Роман. Подружки демона 26-40

Лана Эскр
Подружки демона


Глава 26.
   Несмотря на то, что мать Изабо встретила демона, как всегда холодно и старательно демонстрировала свою враждебность, он уловил явные признаки заинтересованности. Особенно после того, как монахиня прицепилась к фразе о том, что демону нужен совет и прочитала ему целую проповедь: - Совет и есть просьба о помощи, если о нем просят. Когда его дают - выражают готовность помощь оказать. У людей так. - Я не человек. - Не спорю. Только удивляюсь, что твои поступки все чаще напоминают человеческие. - Заподозрила меня в милосердии? – демон аж хрюкнул от нелепого заблуждения на свой счет, но игуменья только улыбнулась. - Упаси бог, если в тебе проснется милосердие, которое люди все чаще проявляют в последнее время по отношению к ближнему – конец света наступит раньше срока. - Разочаровалась в людях? – философское отступление снизило накал, но не увело от темы. «Разбитые иллюзии» - любимая тема демона на все времена. - Есть немного, если признать, что я и правда несколько разочарована собой. Старею, теряю хватку… - Вот уж не заметил. Энергии у тебя, как у ветра – носит тебя туда-сюда. Подозрительно часто с тобой встречаемся… Следишь? - Заметил? Жаль - старалась быть осторожной. От демонского нюха не скрыться, - «признавшись», мать Изабо, как мать-наседка от цыплят уводила демона от верной догадки. – Спрашивай, раз пришел, все равно ведь не отстанешь. Только не темни. Играть в твои игры не собираюсь. Если ты пришел, чтобы напомнить мне про договор, так я за него кровью не расписывалась. Придет время, мы к нему вернемся. Или встретился с Инес, повздорили и ты решил пожаловаться мне на ее поведение? Я не сплетница, мне ваши дела не интересны, - игуменья снова лукавила самым бессовестным образом. - Ну вот и добрались до главного, - демон снова оживился, понимая, что переговорить игуменью не получится – так и будут пикироваться, пока он не взорвется и не рубанет: – «Довольно, обойдусь без тебя!» - Значит так, я понял, что "воскрешение" Инес для тебя не новость. - Можно сказать и так, - уклончивый ответ матери Изабо подтвердил – да, она знала. - Могла бы предупредить. Но я не в обиде! - демон поднял руку в примиряющем жесте, останавливая очередную тираду, которую готова была выдать Изабо. – Я недоволен тем, что это нарушило мои планы. Думал, попрощаюсь, опущу тело на дно подземного озера и моя Инес упокоится навеки, глубоководные водоросли превратили бы плоть в свет, который сопровождал бы ее во тьме… - Как романтично, - перебила Изабо. – О чем ты вообще думал, когда соблазнял ее? - Напрасно пытаешься разозлить и избавиться от меня. Помоги и я сам уйду. Мать Изабо поняла, что разговор затянется – устало присела на камень, лежащий у дороги. - Уже поняла. Что ж, ты ждешь от меня совета – как от нее избавиться? - Да. - Может быть поладите..? - Издевайся…все равно не уйду. Инес изменилась. Она стала такой уверенной и дерзкой. Я удивился, когда понял, что она жива! Не ожидал. Зато она была само спокойствие. И еще мне показалось, что она ждала, как бы меня выпроводить из моей же пещеры! - Ожидал, что она бросится обниматься? Забыл, как она умерла? За такое, знаешь ли, не благодарят. - Я предлагал помощь. - Не удивляйся тому, что она тебя отвергла. И не надейся на взаимность сейчас. В ней много человеческого. Изменить ее сущность можно будет, если заставить ее пить кровь животных. Сможешь ее в этом убедить? - Я не хочу ее ни в чем убеждать! Помоги от нее избавиться! - Так и знала - просишь забрать красавицу назад? -Ну…, в общем да. - И как, по-твоему, это можно сделать? Уговорить ее стать вечной русалкой в твоем болоте? - Там хрустальная вода! - Да хоть молоко с кисельными берегами – какой вампир или суккуб согласится добровольно похоронить себя? Как ты это себе представляешь?! - Есть один способ. - Интересно, - игуменья почувствовала, что сейчас прозвучит нечто потому, что универсального и безобидного способа избавиться от создания, подобного Инес, не имелось – она изучила все подходящие заклинания и убедилась. - У нее есть ребенок. Если его найти, мы получим над ней неограниченную власть и сможем заставить сделать то, что нужно. Вплоть до того, что она сама себя сожжет или оторвет себе голову. - Милосердие - не твой конек...Ты знаешь, где он? - Думаю, ты знаешь, если обещала свести меня с ним. - Обещала. Но не сказала – когда, - мать Изабо лихорадочно обдумывала причину, чтобы отказать демону. - Так давай вместе изыщем способ – как поторопить дело! - Почему бы тебе не примириться с Инес? Уговорил бы ее сам – порвать с тобой. - Да она меня знать не желает! Мне надо оборвать связь с ней! Только так я могу от нее освободиться! - Вот, незадача, - прошептала мать Изабо. - Именно. Помоги и разойдемся с тобой навеки, клянусь, забуду, как ты выглядишь! - Мне не нравится, что ты пытаешься вынудить меня - разделить с тобой ответственность. Инес – это твоё наследство, как и ребенок. Не знаешь, как распорядиться? Терпи. *** Теодора занялась преображением себя в волчицу, лупу, которая вышла на поиски падких на легкие знакомства мужчин. Ребенок наблюдал за ее приготовлениями, посасывал деловито палец. -Ну, вот, вроде на что-то уже похоже, - с горьким смехом сказала Теодора, обнажая больше обычного свою грудь. Рука коснулась креста, который был на ней и мешал сосредоточиться на предстоящем. – Это здесь никаким образом. Придется тебе поносить его за меня. Инес сняла его и попыталась надеть его на шею ребенка. С крестом творилось что-то неладное: цепочка и сам крест, крутились, как живые, цепь путалась, крест соскальзывал, выпадал из рук. Теодоре никак не удавалось «укротить» единственную вещь, которая мешала ей заняться постыдным, но прибыльным промыслом. Она в изнеможении опустила руки. - Я не могу так! -«Чего ты не можешь?» - спросил ребенок. Теодора уже привыкла, что он говорит с ней, не часто, а только в моменты, когда происходило что-то ответственное, как сейчас. - Тебе не понять. - Объясни. - Детям такое знать не положено. Для меня это единственный способ заработать деньги. - На земле много денег. Их часто теряют. Мне не трудно их собирать. - Как ты это делаешь? - Не знаю. Смотрю и вижу, где они прячутся. Теодора вздохнула. Ребенок посмотрел на нее и спросил: - Может ты сама хочешь встретиться с теми мужчинами? - Что? – Теодора вспыхнула и вскочила. – Почему ты говоришь это? - Потому, что у нас есть деньги, а ты убеждаешь себя, что я умру с голоду, если ты не сделаешь то, о чем не хочешь сказать. Теодора от волнения не могла найти себе места – металась по хижине из угла в угол. - То, что я собираюсь сделать, это нехорошо. Грязь, понимаешь? Валяешься в грязи телом, а пачкается твоя душа! Да что я объясняю тебе! Ты ребенок! - Сама знаешь, что это не совсем так. Я быстро расту. И кое-что уже понимаю. Ты сама меня научила многим вещам. Я много думал о них и вот, что скажу - не делай того, от чего твоя душа станет грязной. Это так просто. - Ох, малыш… - Мне надо придумать имя. Теодора была рада смене темы разговора. Странно, что она сама не додумалась предложить это - нелепо получалось – с «малышом» они обсуждали темы, на которые не со всяким взрослым заговоришь. Возможно, останавливала мысль, что у ребенка есть родители, которые и должны были придумать имя. Она посмотрела на малыша и ее сердце сжалось от сочувствия к этому необычному ребенку – кто мог сказать, сколько в нем осталось от ребенка и сколько человеческой мудрости уже впитало его сердце? Он не успел родиться, а уже сирота, если вдуматься. Дед от него отказался. Теодора заменила ему мать. Но будет ли он благодарен ей за это? Решения принимались за него… Она перебрала в уме несколько и предложила: - Может быть Феодор? - Так звали твоего мужа. Теодора опустила глаза. - Называй меня Тео. И не смотри на меня с таким удивлением, ладно? Я не сказал ничего особенного. - Почему Тео? - Потому, что я хочу помнить о тебе, если нам придется расстаться. Мое имя будет, как ключ к моей памяти – если вдруг я забуду тебя. - Ох, малыш… - Тео. - Конечно, как ты хочешь, Тео. Но с чего ты решил, что мы расстанемся? Я никогда не брошу тебя, скорее умру. - Знаю. Но в жизни все может быть, особенно, если она очень и очень длинная... В ней столько соблазнов... Если хочешь, мы пойдем с тобой в город и найдем то место, где ты могла бы снова... испачкать свою душу. Может быть так тебе будет легче сделать выбор - не бежать от себя, а принять себя такой, какая ты есть. Испачканная грехами душа, израненная ими, все равно живая. Я никогда не отрекусь от тебя. Тебе нечего бояться - я же не муж, у которого вместо любви - гордыня. Теодора схватила ребенка, уткнулась в него и зарыдала, давая возможность душе, которая все это время изнывала в тисках своих же домыслов и предубеждений, излить боль, очиститься и вспомнить, как это - дышать свободно и без страха за будущее, радуясь каждому новому дню, как в далеком детстве. Будущее больше ее не страшило, как и соблазны, которые подстерегали на каждом шагу. Если ей суждено упасть, она знает, что это не приговор - надо только найти в себе силы снова встать и идти дальше, пока смерть не остановит ее и не скажет: - Хватит, ты сделал все, что могла. Теперь отдохни...


Глава 27.
   Вопрос Тео – не хочет ли Теодора вернуть прошлое, от которого она то ли отказалась, то ли сбежала - ее озадачил. - «Что, если он прав, и я притворяюсь, придумываю поводы, чтобы оправдаться, а на самом деле хочу снова окунуться в тот омут? Тогда мне надо последовать его совету и испытать себя. Только так я смогу понять – мое отречение от греха было окончательным или это попытка сбежать от проблемы, вместо того, чтобы остаться и решать ее. Но для этого надо было признаться Феодору во всем. ВО ВСЁМ», - Теодору передернуло от одной этой мысли – нет, она бы точно не смогла. Даже самый любящий муж, как она считала, не простит такой чудовищной лжи и не примет раскаяния неверной жены. Или простит, но доверие между ними будет убито этой правдой. Проницательность Тео изумляла, но Теодора была рада, что ей не надо притворяться. Он не отвернется от нее потому, что верит ей. Ей не придется больше лицемерить - Тео сам подал ей это «зеркало», подсказал – как обрести мир в душе. - Ох, Тео, ты хоть и маленький, но надеюсь поймешь, если скажу, что я с тобой чувствую себя так, будто обнажена и совершаю омовение. Моя душа снова поет и радуется, это была лучшая исповедник в моей жизни, хотя ты сказал всего несколько слов, но самых нужных. - Я рад, что ты улыбаешься, Теодора. Ты желаешь это впервые с того момента, как понял, что мне чего-то не хватает, помимо материнского молока. Теперь знаю – твоей улыбки. Можно я попрошу тебя кое о чем? Теодора насторожилась – ребенок никогда ни о чем не просил. Он столько для нее сделал, намного больше, чем она для него. Теодора лишь пыталась накормить его и согреть, а он своими словами осветил путь ее душе. Раньше таким проводником для Теодоры была мать Изабо. Но сейчас ее нет и неизвестно, вернется ли она – возможно с ней случилась беда и Теодора теперь предоставлена сама себе и помощи ждать неоткуда. Мысли были неновыми, но теперь они Теодору не пугали, а настраивали на борьбу. Она смело посмотрела Тео в глаза: - Говори. Сделаю все, что в моих силах. Ты знаешь их предел. - Не будь такой серьезной, - улыбнулся ребенок. – Я знаю, куда мы идем. Не могла бы ты прикрыть свою грудь. А то на нее будут смотреть. Я не сдержусь и пожелаю этим людям плохое и оно сбудется. Теодора отнеслась к просьбе со всей серьезностью. Тео уже неоднократно доказал, что обладает способностями влиять на неживые предметы. Теодоре не хотелось проверять на что он способен по отношению к живым людям. Тео прав - на нее наверняка будут смотреть с вожделением или осуждением – сама же провоцировала тем, что так оделась. Теодора внесла необходимые изменения в своем внешнем облике и снова стала похожа на бродяжку, у которой ни гроша за душой – только голодный ребенок и безысходность. Понятно, что соблазниться на такую мог далеко не каждый, разве что кто-то рассмотрит, что она молода и решит поразвлечься, чтобы заплатить гроши или обмануть вовсе – никто не заступится. Но Теодоре теперь было нужно другое – она хотела испытать себя – потянет ее к прежним увлечениям или это осталось в прошлом, как недуг, от которого она освободилась. Оказавшись в городе, Теодора неспеша прогуливалась по улицам, высматривая – не встретится ли роза, воткнутая в расщелину стены дома. Так обозначались дома «слепых свиданий», где каждый желающий мог позволить себе «любовь, приправленную специями» в противовес тому, что давало «пресное» супружеское ложе. Посетители переступали порог после того, как надевали маску, которая скрывала лицо и делали щедрый взнос, но не деньгами, а оставляли в залог свои украшения. Залог возвращался, если посетитель соблюдал все правила - не срывал масок с других, не стремился показать свое лицо и не позволял лишнего – извращения не поощрялись – для этого были другие места, где можно было самовыражаться, как угодно. Дома «слепых свиданий» предназначались для супругов и тех, кто хотел сохранить свой брак и в то же время - познать незамужних или чужую жену или мужа, устав от своих. После завершения приключения вещи «выкупались». Желающие - нарушить правила - находились редко потому, что вещи, принадлежавшие им, в случае конфликта, выставлялись на всеобщее обозрение. Слух о том, что на стене дома появились браслет, серьги или подвеска разносился мгновенно, собирая толпы любопытствующих. Дорогие изделия опознавались сразу – ювелиры были первыми, кто прибегал сюда, чтобы успеть выкупить вещь и потом шантажировать владельца. «Покопаться в чужом белье» - страсть, которую изжить не возможно, как и желание – посплетничать и осудить. Дома «слепых свиданий» были относительно новой формой развлечений, но они понравились и быстро стали популярными. Теодора была там завсегдатаем, как и Инес. Феодор обходил это место стороной и только однажды попросил: - Если тебя сюда потянет, умоляю, скажи мне, не делай из меня рогоносца. У меня будет хотя бы выбор, и я смогу тоже прийти сюда, если пойму, что так можно спасти наш брак. Теодора сделала вид, что удивилась и сказала, что понятия не имеет, что там творится. Феодор знал обо всем со слов других и взялся «просветить» «наивную» супругу. Со слов других, рассказал о том, о чем Теодора знала и так. Сюда приходили потому, что были уверены - их тайну никто не узнает. Добропорядочные супруги могли позволить себе несколько часов побыть в несвойственной себе роли. «Верные» мужья неистово совокуплялись с чужими женами. При этом и те и другие были в масках. Феодор рассказал об одном случае, который его позабавил – Теодора знала об этом тоже, но слушала, «открыв рот». Так получилось, что муж и жена в масках выбрали друг друга, не подозревая ни о чем. Они так неистово предавались любви, что все остальные им либо завидовали, либо старались следовать их примеру – повторяли за ними то, что делали они. Теодора узнала обоих супругов по особым отметинам на их теле. Странно, что они сами не сразу обратили на это внимание и заметили лишь когда все закончилось. Теодора дослушала рассказ и едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, проговорила: - Вот ведь как бывает – оба хотят друг друга, а страсть пробудилась в состоянии измены. - Я тоже думал об этом, - в голосе Феодора слышалось смущение, видимо история затронула его намного глубже. Теодора увидела, что муж возбудился. Ответив на его желание, она отдалась незамедлительно, без прелюдий, неосознанно подражая соитию с незнакомцем – как в том доме. Для полноты ощущений Теодора закрыла глаза, а когда открыла, увидела, что у Феодора глаза тоже закрыты. - Мне очень понравилось, ты был прекрасен. Любая жена позавидует – мой муж любит меня, как чужую жену! Феодор густо покраснел. Теодора поняла, что попала в точку – он тоже о ком-то думал, представляя ее на месте Теодоры. Если она не знала за собой вины, наверняка обиделась бы. Но Теодора хорошо понимала, что творится в душе Феодора, потому предложила: - Я не осуждаю тех, кто ходит в эти дома. Лучше выпустить демона из себя и не ждать, когда он поглотит тебя. Если им что-то грозит, то это не супружеская измена – это ничтожно по сравнению с ложью, которой демон их опутает и подчинит себе. - Я не понимаю тебя, Теодора, - Феодор страдал потому, что жена читала в его душе – его греховные помысли, оказывается, не были для нее секретом, в то время, как он больше смерти боялся ей признаться, что думал о других женщинах и желал их. Он считал, что предает Теодору, сдерживал себя потому, что любил и боялся ее потерять. - Хочешь, «поиграем» с тобой в эту игру, как они? Наденем маски и разрешим себе то, о чем мечтаем и боимся признаться. Если это поможет нам сохранить себя друг для друга, почему не попробовать? Феодор согласился, но не сразу, Теодоре наговорить еще много слов, прежде, чем она смогла его убедить, что это не будет изменой. -Смешной! Мы же будем знать, кто под маской! -А в мыслях? Мы будем представлять кого-то другого? -Не хочешь, не будем, - Теодора уже устала, пусть остается все как есть – она постарается ходить в тот дом реже, со временем, возможно, забудет туда дорогу, но не сейчас – в Теодоре еще кипела страсть и одного мужа ей было мало. -Нет, я согласен. Но предупреждаю - я буду представлять тебя. -Как хочешь, - согласилась Теодора, понимая, что Феодора иначе к «эксперименту» не склонить. В результате все прошло замечательно. Они договорились, что будут в масках с особыми метками, чтобы узнать друг друга, потом поменялась масками с другой женщиной, подарив один из своих перстней и попросила поделиться впечатлениями. Женщина все исполнила – подошла к Феодору и увела его в укромный уголок, потом рассказала, что мужчина все время шептал: - О, моя Теодора… -А ты что? -Ничего, охала и стонала. -Претворялась? – Теодоре стало обидно за мужа, что он так оплошал – вспоминал ее имя, а не делал свое дело – какой смысл было приходить сюда, если он так и не смог раскрепоститься? -Что ты! Он был, как бешенный, поднимал меня на своем, ну ты понимаешь, как пушинку. На такое способны очень немногие, сама знаешь. Если ты его знаешь, шепни в следующий раз – я бы хотела испытать это еще. -Пожалуй, - смущенно проговорила Теодора. Феодор ее «не поднимал» ни разу, видимо дом «слепых свиданий» все же подействовал, как надо. С Феодором встретились уже дома. Он весь день не отходил от Теодоры, заглядывал виновато в глаза, думал, что она чем-то расстроена. Теодора так и не смогла «пожаловаться», что дома он ее ТАК никогда не баловал. А зря.


