Хроники Маркграфа. Спонтанная ремиссия. Часть 1

30 мая 1960 года

Иерусалим, Государство Израиль

В постели младшая Хейфец оказалась… энергичной. Что Колокольцева не удивило совсем – ибо она ещё в подвале Дома Свиридова смотрела на него как голодная лиса на аппетитную куриную грудку; маме хотелось ни в чём не уступить… да и умелая порка резко повышает либидо. А пороть он умел – тридцатилетний опыт весьма этому способствует.

После секса подряд с мамой и дочкой он чувствовал себя… странно, ибо такие секскапады не любил и всячески от них уклонялся… если была такая возможность. Сегодня такой возможности не было, ибо Еву он просто ооочень хотел, несмотря на сорок лет разлуки… или именно поэтому.

А у Анны была такая пробивная сила, что позавидовал бы и тяжёлый танк панцерваффе Королевский тигр. Ибо доктор психологических наук и капитан даже резерва медицинской службы ЦАХАЛ в «одном флаконе» – это большая сила. Огромная. В данном случае, непреодолимая.

К великому облегчению Колокольцева, у Евы хватило ума (насчёт такта в данной ситуации говорить было сложно) не присутствовать при его сексе с её дочерью. А у их обеих – покинуть его совсем-не-скромную обитель после того, как младшая Хейфец выбралась из его постели.

Ибо им было над чем подумать (одно только обретение вечной молодости чего стоило, а тут ещё и встреча спустя сорок и двадцать лет соответственно)… а в этом процессе он был совершенно лишним.

Он думать на эту тему совершенно не собирался, ибо у него уже были три типа семьи (в Лондоне и Риме, но это мало что меняло), поэтому ну будет одной больше… делов-то. Да и других дел хватало – более, чем.

Он уже давно достаточно хорошо разбирался в женской психологии, чтобы примерно прикинуть, когда ожидать их следующего визита. По его оценкам, получалось примерно два-три дня… поэтому он был несказанно удивлён, когда услышал шум мотора подъезжавшего к его дому автомобиля.

«Растяпы» – раздражённо подумал он. «Ну почему женщины всегда что-нибудь, да забывают…»

Подошёл к двери, распахнул её… и чуть в обморок не упал от просто оглушительно изумления. И упал бы, если бы неизвестно из какого измерения материализовавшаяся перед ним молодая женщина не подхватила его за локти.

Падать в обморок было от чего – ибо перед ним во всём своём странно-неотмирном великолепии стояла… его покойная первая официальная жена. На могилу которой на тихом маленьком кладбище подмосковного санатория-хосписа он носил цветы каждый раз, когда оказывался в Москве…

Надежда Андреевна Крылова-Колокольцева собственной персоной. Надя. Это точно был не призрак – призрак не мог бы так крепко его держать… и это точно была Надя. Её глаза, её лицо и её маленькую смешную родинку на идеальной шее он запомнил на всю жизнь…

На вид она совершенно не изменилась – она выглядела точно так же, как в середине августа 1928 года, когда она объявила ему, что у неё только что диагностировали острый T-лимфобластный лейкоз (рак крови) и что жить ей осталось не более месяца.

На ней был летний бежевый брючный костюм, который он ей незадолго до этого подарил (она была заядлой и радикальной модницей и упросила его достать ей женские брюки, которые тогда только-только появились в продаже за рубежом). И в котором она отправилась в подмосковный хоспис. Умирать.

Он пришёл в себя, но по-прежнему не мог поверить своим глазам. Затем растерянно пробормотал: «Но этого же не может быть… Ты же умерла… я же все эти годы носил на твою могилу твои любимые коралловые розы, каждый раз, когда оказывался в Москве…»

Согласно официальному заключению о смерти, которое ему выдали как её законному мужу, Надежда Андреевна Крылова, 1905 года рождения (как и Ева Хейфец, Надя была его ровесницей), умерла от рака крови 14 сентября 1928 года.

Она пожала плечами: «Тебе не привыкать». И – как будто её воскрешения было мало – сбросила даже не атомную, а водородную бомбу. Мегатонн так на десять:

Ибо перечислила:

«Инна Менухина. Хаим Румковский. Эрвин Роммель. Артур Небе. Ханс Остер. Генрих Мюллер. Ева Браун – кстати, очень милая особа, как ни странно. Ханс Каммлер. Генрих Гиммлер. Роберт Риттер фон Грейм. Одило Глобочник. Рауль Валленберг. Отто фон Штюльпнагель. Отто Раш. Лаврентий Берия…»

Сделала многозначительную паузу – и продолжила: «Не говоря уже о четырёх тысячах евреев, якобы расстрелянных тобой и твоей СС-волчицей – та ещё стерва, прости Господи – в подвале Дома Свиридова, а на самом деле…»

Глубоко вздохнула, лукаво улыбнулась – и продолжила:

«… а на самом деле, вскоре после этой аферы тысячелетия основавших город Харон в Земле Обетованной. Очень милый город, кстати, и тебя там чтут… почти как Господа Бога. Так что ты зря отказываешься туда приезжать…»

Сделала ещё одну паузу – и, видимо, решила добить его окончательно:

«Про газвагены в Хелмно, которые ты отправлял налево – кстати, реально географически налево – а их груз в Палестину, я вообще промолчу. А вот Её Величество Александра Фёдоровна крайне недовольна, что ты у них давно не появлялся – так и просила меня тебе передать…»

«Откуда ты…» – он реально потерял дар речи. Она усмехнулась: «Тебе привет от Баронессы». И тут же властно осведомилась: «В дом впустишь?»

Он покорно-растерянно кивнул: «Да, конечно, проходи…»

И попытался посторониться, чтобы дать ей пройти в дверь… но она сделала нечто совершенно иное. Подошла к нему вплотную, обняла за шею, прижалась к нему и властно впилась ему в губы своими роскошными, чувственными губами…

Она целовалась с ним долго, исступлённо, отчаянно… и настолько завораживающе, что он совершенно потерял голову. Вдоволь нацеловавшись (почти тридцать два года разлуки – немалый срок, так что навёрстывать было что), она отстранилась и ещё более властно объявила:

«Я просто дико по тебе соскучилась. Поэтому сейчас мы идём в постель – а потом я тебе всё подробно расскажу…»

Он повиновался… как и тридцать три года назад. Ибо она всегда имела над ним странно-колдовскую власть – и всегда доминировала в их отношениях. Как ни странно, ему это нравилось… а уж как это нравилось ей…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