Автобус

          Автобус запаздывал. Светлана сильно нервничала и в нетерпении притоптывала ногой – неотложное дело требовало её присутствия через полчаса на заседании комиссии. Странно... Светлана знала, что автобус строго придерживается расписания, и накладок не происходит. Маршрут, популярный и большой протяжённости, соединял северную и южную окраины. В утренних новостях диктор сообщил, что сегодня на линию выпустили шесть новых комфортабельных транспортных средств повышенной вместимости – городская администрация позаботилась о пассажирах.
          «Спасибо за заботу...» – раздражённо думала Светлана, в очередной раз поглядывая на часы. Наконец, на десять минут позже –  неслыханное дело! – к остановке подкатил долгожданный крупногабаритный ярко-красный (загляденье, спасибо градоначальникам!) автобус. Двери раскрылись, Светлана торопливо шагнула внутрь и, не глядя по сторонам, постучала в кабину водителя: «Возьмите деньги!» Водитель обернулся и недовольно произнёс: «Гражданка! Не отвлекайте во время движения! Пройдите к компостеру!» «Гражданка… Компостер…» – Светлана, пожав плечами, прошла в салон. В отличие от виденного час назад по телевизору, салон автобуса вовсе не блистал чистотой, да и, честно говоря, никак не соответствовал обещанному «современному дизайну с эргономичными сиденьями, а также системой антибактериального кондиционирования». Обшарпанные деревянные скамейки, кое-как обтянутые ободранным и местами порезанным тёмно-коричневым дерматином, сильно запыленным по углам, и грязноватые окна в разводах безмерно удивили Светлану, навеяв некие воспоминания, которые она в первый момент не смогла полностью осознать. Но то, что бросилось в глаза следом, буквально вогнало ее в ступор. Между оконными проемами действительно были закреплены... те самые компостеры, которые она отчётливо помнила из детства – металлические штуковины, казавшиеся сложнейшим механизмом. Плакаты с назойливыми  надписями «Совесть пассажира – лучший контролёр!», развешанные в противоположных концах, казалось, вмиг отбросили её лет на тридцать пять назад. А посередине салона на полу оказался... тот самый черный резиновый круг, стоять на котором в раннем детстве было страшновато, но забавно. От потрясения Светлана прикрыла глаза, и перед её мысленным взором медленно проехал жёлтый автобус, поделённый чёрной резиновой «гармошкой» на части, благодаря чему на поворотах он изгибался, как толстый неповоротливый шланг.  «Что всё это значит?!» – Светлана похолодела, хотя ещё пять минут назад изнывала на остановке от зноя – август выдался удушливо-жарким, и спасения не было ни днём, ни ночью. Пассажиры тоже вызывали вопросы – только сейчас она обратила внимание на то, как винтажно они выглядели в своих одёжках из бабушкиных сундуков. У многих в руках были... авоськи! «80-е годы?!» – в панике думала Светлана, не зная, что предпринять, как выпутаться из создавшейся непостижимой ситуации. А автобус равномерно катил вперед, периодически делая остановки, и люди входили-выходили, и всё шло своим чередом, как будто так и надо.
          На одной из остановок в салон вошли женщина с маленькой девочкой, которая сразу кинулась к свободному сиденью. Женщина, черноволосая, высокая, стройная, миловидная, в кремовой блузе и синей плиссированной юбке с узким коричневым пояском на тонкой талии, негромко окликнула её: «Светочка! Не торопись!» Девчушка засмеялась и, отведя от личика прядь густых тёмных волос, помахала рукой: «Мамочка! Иди сюда!» «Мамочка!!!» –  чуть не крикнула вслух Светлана, узнав в пассажирке маму, скончавшуюся от тяжёлой болезни в молодом возрасте. На фотографии, более всего любимой Светланой, мама стоит возле берёзки в парке именно в этом наряде. Последний кадр, на котором мама относительно здорова и бодра. «А девочка, Светочка... Это...я?!» – у Светланы ум зашёл за разум на мгновение. Девчушка повернулась к окну и, положив на него ладошки, углубилась в созерцание мелькавшего за окном пейзажа – автобус, оказывается, давно выехал за городскую черту и ехал по сельской местности.
