Тайна Мангупского мальчика. Гл. 16. Засуха

Глава 16. Засуха


Мангуп никогда не испытывал нужды в воде. Несмотря на такую высоту, здесь всегда было вдоволь неимоверно вкусной, обжигающе холодной воды. Какими-то неведомыми силами вода поднималась вверх из недр самой земли, а также в отверстиях скал скапливалась дождевая влага и превращалась в воду. Но теперь с водой были перебои. Влага больше не скапливалась в каменистом лоне горы.

Родник у подножья северо-западной стены не выдерживал натиска желающих утолить нестерпимую жажду, но добраться туда было тяжело. Нужно было выйти за городские ворота и по каменистым склонам добраться до стены с наружной стороны. Это могли сделать только самые молодые и здоровые, большинство же феодоритов добраться до родника не могли. Конечно, те, кто часто ходил на родник, набирали воду и для немощных стариков, а потом поднимали её на плато, но много ли они могли принести в кувшинах и амфорах?

Осадный колодец в цитадели, где хранился неприкасаемый запас воды на случай непредвиденных обстоятельств, денно и нощно охранялся бдительными часовыми. Остальные колодцы уже давно были вычерпаны до донышка. Правда, по ночам, откуда-то из недр карста, в колодцы по капелькам просачивалась так много значившая для жителей влага. Но она иссякала почти сразу же, так и не успев скопиться в достаточном количестве. В этом виноваты были мальчишки, они приноровились спускаться в колодцы по верёвке и, достигнув воды, вычерпывали ее кувшинчиками в большой медный кувшин, который привязывали ко второй веревке и поднимали наверх.

В этих набегах на колодцы постоянно участвовал Микаэл, сын правителя Феодоро. Княжескому сыну совсем не обязательно было заботиться о сборе воды, у них в цитадели, помимо осадного, был ещё один колодец. Колодец был умело скрыт от посторонних глаз, он находился в башне и был очень глубок. Пятьдесят ступеней вниз вело к его студёной влаге. Тайный водовод подгонял воду к княжескому колодцу, и он в обычное время всегда был полон свежей проточной водой. Его так и называли «неиссякающий колодец». Но теперь и он был наполовину пуст.

Микаэл, один из самых отважных лазальщиков по колодцам, брал воду, конечно же, не для себя. В городке было несколько старых одиноких старушек и стариков, именно их снабжал водой княжеский отпрыск.

Феодориты вполне спокойно воспринимали тот факт, что единственный сын князя носится по улицам в компании сверстников, как какой-нибудь простолюдин, и таскает воду бедным старушкам. Да и сам князь воспринимал подобные выходки сына как нечто само собой разумеющееся. Он и сам в детстве разносил воду нуждающимся и не гнушался играть с городскими мальчишками. Теперь, будучи взрослыми, эти ставшие земледельцами и воинами сверстники князя, выросшие бок о бок с ним, были преданы своему правителю, как братья. Поэтому дружбу Микаэла с мальчишками-феодоритами князь считал нормой. Правда, в отличие от других мальчишек, Микаэл несколько часов в день уделял занятиям, которые проводил с ним его наставник – старец Христофор. Он обучил Микаэла литературному греческому, армянскому, итальянскому и турецкому языкам, чтению и письму, а также живописи.

Христофор в молодости был живописцем, им было расписано немало храмов в горной Таврике. Он и теперь расписывал восточный неф базилики, но, по старости, лазить на леса, чтоб расписать верхнюю часть стены, ему было уже тяжело, и поэтому Микаэл, который неплохо рисовал, часто делал это за Христофора.

А еще Христофор взялся расписывать пещерный храм в цитадели, надеясь, что лик святого Давида, заступника и покровителя княжеского рода, поможет князю Исааку.

На следующий день после разговора в пещерном храме старец Христофор сказал Микаэлу, что в Таврике очень тревожно и надо бы, чтоб обезопасить город от вторжения, в самых уязвимых местах обороны прямо на стенах написать лики святых. Сам Христофор уже дописывал лик святого Давида Сасунского, покровителя Гаврасов, на стене маленького пещерного храма. Но, видимо, рука у Христофора была уже не та, глаз не очень верен, Давид получился у него очень юным и, как ни старался Христофор добавить канонических черт, он до невозможности походил на Микаэла, особенно большими блестящими глазами.

Князь Исаак в последнее время болел. Он очень похудел и осунулся, но, будучи человеком сильным и крепким, старался не подавать виду. Лишь самые близкие видели, с каким трудом это ему дается. А из близких-то были только сын Микаэл, старец Христофор да не менее старый слуга Ишхан. Старый слуга, еще совсем молодым приставленный к младенцу Исааку сразу после рождения, всю свою жизнь был при князе, а после рождения Микаэла пестовал и княжеского сына. Мальчик и вырос на его руках. Слуга был стар, худ, ворчлив, когда ему казалось, что Исаак или Микаэл делают что-то не так, но предан князю и его сыну до самоотречения.

Старый Ишхан связывал болезнь князя с появлением в Феодоро племянника турецкого султана в сопровождении послов. Со всей хлебосольностью принял князь гостей. Гости не остались в долгу и преподнесли князю дары, и среди них амфору старинного греческого вина.