Глава 28.
   Теодора шла вдоль улицы, вспоминая свою прошлую жизнь. -«Мой муж был неискушён в любви, но заставил трепетать и стонать не только меня. Воистину, когда кувшин полон, он щедр – готов напоить всех. Но кувшин не бездонный. Стоит кому-то еще пригубить волшебного нектара, высосут всё. Увы, любовь всегда расточительна и начинает себя защищать, когда кувшин уже пуст – и помочь некому. Мы сами опустошаем кувшины любви, сомнениями, страхом, ревностью, да мало ли чем еще можно убить свою любовь». Теодора не стала ждать, она сама покинула уютное гнездышко, сгорая от страха, что ее разоблачат и опозорят. У нее был шанс рассказать Феодору о том, что случилось в доме «слепых свиданий». Он бы обиделся, возмутился, но это было бы честно по отношению к нему. Прошлое оживило воспоминания и призраки снова разбередили прежние душевные раны. - Что ты решила? – спросил Тео, когда она остановилась напротив дома, в стене которого заметила розу. - Что наше положение не безнадежно - вот что. Я рада, что мой муж нашел другую женщину, а не стал таскаться сюда в поисках того, чего нет. Моя жизнь – одна сплошная ошибка, что ж теперь, тянуть за собой того, кто был ко мне добр и любил меня? Теперь я точно знаю, что смогу прожить без него. Я отпускаю своего мужа Феодора и благословляю его. О женщине, которая с ним, не хочу ничего говорить, не буду лицемерить. А его – отпускаю. Я вспомнила свое прошлое и поняла, что не хочу повторения. - Не потому ли, что в нем не будет Феодора? - Нет. Там я уже была и мне интересно, что будет дальше. Если бы я не ушла, то никогда бы не узнала тебя. Считай, что ты – это и есть мой выбор. Обрывая нить, которая ее связывала с Феодором, Теодора прояснила для себя и другое, что пришло ей в ощущения - будто бы она старалась плыть вверх, а ее нога запуталась в водорослях. Она могла захлебнуться, но вместо этого нырнула и распутала их. Больше ее ничто не удерживало – Теодора была, наконец, свободна. - Нам надо уходить. Но прежде давай зайдем на базар. По дороге поищи пару монет, нам надо запастись молоком, пока мы не найдем себе новое пристанище. Теодора ускорила шаг. Наконец появились признаки рынка – тележки торговцев, невнятный шум и ароматы специй. Не успела Теодора войти в арку, за которой начинался базар, услышала крик: - Негодная воровка! Вот она! Обманом выудила у меня молоко, а потом украла то, что отдала взамен! Это была та самая торговка, с которой они заключили договор в обмен на крест. Схватив Теодору за руку, она начала звать стражу, собирая зевак, которые смотрели на них с интересом. Теодора попыталась увернуться, но торговка вцепилась в нее, как цепной пес. -Отдавай немедленно мой крест! – заорала торговка и протянула руку к шее Теодоры. Один конец креста вдруг ожил – заострился и затрепетал, как змеиное жало. Дождавшись, когда рука приблизится, «жало» метнулось и воткнулось в палец торговки с такой силой, что проткнуло его насквозь. Она заорала еще громче, на этот раз от боли. Торговка отдернула руку, посмотрела на нее и, не увидев ни следов от укола, ни крови, уставилась на Теодору, будто перед ней был не человек, а аспид. -Что орешь? – появившийся стражник имел воинственный вид, но в такую жару разбираться по совести - кто в чем виноват, особенно, когда дело касалось двух женщин, у него желания не было. Он уже обратил внимание на жалкий вид Теодоры и решил, что виновата она. – Что у тебя с пальцем? – спросил он торговку строго потому, что визг этой женщины его выбесил тоже, напомнив жену: – «Такая же жадная стерва, чуть что в крик – раскошеливайся, если не хочешь остаться без ее ласк в постели». - Она укусила тебя? - Нет, это ее… ребенок! – торговка в последний момент сообразила – если скажет про крест, который ее ужалил, ей несдобровать, тем более, что палец был абсолютно цел, ни царапины. Про ребенка придумала сходу, но и это было воспринято не так, как она ожидала. Все, кто был, дружно расхохотались – Тео так умилительно улыбался и хлопал своими глазками, что никому бы и в голову не пришло обвинить такого красивого ребенка в недостойном поведении. -Кто-нибудь это видел? Люди замахали руками – никто не видел! Зато все подтвердили, что она схватила Теодору за руку, которой теперь отчетливо выделялись красные следы от цепких пальцев. - Кто будет свидетельствовать? Толпа отступила на шаг - никто не хотел выступать в этой роли: торговка сочувствия не вызывала, а нищенка с младенцем, за которую приняли Теодору, хоть и была в лохмотьях, как и ее ребенок, могла за себя постоять. Но зачем она явилась на рынок, если не украсть? Денег у таких, как она, обычно не было или гроши. Но эта женщина милостыню не просила, иначе ее бы уже заприметили. Оборванная одежда не могла скрыть молодости и красоты Теодоры. Мужчины в толпе присматривались к ней на тот случай, если она захочет подзаработать. Но сначала надо было убедиться, что она не воровка. - Про какой крест она говорит? Покажи! Теодора сунула руку за ворот и вытащила крест. Стражник нахмурился. - Дорогой. Откуда он у тебя? Ты его украла? Торговка говорит правду? - Крест мой, достался от покойных родителей. Это все, что они оставили мне в наследство. - Не очень-то они жаловали свою дочь, - усмехнулся стражник. – Не каждый обрадуется, когда его дочь приносит в подоле такой подарок. Может быть они умерли потому, что не пережили позора? Теодора опустила глаза и пролепетала, краснея: - Вы очень проницательны, господин. - «А ты лгунья», - услышала она шепот Тео и покраснела еще больше. Стражник был доволен – пусть все знают, что он не только грозен со своим мечем, но и умен. -А ты что скажешь на это? - Он ткнул пальце в торговку, - Чем докажешь, что крест твой? Торговка замялась. -Она мне сама его отдала! Богом клянусь! - Хорошо. Тогда спрашиваю - кто может подтвердить твои слова? Торговка неожиданно показала на Теодору. -Она и подтвердит! Прикажи ей! - Чтобы я заставил ее свидетельствовать в твою пользу? Командуешь мной? И бога приплела! Да ты рехнулась, старая ведьма. Властью, данной мне, налагаю на тебя штраф за скандал и неуважение к власти. По закону, ты обязана часть его заплатить ей за то, что оболгала ее. Плати ей сейчас же! Или я заберу тебя и отведу в долговую яму, посидишь там, одумаешься. Торговка открыла рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, но передумала. - Сколько я должна? – процедила она сквозь зубы. Стражник окинул Теодору с ног до головы. - Будешь давать ей в день по два литра молока. А ты будешь приходить ко мне и отчитываться. Если не придешь, подумаю, что ты воровка и сбежала. Поняла? Теодора, не веря своим ушам, смотрела на стражника с испугом и радостью - – ей было стыдно за ложь, но она была счастлива, что ей не придется продавать себя – теперь эти мысли точно можно было выкинуть из головы. Но как? Она посмотрела на Тео, поправила на нем пелены и незаметно ткнула его в животик, давая понять, что догадалась, чьих рук дело. - «Надеюсь, расскажешь, как тебе это удалось», - подумала она и улыбнулась ребенку, который заглядывал ей в лицо и сосал палец. - Иди за молоком прямо сейчас! Видишь, он есть хочет! – приказал стражник торговке и подтолкнул ее тупым концом меча. – Шевелись и благодари богов, что легко отделалась.

Глава 29.
   Вскоре Тео пил свое молоко, а Теодора лежала рядом с ним, чувствуя, что сил - сопротивляться жизни у нее больше нет. - «Что грустишь? Все же хорошо», - сказал Тео, довольный тем, как все повернулось не без его участия. - Тео, столько лжи. Торговка сказала правду, а я изворачивалась, как последняя лгунья, при этом, обвинили во лжи её. По-твоему, это правильно? - Может и неправильно, но хорошо – нам с тобой. У нее не убудет. Захочу, ее коза перестанет доиться, а коровы заболеют. - Не вздумай. Животные не виноваты, что нам с тобой хочется есть. - И не собирался. Мне не нравится, что ты расстраиваешься вместо того, чтобы радоваться. Ты солгала. Но не ради себя, а ради меня. Это, насколько могу судить по своему опыту, ложь во спасение, а значит с благими намерениями. С твоей стороны корысти не было. А в ее желании - забрать крест – была. Отбирать чужие кресты глупо. Она попыталась это сделать и получила. Пусть теперь думает. Ты стала. Поспи. Я постерегу…» Теодора слушала мудрые слова ребенка и понимала, что он снова врачует ее душевные раны, помогает справиться. Она улыбнулась умиротворенно, представив своего голозадого "стражника" и погрузилась в глубокий сон. *** Покинув пещеру демона, Инес отправилась на поиски «еды» - голод снова ее одолевал, вынуждая поторопиться – ее тело содрогалось от судорог, руки и ноги стали, как чужие, казалось, что внутри разгорается пламя, которое, если его не потушить, сожжет изнутри. Погасить этот адский костер можно было только кровью. Осмотревшись вокруг, она увидела неподалеку оливковую рощу и вспомнила, что в ней останавливались торговые караваны перед тем, как заходить в город. Купцы и погонщики занимались последними приготовлениями, подсчитывали убытки, прикидывали прибыль. При этом все старались лечь спать как можно раньше. Один из таких караванов и заприметила Инес. Подойдя поближе, сообразила, что связываться с купцами не стоит – с ними были стражники. Она их не боялась – на короткий бой ее вполне хватит. Но она не собиралась «воевать», ей надо было поесть и как можно быстрее, пока тело не утратило подвижность. Ее могли бы принять за покойницу – так и до погребения недалеко. В такую жару никто не стал бы выяснять – кто она такая - закопали бы в наскоро вырытой могиле и дело с концом. Инес направилась к лагерю погонщиков, откуда доносились негромкие голоса – там тоже готовились отойти ко сну. Некоторое время Инес наблюдала за людьми, которые обустраивали свои ложа, которые соорудили из брошенных на землю старых верблюжьих шкур. Никаких палаток не было и в помине. Зато было видно – сколько их. Инес насчитала пятерых. Многовато, хватило бы одного, но тут уж как получится. Когда тело в очередной раз свело судорогой, Инес поняла, что больше тянуть не стоит и вышла к костру. Один из погонщиков заметил ее. - Смотрите! Кто там? – человек показывал в сторону олив, которые днем создавали тень, а ночью пугали своими очертаниями. Одно из них вдруг ожило и сейчас направлялось к ним. Чем ближе "оно" подходило, тем отчетливее вырисовывались соблазнительные контуры женского тела. - Мунара... , (греческий аналог нецензурного выражения - "обалденная" женщина) - выдохнуло сразу несколько из них, не веря в такую удачу. Измученные дорогой, раздраженные, они вскочили со своих мест и уставились на девушку. Она была изыскано одета и выглядела так, будто только что совершила омовение – мокрые волосы, одежда облепила каждый изгиб тела, она была словно обнажена. Незнакомка шла спокойно, так, будто прогуливалась по своему саду и была уверена, что опасность ей не грозила. Она была прекрасна. Пока погонщики верблюдов рассматривали ее, стреноженные животные по непонятной причине пришли в неистовство, стали грызть свои удила. Нескольким удалось вырваться, остальные топтались на месте, не давая возможности приблизиться с ним. Но погонщики и не собирались их успокаивать – открыв рты, они смотрели на Инес. Она подошла совсем близко, обвела их взглядом, остановилась на одном, самом молодом и привлекательном, молча протянула ему руку. - По-по-по! (аналог - о-го-го). Не ходи! – шептали ему, другие наоборот, подначивали и подталкивали -пойти и узнать, что нужно гостье - возможно, он получит свою долю ласк, которых при других обстоятельствах ему не видать потому, что он был беден - такие мунара стоили дорого – за всю жизнь не заработает. Но парень не чувствовал к незнакомке ничего, кроме настороженного любопытства и ее внимание к себе воспринял, как плохой признак. - Чего ты хочешь? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал твердо, но с волнением справиться не смог. Инес улыбнулась, провела рукой по своему телу, задержалась кое-где нарочито и снова поманила юношу рукой. Магия ее движений подействовала. И не только на него. Вместе с юношей поднялось еще несколько мужчин разного возраста. Они стали между собой спорить. - Ты еще молодой, такая куклица (аналог - куколка) не для моро (аналог - дитё) – тут нужен опытный, - "А, гамису!" (аналог - обещание неземных плотских наслаждений)! - воскликнул другой, - разве ты знаешь, как это делается? Сунешься не туда, она и откусит тебе, - раздался дружный смех. Обстановка уже не напоминала ту, что была минуты назад – казалось, что это они нашли глупенькую и беззащитную девушку и решали, кому она достанется первому, как добыча. – Что мы спорим? Она никуда не денется. Всем достанется. Инес прислушивалась к тому, о чем говорили между собой мужчины и уже не улыбалась. Они позволили себе слишком много, называя её так, будто-то она была им ровней. Ее лицо потемнело и на нем проступили синие пятна. Инес прищурила глаза - в глубине зрачков загорелись красные огоньки, казалось, что это пламя отразилось в ее прекрасных глазах. В Инес просыпался зверь и он был страшно голоден. Ей надоело слушать споры, кому быть первым, она повернулась и пошла в сторону олив, махнув рукой – «Следуй за мной!» - Куда ты уходишь, красавица? Мы еще не решили, кто будет первым! Хотим бросить жребий! Инес обернулась и кивнула головой в знак того, что идея со жребием ей понравилась. Короткую палочку вытянул молодой погонщик – ее избранник. - Везунчик! Иди. Даем тебе время, пока догорит эта лучина, - один из мужчин выхватил из костра тлеющую палку и поднял ее над головой. Парень, однако, не обрадовался, нехотя поднялся и побрел вслед за Инес, понуро опустив голову. Инес удивилась такому поведению, но чуть позже поняла, в чем дело – он был девственник и шутки насчет его неопытности были обоснованы. Инес обняла юношу и предупредила: - Закричишь, откушу голову. Она припала к его шее, выждала пару секунд, пока отрастут клыки и аккуратно вонзила их, стараясь попасть в вену – кровь потекла ей в горло. Нескольких глотков хватило, чтобы судороги прекратились. Инес облизнулась и посмотрела на парня, который пребывал в полуобморочном состоянии. - Не бойся меня, - попросила она. – Пусть они боятся, грубияны. Крикни им, что ты уже все. Пусть они идут. Юноша подчинился. Услышав его голос, мужчины у костра переглянулись: - Что-то он быстро. Молодой, скорострел. Чья очередь показать девчонке, что такое настоящий мужчина? - Все пойдем. Будем своей очереди ждать на месте. Я, когда смотрю, становлюсь быком – надеюсь, она выдержит, ха-ха, нам повезло, что она набрела на нас. Не придется платить. Все дружно вскочили, будто бес вселился в каждого из них, и вприпрыжку побежали туда, где их ждала Инес. У костра остался один старик. Он смотрел на пламя и ворошил палкой угли. Старик был глухим - не слышал, как крики удивления сменили вопли ужаса и боли, потом снова наступила тишина.


