Великий экспериментатор 9

   Наступил день, когда размеры нашей маленькой аудитории стали тесны для клокочущего актерского темперамента Рессера. Его неистовая душа рвалась на улицы и площади, в места «давно минувших дней», где когда-то жили и творили свои бессмертные произведения гениальные поэты и писатели старого Петербурга.
  Алексей Александрович приготовил для нас сюрприз.
      
   В пятницу, после окончания его предпоследней лекции, он, как бы невзначай,  пригласил наш курс на многочасовую экскурсию на автобусе по городу. От предчувствия предстоящей поездки Алексей Александрович подмигнул и добавил:
- Завтра активно отдыхайте и набирайтесь сил. В воскресенье в 8 утра, всех жду у центрального входа. Не опаздывайте. - И боком вышел из класса.
    Мы заметили, что говоря это, Рессер волновался, оно и понятно, последняя экскурсия «Литературный Петербург» была ровно год назад.

   Из рассказов его студентов мы знали, что за день до поездки Алексей Александрович начнет поститься и «настраивать инструмент своей души» на творческий лад. Рессер часто говорил своим ученикам, что муза предпочитает  захаживать в гости к голодным, нежели к сытым. Чтобы пришло вдохновение сверху, следует поголодать.
   
   В воскресенье без четверти восемь «сумасшедший автобус» под парами стоял у дверей института. Внутри, рядом с шоферским креслом, сидел бледный Алексей Александрович. Несмотря на прохладный осенний день Рессер был одет в свою любимую просторную рубашку - распашонку. Он волновался как перед премьерой.
 
    В “театре на колесах” был аншлаг. Кроме нашей группы, разместившейся в «партере», на «галерке» сидели незнакомые нам люди. Видя наши удивленные лица, незваные «гости» смущенно заулыбались, как бы извиняясь за непрошеное вторжение. Кто им сказал об экскурсии, и как они сумели уговорить Алексея Александровича взять их на борт, никто не знал. Рессер поспешил объясниться, сказав, что это его старинные друзья, которым он никак не мог отказать. Еще раз извинившись за временные неудобства, Алексей Александрович подмигнул несколько раз, глубоко со свистом вдохнул воздух и произнес:
- Поехали!
   
    Первая остановка – Аптекарский остров. Как только автобус остановился у Ботанического сада, Алексей Александрович сразу заворковал о своем любимом поэте Александре Блоке, о его сердечных переживаниях связанных с этим местом. Поэт прожил на острове по трем разным адресам почти 20 лет!  Там было написано:
               
                Тихо вечерние тени
                В синих ложатся снегах.
                Сонмы нестройных ведений
                Твой потревожили прах
 
   Блок любил бродить по Ботаническому саду. Его излюбленным местом была «полковая церковь» (Церковь Преображения Господня). Как мы поняли - это была «разминка» Мастера.
   
   С Аптекарского поехали в центр города, по местам Достоевского. Сначала был музей Федора Михайловича, потом остановились на Сенной площади. Вышли из автобуса. Рессер, читая наизусть, выборочно, отрывки из романа «Преступление и наказание», повел нас по «маршруту» Родиона Раскольникова. Отмерив вместе с нами 730 шагов, о которых писал Достоевский, мы уперлись в четырехэтажный старый дом старухи - процентщицы. Задержались в узкой подворотне, Алексей Александрович указал на грязную, еле заметную в темноте дверь, бывшей дворницкой из которой Родион прихватил орудие убийства – топор.  Вошли во двор-колодец, где, как мне кажется, и по сей день бродят призраки и слышатся голоса достоевских персонажей. Особая аура петербургских дворов всегда поражала меня, но тогда особенно. Поднялись по лестнице на верхний этаж. Рессер показал нишу, в которой спрятался Раскольников и красно-коричневую, отличающуюся от всех других, дверь процентщицы, объяснив что в квартиру мы не попадем, поскольку жильцы к себе никого не пускают, они устали от любопытных и подростков – вандалов исписавших знаменитые 13 ступеней и стены их этажа.
   
   Возвращаемся на канал Грибоедова доходим до «Дома Зверкова». Алексей Александрович зачитывает небольшой кусочек из своего любимого произведения Гоголя «Записки сумасшедшего»:
« Этот дом я знаю, - сказал я сам себе. – Это дом Зверкова».
   
   По Грибоедова выходим на Невский. Тут на Алексея Александровича нападает текстовой зуд. Он не пропускает ни одного дома, говорит не умолкая, мы едва успеваем  вертеть головами. За время экскурсии к нам пристраивается большая группа любопытствующих, следующих за нами до самого автобуса.
   
