Анна Никки. Дотянуться до солнца. Глава 19

Дотянуться до солнца
Автор: Анна Никки

Глава 19

- Что-то он хиленький на первый взгляд, не находите? – Самуил выглянул из-за плеча лидера.

Абиссинец склонился над Максимом, измеряя пульс. Парень лежал на кровати неподвижно.

Единорог цыкнул и прищурился:

- Меня интересует, почему он седой? Или так выглядят альбиносы?

- Не то и не другое. Кирин таким родился. Такой цвет волос. Приглядись внимательнее.

Единорог приблизился и пропустил сквозь пальцы прядь волос Максима.

- Никогда такого не видел.

- Его визитная карточка. Далматинец всегда шутил по этому поводу. Идемте, поговорим.

Самуил как-то задумчиво кивнул:

- Да, думаю, нужно уточнить некоторые детали.


- Почему мы не знали, что ты знаком с Элис? – Самуил напряженно смотрел на Абиссинца.

Они вернулись в зеленую комнату. У обоих бойцов появились вопросы к лидеру, на которые они хотели получить правдивые ответы. Потому что ситуация, в которой они оказались, и последствия их действий могли привести к той точке, которую они старательно избегали с тех пор, как стали изгоями – к смерти.

- Я… Я и Далматинец в свое время работали в одной группе.

- Такой, как наша?

Мужчина нервно передернул плечами и неуверенно ответил:

- Нет, не такой, как наша.

- Тогда объясни, что за хрень здесь происходит! К чему нам готовиться?!

Единорог поднял руку, давая Самуилу знак успокоиться:

- Абиссинец, мы не в праве требовать объяснений, но, согласись, ситуация нештатная. С какой стати, дочь врага приходит просить твоей помощи? Если ты нам не доверяешь…

- Не в этом дело. Просто… - Лидер на несколько секунд закрыл глаза, собираясь с духом, а затем начал рассказывать. – Хорошо. Чуть более тридцати пяти лет назад была создана секретная разведывательно-поисковая группа. Мы искали информацию об экспериментах над людьми по всему миру. Работали под прикрытием, захватывали лаборатории, изучали документы и разработки и много всего еще. После нескольких неудачных попыток, нам в руки попали документы, которые перевернули наше представление о возможностях человека. В них подробно описывался способ генетического вмешательства в ДНК человека. На тот момент чисто теоретический. Людей, знающих о той лаборатории и работающих в ней, убили. Сначала мы ожидали жестких последствий, но позже выяснилось, что лаборатория официально была прикрыта еще за год до нашего нападения. Поэтому мы отделались легким испугом, забрав с собой и бумаги, и оборудование… Короче, там говорилось, что существует возможность изменить человека на генетическом уровне. Испытуемый приобретал нескончаемый потенциал для развития умственных и физических способностей. Наши специалисты ухватились за этот шанс и начали изучать. Ну, а после… нас отозвали и переквалифицировали в группу охраны ученого, который мог провести эти операции в жизни. Этот человек занимался разработкой эксперимента и отвечал за его исход. Я отвечал за его безопасность. Вот и все.

Единорог и Самуил не сводили глаз с Абиссинца.

- То есть вы проводили эксперименты над людьми?

Он опустил глаза:

- Да.

- Ну, ты и…

- Подожди, Самуил, а дальше?

Абиссинец тяжело вздохнул и продолжил:

- Нашей задачей было охранять лабораторию и тренировать кандидатов. Хотя скорее, нас правильнее назвать грушами для битья, учитывая возможности этих детей. Секретность зашкаливала до такой степени, что никто в том доме не принадлежал себе. Нас постоянно обыскивали, проверяли на детекторе лжи, следили за родными, контролировали каждый наш шаг. Нас охраняли точно так же, как мы того человека, не оставляя ни единого шанса… Я до сих пор не знаю, кем были те люди, но… - Лидер прикрыл глаза. – Тех, кто отказывался участвовать, расстреливали у нас на глазах… просто расстреливали…

Он зажмурился и помотал головой, будто отгоняя наваждение. Даже через столько лет Абиссинец все еще четко помнил глаза каждого из них – со слезами, с осуждением, с пониманием, с облегчением, со страхом. Глаза, что снятся почти каждую ночь.

