Et si tu n existais pas. Глава три

       Продумав за выходные все возможные сценарии развития событий, она решила отпустить ситуацию, пусть будет, как будет. Она заваривала кофе в полумраке кухни, хлопнула входная дверь, она не слышала - чувствовала, что это он. По спине пошел холодок, шаги приближались.
       - Доброе утро. – в его голосе были привычные добрые и непринужденные ноты.
Отлегло, почувствовала она, и как обычно у них завязался непринужденный диалог. Они перешагнули и пошли дальше.

Ты меня воскресил, толщи стен рассыпаются в пыль.
Я считаю до встречи минуты, секунды, удары.
Так уютно, спокойно с тобой, ты бесценный подарок,
что дарован рукой неожиданно щедрой судьбы.

Ты приходишь в мой мир, согревая бескрайним теплом,
маяком бесприютной душе указав путь на пристань,
как птенца укрывая от холода в кронах ветвистых
и спасая от шквального ветра надежным крылом.

В суете голосов я пытаюсь услышать тебя,
разбивая безжалостный вакуум тяжкой разлуки,
неизбежной до самой немыслимой разуму муки,
придающей отчаянный смысл витку бытия.

       По дороге на работу она постоянно продумывала их предстоящие разговоры, о чем она ему расскажет, какими словами, чтоб ему было интересно. Все это походило на небольшое психическое расстройство. Когда ему было грустно, она старалась поднять ему настроение всеми доступными способами, и безумно радовалась, когда у нее получалось. У них сложилось несколько совместных ритуалов, кроме обедов были регулярные походы в магазин за вкусняшками, обязательное поедание мороженого после обеда – даже в четырнадцатиградусный мороз! Переписки в рабочем чате, звонки друг другу на стационарные телефоны. Как-то само собой родилось обращение друг к другу – «Миу». Только их персональное. Общение стало более близким, более искренним, казалось, что практически нет тем, на которые они не смогут говорить, не боялись показать свое грустное или подавленное состояние, делились маленькими радостями, но все равно сохраняли некую дистанцию.
       Был один из тех теплых августовских вечеров, когда понимаешь, что лето завершает свой бег, и скоро в дома начнет вползать сырость, поэтому так ценны эти последние уютные часы. Она прогуливалась со своей семьей, небо было абсолютно чистым и по-особенному синим – собравшим все возможные оттенки. Но пустота, которая жила теперь в ней, не заполнялась ничем, мысли все были о нем, она представляла, что он также прогуливается сейчас со своей семьей, ведет неспешные разговоры, шутит, смеется, дурачится, и совсем не думает о ней. Привычное ощущение ненужности и безысходности вытесняло невероятную волшебность этого вечера.

Разгладив неба синий градиент,
Заходит солнце, яркость убавляя.
Вновь недоступен самый нужный абонент,
А я скучаю.
Как же я скучаю...

Вдыхаю запах выпавшей росы,
В кустах стрекочет ноту Си кузнечик.
Но этот воздух без тебя невыносим,
И мир, и теплый августовский вечер.

Все ярче светят в небо фонари,
Растушевав прохожих силуэты.
Все больше окон ждут своих Экзюпери,
Ведь только с ними вертится планета.

И все неплохо: вечер, неба синь,
И дома ждут, без споров и истерик,
Но оттого ещё больнее выносить,
Что мне не ты опять откроешь двери.

      Наступила осень, разбрызгав яркие краски повсюду. Они шуршали листиками, про себя удивляясь, что им нравятся одинаковые вещи, даже дождливую погоду они предпочитали солнечной. Как могут два человека быть настолько похожими? Они стали практически неразлучны. Но, как и прежде, не переходили черту дружбы.

Я жду тебя.
Прошёл почти что год.
А жизнь теряет дни неумолимо.
Плохая роль: любить чужих любимых
И ждать, когда тебя никто не ждет.

Дрожит земля:
Так можешь только ты
Смотреть в упор, сдвигая вбок ресницы,
Царапая по краю роговицу,
Придав зрачкам смущенной суеты.

Есть только взгляд.
И нечего терять.
Но даже эта малость не под силу.
Я никого так больше не любила:
Не делая попыток ближе стать.

