Стамбул - как метафора. Вернуться в Анталью

    
         В  начале двухтысячных годов, я  ехал на встречу с Строевой Ольгой Георгиевной, чтобы пойти в храм Воскресение  в Кадашах. Вышел на площади Революции – надо переходить на Театральную, чтобы попасть на Третьяковскую. Из вагона вместе со мной вышел спортивный парень восточного вида. Не из Средней Азии – подумал я.  Мы шли по переходу и не сговариваясь вошли в один и тот же вагон. Там он мы улыбнулись друг другу – ну, как то вот так, что снова оказались рядом. Истамбул - сказал он. Новосибирск – ответил я ему.
Вышли из вагона, он кивнул мне,  и мы разошлись. Ольга Георгиевна ждала меня. «Вы стесняетесь меня – сказала она - вышли из вагона с другом и сделали вид, что не знаете меня».  - Это не друг, случайный попутчик.
Но, кажется, что Ольга Георгиевна не поверила и мы стали подниматься по эскалатору наверх.

Из самых юных лет  сохранилось в памяти название фильма  «Наследство казначея Стамбула». Тогда, в 60-е годы много было венгерских фильмов по романам Мора Йокаи.

Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нем.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.
Не ходил в Багдад я с караваном,
Не возил я шелк туда и хну…
(С.Есенин)
      Стоп, в Багдад я и не собирался. А. вот, увидеть Босфор, бухту Золотой Рог, пройти по Галатскому мосту…
А главное  понять, что же такого есть в этом византийском, в турецком  городе, в Царьграде – куда так наши предки  и не дошли. Что же такого есть – притягательного.  Но, как правило – понять почему нас тянет в то или иное место объяснить трудно. Да, и зачем.
      Перед поездкой  «вспомнил», посмотрев на географическую карту,   и четко себе  представил - где какой турецкий пролив.  Дарданеллы соединяет Эгейское море с Мраморным. Пролив длинный семьдесят километров. А Босфор. протяженностью тридцать километров. Он соединяет  Мраморное море с Черным. 
Все, сейчас можно   ехать.

      О, надо бы еще прочитать книгу Орхана Памука «Стамбул. Город воспоминаний».  Но, не буду,  у меня должно быть свое восприятие города.
Хотя, что значит свое…, почувствовать по - другому, увидеть то, что до тебя никто не замечал.  Хоть чуть добавить нового. И выразить  своими словами это непросто.  Но, все же читать надо, так как «все свое» и из этого складывается тоже.
Когда Орхан Памук получил Нобелевскую премию  в 2006 году, я купил и прочитал его книгу «Белая крепость». Прочитал, почти, влет.
Хорошо  сказано  о творчестве писателя: "В поисках меланхоличной души своего родного города  открыл новые символы столкновения и переплетения культур".
Переплетение  культур – с этим сталкивался во многих городах. А еще интересно то, что когда приезжаешь в город или место, где был раньше, то видишь его уже по -другому.  Я ощущал это в Триесте и в Вене.  Да, что говорить, возвращаясь в Одессу. каждый раз нахожу что - то новое.
       В Стамбул во второй раз, скорее всего, приехать не придется. И писать, что видел в первый - не очень получается. Почему- то сбиваюсь на какие -то расхожие вещи. Но, не отступаю, все равно.
 
Побывав тогда в Стамбуле, я как-то успокоился.  Огромный, как мир, город, На азиатском берегу - более европейская часть города, на европейском - азиатская.  С минаретов в Стамбуле кричат громкоговорители голосами муэдзинов, также, как и в Сараево.  Я проходил какую то маленькую  площадь в Стамбуде и сразу же вспомнил  Башчаршию – старую часть Сараево.  Ну, Турция там, и только.
      
      В конце XIX  века в Стамбуле открыли вторую в мире, после лондонской,  линию метро Эта линия и сейчас действует. Одна из ее станций,   выходит на Истикляль. Я еще вернусь к этой улице.  В Сараево трамвайная линия появилась в начале семидесятых годов XIX. И сегодня по этой линии звенит трамвай, предупреждая о своем движении. Интересно, что в Российской империи первая линия трамвая появилась в Киеве в  девяностые годы XIX  века. Вот. такие были «угнетатели»  народов: Австро-Венгрия  и Россия.