Единорог обхватил голову руками и зажмурился вместе с лидером, все еще не веря, что такое возможно. Самуил сидел, низко опустив голову.

Его вопрос нарушил воцарившуюся на несколько минут тишину:

- Так важен был тот эксперимент?

- Да, важен. Подумай, в случае удачи это перевернуло бы науку с ног на голову…

Самуил нервно сжал рукоятку меча:

- Зачем губить столько людей? У него могло не получиться.

- У него получилось. Именно поэтому.

Единорог предположил:

- Элис?

Абиссинец прокашлялся, говорить становилось все труднее.

- Нет. Она не подвергалась эксперименту. Эта девочка предназначена для других целей.

Его заместитель закивал:

- Она является телохранителем кандидата. Зачем машине для убийства телохранитель? Ее готовили, чтобы защищать его?

- Не совсем. Да они, в принципе, и не машины для убийства, как все считают. В самом начале эксперимент планировалось провести для изучения возможностей человека. Но Далматинец прекрасно понимал, что, кроме него, в разработки посвящено слишком много людей, тем более этот человек своими собственными глазами видел, что случилось с теми, кто работал в предыдущей лаборатории. Этого он допустить не мог.

- Постепенно убрал всех неугодных?

- Что-то типа. Сделал так, чтобы его имя навсегда исчезло из этого мира, а эксперимент принадлежал только ему. Оказывая определенные услуги, он зарабатывает на жизнь. Можно сказать, лаборатория – это его собственная империя, контролируемая почти на сто процентов им самим. – Абиссинец натянуто улыбнулся. – Эти дети имеют бесконечный потенциал. Их ценность несоизмерима ни с чем. Это люди, которые могут все. Вопрос лишь в том, в чьи руки они попадут. А Элис… Элис готовили стать живым щитом для кандидата в случае смертельной опасности. Она – телохранитель, который без вопросов бросится в пекло и умрет за Кирина, чтобы спасти его жизнь.

Единорог указал пальцем на дверь:

- За кандидата, что лежит в соседней комнате?

- Да.

- Кирин? Тот самый младший сын? Ребенок, о котором ходит множество слухов. Это ведь все секретно, поэтому ты и молчал…

- Да.

Заместитель удовлетворенно закивал.

Крик Самуила разнесся по комнате, заставив остальных вздрогнуть от неожиданности.

- Эй, хватит! Ненавижу это! Я – не русский, ваших логических цепочек не понимаю. Объясните на корейском! Что здесь, черт возьми, происходит?!

Единорог выругался:

- С@ка, ты такой придурок! Дать бы тебе, как следует. Вообще-то я тоже не русский, если что… Что непонятного? Над Кирином и Драконом провели эксперимент. Элис…

- Это-то я понял… Просто все это неправильно! Этот ублюдок… Захотелось выпустить злость наружу…

- Ты когда-нибудь точно получишь. Изменения в цепочке ДНК? Это вообще возможно?

Абиссинец кивнул:

-  Как выяснилось, да. Они были изменены еще детьми. Дракон в возрасте нескольких месяцев отроду, а Кирин – в утробе матери.

- То есть он еще не родился, а уже стал таким?

- Да.

Самуил махнул рукой, не веря своим ушам:

- Вот это, точно невозможно.

Лидер вздохнул, невольно улыбнувшись:

- Я не представляю, как и каким образом, но факт остается фактом. Через три года после появления Дракона, в лабораторию привезли беременную женщину. Она находилась на третьем месяце беременности. Что с ней делал этот фанатик, я не знаю, но через полгода родился Кирин. Примерно в это же время появилась Элис. Далматинец решил, что у него должен быть личный телохранитель. В одном я уверен точно, эксперименту эта девочка не подвергалась. И не уверен, почему он выбрал для этой роли девочку, а не мальчика.