Неважно как.
Я жду тебя всегда.
Ты словно возвращаешь легким воздух.
И пусть для нас обоих слишком поздно,
Но я тебя не перестану ждать.

       Однажды, возвращаясь с обеда, они попали под жуткий ливень. Можно было доехать на автобусе до офиса, но никому из них это в голову не пришло, они шли под дождем, без зонта, и тут он сказал:
       - Представляю, что ты сейчас обо мне думаешь…
       «Ты даже не представляешь» - подумала она, но вслух произнесла:
       - И что же по-твоему?
       - Вот свинтус – позвал девушку на обед и всю замочил…
       - Ни в коем случае. Я люблю гулять под дождем.
       - Я тоже… - удивленно ответил он.
       Тут она, совершенно забыв про то, что нужно смотреть по сторонам, чуть не впилилась в дерево, и пришлось резко вильнуть в сторону. И это неизбежно привело к тому, что она дотронулась до его руки. Это был как удар молнией, она жутко испугалась его реакции, а внутри все задрожало. Но он был очень спокоен, и, казалось, не обратил на это внимание. Она уже тогда поняла, что ей хочется его трогать, и будет хотеться всегда.
       Когда они добрались до офиса, ей пришлось снять туфли и носки, которые промокли насквозь. Он притащил откуда-то обогреватель и сунул ей его под стол, чтобы она не заболела, потом притащил чашку горячего чаю с конфетками. Эта ни к чему не обязывающая, но одновременно безумно искренняя забота каждый раз обезоруживала. О ней никто никогда так не заботился. Но не это ее удивляло, а то, как она легко принимает эту заботу, как будто она была само собой разумеющейся, естественной, искренней и не требующей ничего взамен. Они всегда относились друг к другу бескорыстно, бережно и очень трепетно. Удивляло все – общие фразы, одинаковое чувство юмора, то, как тонко они чувствуют друг друга. Ей хотелось, чтобы он улыбался, хотелось хранить и беречь. Хотелось, чтоб он был счастлив, даже, если не с ней.

Мой несуженый, как мне у Бога тебя не просить?
Все, к чему так стремилась - в мгновение стало неважным.
Ты спасаешь меня, когда кажется: нет больше сил,
И последняя капля давно переполнила чашу.

Сколько небом отмерено нам расставаний и слез?
Каждый миг разлинован судьбой в череду чёрных полос,
Где жизнь катится юзом к обрыву несбывшихся грез,
Я тебя наберу, чтобы просто услышать твой голос.

Без тебя опускаются руки, хоть смейся, хоть плачь.
На натянутом тросе сомнений ты стал балансиром,
Закрывая собой от сбивающих с ног неудач,
Создаешь чудеса посреди прозаичности мира.

Лишь одно не даёт мне покоя, что я не смогу
Изучить каждый холмик твоей безупречной ладони,
Прикоснуться к щеке невесомостью сомкнутых губ.
Только ветер обнимет на вдаль уходящем перроне...
      
