По призванию

          Предсмертная записка, старательно написанная на розовом листке красивым округлым почерком и лежащая на столе, накрытом кружевной белой скатертью, точно посередине между ополовиненным бокалом рубинового вина, бутылка из-под которого стояла чуть поодаль, ближе к стене, и аккуратно выложенными в форме сердечка таблетками, гласила: «Ухожу из жизни добровольно. Простите...» Пузырёк, обёрнутый в белую бумагу с аккуратной, выведенной от руки, надписью «Снотворное», картинно лежал на полу рядом со свесившейся с низкой кушетки рукой тяжело дышащей девушки, одетой в длинное платье с оголёнными плечами, переливающееся всеми цветами радуги. Комната, таинственно освещенная приглушённым светом торшера... Плотно задвинутые тяжёлые портьеры... Нежный аромат духов, витающих в воздухе... Все вместе создавало ощущение нереальности происходящего, и первым словом, пришедшем в голову Ксении, вбежавшей с медицинским чемоданчиком в руке в незапертую, что настораживало, квартиру вслед за рыдающей Плотниковой и хмурым мужем, было «бутафория».
          – Ой, батюшки мои, – заголосила по-бабьи Анна Ивановна, напрочь позабыв о том, что она является генеральным директором респектабельного медицинского центра «Плани-Мед», названного по первым буквам её собственных фамилии-имени-отчества, и обязана в любой форс-мажорной ситуации «держать лицо». –  Что ты натворила, Настька?! Что я матери твоей скажу??? Скорую срочно, скорую!!!
          – Анна Ивановна, пожалуйста, позвольте мне, – твёрдо произнесла Ксения. – Вы забыли, наверно, от шока, что я как раз работаю на скорой. Сейчас мы с Вениамином всё сделаем, как положено, желудок на раз-два промоем. Здесь, между прочим, три врача, включая и Вас!
          Говоря, Ксения зря времени не теряла – быстро извлекла из чемоданчика на свет различные медицинские принадлежности и строго сказала, не слушая причитаний Плотниковой о её давнем превращении из доктора в администратора и потере необходимых навыков:
          – Анна Ивановна! Срочно в ванную и несите все тазы, какие найдёте! А если скорую вызовем, придется и психиатричку подключать – с самоубийцами и алкоголиками иначе нельзя!
          Плотникова испуганно всхлипнула и побежала в ванную. Вениамин, понимая супругу не то, что с полуслова, а с полувзгляда, точными движениями готовил инструмент.
          И тут с кушетки раздался тихий голос:
          – Не надо желудок промывать. И скорую не надо. И дурку! Я ничего не пила... И я не алкоголик!
          Вениамин мгновенно расслабился и шумно выдохнул с невероятным облегчением.
          – Ах, бессовестная! – возмущённо воскликнула Ксения. – Зачем ты это сделала?!

          Настя Моргунова, племянница Анны Ивановны, взбалмошная девица восемнадцати лет от роду, работала в регистратуре медцентра всего два месяца, но за это время успела здорово испортить жизнь Вениамину Владимировичу Нестерову, талантливому сорокалетнему хирургу, на чьих блистательных операциях держался престиж медцентра, и благодаря которому в центр текли стабильным потоком финансы материально-обеспеченных пациентов. Вениамин Владимирович, стройный кареглазый брюнет, уравновешенностью, отрешённостью и постоянным погружением в собственные мысли будоражил воображение женского младшего медперсонала необычайно. Но, зная, что Нестеров счастливо женат, чего он отнюдь не скрывал, с превеликой гордостью рассказывая о подвигах обожаемой супруги на службе, никто и не пытался влезть в его семью. Жизнь медцентра текла тихо и мирно до тех пор, пока не объявилась Настя, которая, вместо того, чтобы усиленно готовиться к поступлению в медицинский вуз, решила поиграть во взрослые игры. С первой минуты, едва увидев Вениамина, торопливо идущего по коридору, засунув руки в карманы халата, Настя безапелляционно заявила сидящим в ряд за стойкой девчонкам-регистраторшам:
          – Он будет мой!
          – Да куда тебе, – отмахнулись они со смехом.
          – Зря смеётесь! Вы меня плохо знаете... – уверенно сказала Настя и очень скоро приступила к решительным действиям.
          С тех пор Вениамину покоя не было. Бессчётное число раз Настя, меняя прически, перекрашивая волосы оттеночными шампунями, в невообразимых нарядах, вызывающе выглядывающих из распахнутых пол халата, «случайно» попадалась бедняге на глаза, пересекалась, сталкивалась с ним. Не было упущено ни единого случая прикоснуться, как будто нечаянно, к знаменитым в отечественной и зарубежной медицине рукам хирурга. Бесстыжие серые Настины глаза, густо подведенные черным карандашом, настойчиво заглядывали в безразличные карие глаза Вениамина, губы, то розовые, то алые, то сиреневые, в зависимости от цвета очередного Настиного костюма, растягивались в призывной улыбке, которая отталкивалась от брезгливой усмешки Вениамина, как мячик от каменной стены.
          Вначале в ответ на жалобы Вениамина Ксения посмеивалась, не придавая большого значения выходкам глупой девчонки. Но на прошлой неделе после того, как взбешённый Вениамин рассказал о прямом домогательстве Насти и о том, как он даже оттолкнул её, пообещав пожаловаться тёте-директору, Ксения заволновалась всерьёз и посоветовала мужу немедленно переговорить с Плотниковой. На следующее утро Вениамин твёрдо постучал в дверь директорского кабинета. А через два часа Настя, получившая от тетки серьёзный нагоняй, прошипела в спину бодро прошагавшему мимо неё Нестерову:
          – Вы об этом пожалеете...
          Вениамин сделал вид, что не расслышал.