Глава 30.
   Демон вернулся в пещеру и обнаружил, что она пуста. Он подошел к озеру, опустил в него руку. Ее тут же облепили светящиеся капельки, которые метнулись прочь, стоило ему пошевелиться. Демон осмотрелся и увидел на камнях следы женских ног. Они испускали слабое свечение и вели к выходу. Следы почти высохли. Демон понял, что опоздал – Инес отправилась на поиски жертвы. - Может ну ее, - подумал демон, потом сообразил, что Инес от него не отстанет, будет приходить, когда вздумается. Он не привык к такой несвободе и жалел, что не поговорил с бывшей подружкой об этом сразу. И одна мысль обожгла совсем уже неприятным подозрением – ревнива ли Инес. Она отказалась от его помощи, когда умирала и при встрече с ним вела себя независимо, не проявляла никакой симпатии. Добиться благодарности за свое воскрешение также не спешила, возможно – сомневалась, что дело в его поцелуе. Может так получиться, что «бывшая» захочет им помыкать. Свое отцовство в такой ситуации демон считал уже не недоразумением, а неприятностью. Интерес к ребенку после всех этих переживаний заметно ослабел. - Если бы он попал в мои руки сразу, мне бы удалось его воспитать должным образом, а так – кто знает, что ему наговорили обо мне. Демон-полукровка – аномалия, от которой можно ожидать, что угодно. Чем быстрее он найдет Инес, тем больше шансов уладить разногласия и договориться о том, как они будут существовать. Демона не желал иметь никаких рычагов влияния на себя. Претензии Изабо были сущей ерундой по сравнению с тем, что могла потребовать Инес, вообразив себя его женой. Уж он насмотрелся на эти «счастливые семейные пары» и не хотел бы оказаться в этом «аду». Следы Инес не были видны простому смертному, но для демона они обладали тем же свойством, что и для собаки – имели специфический запах. Сбивать со следа Инес еще не научилась, и демон довольно быстро разобрался, куда она пошла. Он увидел верблюдов. Они бесцельно бродили среди оливковых деревьев, старались держаться ближе друг к другу. Похоже, их что-то напугало или кто-то намеренно их отвязал. Животные были наполовину развьюченными, так поступают, если хотят, чтобы утром погрузка не занимала много времени. Это значит, что остановка предназначалась для завершающих приготовлений перед тем, как отправиться на рынок. Караван расположился на отдых в роще и был незаметен с дороги. Верблюды не сбежали, но и собрать их – нужно время. - Если бы я хотел крови без особых проблем, выбрал бы этот. Но верблюды не на месте. Что же тут произошло? Следы Инес были отчасти затоптаны испуганными животными, но ближе к оливам, стали ощущаться отчетливей и они вели в глубь рощи. Демон почуял запах крови – воздух пропитался им, это сбивало с толку и со следа. Он заметил отблеск костра и пошел в том направлении. Выйдя на поляну, увидел разложенный бивуак, но он был пуст, если не считать единственного старика – он сидел рядом с очагом и не реагировал на его появление. Демон приблизился вплотную, наклонился и тронул человека за плечо. Тот обернулся – старые слезящиеся от дыма глаза видели немногое, но страха в них не было. Демон спросил: - Ты видел женщину? Молодую. Она безумна. Старик очертил рукой полукруг – демон догадался, что он попросил его повторить. На этот раз старик пристально смотрел на его губы и, когда демон сказал про молодую женщину, радостно закивал головой, потыкал пальцем в разложенные вещи и показал в сторону олив. - Она и все, кто здесь был, ушли туда? – уточнил демон. Старик, довольный, что смог объясниться, снова закивал головой. Запах крови затмил все остальные. Вскоре обнаружилась место, откуда он исходил. Старые стволы олив тоже были в крови. В ветвях повсюду были видны человеческие останки. - Её разозлили, - догадался демон и увидел живого. Юноша сидел, сжавшись в комок и смотрел в одну точку. Демон присмотрелся, удивленный, что кто-то выжил после такой бойни, которую учинила Инес. Юноша был хорош собой, только не в себе. Демон предположил, что тут действует заклятье, видимо Инес освоила пару подобных фокусов. Но для чего она сохранила ему жизнь и где она сейчас? Наевшись досыта, она теперь могла долгое время обходиться тем, что взяла – забирая чужие жизни, Инес теперь спасала свою. - «Почему она просто не убила их? Она – гентакуб, но не безумна или я чего-то не заметил?» - демон не стал церемониться с молодым погонщиком верблюдов, пнут ногой. Тот покорно встал. Демон увидел, что его одежда в характерном беспорядке и понял, что Инес не только пила его кровь, что было заметно по характерному следу на шее. Она делала еще кое-что… Укол ревности настроения не добавил. - Так-так, потянуло на свежатину. Вот оно, женское вероломство, а я еще хотел о ней скорбеть», - схватив юношу за руку, демон грубо поволок его за собой. *** Отец Инес, с тех пор, как его вывели из склепа, вел себя странно – снял с себя облачение, непрестанно молился и отказывался говорить о том, что с ним произошло. Монастырская братия ждала его распоряжений, но вместо них настоятель через несколько дней попросил позвать Кларису, мать Инес. Услышав, что ее ждут в монастыре, она удивилась, но отказать не посмела – самой было любопытно, что надумал бывший и помнит ли хоть что-то из событий той ночи, когда она с игуменьей, можно сказать, спасли ему жизнь. - Что тебе нужно? – Клариса считала, что упрямство бывшего мужа и есть причина, что тело дочери оставалось непогребенным столько времени, а внук оказался в руках чужих людей. Взглянув на уже немолодого, но все еще привлекательного мужчину, Клариса заметила интересную перемену – на игумене не было облачения – его мускулистую фигуру больше ничего не скрывало, он выглядел, как обычный мирянин, а не как настоятель монастыря. Еще больше Клариса поразилась тому, что увидела в его глазах – боль, страдание и бесконечную печаль измученной души. Неприязнь, отчуждение и даже гнев, которые она испытывала к нему, отошли на второй план. Вместо этого она ощутила, что ее душа была такой же опустошенной и глубоко несчастной. Идя на встречу, Клариса не хотела, чтобы муж видел ее слабой, собиралась показать, что презирает его. Ах, если он был груб с ней, ей не пришлось бы переживать о том, что и она совершила ошибку, за которую ее следует осудить не меньше его. Тихий и печальный голос напомнил ей, каким ее муж был в годы их молодости – его признания в любви, звучали, как музыка. Клариса поняла, что ночное приключение повлияло на него не так, как она ожидала. Забытье, в которое его отправила мать Изабо, прошло и унесло с собой все наносное, то, что развело их по разные стороны пропасти, в которую канули мечты и надежды на совместное семейное счастье. Они снова стояли рядом и дышали, как одно целое. Клариса изо всех сил старалась воспротивиться этому чувству, но оно неумолимо твердило свое – горе изменило его и ты должна оставить обиды в прошлом. - Сядь, Клариса. Я позвал тебя для того, что бы узнать – что ты видела, там в склепе? - он начал без предисловий и угадал - Клариса не была настроена на реверансы, они были одни и можно было не притворяться. - Пустое ложе – вот что! Если бы мать Изабо слышала это, она бы поняла – Клариса не поверила ни единому ее слову. В рассказы про крысу, которая ее укусила, в том числе. Она изводила себя сомнениями – если Инес была жива, получается, что она сама отдала ее и неизвестно, что с ней сделают. Укусы на шее пугали догадкой, что Инес обезумела. Тем более, не следовало оставлять её в таком положении. - Значит, мне не придется клясться своим саном и всеми святыми, что наша дочь вовсе не умерла. Молчи! Я не все сказал. Она хотела меня убить. И она бы это сделала, если бы не ты - я слышал твой голос, не отрицай. Но там был кто-то еще, кого ты провела в запретную часть монастыря, вопреки строгому запрету. Ты выкрала у меня схему коридоров. Клариса, я знаю, как ты ненавидишь меня с некоторых пор, но тебе не следовало забывать о том, что в монастырь женщина без дозволения попадает в том случае, если мертва и ее тело готовят к отпеванию. Ты проникла обманом и тем самым нарушила серьезное табу. Погоди, дай договорить. Я много размышлял о случившемся и до сих пор не знаю - благодарить мне тебя или наказать за пренебрежение всеми мыслимыми правилами.


Глава 31.
   Если бы под ногами Кларисы проползла змея, она бы не подпрыгнула так высоко, чтобы потом обрушиться на игумена с кулаками. - Собрался меня наказать? Упрекаешь меня? Не твое ли решение – не придавать ее тело земле, стало причиной нарушения этих твоих табу? Если ты заподозрил, что Инес жива и узнал меня, почему не дал знак? Возможно, мы могли бы ее спасти! Я схожу с ума от этой мысли! Мы убили свою дочь дважды - первый раз, когда ты заточил ее в этом склепе и потом, когда я отдала ее своими руками. - Клариса, опомнись! – настоятель пытался утихомирить жену, которая отчаянно молотила его по груди, по лицу. Но он был слишком слаб и мог только закрываться руками от разъяренной матери и от правды, которая была в ее словах. Наконец Клариса выдохлась. Она устало опустилась на колени и зарыдала. Настоятель ждал, когда хоть немного успокоится. Наконец, ее рыдания стали тише – усталость снова брала свое. – Что ж, надеюсь, мы можем продолжить наш разговор. Мы не враги, Клариса. Я люблю свою дочь и признаю, что совершил чудовищную ошибку. Кто мог знать, что с ней случится такое? Клариса поняла, что он имел ввиду необъяснимое «воскрешение» Инес. Начало их общения говорило о том, что первый барьер отчуждения пройден. Оба знают правду. Оставалось еще много невысказанного, но время поджимало, оба чувствовали, что надо объединяться. Клариса решила, что будет откровенной. - Кому ты отдала ее тело? - Ее забрала мать Изабо. - Но для чего! - Для погребения, сказала, тело Инес упокоится в пещере на дне подземного озера, там ее никто не потревожит. - А потом? Что было потом – когда ветер загасил свечу? - На меня напали. Потом почувствовал укус. - Посмотри сюда, - игумен показал жене свою руку со следами зубов. - Боже, что это? На тебя напала собака? - Откуда она в монастыре, - усмехнулся настоятель. - Это сделала наша дочь. - Ты безумен… Сначала ты не хотел нашу дочь похоронить по-христиански, собирался замуровать её в подземелье. Теперь я слышу про то, что она укусила тебя! Хочешь убедить меня в том, что это она безумна, а не ты? Тебя надо самого заточить в том подземелье! Клариса снова разрыдалась и запричитала, путая слова молитвы и проклятий в адрес мужа за то, что он сделал и бога, которому тоже досталось за то, что не помог. Поиски крайнего всегда заканчиваются обвинением в адрес того, на кого больше всего уповают и не верят, но требуют чуда. Благоразумие и подсказки здравого смысла без остатка растворялись в кислоте отчаяния, ярости и гордыни. Игумен подошел к Кларисе, не решаясь прикоснуться к ней. Она подняла голову, посмотрела мужу в глаза и ударила себя в грудь. - Что мы натворили с тобой? Ведь мы же любили ее. Ты - любил, я знаю! Настоятель преодолел свою робость и сделал то, что хотел, но боялся – коснулся волос жены, погладил ее по голове и перекрестил. - Вставай, Клариса, хватит уже плакать. Слезы бесполезны, – он помог ей подняться и усадил на свою кровать. - Мы оба виноваты. По грехам нашим. Мне нельзя было становиться игуменом. Какой из меня настоятель? Исповедовался в своих грехах, исповедовал других и грешил, как в первый раз. Так богу не служат. Про тебя не стану ничего говорить, сама все знаешь. Ты напрасно потакала Инес, ее наклонностям, видела, что из нее растет. Как сама не уважала узы брака, так и ей внушила, что в семье плотское наслаждение превыше всего, а муж – слепец или рогоносец, лишь бы дарил наряды. Мы оба виноваты в том, что погубили свою дочь, не остановили ее, когда можно было. Ты и я – мы были заняты собой. Я своим монашеством. Ты – обидой на это. - Если бы хоть несколько слов из этого ты сказал раньше, - Клариса упрекнула бывшего мужа и добавила. - Если ты знал, что я плохая мать, надо было думать об этом, когда выбирал себе жену. - Невеста, жена и мать своим детям - это три разных женщины. Разбираться в трех ипостасях одной личности, да еще женщины, никому из мужчин не дано. Кто говорит, что понимает вас – врет или ошибается и верит в свое заблуждение. Вы покорны и добры к своим мужьям, соблюдаете перемирие, пока любите. Ты разлюбила меня раньше, чем я научился любить тебя, как свою жену. Признайся в этом хотя бы сейчас и тебе станет легче. Я уже не тот, что был. Твои слова не причинят мне боли больше той, что мучает меня из-за моих собственных ошибок, из-за Инес и ее ребенка. Разногласия с тобой - дело прошлое. Наши ошибки проросли в детях. Клариса смотрела на отца Инес и боялась поверить в то, что он изменился и самокритичное настроение со временем не пройдет. Она слишком долго ждала, когда он одумается и останется с семьей, а не предпочтет стать рабом своего обета богу. Не бог заставляет принять решения… - Но я хочу попытаться исправить то, что еще возможно. Я не могу ничего сделать для Инес – она больше не человек. Тебе надо это знать, Клариса. Но я хочу вернуть нашего внука. Только так смогу искупить свою вину перед ним и перед Инес, клянусь, ее сын не будет сиротой. Мы признаем его и он будет нашим наследником. Мне все равно, что скажут другие. Я так решил. Поддержишь ли ты меня? Клариса растерялась. Час назад этот человек был противен ей, сейчас он был единственным, кто мог разделить ее чувства, понять и поддержать. Она снова ему верила и молила о том, чтобы это было навсегда – нового разочарования и предательства она точно не переживет. - Так ты уверен, что это она… - Более чем – я видел своими глазами, как у нее отрастали зубы, они еле умещались во рту. После того, как она напилась нашей крови, Инес стала гентакубом. Это примерно то же, что и вампиры или суккубы. Разница в том, что они тяготеют к своей семье, но не в том смысле, как нам хотелось. Мы теперь для нее гарантия, что она не умрет – за нами не надо охотиться, мы накормим ее сами… Это единственная возможность для гентакуба оставаться человеком. Если она будет пить кровь животных, то со временем утратит человеческий облик. Мы в западне, Клариса. Прости, что был так слеп и не послушал тебя. - О, муж мой, - Клариса не выдержала, прильнула к его сильному телу – воспоминания молодости нахлынули на нее, пробуждая чувства. Она ждала, что он ответит на ее порыв. Но это произошло не сразу – игумен не был готов в такому повороту – он был уверен, что Клариса никогда его не простит. Боясь все испортить, он осторожно обнял ее и бережно прижал к себе. - Я и забыл, как это приятно, - проговорил он. - Мы слишком дорого заплатили за иллюзию счастья, которая овладела мной. Лучше было бы прожить в бедности, но с тобой. Может быть судьба Инес была бы другой. - Ты мужчина. Твоя беда в том, что должно было пройти слишком много времени, чтобы ты осознал, что неправ и еще больше, чтобы ты набрался смелости и попросил прощения. Женщинам в этом плане намного легче – все обиды выходят слезами, но в душе остается звенящая пустота… - Благодарю тебя, что не стала мне лгать. Признайся, меня чем-то опоили? Я так и подумал. С правдой я еще как-нибудь справлюсь, Клариса – только не ложь. Она сделала из меня вероотступника и я погубил свою семью. - Скажу то же самое – ложь и мне не принесла ничего, кроме горя, я не заметила, как как превратилась в одинокую, никому не нужную старуху. Надеюсь, мы с тобой помирились? – Клариса впервые за долгое время подарила мужу улыбку, не вымученную или фальшивую, а самую искреннюю, идущую от сердца. - Я рад, что мы снова вместе, ведь я всегда тебя прощал. А надо было как следует отходить тебя плетью, глядишь, поумнела бы и с нашей дочерью была бы построже. – Переход был чересчур резкий, но он сказал то, что думал – какой смысл скрывать свои мысли, если они оба признались, секреты до добра не доводят. - Обиделась? - Вовсе нет, я и сама об этом думала. Мне казалось, что ты был плохим мужем, но стал хорошим священником. Но мне было обидно, что ты променял меня на монашество. Мы были еще так молоды и могли любить друг друга, а вместо этого разбежались по своим углам. - А сейчас? - Ты о чем? - Сейчас - ты думаешь, я больше ни на что не годен? Клариса заглянула мужу в глаза, боясь ошибиться в своих предположениях – вдруг ослышалась или не так истолковала. - Ты скажи! Я думаю, что муж из тебя все же лучше, чем монах, если тебя все еще волнуют всякие глупости, - Клариса засмеялась, ее щеки порозовели от удовольствия – неужели она снова желанна. - Совсем не глупости! Но…, - голос мужа вдруг снова погрустнел. – Постоянно думаю об Инес. Представляю, что она где-то рыщет в поисках крови и в любой момент может заявиться к нам. Что мы ей скажем? То, что виноваты и хотим искупить свою вину тем, что станем для нее источником крови? И будем ждать, пока она не иссушить каждого из нас по очереди или обоих разом? Такое будущее меня пугает не меньше, чем прошлое. Нам нужна помощь. Эта твоя мать Изабо, я слышал о ней, говорят разное – будто она знается с потусторонними силами. Раз она вмешалась в наши семейные дела, значит ей известно гораздо больше. Что думаешь? - Думаю, что ты прав – кроме нее нам не поможет никто. Если нам суждено погибнуть от зубов нашей дочери, то пусть это свершится как можно скорее. Жить ожиданием встречи с ней, как отложенная казнь, я не вынесу этого. - Если она убьет нас, своих родителей, ее душа будет навеки проклята. Мы не должны этого допустить. За нее нужно бороться. - Неужели это возможно? - Да. На все воля божья. Здесь не обошлось без демона, его происки. Но полагаться мы должны не на его посулы, а на веру в справедливость. Доверимся своей судьбе. Обоим в тот момент хотелось одного – чтобы чувство тепла и просветления, которое пришло после стольких лет безверия и тоски длилось как можно дольше. Все однажды заканчивается. Они это знали и просили о малом.


