Без названия 2
Непредсказуемо и неожиданно как-то. Не планировала я в таком возрасте решать вопросы какого-то Дракона. Но пишу о нём с большой буквы. Уважаю что ли …рептилию эту?
Где мои двадцать? А ведь тогда мир мой совершенно выглядел по-другому. Что же с ним случилось за это время? Может вырос? Или загнулся? Как вариант.
-О чём я мечтала в двадцать? Что я читала в то время? Куда меня носили мои надёжные ноги?
Зазвенел телефон. Я вздрогнула, но автоматически ответила.
- Да, я вас слушаю. – тоже автоматически. Хоть слушать и тем более слышать совершенно не хотелось. Видимо, просто вру.
- Вас беспокоит служба безопасности банка.
«Ух, ты! Ты нужна службе безопасности банка. Какая прелесть.»- вздохнула я и фыркнула.
«Службе безопасности» хватило наглости ещё на два звонка. И оба мимо. Я сбивала их без зазрения совести.
Так что же я всё-таки хотела в свои двадцать… Вопрос. Надо подумать. Вспомнить. Просто вспомнить.
Я всегда хотела свободы. Всегда, сколько себя помню, это была самая главная ценность для меня. И меня убеждали со всех сторон, что она у меня есть. И я даже соглашалась. Чтобы не спорить, я кивала головой. Только моему своенравному мозгу было мало кивка. Я чувствовала себя связанной по ногам и по рукам. Да, что там греха таить, всё так и было. Я была настолько подневольной, что и слов таких нет. Всем что-то должна. И самый главный аргумент звучал настолько нелепо, что я даже терялась. Всем известное «А, что люди скажут?».
И я ныряла в толпу людей. Я наблюдала за людьми. За теми, кто должен что-то «сказать». Но меня никто не замечал. Все бежали по своим делам. Иногда я наталкивалась на взгляд какого-нибудь молодого человека. Но это совершенно из другой парафии. Я была хороша собой. Молодость всем к лицу. А молодая женщина с белокурыми завитками и с широко распахнутыми глазами, с любопытством ребёнка смотрящая на мир вокруг, интересна многим. Я имею ввиду мужчин. Они были всегда щедры на комплименты в мою сторону. Только я никак не могла понять, при чём тут я. Ведь это точно не моя заслуга. Внешность — это генетика, это природа. Это бесплатно. С рождения. И моей заслуги в этом нет никакой. И я искренне не понимала, а почему мне это говорят? Я же не участвовала в этом процессе. Потому всегда благодарила и не обращала особого внимания. Я не понимала это, потому как реагировать, тоже не особо соображала. Замечала иногда недоумённый взгляд человека в свою сторону, я понимала, что он видимо не этого ожидал от меня. Но врождённое любопытство дальше толкало в спину и гнало вперёд. Навстречу новым горизонтам.
Но быт… Он настолько вездесущий, что нет слов. Прямо как Бог. Надо постирать, убрать, приготовить, зашить, поутюжить…надо, надо, надо… Кому надо? Всем. Близким. Будь ты в родительском доме, будь ты замужем…ты бесконечно что-то должна. И резонный вопрос в голове всплывал раз за разом. А когда я таких долгов успела наделать? И куда я засунула всё то, что одолжила? Вопросы такого плана часто созревали в голове, и я спрашивала. Но тут звучала обычная в таких случаях фраза: «Так надо!»
- Мне хоть кто-нибудь может объяснить, кому надо? Мне не надо. Я не слон и сто тридцать банок огурцов маринованных не съем, даже если очень постараюсь. Это же рабство какое-то. И мне хоть кто-нибудь может объяснить, почему обязательно бросать посреди комнаты свои вещи, а убирать это должна я? Потому, что это кому-то надо? Я не понимаю вас, люди. Вы дикие или безрукие?
После таких моих монологов, я слышала в свою сторону- непокорная, своенравная, с характером, острая на язык, неуправляемая…
А мне просто очень хотелось любоваться миром и писать. Писать стихи, писать рассказы, продумывать диалоги, придумывать неимоверные истории и сюжеты. Но… На это времени уже не хватало.
Всё сжирал этот безбожный бог- Быт. И далеко не всегда мой. Но настолько хотелось, чтобы от меня отстали, что помогала всем молча и убегала. Ведь 10 минут на свободе от дел — это огромная роскошь для моих двадцати. И сколько меня не упрекали в каких-то там неправильных поступках, виноватой себя не чувствовала совсем.
Я жила на два мира. Один внутри, один снаружи. Что у меня было внутри не знал никто. Ведь там я всегда оставалась маленькой девочкой. С веснушками и с шилом в пятой точке иногда. Но всё-таки значительно чаще задумчиво и молчаливо смотрящей в небо. И беззащитность во всей красоте. Хотя этот фактор и снаружи был очевиден. Я была крайне наивной.
Да и ещё эти миллионы рассказов, как должно быть, и ни одного разумного аргумента в подтверждение. И я это понимала. Как большую насмешку, воспринимала авторитетное мнение, которое всегда понималось мной, как авторитарное. Но понимала, что силёнок не хватит вырваться с этого колеса.
Надо, как-то вырваться… Я что-нибудь придумаю.
Я повторяла это постоянно себе. И приправляла эти мысли верой. Безмолвной верой.
Эти слова постоянно крутились в голове. Я чувствовала, что не смогу по-другому. Не выживу. А в двадцать жить очень хочется. И начались эти попытки.