          Несколько дней прошли спокойно, и Нестеровы, Плотникова и персонал «Плани-Меда» ошибочно посчитали, что Настя угомонилась. А сегодня вечером на номер Вениамина, непонятно каким образом раздобытый настойчивой поклонницей, пришло sms-сообщение: «Решила свести счеты с жизнью. Настя». После минутного совещания Вениамин и Ксения моментально, как опытные врачи, привыкшие к неожиданным ночным вызовам, собрались, захватив медицинский чемоданчик, выбежали из квартиры, сели в машину и поехали за Анной Ивановной, предварительно ей позвонив. Плотникова выскочила из дома, как была, в халате, фартуке и шлёпанцах, с трудом сообразив, что надо выключить кипевший на плите суп и захватить запасные ключи от Настиной квартиры, которые, как выяснилось чуть позже, не понадобились. На улице стояла удивительно тёплая для середины апреля погода, что не позволило Анне Ивановне замерзнуть. Всю дорогу Плотникова проплакала.
          И сейчас, услышав голос ожившей племянницы, которую она мысленно уже похоронила, и, осознав, что стала жертвой злостного обмана, Анна Ивановна ворвалась в комнату, воинственно размахивая тазиком, с намерениями самыми недружелюбными по отношению к наглой девчонке.
          – Тетя, не надо, я больше не буду... Простите меня... Пожалуйста... – произнесла, запинаясь, Настя, и вдруг так отчаянно, так громко зарыдала, что Плотникова растерянно взглянув на Нестеровых, опустила тазик на пол и, подойдя к свернувшейся калачиком Насте, показавшейся троим взрослым совсем маленькой, погладила ее по голове:
          – Настюшенька, ну как же так...
          Рыдания усилились. Неожиданно Ксения, которая сразу перестала злиться на несчастного ребёнка, поняла, что к чему. Догадка молнией блеснула в голове, и Ксения тихо попросила мужа:
          – Венечка, пожалуйста, уведи Анну Ивановну на кухню, я поговорю с девочкой.
          Вениамин подошел к Плотниковой, взял за руку и молча потянул за собой – Анна Ивановна, беспрекословно подчинившись, понуро побрела за ним на кухню. Выйдя из комнаты, Вениамин плотно притворил за собой дверь.