Глава 32.
   Напитавшись свежей кровью и плотью, Инес пополнила свои запасы энергии, чтобы жить. Внезапный прилив сил навел ее на мысль о том, что часть из них можно потратить на то, чтобы лишить юного погонщика верблюдов невинности – раз уж ему выпал жребий. Она сохранила ему жизнь. Но он видел, что она сделала с другими и стоило Инес сделать шаг к нему, заскулил, как щенок и бросился бежать. - Хочешь, чтобы я за тобой побегала? Инес сделал одно движение и снова очутилась перед юношей, который наконец понял, что ему не избежать предназначенной участи. Он не понимал, в чем она заключалась и приготовился в худшему. Инес подошла к нему вплотную, коснувшись своей грудью. Юноша затаил дыхание, боясь шевельнуться. Инес прижалась к нему теснее и с удовлетворением ощутила, что одна часть тела, в которой она была заинтересована, очень даже жива. -Так-то лучше, - сказала она и поцеловала. Губы юноши были твердыми, но не жесткими, сквозь них она ощущала его горячее дыхание. Волна животной страсти захлестнула ее, однако Инес сдержалась, поняла, если хочет взаимности, не стоит его пугать – он и так напуган до полусмерти. - Я тебя чувствую и мне это нравится. Не бойся, я не сделаю с тобой того, что с другими. Ты не навязывался мне и не собирался вместе с ними мучить меня. Для наслаждения достаточно двоих, особенно, если это в первый раз. Не смущайся, у тебя все получится – доверься природе своего тела – оно выдало тебя и все сделает за тебя, я помогу. Инес видела, как страх в глазах юноши растворялся по мере того, как он вслушивался в ее слова. Всем своим телом она приближала его к тому, чтобы он выпустил на волю своего тигра и набросился на нее, как охотник на жертву – Инес позволила ему поменяться с ней местами и не пожалела. Следующие минуты они оба познавали восторг и блаженство, напоминая обычных любовников, которые встретились после долгой разлуки. С усилием оторвавшись от юноши, Инес перевела дух и приказала: - Когда тебя спросят, что ту было, ничего не говори, - она намереваясь встретиться с ним еще раз, когда возникнет желание пережить снова такие земные и волнительные ощущения. Близость с неискушенным, но пылким юношей напомнила ей прошлую жизнь. К тому же ей было приятно, что он оказался девственником - неумелость компенсировалась напором, в котором не было любви и соитие напомнило Инес ее прижизненные фантазии о «неблагородных разбойниках". Не успела она порадоваться, как явились «гости» – призраки, сквозь которые можно было увидеть раскиданные по поляне останки караванщиков, принявшие Инес за легкую добычу. Она присмотрелась и узнала одного из них – его звали Феодосием. Потом Инес увидела своих родителей, они стояли рядом и держались за руки. На демоне, который тоже маячил на удалении, она задерживать внимание не стала, была уверена, что станет ее разыскивать. Инес заинтересовал один из «призраков», она никак не могла рассмотреть его потому, что он путался у всех под ногами. -«Что еще за карлик?» - недоумевала Инес. Каждый, судя по тому, как все они лезли ей в глаза, хотел, чтобы Инес его признала, и прислушалась к тому, что они ей внушали. Феодосий просил никого больше не убивать. Родители плакали, умоляли их простить. Демон обзывал похотливой дрянью и сердился за измену. Ничего из этого Инес не тронуло. Ее интерес пробудил самый незаметный из них – ребенок. Несмотря на младенческий вид, он уверенно стоял на своих маленьких ножках. Увидев, что она на него смотрит, решительно всех растолкал, вышел вперед. Остальные исчезли. Они остались вдвоем, вернее втроем, если принять во внимание ошалевшего от впечатлений молодого погонщика верблюдов. Осоловелыми глазами он смотрел на Инес и тянулся к ней, теребя низ живота – намекал на свое желание. Ничего другого Инес и не ожидала. Что ж, он ей тоже понравился, но сейчас ее интересовал другой «мужчина». Инес вдруг смутилась: - «Он все видел? Случайно или подсматривал?» - Ты кто такой? – спросила она недовольно. Погонщик принял это на свой счет, перепугался - его рука, которая все время была в движении, замерла. Инес недовольно насупилась: - Говорю же – не до тебя. Потом. Живи и помни - я твоя первая женщина, - Инес подумала, что было бы неплохо избавиться от свидетеля и пообщаться с ребенком, выяснить – кто он такой и почему следит за ней. Сжав руками голову юноши, Инес посмотрела ему в глаза, преодолела сопротивление и легко проникла в его сознание. Поискав нужное место, легонько дунула туда и стала ждать. Веки юноши отяжелели, он некоторое время пытался сопротивляться, но выдохся и закрыл, наконец, глаза. Заснул. Инес опустила обмягшее тело на землю, чмокнула в обнаженное плечо и оставила в покое. Ребенок терпеливо ждал, рассматривая ее в упор и нисколько не смущаясь тем, что она была обнажена. Если бы Инес присмотрелась повнимательнее, то поняла - младенец изучает ее грудь вовсе не потому, чтобы оценить соблазнительные формы, его интересовало - есть ли там молоко. - Что пялишься? – с угрозой спросила она и оскалила зубы, уверенная, что это подействует, ребенок испугается и исчезнет, как и другие. Ребенок в ответ на агрессию сначала нахмурился, потом заулыбался и закрутил головой в предвкушении ласки и кормления - поведение женщины он истолковал по-своему: - "Мама же! Могла и почудить, а потом все равно накормит". - Фу, какой ты отвратительный, - проговорила Инес, пряча за грубостью своё беспокойство – ребенок имел над ней необъяснимую власть, но, кажется, час не осознавал этого. - Я тебя знаю? Что тебе от меня надо? Может быть ты хочешь есть? Похоже на то. Не отдавая отчета в своих действиях, Инес протянула к видению руки. Ребенок тут же, будто только этого и ждал, встрепенулся ей навстречу. Они едва прикоснулись друг к другу, как нечто темное вклинилось между ними и ребенок исчез. Инес недовольно фыркнула и прислушалась – она услышала голос, который точно был ей знаком. -Инес, черт бы тебя побрал, где ты? - "Демон", - лицо Инес снова стало жестким. Она подозревала, что демон хочет ее вернуть и обязательно постарается затащить в ту глубоководную могилу, чтобы сделать своей пленницей. Не желая встречаться с ним, она направилась в сторону дороги, которая вела в город. – «Ходить обнаженной в таком безлюдном месте для девушки небезопасно» - эта мысль была из ее прошлой жизни». Сейчас, подумав об этом, Инес только улыбнулась. Фантазиями о своем пленении разбойниками, Инес доводила себя до экстаза, но в реальной жизни выйти на прогулку в безлюдное место в одиночестве никогда не решалась – понимала, что могла и не вернуться – настоящие разбойники после всего, что они бы с ней сделали, отвезли бы потом на рынок и продали. Теперь все изменилось – Инес больше никого не боялась – сама могла расправиться с кем угодно и уж точно бы не стала утруждать себя канителью с работорговлей. В лучшем случае, прикончила бы одного за другим на глазах друг у друга. «Наедаться» впрок, когда была сыта, она не собиралась. Ее путь лежал в один из богатых домов, о котором она вдруг вспомнила. Вскоре после ее ухода, появился демон, они разминулись. А еще через некоторое время Инес подходила к родительскому дому, в то время, как демон завершил осмотр места пиршества Инес, ушел ни с чем, взяв в плен «заложника», нового дружка Инес.


Глава 33.
   Тревожный сон Теодоры прервался потому, что ей послышался детский плач. Она открыла глаза и увидела, что Тео не спит, но ведет себя несколько странно. Обычно он встречал ее улыбкой, тянул к ней ручки и что-то лопотал на своем языке, изо всех сил изображая маленького. Или становился вдруг серьезным и спрашивал строго, хорошо ли она спала и просил рассказать, что ей снилось. - Если ты испугаешься во сне, зови меня, я приду и тебя спасу. - Хорошо, - обещала Теодора. – Но во сне люди со своими демонами справляются сами. Бесконечные войны с ними - самый безопасный опыт, подсказки, если человек умеет разгадывать знаки, посланные ему духом сна. В такие дела лучше не вмешиваться. - Много ты знаешь о снах, - фыркал Тео. - Да побольше твоего, - смеялась в ответ Теодора, тиская ребенка и умиляясь тому, как ему хотелось ее защитить. Ребенок и сейчас выглядел внешне здоровым, но настораживало отсутствие в его глазах задорного блеска - они будто смотрели и не видели! - Тео, - окликнула Теодора. Он не ответил, глаза продолжали смотреть в одну точку. Предмет, который они изучали столь внимательно, находился далеко за пределами возможностей Теодоры – видеть то же, что и они. - Что с тобой, Тео, очнись? – она попыталась его растормошить, но ребенок оставался безучастным. - Только бы не заболел! – воскликнула Теодора с каждой минутой все больше впадая в отчаяние. Неизвестная болезнь Тео означала, что отныне добывать деньги предстояло ей. Если Тео мог прибегнуть к своим чудесным свойствам, в ее распоряжении был только один – продать себя. Теодора прижала Тео к себе и поразилась тому, что вместо привычного тепла или жара, который бы указывал на простуду, ощутила холод. Она развела костер. Устроив Тео поближе к огню, начала внимательно осматривать и ощупывать его, надеясь обнаружить причину необычного состояния. - Я справлюсь, Тео, чтобы ни случилось, верь мне. Я отнесу тебя к лекарю. Прямо сейчас. Ради тебя я пойду на все. Подумаешь, схожу один раз в тот дом. Зато у нас будут деньги, и я смогу ему заплатить. Скажи хоть слово, малыш. Твое молчание меня убивает. Тео вздрогнул, глубоко вздохнул и перевел взгляд на Теодору. - Почему ты плачешь? Она улыбнулась ребенку, взяла его ручку и начала один за другим целовать его маленькие пальчики, мокрые и соленые от ее слез. - Как же ты меня напугал. Зову тебя, зову, а ты смотришь на меня и ничего не говоришь? Приснился дурной сон или подумалось о грустном? Так бывает, вспомнишь о чем-то таком, и оно тебя не отпускает. Не держи это в себе, расскажи мне. Теодора продолжала ненавязчиво рассматривать ребенка и заметила, что его лобик прорезали две продолговатые морщинки, неглубокие, но им было там не место, она была уверена, что они появились после его «возвращения». - Что у нас с тобой за жизнь? Ты такой маленький, а уже о чем-то печалишься. Это несправедливо. В твоей жизни так мало радости. Может быть ты думаешь о своих родителях? Неважно, кто они. Богу было угодно, чтобы ты появился на свет. Ты его дитя! Он тебя любит, как и я, а может быть и больше потому, что он простит даже то, за что я бы отшлепала тебя по твоей попе, - она старалась разговорить его и развеселить, но Тео оставался грустным. Теодоре вдруг казалось, что она грезит наяву – будто стоит на краю бездонной пропасти, в которую вот-вот упадет – она проживала момент вынужденного возвращения в ненавистный ей дом «слепых свиданий». Липкая бездна хохотала и манила ее к себе. Теодору качнуло. Но она не сорвалась с воображаемого обрыва, увидела протянутую руку и ухватилась за нее. - Я здесь, рядом с тобой. Это всего лишь видение. Теодора очнулась – никакой бездны, только она и Тео. - Я нашел ее, - она сразу поняла, о ком он говорил. - Показался ей, она тебя видела, ты уверен? Тео грустно кивнул. Теодора не скрывала своей радости – она и сама чувствовала, что ребенок страдает без своей матери – как она не старалась заботиться о нем, заменить материнскую грудь было нечем. Не удивительно, что Тео, когда начал свой рассказ, первым делом, сказал об этом. - Ее грудь полна молоком. Она сердилась на меня. - Тео, если ты можешь ее видеть, то почему не можешь соединиться с ней? - Она не зовет меня. Я ей не нужен. Она смотрит на меня и вспоминает, что умерла. Я бужу в ней плохие воспоминания, потому и бежит от меня. Тео замолчал. Его губы дрожали, а глаза наполнились слезами, которые выплеснулись через край - маленькое сердце не могло вместить свою горькую обиду и понять – за что. *** Молодой погонщик очнулся и сообразил, что не идет, а его волокут по земле. Попытался вырваться. Но невидимая рука только сильнее ухватила его, встряхнула и потащила дальше. Он снова попытался вырваться или хотя бы увидеть того, кто так грубо обращается с ним. Хватка ослабла, юноша не удержался и свалился кулем в дорожную пыль. Прямо перед своим носом увидел ноги в расшитых золотом сандалиях. Он попытался посмотреть наверх, но нога в сандалии поднялась и придавила его голову к земле. - Не дергайся, червь. Ты меня и так разозлил. Тебе лучше не провоцировать меня. Ты расскажешь мне все. Иначе я оторву твою никчемную голову, но сначала выдавлю твои глаза. Ты даже не представляешь, на что ты ими взирал, не имея на то права – Инес моя, - демон вперился в него, выманивая, одно за другим, воспоминания, которые превратились в стадо послушных овец. Вот он идет к оливам, чтобы расстаться с девственностью – из-за нее над ним смеялись и подшучивали. Он видит молодую красивую незнакомку, которая вышла к их костру. Она казалась такой беззащитной. Возможно, она заблудилась, искала защиту. Погонщики верблюдов решили воспользоваться ею и бросили жребий, который пал на него. Он боялся идти, но пересилил себя. - Бедный! – демон вклинился в «исповедь» и встряхнул юношу, чтобы он не терял нить. Сцену кровавой бойни демон рассматривать не стал, скучно. Его интересовало продолжение. Пара моментов и стало ясно, что Инес взяла все в свои руки, она была нежна с ним. Чтобы подтолкнуть робкого девственник к нужным действиям, она «утопила» его в черной бездне своих зрачков, откуда он благополучно "вынырнул", но уже ниже ее талии. Новые неведомые ощущения вползали в его душу, как змеи. Смущение прошло. Вместо этого он ощущал себя сверхсуществом, которому открыли тайну его рождения и сказали, что он умеет ходить по воде. Он вспомнил, как Инес прошептала ему ухо: - Теперь ты знаешь, что такое искушение, - а потом укусила. Теплая кровь струйкой побежала по его шее. Боли не было – ему казалось, что они становятся одним целым – ведь все это время, пока она пила его кровь, он был в ней. Вместе с тем пришло осознание, что за неземное наслаждение придется заплатить жизнью. Вместо того, чтобы испугаться, он еще энергичнее задвигался в ней. Женщина пришла в неистовство – она достигла пика наслаждения, откинула голову и застонала. Потом снова посмотрела на него: - Не боишься смерти? - Нет, - прошептал юноша и попросил, - поцелуй меня еще раз. Я хочу повторить, у меня еще остались силы. Демон схватил юношу, приподнял над землей и отшвырнул прочь. Он не представлял, что увиденное произведет на него такое впечатление. С ним Инес никогда не была такой чувственной! Как этому червю удалось пробудить в ней то, о чем демон мог только мечтать? - Вероломная! Ты заплатишь мне за это! – демон подхватил бесчувственное тело, перекинул через плечо и понесся, как разъяренный буйвол к своей пещере – ему не терпелось «досмотреть», зрелище чужого наслаждения его возбуждало. К тому же надо было придумать, как заманить Инес и побольнее отомстить ей. Если она сохранила этому «похотливому червю» жизнь, значит он для нее важен. Демону хотелось, чтобы Инес корчилась в муках, страдала, наблюдая за тем, как он будет превращать «червя» в экспонат своей коллекции.


