Сиятельная мятежница. Ч. 2. Под оком государевым

      В трапезной покоев царицы стояла прохладная летняя тишина.Уже отзвонили к обедне, а государыня ещё спала, утомлённая прогулкой в саду. Боярыня всегда ходила с ней сама, не доверяя сенным девушкам. Утомлённая ходьбой по саду и терему, она присела на узорное креслице царьградской работы и решила немного передохнуть. Устало откинулась назад, прикрыла глаза. Звуки и свет сплелись в звонкую пустоту. Лёгкий сон унёс женщину в яркое, словно недавно, прожитое прошлое, она снова и снова увидела в красках сладкое время юной свободы.

      Тогда, чуть более десятка лет назад, она безмятежно веселилась в отцовском тереме, плела июньские васильковые венки, тайком от матери бегала к пруду в надежде увидеть нагих русалок. Их она так и не повстречала, а за этим ожиданием дни замужества набежали внезапно. Феодосия давно стала примечать, что вечно строгая мать теперь смотрит на неё как-то особенно, с тихой, кроткой улыбкой. Хотя была женщиной довольно сурового нрава, воспитывая дочь в истовой вере и послушании.

    Отец имел чин окольничьего, был близок к царю, и, конечно, желал своей дочери хорошего жениха. Он сразу, по-настоящему, взволновался слухами, что к  Феодосии желает свататься Глеб Морозов, дядька, по-дворцовому, воспитатель Ивана, младшего брата царя. Как-то на одном из обедов, сидя рядом с Глебом, его старший брат Борис, ближний боярин и воспитатель царя Алексея в детстве, заметил младшему:  «Дивлюсь я тебе, Глебушко, вдовый ты давно, а не видишь, сколь прекрасных дев мимо тебя время уносит.Вон, у окольничего Соковнина дочь Феодосия на выданье. Приглядись-ко, братец, может и понравится девица-то».

     Пригляделся к будущей невесте 50-летний царский спальник, да в одночасье и заслал сватов.Бездетному жениху просто повезло – девушка оказалась красива,умна,  да и нрава была кроткого. Невысокая ростом статная, легкая в походке,усмешливая,  живая, с ясными синими глазами, она выгодно смотрелась рядом с пожилым женихом, будто напоминая о скоротечности  времени. Светлые волосы сияли в жемчуговых пронизях и гранатовых подвесках.У Соковниных  со времён Василия Третьего хранилась родословная память об иноземных предках: они вышли из немцев и в своих праотцах  были сродни знатным ливонским Икскюлям, а имя Соковнины приняли от жалованного  государем села Соковня. И невозможно было подумать, что в будущей страстотерпице московитского церковного неустройства, в той, в ком дышала прекрасно душа всей Руси, текла в жилах твёрдая и упорная немецкая кровь.

     Поздний жених, Глеб Морозов, ближний боярин царя, которому время  далеко перевалило за пятьдесят, суровый вдовец и такой же  поклонник Домостроя, напрочь тронулся светлой красой синеглазой Феодосии и,безо всякого стеснения,  ввел её в свои хоромы. С новой супругой в дом вошла молодость, весёлость и будто солнечный свет осветил тоскливую пустоту вдовьего жилища боярина.
   
      Старшие братья Алексей и Федор, безо всякого сомнения, нежно и горячо любили сестру. А младшая сестра - Евдокия, как это часто бывает, во всём, и не думая, подражала любимой старшей, словно стараясь повторить её жизнь. Брат Фёдор позже напишет о своих сёстрах, что они были «во двою телесех едина душа».

      Родовитый жених оказался выгодной партией для Феодосии Соковниной.Родители девушки радовались, что свадьба старшей дочери открывала не менее выгодное будущее для младших братьев Федора и Алексея и сестры Евдокии.Царский окольничий постарался не ударить  в грязь лицом и сватовство вышло очень красочным и нарядным. Вообще-то жених был довольно немолодым,да ещё  и  бездетным. И поэтому не слишком хотел этих публичных  церемоний. Но старинные традиции ему пришлось соблюсти. Одеть дорогущую соболью парадную шубу, подаренную царём, приехать к невесте в золочёной  карете, запряжённой двенадцатью белыми в яблоках рысаками. Карету боярина сопровождала кавалькада из более чем сотни слуг. И возле храма сам царь благословил её на венец образом Живоначальной Троицы, в серебряных окладах и на цветах. Зрелище для невесты было впечатляющим.

      Семнадцатилетняя неискушённая Феодосия, воспитанная матерью в трепетном послушании, волновалась как никогда. Она станет женой боярина…И хотя она ещё ни разу не видела так близко своего жениха, знала – жизнь её будет окружена
сокровищами. Ещё не испытав ни привязанности к кому-либо, ни чувства первой любви, зная крутой нрав своей матери, Феодосия глубиной сердца понимала, что это сладкое, на первый взгляд, богатство не принесёт ей настоящего счастья. Эти сомнения росли, множились былинками ропота против навязанного благоденствия. Возможно, именно этот ропот и породил в будущем характере Феодосии бунтарский дух, смелость отстаивать своё слово.

      Роскошное поместье Морозовых располагалось в подмосковном Зюзино. Свадьбу гуляли в потрясающем по красоте дворце боярина, отделанным и расписанным по последней моде того времени. В хоромах его полы были «писаны шахматно»,фруктовый сад занимал две десятины, а на дворе разгуливали павлины и павы. Липовые аллеи и пруды с карпами восхищали прибывающих многочисленных гостей-помещиков. А чтобы московская знать получше запомнила новую избранницу Морозова,свадебные торжества продолжались целую неделю.