      Осень сменилась первым снегом, она очень любила зиму за ее особенную, безжизненную красоту. Она вдохновляла, притягивала, укутывала. Они уже не задавались вопросом – будут ли сегодня обедать вместе, пойдут ли вечером вместе к метро. Все шло каким-то своим непостижимым чередом, не удивляя и не вызывая сомнений. Близился очередной Новый год. Корпоратив решено было провести загородом с ночевкой. Она чувствовала, что это ее шанс, ее единственный шанс, ее чувства выходили за грани разумного, за грани морали, совести и долга. Она должна была признаться, исход был совершенно непредсказуем, но лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Возможные препятствия довольно легко сошли на нет, казалось, сама судьба подталкивала ее к этому шагу. Как всегда полушуткой, полусерьезно они закупили коньяк и какие-то закуски, намереваясь уединиться и пообщаться без посторонних глаз.
        Наступил судьбоносный день, метель мела с самого утра, был невероятный снег, летящий во все стороны большущими пушистыми хлопьями. Они добрались до отеля и разошлись по номерам. Платье, которое она выбрала для этого события, было откровенно провоцирующим, но это было сделано скорее для нее самой, чтоб придать некой уверенности. Застегивая его, она подумала, что было бы интересно написать ему: «у меня проблема, ай нид ер хелп». Он бы пришел, конечно, и она бы попросила его застегнуть ей платье, поскольку у самой не получается. Но благоразумие опять взяло верх, нужно было действовать более осторожно и постепенно. Она влезла в туфли, накрасила губы (чего обычно никогда не делала) и вышла из номера. Коллеги уже собрались в общем зале, но его почему-то не было. Еще с утра в офисе она отметила, что ему безумно идет пиджак с темно-синей рубашкой. Голова отключалась, и темнело в глазах…
       Пора было начинать Квиз, а его так и не было, она медленно прошла в зал, коллеги уже разбились на группы, она выбрала самую дальнюю и села спиной к двери. Он ворвался в зал последним, помахал рукой группе, в которой по логике думал, что будет она, но затем нашел ее глазами, схватил стул и решительно сел рядом с ней. Не было никаких сомнений, что он поступит именно так.
       Панорамные окна создавали настоящую зимнюю сказку – сосновый лес, вечер, снег, который был совершенно невероятным, он летел под воздействием ветра, разбиваясь о стекло белоснежными кляксами, казалось, что кто-то распорол пуховое одеяло, так густо сыпал этот волшебный снег… Она не могла оторвать глаз от окон, правой рукой играя с бокалом вина, слегка раскручивая его так, чтоб он вертелся, но не падал. Боковым зрением она видела, что он завороженно смотрит на то, как она играет с этим бокалом, и еще иногда – вниз, на ее колени, приоткрытые платьем немного больше положенного.
       Началась игра, она была в ударе, выдавала правильные ответы на довольно непростые вопросы, чем довольно быстро заслужила уважение и интерес остальных участников группы. Между собой они общались невербально, на своем, непонятном, невидном и неощущаемом другими языке. Конечно, они победили, на порядок обогнав всех остальных. Пора было начинать празднование, но ей понадобилось отлучиться в номер, она незаметно ускользнула, а когда зашла в банкетный зал – увидела, что он оставил ей место рядом с собой. Могло ли быть иначе?
       В разгар банкета он отошел куда-то, а когда вернулся и сел рядом, она уловила легкие вибрации. Дотронувшись до его плеча, испугавшись собственной смелости, она прошептала: «все хорошо?». Он слегка удивленно ответил: «Да.»
Когда начались танцы, она поняла, что ей неудобно в этом платье, и пошла переодеться, предусмотрительно взяв с собой из дома запасное. Темно-синий бархат, и тот факт, что цвет гармонировал с его рубашкой, уже не удивил. Она очень ждала медленных танцев, наивно надеясь, что он пригласит ее, но он незаметно исчез как раз тогда, когда они должны были начаться. Конечно, она пошла его искать…
       Он играл в бильярд с одним из коллег. Она сказала: «Можно к вам присоединиться?» Никто не возразил, и они стали играть попарно, но второй коллега, видимо что-то почувствовав, быстро вышел из игры, и они стали играть вдвоем. Весь мир перешел на задний план, они настолько были увлечены игрой и друг другом, что не замечали все вокруг, да и им в общем-то было уже совершенно все равно, что происходит возле. В какой-то момент он дотронулся до нее, чтобы слегка подвинуть, это прикосновение отозвалось разрядом по всему телу. Чувствовал ли он это?  На каблуках было неудобно, и она скинула туфли, продолжив играть босиком. Количество выпитого вина стерло некие границы, и ей уже было все равно, что подумают о ней. О них. Время перестало существовать, потом они не раз будут замечать это, удивляясь, но принимая. Ближе к одиннадцати они решили, что пора заканчивать, коллеги уже сидели в лобби, потягивая алкоголь и ведя размеренные беседы.
