Плагиат волос войны Кастелламаре

                Отважной блондинке Хичкока Эжени Бушар
     Стычкнулись усы на поприще государском. На первый погляд самого - то государя - оба говно. Но то - то и оно - то, что един сутул, как подвиг разнорабочего, что разно и всяко ворохал в годины репрессий штабеля и скотобазу, давая надой и невеселые надежды воссоединить однажды империализмом порушенные Кореи, где псов крысы рунетной пожирают за милую душу, морковью с чесноком сдобряя и палочками ковыряя. Глупцы возомнят, что палочки в еду тычут. На то и глупцы. А вот палочкой да в глаз, не хошь ?!
     - И воспретили, - тянет акафистом Васька Ус из есаульной челяди самого Степана Разина, не сумевшего Ермаком в сани свои вскакнуть, так и остался песней надлежащей волны, это только потом недобросовестные придумают висконтей и антонион на пагубу рыжей Ландер, забившей, что целесообразно и мудро, на все виды спорта, а поначалу был Василий Лавренич обычным бандитом, именуемым в те годы татем и вором, - в Жусе Малом ротацию тулупа на пятачке, хотя семь ноль никто и не отменял, всяк прямоходящий и двоякодышащий понимает, что как гениальность чином и местом дается, так и навыки с ловкостью сноровки по тому же чину нисходят благостью Божией.
      Нашептывают матушке, нашептывают, Орловы все, сволочи, да Бестужев, старый баран. Сипит прогоркло :
      - А нечево жонке непотребной в голом естестве фотаться. Любой киргиз солены уши глянет раза, подумает об умалении державы Белого Царя, ну, так сказать, и передумает брататься.
      - А сестриться ? - интересуется падкий до жонского роду Григорий. Не замечает, что взревновать готова императрица, пусть и трон со скипетром, но бабье дело никуда не денешь, сердцу не прикажешь, а любит болвана таковского матушка Екатерина, мочи нет.
      - Мемасиком крысы рунета вся моча изошла, - шипит злобно Алехан, шрамом багровея. Зол брат середний на жидовню мировую, сионистов клятых, но всего пуще лютует на кампанию затянувшуюся. Цорндорф ? Кунерсдорф ?? Гросс - Егерсдорф ??? Три раза да ! Так какого хера нарисовался из Бандер мачо гранде да всех билизованных с ополченцами раком и ставит ?!
    - Ну вас всех, гады, на хрен, - зевает Екатерина, знак давая Брюсихе. Та, шурша фижмами, берет подругу под ручку, в двери опочивальни ведет. Затворяются.
     Федор, что - то прожевывая, бежит к дверям и вслушивается. Кривит лицо. Нервно поправляет жабо. Оборачивается.
     - Лесбиянство ?! - вскрикивает радостно любитель подвыпить Иван, старший, стал быть. Встает и недрожащей рукой набуровливает себе из фряжской затейного стекла бутыли кубок добрый, осушает, вкусно играя кадыком, ставит кубок взад. Он его с телевизора взял, марки  " Зенит ", их еще потом Тарантино всюду тыкать станет, по делу и без, то ли легенду культа мастыря, то ли еще чего имея в видах. Впрочем, хер на символизм. Он, символизм, то есть, в прошлом остался, в серебряном веке. Вот так, моя милая Эжени, хочешь, не хочешь, а вновь ведь плагиат волос рыжей Ландер получается.
     Людское стадо, чему ты радо?
Чего ты хочешь? Чего ты ждёшь?
«Пить-есть нам надо, одеться надо,
Да и без крова не проживёшь».
Людское стадо, людское стадо,
Куда тебя погонят, туда ты и пойдёшь!
Ленивы, злобны и бестолковы,
Между собою у вас вражда.
Но кто же, кто же куёт оковы?
Кому же нужны труды раба?
Людское стадо, твоя услада –
Дурман словесный и злая ложь.
Едва успеет упасть преграда,
Уже другую ты создаёшь.
Людское стадо, людское стадо,
Куда тебя погонят, туда ты и пойдёшь!