Глава 34.
   Мать Изабо пыталась постигнуть тайну очередного заклинания, которое могло пригодиться в общении с Инес и с демоном и не заметила, как позади нее возникла тень. Бесформенный сгусток чего-то темного, размером с яблоко, начала расти и светлеть, обретая узнаваемые формы существа с огромными крыльями и подвижной огненной субстанцией вместо головы - ангела. Воздух в каменном подземелье мгновенно раскалился, стало нечем дышать. Гранитная плита под ногами ангела стала плавиться. - Ты уже здесь, - проговорила мать Изабо, оборачиваясь к гостю. На ее лице выступили капельки пота, но не от жара – ей было страшно. Появление ангела ничего хорошего не сулило. - Мы ждали, пока ты нас позовешь, Изабо – тебя так зовут в этом мире? Ты возгордилась. Думаешь одолеть демона и генткуба без нашей помощи, будто это всего лишь презренный суккуб или вампир? Гентакубы, да будет тебе известно, порождение обстоятельств, вызванных вмешательством неизвестной силы. Ты уже разобралась с этим или все же попросишь подсказки? -Читайте в моем сердце - оно открыто. Кроме гордыни, которая по-твоему, мучает меня, ничего не заметили? Ангел слегка повернул в сторону матушки Изабо свою внушительную голову и даже пошевелил крыльями, обронив пару перьев. Изобразить безмерное удивление дерзким поведением монахини по другому ангел не смог бы, даже если бы постарался. Стоящая перед ним монахиня, безусловно, поняла, но не пала на колени, умоляя простить за слова, которые вырвались сгоряча от усталости и глупости. Она расправила плечи и смотрела вверх на него с таким отчаянием и болью, что ангел не стал ее пепелить, а решил понаблюдать – что еще она вытворит – не каждый день и даже век встречаешь такой осознанный протест. Обычно ангелы не слушают оправданий – они приходят, чтобы покарать. С матушкой Изабо ангел сделал исключение и не пожалел. Изабо приготовилась к худшему, но, увидев, что все еще жива, поняла – ей дали шанс, который она не упустит, иначе зачем были ее старания? -Люди грешные. Все до единого. Вы презираете нас. Будь ваша воля, давно бы извели человеческий род. За то, что творят люди, прикрываясь именем бога, в том числе, это было бы справедливо. Но разве замысел Создателя в том, чтобы карать всех, уравняв преступления с ошибками? Убийство может быть защитой слабого. Ложь – спасением для того, кто не вынесет правды. Подлость, измена, прелюбодеяние, воровство имеют, как минимум, две стороны – «преступник» и «потерпевший» приведут свои доводы и поменяются местами. Люди получили свободу воли. Это стало испытанием для них. Им нужна помощь! Тот, кто осознает бессмертие своей души и поверит в милость Создателя, может измениться! Люди боятся вас. Они рисуют вас белыми и пушистыми, но они вас боятся потому, что видят в вас предвестников смерти! Людям нужно помогать, пока они живы и сами могут что-то изменить. Это и хотела сказать… благодарю, что дали такую возможность. Я не надеялась. - В твоих словах любовь. Твою жизнь продлили не зря. Твой опыт имеет ценность. Ты хорошо справляешься. По-твоему, ангелы недостаточно хорошо справляются? - Люди знают про ангелов-хранителей, но чаще всего познают бога, когда к ним приходит карающий ангел, когда уже поздно. Боль и страдания души умирающих очищают, но живые лучше не становятся. Вы не замечаете того, что вижу я – безрадостная жизнь ломает, обезличивает, люди превращаются в бесчувственных и бездушных до того, как их призовут на суд. К моменту смерти уже и судить нечего… Их искушает. Вы караете. Они мучаются сами и в ответ мучают и предают друг друга. Знаете, почему люди убивают свою душу? По той же причине, о которой говорю – они это делают, чтобы не чувствовать и не страдать. Потому им кажется, что они живут только, когда грешат и ни о чем не думают. Изабо замолчала. Она пыталась вспомнить, о чем еще забыла сказать. Другой такой возможности в ее жизни не случится, и эта была скорее исключением из правил, чем практика общения ангелов с теми, кто «возился» с людьми, как священники и такие, как она – посредники или защитники между смертными и демонами. -Хорошо, учтем. Ближе к делу. - Это все? – Изабо была растеряна, она ожидала другого. - Хочешь упрекнуть в равнодушии? Не стоит. Достаточно того, что тебя выслушали. Могу лишь сказать, что твою речь слышал не только я. Все сошлись во мнении – радикальных перемен не будет. Мы расширим твои полномочия и дадим власть, чтобы ты смогла довести до ума то, что уже есть. Ребенок, зачатый от демона, выжил и входит в силу. Душа его матери неподвластна демону, ты знала об этом? Мать Изабо не скрывала своего удивления, потом сообразила, что появление ангела обусловлено именно этими – они знали, что случилось с Инес, но не объяснили ей – почему это произошло. - Она гентакуб. Я думала, что ее душа потеряна для бога навсегда. Но ее ребенок в надежных руках, та женщина сумеет пробудить в нем доброе начало. - Эти существа непредсказуемы. Представь себе, что ее душа спит, какой она проснется, зависит от многих причин. Ее вернули потому, что ребенок, зачатый от демона, имеет в себе такую силу. По какому пути гентакуб пойдет, не знает никто. Даже мы. Мы ее не видим, если описать образно наши возможности по отношению к ней в данный момент. Ее ребенок нечто другое. Мы наблюдаем за тем, как он растет. Теодора, которую ты определила ему в няньки, справляется. Ребенок любит ее. Но и свою мать любит тоже, хотя и злится на нее за то, что она его отвергает. Ты поможешь им встретиться и понять друг друга. Берегись демона. Его одолевает ревность - нахватался от людей, оставался бы просто демоном… Гордыня подвела. Но это его естество. Прощай. - Прощай… - мать Изабо наблюдала за тем, как ангел вошел в стену, оставив за собой след – оплавленные края вдоль длинной трещины, которая протянулась до самого верха. - Не знаю, услышал ли ты меня? Мало было создать людей и приручить. Людям нужно ваше одобрение. Вы, пастухи, забываете хотя бы изредка гладить овец. - Учтем, - прозвучало издалека и мать Изабо не была уверена в том, что ей это не послышалось. *** То было дальше, юноша вспоминал с трудом. В пещере, куда его притащили и бросили в угол, как куль с куриным пометом, царила атмосфера еще более опасная, чем в саду, где Инес на его глазах растерзала его товарищей. Там ему ничего не грозило – он это понял, когда его подружка давала ему наставления – обо всем помалкивать. Она не стала бы его предупреждать и давать советы, если бы хотела навредить. И самое главное – она его не убила, как других. Здесь же ситуация складывалась хуже некуда и обещала верную смерть. Демон, пока скакал во всю прыть к пещере, сгорая от ревности, подуспокоился. Он решил не убивать любовника Инес сразу, с этим можно подождать. - Вижу, тебе понравилось, - хозяин пещеры знал все до мельчайших подробностей о том, что произошло в саду – выудил «признание» нечестным путем – юноша не собирался ни с кем делиться этой тайной и готов был поклясться, что не сказал ни слова. – Не удивляйся. Ты очень громко думал. А знаешь, зрелище меня впечатлило. Глядя на тебя, не скажешь, что ты такой любвеобильный. С виду тихоня, но в «твоем омуте черти» - что надо. У моей подружки, Инес, чутьё, от меня набралась. Не подумай, я не любитель подсматривать за своими женщинами в момент, когда они мне изменяют. Разве что, иногда – это так возбуждает. Я потом аккуратно присоединяюсь и ..ну, ты понимаешь. Побледнел? Нет! Меня с вами не было. Интересно другое. Как могло случиться, что такой как ты, никчемный, ничтожный червь, стал мне соперником? Но на этом твое везение закончилось – с червями всегда так, пока им не надоест рыхлить землю, и они не выползут наружу – одно необдуманное решение и ты уже еда! Но это чуть позже, пока побудешь приманкой для Инес, - демон пнул ногой юношу в угол. - Не вздумай сбежать. Ах, да, ты еще не догадался, с чьей подружкой тебя угораздило покувыркаться. Так и быть, покажусь в своем истинном обличии. Смотри, не обделайся. Преображение не заняло много времени – изменилось всего несколько деталей в облике демона, но зато каких! По обе стороны массивного лба выросло два массивных рога. Грудь раздалась. Торс рельефными мышцами теперь больше напоминал тушу освежеванного буйвола, нежели человека. Вышитые золотом сандалии болтались на копытах, которые нетерпеливо постукивали по каменным плитам, высекая искры. Из-за спины существа, которое тучей нависало над бедным юношей, показался хвост – он извивался, щелкал и своим острым шипом чертил глубокие царапины на низких сводах пещеры. Хвост метнулся к лицу юноши. Он отпрянул, но недостаточно быстро – шип рассек на лбу кожу. Из раны брызнула кровь. Демон поморщился и ткнул в рану шипом, который успел раскалиться до бела. Послышалось шипение и запах жаренного мяса. Юноша взвыл от боли. - Понял, кто я такой? Я не главный. Но и не последний. Ори, сколько хочешь, тут тебя никто не услышит. Свою судьбу ты выбрал сам, когда поперся за Инес. Я прижег тебе рану. Будем считать это моей меткой, – демон повернулся, чтобы уйти. – На всякий случай, предупреждаю – не пытайся бежать. Пещера не охраняется. Но, если я вернусь и тебя тут не окажется, вариантов у тебя останется всего два – умереть сразу или получить от меня в дар вечную жизнь, но вот в таком виде, - демон показал юноше на длинную вереницу голов, которые, несмотря на то, что были отделены от тел, продолжали жить – одни наблюдали за ними, другие спали, – Моя коллекция! Здесь те, кому не хватило мозгов и веры – держаться от меня подальше. Послушай, червь, ты уже покойник, но у тебя есть шанс спасти свою душу. Не знаю, зачем я тебе даю эту подсказку. Видимо, я становлюсь сентиментальным… Инес меня расстроила, тем, что изменила с тобой. Я знаю, ты не виноват, это она принудила тебя к близости. До этого ты был девственником. Ты уже не забудешь ее. Она тебя пометила. Юноша слушал, но страх так и не смог вытеснить чувства, которые пробудились в нем - облик Инес – нежный, соблазнительный и смертельно опасный не отталкивал, а тянул к себе непреодолимо. Демон внимательно посмотрел на юношу, усмехнулся и махнул своей лапой: -Безнадежен, готов расстаться со своей душой ради нее, последуешь за ней, как баран, в ад. Ну, что ж, я предупредил, чтобы и в этот раз меня не обвинили в гибели невинной души агнца. Видел я тебя, агнец… Мне, что б так раскочегарить Инес, пришлось бы вывернуться наизнанку и то не уверен, что это бы помогло. Смотрю на вас, людей и понимаю, что мне и делать ничего не надо – стоит вам лишь сделать глоток похотливой страсти, которую вы по ошибке принимаете за любовь, - демон произнес эти слова наставительным тоном, показав когтистым пальцем вверх, мол, оттуда все видно и сам удивился, когда сквозь темные своды пробился луч - он услышан – верный признак, что земными делами наконец заинтересовались на небесах.


Глава 35.
   Мать Изабо, расставшись с ангелом, вернулась к книге заклинаний, которую пришлось временно отложить. Несколько раз повторила молитву укрепления веры. Сейчас эта магия ей была нужна больше всего. Не имея возможности видеть будущее, ей было трудно прилагать такие усилия в настоящем, не зная, чем все обернется. -А вдруг все напрасно? А что, если демоническое начало притаилось и все равно поглотит душу ребенка? Он подрастет и ожесточится – это происходит со всеми детьми, особенно с теми, кого так любят, - мать Изабо была достаточно мудра, чтобы не питать иллюзий насчет ангельской сущности младенцев. Она считала детей податливой глиной, из которой можно было вылепить основу. Но дьявол всегда в мелочах. Примеры подобного взросления и метаморфоз из «чудесного ребенка» в монстра она наблюдала не раз. Сохранить в себе веру, не послать все к черту, невероятно трудно. Молитва должна была помочь. *** Инес внимательнейшим образом рассматривала дом, который утопал в зелени, неудержимо манил ее уютом и ощущением безопасности. Это был дом ее родителей. Магия матушки Изабо проложила этот путь, связав его с желанием самой Инес – найти место, где можно было отдохнуть, одеться и воскресить свои воспоминания. Её угнетала пустота, которая, по ощущениям Инес, должна была содержать «летопись» ее «богатого» прошлого. Инес казалась себе книгой, в которой было много страниц, ни одной буквы и несколько картинок скабрезного содержания. Если бы не лик ребенка, который проступил на одной из «страниц», можно было подумать, что она жила с единственной целью – напиться крови и совокупиться. Отправляя Инес за своими воспоминаниями домой, Изабо действовала наугад, не представляла, насколько сложный механизм познания самого себя через свое прошлое она запустила. Как отнесется Инес к себе самой, когда она только начинала копить свои грехи, отдавая предпочтение самым чувственным и потому – наиболее опасным. Сойти с этого пути было сложнее, чем убедить себя в том, что быть богатым – это скорее плохо, чем хорошо. Человек мог постичь благодать щедрости, осознать тщетность накопления земных богатств, но отказаться добровольно от плотских наслаждений и сдаться без боя неумолимой старости мог далеко не каждый. Инес залюбовалась нарядными воротами, которые, как и полагается в ночное время, были наглухо закрыты. Она на секунду задумалась и уверенно свернула в сторону, прошла вдоль густой, колючей изгороди, которая скрывала высокую каменную стену. -«Что я ищу?» - удивлялась Инес тому, что делала, но продолжала идти вслед за "незримым маячком памяти". Он озарил темные закоулки, где неожиданно обнаружились полезные вещи, например, знание того, как преодолеть колючую ограду, которая, чем дальше от входа, становилась выше и гуще. - Вот так вот! – Инес не удержалась, проговорила это вслух, рискуя быть услышанной охраной, которая по идее должна была оберегать покой владельцев богатого имения. И не ошиблась – по ту сторону высокой стены послышалось шуршание. Инес прислушалась и поняла, что это не человеческие шаги. Скорее всего сторожевые псы, которые первыми обнаружили чужака. Но почему не лают? Инес в нерешительности замерла перед едва заметной в хаосе дикого винограда калиткой. - Пробраться в этот богатый дом просто потому, что мне все знакомо, - Инес протянула руку и ощутила приятную прохладу старого шершавого дерева. Прикосновение пробудило в ней новые воспоминания, будто приоткрывался плотный занавес. Инес увидела себя со стороны – как она подходит к этой же калитке, достает из незаметного тайника увесистый ключ, вставляет его в темное отверстие в самом низу и… Инес не стала «досматривать», а повторила все, что было в подсказке. Нащупав пальцами скважину, задумалась: - «Если сейчас калитка откроется, значит я в этом доме уже бывала прежде. Получается, что часть моей памяти открывается только, если я окажусь в непосредственной близости. В доме наверняка найдется много вещей, которые подскажут мне – кто я такая. Инес было неприятно, что она вынуждена пробираться тайком, как воровка, хотя могла войти, как … Инес снова задумала - как кто? «Гостья» или «хозяйка»? Это были не единственные вопросы, которые, как двери, закрывали путь в прошлое. Чтобы ответить, надо было эти двери открыть. Инес решительно повернула ключ. Раздался тихий щелчок, и калитка приоткрылась и тут же высунулась огромная собачья морда, которая ждала. Инес отпрянула. В темноте блеснули два зеленоватых глаза, послышалось рычание, в котором не было угрозы, скорее предупреждение. Инес с удивлением прислушалась к себе и поняла, что она не опасалась этих зубастых стражников. Не только потому, что сама была не менее опасна, чем они. Интуиция подсказывала ей, что схватки не будет. Крупный, кожаный, собачий нос несколько раз втянул воздух. Пара секунд ожидания и приветливое повизгивание известило, что Инес узнали, ей были рады и приглашали войти. Она протянула руку, дотронулась пальцем до носа. Пасть распахнулась, обнажив огромные белые клыки, мелькнул алый мясистый язык. Рука Инес оказалась в пасти чудовища. Она не шевелилась. Страха по-прежнему не было, только любопытство. - Хочешь мной отобедать? Попробуй и я откушу тебе твой нос и тебе нечем будет нюхать у себя под хвостом, глупый пес. Не узнаешь меня? - Инес говорила первое, что приходило в голову, не задумываясь над смыслом, но с тональностью голоса, определенно, угадала. Собака отпустила ее руку и лизнула, потом подпрыгнула и поставив Инес обе лапы на грудь, лизнула снова, на этот раз в лицо. Она с трудом удержала равновесие. - Фу! Не надо мне твоих соплей! Что за нежности! Ты же охранник, а не любовник. Прекрати! Собака послушалась, но продолжала крутиться вокруг Инес, сбивая с ног. Инес попыталась вспомнить кличку собаки, но память не отозвалась. Видимо ей «возвращали» только самое главное, а пёс и так ее впустил. -«Надеюсь, обратно выйду тем же путем и мне не придется тебя убивать», - Инес потрепала собаку по холке, присматриваясь к месту, куда в случае опасности следовало вонзить свои клыки. Пёс не унимался, продолжал ласкаться, выражая всем видом, что соскучился. Инес испытала чувство неловкости за свои мысли и пообещала себе, что сдержится и сохранит собаке жизнь. Осмотр двора ничего в Инес не пробудил – деревья, кусты, цветы, фонтаны, разве что одна из скамеек показалась знакомой. Инес сосредоточилась и в ее воображении возник образ девушки. Она отдыхала на этой скамейке в позе, которая не оставляла сомнений о мечтаниях, которым она предавалась в этом укромном уголке. Инес презрительно хмыкнула: - Хорошая девочка, которой никто не подсказал, что так старательно злоупотреблять фантазиями – верный путь в подружки демона. Уж я-то знаю. Послевкусие, знаешь ли, стыдная болезнь или беременность, а потом и роды, когда тебя несколько раз раздерут на части, пока родишь – тебе бы это не понравилось. Впрочем, дитя, возлюбившее грех, наслаждайся, пока можешь, - Инес была далека от нравоучений, она лишь констатировала факты, о которых имела полное представление. То, что она поделилась опытом, говорило в ее пользу - могла бы просто позлорадствовать. - "В саду пусто, но весело. Посмотрим, какая атмосфера в самом доме", – в сопровождении пса, который не отходил от нее ни на шаг и норовил то и дело, куснуть за попу. Инес отмахивалась, ругалась, а самой было смешно – пес ей нравился - балбес, но тоже весёлый, как и та мадам на скамейке. – Твоя хозяйка, она живет здесь? – спросила Инес, потрепав собаку за холку. Тот подпрыгнул и лизнул ее в лицо. - Фу! Я знаю, что ты только что лизал! Не делай так больше. Пес послушно отошел на шаг и довольный, что его не прогнали, потрусил рядом. В доме светилось одно окно. Оно было распахнуто настежь, как и все остальные - ночь, увы, не принесла обещанную прохладу. - С такой охраной бояться нечего, да? - Инес посмотрела на пса и погрозила ему кулаком. – Так-то ты охраняешь своих хозяев? Если только мы не были знакомы раньше, - эта догадка, которая пришла ей в голову, была столь неожиданна, что Инес не закончила свою мысль и у нее слегка закружилась голова. Она покачнулась. – Какая я, однако, впечатлительная. Или переела? Хотя наверное потому, что недо… . Эта легкомысленная девица напомнила мне моего «девственника». Кстати, дорогой песик, ты так гостеприимно встретил меня? Мы знакомы? Ты поэтому меня не растерзал? – Инес говорила все это строгим голосом. Пес, не понимая, в чем претензия, на всякий случай, вильнул хвостом и побежал в обратном направлении – служба превыше всего. Инес усмехнулась – зубастый охранник позволил ей войти в дом! Она подошла к окну, где горел светильник, заглянула и у нее снова все поплыло перед глазами – в комнате была та самая девушка, которая пригрезилась ей на скамейке. Только теперь Инес показалось, что она как две капли воды похожа на нее. Она отпрянула от окна и, скрывшись за полотняным занавесом, который декорировал окно и надежно защищал от дневного зноя, решила понаблюдать. Девушка бесцельно ходила по комнате – то к зеркалу, то к столику, на котором стояли баночки и флаконы. Весь её вид говорил том, что она изнывает от скуки. Потом она разделась – скинула с себя легкий хитон и стала натираться чем-то приятно пахнущим, что зачерпывала пальчиком из раскрытой баночки, инкрустированной фигурками из разноцветной эмали. Баночка показалась Инес знакомой. Она точно помнила, что с обратной стороны на крышечке имелся небольшой скол – Инес уронила ее, крышка не разбилась, но след остался. Ароматы, которые доносились из окна, как и все остальное, определенно были знакомы. Инес захотела рассмотреть все получше, осторожно отодвинула край занавески. Девушка производила свои манипуляции перед зеркалом и казалось, ничего не замечала вокруг. Потом вдруг подняла голову и посмотрела в зеркало. В отражении было отчетливо видно окно, занавес и Инес, которая тут же исчезла - спряталась. Послышался удивленный возглас. - «О, боги, только этого мне не хватало, чтобы девчонка начала орать». Но Инес беспокоилась напрасно. Девушка не стала поднимать шум, она молниеносно обернулась, подбежала к окну и прошептала, как опытный заговорщик. - Эй, не прячься, я тебя видела. Не бойся меня. Залезай!


