Черная дыра

В этом вся она, Хлоя (настоящее имя?) - валяется что-то на полу, бумажка, заколка, корка от апельсина – будет перешагивать сто раз и не подберет, ей видите ли, не мешает. А в ванной какой бардак, клочья волос на полу, полотенца грязные, косметика валяется, как попало, и тесно кошмарно, несмотря не то, что объективно места много.

Таким образом эта так называемая Хлоя, видимо, обживает любое пространство, все чашки на столе разные, себе берет «любимую», немецкого фарфора, стоимостью в ползарплаты, гостям ставит разнокалиберные, даже слегка побитые: не замечает. Парадокс - сама выглядит хорошо, свеженькая, ухоженная, на себя силы и время тратить не жалко, даже  подкрашенная, что-то нашла в груде косметики.
В комнате все в кучу, диван завален одеждой, пледами, подушками, посудой, книгами, и ведь дарили ей всякие коробки для хранения вещей, шкатулки, косметички, я сама однажды приносила, пыталась намекнуть, что можно жить в чистоте и порядке, как все нормальные люди, но куда-то она их девает, боюсь, что выбрасывает, она вообще легко расстается с тем, что ей не нравится. Так и говорит, улыбаясь,  - мне не нравится, безо всякого стеснения, и я никогда не нахожусь, что ответить. А Юра восхищенно вздыхает - какая же она непосредственная, как ребенок, а что хорошего, ребенок в тридцать с лишним, ходит вечно босиком. Дреды эти. Она их вообще моет? Как моют голову с дредами?

Все воспринимают эту сумасшедшую Хлою младше, чем она есть, а она и рада, пользуется только так, питается этим отношением, как вампир, упивается, впрочем, будучи на самом деле не совсем взрослой, инфантил, психическое отклонение, недоразвитость личности, так я объясняла Юре по дороге домой, а он не слушал, смеялся, блестел глазами, и сам словно молодел в один миг.

Мы часто бывали здесь, в этой странной квартире, огромной, но одновременно маленькой, где все сосредоточено в одной комнате с четырьмя окнами полукругом, бархатными портьерами, мебелью с барахолок, в удушливом дыму ароматических палочек - она предпочитала исключительно сандал с медом, от которого меня тошнило, я бы и не ходила, да она меня и не звала, но Юра! Его прямо тянуло сюда, хоть ненадолго, я уже знала эту деланно-безразличную интонацию - “заскочим на полчасика?..”, и меня спасала только надежда, что скоро это закончится, как закончились с моей помощью все его дружки из прошлого, Хлоя последняя. Скоро-скоро, я уверена, и Юра будет в безопасности.

А пока мы просиживали целые вечера под бесконечные заунывные завывания буддийских монахов (музыка для медитации и очищения чакр), я честно пыталась расслабиться и чувствовать себя так, как Юра сейчас - удобно полулежит на софе, курит (скоро бросит), листает какой-то художественный альбом, свободно разглагольствует на зыбкие философские темы, а Хлоя рядом (кстати, слишком близко) стоит на коленях, согнувшись так, что дреды почти лежат на страницах, в каком-то диком индийском одеянии, и смотрится так органично, что я тут же ощущаю, какое на мне нелепое платье - дорогое, стильное, но такое неуместное, хоть сдирай его и выкидывай, просто брось на пол, никто и не заметит, столько тут уже всего валяется.

Юра готов в этой комнате навеки поселиться, он здесь отдыхает, так говорит, отдыхает душой, ему все нравится, все интересно, все можно, даже выпивки не надо, театр одного актера, атмосфера! Ты чувствуешь, восторженно выдыхает он, это же то самое, “делай, что хочешь”, вот оно! За стенами ее дома, стало быть, ничего нельзя, ясно.

На стенах Хлоины художества, сделанные во время транса, обыкновенные заливки, я видела обучающее видео, как их делать: налить в стаканчик акриловые краски разных цветов, слоями, не смешивая, опрокинуть этот стаканчик на холст. Высушить горячим феном, чтобы краска расползлась волнами. Получается интересно, я даже сама хотела сделать, но откуда у меня на это время? Я не живу  за счет родителей, как некоторые, которые всем говорят, что зарабатывают на своих курсах духовного развития и медитации, вот кто в это поверит, ха! Какое развитие? Образование девять классов, брошенное художественное училище и опять всеобщее - ах, она не от мира сего, ей не интересны упорядоченные знания, ах, ах, она в потоке, и иногда пускает в этот свой поток других, и ей за это платят. Ах. Мы-то не такие, обыкновенные люди, работаем, как все, живем скучно, кто-то должен это делать, не всем в облаках витать, правда же?

Я чувствую, что начинаю заводиться, осторожно подталкиваю Юру, чтобы он хоть как-то очнулся, идем, идем, мне завтра на работу с утра, а вечером у нас билеты на концерт классической музыки, и мои родители пойдут, гордо объявляю я и замечаю, как Юра с Хлоей переглядываются - мгновенно, мимолетно, как вспышка - и я снова за скобками.

Юра лениво потягивается, большой и красивый, все еще мой, я тяну его к выходу из этой черной дыры, спасаю его из этой гнилой, насквозь фальшивой среды, как жалки эти псевдотворческие порывы, кончающиеся ничем, эти пустые взгляды, все это никчемное, больное, полумертвое, здесь время навсегда остановилось, страшно, а Хлоя, ничего этого не замечая, смотрит перед собой отстраненно-доброжелательно, как мудрый старец, достигший просветления. С такой же улыбкой.

Я еще раз толкаю Юру, уже сильнее, он, не глядя на меня, все-таки начинает подниматься, а Хлоя не двигается, с застывшей улыбкой, взглядом в никуда, вернее, что это я, в себя, конечно, в свою внутреннюю бездонную глубину, черную бездну, абсолютный вакуум, я закрываю за собой дверь ванной и у них еще есть несколько минут попрощаться, пока меня рвет в нечистую раковину, ничего не будет заметно, смою - и все.