Сашина печка

    Вызывает как-то начальник Сашу и велит ему сделать перестановку оборудования  кузнечного участка, а то у них  всё как- то не на месте, да и горн с углями уже надоел, пора бы печку на солярке сделать. А в конце ещё добавил: « Кузнецы всё ноют, что у них нет никаких технологий, и им приходится  придумывать её самим, так Вы напишите им технологию ковки крюка переднего бампера».
-Хорошо, Эдуард Александрович! Когда приступать?
-Приступайте, Александр Константинович, сегодня.
Так, так! - размышлял Шурка за своим кульманом.  Сразу три дела: планировка, нагревательная печь и технология для кузнецов свободной ковки. Не хило, однако.  Любит Эдуард Александрович меня нагрузить по-полной, не забывает. Ну, да мне не привыкать и, как сказал недавно наш бывший лидер  Хрущев Н. С. « за работу,  товарищи!» Этим он подытожил свои размышления, и, как обычно, приступая к новому делу, отправился в библиотеку.
    Шел к концу 1968 год, второй год работы молодого специалиста на Кандалакшском Авторемонтном заводе, что в Мурманской области. За это время герой нашего рассказа успел влюбиться, жениться, стать отцом прекрасной дочурки, с огоньком поработать секретарем заводского комсомола и решить ряд непростых технических задачек для производства. А впереди маячила срочная служба в армии, потому, что военком гарнизона, который при случае любил поагитировать их с другом Сергеем Даниленко поступить на военную службу, недавно вызвал их по повестке. Недоумевая, что бы это значило, ведь они офицеры запаса и с ними всё ясно, они вошли в кабине полковника и услышали:--- Так, молодые люди! Раньше я вас агитировал добровольно послужить в армии, а теперь всё - уговоры кончились. Верховный Совет СССР принял закон о призыве на срочную военную службу офицеров запаса, и быть вам вскоре в звании лейтенантов командирами взводов. Вопросы есть? Вопросов - нет! Вышли они с Серёжкой озадаченные и обескураженные, но,  поразмыслив немного, решили, что ничего страшного - два года отслужить можно, тем более лейтенантами. Эта дополнительная звездочка на погоны младших лейтенантов уже согревала их, примиряла с неизбежностью.
    Вскоре директор завода, Ян Матвеевич, встретив Александра в цехе, остановил и спросил:
- Это правда, что Вас в армию забирают?
- Да, правда.
- А Вы хотите сами-то?
- Конечно, нет – ответил Шурка с довольной, однако, улыбкой.
- А, - а! - понял всё проницательный руководитель, ; тогда пойдете служить. И он не стал звонить другу военкому.

*****
    Небольшая уютная  техническая библиотека с множеством цветов в горшочках располагала к неторопливому размышлению  и анализу обстановки. По всему выходило, что это его последнее, так сказать,  итоговое задание, и надо особенно постараться и успеть, и не наделать ошибок. Ведь исправить и реабилитировать себя возможности не будет.
    Это время перед началом дела Александру особенно нравилось. Ещё ничего не создано, замысел дела только рождается, и ты можешь повернуть его и так и эдак, ведь всё в твоей власти, ты – творец, ты ; маленький бог! Немного тревожно и эта тревога мобилизует волю, придает мыслям глубину и законченность, логика освещает путь рассуждений, а опыт придает уверенность в успехе дела.
   На этот раз в его тройном задании самым трудным было последнее, а именно ковка крюка. Планировки различных участков и даже цехов они в институте делали не раз, по расчету нагревательной печи они сдавали курсовую работу, а вот ковать, да ещё свободной ковкой, используя примитивные орудия типа просечек, выколоток, гладилок им не приходилось. Этому учат только на рабочем месте, у молота, опытные наставники-рабочие. Учат методом – делай как я, ибо теория тут трудно применима. Как  поведет себя нагретый металл при воздействии бойка молота точно не просчитаешь, уж слишком много переменных величин взаимодействуют одновременно.  Из них прежде всего,-  температура, скорость охлаждения и  сила удара.
    Однако, кузнец, работая с горячим металлом ежедневно, схватывает и закрепляет в душе несколько основных закономерностей в его поведении и, опираясь на них, добивается своего. Как правило это происходит не в  результате любознательности, а когда не получается то чего ты ждешь.  Особенно крепко запоминается, когда поковку приходится выкинуть, когда ты её  «запорол», как в сердцах выражаются в этих случаях рабочие. Помните  у Пушкина – « и опыт ; сын ошибок трудных ». Позднее, когда основное схвачено и появляется уверенность в себе, возникает и  любознательность, ;любопытство этакое  посмотреть, что будет, если сделаю не так как всегда, а по-другому. Не будет ли лучше?