Единорог удивленно спросил:

- Но Дракон ведь был первым? Почему у него нет такой же девочки?

Абиссинец на несколько секунд смутился и опустил глаза, решая, стоит ли сейчас рассказывать все.

Наконец он ответил:

- Возможно, потому что он был первым, и Далматинец рассматривал его всегда, как пробную версию.

- Что?! – Самуила снова затрясло, он смотрел на лидера испепеляющим взглядом. – Использовать ребенка в своих грязных экспериментах… пробная версия?

Абиссинец кивнул:

- Если проводить параллели, то да, Далматинцем именно так все и представлялось. Он попробовал, а потом в случае с Кирином исправил несовершенства. Поэтому у Дракона проблемы с контролем, но при этом он не менее способный, чем его младший брат. Просто для парня это не особо важно, он не хочет развиваться по заранее прописанным правилам, усваивая только то, что нужно ему самому. Кирин отличается. Он берет все, что ему дают, совершенствуя через информацию самого себя. В двенадцать лет по развитию они оба могли соперничать с вполне взрослыми людьми в любой сфере. Их физическая форма и умственные способности удивляли и пугали одновременно. В четыре года эти дети наизусть знали школьную программу. Дракон в десять справлялся с десятью взрослыми натренированными мужчинами, но обогнал в этом брата лишь на два года. Кирин смог это сделать в восемь.

Самуил выкинул руку вперед, будто для удара, пытаясь представить восьмилетнего ребенка против десяти мужчин, но тут же бросил свои попытки. 

Наклонившись поближе к Абиссинцу, он негромко спросил:

- Это круто, конечно. Но как это было? Они их на лопатки клали или еще что?

- …Они их вырубали…

- Как это?

- Такой термин использовал Далматинец. Лишали сознания… Черт! Хотя некоторые после таких тренировок…

- Что делали? Твоя последняя фраза – это именно то, о чем я думаю? В восемь лет? И ты спокойно смотрел на это?!

Абиссинец опустил голову:

- На самом деле, это действительно заканчивалось только лишением сознания, но… некоторые после таких тренировок так и не могли оправиться.
И да, я смотрел на это. Ты думаешь, мне сейчас нравится вам все это размусоливать?! Я ненавижу себя за то, что участвовал в этом!

Мужчина вскочил и начал метаться по комнате. Бойцы в первый раз видели его в таком неуравновешенном состоянии.

- Ты хоть знаешь, сколько раз я держал пистолет у своего виска?! Сколько раз вставал у двери, собираясь расстрелять все это дерьмо?! Сжечь! Взорвать! Уничтожить! Знаешь?!

Единорог встал между ними, но его тут же оттолкнули.

- Успокойтесь оба, прошу…

- Сам успокойся!

- Сам успокойся!

На несколько минут воцарилась тишина. Двое сверлили друг друга взглядами, переваривая сказанное.

Самуил заговорил первым:

- Ладно, ты говоришь, что не мог. Почему? Совсем не было возможностей?

Абиссинец смотрел ему прямо в глаза:

- Нет!!!

- Почему?!

- …Они забрали мою дочь…

- Что?

Абиссинец скривился, будто от боли.