   Доходим до Малой Морской, останавливаемся на углу. Рессер, говорит:
- Вот, здесь на углу Невского проспекта и Малой Морской Поприщин  услышал разговор двух собачек:
 «Собачонка ее, не успевши вскочить в дверь магазина, осталась на улице. Я знаю эту собачонку. Ее зовут Меджи. Не успел я пробыть минуту, как вдруг слышу тоненький голосок: «Здравствуй, Меджи!» Вот тебе на! Кто это говорит?...А возле меня опять раздалось: «Грех тебе, Меджи!» Что за черт! Я увидел, что Меджи обнюхалась с собачонкою шедшую за дамами. «Эге! -  сказал я себе – да полно, не пьян ли я? Только это, кажется, со мною редко случается».
   
    В глубине Малой Морской нас уже ждал наш автобус. Пересекаем Вознесенский проспект и по Почтамтской улице объезжаем по кругу Исаакиевский собор и останавливаемся под окнами  пятого номера гостиницы «Астория», бывшей «Англетер».  Рессер без вступления, сразу, начинает рассказывать нам поминутно о последнем дне жизни Сергея Есенина.

« В воскресенье, 27 декабря утром Есенин готовился принять ванну. Сторож растопил дровяную колонку. По утверждению Е. Устиновой и В. Эрлиха, поэт передал последнему листок бумаги. Когда Устинова попросила разрешения его прочитать, Есенин в шутливой форме не позволил. По утверждению Эрлиха, на этом листке было кровью написано последнее стихотворение поэта.
   Под этим окном, - Алексей Александрович указал на специально окрашенную в ярко- рыжий цвет раму, - Вольф Эрлих, обливаясь слезами, читал предсмертное стихотворение Есенина «До свиданье, друг мой до свиданья».
   
   Около часа длится его поразительный рассказ о последнем дне жизни поэта. Перед тем как покинуть гостиницу, Рессер рассказал  о том, как в комнате «Есенина» они с Олегом Борисовым делали несколько дублей для фильма «Рафферти», Алексей Александрович играл роль адвоката. Долгие годы 5-й номер был закрыт и  туда никого не пускали. Борисов и он были из тех немногих, кто не только побывали в «Есенинском», но еще и снимались в нем.
   
   Актер он был замечательный. В этой экскурсии он раскрыл  весь свой лицедейский арсенал: читал наизусть огромные куски прозы и поэзии, разыгрывал в лицах сцены, пел, если это было необходимо. Алексей Александрович говорил не умолкая и, если случались паузы, то тут же заполнял их цитатами из его настольной книги: «Гениальность и помешательство».
   
     От усиленного говорения в уголках его рта скапливалась белая взбитая слюна. Видя это, мы неоднократно предлагали Алексею Александровичу воду или сок, но он вежливо отказывался и продолжал «взахлеб» рассказывать нам дальше.
   
     Делал он это удивительно. Рессер говорил “видеорядом”, как будто снимал фильм сразу начисто, с одного дубля. Стихи, проза, песни переплетались с парадоксальными сравнениями, сумасшедшими выводами, редкими фактами и яркими примерами. От обилия информации обрушившейся на нас, мы начали парить в пространстве. Монотонный, с приятной мягкой хрипотцой голос нашего экскурсовода обволакивал нас. Все, кто был в  «сумасшедшем автобусе» попали под воздействие ярчайших образов рассказчика.
   
   Через несколько часов словесного прессинга мы начали уставать. Алексей Александрович же - только начинал входить во вкус и набирать обороты. Как опытный капитан он направлял свой корабль-автобус к неведомым, новым берегам.
 
    От гостиницы «Астория»  Рессер повез нас на Мойку в музей Пушкина, оттуда он начал восстанавливать хронологически дуэльный день поэта. Мы проследовали по маршруту последних остановок поэта, и только потом автобус взял курс на Черную речку к месту дуэли Пушкина с Дантесом.
   
   О дуэли Пушкина мы знали со школьной скамьи. Более любознательные могли без труда почерпнуть дополнительные знания об этом предмете из обширных источников, которые щедро предоставило нам поколения пушкинистов. Поэтому трудно было поверить, что Алексей Александрович расскажет нам что-то новое о дуэли поэта. Но он сумел соскрести многолетний нагар от заезженных фактов и представлений о дуэли. Он по крупицам восстановил самые ценные страницы, умышленно выдранные полицейской рукой из истории дуэли. Для нас это было полной неожиданностью, мы увидели трагическое событие под другим углом и другими глазами. Он столкнул сразу несколько пушкиноведческих истолкований и из них вывел свою версию, удивившую нас простотой и новизной. Помню, Алексей Александрович говорил, что Пушкин накануне дуэли находился в безвыходном положении. Цензурные преследования, финансовые трудности предшествовали появлению Дантеса. Конечно, не последнюю роль в деле дуэли сыграла светская клевета. Рессер думал, что Пушкиным в том момент двигала не ревность, им двигало отвращение, он защищал свой дом и семью.
   Свой потрясающий рассказ он закончил словами:
- Как видите линии каждой версии не пересекаются, в то время, как точка их схода – вот она - и он указал на место дуэли.
- Выстрел, смерть, обелиск.
   
   Потом была последняя лекция. На ней мы все больше говорили о воскресной экскурсии. Каждый сказал слова благодарности великому педагогу-экспериментатору.