Проклятие клада

Проклятие клада
Элеонора Тихонова
                10.  ПРОКЛЯТИЕ      КЛАДА
Затихли возле Чёрмоза бои, отступили белые, и рассеялись тучи тревог и волнений, но долго еще приходило в себя мирное население, недоумевая, что же было нужно колчаковцам в этом удаленном селении.  Зачем похватали и поубивали столько невинного народа?  Самые догадливые предполагали, что белым нужны были какие-то сведения, что-то или кого-то упорно искали. Только единицы догадывались, что именно ищут колчаковцы, то даже в страшном сне они не хотели-бы проговориться, высказать свои предположения, слишком высокая была цена.
По воспоминаниям Шурочки, изложенным без прикрас, ощущается атмосфера террора в поселке и прилегающих городах. А сама Шурочка, пока была под арестом, все время думала о Степане и об их большой любви. Она еще не знала, что их любовь оборвется на самом взлете, и про себя все время обращалась мыслями к нему. Ради него она готова была выдержать все испытания и молила Бога за него и за себя. Да молитва за верного друга не дошла по назначению, была прервана наложенным проклятием золотого клада. Шурочка про клад ничего не знала, берег ее любимый, не посвящал в опасные тайны. Так и не поняла она, почему так усиленно его разыскивал комендант, не жалея ни солдат, ни лошадей, что уж говорить про простых людей.  В Чёрмозе, где и сопротивления  настоящего  не было, убили в общей сложности 64 человека.
Очень хорошо знал отчего происходит такая суета вокруг Павленина дед Игнат и с раскаяньем и с горечью вспоминал, как поддался уговорам Анатолия и Степана, раскрыл тайну сохранности клада, поведал слова заклинания, чтобы берегли сокровища темные силы, чтобы не подпускали ни правого, ни виноватого до тех пор, пока не сойдутся вместе три светлых луча, три благодатные молитвы и не прогонят темные силы. Одну молитву Игнат передал Анатолию, другую молитву поведал Степану, ну а третью – записал на вощеной гербовой бумаге и спрятал в Храме под алтарем.
Покидая Шурочку, Степан прошептал ей слова заветной молитвы и просил никогда не забывать ее, да нахлынувшие волнения стерли из памяти Шурочки эти вечные слова, так как не знала она ни их значения, ни предназначения. Но, на всякий случай записала услышанные слова в заветную тетрадку: «Дух волше6ный, дух земли, нам сокровища храни, до задуманных времён будь и волен и силен».
Темные силы с лихвой воспользовались отсутствием преград,  заполонили, нависли над судьбой участников захоронения, растоптали надежды на светлое будущее, забрали жизни ни в чем неповинных людей а, на оставшихся в живых, наслали непомерные испытания.
После всего случившегося Шурочкина жизнь замерла. Она не хотела ничего чувствовать. Днями сидела она под окнами на завалинке, тупо наблюдая через штакетник палисадника за происходящим на улице: вот и обочина дороги, усыпанная мелким песком, где она с подружками когда-то играя, лепила пирожки. Напротив соседский дом, из которого тоже ушли сыновья на фронт. Народ двигался, о чем-то  судачил, проходя мимо дома несчастной вдовы, но Шурочку это не трогало. Больше всего ей хотелось просто уснуть  и ничего не видеть вокруг, а, может быть, и умереть вслед за братьями и за любимым. Но мама?... Как - же она? И грех это большой – накладывать на себя руки, а она с детства почитала Бога. Так замирала в страданиях душа, не находя выхода. За полгода веселая, неунывающая девушка, которую не могли огорчить ни нищета, ни обездоленность, превратилась в молчаливую тень с глазами, устремленными в глубину своей души.
«Где же ты был, мой Бог, – думала она, - когда я молила тебя о помощи? Зачем ты спас меня и отобрал любимого и братьев?» Темные карие глаза при этих думах становились еще темнее, и ни одна слезинка не смягчала напряженный взгляд. Кажется, на всю будущую жизнь она разучилась плакать, от безысходного горя слезы навсегда запеклись в сердце.
Да, она выжила, но что за жизнь ей предстояла и когда еще ее сердце вновь оживет для счастья и любви?
