Он придёт!!!

-Витя!!! Витя!!! – обезумевшая, в полном смысле этого слова, моя родная тётя, тётя Лида, не глядя мне в лицо, и обхватив меня с какой-то совершенно нечеловеческой силой, пыталась целовать мои руки.

С тётей Лидой мы не виделись до этого дня года три или даже больше. Я тогда служил в Германии, и в отпусках не всегда успевал навестить всех своих родственников. Тётя Лида – старшая мамина сестра, и в тот раз мы решили направиться к ней в гости. Мобильных телефонов тогда еще не было, и визит наш, дело обычное, должен был состояться без всякого предупреждения.

Идем с мамой пешком по высокому правому берегу Волги от Верхнего Услона в Печищи. Идти недалеко. Эти два села практически срослись воедино.

На подходе к дому тёти Лиды, мы издалека увидели, что там было какое-то веселье. Как выяснилось позднее, собрались родственники и друзья по поводу чьего-то дня рождения. Наш с мамой визит мог оказаться кстати. К столу. Но оказался совсем некстати.

Тёплый летний вечер, уже начало смеркаться. Гости вышли из дома к палисаднику подышать вечерним, наполненным запахами сирени воздухом. Кто-то закурил, и красноватые точки сигарет по-дружески сигналили нам из темноты.

Мое внезапное появление из-за раскинувшего ветки сиреней палисадника, из вечерних сумерек, оказалось для всех полной неожиданностью.

Тётя Лида, резко обернувшись и увидев в наступившем мраке только мой силуэт, буквально бросилась ко мне, приняв меня за своего погибшего сына.

Витя!!! Витя!!! Сынок!!! Я знала!!! Я знала!!! Ты придешь!!! - всё кричал она, и её всё никак не могли оторвать от меня.

Истерика эта продолжалась довольно долго. Тётю Лиду никак не могли успокоить. Она не могла поверить в то, что это была ошибка, что Витя не пришел. Я уже пожалел о своем визите, если он явился поводом для такого чудовищного стресса.

Он придет!!! – так всегда отвечала тётя Лида, когда речь заходила о Викторе. То, что Витя погиб, не оставляло никаких сомнений. Никто не сомневался, что он погиб. Никто. Кроме матери. Она была уверена, что он придёт.

Когда моя мама заводила со своей старшей сестрой разговор о том, что, мол, так нельзя, так неправильно, тётя Лида, обычно веселая, даже бесшабашная, резко меняла настроение, поджимала губы. Лицо ее становилось каким-то отрешённым, даже страшным. Она жёстко пресекала все эти разговоры. Речь шла о том, что человек погиб уже много лет назад, а нет даже могилы, нет креста, нет таблички на кладбище, ничего нет. Он ушёл, канул, как в бездну, как в космос. И никогда уже, это понятно, не вернётся назад.

Он придет!!! - упрямо настаивала мать.

Она запретила устанавливать какую-то табличку на кладбище, в семейной оградке, уверяя всех, что он жив, просто пока не может вернуться.

И вот этот случай с моим внезапным появлением из темноты, который оставил на многие годы очень тяжёлое впечатление. Понятно, что вечер был испорчен. Получалось, что невольным виновником такого поворота событий оказался именно я.

...

Все случилось в последний день ноябрьских праздников 1972-го года. Мои родители, воспользовавшись длинными выходными, приехали ко мне в Ульяновск, навестить меня и, заодно, родственников, с которыми тоже давно не виделись.

Я в тот момент был курсантом – первокурсником командного танкового училища.

Восьмого ноября я провожал их на поезд до Казани со станции Ульяновск-3, которая называлась Сельдь. До поезда оставалось минут сорок, и мы сидели в пустом зале ожидания втроем. Вообще там больше не было ни души. Станция маленькая. Все пассажиры, уезжавшие из Ульяновска, предпочитали садиться в вагоны на станции Ульяновск – Центральная, чтобы не суетиться с чемоданами здесь, где не было нормальной платформы. Поезд на станции Сельдь останавливается буквально на несколько минут. У моих родителей вещей с собой практически не было, какая-то сумка, да и всё.