- Да! Я говорил. За нами следили. Те, кто это делал, наверняка не знали всего, но… у них имелся приказ – в случае подозрений общения с посторонними на запретные темы или передачи документов или данных на внешние источники ликвидировать опасность, в том числе людей. Мне же уделялось больше внимания из-за того, что я являлся координатором группы. А, значит, отвечал и за безопасность, и за неразглашение. Одна моя ошибка означала смерть для них всех. Они были моими людьми. Именно я отвечал за них и их родных. В самом начале второго эксперимента, я пытался навести справки. Меня выворачивало от одного вида того дома и хотелось предпринять уже хоть что-то. Моя жена была тогда беременна. Позже я узнал, что в роддоме ребенка украли. Она проснулась, а ее нет. Понимаете?! А мне осторожно намекнули на мое расследование. Я до сих пор не знаю, жива ли моя дочь... Мне не оставили и шанса выбраться оттуда. Не имело смысла об этом даже нигде упоминать, в лучшем случае, я окончил бы свои дни в психушке, так ничего и не выяснив. Далматинец к тому времени твердо встал на ноги, и ему помогали. В тот день я умер вместе со своей дочерью. Моя жена… Моя жена умерла через два года от инсульта. Но я не уверен, так написали в справке о смерти. Она так и не простила меня… Я умирал дважды с моими родными, но в отличие от них мое сердце почему-то продолжает биться, и дышать совсем не больно, хотя кажется, что вот-вот и задохнешься, все еще…

Не в силах продолжать мужчина опустился на стул и закрыл лицо ладонями.

Единорог опустил ладонь на его плечо:

- Прости, не нужно больше говорить. Мы пойдем, приди в себя. Мы понимаем тебя. Ты спас нас, благодаря тебе мы здесь. Мне трудно понять твои чувства, у меня не было семьи. Но, если дали бы возможность, я не отказался бы от такого брата. Тогда тебе не оставили выбора, но сейчас появился шанс его сделать. Как ты решишь, так и поступим. Самуил.

- Идем. 

Они вышли в коридор и отчетливо услышали, как лидер бьет кулаком в стену. Единорог подтолкнул Самуила вперед, когда тот дернулся в сторону двери.

- Все нормально, идем.


- Каким боком здесь Далматинец? Как он смог вообще такое провернуть?

Единорог усмехнулся:

- Поэтому ты всегда проигрываешь мне.

- Эй!

- Кирин и Дракон. Чьи они дети?

- Далматинца.

- Кирин и Дракон. Кто они? 

- Кандидаты.

- Кирин и Дракон. – Единорог многозначительно посмотрел на Самуила. – Ну?

- Он им не отец.

- Это и ежу понятно. Почему он зовет себя их родителем?

- Он – приемный отец?

Заместитель достал нож. Самуил с улыбкой отступил на шаг назад.

- Ладно-ладно. Он – тот ученый, который издевается над маленькими детьми и заставляет их делать неестественные вещи?

- Да.

- Значит, Абиссин работал с ним в одной группе, а потом этот придурок что-то там у себя нафантазировал, и – БАМ! – у него получились супергерои.

- Типа того.

- После ему пришлось его охранять и… И?

Единорог помотал головой:

- Не знаю, что дальше.

- Но ты же все понял.

- Так же, как и ты, болван. Но что же там произошло, что так все повернулось, не знаю. Абиссинец не в себе, нужно подождать.

Самуил обеспокоенно обернулся:

- Первый раз вижу его таким.

- Я тоже. Но ему пришлось многое повидать. Раз нам это и слушать тошно, то представь, как ему. Пойдем, проверим людей.


Бойцы спустились в подвал. Единорог открыл нишу в стене и набрал код. Никто не ответил. После нескольких попыток он мотнул головой Самуилу, и они побежали наверх.

- Что случилось? Не отвечают?

- Нет, как-то неспокойно из-за этого всего. Код знает Абиссинец, подождем наверху.

- Может, выжидают? Им приказали не выходить трое суток. Они же не знают, кто набирает номер. – Самуил схватил Единорога за плечо, пытаясь остановить, не замечая, как от волнения переходит на родной язык. – Подожди! Может, скажешь, зачем мы бежим?

Единорог остановился.

- Так в чем дело? – Парень все еще говорил на корейском.

- Говори по-русски, я тебя не понимаю.

- Я спросил, в чем дело.

- Не могу объяснить, но ты же видел ее. Ни в чем нельзя быть уверенными. После рассказа Абиссинца, я волнуюсь за наших людей. Далматинец не пощадит никого. Пойдем.

- Ага.

