Хлеб, золото, Наган

                Отважной блондинке Хичкока Эжени Бушар
     Записавшись на прием к совести партии товарищу Сольцу и терпеливо дождавшись знаменательного дня, Чулпан Хаматыч Ганесян, зачесав волосы назад, придав своему и так благообразному облику политическим зачесом некоторый намек, что, впрочем, осталось неразгаданным крайне занятым насущной текучкой партконтролером, все же принявшим и даже внимательно выслушавшим добивающегося справедливости лишенца, надрывно кричал, сотрясая развешанные по стенам кабинета портреты вождей :
     - А частичная несправедливость, товарищ Сольц, нивелируется происходящим прямо вот сейчас вот, к примеру, на буржуазном Западе !
     Сольц еле заметно поморщился. С прошлого Съезда бездоказательные и голословные инсинуации, касающиеся ситуации на Западе, считались партийной элитой сугубым провинциализмом, лишь парторгам закинутых в тайгу или на Дальний Восток производств позволялось до сих пор упоминать линчуемых негров или спящих под мостами клошаров, столичные бонзы давно уже перешли на иной уровень партийной дискуссии, умея невинным жестом опрокинуть нарождающийся ревизионизм, а заканчивающийся оппортунизм сшибали кеглей тихого щелчка пальцами, потому - то выкрик страдальца, всего - то претерпевшего изъятием партбилета, лишением премии и почетным расстрелом у Кремлевской стены, решением Тройки ОГПУ Путивльского района измененным на образовательные работы в избе - читальне деревни Красное, откуда лишенец и прибыл в нашу столицу нашей родины город - герой Москву, остался втуне.
     - Ты, товарищ, избач ? - сурово спросил товарищ Сольц, пристукивая карандашом по столешнице.
     - Так, - несколько сник Чулпан, только приготовившийся ахнуть по памяти грандиозной эпической поэмой о Сталине.
     - Так и зачти подобающе, - веско кашлянул Сольц, переворачивая кончиком карандаша листочек стоящего на столе численника, только сейчас заметив, что сигнализирует тот время прошедшее, ведь на дворе был уже тридцать восьмой, тридцать седьмой же, невесть как пережитый Комиссией партийного контроля, завершился, оставив по себе горькую оскомину писучего племени, что выстрелит чуть позже, когда уцелевшие в прошлом году отдельные недобросовестные накатают мемуары, сотворяя новейший миф о каком - то странном годе Большого террора, словно никем не примеченный год ломания хребта целому народу, высокомерно - шутошно обозванный головокружением от успехов, и не был никогда на Руси, впервые в своей истории переставшей быть крестьянской, - о товарище Сталине, например.
     Ганесян побелел, шатаясь, ошеломленный въяве проявившимся даром Сольца прозревать тайное. Он же сам собирался зачесть поэму ! А теперь получается, что народная инициатива, единолично зародившаяся в сознании Чулпана, оборачивается очередным решением начальствующего. Несправедливо. Но назвавшись груздем, как понимал Ганесян, необходимо соответствовать, народная мудрость зря не возгласит. Он оглянулся в поисках подходящего кузова, открыл настежь окно и радостно реготнул, обнаружив задумчиво чуфыркающий двигателем  " Форд ", почему - то переименованный в ГАЗ - АА, более известный в народе как полуторка. Спрыгнув с подоконника в кузов грузовика, Ганесян вскинул вверх и вперед правую руку, кого - то неуловимо напоминая товарищу Сольцу, и завыл, подобающе качая головой :
     - На рогах его, на усах его
     Стояли семь комсомольцев,
     Громоздко крича  " И - го - го ! ",
     Они шатали устои.
     Устои Шоты Балдурайдыча Грефа,
     Проникшись буржуйством и завистью злоб ...
     - Трефы !
     - Козырь.
     - Деберц тебе в лоб.
     В соседнем кабинете трое подтянутых и вертких играли в карты. Сначала она немного поспорили, но вскоре согласились играть в короткий деберц, так как на секу тривиально не было времени. Ходики на стене неостановимо щелкали минуты нового тридцать восьмого года, лежащая на столе разнарядка требовала предоставления совести партии для дачи некоторых объяснений, а поскольку привычная такой терминологии Канцелярии была давно упразднена, то и был подогнан  " Форд ", а не карета с конями, соответственно. Не желая прерывать творчество масс, трое вертких и подтянутых и решили сыграть в короткий деберц, пока Ганесян декламирует, Сольц же никуда не денется, дойдет и до него очередь.
     Она и дошла. Потом товарища Сольца, конечно, реабилитировали, отчего - то совершенно забыв о тысячах жертв восемнадцатого года, принесенных совестью партии в жертву перегибам на местах, о сотнях тысяч мужиков, уничтоженных товарищем Сольцем в двадцать девятом, думаю, что те двуногие были просто говном, вот на них и не обратили внимания, а совесть партии товарищ Сольц не просто еврей, он еврей партийный, ответственный, исторический. И когда я говорю, что в гробу видал такую историю, что проклинаю проклятую жидовню, убившую мой народ, мне кричат, что я фашист. Нехай. Может, в Италию уеду, фашисты же только лишь там и были. С рыженькой прелестницей Ландер повстречаюсь в натуре.