    Но это не у всех, а только у натур творческих, которых впрочем, большинство среди мастеров своего дела. Попробует он, запомнит результат, и в свою копилку, не трезвоня о находке, хотя бывает и поделится на радостях ей с тем, кто может понять и оценить. Так рождается Мастер, который обычно понимает другого Мастера  с полуслова. Мне иногда приходилось наблюдать, как общаются между собой два Мастера. Было это среди токарей. Показывает токарь другому токарю сделанную им деталь и молчит. То берёт её тоже молча, крутит её, изучает и, найдя изюминку, показывает её, одобряя кивком и, ведь не спрашивает, как это сделано, а говорит, как бы он сам это сделал.  В ответ тот кивает - да или нет. И всё! Дальнейших расспросов не бывает  и не может быть, ведь каждый знает по себе – что это значит, найти новенькое. Знает и не вторгается. Было такое однажды между Мишей Ивановым и Женей Ткачевым. Смотрел я тогда на них, мало чего понимая, и по- хорошему им завидовал.
   Но, здесь я, кажется, сам увлекся и отвлекся, и прошу читателя меня извинить. Посмотрим на Сашу Ефимова, чего он делает. А он сидит за столом, и, постелив четвертинку листа ватмана, играет с пластилином. Чудно, однако! А дело в том, что, посетуя на начальника, что он опять послал его в «езду в незнаемое», говоря словами Маяковского, он понимал, что Дурынин не мог, будучи человеком незаурядным и с  высокой самооценкой, не ответить на вызов кузнецов. Поэтому Саша со спортивной злостью взялся за дело.
    Пришлось вспомнить, что пластилин ведет себя очень похоже на то, как ведет себя раскаленный металл под ударом. Не случайно пластилин был всегда под рукой у доцентов кафедры обработки металлов давлением. Вот и Александр тоже решил прибегнуть к этому доступному  приёму, и начал «ковать» свой крюк из пластилина. Итак, исходная заготовка – цилиндрик; осаживаем её на треть высоты, получая бочку; бочку превращаем в брусочек; у брусочка на конце делаем конус; гнем это всё через корпус авторучки; плющим линейкой – стоп! крюк разгибается! Надо по-другому.
    Промучившись так добрых три, четыре часа, наш технолог получил что-то похожее на крюк. Повторил этот способ еще раз – получается. Тогда он  зарисовал все переходы в тетради и показал их начальнику. Тот взглянул с некоторым  удивлением, и, не вникая в суть, велел отнести кузнецам.
    Наутро Шурик, с довольным видом, будто он уже сам отковал это крюк, развернул лист перед кузнецом Степанычем. Тот тоже немного удивляясь, стал вникать в то, что  ему предлагает делать молодой человек. Так, так; это правильно; с этим можно согласиться, а вот тут – стоп! Так нельзя – будет расслоение, а вот эти переходы лучше бы переставить местами. Саша стал возражать – заспорили, загорячились. А термист и сварщик, раскрыв рты от удивления, смотрели на эту картину. Конечно, Александру пришлось признать правоту кузнеца, но как-то не обидно было ему при этом. А Степаныч свернул бережно листок с технологией, положил его в шкафчик, на чистое место и сказал:
-  Молодец! будет заказ на крюки - позову, будем ковать вместе.
    А, с планировкой участка вышла вот какая незадача. По середине участка стояла большая отжигная печь, разделяя полезное пространство. Саша,  в начале,  воспринимал её как неустранимую помеху, двигая и двигая по миллиметровке вырезки оборудования из ватмана, в поисках приемлемого варианта.  Но тщетно – получалось или тесно, или не ставить пресс. Читателю видимо знакомо это состояние нервозности, если ему доводилось в своем жилище мысленно переставлять мебель в поисках местечка для приглянувшегося шкафчика, столика, компьютерного синтезатора… Состояние когда «надо»,  но «некуда». Протест бушует тогда в груди, и ты снова и снова перебираешь варианты, блуждая по комнате с рулеткой. Два дня промучился Александр и, вдруг, нашел выход - разобрать печь  сложить её в нужном песте. С этим решением и пришел он к начальнику.
- Эдуард Александрович! Отжигную печь надо разобрать и сложить  в новом месте, у окна.
-  Хм! И как это Вы себе представляете, если участок должен работать без остановки, да и печника у нас нет!
- Печника пригласим с механического завода. А, иначе, пресс не втиснем.
- Нет, нет! на такое я не пойду. Думайте еще, ищите варианты, молодой человек. Шурка ушел удрученный, но на следующий день, а была это пятница, опять повторил свое требование. Эдуард ничего не ответил, неопределенно разведя руками. В понедельник он, встретив Сашу у проходной и улыбаясь, предложил ему сразу пройти в цех. Заходит наш инженер на свой участок, а эта злополучная печь весом около двадцати тонн стоит у окна, как ни в чем не бывало! Видя изумление Саши, кузнец Степаныч подошел и сказал:
-  Это слесари в выходные дни перенесли её. Два дня до упора крутились около неё, но, как видишь, не зря.
