Дома и драконы. Зарисовка

Однажды время словно остановилось, и на Улю обрушилось тысяча и ещё сто дел. Она заметила, что её существование очень походит на барабан стиральной машины, что без конца прокручивает одно и тоже бельё и никак не может остановиться, чтобы прервав цикл, растворить створки миру. Девушка предвкушала, как вытащит наконец белоснежное бельё и бережно развесит его во дворе, но на тот момент ей ещё предстояло найти и устранить неисправность.
И для этого Уле требовалось побыть с собой наедине. Ей очень  хотелось остаться одной, чтобы собрать и все остальные свои разбросанные по душевному дому части. Но мир именно тогда решил проводить свои испытания на прочность. Она интуитивно угадывала, что её учат следуя интуиции, верно расставлять приоритеты, но медлила с выбором. И потому внешние сквозняки беспрестанно вторгались в её уютное жилище, образуя щели и внося ещё больше сожалений, суматохи и нерешительности.
И пожалуй, Олег был единственным другом, кто входил в дом, как положено, через дверь. Он открывал её своим ключом, и помогал девушке наводить порядок. Это рождало какое-то удивительно-умиротворяющее чувство причастности; вот так вот запросто ходить в гости друг к другу, прибираться в молчании или сидя рядышком, говорить по душам, а потом снова расходиться по собственным комнатам. Они чувствовали друг друга и сквозь стены. И не имело значения из какого материала и кем были возведены эти стены, общая энергия просачивалась между любых земных пор и собиралась вместе. Поэтому любое произнесённое кем-то из них слово, действие или чувство напрямую попадало в сердце второго и отражалась от него эхом.
С некоторых пор друзья ощущали, что их окружает какая-то печальная таинственная атмосфера прошлого, и оба делали всё возможное, чтобы высветлить и раскрасить её в радужные тона. Сами того не ведая, друзья хранили в сердцах память о общем подлинном доме, а здесь по-прежнему ощущали себя немного чужаками. Они приходили сюда не очень часто, поэтому так и не успели привыкнуть, насколько понимание любви может быть искажённым.
И бессознательно страдая от этого несоответствия, проходили круг за кругом, каждый раз подбирая к новому земному дому ключи. А порой используя свою силу, просто взламывали двери, за что потом приходилось горько расплачиваться.
Расплачивались они штрафными кругами и когда сознательно завязывая глаза своему сердцу, старались просто не замечать этого казавшегося неприступным дома. Выбирая стоящие нараспашку обиталища, к которым не требовалась подбирать ключи, они теряли своё врождённое вдохновение исследователя и Творца. Обманчивая лёгкость превращалась ещё в один груз, всё в их сердцах на время замораживалось, и движение замедлялось.
И всё-таки они продолжали идти сквозь анфилады комнат страха, скуки и разочарований, обучаясь не позволять внешним мнениям и своим внутренним теням остановить себя от исследования. Они росли и мудрели, и растворяя внутри накопленный гнев, освобождали всё больше пространства для любви. Встречаясь в доме, друзья каждый раз вспоминали или изобретали заново общий язык и сопоставляли  до миллиметра свои разные ценности.
 Один из них вносил интуитивное знание природы вещей, другой же свой глубокий опыт проникновения в земное. И всё это благодаря их стараниям алхимически преобразовываясь в новой почве, превращалось во что-то уникальное. Вера в свое волшебство и уязвимость перед собственным сердцем позволяла им не беспокоиться о завтрашнем дне. Мир всегда заботился о них, когда они заботились о мире внутри и между собой. Примирение постепенно освобождало их от древней вражды и зависимости, возвращая свободу творить жизнь в лёгкости и радости. Вместе или по отдельности.
И в этот раз они вернулись с твёрдым намерением больше не воевать, а наооборот вернуть в свои старые дома гармонию. Добавить недостающие интерьеру детали, чтобы прибравшись напоследок, навсегда закрыть их. Оба прекрасно понимали, что любой большой переезд не обходится без суеты, поэтому делали всё, чтобы как-то упорядочить этот процесс и даже сделать его насколько возможно творческо- приятным.
В доме было тихо. Стиральная машина наконец замерла, готовая явить на Божий свет содержимое, но Уля не торопилась доставать и развешивать бельё. Она ждала Олега.
Они собирались сегодня отправится на дальнее озеро, ловить солнечные утренние лучи и рыбу. Там под защитой пышущих здоровьем деревьев-исполинов ютилось небольшое, но очень глубокое озерцо. Друзья садились на причал, и болтая ногами в воде, делились впечатлениями о прошедшем лете, обменивались сюжетами снов или просто молчали. И в этом созидающем новую главу их сказочной прозы молчании  рождались  солнечно-лунные драконы. Оба часто развлекали себя написанием сказок и эскизов будущих сюжетов.
А в этих былинных персонажах таилась какая-то необузданная мощь, требующая однако приручения и воспитания, словно те оказались на время зажатыми между двумя версиями себя. И постепенно один за одним они выходили из под карандаша на свободу, и начинался процесс облагораживания. Друзья раскрашивали драконов в разные цвета, придумывали им имена и дары, что будут направлять их силу во что-то доброе. И оба грустили, если замечали, что сюжет выходит из под контроля; драконы ссорятся между собой или вкладывают свой красивый дар в любого рода саморазрушение.
Тогда они, не считаясь со временем и количеством прихваченной из дома бумаги, переписывали сюжет по-новой и радовались, когда всё получалось согласно естественному природному течению и их вкусу. Их детский, не подвластный возрасту и времени года задор постепенно менял пространство внутри и вокруг, выгоняя прошлые тени далеко в лес и подкручивая лампочку солнца ярче. А вечером не оглядываясь на прохожих и не загадывая на завтра, друзья мчались вприпрыжку домой. И весь мир с приятной усталостью провожал их «вчера» и встречал с предвкушением их «завтра». Творческий дом стоял всегда открытым.