Есения гл. 41

                Глава 41



-- О! Мсье Веритэ! Какой сюрприз! Вы и в таком заведении! – кокетливо приветствовала журналиста Есения, выставив над столиком одно колено и жеманно откидываясь на спинку стула.
-- М-да… -- растерянно отозвался Жан Луи, неуверенно усаживаясь на стул, с удивлением отмечая отсутствие седовласого охранника.
-- Выпьете что-нибудь? – усмехнулась Есения, проницательно отмечая: -- Хотя, сегодня вы уже, как я вижу, приняли на грудь в достатке.
Жан Луи взял из рук официантки бокал с коктейлем, тут же опустошил стакан на половину и устало спросил:
-- Скажите, мадмуазель! В чём, всё-таки, причина столь частых разрывов? Вас и Виктора?
На мгновение женщина остановила на нём испытывающий взгляд, исполненный необъяснимой тревоги и проницательности. Когда же укоризненная догадка коснулась её взгляда, она сделала глоток, нервно усмехнулась и заговорила тоном узника перед расстрелом:
-- Вы, мужчины, всегда думаете, что для обладания женщиной нужно слишком много: деньги, власть, подвиги… -- ироничная улыбка скользнула по её губам. – Хотя, это, не скрою, возбуждает… Порой даже очень… Но, видите ли, милый Веритэ… -- уловив же нервное подёргивание плечами журналиста, Есения добавила голосу уверенности: -- Все женщины – очень тактильны. Каждой из нас необходимо постоянное подтверждение присутствия мужчины рядом. Невинные поцелую, простые, нежные слова, касания пальцев – всё то, на что вы никогда не обращаете должного внимания, как только внушаете себе полную власть над телом и душой.
-- Странно. – Искренне удивился Жан Луи. – Мне казалось, что у вас с Виктором всё обстояло по-настоящему красиво и бурно.
-- Виктор, как и любой сильный мужчина, был полностью погружён в свои дела и проекты. – С грустью оборвала его Есения. – Вам этого не понять, когда рядом находится человек, а вы настолько одиноки, что хочется взвыть и разбить всю посуду в доме только для того, чтобы на тебя обратили внимание.
Жан Луи робко поёжился, отпивая ещё немного из бокала с коктейлем. Лицо журналиста никак не могло избавиться от этой предательской бледности, выдающий тревожные ожидания неизбежного.
-- Но… Вы ведь вовсе не за этим пришли сегодня? – проницательно продолжала Есения. – Говорите уж, какие бесы в этот раз толкнули вас на очередное безумие?
На мгновение журналиста пронзил противный озноб, когда же его телефон зазвонил, а в трубке раздался зловещий шёпот: «Давай! Действуй же, слизняк!» -- Веритэ решительно хрустнул шейными позвонками, незаметно достал из кармана пиджака пистолет и выложил его на стол, предусмотрительно прикрыв салфеткой.
-- Где Виктор? – словно глас из Ада, вырвалось из груди журналиста хрипло-клокочущее. – Поверьте! Как бы мне не было мерзко и отвратительно то, что я сейчас делаю, у меня нет выбора. У вас – тем более. Всё слишком далеко зашло!
Есения скользнула презрительным взглядом по, прикрытому салфеткой, револьверу, а после спокойно уточнила:
-- Сколько вам платят, Жан Луи? Назовите цифру, и я удвою ваш гонорар, чтобы самой, наконец, узнать местонахождения Виктора!
-- Не смей врать мне, стерва! – хищно прохрипел Веритэ, заметив боковым зрением, как в зале появились хмурые парни в чёрных деловых костюмах.
На этот раз Есения презрительно хмыкнула и сурово отрезала:
-- Ты думаешь, что оружие сделает из такого труса, как ты, мужчину? Нет, Жан Луи! Раньше ты был просто трус, а теперь – ещё больший трус, только с пистолетом, обращённым на беззащитную женщину!
Неожиданно в зале раздался громкий вскрик одного из музыкантов:
-- Сальса Косино!
Есения азартно блеснула глазами, вскакивая с места, и, не дав журналисту опомниться, игриво направилась в самый центр танцпола под ритмичные звуки музыкальных палочек-клав. Музыканты-кубинцы восхищённо зааплодировали и закричали:
-- О! Бланка! Бланка! (Белая!) Уно! Дос! Трэс! Буэльто!
Есения тут же сделала танцевальный поворот, слегка коснувшись одного из танцующих мужчин. Спонтанный партнёр мгновенно подхватил этот вызов, задвигавшись в стремительном ритме Сальсы. Три чётких шага на четыре рваных счёта – и уже другой мускулистый парень ухватил Есению за талию, увлекая ту в новую бурю движений.
Жан Луи завороженно наблюдал за магией этого танцевального безумия, демонстрирующего всю первобытную энергетику мужского и женского. Появившиеся в зале, крепкие парни в костюмах также замерли в полной растерянности – толпа отдыхающих образовала плотное кольцо, внутри которого извивалась в безумном танце отчаяния Есения. Барышни, которых оставляли партнёры, метали в её сторону яростные взгляды, однако, не в силах противиться музыкальной энергетике, тут же пускались в дикий «пляс соперниц».
Ноги Есении точно попадали в такт ритма Сальсы, умело переходя на Бачату. Партнёры уже не успевали за её очередным Па, поднимая руки вверх в знак капитуляции. 
Разогнавшись до своего максимального предела, живая музыка приближалась к кульминации. Раздались последние аккорды. Зал взорвался дружными аплодисментами.
Неожиданно рядом с Есенией появился Жан Луи, сжимающий в дрожащей руке револьвер. Лицо журналиста было смертельно бледным, губы сомкнулись в пластилиновую полоску, глаза источали безмолвие мёртвой рыбы.
Ткнув холодный ствол в бок Есении, журналист потащил её к выходу. Суровые парни быстро взяли их обоих в сопроводительное окружение.
Оказавшись на свежем воздухе, Есения резко обернулась, дерзко вскинула голову и хладнокровно спросила:
-- И что дальше?
-- Дальше? – окончательно теряя контроль над собой, попытался было ответить журналист.
В этот момент им обоим на головы набросили чёрные полотняные мешки и затолкали в микроавтобус. Звуки ночного Парижа уносились в даль гулким раскатистым эхом.