-  А как это? И почему она не развалилась?
- Подкопали ниши, поставили в них  домкраты, подняли, подложили катки, и ; лебедкой  и  ломиками перекатили. А не развалилась потому, что каркас печи оказался жестким. Механик у них толковый – Лашков. На кораблях десять лет ходил, бывалый. Постоял наш герой у печки, обошел её еще раз, и пошел, говоря словами Максима Горького,  «умнее, чем был». Встретив Лашкова, он чуть не обнял его в благодарность, что всё так чудесно разрешилось. А тот ему:
-  Говорят, вы печь на солярке будете делать?
- Да, есть такая задачка.
- Могу предложить интересную конструкцию форсунки. Те, что стоят на механическом вечно «сопливятся», если прибавишь солярки или горят не устойчиво, если будешь убавлять. А у моей таких бед нет. Саша заинтересовался. Он уже посмотрел те форсунки, и они ему тоже не понравились.
В трех словах бывший моторист среднего рыболовецкого траулера рассказал устройство его форсунки, и Саша, додумывая необходимые частности, быстренько начертил её. Состояла она из вертикальной металлической трубы, разделенной диском на верхнюю и нижнюю камеры. В верхнюю подавалась солярка, а в нижнюю воздух.  Диск имел по краям конусную поверхность, на которой в одном месте были выполнены сверху и снизу встречающиеся канавки. Воздух снизу, подхватывая солярку и превращая её в туман, подавал топливо  в печь. Посмотрел Александр на это всё со стороны и остался доволен - будет работать.
Спроектировать печь для него было «делом техники». На  этот случай имелись проверенные неоднократно формулы, таблицы, графики подбора объема печи и толщины стенок. При выполнении рабочих чертежей не забыл он, и сделать каркас печи достаточно жестким, на случай её переноса.
    И вот, спустя необходимое время для изготовления и монтажа всего, что разработал Александр, наступил день ввода печи и обновленного участка в работу. По  «сарафанному радио» любителей зрелищ собралось более десятка человек.  Кроме Эдуарда Александровича пришли главный инженер Кучерук и начальник ОТК Петров – недруг нашего героя рассказа. Главным исполнителем действа был всё тот же Степаныч, имевший опыт работы на таких печах. Саша стоял напротив окна  печи в полутора, двух метрах,  а за его спиной начальство. Как же её зажигать? – вертелось в голове разработчика. Не подходить же к ней со спичкой? Но, вот уже всё готово: Степаныч впереди, у печки, Лашков у форсунки и все ждут команду. Тогда Эдуард, тронув Сашу за плечо говорит:
 - Командуй, начальник! Тогда Александр, откинув все сомнения и – эх! была, не была, поднял руку и кинул её вниз - пуск! Зашипел, засвистел воздух форсунки, Лашков открывает  топливо, камера сгорания заполняется туманом, а кузнец в это время поджигает заранее пропитанную соляром паклю и - бросает её, горящую  в печь.
    Ы-ых! -  вылетает могучим выдохом пламя из печи. Запнувшись, как бы проглотив чего-то через одну, две секунды раздается рокот клокочущего пламени, рвущегося наружу, но стесненного со всех сторон. Все сначала замерли - не потухнет ли? затем, когда рокот перешел в ровный гул, все вздохнули - работает. Кто-то крикнул полушутя, Ура! а Саша стоял и наслаждался этим гулом, как лучшей музыкой мироздания.

**********

Через  какое-то время Саше довелось побывать на своем Авторемонтном, посмотреть, как там стало. Отпросившись у комбата Жилина на пол денёчка,(он  служил в этом же городе),  он пришел на завод как раз в обеденный перерыв.  Встретив его возгласами - О! кого мы видим! рабочие отложили домино.
-  Как дела, командир?
- Хорошо!
- А как у вас? Жмёте?
-  Жмём!
- А я вот решил заглянуть к вам, посмотреть, как у вас стало.
- По делу, по делу. Присаживайся, рассказывай, что новенького в Советской Армии?                - Новенькое это – Чехословакия.
-  Да, тяжелый случай.
Поговорили о том, о сём. Вспомнили, как калили ролики нагнетателей, сваривали коробки скоростей, ковали крюки. Печку похвалили – хорошо с ней. Тут и обеденный перерыв подошел к концу. Провожая Александра до выхода с участка, Сергей Степанович, взяв его за рукав, подмигнул  и говорит:
- А печку твою так и зовут Сашиной печкой!