Вечерело, ноябрьский день короток. Внезапно, это было хорошо видно через огромные стекла зала ожидания, повалил снег. Он обрушился буквально белой стеной, быстро заметая асфальтовые дорожки возле здания вокзала. Даже рельсы исчезли под его толстым слоем.

Отец, слегка пьяненький, так как выпил на дорожку со своей двоюродной сестрой, тётей Валей, сидел как-то ссутулившись и опустив плечи. Он поднял голову, чтобы посмотреть на этот снегопад. Глаза его были наполнены слезами.

Пап, ты чего? - мой вопрос повис без ответа.

Оборачиваюсь на всхлипы. Это разрыдавшаяся мама пыталась угомонить внезапно хлынувшие потоки слез.

-Да что с вами, ёлки палки? - пытаюсь я понять, что происходит. У самого тоже - ком к горлу от всей этой непонятной ситуации. Рыдающие родители, снегопад, вечер, поезд, очередная разлука.

Лишь потом мама сказала, что сама не понимает, почему именно в этот момент ее пронзило какой-то острой внутренней болью. Непонятная паника в душе, на самом деле никак не была связана со всей этой историей – приезд - уезд из Ульяновска.

-Что-то навалилось, - стала она оправдываться, -что-то навалилось, страшное, тёмное, тяжёлое. Не знаю, что.

Отец, обычно разговорчивый, почему-то молчал, погрузившись в себя.

Именно в эти минуты там, далеко, под Казанью, на Волге, погибал Витя, мамин любимчик, который называл её, свою тётю, не иначе, как мама-Зоя. Кто-то говорит, что телепатия не существует, кто-то верит в неё. Как объяснить, что здесь происходило?

Виктора любили все. О нем можно рассказывать бесконечно. Весельчак, спортсмен, никогда не унывающий, способный на любую работу, мастеровитый, стопроцентный романтик. Много было романтиков в шестидесятые – семидесятые советские времена. Но таких, как Витя, больше не было. Он был один такой, он был особенный. Заводила, душа любой компании, всегда с гитарой, всегда готовый к любому походу с палатками, без палаток, с лыжами, без лыж, всегда готовый броситься на выручку, не думая о себе.

Месяц назад женился на своей любимой Нине, с которой дружил много лет. Они долго готовились к этому событию – к свадьбе. Все были рады, когда это случилось, все были счастливы тоже, глядя на эту красивую, влюбленную друг в друга «до дрожи», как говорила Нина, пару.

Виктор после армии окончил Казанский авиационный институт и работал на вертолетном заводе. Инженер. Из армии он пришел в звании «старшина». Мало кто из срочников мог дослужиться до такого звания. Не удивительно, что Витя, при его качествах, смог.

Он играл в футбол за дубль казанского «Рубина» и мечтал попасть в основной состав. Когда по телевизору шел репортаж об игре сборной СССР по футболу, он прибегал к нам, чтобы в компании с моим отцом, заядлым футбольным болельщиком и бывшим футболистом, поболеть за наших. Двадцать пять километров в одну сторону, двадцать пять в другую по крутым спускам и подъемам пробежать для него было обычной нормой.

Мать его, тётя Лида, яростно ругала сына только за одно – за дурацкое чудачество, связанное с тем, что он иногда со своими друзьями, такими же спортсменами, позволял себе непростительную выходку, бездумное мальчишество. Они, положив в кармашки плавок деньги, набирались смелости переплывать Волгу наперегонки, брассом, чтобы попить пива на другом её берегу, в Аракчино.