Я спорила. Я пыталась доказать своё право быть собой. Но к двадцати пяти жить хотелось всё меньше. Я перестала понимать, зачем мне такой, какая я есть, этот мир. Мир, в котором несправедливость прикрывают красивыми фразами и улыбками. Мир, в котором все врут, требуя от тебя правды. Я реально не понимала, как мне справиться с этим всем. Мой лимит любви и терпения внутри исчерпал себя, и я заболела. Серьёзно. Очень серьёзно… И никому не сказала.
Я наслаждалась своим секретом. Я начала посылать всех к чёрту. Правда, молча. Удивительное состояние было внутри. Будто вернулась в детство, где каждый день как Великое Чудо. И листочек не просто листочек с дерева, а целая история, расчерченная прожилками на нём. Где солнце умеет молча улыбаться и на сердце восторг и счастье. Огромное, как облако. Большего мне и не надо было.
Я готовилась к операции. Молча и скрупулёзно собирала вещи и каждый раз думала, что мне много не надо. За день до этого события я пришла в больницу с маленькой спортивной сумкой. Медсестра в приёмном покое удивлённо посмотрела на мои скромные пожитки.
- Если что-то понадобится, близкие принесут ещё. - тихо сказала, пересохшим внезапно, ртом.
- Хорошо.
«Никто не знает, что я здесь. Да мне и не надо ничего. Зачем вся эта клоунада мне? Те, кто дорожит мной, будет страдать. А я не хочу ничьих страданий. А остальные сейчас тут бы устроили танцы. Типа тарантеллы с сочувствием в глазах. Не хочу.»
Одетая в свой жёлтый спортивный костюм, я смело зашагала по коридору и все мои 54 килограмма веса казались прямо невесомыми. Я порхала, как бабочка, ещё незнающая, что идёт по лезвию. Но даже если это лезвие…всё равно это мой Путь. Хоть и очень острый. Тогда я ещё не знала, что мой звонкий высокий голос доживал свой последний день. Завтра он станет другим.
Трансформация. Беспощадная и без возможности свернуть и выкрутиться как-нибудь.
Метроном. Весь день в голове я слышала звук метронома. Я даже под его равномерный стук передвигалась и по палате, и по коридору.
- Солнышко, завтра ты первым номером пойдёшь?
Видимо, из-за костюма мне сразу же прицепили эту кличку. А я не стала спорить. Солнышко? Пусть будет солнышко. Мне не мешает. Внутри на удивление было тихо и спокойно. Только метроном этот. Я не боялась. Слово «опухоль» ничего не изменило во мне.
-Проходи, солнышко. Быстро сделаем и всё будет хорошо.
Я улыбалась.
Яркие софиты. Выход на сцену. Может быть на самую главную сцену всей моей жизни… Может быть.
- Хорошо.
И голос ушёл. Я больше не разговаривала. За два часа моя жизнь разделилась на «до» и «после».
Самое, главное, что я поняла из всего этого, так это то, что выходить из тела не страшно и очень даже легко, а вот, чтобы вернуться, одних стараний и умений докторов мало. Очень мало. Нужно хотя бы собственное желание вернуться. И нужны причины, чтобы это желание появилось.
- А ты цепкая.
Медсестра улыбалась.
Странно это всё звучит, конечно, только ещё будучи совершенно маленькой училась в любом минусе находить плюс. Хотя бы крошечный, но таки плюс.
Вот и во всей этой ситуации я его давно нашла. Это просто был мой опыт. Такой, как есть, но мой. А если себя ценишь, то и, то, что «твоё» тоже приобретает ценность. Так я для себя решила. Очень давно. Вот и до сих пор ничего не изменилось. Добавилось только одно. Я об этой ценности «своего» перестала говорить. Это стало аксиомой. А это значит, что не нужно никаких доказательств.
Априори. Ещё одно любимое словечко. А сколько их у меня я даже не знаю. Всё по ходу.
Жизнь всегда мне представлялась некой рекой. И когда я думала о себе, я видела, как эта река бурлит и вымывает берега. Мне не хотелось берегов. Никаких. Хотелось Бесконечности. Но я не знала, где её искать. Безграничность и Бесконечность. Как два основных столба моей натуры. Говорят, дети копируют тех, кто им нравится и кто им близок.
Бесконечности не было. Ведь мой единственный человек, кто мог меня без устали слушать и стараться понять, закончился. Мой дедушка. Единственный, который говорил мне маленькой раз за разом:
- Ты только ничего не бойся! Никогда ничего не бойся. Верь. Будешь верить, не останется места для страха.
И с ним мне ничего не было страшно. Но он закончился. Точнее его река куда-то исчезла. Или может она просто слилась с океаном? Ведь все реки куда-то впадают и куда-то сливают свои воды. Куда же слила свои воды река жизни моего любимого дедушки? Я не знала, но верила, что когда-нибудь я узнаю и это. Долго среди моих детских секретиков лежал белый свёрточек с горстью земли. Я до сих пор не понимаю, зачем я взяла эту землю со свежего бугорка на кладбище. Но это всё, что осталось у меня. Я так тогда думала. Ну и ещё маленькая фотография с пенсионной книжки. Весь мой скарб. Вот так бывает.
А Безграничность? Её я нашла в небе. Задрав голову, я смотрела в небо и понимала, что у него нет границ. У него на высоте такая глубина, что если бы это было море, то обязательно бездонное. Я жила им. Небо манило меня и звало куда-то за собой. Я закрывала глаза и шла за ним… И горизонты исчезали. И преграды растворялись. Я была счастлива. И не искала большего. И я любила Небо. До слёз и до ощущения благодати внутри. Увы, в обычных вещах я это состояние никак не получалось найти. И я смирилась.
отрывок из "Без имени во имя"
Свидетельство о публикации №223091701508