       Пришёл третий день весёлого торжества. Молодожёны и не думали, что новым гостем окажется молодой государь с царицей Марией Ильиничной. Слух о красоте морозовской избранницы дошёл и до царя, который решил лично убедиться в правоте придворной молвы.

      Оказавшись на почётном месте у свадебного стола, молодой и симпатичный царь встретился глазами с невестой, которая почему-то не отвела взор, как было принято, и довольно смело одарила государя блеском ярко-синих очей.Теперь никто не может сказать, этот ли дерзкий девичий взгляд стал началом женской трагедии боярыни, ставшей бессмертной в людской памяти или что-то другое. Несомненно одно – молодого царя зацепило в этой девушке то, чего он вообще не нашёл в своей законной жене, Марии Милославской - смелости духа и мысли.

      После завершения свадебных торжеств молодая чета собиралась в свадебное путешествие на богомолье.Однако прискакавший царский стольник передал повеление государя прибыть супругам на аудиенцию. Привлекательная молодая боярыня стала приближённой ко двору и по положению, и по сердечной привязанности к ней царя.По его указу,Морозова получила звание царицыной «приезжей боярыни», имела право навещать государыню по-родственному.Ему понравилось общаться с Феодосией, не по годам умной и зрелой женщиной, которая по любому вопросу имела своё мнение и отстаивала его, своей смелостью изумляя государя. К его удивлению, Феодосия неплохо знала историю, толково разбиралась в политических событиях того времени. А царица Мария, воспитанная в старорусском «теремном духе», уже не могла утешить молодого царя, своей «домашностью», простым общением, в то время, когда  он хотел всего нового, интересного.

     Откуда тогда было знать молодому царю и новоиспечённой  боярыне, что это
временное единение мысли со временем перерастёт в краткий свет иного рода, который  вспыхнув яркой звездой, сильно обожжёт обоих пламенем взаимной неприязни различных духовных идей.

     А пока Феодосия привыкала к супружеской жизни, которая неспешно листала страницы замужества теперь уже боярыни Морозовой.Наряду с воспитанием сына, который родился после мучительного ожидания, долгих молитв и хождений по богомольям, приходилось заниматься многочисленными хозяйственными делами,
поскольку супруг  часто бывал в разъездах по своим вотчинам или сопровождал царя в походах на войну. А забот  по хозяйству было немало – поместья Морозовых находились во многих губерниях. Хлопотами царицы новообретённой высокородной придворной было предложено быть кравчей.Кроме того надо было привыкать к  своей  новой придворной роли – обязанностям "верховой боярыни" государыни, следить за её правильным питанием и лечением.

     Царица Мария Ильинична, пообщавшись с Феодосией, сразу поняла, какую удивительную не то чтобы собеседницу, но почти подругу нашла в её лице. Уж  если государь, знаток европейства, был покорён её обширными познаниями, то про его супругу и говорить было нечего.

     Она должна была следить за правильным питанием и лечением Марии Ильиничны, которая очень часто рожала – каждые полтора - два года. Фактически, она никогда правильно не восстанавливала здоровье после родов. В дела царя она никогда не вмешивалась – не так была воспитана.Поэтому лекарские умения Феодосии здесь пригодились как нельзя лучше. В придворные обязанности ближней фрейлины царицы, верховой боярыни, входили функции тщательной проверки еды и лекарств, подносимых царице. В условиях, когда царица Марья Ильинична начала упрекать мужа в ошибках в церковной политике и не доверяла лекарям-иностранцам  Аптекарского приказа, разбиравшаяся в медицине и имевшая штат своих собственных домашних русских врачей (лекарей) верховая боярыня - была самая лучшая находка для Милославской. Феодосия отлично понимала пользу наук, особенно тех, которые касались жизни и здоровья человека  и поэтому  сразу стала пользоваться полным доверием царицы.

   Морозова редко пользовалась услугами лекарей-иноземцев, в основном, привлекая для лечения царицы русских лекарей и испытанные народные средства, стараясь, конечно, избежать обвинения в колдовстве. Она широко пользовалась рецептами, уже
практически подтверждёнными лечебной практикой и напечатанными в различных сборниках – «травниках». Особым вниманием боярыни пользовалась самая известная лекарская книга XVII века, сборник медицинских советов «Прохладный вертоград», Кроме врачебных рецептов она содержала ценные советы по здоровому питанию и описанию свойств растений для правильного  потребления пищи.

        Возможно, так и осталась бы  Феодосия Морозова в разноцветной  истории русской дворцовой жизни в роли замечательной  советчицы и подруги царицы Марии Милославской.Однако на пути полёта её звезды возмутителем движения стал человек, сразу привлёкший  внимание молодой женщины. Им оказался  протопоп Аввакум, не признавший жестокой ломки патриархом Никоном привычных устоев христианства, истовый и непоколебимый  сторонник прежней веры. Однако это будет потом, когда она войдёт в придворное окружение и станет не только откровенным свидетелем, но и прямым участником духовной борьбы в русском обществе.
      А сейчас мы приоткроем завесу жизненной трагедии, которая разразится спустя несколько лет, после появления Морозовой в окружении царицы.
                (продолжение следует)