не шли дальше.
Нагревать будем – без этого нельзя.
 Термостаты. Надо подумать, и почему сразу шесть?
-  А это столько уходит в печь за одну садку, и это как раз на смену работы, - обосновал Шурка.
- Термостаты. Не простое это дело! Ведь они, надо думать, будут тройные, с асбестом?
- Разумеется, Эдуард Александрович! Но, если не создать надежный режим охлаждения, то неприятности придут в любой момент, и тогда начнутся гадания – почему лопнул шов, и кто виноват? Да и термостаты послужат не один год и окупят себя многократно.
- Да, этот парень твердо стоит на ногах. С такими можно работать смело,; подумал начальник и подытожил: «Хорошо, Константин! Принимается! Черти свои термостаты».
Вскоре под моим руководством была проведена сварка сразу шести коробок передач.  Результатом 6 ; 0. в мою пользу! Я ходил весь день именинником, стараясь больше глядеть в пол, чтобы не обнаружили так и рвущуюся из меня радость.
Желаю, чтобы и вам, друзья мои, доводилось почаще испытывать
 такие счастливые минуты радости от свершенного  вами дела.
Благодарю за вас за внимание. До новых встреч!

P.S.
А в завершение встречи инженер прочитал  своё авторское стихотворение «Как счастлив тот!. . . »

Как счастлив тот...

Как счастлив тот, кто любит труд,
Кому не надо напрягаться,
Когда дела его зовут,
Готов он им всегда отдаться.

Ему приятно победить
Себя в первичной легкой схватке,
Что мол, ленивым стыдно быть,
Но этот миг сомнений ; краткий.

Привык он сразу предвкушать
Итог благой его свершений.
Как гордо будет он взирать
На результат своих борений

С цепочкой   предстоящих дел,
Решаемых рукой умелой!
Не зная сил своих предел,
Он затевает схватку  смело.

Но в ней всегда к себе он строг,
Боясь не сделать бы ошибки,
Чтоб избежать в итоге смог
Людей язвительной улыбки.

И шаг за шагом, не спеша,
Любуясь малою удачей,
Как говорится, не дыша,         
Поставив всё же сверхзадачу,

Ведет с собой незримый бой
Творец, боец и гладиатор.
Он в этот миг красив собой.
Как я люблю его, ребята.

Ему стремлюсь я подражать,
С собой порою зло сражаясь.
Ему не надо счастья ждать,
Живет он, в счастии купаясь.

                Константин
                Евдокимов                                2