Глава 36.
   - «Отчаянная..», - Инес перебрала все варианты возможных действий, ничего не выбрала, вздохнула и вышла из своего укрытия. В неверном свете, который падал из окна, она наконец рассмотрела девушку, которая склонилась над ней и тоже разглядывала ее в упор. Она не ошиблась – обе были похожи, как зеркальное отражение. - «Вылитая я! Только немного моложе», - подумала Инес. - Ты так похожа на меня! Неужели у меня есть сестра? Голос изумленной незнакомки показался тоже знакомым, хотя и не очень приятным: - «Вульгарный» - заключила Инес. Мало кому собственный голос с первого раза покажется узнаваемым, а не чужим и даже противным. - Если мы похожи, это не значит, что мы сестры. Так, я войду? – спросила Инес, как можно учтивее, но так, чтобы хозяйка дома не приняла ее за нищенку, которая перед ней лебезит. Если бы Инес захотела, она бы уже лежала в уютной постели этой фифы, а та сидела бы снаружи с высунутым языком вместо собаки, которая возлежала бы на кровати рядом – «предавать хозяев, так предавать». Судя по всему, девушка искренне была рада гостье, с готовностью протянула Инес руку, помогая забраться. Инес ловко заскочила и оказалась внутри. - Подойди сюда, - попросила хозяйка комнаты, - Пожалуйста, - добавила она и потащила упирающуюся Инес к зеркалу. – Что ты видишь? То же, что и прежде - их отличала только одежда – разодранная на одной, богатая и чистая на другой. Но и тут ждал сюрприз. Присмотревшись к тому, что было надето на Инес, девушка воскликнула: - Мне эта ткань знакома! Это же мое платье! Не веришь? Я покажу! – и выбежала в соседнюю комнату. - «Там моя одежда», - подумала Инес, удивилась очередной догадке и ее охватила паника. Она заметалась по комнате, хотела даже выпрыгнуть назад в окно, убежать, но ее остановил голос, который доносился из предполагаемой гардеробной: - Зайди, здесь, кроме нас, никого нет, не бойся! Вот, смотри! Инес дала себе секунду на раздумье, вдох-выдох – идти или все же убежать? -Где же ты? – в голосе слышалось нетерпение. -Иду!, - откликнулась, наконец, Инес и осторожно вошла. Окинув «гардеробную» быстрым взглядом, поняла, что не ошиблась – все, что находилось тут, принадлежало ей, вплоть до сандалий, несколько пар которых стояли вдоль стены. - «Это сон? Может и все остальное мне приснилось? Если так, пусть это сон кончится. Я не хочу умирать во время родов! Я не хочу быть беременной, да еще от демона! Я хочу быть такой, как она, богатой и глупой бездельницей!» Растерянность Инес девушка истолковала по-своему, решила, что ей стало плохо, она заботливо подхватила Инес под руку и отвела к своей постели. - Приляг! Принесу тебе воды. Сегодня ужасно душно, не удивительно, что ты искала убежище в тени сада! И все же я рада, что эта маленькая беда привела тебя ко мне. Я уже умирала от скуки! - «От скуки можно наделать таких глупостей…», - подумала Инес. - Нет, не надо воды. Присядь рядом со мной. С чего ты решила, что я забралась сюда в поисках тени? Разве на улице не ночь? Девушка послушно опустилась на жесткое, как нравилось Инес, ложе, посмотрела на нее задумчиво. - Ну как же, ты пряталась в саду, ждала ночи, чтобы войти? Я бы так и сделала на твоем месте. Странно, что Минотавр тебя не загрыз. Обычно, он злой. Я могу оставлять окна открытыми, могу гулять при луне по саду голышом, купаться в фонтане! Здесь можно ничего не бояться. -Я заметила, - уклончиво ответила Инес, думая, с чего начать свои расспросы. – Послушай, ты не могла бы назвать мне свое имя. Нет! Стой. Дай я угадаю, - Инес поняла, что совпадений слишком много и решила идти напролом. - Ты - Инес. - Да! Как ты угадала? Ты меня знаешь? Мы виделись в термах? Или…, - девушка смутилась. Но Инес и так поняла, что та имела ввиду – хозяйка дома была из той породы молодых и ветренных девушек, которые тайком покидали отчий дом и, возвращаясь под утро, первым делом окунались в купель, чтобы смыть с себя специфически пахнущие следы запретной любви. Инес напрягала свою память, чтобы вспомнить – была ли у нее сестра. Она хотела продолжить расспросы, но ее опередили. – А тебя как зовут? - Меня? – Инес решила, что проще сказать правду. – Тоже Инес. - Странное совпадение, - задумчиво проговорила девушка, впервые за время встречи ее лицо погрустнело. – Даже не знаю, как это объяснить. Похоже на сон. Но можно спросить родителей, возможно есть семейная тайна, о которой я не знала. - Предлагаешь спросить родителей прямо сейчас? Или все-таки подождем до утра? – Инес видела, что её тезка взволнована - она уже больше не улыбалась во весь рот так, будто все несчастья мира дали ей клятву – никогда её не тревожить – видимо, дошло, что жизнь полна сюрпризов, иногда опасных. Стоило ли ей впускать к себе незнакомку или надо поднять тревогу? Инес возмущала такая беспечность и в то же время ей было жалко девушку: - «Она глупа или все же беспечна потому, что не имела опыта общения с плохими людьми? Похоже, что она предоставлена сама себе, как и я», - Инес поняла, что это проклюнулась ее память. Она обняла «другу» Инес за плечи, прижала к себе: – Послушай, давай спросим утром, не будем тревожить их, пусть эту ночь проведут спокойно. Кто знает, какой сюрприз мы им преподнесем и будут ли они рады ему? - Ты права. Дождемся утра. Я так растерялась, даже не знаю, о чем тебя спрашивать. Может ты начнешь первой? - Хорошо. Если я скажу, что знаю, кто твои родители, ты не удивишься? -Нет, их все знают. Ты могла это услышать от кого-нибудь. -Согласна. Тогда давай я буду отгадывать про другое. Если отгадаю что-то важное насчет тебя, ты в ответ сама расскажешь то, что хотела бы скрыть. Что-то стыдное, например, - Инес заглянула девушке в лицо и увидела, что та покраснела. – Тебе неловко? Ты не хочешь рассказать потому, что стесняешься меня? А держать все это в себе, разве не мучительно? Пользуйся моментом, я могу тебя выслушать и не стану упрекать. А вот совет дать могу. У меня есть кое какой опыт. Кстати, могу предупредить тебя – твоя мать о многом догадывается. -Да ну ее, она сама, будь ее воля, сбегала бы со мной! Ой…, - «другая Инес» осеклась. – У меня вырвалось! Я не хотела этого говорить! Но ты меня заинтриговала. Я поделюсь одним стыдным секретом, так и быть. Но сначала расскажи ты. Вдруг ты меня разыгрываешь? Инес начала с того, что рассказала девушке про её «сны наяву», в которых она была с демоном, как в первую же встречу он лишил ее девственности, а потом приходил не один... По тому, как расширись зрачки «другой» Инес, было ясно, что Инес рассказала, пожалуй, о самом-пресамом стыдном. - Ты не могла об этом знать! – прошептала девушка, прижав руки к груди. - Но знаю! Теперь твоя очередь. Мы договаривались. В ответ на свое «откровение» Инес услышала «признание» о том, как познакомилась с юношей у колодца, когда она вместе с матерью останавливалась на ночлег в монастыре Махерат по пути в Александрию. У нее больше не было сомнений, что она «откровенничает» сама с собой. - Забавно, но эта история мне тоже знакома. Дай еще кое-что угадаю! Тебе имя Феодосий ни о чем не говорит? – спрашивая, Инес смотрела своей тезке прямо в глаза. Реакция была бурной – девушка вскочила, уставилась на нее, как на привидение, побледнела и упала к ногам Инес без чувств.

Глава 37.
   - Дошло, наконец, а то думала, придется до утра «вспоминать», – Инес не торопясь, подошла к девушке и стала приводить ее в чувство. Сначала похлопывала по щекам, потом раздвинула края сорочки, обнажив грудь. Инес посмотрела на нежное тело, розовые соски и спустила сорочку ниже – она уже знала, что увидит там – такую же родинку, как у нее. Инес подошла к зеркалу, приподняла свою рубашку и убедилась – родинка на месте. - Она не можешь быть мной, но она есть, – прошептала Инес, глядя на распростертое беспомощное тело. Девушка застонала. Инес поправила на ней одежду, присела рядом и стала ждать, когда та окончательно придет в себя. «Другая» Инес открыла глаза и еле слышным голосом спросила: - Умоляю, скажи, кто ты? Инес вздохнула. -Есть одна идея, но ты не поверишь. -Ты хочешь сказать, что мы с тобой близнецы? -Нет, - Инес усмехнулась. – Ты и я – это одно. -Как это? -Не знаю. Я – твое будущее, а ты - мое прошлое, потому и выглядишь немного моложе. Я знаю о тебе все. А ты обо мне ничего, кроме того, что было общим, пока наши с тобой пути не разошлись. Я ушла дальше по дороге жизни. А ты… В комнате стало тихо. Инес слушала, как потрескивает фитиль. Из розовых кустов, которые росли под окном, доносилось пение цикад. Луна серебрилась в окружении звезд. Насыщенный ароматами воздух становился прохладнее. Инес захотелось лечь и заснуть так, чтобы ее никто не беспокоил, а проснуться не с первыми лучами солнца, а когда захочется и не думать о том, что будет дальше. Ей хотелось просто жить. - «Странное желание, раньше моя жизнь казалась мне скучной, тянуло на приключения. Теперь я была бы счастлива не иметь их вовсе». - Кстати, - она посмотрела на «другую Инес, которая не сводила с нее глаз, - ты все еще представляешь себе разбойников? Не делай вид, что слышишь впервые. Сначала их было двое. Потом тебе показалось этого мало и к ним присоединился еще один. Они «пытали» тебя по очереди, - Инес изобразила действие и захохотала. -Перестань, прошу тебя! -В чем дело? Тебе неловко? – рассердилась Инес, увидев перепуганное лицо девушки. – Не делай вид, что тебе это не приятно. Ты же такая выдумщица! Про повязку на глазах, помнишь? Тебе ее повязали, чтобы ты не смогла опознать насильников, так? Но ты исхитрилась и подсматривала в щелочку внизу возле носа, через которую ты видела только их фаллосы… Что еще мне надо о тебе рассказать, чтобы ты поняла – прежней жизни уже не бывать, а будущее настолько ужасно, что отмаливать свою душу надо начинать немедленно. Но ты от этого далека, дорогая Инес. Пока, далека. Но я знаю, что будет потом – я и есть – это «потом». Посмотри на меня внимательно. Что ты видишь? - Тебя послал демон? – спросила «другая» Инес. - Точно нет, успокойся. Поменьше думай о нем. Я пришла сюда, не зная, что встречусь с тобой или с собой, что одно и тоже. Твоя жизнь изменится очень скоро и это напрямую связано с демоном. Уверена, что ему не понравится то, что мы встретились, ведь я напугала тебя, а этого уже достаточно, чтобы в следующий раз ты прогнала его. Я развеяла его чары, скажем так. Если ты все еще сомневаешься, могу добавить еще деталей твоих игр с разбойничками. -Нет, - «другая» Инес потупилась. – Все это глупо, я знаю, но меня это заводит. -Не объясняй. Без тебя знаю. Дозаводилась…, - Инес хотела продолжить и рассказать о своей беременности, но заметила на столе среди шкатулок знакомую – в ней она хранила спинтрии, которые получала от мужчин. – Сейчас посмотрим, как я преуспела. Что в той шкатулке? - не спрашивая разрешения, взяла ее в руки и нажала на потайную кнопку – знала, где она находится. «Другая» Инес не успела открыть рот, как шкатулка распахнулась и показала свое содержимое – она доверху была заполнена серебряными и бронзовыми спинтриями – монетами, украшенными сексуальными сценками – ими расплачивались с ней за «любовь». - Ух, ты! – спросила Инес, перебирая спинтрии, среди которых преобладали серебряные. – Преуспела. Тебе хорошо платят! - Не жалуюсь, все довольны. - На седовласых уже перешла? – Инес подмигнула «другой» Инес. Выгоду от общения с ними были очевидны – их щедрость не знала границ, а физические возможности оставляли силы для других. - Прячешь? Неужели ни разу не поймали? Боишься, что накажут? - Конечно! Никто не должен знать! Ты же не расскажешь? Поклянись, что никому не расскажешь! – в глаза другой Инес совсем не было раскаяния, наоборот, она гордилась собой и была не прочь поразить гостью еще чем-нибудь – не хотела остаться в долгу – рассказы Инес ее потрясли, в них слабо верилось, но кровь от ее слов бежала быстрее, а желание сконцентрировалось внизу живота, умоляя высвободить. - Не рановато ли начала? – спросила с упреком Инес, убрав шкатулку на место, и сама поняла, насколько нелепо это прозвучало. Первоначальный страх и растерянность «другой» Инес сменились игривым настроением, похоже, что ситуация ее возбуждала. -«Как это на меня похоже, - подумала Инес, сравнив состояние «другой» Инес с тем, что испытала она, когда хотела соблазнить Феодосия. – Пока не получит свое, не успокоится». - Раз уж ты знаешь обо мне все и мне не надо притворяться, могу предложить тебе омовение. Как подруги. Совершим его вместе, - Инес хотела ответить, что она не «подруга», но «другая» Инес уже начала с нее стаскивать лохмотья. Инес попыталась сопротивляться, потом передумала и пустила все на самотек, разрешила себя раздеть – она же и пришла в этот дом, чтобы найти себе одежду, заодно и помоется. «Другая» Инес потащила её за собой. Они зашли в комнату, большую часть которой занимала неглубокая, но довольно широкая мраморная чаша в полу. В нее вели три ступни. «Другая» Инес сбросила с себя сорочку и вошла в воду, раздвигая руками розовы лепестки, которые были рассыпаны по поверхности плотным слоем, отдавая воде свои ароматические масла. Инес последовала за ней – ванна была приготовлена в соответствии с ее вкусами. - Позволишь? – «другая» Инес протянула руку, коснулась внутренней части бедра Инес, надеясь, что та разрешит двинуться дальше. Девушки смотрели друг другу в глаза – одна с вопросом и надеждой, другая с усмешкой, презрением и жалостью. - Оставь это для лупанария, сестрица. Я - обычная, предпочитаю мужчин. Или помощь служанок. Ты же не служанка? Не переусердствуй в своем гостеприимстве – смущаешь. -Ну и ладно, - «другая» Инес не обиделась, убрала руку и занялась собой, несмотря на то, что была не одна. - «Обнаглела совсем», - Инес некоторое время понаблюдала за представлением, потом закрыла глаза и задремала. И сразу увидела ребенка. Он смотрел на нее и подавал какие-то знаки руками. - Ты снова один? Зачем ты приходишь ко мне? Ребенок улыбнулся и снова показал пальчиком сначала на себя, потом на нее и так несколько раз, затем почмокал губами, вытянул их трубочкой, изобразив поцелуй. - Целуешь меня? Думаешь, что я – твоя мама? – Инес улыбнулась нелепому предположению. Ребенка можно было понять – если он одинок, то готов видеть маму в ком угодно. Эта мысль царапнула и на темной душе гентакуба обозначился кровавый след. В груди кольнуло. Инес приложила руку к тому месту, где ощущалось легкое жжение, потом все прошло. Пока Инес успокаивала боль, недоумевая, чем она была вызвана, видение исчезло.


