Ключ в Тридевятое царство

          Эта сказочная история началась с оставленного в почтовом ящике ключа. Подобное мне несвойственно – я с восьми лет хожу в школу одна и за ключами, что называется, слежу в оба. Но в тот день всё шло наперекосяк с самого утра, и позабытый ключ прозвучал диссонансным завершающим аккордом в нестройной композиции суматошных событий.
          Перегретая в микроволновке до кипятка каша на завтрак, досадная двойка по биологии за контрольную, удлинённое время забега на сто метров к радости моей соперницы Ритки Барановой, с которой мы вечно делим пьедестал на физкультуре, ссора чуть не до драки с хулиганом Гуськовым, спрятавшим перед уроком литературы мой пенал. В подъезд я вошла расстроенная донельзя и, машинально открыв дверцу почтового ящика, достала квитанцию за газ и понуро поплелась вверх по лестнице. Мама, отдать ей должное, редко меня ругала, а, честно говоря, никогда – она со мной разговаривала, а насколько строго, зависело от проступка. Зная, что мне крайне неприятна биология, как, кстати, и ей самой, мама посоветовала всё же подучить материал и постараться исправить грядущую годовую оценку. «Тебе будет обидно, если Ирина Николаевна тройку выставит», – привела мама неопровержимый аргумент и, велев мне ужинать, не дожидаясь её, отправилась в ванную мыть голову. Мытьё головы – сложнейший технологический процесс, как утверждает моя мама-инженер. Волосы густые и длинные, до пояса – возни с ними часа на два, не меньше. Насмотревшись на мамины труды, я в девять лет потребовала отвести меня в парикмахерскую, где, сидя во вращающемся кресле, с торжеством смотрела на пол, усеянный моими светлыми локонами, и с тех пор волосы регулярно подстригаю.
          На фоне шума льющейся в ванной воды длинный звонок прозвучал как-то особенно резко. Я подбежала к входной двери и через глазок увидела незнакомого мужчину в спортивном костюме. «Кто?» – немного испуганно спросила я. «Сосед из тридцать третьей квартиры, – нетерпеливым тоном произнёс мужчина. – Вы ключ потеряли!» «Что случилось?!» – встревоженная мама с обмотанным вокруг головы полотенцем, запахивая коротенький халатик, выскочила из ванной. «Ой, мамуль, я, кажется, ключ в почтовом ящике оставила, – растерянно прошептала я. – А сосед принёс». Мама осторожно приоткрыла дверь, не снимая цепочку. «Вы очень невнимательны, – послышался строгий голос. – Хорошо, что это всего лишь ключ от ящика, а не от квартиры!» «Мы Вас не знаем, – первым делом ответила мама. – Большое спасибо за ключ!» «Пожалуйста. Внутрь впустите или мне через цепочку пихать? – насмешливо отозвался сосед. – Я неделю, как заселился. В квартиру своей родной тётки, между прочим». «Вы – покойной Анастасии Павловны племянник? Теперь понятно, – с облегчением выдохнула мама и открыла дверь. – Проходите!» «Благодарю!» – церемонно отозвался мужчина и, переступив порог, положил ключ на тумбочку. «Меня зовут Илья Андреевич», – объявил он, подмигнув мне, и с восхищением воззрился на маму. Исполинского роста, почти под два метра, очень крепкий, темноволосый, сероглазый – истинный богатырь, только шлема и коня не хватает. «Илья Муромец!» – выпалила я, не сдержавшись. «В точку! – весело откликнулся он. – Так меня в школе и называли. Давно это было». «Кто ж из вас, девчонки, ключ забыл – старшая сестра или младшая?» – улыбаясь, поинтересовался он. «Мама ничего не теряет!» – засмеялась я в ответ. «Мама?!» – изумился Илья Андреевич. И, как по волшебству, размоталось и упало на пол полотенце, и мамины русые волосы заструились по плечам и спине. Очень стройная, без тени косметики, мама в тридцать лет едва выглядела на двадцать три. Илья Андреевич поднял полотенце и протянул его маме: «Извините, пожалуйста, я принял Вас с дочерью за сестёр. Если Вашему мужу что-то понадобится, пусть заходит. У меня солидный запас инструмента. А живу я один, меня можно беспокоить без стеснения». «Муж умер десять лет назад, – ровным голосом ответила мама. – Маше годик исполнился». Воцарилась пауза. Илья Александрович закашлялся и залился краской – его сильная шея и лицо приобрели насыщенный красный оттенок. «Простите великодушно, я ухожу...» – тихо проговорил он.
          И тут случилось неожиданное. «Ни в коем случае! Останьтесь – будем пить чай, – решительно произнесла мама. – И простите нас – держать гостя в прихожей неприлично. Маша, проводи Илью Андреевича на кухню». С этими словами мама скрылась в спальне, а я усадила нашего нового друга за кухонный стол и принялась его разглядывать. Вблизи оказалось, что глаза у него серые с зелёными переливами, ресницы и брови тёмные в цвет волос, и он такой красивый, что аж дух захватывает. «Неудобно получилось, – сокрушённо вздохнул сосед. – От чего папка-то умер?» «Тромб», – тоже вздохнула я, по-взрослому разводя руками. «Эх, Марьюшка...» – закручинился Илья Муромец и погладил меня по голове. Вернулась гладко причёсанная мама в длинном небесно-голубом сарафане и начала накрывать на стол. Илья Андреевич потерял дар речи и, не отрываясь, любовался её плавными движениями. «А Вас как зовут, хозяйка?» – спустя некоторое время спохватился он. «Варя», – приветливо отозвалась мама. «Прямо в Тридевятое царство попал! – потрясённо воскликнул Илья Андреевич. – Марья-искусница и Варвара-краса, длинная коса!» Мы с мамой, довольные, дружно рассмеялись, и Илья Андреевич, расслабившись, присоединился к нам. Обстановка совершенно разрядилась – мы пили вкуснейший, заваренный особым способом, чай со сладостями, а после перешли в гостиную и долго беседовали обо всём на свете. Илья Андреевич нам очень-очень понравился, и после его ухода, когда мама пришла пожелать мне спокойной ночи, я обняла её и сказала, как здорово было бы, если б она вышла за него замуж. «Спи, Машенька!» – поцеловав меня, прошептала мама и смахнула с глаз слезинки.
          Не прошло и трёх месяцев, как Илья Муромец и Варвара-краса поженились. Если я слышу выражение «брак, заключённый на небесах», то представляю маму и Илью Андреевича. Любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Через год после свадьбы родился мой братик Ванечка, Иван-царевич, чудесный малыш, весёлый и умненький. Илья Муромец поменял замок в почтовом ящике, а тот Ключ в Тридевятое царство, как он его нарёк, повесил в качестве оберега над входной дверью в наш счастливый дом...