Вернувшись на первый этаж, они быстрым шагом проследовали в зеленую комнату. В помещении царил полный разгром.

- Ничего себе, повеселился, ха.

- Куда он пошел?

- Может, у супергероя?

Они снова побежали по коридору и поднялись в жилое крыло. В комнате лидера ничего не изменилось. Максим лежал все в той же позе.

Самуил поднял указательный палец и указал на кровать.

- Смотри, что это?

Из подушки рядом с головой парня торчал нож. Единорог вытащил его и внимательно осмотрел. На клинке он различил мелкую надпись: «Лучшему другу». Видимо, это был подарок.

- Пойдем, найдем его.

Но Абиссинец исчез.

Теперь беспокойство Единорога передалось и Самуилу:

- Чем он думает? Если его выследят, то убьют, не понимает?

Заместитель подбросил вверх нож.

- Думаю, сейчас ему все равно.

- Ему все равно, а мне нет! – Самуил сказал последние слова на родном языке и выругался.

Теперь им действительно оставалось только ждать.


Абиссинец переоделся. Джинсы, темная футболка, ветровка и кепка с длинным козырьком – сейчас он не мог здесь оставаться, его душа рвалась туда, во что бы то ни стало. Было ощущение, что сердце стало невыносимо тяжелым. Таким тяжелым, что могло разорваться в груди на мелкие кусочки, если не пойти.

Мужчина схватился за грудь. Воспоминания нахлынули с такой силой, что невыносимо стало даже дышать. Он задыхался от боли… от счастья… от безысходности… от любви…


«- Поздравляю, капитан. У вас родилась дочь.

Человек из управления похлопал его по плечу. Он широко улыбнулся и попросил увольнительную.

- Прости, капитан, сейчас не время. Второй эксперимент требует пристального внимания. К тому же поступила информация… ладно, не бери в голову.

- Но моя жена… только взглянуть и успокоить…

- Не волнуйся. За ней присматривают.

Он опустил голову:

- Да, не сомневаюсь.

- Не раскисай, скоро тебе представится такая возможность. Свободен.

Капитан козырнул и вышел.»


Далматинец уже тогда все продумал. Он не собирался делиться секретами и понимал, что пока нужен – его не тронут.

Абиссинец купил билет до конечной станции. Не отличаясь от прохожих, он слился с ними в одну серую массу. Темные очки и козырек полностью скрывали лицо, а новая походка сделала его другим человеком. Одним из многих.

Сев в автобус, мужчина устало откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

«Хвоста не было. Значит, Элис не солгала. Далматинец не знает, где его сын. А она затеяла сложную комбинацию… или несложную? Как она хочет использовать этот козырь? Просто против отца? Не легче самой его прикончить? Девчонка сможет и убить, и незаметно скрыться. Хотя… нет, не может, если ничего не изменилось в ее отношениях с братьями. Тогда как может быть такой уверенной в себе и в них? Или дело именно в этом?»

Автобус тронулся. Абиссинец открыл глаза, чтобы рассмотреть людей в салоне и после сразу закрыл их. Ничего подозрительного.

«Прости меня… прости…»


«Дверь медленно открылась. Капитан просунул в проем двери букет цветов. Но тот так и остался в его руках. В прихожей никого не оказалось. Свет горел только в спальне. Обведя взглядом квартиру, мужчина отметил, что его жена уже давно не занималась уборкой.

«Она заболела? Ребенку нужен уход, почему все так запустила?»

Его жена лежала на кровати, свернувшись калачиком. Капитан прошел к детской кроватке. Ребенка там не было.

- Таня, где наша дочь?

Женщина не отреагировала. Он опустился на кровать и развернул ее к себе. В руках его жена сжимала детскую пеленку.

- Что случилось?!

Таня смотрела на него пустым взглядом. Не было даже слез, только сплошная безысходность и обреченность.

Капитан встряхнул ее и громко спросил:

- Что случилось?! Где ребенок?!

Она высвободилась и легла в ту же позу.

