Маленькие трагедии большой культуры

Но после Гоголя писать о Пушкине как-то обидно.
А о Гоголе писать нельзя.
Поэтому я уж лучше ни о ком ничего не напишу.

Д.Хармс


***
Пушкин был великим поэтом и любил ассоциативное мышление. Однажды, в декабре, по дороге в Петербург, увидел он зайца – и возникла у него ассоциация с Сибирью. Тут же он вернулся в Михайловское записать стихотворение. Что-то, про особенности горно-рудного производства. Потом это стихотворение очень любил Герцен и всем громко читал с выражением.

***
Илья Ефимович Репин написал портрет Мусоргского. Только написал – тот и помер. Написал портрет Куинджи – Куинджи помер. Писемского – помер. Начал писать Тютчева – Фёдор Иваныч и дожидаться не стал, помер на полпортрете. Заказали Илье Ефимычу из Киева Столыпина – холста не успел натянуть, Столыпина застрелили. Один Лев Николаевич Толстой устоял. Сколько ни писал его Илья Ефимович – не помирал. Матёрый был человечище, глыба.

***
Николай Алексеевич Некрасов очень страдал от одиночества. Так и сказал однажды Панаеву: «Поверишь ли, друг, иной раз чернильницу бросить не в кого!» А потом добавил, пожимая ему локоть: «Отдай мне жену, друг Панаев!» Панаев, как человек интеллигентный, тут же и отдал. И никогда не жалел потом.

***
Великий поэт Серебряного века Валерий Брюсов очень ревновал свою жену к другому великому поэту Серебряного века – Андрею Белому. Однажды даже набил морду третьему великому поэту Серебряного века Константину Бальмонту. Тот тоже был подлец порядочный.

***
Великий поэт Серебряного века Константин Бальмонт, будучи женат на первой своей жене, от такой жизни выбросился из окна. Но с жизнью такой не покончил, а сломал руку и ногу. Рука, несмотря на уверения доктора, срослась нормально, а нога, несмотря на уверения доктора, срослась ненормально и стала короче. Так он и хромал всю жизнь, пока опять не выбросился из окна, будучи женат уже на третьей своей жене. И так удачно он выбросился, что сломал совсем другую ногу, и она стала ровно на столько же короче. Он и перестал хромать. Многие ему потом говорили: «Чего тянул? Раньше надо было выброситься, ещё при второй жене!»

***
Великий художник двадцатого века Казимир Малевич очень боялся воров, всякие замки вешал на двери, даже окна зашторивал наглухо, а другой великий художник двадцатого века Владимир Евграфович Татлин очень этому радовался и давал Малевичу множество советов, как уберечься от воровства. Однажды и предложил Малевичу: «Воры работают ночью? Ночью. Ни черта не видно. А если ещё и лампочки выкрутить, то вовсе – гибель. Повесь в прихожей самую паршивую картинку. Вор намучается с твоими замками, вспотеет, да с усталости в потёмках и схватит первую же – а это будет самая паршивая. А когда разглядит на свету – плюнет, и не будет к тебе лазить более».
Великий художник Малевич, конечно, обиделся, но не стал говорить, что у него все картины одинаково бесценны. Взял он молча холст, натянул на квадратный подрамник и закрасил чёрной краской. Темно же будет. Какая, к чёрту, разница!
На следующее утро видит – спёрли холст. Он усмехнулся удовлетворённо и новый натянул, снова закрасил чёрной краской, снова повесил рядом с дверью. И этот спёрли. Так раз десять делал, пока не сообразил, какого он свалял дурака.

***
Великий пролетарский поэт Маяковский очень любил сбрасывать с парохода современности представителей старой культуры. Зазовёт, вроде бы, как прогуляться на пароходе современности, а сам выбежит на вторую палубу и кричит: «А что я вижу! Вон там, вон там!» Представитель старой культуры живо интересуется: «Где? Где?» А Маяковский – хлоп его по спине, и сбросил. Только Некрасов уцелел, как сочувствующий трудовому крестьянству. И Пушкин Александр Сергеевич, потому что – картёжником был. На какой пароход ни зазови, всё едино – колоду в руки и за стол, и никак его оттуда было не выманить.

***
Великий пролетарский поэт Маяковский имел старорежимную привычку крутить романы с гражданками непролетарского происхождения. Хотя Лиля Юрьевна Брик этого не одобряла категорически. Да и муж её квалифицировал такие привычки, как антимарксистские. А Маяковский всё равно, как вернётся из Парижа – так и крутит. Не говоря уже про Париж. Но потом великий пролетарский поэт обязательно горько раскаивался и долго извинялся перед мужем Лили Юрьевны.