                Спасение пришло неожиданно. К осени вернулся домой Шурочкин сосед Миша Дёмин.  Узнал он про все несчастья, нависшие над Чёрмозом, и защемило его сердце, глядя на поникшую соседку и, не смотря на трудное и неспокойное время,  на новое назначение и на необходимость отъезда - позвал он ее замуж. И она согласилась, все же не чужой он ей был человек, друг ее братьев и друг любимого Степана. Обвенчались они  в ближайшей церкви. Любил ли в то время Михаил Шурочку? Наверное - нет, да и она была полна любовью к погибшему милому, но так сложились обстоятельства - и два горячих трепетных молодых сердца соединились среди горечи и безысходности. Хоть и разные они были по характеру, да из одной социальной среды, одних взглядов и устремлений на будущее. Так и состоялся этот вынужденный брак, и много позже поймут, как необходимы они друг другу, как едины во всем, как крепок и священен их союз.
А ведь поначалу у Шурочки на тумбочке у кровати стояла в рамочке фотокарточка Степана – стройного, весело улыбающегося со сдвинутой на бок кепкой. Именно эту карточку подарил Шурочке Степа, такая же карточка висела в рамочке в доме родителе Степана, и ее - то сорвали солдаты колчаковского режима для розыска. А Михаил, скромный муж, терпел, понимал, не ревновал, и за это привязалась, прикипела к нему Шурочкина душа и, наконец, искренне полюбила на всю долгую жизнь.
Воспитанные в рабочей среде среди простого народа, в укладе которого присутствовали как неизменный атрибут бесшабашный разгул и пьянство, Михаил и Шура отличались неподдельным благородством и достоинством. Честность Михаила граничила с самоуничтожением, если этого требовало то великое дело, которому он себя посвятил. «Ничего для себя – все для дела» - было девизом всей его жизни. Александра, воспитанная крайне религиозной матерью, несла в себе высокое чувство долга перед Богом, людьми, семьей и перед человеком, ставшим ей мужем. Убежденный атеист Михаил никогда не вдавался в религиозные устремления своей жены, но строго запретил внешние проявления религиозных чувств. Поэтому в доме никогда не было видно икон, Шурочка никогда не посещала церковь и не молилась в открытую. Только мысленно посылала она просьбы и благодарности Господу и Богородице за себя, за мужа, за родившихся детей и внуков. Может быть поэтому, затронувшее ее проклятие клада в начале жизненного пути, в дальнейшем как бы обходило ее стороной и не приносило испытаний больше, чем выпало на окружающие ее семьи. А она, в свою очередь, благодарила Всевышнего за выпавшею ей судьбу, за минувшую любовь и за дальнейшее благополучие.
Но проклятие клада выражалось и в физическом воздействии на людей, волею судьбы пытавшихся приблизиться к захоронению. Не раз на берегу Камы возле разоренного и обвалившегося тоннеля находили людей в невменяемом состоянии, бредивших привидевшимися чертями и покойниками. Люди стали бояться гиблых мест, редко туда ходили, хотя заболоченные эти места изобиловали ягодами – клюквой и ароматной янтарной морошкой.
Пристань, некогда находившуюся поблизости, перенесли в более безопасное место, а проложенная дорога заросла густым разнотравьем и не просматривалась случайными путниками.
Запущенная, заброшенная местность производила жуткое впечатление, словно и правда неустанно над ней веяли темные силы, сгущались сумерки и рождались невиданные летние грозы. И пока не пришло время для исследования  аномалий электрических, магнитных и биолокационных полей в предполагаемых местах складирован6ия золота в слитках с печатями Госбанка Российской Империи. А оно все равно где-то было и попадало под классификацию антропогеновых месторождений, которые будут искать, разведывать и отрабатывать наряду с природными.
Жители Чёрмоза замечали, что время от времени среди ясной погоды и при отсутствии ветра над таинственной местностью вдруг появляются шаровые молнии, которыми словно сознательные сущности кружат по одному и тому же маршруту, и горе путнику, попавшему им на пути. Не зря дед Игнат самое крепкое заклинание посвятил духу огня и замуровал его под алтарем в главном храме. Так и лежит лощеный свиток со словами: «Дух стихии, дух огня замурован, клад храня; не откроет никому, только другу моему».
А последнее заклинание дед Игнат записал и отдал Анатолию перед его отъездом. Заклинание гласило: «Дух священный, дух воды, растекись и сохрани, поглоти собою клад,  будешь ты один богат». Игнат убедительно просил Анатолия без необходимости не отдавать заклинание в чужие руки и не посвящать в секрет посторонних. Но судьба распорядилась так, что уезжая на фронт, Анатолий передал заклинание вместе с картой захоронения Иларию Бельскому и подробно объяснил, где именно находится клад, и сколько тонн золота будет ждать лучших времён.