          Женщина прокомпостировала билеты и собиралась занять место рядом с дочерью. «Мам... Мария! – обратилась к ней Светлана. – Прошу Вас, выслушайте меня внимательно!» «Откуда Вам известно моё имя?! Вы кто??» – враждебно ответила... мама. «Я..?» – Светлана лихорадочно соображала, призвав на помощь фантазию. – «Потомственная ясновидящая. Знахарка. Целительница. Моя бабка не перечесть, сколько народу от болезней вылечила. К матери за помощью кто только не обращался – всем помогала». Кажется, прокатило – молодая мама смотрела на неё более спокойно и заинтересованно слушала. Светочка, не обращая внимания на незнакомую тётю, тихонько напевала песенку и смотрела, не отрываясь, в окно. «Мария, имя я прочитала по Вашему лицу, и, как видите, угадала правильно. Но есть кое-что более серьёзное! Поверьте мне, прислушайтесь к моим словам! – убеждала Светлана, глядя в родные мамины глаза и с трудом осознавая реальность ситуации. – Вы тяжело, неизлечимо больны –  заболевание крови, редкое, плохо поддающееся лечению. Главная задача – выявить его на ранней стадии. Упустите возможность – умрёте очень скоро, и Светочка останется сиротой. Вы ведь её одна воспитываете, замужем никогда не были. Семья Ваше решение родить вне брака никогда не одобряла, отношения с родственниками у Вас натянутые. Что будет с ребёнком?? Кому он нужен?! Дай бог, в детдом не сдадут!» По мере того, как Светлана говорила, мама всё более мрачнела, но не перебивала. «Я сейчас напишу на листочке Ваш диагноз, и, пожалуйста, немедленно обратитесь к гематологу!» – с этими словами Светлана торопливо вытащила из сумки блокнот, вырвала из него чистый лист и, достав из бокового кармана карандаш – жаль, ручки нет, какое упущение, надо обязательно носить с собой! – крупными буквами аккуратно написала врезавшийся в память навсегда, тысячу раз изученный по медицинским справочникам и в Интернете мамин диагноз. И в настоящее время медицина часто опускает руки, а что говорить о прошлом!.. Но необходимо попытаться, надо только объяснить как можно более доходчиво. Мамочка, милая, да послушай же меня внимательно!!!
          Мария осторожно взяла лист, протянутый ей незнакомкой, и медленно прочла, что на нём написано. Потом подняла глаза и тихо, но решительно произнесла: «Я обращусь к врачу. С меня не убудет, даже если Вы ошиблись. Проверюсь. О дочке, кроме меня, позаботиться некому. Жена брата недобрая, я её не люблю. Если со мной что-то случится, Светочке будет с ними тяжело и плохо...» «Да ещё как!» – подумала Светлана и горько усмехнулась, вспомнив безрадостные годы сиротства в чужой семье. «Спасибо Вам!» – от души поблагодарила Мария странную женщину, которая, несмотря на столь взрослый возраст, казалась знакомой, близкой и даже как будто младше её самой, что, конечно, было полнейшим бредом и реакцией на неожиданный стресс. «Как Вас зовут?» – порывисто спросила Мария родную дочь. «Да какая разница... – отмахнулась Светлана. – Вы лучше запомните мои слова, а не мое имя. Оно... труднопроизносимое, будет Вас отвлекать. Бабушка назвала. Постаралась. Всё, мне пора выходить! До свидания, Мария! До свидания, Светочка!» Светлана быстро поднялась и направилась к выходу, провожаемая задумчивым взглядом матери. Светочка, не оборачиваясь, помахала рукой... самой себе.
          Как по заказу, автобус остановился, и Светлана, можно сказать, выпрыгнула на асфальт, едва дыша от переполнявших сердце противоречивых эмоций. К её изумлению, она оказалась на нужной остановке – никакого пасторального пейзажа и в помине не было, а впереди маячило знакомое здание, где должна была заседать комиссия по надзору, в которой Светлана была бессменным председателем последние два года. Ярко-красный новейший автобус, а не «чёрно-желтая гармошка», с тихим шипением закрыл двери и покатил по дороге. «Наверно, я заснула, и мне приснился кошмар...» – с облегчением подумала Светлана и заспешила к нужному ей дому. Неожиданно кармане завибрировал мобильник. Светлана вгляделась в надпись на дисплее и чуть не выронила его из рук от испуга: «МАМА». Дрожащим пальцем Светлана нажала на клавишу «Принять вызов». «Светочка! – раздался в трубке голос, столь знакомый, далёкий, не до конца забытый, не полностью стёртый в сознании... – Светочка, доченька, ты почему так долго не отвечала? Ты в порядке?!» «Мамочка?!» – прошелестела, не в силах говорить громко, Светлана. «А кто же ещё? – весело засмеялась восставшая из могилы мать и тут же посерьёзнела. – Так, дочур, ты мне не нравишься! Ты где?» «На площади Пушкина...» – с трудом выговорила Светлана. «А, поняла. У тебя заседание сегодня. Неважно. Немедленно возвращайся на остановку и жди меня! – не терпящим возражений тоном почти приказала мама. –  Представь, вот удача, я в супермаркете неподалёку. Сейчас сяду в автобус и минут через пять буду на месте!» «Нет, мамочка, не надо! Только не в автобус!! Не-е-ет!!!» – охрипшим от волнения голосом закричала Светлана, не помня себя от ужаса. Что могло случиться в автобусе, никто и предположить не мог – мама попадёт в иной временной отрезок, как четверть часа назад сама Светлана, и... ?! Но ответа не было – лишь короткие гудки, бьющиеся в ухе, как пульсация крови, возвещали о том, что связь прервана.
          Собрав остатки сил, Светлана сообщила сотрудникам по телефону о задержавших её обстоятельствах чрезвычайной важности и на ватных ногах побрела обратно. На остановке было оживлённо – люди сновали туда-сюда, автобусы подъезжали-отъезжали, но и через полчаса, и через час ни одна пожилая женщина подходящего возраста так и не подошла к замершей в ожидании Светлане. А она даже не пыталась перезвонить по возникшему из ниоткуда номеру и растерянно озиралась по сторонам, не представляя, как может выглядеть в настоящем ее шестидесятилетняя мама, запечатлённая в детской памяти вечно молодой...