***
Как-то раз писатель Аркадий Петрович Гайдар встретил на троллейбусной остановке первого вице-премьера Егора Тимуровича Гайдара. Поглядел на него внимательно и спрашивает: «Товарищ, Вы не приходитесь родственником великому пролетарскому писателю Максиму Горькому?»
«Отнюдь!» - ответил польщённый Егор Тимурович, сел в подъехавший троллейбус и уехал на заседание редакционной коллегии.
А писатель Аркадий Петрович долго ещё стоял, бормоча себе под нос: «Нет! Где-то я его всё-таки видел!» Два троллейбуса пропустил, таким образом.

***
Александр Исаевич Солженицын часто встречался на троллейбусной остановке с первым вице-премьером Егором Тимуровичем Гайдаром. И каждый раз приходил в негодование и плевал в урну. А Егор Тимурович ничего не мог поделать, поскольку урна для того и была предназначена.

***
Как-то раз писатель Аркадий Петрович Гайдар встретил на троллейбусной остановке Александра Исаевича Солженицына, а потом увидел подходящего к остановке Егора Тимуровича, который как раз собирался поехать на заседание редакционной коллегии. Аркадий Петрович Гайдар взял под руку Александра Исаевича Солженицына, отвел его подальше от урны и спросил конфиденциально:
– Товарищ, видите вон того товарища? Не приходится ли он случайно родственником великому пролетарскому писателю Максиму Горькому?
Александр Исаевич Солженицын пришёл в негодование, вырвал свою руку и возразил:
– Никому он не родственник. Это же – подлец Мишка Шолохов! Мне ли его не знать! Да я его даже без усов где хотите узнаю!
Подбежал к урне и всё-таки плюнул.

***
Егор Тимурович Гайдар до того, как стать демократом, был коммунистом. До того, как стать коммунистом, Егор Тимурович был комсомольцем. А в самом начале своего политического пути он был пионером и, естественно, – тимуровцем. Однажды со своими товарищами по пионерской организации пришёл он к старушке, чтобы молока ей купить и стишок прочесть. А старушка возьми и окажись Фаиной Георгиевной Раневской, да и скажи им: «Пионэры, идите в ж…пу!»
Вот с тех пор и началось формирование личности Егора Тимуровича в демократическом направлении.

***
В культурной столице России решили новую тюрьму построить. Большую и просторную. Потому что без неё – никак! А Кресты – расселить.
Решено – так и сделано. Строят тюрьму поблизости от культурной столицы, да такую замечательную и просторную, что граждане из электричек любуются, да ахают! «В таком бы помещении, – хоть пару лет перед смертью пожить!» А другие граждане им возражают: «Не может быть, чтобы для своих – и такую тюрьму! – говорят.
«Не иначе, как из Европы сюда повезут, на коммерческой основе. Вместе с отходами радиоактивными».
Но художники культурной столицы всяких глупостей не говорили, а помчались все к руководству.
«Нельзя ли, – загомонили они у руководства, – Кресты нам, под культуру сдавать? Там же такие интерьеры внутренние – и картин вешать не надо, народ попрёт, только успевай билеты всовывать!»
«А мы бы, – добавляют, – и плату бы арендную вам, помесячно… Из доходов скромных…»
А руководство плечами пожало, про плату переспросило, да и говорит: «Ну, коли вы с интерьерами там знакомы, то – с нашим удовольствием. Не видим препятствий. Как расселим тамошних жильцов – так и вселяйтесь. Только плату не забывайте, помесячно…»
Вышли художники обрадованные, решили даже «Ура!» публично крикнуть, да призадумались.
«А вдруг, – думают, – заселимся мы, а Кресты – так Крестами и оставят. А мы – там уже. И за свои же деньги. Помесячно…»
Так и не решён вопрос до сей поры.

***
Россию любили многие замечательные люди. Но, как правило, за месторождения нефти и газа. Бескорыстно любили Россию только депутаты Государственной Думы и Никита Сергеевич Михалков.
Как вдруг, великий французский киноактёр Жерар Депардье объявил, что совершенно бескорыстно любит Россию за её культуру и душевность. Многие граждане от неожиданности даже потеряли дар речи. А, потерявши его, вынуждены были для выражения своих чувств некоторое время пользоваться устаревшим и крайне неудобным в обиходе, так называемым, «литературным» русским языком.
«Подумать только, – говорили они, с трудом подбирая слова, – какой неординарной личностью выказал себя этот представитель французского кинематографического искусства!»

***
Великий российский деятель культуры Никита Сергеевич Михалков сказал однажды, что без мата – никак. Нельзя, сказал он, в культурном обществе без мата. «Как же, – сказал Никита Сергеевич Михалков, – не матюгаться, когда мат – великое изобретение русского народа!»
Граждане России очень одобрили то, что Никита Сергеевич Михалков встал на защиту культуры. Культура в упадке, так хоть Никита Сергеевич Михалков, мать его ити, вступился. И выматерились подробно и культурно.