Балкона в номере не было, и я смотрел  в окно – внизу лежал красно-коричневый, бело - зеленый город, с размахом   во все стороны.  Минареты возвышались как телебашни или как  буровые вышки  над тундрой. Один этот вид  стоил того, чтобы приехать сюда. За колоритом надо спускаться вниз. Пойду в звонкую, тесную, немного сладковатую, с  жаровнями, ароматом кофе, звуками дарбука, зурны, аккордеона…,  в шумную атмосферу  улиц  Бейоглу.  Дарбука – это турецкий барабан.   Его, совсем небольшого размера, я купил как сувенир. Феску покупал, когда был в Фамагусте, на Кипре.  Саша Сорокин привез, как-то, мне из Марокко ятаган, железный, тупой, в ножнах.    Сейчас подумал – и куда мне с этим добром. 
       Оказывается, что зурна  очень распространенный  музыкальный инструмент на Востоке. Дедушка Мисирины Магомедовой – Абуталиб Гафуров – народный поэт Дагестана  играл на зурне и писал о ней в своих стихотворениях.
 В одном из переулков от Истикляль я слушал   музыканта, игравшего на кануне. Увидев, сначала подумал, что на коленях у них русские гусли.  А года два назад возле Оперного театра в Одессе видел «щирого хлопця»  в вышиванке  тоже с  гуслями. А, может, это такая разновидность  бандуры была.  У всех этих щипковых инструментов предок один – лира.
Но главное и определенно, что национальная турецкая музыка мне нравится. Это я вынес из Стамбула.

        По улице Истикляль  я пошел, чтобы посмотреть церковь Св. Антония Падуанского. А, заодно, поблагодарить святого. Недаром он считается самым «работающим» на небесах   святым. Хорошо,  что я побывал в Падуе в базилики св. Антония.  А спустя какое -то время в Падуе была Лена Гиря.  Я не понимал, как закончить одну заметку и попросил Лену сходить.   к Антонию.  Тот помог, окончание получилось сразу же. Его церковь на Истикляль в неоготическом стиле, небольшого размера, из красного кирпича, с башенками и тремя «розетками»  на фасаде.
По дороге к церкви,  в отдалении, с правой стороны  находится отель Пера Палас.  Его открыли в конце XIX века  для пассажиров «Восточного экспресса» Париж – Стамбул.  И, конечно, в этом отеле останавливалась и не раз Агата Кристи.  Как же это – писать о Стамбуле и не вспомнить Агату Кристи.  Впрочем, тогда надо вспоминать и Байрона и Бродского, и картины Эжена Делакруа… всех не перечислишь.  Но все же еще одно имя называю – турецкий поэт Назым Химкет.  Его стихи я читал в начале шестидесятых годов. Порядочный, честный, талантливый   и немного наивный человек.

    Поднимался на Галатскую башню. Мне посоветовали пойти туда вечером – народу меньше. Лифт небольшой, на четыре человека. а потом еще по лестнице на верх. Вид – excelente, закат солнца! Вот – Босфор, залив Золотой Рог, мосты…, Айя  София  с четырьмя своими минаретами, которые как ракеты устремлены в небо.  За ней, левее, на краю парка дворца Топкапы притулилась  – церковь святой Ирины.  Узнал, что это самое древнее здание, сохранившееся от Византийской империи. Нижний  ярус  церкви,   помнит императора Юстиниана I и супругу его Феодору. Я тоже помню этих двух царствующих особ, а еще – Константина и Елену, храмы, посвященные последним есть в российских городах. В одном из этих храмов я был – в Ново Иерусалимском монастыре.

      Юстиниан I происходил из крестьян и создал огромную империю   от Атлантики до Крыма, даже до Таманского полуострова. Исторически достоверно, что по его приказу в YI веке  была построена  крепость   Алустон, нынешняя Алушта.
Святой Юстиниан Великий.  К лику святых была потом приобщена и его супруга Феодора. В юности она была танцовщицей в борделях, говоря современным языком.  Главное -  не в этом, а в делах и не то -  из каких ты сословий, а что сам из себя представляешь. Так, когда-то было.
Мой друг Сорокин специально заезжал в Равенну, чтобы посмотреть  старинные византийские мозаики, в том числе, и изображающие Юстиниана и Феодору.   
К месту или не к месту, но вспомнил сейчас отрывок из «Письма римскому другу» И. Бродского.
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще…Недавно стала жрицей,
Жрицей, Постум, и общается с богами.