И это через Волгу!!! При том чудовищном движении, которое тогда было на реке. Одна за другой шли баржи, огромные туристические теплоходы, сновали «омики» и «мошки». Но самое опасное – носились Метеоры и Ракеты, суда на подводных крыльях. Лодок моторных на Волге в то время было как комаров. Понятно, что это был безумный, ничем не оправданный риск, но они иногда делали это из какой-то дурацкой лихости.

Тётя Лида, под всеобщие насмешки, панически боялась только одного, что Витя может исчезнуть в Волге, что река заберет у неё сына.

Так вот, именно в это время, когда мои родители, сами не понимая от чего, плакали на станции Сельдь, всё и происходило.

...

Лодочный мотор заглох и не желал больше заводится. В лодке находилось четыре человека. Волны, поднявшиеся на реке, начали захлёстывать дюралевую Казанку через низкие борта. Тот же самый снегопад, который валил в Ульяновcке, обрушился и на Казань, и на Волгу. Это был настоящий шторм. Внезапный.

За час до этого на реке был полный штиль, и вода, чёрная, осенняя, какая-то на вид маслянистая, стояла без малейшей ряби, гладкая, как стекло. Чего же не плыть?

В лодке они оказались по причине, которую, как все потом говорили, можно было игнорировать. Младший брат Володи Крымова, лучшего друга Виктора, получил повестку. Необходимо было явиться к 9.00 девятого ноября в Приволжский военкомат города Казани. Тогда они решили с вечера отвезти парня на тот берег, где он мог переночевать у родственников, и с утра явиться без опоздания в назначенное место.

К тому моменту навигация на Волге уже была прекращена, теплоходы больше не ходили, поэтому люди, как могли, на моторных лодках, пересекали реку по тем или иным делам. Все ждали ледостава, когда можно будет ходить через неё пешком. Моста, соединяющего берега Волги, тогда еще не было.

Идея о том, что можно не явиться в военкомат по какой бы то ни было причине, просто не могла такими людьми, как Витя и Вова, даже обсуждаться.

Взяли лодку у друга. С мотором. Лодка, старая дюралевая Казанка, оказалась без вёсел. Мотор тоже старый. Такое случалось и раньше. Погрузились в лодку Виктор, Володя, его младший брат-призывник и подруга парня, которая, как и положено деревенским девчонкам, обязана проводить своего суженого в армию. До околицы. А околица на том берегу.

Казанка устроена так, что в ее носовой части имеется водонепроницаемая, наглухо заклепанная камера. Она позволяет дюральке в критической ситуации сохранить плавучесть.

После того, как лодка оказалась полностью затоплена, она встала вертикально, как поплавок. Из воды торчал только ее нос, на котором была прикреплена ручка, похожая на дверную. Держаться четверым за эту ручку было невозможно. Тогда Виктор и Володя принимают решение. Ремнями привязав к этой ручке молодёжь, они поплыли в ледяной воде к берегу, до которого уже оставалась всего метров триста.

-Ерунда, доплывем, - решили они.

В бушующей штормовой воде Володя Крымов сумел доплыть до берега и, выбравшись на песок, замёрз там среди коряг. Виктора не нашли. Он не доплыл.

Кто-то с берега увидел, что происходит на воде и поднял тревогу. Подошедший катер спас двоих, получивших тяжелейшие воспаления легких, ребят – парня и его девушку.

Виктора искали долго. Катерами, лодками, сетями, бреднями. Не нашли. Волга после обильного снегопада и при минусовой температуре начала замерзать.

Володю Крымова похоронили, а Виктор так и остался без могилы, без креста, без надгробия, без таблички, без некролога.

Его молодая жена, Нина, не смогла больше оставаться на берегах Волги и смотреть на воду, которая унесла ее мужа. Она уехала куда-то «на севера». Навсегда.

Витя ушел, исчез. Без следа, без весточки.

Он придёт!!! – упрямо твердила тётя Лида до самой своей смерти. Ей не довелось увидеть Виктора мёртвым. Она ждала сына почти сорок лет.
   
    1980 - 2023