- Спроси у своих.

- Объясни мне, наконец! – Его глаза метались по комнате в поисках ответа.

Женщина сжалась в комок и вдруг разрыдалась. Ее крик заставил его взять себя в руки.

- Таня!

Ее голос отдавался в его груди глухими ударами:

- Они принесли ее и сказали кормить. Она была такая малюсенькая и хрупкая… Еще они сказали, что у меня много молока, и это хорошо. У нее твой носик и глаза такие синие-синие. Она была такая красивая… такая маленькая… такая… а потом… ее не стало… потом… по… АААА!!!

Слезы переходили в крик, а тот снова в слезы. Капитан сгреб жену в охапку и крепко обнял.

«Почему я не настоял? Почему?»

Когда Таня немного успокоилась, он снова попытался все выяснить:

- Как это случилось? Расскажи мне, я все разузнаю.

В ее взгляде внезапно появилась злость. Удивленно хлопая глазами, она словно только сейчас поняла, что разговаривает с мужем в реальности, а не во сне. Вырвавшись из его объятий, его жена поспешно слезла с кровати и забилась в противоположный угол комнаты.

Обхватив голову руками, женщина изо всех сил закричала:

- Ты! Убирайся! Что тебе здесь нужно?! Уходи! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!»


Абиссинец открыл глаза, когда объявили его остановку.

В городе сегодня было прохладно, но солнце сполна компенсировало недостаток температуры. На минуту остановившись, мужчина глубоко вдохнул родной воздух. Он не возвращался сюда больше пятнадцати лет. Снова стало тяжело. Но возвращаться всегда тяжело?

Люди вокруг спешили на работу, дети играли на детских площадках, школьники спешили в школу, старики грелись на солнышке. Найдя свободную лавочку, он присел, чтобы насладиться этой картиной.

«Если бы тогда я изменил свое мнение и отступил, каждый из нас не оказался бы там, где мы сейчас? Как давно это было… Как давно…»


«- Эй, подожди!

- Уже поздно, мне нужно домой. Мама прибьет меня, если опоздаю!
Парень прижал девушку к себе. Она распахнула глаза от удивления и захлопала длинными ресницами.

- Можно я тебя поцелую? Ты… такая красивая…

Девушка опустила глаза и покраснела. Парень приподнял ее подбородок и прикоснулся губами к щеке. Она замерла, дыхание сбилось. Он потянулся к ее губам.

«Такие теплые и сладкие…»

Через несколько минут он отпустил ее, навсегда влюбившись.

- Э-э, ну я пошла?

- А-а, ну я провожу?
 
Девушка снова покраснела и, сжав сильнее ручку портфеля в руках, кивнула, заулыбавшись.

Парень взял ее за руку. Он тоже улыбался.»
 

«Прости… прости меня…»

Абиссинец осторожно провел кончиками пальцев по губам. Улыбнувшись, он встал и направился дальше. Никто не обращал на него внимание. Впервые за тридцать пять лет он был свободен.

Через час лидер добрался до места. Дом еще не снесли. Старый, покосившийся барак. Танин дом, где жила ее мама. Позже, когда ему предоставили жилье, они переехали. Мама девушки так и не согласилась перебраться к ним, говоря, что умрет только здесь. Так и случилось. После похищения дочери жена вернулась обратно в дом матери. Он пытался до нее достучаться, но безрезультатно. Таня тоже умерла здесь, дома. 

Присев на лавочку у подъезда, Абиссинец поднял взгляд наверх. Третье окно слева на третьем этаже. Ничего не изменилось. Те же шторки на ниточках, глиняный горшок на подоконнике, даже розовый заяц с бантом все там же…

Там было пусто уже много лет…

Там будет пусто еще много лет…

Этот двор являлся единственным местом, где муж мог отдать дань памяти своей жене, той, кого любил когда-то больше жизни…  Где похоронена его Таня, Абиссинец не знал.

«…пока твой дом здесь… ты тоже останешься здесь…»


«- Мою дочь украли! Вы слышите меня?!