Глава 38.
   Инес не сразу поняла, где находится. Она была не одна, и её рука сдавливала горло девушки, которая смотрела на нее расширенными от ужаса глазами. Инес зашипела на нее, оскалила клыки. - «Стой! Нет!» - услышала она и снова ощутила болезненный укол в сердце. Оттолкнув от себя девушку, Инес схватилась за грудь. Перед глазами появилось и растаяло, как дымок, личико ребенка. Боль тут же прошла. - С ума сошла? Ты что делаешь? – она услышала голос и поняла, что чуть было кого-то не убила. Инес молча поднялась из воды. Розовые лепестки облепили ее тело. Она сняла с себя несколько, задумчиво скрутила их пальцами, поднесла к лицу – понюхала. Тонкий аромат был приятным и будил воспоминания. Она улыбнулась, посмотрела на «другую» Инес, бросила в нее скрученными лепестками и вышла из купели. – Испугалась? Нечего было лезть ко мне, пока я спала. Инес сделала еще несколько уверенных шагов по дороге своей памяти, которая вела ее в обратном направлении. Она ощущала, как мир начинает говорить с ней не только языком воспоминания, но и чувств, многим из которых она уже знала цену. Единственное, чему она не находила место и что манило ее к себе, был тот самый ребенок. Она уже восстановила часть своего прошлого, посетив этот дом. Надо было двигаться дальше. Можно было только удивляться, почему Инес до сих пор не связала видения с тем, что была беременна. Вот и сейчас, стоило ей задуматься об этом, она ощутила голод, пока еще слабые напоминания, но Инес уже представила, как убивает «другую» Инес и поняла, что пора уходить. - «Прошлого не изменить, но я хотя бы поняла, что никто не виноват в том, что случилось. А на себя обижаться бессмысленно, как злиться на свое отражение в зеркале – что есть, то есть». Впервые Инес допустила мысль о том, что ее смерть была реальной, как и роды, а воскрешение – иллюзия. Кто-то не захотел ее отпустить. Демона Инес исключила сразу по тому, как он готовил для нее глубоководную усыпальню. - «Как трогательно, - подумала она. – Но я его не просила заботиться о своем теле. Какой бы я не была беспутной, я дочь своих родителей. На их долю выпало страшное – хоронить свое дитя. Не хотела бы себе такой судьбы», - Инес даже передернуло от мысли, что она могла бы испытать подобное – хоронить собственное дитя. Не утруждая себя просьбами, она, как полноправная хозяйка дома, вернулась в комнату с одеждой, выбрала все, что нужно, включая сандалии. Пара браслетов и ожерелье из жемчуга завершила ее новый облик, подчеркнув хороший вкус и привычку к дорогим вещам. - Это мои вещи! Могла бы спросить, - «другая» Инес упорно гнала от себя правду, которая открылась ей, наверняка не просто так. - Мне незачем спрашивать у самой себя, - ответила Инес, даже не взглянув в её сторону. Эта встреча если и была нужна, то свою роль она уже сыграла: Инес о многом вспомнила и была готова идти дальше, куда бы теперь эта дорога ее не завела. -Хочу поблагодарить тебя за твою доброту. Ты помогла мне увидеть себя со стороны. Как видно, что-то хорошее было и во мне. Впрочем, почему - было. Я есть. И в то же время, прежней Инес больше нет. Прости. Твое время уже ушло, ты не более, чем призрак. Прощай. Инес протянула руку, чтобы коснуться «другой» Инес, но ее пальцы тронули пустоту. Она осмотрела комнату. В носу защипало. Еще немного и она расплачется. Инес подошла к столику, провела рукой по осиротевшим коробочкам и шкатулкам, которые снова подарили ей воспоминания юности, хотела напоследок посмотреться в зеркало – подошла к нему, заглянула и ничего не увидела – в нем тоже была пустота. *** Скитания и вечные поиски еды измотали и закалили Теодору. Ребенок мирно спал, посасывая свой любимый палец, хотя выглядел уже заметно подросшим. Теодора уже с трудом поднимала его, чтобы устроить у себя за спиной в подобии подвесной люльки, которую соорудила из платков. Ребенок при этом кряхтел и цеплялся за нее, боясь упасть – он уже понимал, что такое опасность и боролся, как мог, за свою жизнь. А заодно присматривал и за Теодорой. - Для меня самая хорошая на сегодня новость, что мы с тобой все еще живы. У тебя есть твой волшебный палец, займись им пока, ладно? А я буду представлять, как мы с тобой находим не одну монету, а мешочек. А лучше – добрую душу, которая нас приютит. Тео, если встретишь в своих снах матушку Изабо, скажи ей, чтобы она поспешила, не век же нам бродить по этим пыльным дорогам. - Хорошо, - обещал Тео. Однажды они заговорили о том, насколько трудна жизнь. - То, что жить трудно, я уже понял, но в этом и заключается жизнь. Если все есть и нечего желать, станет скучно. - Ты так думаешь? Ты говоришь так, чтобы оправдать нашу нищету. - Зачем ее оправдывать? Разве мы в ней виноваты? - Ты бунтарь? - Я не знаю, кто это такой, - Тео недовольно засопел. - Бунтарь – это тот, кто хочет изменить жизнь. А ты? Чего хочешь ты? За спиной Теодоры послышался смех. - Теодора, мне так надоело притворяться младенцем. Мне скучно, - ребенок весело засмеялся, ухватил Теодору за прядь волос и потянул к себе, но не больно, а так - играл. Она ощутила, как по ее телу разлилось благодатное тепло. Теодора наслаждалась чудом, которое творилось на ее глазах – ребенок, которому было от роду не больше месяца, рассуждал, как взрослый и умудренный опытом мужчина, но в его рассуждениях детского максимализма все же было больше. И дурачился он, как ребенок. От Тео исходила сила. Теодора ощущала единение с ней. В такие минуты ею овладевала уверенность, что Тео намного больше, чем ребенок. Но было ли в нем человеческого больше, чем демонического, этого она сказать не могла. Чем Тео становился взрослее, тем реже он допускал ее в свой внутренний мир. Теодора не обижалась – она переживала, что не заметит опасных перемен. И все больше она замечала, что Тео подслушивает ее мысли. Все говорило о том, что они уже на пороге больших перемен. Как-то раз, когда они были заняты поисками ночлега, Теодора вдруг обнаружила, что они в оазисе. Она не заметила момент перехода из одной реальности в другую. Мастерство Тео становилось все более очевидным. Над ними раскинулись кроны деревьев. Рядом слышался звон ручья. Он струился между стволами деревьев, которые купали в нем свои зеленые гривы. Ветер шелестел в траве, приглашая окунуться в нее и погрузиться в сон. Ничего не спрашивая и ничему не удивляясь, Теодора приняла этот «дар», как должное - выбрала самое удобное местечко, устроила Тео, прилегла рядом, обняла и уплыла в сон. Ей приснилось, что она встретилась с Инес. Между ними произошел разговор. - Твой ребенок со мной, - сказала Теодора, предвосхитив вопрос, который могла задать Инес. – Он здоров и, как мне кажется, все время думает о тебе. - Я уже слышала байку про моего ребенка, - голос Инес звучал недоверчиво. – Мне трудно поверить в это потому, что и роды свои помню едва ли, а смерть оказалась не тем, что следовало ожидать. Но, все равно, покажи мне его! -Пойдем со мной, он там! – Теодора показала в сторону оазиса. Инес сделала шаг, но остановилась. -Не могу. Меня не пускают. -Кто? Тут никого нет! Пойдем! - Не могу! – Инес уже кричала. Теодора видела, что по ее щеке скатилась слеза. Она растерялась и снова хотела сказать, что бояться некого. Но Инес уже повернулась и пошла от нее прочь. Теодора сделала шаг, чтобы идти за ней, но ее откинуло назад. Она очнулась. Тео не спал. Она потрогала по заведенной привычке его лобик и ей показалось, что он слегка горяч. - Она не захотела меня увидеть? – как всегда, Тео был в курсе ее дел, даже во сне он следовал за ней по пятам, страховал. -Что ты! Нет! Она хотела! Я точно это знаю. - Тогда – почему? - Почему она не пошла со мной? Не знаю. Она сказала, что её не пускают. Может быть она мне не поверила? Думала, что я ее заманиваю. - Гентакубы никого не боятся! - Кто такие гентакубы, малыш? – Теодора уже привыкла к тому, что для Тео секретов становилось все меньше. Но это слово она слышала впервые. Он не ответил на заданный вопрос, отвернулся. Раньше он говорил про Инес охотно, интересовался ею, хотя Теодоре особо и нечего было о ней рассказать, а предположениями делиться не хотелось. Сейчас он явно не желал упоминать даже ее имя. Настроение Тео передалось Теодоре. Пара мгновений и все снова переменилось – они больше не блаженствовали в тенистом полумраке оазиса, а сидели в придорожной пыли, пытаясь защититься от палящего солнца в тени засохшего дерева.


Глава 39.
   Тебе не стоит так расстраиваться и надумывать то, чего нет, - Теодора уже догадалась, что от настроения ребенка зависит даже погода. Если ему плохо, жди беды. Она просто обязана убедить его, что его умозаключения могут быть ошибочными. - Послушай, не надо так. Я чувствую, что твоя мать думает о тебе. Но я не знаю, что у нее на уме. Мне не нравится то, как ты ее назвал. Это слово пропитано опасностью, от него несет смертью. Пока я не буду уверена, что тебе ничего не грозит, Инес к тебе не подойдет – только через мой труп. И не смотри на меня так. Мы и с Инес не очень-то были дружны. Еще до того, как ты появился на свет, между нами произошло одно недоразумение, - Теодора помолчала и после недолгих раздумий, рассказала все, начиная с того момента, как встретилась с Инес в Махерат. Ребенок слушал, не перебивая. По тому, как засверкали его глазки, она поняла, что он внимательно слушал историю зарождения свое жизни. Теодора не могла допустить, чтобы ребенок невзлюбил свою мать и повторила: - Если бы она осталась жива, она бы ни за что тебя не отдала! Никому – ни демону, ни своим родителям. -Ты так думаешь? – ребенок посмотрел на нее. Теодору поразила бездна, которая открылась в его настороженном взгляде. Глубина, сотканная из паутины обиды и горя, затягивала Тео все дальше. -Да! Да, я так думаю потому, что я чувствую это сердцем! Если мы с Инес не поладили, это не значит, что я не готова ее выслушать и если надо будет, то отвечу на ее вопросы. Она сомневается в том, что ты ее ребенок. Что удивительного? Когда ты родился, вас соединяла пуповина, когда ее обрезали и тебя унесли, чтобы обмыть в чистой воде, она осталась там в таком виде, что я едва не повредилась умом от этого зрелища. После такого не то, что рожать, с мужчинами не захочешь иметь никаких дел. Инес умирала в муках и в одиночестве. Ты можешь такое представить? Попробуй. Может после этого ты начнешь ее понимать, а не осуждать. - Понять значит простить… - Именно. Хочешь повзрослеть, Тео? Так сделай же это. - Теперь я расскажу тебе… Теодора насторожилась. Плохих новостей ей уже было достаточно, а разговор с Тео ее вымотал до основания. Новые «секреты» могли ее просто добить. - Если что-то личное, может мне и не стоит этого знать, - Теодора понимала, что поступала малодушно, но интуиция подсказывала – так надо, чтобы защитить себя. Тео – ребенок демона, а она всего лишь человек. Запас прочности Тео превосходил ее жизненные силы во много раз. Но она напрасно старалась отсрочить неизбежное – прошлое настигало, надо было принять и этот удар, если не получилось его отвести. - Я помню все, о чем ты говорила. Но я не понимал, что это значит. Мне было страшно, и я не хотел, чтобы она уходила. А она уплывала в той лодке все дальше. Я ее звал, а она даже не обернулась. Может быть поэтому она меня не узнает, ведь она не видела моего лица, - ребенок замолчал. Теодора не мешала ему и ждала продолжения. Они просидели в тишине довольно долго, прежде чем он снова заговорил: - Я хотел остаться на берегу той реки навсегда. Потом появился ангел и сказал, чтобы я возвращался. Я ответил, что уйду только вместе с ней. Он хотел меня напугать. Я сказал, что не боюсь его и хочу, чтобы он ушел. Тогда он сказал, что мама вернется, но она не узнает меня – та река называется Лета, она забирает воспоминания. Исполнилось все - мама вернулась, и она меня забыла. Теодора дослушала сбивчивый рассказ и погрузилась в раздумья, в очередной раз пожалев о том, что рядом не было матери Изабо. Потом молча собрала пожитки и начала мастерить переносную люльку для Тео. - Вот что я тебе скажу - пока своими глазами не увижу Инес, не поверю в ее воскрешение. Она не святая, чего уж там. Если ты ее испросил у Бога, то он обязательно поможет вам встретиться. Не позволяй обиде ожесточить твое сердце. - Кто такой Бог? Я ничего у него не просил. - Кем бы ты не был зачат, ты наполовину человек, а значит – Его сын, как и все мы. Бог знает о нашей греховности, а демона знает еще лучше. Уверена, что на твой счет у Него есть особый замысел. Пути Господни неисповедимы. Мы повторяем эти истины и не верим в них. Не преувеличивай свою проницательность. Побудь ребенком и научись быть человеком, без вот этих вот своих штучек и фокусов. Когда вырастешь, начнешь множить свои грехи. Вот за них и придется отвечать. Тогда и выяснится, кто твой настоящий Отец, а кто только притворился им на время. Мне вот все равно, чей ты – я люблю тебя и моего сердца хватило, чтобы ты поместился в нем. А у Бога сердце намного больше. Ребенок улыбнулся. В его душе снова затеплилась надежда, которая питалась ожиданием встречи с матерью. Теодора старалась думать про Инес поменьше – все воспоминания были либо скабрезными, либо печальными. Перспектива увидеть Инес не во сне, а наяву, приводила Теодору в уныние. А потом она вспомнила про Феодора, хотя постаралась изгнать его из всех закоулков памяти. - Как давно это было, - Теодора вспомнила, как сжигала свое свадебное платье. Принимать любовь своего мужа и знать, что платье, в котором она так вероломно изменила ему в первую брачную ночь, отдавшись демону, было невыносимо. Увидев тлеющие остатки роскошного наряда и черные крошки обуглившегося жемчуга, которым он был расшит, она успокоилась. Феодор застал ее за этим занятием, недоумевал. - Надеюсь, это не какой-нибудь колдовской обряд? - Нет, это обет, что я никогда не буду больше ничьей женой. Феодор сначала обрадовался, но позже вернулся к этому разговору: - Тебе не стоило давать такой обет. Я могу умереть и не хочу, чтобы ты обрядилась в эти жуткие черные тряпки в память обо мне. И уж тем более не хочу, чтобы ты, молодая и красивая, проходила в них всю свою жизнь, избегая мужчин. Есть достойные, намного лучше меня. Я бы очень хотел, чтобы ты была счастлива всегда, а не только со мной. Это и есть любовь. Но получилось иначе. Феодор не умер, зато Теодора умерла для него, сбежав однажды, без объяснений. Он так и сделал, как советовал ей – относил траур положенное время и женился снова. Был ли он счастлив, помнил ли о Теодоре, она не знала. Рождение ребенка приглушит любую боль – в этом Теодора была уверена, поскольку ей выпала судьба нянчить чужого. Настоящее постепенно вытеснило прошлое – оно больше не причиняло ей боли, так, самую малость, как эхо – лишенное смысла. *** Отцовство для демона было чем-то чужеродным по определению, поскольку зачатие заканчивалось для его подруг и для младенцев одним – смертью. Тысячи лет происходило одно и то же и вдруг сбой. - Слишком много во мне стало человеческого, - огорчился демон, вспомнив, чему посвятил себя в последнее время. – Это все она, Теодора! Сбежала и меня потянуло на Инес потому, что она дочь настоятеля монастыря – одного из тех, где спряталась от меня Теодора! Попахивает западней. Люди коварны и заразны, - распалял себя демон. - Хочешь их погубить, склоняешь к греховности, а вместо этого они начинают переигрывать тебя там, где их роль всегда одна – быть жертвой. В итоге я сам чувствую себя жертвой при том, что вообще не должен ничего чувствовать! *** Погонщик верблюдов, который невольно стал соперником демона, решил скоротать время и приступил к изучению своей «темницы». Первым делом подошел к головам, уже не сомневаясь, что его ждет то же самое. Апатия первых часов пребывания в «гостях» у демона сменилась надеждой, что, возможно, этот «караван» еще можно развернуть. Он решил, что было бы неплохо поговорить с теми, кто оказался менее удачлив и воспользоваться их горьким опытом. Даже, если ничего не выйдет, он хотя бы последние часы своей жизни проведет в беседе с умными и знатными людьми - с тем, что от них осталось. Он был простым парнем, но природная смекался никогда не оставляла его в затруднительном положении и сейчас подсказала ему, с чего начать. - Подумать только – я здесь потому, что меня угораздило лишиться девственности с подружкой демона! Кто-нибудь слышал о таком невезении? – юноша произнес это как можно громче, делая вид, что не подозревает о том, что его могут слышать. В глубине пещеры послышался смешок, но не более того. Уловка не удалась. Он подошел к головами поближе, обвел их взглядом, выбрал одну потому, что на ней был надет тюрбан, полуистлевший, но из дорогой парчи, расшитой золотом: - А вы, уважаемый? Как вы сюда попали? На вас дорогой тюрбан, мне на такой не заработать. Но мы с вами оба тут, только я пока живой. - Это ненадолго, - погонщик не услышал, как демон вернулся и наблюдал за ним с интересом - что могла еще придумать «жертва» вместо того, чтобы рыдать в ожидании своей участи. Парень охнул, сжался весь и поспешил на полусогнутых в свой угол. - Я вижу, ты уже выбрал собеседника? Готовишься? Молодец. Юноша замотал головой. - Что так? Уже не такой смелый? На что ты надеялся? Что они подскажут тебе, как отсюда сбежать? Надо было думать раньше! Знал бы заранее, кому подарил свою девственность, пришлось бы менять подштанники. Познакомься, это великий бей, - демон показал на голову в тюрбане и начал с того, что упрекнул бея в гордыне: – … хотел, чтобы ему поклонялись, как богу, уравнял себя с ними. Но прежде потерял веру, но мечтал стать богатым и бессмертным. И вот он здесь. В чем его ошибка? Ответ прост. Утратив веру в бога, он потерял чувство реальности. Только вера в бога дает понимание что, есть человек. Он не смог стать демоном и перестал быть человеком. Демон пустился в откровения, как делал всегда перед тем, как принять судьбоносное решение. Сейчас он решал для себя важную дилемму – перестать преследовать Инес и позволить ей остаться с погонщиком верблюдов, раз он так ей мил или найти ее и заставить страдать, видя, как он его убивает. Рассуждения на отвлеченные темы помогали ему думать. Для демона не было более бесполезной темы, чем душещипательная беседа о Боге с тем, чья жизнь висела на волоске.