          – Настя, давай поговорим, – доброжелательно обратилась к девушке Ксения. – Я, кажется, поняла, в чём дело. Ты мечтаешь о сцене? А сказать родным боишься? Семья вынуждает поступать в медицинский против воли, тётка-врач на работу устроила, а тебе всё в тягость? Расскажи, не бойся!
          По мере того, как Ксения говорила, рыдания стихли, Настя села и, с трудом моргая слипшимися от слёз ресницами, воззрилась, изумлённая, на незнакомую женщину, сходу разобравшуюся в её беде...
          – Как Вы догадались?! – сдавленно спросила она.
          – Мы, девчонки, всегда друг дружку поймём... – осторожно ответила тридцатисемилетняя Ксения.
          –  Хочу стать актрисой! Больше всего на свете! В кино сниматься мечтаю! А медицину ненавижу! – торжественно и с  чувством произнесла Настя. – Не-на-ви-жу!!! От больниц тошнит, наизнанку выворачивает. И вида крови боюсь до смерти!
          Помолчав немного, она добавила с надеждой:
          – У Вас ведь также было, ну, в детстве, например?..
          И Ксения, бредившая медициной, как она в шутку говорила, «с момента рождения», Ксения, которая с юных лет бесстрашно делала перевязки и обрабатывала раны своим друзьям и родным, легендарная Ксения, в ту пору Потапова, в пятнадцать лет грамотно оказавшая первую помощь до приезда бригады скорой залитому кровью мужчине, пострадавшему в ДТП, за что была удостоена медали, эта самая Ксения после секундного замешательства утвердительно кивнула головой:
          – Так и было... До жути боялась крови... Даже в обморок падала...
          Внезапно нахлынули воспоминания.. В знаменательный день награждения после торжественной линейки её догнал в школьном коридоре красивый старшеклассник Веня Нестеров, по которому Ксения тайно вздыхала, за что невероятно злилась на себя, потому что Веня гулял со взбалмошной и красивой Ингой Перовой, и шансов у Ксении в ту пору никаких не было.
          – Поздравляю, Потапова! Так держать! – одобрительно произнес Вениамин. – Поступай на врача, у тебя призвание! Я твёрдо решил – стану хирургом. В этом году штурмую Москву, первый медицинский. Вот тебе книга на память, я её наизусть выучил.
          И Нестеров, неловко сунув в руки оцепеневшей от счастья Ксении книгу в красной обложке, на которой было написано «Федор Углов «Сердце хирурга », быстрым шагом двинулся к стоящей поодаль и нетерпеливо притоптывающей ногой Инге. Инга, недобрым взглядом сверкнув в сторону Ксении, по-хозяйски взяла Веню под руку и гордо повела к кабинету химии.
          «Я за тобой, Венечка! Жди меня!!» – застыв на месте, взволнованно повторяла про себя Ксения, прижимая к груди драгоценный подарок. И лишь через некоторое время поняла, что не сказала Вене «спасибо»... «Спасибо» Вениамин Нестеров услышал от первокурсницы Потаповой спустя три года в дождливый сентябрьский день в коридоре медицинского института и очень удивился, когда та, застенчиво улыбаясь, протянула ему потрепанную, зачитанную книгу.
          Из счастливых грёз Ксению вытянул капризный голос Насти:
          – А зачем в медицину подались?! Родители заставили?
          – А? По призванию! – очнувшись от захвативших мыслей, ответила Ксения  машинально, а потому, как всегда, прямо и честно.
          Настя изумлённо и непонимающе захлопала глазами.
          – С какой целью к Вениамину Владимировичу приставала? – вдруг сурово поинтересовалась Ксения, меняя тему разговора.
          – Да просто так, от нечего делать, в компании хвалилась. Хотела, чтоб Димка Игнатов приревновал... – доверчиво поделилась Настя, шмыгая носом. – А Вениамин Владимирович вообще не в моем вкусе, да он и старый к тому же...
          – Разве я старый?! – раздался наигранно-негодующий голос неожиданно вошедшего в комнату Вениамина, который был крайне встревожен происходящим в комнате. – Всего сорок лет, спортом занимаюсь, питаюсь правильно!
          Обстановка разрядилась – Настя перестала всхлипывать и лучезарно улыбнулась, Анна Ивановна за дверью тихо засмеялась. Вениамин порывисто обнял Ксению и крепко прижал к себе... А потом вчетвером весело пили чай на кухне за круглым столом, и взрослые, перебивая друг друга, обсуждали, как помочь Настюшке с поступлением во ВГИК, вспоминая разных подходящих знакомых...


          Спустя семь лет супруги Нестеровы смотрели в прямом эфире интервью восходящей звезды отечественного кинематографа Анастасии Моргуновой, которая, едва получив диплом актрисы, успела сняться в крупном блокбастере и криминальном сериале, прочно завоевав сердца зрителей.
          – Почему Вы решили стать актрисой? – задал ведущий банальный вопрос.
          Анастасия Моргунова ослепительно улыбнулась и, послав в камеру воздушный поцелуй, предназначенный вовсе не широкой зрительской аудитории, а конкретно мужчине и женщине, которые, сидя рядом на диване по ту сторону экрана, дружно радовались её триумфу, кокетливо произнесла:
          – По призванию!..