       Они гордо прошествовали вдвоем мимо них, пожелав всем спокойной ночи. Это выглядело очень недвусмысленно, но им было все равно. Они предложила пойти прогуляться, он охотно согласился. Разойдясь по номерам, они договорились встретиться внизу, у выхода. Придя раньше и не увидев его, она отошла в уголок, чтобы не привлекать излишнего внимания. Ее было невидно, но она видела то, что происходит. Он появился через минуту, заметил ее, но тут к нему подошел слегка перебравший коллега, что-то ему навязывая. Одними глазами сказав все то, что она поняла сразу, он вместе с ним вышел из отеля. Вернувшись в номер, она стала писать ему, пытаясь понять, что им делать дальше. Она не желала отступать, это был ее вечер, это был ее шанс, единственный шанс. Но тот коллега никак не хотел оставлять его в покое, они дошли до озера, и N провалился по колено в снег. «У меня еще есть коньяк» - написала она и предложила зайти и немного выпить в качестве профилактики. Он постучал в дверь через несколько минут. Он был в футболке, без очков и в тапочках на босу ногу. «Ботинки с носками промокли» - как бы извиняясь, произнес он. Без очков он казался таким открытым и беззащитным, но она не позволяла себе, почти не позволяла смотреть на него.
       Они соорудили небольшой фуршет, она сидела на стуле, поджав ноги, в тонком свитере и джинсах. Он сидел на полу, прислонившись к кровати, и в этом было столько близкого, естественного и непринужденного… Она не знала, что ей делать дальше, как решиться, как начать непростой разговор. Ей дико хотелось сесть на пол рядом с ним, но она так боялась его отпугнуть. Они говорили обо всем, потом постепенно перешли к обсуждению их общения. И тут она решилась и сказала:
       - Ну ты же не воспринимаешь меня, как женщину.
       Он отвел взгляд в сторону и сказал:
       - Я воспринимаю тебя, как женщину, но наше общение мне гораздо дороже и ценнее.
       Возникла некоторая неловкость, она встала и, спрятавшись за штору, посмотрела в окно. Снег прекратился, но его успело насыпаться так много, что на ветвях были огромные шапки хлопьев, покров земли был нетронутым, снег искрил в отсвете фонарей, все замерло, картина была настолько умиротворяющей и сказочной…
       Он встал и подошел к окну, по-прежнему сохраняя некую дистанцию.
       - Знаешь, о чем я сейчас думаю? – сказал он.
       - Нет. – ответила она.
       - Я думаю о том, пойдем ли мы в понедельник вместе на обед.
       Она промолчала, понимая, что сейчас лучше промолчать.
       Через паузу она произнесла:
       - Наверно, пора спать. – и отошла от окна.
       Он проследовал за ней и направился к двери.
       - Оставайся, если хочешь. Приставать не буду – решительно произнесла она.
       Он вздрогнул, но сказал:
       - Жаль. Но лучше я пойду.
       - Как хочешь -она проводила его и закрыла за ним дверь.
       Все оборвалось внутри. Она все испортила. Пометавшись по номеру, она решила выйти на улицу, чтобы хоть немного прийти в себя на свежем воздухе. Прогулка несильно спасла положение, внутри все дрожало, она вернулась в номер, взяла телефон и набрала сообщение: «Надо было переспать и закрыть гештальт.» Связь ловила плохо, она не понимала, дошло ли сообщение и тем более – прочтено ли оно. Качели бросали то вверх, то вниз. Опомнившись, она удалила сообщение, молясь всем Богам, чтобы он его не увидел.
       Приняв горячий душ, она закуталась в пижаму и, проворочавшись еще какое-то время, наконец-то забылась сном. Она даже не представляла, что ожидает ее утром.

В ту ночь в окне неслышно падал снег,
И жутко останавливалось время.
Ведь я смогла украсть тебя у всех,
Теперь безбожно каюсь. Перед всеми.

Так била дрожь, не брал совсем коньяк.
От глаз твоих пьянела, от желаний...
Казался мне нас разделявший шаг
Длиннее всех межзвёздных расстояний.

На стрелках три. Тебе давно... Пора.
Набравшись сил, сказала:" Оставайся".
Но ты ушёл. В ту пропасть до утра.
Твержу себе сквозь зубы: "улыбайся".

Ту ночь я не забуду и вовек.
Как мы друг друга мучили часами.
За окнами неслышно падал снег,
Стирая все границы между нами.