Так, что у нас там, дальше, то есть на горизонте.  Почти сразу же за Галатским мостом  - Египетский базар со  специями  и сухофруктами.
Дальше, дальше за ним – Гранд базар.
Нет, я  привык к базарам Ташкента или Самарканда, они  большее впечатление на меня произвели. Горы арбузов, фрукты, очень вкусные  помидоры, продавцы в халатах и тюбетейках, женщины в национальных одеждах, улыбки, лепешки, бубны,  виноград,  ишаки…  Мастерские  ремесленников, вот в этой делают расписные бешики  - люльки для детей.   Но. сразу же оговорюсь – базары   60- х годов и в 1980 г. Потому сравнение все же не этично.  А Текинский базар в Ашхабаде    семидесятых годов – ковры, верблюды, горы дынь, арбы с высокими колесами…
О, в Стамбуле  хотел купить турку для кофе с толстым дном. Но, сразу же не нашел, а потом уже и забыл.
       Правее от Гранд Базара – Мечеть Сулеймание.   
Это все  исторический  район Султанахмет, а башня, с которой смотрел  на Стамбул находится в районе Бейоглу. 
Все, спускаюсь с башни. В  начале  XVII века с этой башни изобретатель Хезарфен Ахмет на самодельных крыльях перелетел через Босфор и приземлился на азиатской стороне.
Спуск вниз с башни был по очень крутой лестнице с низким потолком –тяжело.  Но. один раз побывать там стоило.

      Завтра в Анталью, и оттуда – в Москву. Арка  Адриана, Старый город и Средиземное  море. В 2011 мы с Леной были в другой части его – на Сицилии. И я поднимался на колокольню в Мессине. По высоте  она такая же, как  Галатская  башня - 61 метр, но поднимался  наверх и спускался  пешком. 
      Я в Анталье. Сюда свободно долетает африканский ветер. Выйдя на солнце, хорошо ощутил, как сохнет кожа на лице. Сразу понял -  откуда в южной культуре взялись платки на лицах. Пальмы, кактусы, улочки Старого города, крик  муэдзина с минарета, синий цвет...   Арка  императора Адриана  хорошо сохранилась. Это были ворота в городской стене. Под аркой – следы от древних колесниц.  Немного похожую арку видел в Римини – ворота Августа.  Почему то многие императоры Древнего Рима были или не законнорожденными  или  происходили из нижних слоев общества.  И пробивались же!
Анталья неуловимо   напомнила мне Одессу.  Здесь мне как-то душевнее. Район, в котором остановился на два дня вызвал ассоциации с Затокой.  Я даже задумался - в какой стороне мост в Сергеевку. Но, конечно, все благоустроеннее, и растительность богатая.  Правда,  сухие травы тоже есть.  И очень  чистое  море,  вместо песка -  мелкая галька.

       В Анталье я увидел странный сон.  Похоже, что происходит это где- то в районе 10- й станция Большого Фонтана Одессы. Море чистое и тихое. Вдруг к берегу подплывает большая красивая рыба с желтыми продольными полосами, похожая на терпуга. И. одновременно к этому же месту подбегает  собака.  Животные начинают играть. Рыба отплывает – собака за ней, потом вместе с рыбой плывут к берегу. Обрызгивают и плещутся друг на друга. Вдруг, чей - то мужской голос зовет собаку. Она идет на зов, часто оглядываясь. Рыба стоит  возле берега.  И я просыпаюсь.
 
      А, как бы Анталью и ее окрестности восприняли  такие писатели как Бунин, Катаев или Паустовский. Одесситы, можно сказать.  Хотя родился в Одессе   только Катаев.
Иван Алексеевич  Бунин  несколько раз был в Стамбуле и Анталью принял бы, хорошо.  Валентину Катаеву точно бы понравились здешние  сухие и разнообразные травы.  А, вот, Константину Паустовскому было бы не по себе, наверно. 
А я бы вернулся в Анталью, чтобы побыть здесь подольше.   

      PS. Наверно, город, в какой-то степени раскрывается,  и ты добавляешь что то свое, если пишешь о близких тебе людях, которые жили в этом городе или живут. Или что - то тебя тронуло, не только вид.  Как правило, сначала цепляют какие -  то «мелочи», а потом видишь город.
В общем, привязки к Стамбулу у меня почему - то не оказалось. При всем стремлении побывать там.   
А, вот, интересно, если бы я встретил того парня-турка из московского метро. Это, наверно, был бы другой Стамбул.  А не только – метафора.