Исаак пил вино, привезенное гостями, и хвалил щедрость султана. Гости щёлкали языками, качали головами, в свою очередь хвалили князя и его крепость, восхищались могуществом и богатством Феодоро. А после их отъезда князь заболел. Он стал чахнуть день ото дня. И к началу лета ему было совсем худо. Жара окончательно добила князя.

В один из дней, поднимаясь по лестнице донжона, князь упал и больше не поднялся. А через некоторое время после его смерти в Феодоро появился Александр, племянник князя Исаака, сын его родной сестры, живший до этого в Молдавии, куда Мария, княжеская сестра, была выдана замуж совсем молодой.

Неожиданно для всех Александр объявил себя временным князем Феодоро, пояснив, что Микаэл, его двоюродный брат, еще мал и не может управлять княжеством.

Десятилетний Микаэл оказался предоставлен самому себе. Мать его умерла,  когда мальчик только начинал ходить, теперь же с потерей отца он остался круглым сиротой.

Большую часть времени Микаэл  проводил теперь с мальчишками и старцем Христофором. Мальчик сильно переживал смерть отца и по ночам иногда плакал. В такие минуты около него всякий раз появлялся Ишхан и молча садился рядом.

Александр порой останавливал брата, спрашивал о чём-либо, но в целом, Александру было не до него, новый князь с головой ушел в дела государственной важности. На границах с Феодоро зашевелились турки, генуэзцы выдвинули свои требования на Каламиту и Чембало. Александр почти не появлялся в Феодоро.

Маленький сын Александра, пятилетний Гаспар, очень привязался к Микаэлу, и Микаэл, будучи по системе родства Гаспару дядей, в свою очередь относился к нему с большой теплотой. Мальчишки быстро подружились и выглядели скорее как два брата, старший и младший, нежели как дядя и племянник. Они так и считали, называли друг друга  братьями. Александр не препятствовал их дружбе.

Неизвестно, какие мысли были на уме у новоявленного князя, но вслух он неоднократно повторял, что законным правителем является Микаэл, и лишь по его малолетству он, Александр, племянник бывшего князя, сын сестры Исаака, замещает истинного князя на троне. Микаэл верил ему, у него и в мыслях не было, что брат может его обмануть, но старые Ишхан и Христофор думали по-другому и, не ставя в известность Микаэла, бдительно следили за Александром.

К середине лета жара стала нестерпимой, дождя не было уже несколько месяцев. Виноград созрел на три недели раньше, и на столько же раньше заработали тарапаны. Над плато витал сладкий аромат виноградного сусла. Мальчишки, мучимые жаждой, набрасывались на виноградный сок, но сладкая жидкость не утоляла её.

Князь Александр уехал с проверкой по подвластным территориям и не появлялся уже больше недели. Вот тогда Микаэл и решил обеспечить Феодоро водой. Он знал, что князь ни за что не позволит опустошить осадный колодец, но всё живое на плато изнывало от жары.

И Микаэл принял решение. От Христофора он знал, что некогда в Херсонесе существовала система водопровода, сделанная из керамических труб. И он придумал одну хитрую штуку.
Они с мальчишками по всему городу набрали старых керамических сосудов примерно одного диаметра и пробили в них донышки. Получились подобие керамических труб. Недалеко от грота с родником, под оборонительной стеной они вырыли большую яму.

Ещё в начале лета, обдумывая план устройства водопровода, Микаэл выменял у знакомого гончара пифос, отдав за него свой золотой медальон. Теперь мальчишки с огромным трудом перетащили пифос за оборонительную стену и установили в ту самую яму, расположенную ниже уровня родника.

Конечно, полностью, по самое горлышко врыть пифос в яму не удалось, но мальчишки для устойчивости обложили пифос камнями, и он стоял ровно, не накреняясь. Получилась вместительная ёмкость для воды, притулившаяся под самой стеной. Теперь оставалось собрать из пробитых сосудов некое подобие водопровода и подвести его от родника к пифосу. Микаэл рассудил, что вода, собранная в водопровод, будет постоянно поставляться в пифос, и её останется только черпать медным кувшином, привязанным к верёвке, прямо с крепостной стены.

Микаэл каждый день возился со своим водопроводом, и, наконец, тот был собран. Когда первый кувшин с родниковой водой подняли на плато, восторгу мальчишек не было предела. Теперь все желающие могли черпать воду, не спускаясь к роднику. Когда вернувшийся в город Александр узнал о новом колодце, устроенном мальчишками, он с удивлением взглянул на Микаэла, потом неожиданно вздохнул, погладил брата по голове и поднялся в донжон.

Утром следующего дня Александр с воинами вновь уехал на переговоры с генуэзцами. В крепости остался небольшой гарнизон и жители города. А через неделю появился гонец с горестным известием,  что Александр с отрядом попал в засаду, потерял часть воинов, еле отбился и теперь закрепился в Каламите.

Гнетущая неизвестность повисла над Феодоро. Стены крепости были мощны и неприступны, но защитников было слишком мало, и люди понимали, что в случае осады им долго не продержаться. Их опасения сбылись несказанно быстро.



Продолжение:http://proza.ru/2023/09/19/257