Глава 40.
   - …не Бог, а я слышу все ваши желания! Пока ты простой погонщик, мне нет до тебя дела. Но как только ты возжелал большего, я буду тебя искушать женщинами, здоровьем, да мало ли чем. Бей слишком поздно сообразил, что я серьезный парень, а не фокусник. Однажды я его спросил – чего он хочет. Он ответил – денег. Я дал их ему больше, чем он просил и послал к нему нищего. Он не подал ему ни гроша. Мне показалось это странным – уж грош то можно было бросить! Я послал к нему разорившегося друга детства – он согласился помочь в обмен на его молодую жену. Я послал ему его мать! Ей-то он мог дать деньги, не спрашивая, зачем. Но он спросил и когда узнал, что она хотела помочь бедному соседу выкупить осла, которого бей, ее сын, забрал за доги, обвинил мать в том, что она его не любит и готова разорить ради соседа-голодранца. Видел бы ты, как он рыдал и клялся, что осознал, обещал стать щедрым и добрым. Я поверил! Но я не бог, чтобы прощать и он получил то, о чем просил, помимо богатства – бессмертие и, как видишь, пополнил мою коллекцию. Скажи что-нибудь. Так и будешь молчать? -Судьба бея была предрешена? – тихо спросил юноша. Все это время он не сводил глаз от головы того самого бея, которая смотрела на него с мудрой печалью. Юноше показалось, что голова жалеет его. - Нет, конечно, нет! Все можно было изменить в любую секунду! Но все тянут до последней и потом удивляются, что именно ее им и не хватило для перемен. Бей так и не успел сделать ничего, что можно было назвать добрым делом. Времени не хватило. -А вы внимательно смотрели? Может быть эти дела были слишком маленькими? - юноша чувствовал, что демон не просто так разговаривает с ним. Возможно, он сомневался, надо ли его убивать. Если так, то он не упустит этот призрачный шанс, чтобы потом не корить себя, что упустил его. -Переживаешь за него? - демон усмехнулся. - Про верблюда и игольное ушко придумал не я. Ты обратил внимание, что среди моего собрания всего несколько голов, которые принадлежали беднякам? Они заметны, если присмотреться – гнилые зубы и выражения лиц, как у меня, когда я не в духе. Это те, кто считал свою бедность несправедливостью. Они гордые – не «унизились» до просьб к богу или ко мне. Решили, что все возьмут сами. Кстати, моя идея. Теперь они тут, среди сильных мира сего, как и хотели. Не трясись, тебе среди них места нет. Пока. Я подожду, когда ты сломаешься на какой-нибудь замужней матроне, которая поманит тебя своими прелестями и ты побежишь ее ублажать в обмен за еду и одежду. Тебя может спасти только чудо любви. Но это не Инес. Тебе надо понять это раньше, чем твоя голова окажется среди них. Собирайся, пойдем в город. Походим по улицам, возможно, Инес где-то там, почует тебя или ты ее. Вы же как-никак связаны. Буду ловить её на живца, то есть на тебя. Демон вернул себе прежний благопристойный вид и указал юноше на тюк. - Из вашего каравана, что добру пропадать. Выбери себе что-нибудь по своему вкусу, но без излишеств, не стоит привлекать внимание. *** Демон искушает не только ложью. Самое действенное оружие, которым он разрушает надежду на счастье, это собственные страхи. Бедный погонщик верблюдов был уверен, что быть несчастным и бедным – его удел. Единственно возможную перспективу для себя он видел в том, чтобы пристроиться в богатый дом и заниматься тем, на что намекал демон. Получалось, что демон все о нем знал. Потому его слова насчет Инес юноша воспринял, как истину. *** - Куда ты меня тянешь? – спросила Теодора младенца потому, что уже не могла противиться его желаниям. Обычно она сама определяла, куда им идти. Они вернулись в город, но не в то место, где Теодора заприметила дом свиданий, в котором надеялась заработать на еду, а в окрестности оливковой рощи. Той самой, где отметила Инес. Караван, пострадавший от нападения, уже увели. Среди деревьев было все еще многолюдно, а в одном месте - там, где обнаружили больше всего следов ночной трагедии, которая унесла жизни нескольких человек, собралась целая толпа. Люди что-то оживленно обсуждали, показывали пальцами в сторону олив, делали страшные глаза, приседали и хлопая себя по бокам. - Что их собрало в столь ранний час? – спросила Теодора ребенка, думая, что это и есть цель их путешествия. - Нам лучше не подходить, - прошептал Тео, приподнявшись на ножках, чтобы получше рассмотреть, что там впереди. - Зачем же мы сюда пришли? - Она где-то здесь. Теодора догадалась, что речь об Инес. Не представляя, как она может выглядеть после воскрешения, Теодора внимательно осматривала женщин в толпе. Ей показалось, что одна из женщин вела себя странно. Она стояла вместо со всеми, но старалась при этом держаться в тени или за спинами других женщин, сливаясь с толпой. Понаблюдав за ней некоторое время, Теодора поняла, что она тоже кого-то высматривала. Теодора проследила за ее взглядом и увидела демона... Он был с молодым спутником, который не отходил от него ни на шаг, будто его держали на поводке. *** В доме Инес царил переполох. Слуга обнаружил, что в комнатах молодой госпожи, которая пропала и по слухам, объявилась в монастыре, в купели набрана вода и там явно кто-то совершал омовение. Подозрение пало на прислугу. Клариса собрала всех и потребовала отчет – кто где провел ночь. У всех нашлись оправдания. - По-вашему, вода сама налилась? А что собаки? Где Минотавр? Он жив или отравлен? Приведите его сюда! Минотавр возьмет след и приведет нас к злоумышленнику. Привели пса. Минотавр начал обнюхивать все вокруг. Послышалось радостное повизгивание - на полу валялась груда тряпья. Собака ткнулась в них носом, улеглась сверху, показывая всем видом, что намерена их охранять. Клариса отогнала пса, наклонилась посмотреть, потом резко отпрянула. - Пошлите за настоятелем. Скажите, это срочно. - А если он попросит вас прийти к нему? – слуга спросил потому, что знал – после пропажи Инес хозяин предпочитал встречи с женой проводить на нейтральной территории, чаще всего в его монастыре. - Скажите, я настаиваю. Это очень важно. *** Увидев демона, Теодора ахнула и попятилась назад, будто это могло помешать встрече с ним. Еще немного и демон увидел бы ее тоже. -Господь всемогущий, ангел-хранитель, спаси и сохрани, сделайте нас невидимыми от зла! Спаси и сохрани…, - Теодора читала непрерывно молитву, сложив из пальцев знак, которому ее научила игуменья перед тем, как благословить: -«Если зло настигнет тебя неожиданно, скрести три пальца. Не два, а три – добавь к среднему и безымянному указательный. - Обычно скрещивают два, если хотят защититься от ведьмы, - Теодора повторила то, что слышала с детства. - Два пальца защитят от сглаза. А тебе нужна защита от более серьезного врага, наподобие Василиска. - О! Все заклинания вылетят из головы при такой встрече. - В том то и дело. Пока будешь вспоминать их, скрести три пальца и станешь невидимой для зла. Тебя почувствуют, но не увидят». Сейчас эта наука матери Изабо пригодилась. Ребенок тоже вел себя беспокойно, умудрился выбраться из своей люльки, забрался Теодоре на плечи и тоже смотрел на толпу. - Там нехороший человек. Одет богато, но внутри он весь черный. Нельзя, чтобы он нас заметил, - сказал ребенок, пытаясь обратно забраться в свою люльку. – Но если мы уйдем, то не сможем найти Ее, - после того, как Инес не захотела с ним встречаться, пусть это и происходило во сне Теодоры, ребенок называл Инес просто – «Она» - обиделся. -«Знает ли он, кто это?» - подумала Теодора, стараясь в суматохе не потерять демона из виду. Он был в своем самом соблазнительном образе – зрелого мужчины, тело которого украшали шрамы, а фигуру – богатая одежда. Юношу, который словно прилип к демону, Теодора приняла за очередную жертву. - "Девушек уже недостаточно", - подумала Теодора. Демон старательно изображал из себя зеваку, а сам следил за толпой. - Я Ее вижу и тот черный человек - он тоже идет к ней, - воскликнул ребенок и вцепился Теодоре в волосы. Ей стало больно, но она терпела, понимая, что это у него от волнения. Она не хотела отвлекаться от молитвы, но не могла сдержать слезы, которые выступили на глазах, продолжала повторять: - «Спаси и сохрани, сделай невидимой от зла…» Теодора уже знала, что демон ее чувствует. Чтением молитвы, она "соткала невидимое покрывало", которое с усилием сопротивлялось демоническому "оку" - давление ослабло лишь после того, как демон отвлекся на Инес. - Останемся! Ты хорошо нас спрятала. Мы можем наблюдать отсюда, - попросил ребенок. Теодора оценила его деликатность – имея над ней власть, он мог ее заставить, но поступил иначе – не стал злоупотреблять ее доверием, проявил уважение. Теодора пошла на компромисс, решила поощрить Тео - ответила согласием. - Ладно. Побудем здесь еще немного. Но ближе не подойдем. Куда он делся? Теодора упустила демона на секунду из виду, и он попал. Она перепугалась – невидимое зло опаснее. О том, что демон никуда не ушел, она догадалась по тому, как вел себя юноша, который до этого телепался рядом, как на невидимом аркане. Он растерянно осматривался, но попыток сбежать не предпринимал. - Он не мог уйти ни с чем - демоны охотятся до победного, им нравится делать вид, что у жертвы появился шанс на спасение. Я чувствую, он здесь! - Ты угадала, я вижу его, - прошептал Тео. – Он обходит с другой стороны, хочет подобраться поближе. Ему нет до нас дела, ты напрасно так испугалась. Он охотится за Ней. А тот человек, что был рядом с ним, приманка. - Откуда ты все это знаешь? - Могла бы не спрашивать, - ответил Тео. Теодоре показалось, что это прозвучало довольно грубо, учитывая то, что она сейчас чувствовала – умирала от страха и пряталась в кустах с ребенком на загривке вместо того, чтобы убраться отсюда подальше. - Если ты такой умный, может и ходить уже начнешь сам? - Нет, мое тело подчиняется законам человеческого рода. Я пытаюсь немного ускорить рост, но… Смотри! Теодора снова увидела Инес – это и была та женщина, которая все это время старалась быть незаметной. Только что она была там, как вдруг исчезла и снова появилась в толпе, но за спиной спутника демона. Она окликнула его. Юноша, которого Тео назвал «приманкой», обернулся, увидел Инес. А дальше произошло то, о чем Теодора вспоминала спустя некоторое время, пытаясь разгадать смысл того, что видела... Инес и юноша обнялись. Демон спохватился, выскочил ниоткуда, как кролик из корзины бродячего фокусника и двинулся на Инес, но не успел схватить – парочка испарилась, исчезла. В руках у демона остался висеть обрывок невидимой цепи, которая проявилась, когда надобность в ней пропала. - Однако, - прошептала Теодора и заторопилась прочь от этого места, унося с собой ребенка, который на этот раз не сопротивлялся, предоставив ей возможность действовать на свое усмотрение. За спиной Теодоры раздался гневный окрик - похоже, демон, наконец унюхал её след. Она не стала останавливаться и выяснять - так ли это - упустив Инес, он мог сосредоточиться на ней. Убегая в панике, Теодора сбилась и никак не могла вспомнить молитву - слова разбегались, как стайка испуганных рыб. - Тео, спасай! - крикнула она, но ребенок и так уже сообразил, что теперь гонятся за ними - он посмотрел на демона и произнес: - Стой, где стоишь, папаша, пока не оторвал тебе самое ценное, - и добавил. - Эла рэ пуштис, гамота! (аналог угрозы - произвести насильственные действия против желания). Услышав такое, Теодора споткнулась и едва не упала. К счастью, все обошлось, она крепче сжала руками ножки Тео, которыми он обхватил ее и побежала еще быстрее. Невероятно, но демон послушался! Не потому, что испугался нелепой угрозы, которая прозвучала из уст младенца . Он был ошарашен тем, что увидел его! Пока ребенок существовал где-то там, как абстракция, он не очень его волновал, но, увидев, понял, что к встрече с ним не был готов еще больше, чем к измене Инес.