А тем временем жизнь Шурочки и Михаила шла своим чередом. Сразу после венчания Михаил уехал для дальнейшего прохождения службы в Красной Армии, где его назначили главным казначеем полка, не подозревавшего, что главный клад царского казначейства остался как раз в Чёрмозе, где осталась его ждать молодая жена – Шурочка. По обычаям того времени молодая жена должна была сразу же перейти жить в дом мужа, и Шурочка перешла жить через дорогу в дом свекрови, где отныне должна была вести немалое хозяйство.  А  Михаил в каждом письме домой наказывал не обижать его жену, не загружать непосильной работой и отпускать через дорогу к родной матери. Без разрешения свекрови Шурочка  не смела даже навестить маму, а не то, чтобы  помочь ей по хозяйству, только смотрела через дорогу, как маленькая, кроткая женщина справляется с небольшим своим хозяйством.
Так прошли первые месяцы непредвиденного замужества измученной девушки, и не раз у нее возникал вопрос к провидению, для чего она осталась жива после всех испытаний, но мужественный характер не позволял опускать руки, и с каждодневным трудом возвращалась к ней жизнь.
Вскоре и Михаил приехал, чтобы забрать Шурочку к новому месту работы – в далекий Екатеринбург, так как был назначен на службу в грозную ВЧК, и приехали они в, ставший впоследствии печально известный, Ипатьевский дом, где размещалось отделение вышеназванной комиссии. Шел тогда незабываемый 1920-й год, и минуло всего два года, после страшного события - расстрела царской семьи, еще продолжали служить верой и правдой новому правительству   бойцы, участники тех страшных событий.
Но ничего не смущало в то время ни самого Михаила, ни Шурочку, - слишком свежи были воспоминания о перенесенной боли утрат по вине защитников царского режима, о невинных жертвах колчаковского террора, обрушившегося на мирное население Предуралья.
Шурочка между тем осваивала новую жизнь в коммуне с общей кухней, со столом на несколько семей и с расписанием дежурств у примуса для приготовления общего обеда. Но ловкая, приученная ко всему девушка справлялась со всеми поручениями. Вскоре молодой семье выделили отдельное жилье, и у них родилась первая дочка Валечка. Тогда только Шурочка осознала, что жизнь ее продолжается, а Михаил почувствовал себя полностью семейным человеком и, с тех пор куда бы его не бросала судьба, посвященная целиком партийной работе, за ним следом переезжала жена со все возрастающим семейством..
Не менее жестоко легло проклятие клада и на другого его участника – красавца Анатолия, уехавшего с молодой женой Леночкой в Москву сразу же  после венчания до прихода в Чёрмоз колчаковцев. В Москве Анатолия ждала служба новому рабочему правительству, а Леночка, как могла, старалась создать ему нехитрый домашний уют. Молодая семья уже ждала первенца и радовалась этому событию безмерно. Но «проклятие клада» уже подстерегало их семью. Вскоре Леночка родила сынишку, но сама не выжила, умерла, так и не увидев бесконечно любимые глаза мужа и сморщенное личико маленького. Трудно представить горе Анатолия, оставшегося одному с сынишкой на руках.
И на этот раз на помощь Анатолию пришел его старший друг и сослуживец Иларий Власович Бельский. Они с женой Марией Ивановной, так и не нажившие своих детей, забрали к себе младенца. Перед уходом добровольцем на фронт Анатолия, окрестили мальчика Ильей. Приемные родители полюбили его как своего. Уезжая, Анатолий поведал Иларию Власовичу всю тайну захоронения казначейского золота, включая мистические заклинания деда Игната и великой опасности потревожить клад до назначенного срока. Подробная карта тоннелей уже была у Бельского, текст заклинания он тщательно запрятал в, только ему доступном, тайнике и поклялся не раскрывать секрет во избежание больших бед. Воспитывая маленького Ильюшу, приемный родитель Иларий Власович никогда ему не рассказывал о завещенной ему тайне клада, опасаясь проклятия золотого захоронения.
В тяжелые двадцатые годы двадцатого столетия благодаря своей специальности и потребности в ней новой власти Иларий Власович продолжал служить в государственной структуре, и в результате чего семье удалось пережить трудное послевоенное время. Илья вырос не чувствуя своего сиротства, хотя и знал, что Иларий Власович и Мария Ивановна ему не родные, родные мама и папа погибли в гражданскую войну, да еще знал о том, что его мама родилась в далеком уральском городе и воспитывалась дедушкой колдуном. Так и превратился Илья Анатольевич Поляков к 1941 году в прогрессивного молодого человека, оканчивающего железнодорожный институт по специальности инженер - мостостроитель. И не ведал Ильюша, что за встречу ему готовила судьба во время преддипломной командировки на далекий Урал.