- Капитан! Успокойся!

Он кричал на весь кабинет:

- Ее украли! Сделайте же что-нибудь!!!

- Мы делаем-делаем, не волнуйся. И сядь уже. Прекрати истерику!

Капитан сел, понимая, что его не слышат. Сил спорить уже не осталось.

Таня обвиняла во всем его, утверждая, что после пропажи дочери, к ней приходил человек в военной форме и настоятельно советовал прекратить расследование, начатое ее мужем. Если все пройдет гладко – девочку вернут. Это лишь мера предосторожности.

Капитан рассказал все начальству, но те лишь предположили, что у его жены послеродовая депрессия. К ней никого не посылали, а ребенка украли по ее недосмотру. И раз уж такое горе произошло, то он и сам должен понимать, что вмешательство в чужие дела чревато последствиями. Для поисков его дочери предприняты все меры. Его же задача вернуться на службу и позаботиться о своих подчиненных, у которых тоже есть семьи и дети. Они все категорически отрицали и также прозрачно намекали на его расследование.

Капитан уничтожил все улики. Не искал больше ничего. И показывал себя с лучшей стороны, надеясь, на их слово.

Но, вернувшись в тот дом, он вышел оттуда только через полтора года. Никаких увольнительных, никаких отпусков и никакой связи с Таней.

Через полтора года ему дали три дня. Капитан не заставил себя просить дважды. Но радость от предвкушения встречи померкла, как только он увидел жену. Перед ним предстал призрак. Дочь так и не вернули, а его Таня превратилась в живой труп.

Увидев, она лишь окинула его оценивающим взглядом и расхохоталась.
 
- Ух ты, кто явился! Посмотри на себя, а ты не чахнешь… Нашел мою дочь?!

Капитан опустил голову:

- Нет.

Жена повернулась к нему спиной и усмехнулась:

- Если нет, что тебе здесь нужно? Где ты был?

- Прости, я не смог приехать раньше.

Она снова рассмеялась, но смех перешел в кашель.

- Не смотри на меня так. Найди себе кого-то получше. Я ненавижу тебя. – Последние слова Таня произнесла шепотом.

Он разложил продукты, помыл посуду, сделал уборку, и, оглядываясь по сторонам, все больше впадал в отчаяние. Его жена совсем забросила свою жизнь.

Капитан прошел в спальню.

Его голос заставил ее вздрогнуть:

- Почему?

- Почему, что?

- Ты должна жить, даже если ненавидишь меня. Я найду ее, обещаю!
Ответом был лишь ее сдавленный смех сквозь слезы.

- Таня!

Вскочив, его жена принялась кидать в него вещи и кричать изо всех сил:

- Я выведу их на чистую воду! Выведу, слышишь?! А ты убирайся из моей жизни! Ты – предатель! Вон отсюда!

Ее презрительный взгляд в тот день… Даже сейчас воспоминание о нем было для него самым ужасным, самым невыносимым и самым последним… о ней…»
 

- Таня, прости меня.

Абиссинец закрыл глаза.


«Три дня он только и делал, что убирал ее квартиру, стирал, готовил и старался забить ее холодильник до предела. Жена только смеялась, бродя за ним по пятам из комнаты в комнату. В остальное время она перебирала детские вещи, пела у пустой кроватки и проклинала его. Капитан пытался унести кроватку, но Таня бросилась на него с ножом.

По ночам лишь алкоголь на короткое время мог заглушить его боль, потому что, как только жена засыпала, сдерживать поток слез становилось просто невозможно.

Через три дня увольнительная закончилась. А еще через полгода пришло письмо. Его Таня умерла от инсульта.

Капитану, наконец, разрешили взять отпуск.

На подушке в спальне он нашел короткую записку в конверте. Ее слова он хранил до сих пор.»


Абиссинец достал из внутреннего кармана фотографию с запечатленным на ней младенцем.

«Она действительно красивая… наша дочь…»