Хроники Крылатого Маркграфа. Королевский гамбит

Внедрение агента-нелегала в среду обитания – проект долгий и сложный, требующий длительной подготовки. Поэтому неудивительно, что выбор способа внедрения Михаила Колокольцева в Германию (после которого, собственно, и началась подготовка к оному) был сделан 31 июля 1927 года – примерно за пятнадцать месяцев до начала внедрения. На следующий день после того, как Колокольцеву исполнилось двадцать два года.

Способ был выбран на встрече, на которой председательствовал Председатель ОГПУ при СНК СССР Вячеслав Менжинский (ибо именно он был разработчиком и руководителем Операции Анна, первым этапом которой было внедрение).

Кроме него, на встрече присутствовали начальник ИНО ОГПУ Меер Абрамович Трилиссер (ответственный исполнитель Операции Анна). Ответственный исполнитель ещё и потому, что ещё в 1922 года был включен в состав Постоянной нелегальной комиссии Исполкома Коминтерна – координатора подрывной деятельности большевиков за рубежом по партийной линии.

Позднее тот факт, что из четырёх членов этой комиссии двое были евреями (как и председатель Исполкома Коминтерна Зиновьев) окажет немалое влияние на еврейскую политику НСДАП.

Как ни странно, на этой встрече присутствовал начальник Специального отдела (криптоаналитической службы) ОГПУ Глеб Иванович Бокий, который не имел никакого отношения к заброске агентов-нелегалов за рубеж. Видимо, руководство Операции Анна очень серьёзно относилось к мистической стороне национал-социализма… и национал-социалистов. Несмотря на весь показной материализм.

Присутствовал на ней и сам Колокольцев. Ибо к тому времени – через два месяца после начала специальной подготовки в учебке ОГПУ инструктора Спецкурса 7 уже доложили начальству, что к мнению этого курсанта стоит прислушиваться.

Всерьёз рассматривались два варианта заброски – невозвращение… точнее, побег из состава… да какой угодно делегации, в которой Колокольцев официально будет исполнять обязанности переводчика или нелегальный переход польской границы с последующим использованием инфраструктуры фирмы Колокольцева-старшего для перехода границы немецкой.

Когда у Колокольцева спросили, что он думает по этому поводу, он решительно и уверенно заявил, что оба варианта ему категорически не нравятся. Причём настолько не нравятся, что он считает их абсолютно неприемлемыми.

Когда изумлённый Менжинский спросил его, почему он так считает, Колокольцев спокойно и уверенно ответил:

«Во-первых, слишком сложно. Во-вторых, вариант с невозвращением недопустимо громкий и скандальный. В-третьих, сразу возникнут подозрения, что я засланный казачок ОГПУ… ибо уж очень всё шаблонно…»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «И, наконец, ни один из этих вариантов не даёт ответа на вопрос, с чего, собственно, руководители НСДАП и СС должны меня вообще принимать в свои организации – не говоря уже о том, чтобы вводить меня в свой ближний круг…»

«Резонно» – заметил Меир Трилиссер. И тут же предсказуемо осведомился:

«И что ты предлагаешь? Ты же не собираешься заявиться в германское посольство с пакетом… или с портфелем секретной информации…» – с усмешкой добавил он.

Совершенно неожиданно для всех Колокольцев кивнул: «Именно это я и собираюсь сделать…»

Его начальство в полном составе изумлённо уставилось на него. Он пожал плечами и объяснил: «Только таким образом можно вызвать к себе серьёзный интерес со стороны и германских властей – а это мне необходимо, чтобы меня допустили в руководство НСДАП и СС. Да и самого этого руководства тоже – они ведь помешаны на идее экзистенциальной войны с большевизмом…»

Которая была (а) неизбежной и (б) действительно экзистенциальной – и все присутствовавшие это прекрасно знали. Настолько прекрасно, что озвучивать это не было необходимости никому из них.

Колокольцев вдохновенно продолжал: «Я весьма посредственный шахматист…»

Несмотря на все усилия – и к большому разочарованию – его мамы, которая играла в шахматы так, что даже великому Капабланке, нынешнему чемпиону мира по шахматам, пришлось бы с ней изрядно повозиться.

«… однако очень хорошо знаю, что такое королевский гамбит. И вообще искусство и наука жертвы в шахматной партии. Мне говорили, что именно это у меня получается лучше всего…»

«Ты предлагаешь сообщить германским дипломатам в Москве некую секретную информацию» – осторожно осведомился Менжинский, «которая хоть и нанесёт нам ущерб – небольшой ущерб – но в конечном итоге приведёт нас к стратегическому выигрышу? К успеху Операции Анна?»

«Совершенно верно» – улыбнулся Колокольцев. «Именно это я и предлагаю…»

Председатель ОГПУ внимательно-вопросительно посмотрел на Трилиссера.

Начальник Иностранного отдела пожал плечами: «Я могу его пристроить к своим коллегам по Нелегальной комиссии Эберлейну или Прухняку… или к обоим сразу. Наш молодой человек по легенде немец, родился и вырос в Белостоке…»

Трилиссер был, разумеется, в курсе предложения Колокольцева-старшего по организации внедрения Колокольцева-младшего.

«… а Прухняк в 1920 году был членом Временного революционного комитета Польши и Польского бюро ЦК РКП(б). При этом, насколько мне известно, не пересекался ни с господином Колокольцевым, ни с его сыном…»

«Не пересекался» – кивнул Колокольцев-младший. «Отец имел дело только с Дзержинским, а меня вообще держал подальше от политики… да и мне несколько не до этого было…»

Перехватил удивлённые взгляды присутствующих и улыбнулся: «Первая любовь… и сразу по самые уши…»

«Понятно» – усмехнулся известный бабник Глеб Бокий.

Менжинский кивнул: «Хорошо, согласен. Определите его на работу в Коминтерн, покажите агентам германской разведки, которых мы ведём… и параллельно начинайте готовить информацию…» 

«Настоящую информацию» – уточнил Колокольцев. «Дезы не должно быть вообще. Попадусь – а там не дураки сидят совсем – и пиши пропало. Можно будет сразу закрывать лавочку…»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «И не надо пытаться представлять Коминтерн белым и пушистым… как и ИНО ОГПУ. Ибо германская разведка в курсе – не надо быть семи пядей во лбу, что это понимать – что цель обеих организаций мировая революция. Сиречь большевизация всей Земли…»

И наставительно резюмировал: «Если что-то в пакете будет противоречить этому их убеждению – сразу почуют дезу…»

«Не будет» – усмехнулся Трилиссер. «Мои ребята из отдела документов…»

Точнее, отдела фальсификаций, подлога и фальшивок.

«… такой пакет соорудят, что колбасники будут уплетать, как чёрную икру»

И таки соорудили. Однако к тому времени Колокольцев – аккуратно собрав совсем другую информацию в Коминтерне, куда его устроили референтом (официально третьего члена Нелегальной комиссии – секретаря Исполкома Коминтерна Осипа Ароновича Таршиса-Пятницкого), составил пакет, который был способен нанести «делу мировой революции» уже катастрофический ущерб.

Именно этот пакет 31 октября 1928 года он и передал послу Веймарской республики в России Герберту фон Дирксену.