Тайна Мангупского мальчика. Гл. 17. Нашествие

Глава 17. Нашествие


На рассвете неприступный скальный останец окружили со всех сторон полчища османов. С восходом солнца начался штурм. Малочисленный гарнизон рассредоточился по всем куртинам и стенам, но всё равно защитников не хватало. Тогда все, кто мог держать оружие, поднялись на стены, и первый штурм был отбит. Какой ценой, было известно только феодоритам. Но, видимо, и у османов потери были немалые.

Ещё шесть раз после первого штурма пробовали османы взять крепость сходу, но всякий раз откатывались на прежние позиции. Больше попыток штурма до поры до времени они не предпринимали. Они выбрали другой путь.Османы перерезали все подходы к Мангупу и спуски с него. Началась осада.

Феодориты – мужчины, старики, женщины, дети - все, кто мог принести хоть какую-то пользу, переселились на стены. День и ночь, несмотря на нестерпимую жару, под стенами крепости полыхали костры, на которых в огромных чанах кипела смола и бурлил кипяток. Вот тогда-то феодориты и оценили выдумку Микаэла с родником. Специальная команда бесперебойно снабжала горожан водой.

Через несколько дней осады, под покровом ночи, сквозь почти неприступные кордоны со стороны Дырявого мыса на плато пробился небольшой отряд во главе с раненым Александром. Это было непостижимо, как горстка храбрецов могла прорваться с самой неприступной стороны, преодолев сопротивление османов.

Появление князя с воинами воодушевило феодоритов. Опасаясь, что осада может продлиться долго и защитникам не хватит продовольствия, Александр велел детям собирать и сушить виноград, яблоки и абрикосы. Не обошли вниманием кислую дикую сливу и кизил.

Теперь дети целыми днями под палящими лучами собирали и нарезали яблоки, общипывали с веток виноград и кизил. Они раскладывали всю эту снедь на плоских крышах хозяйственных построек, и фруктовый приторный дух витал над крепостью, привлекая неимоверное количество мух. Микаэл работал наравне со всеми, на ладошках его вздулись пузыри от постоянного таскания  сосудов с водой  и эти же самые ладони потемнели от сока, но он, как и другие дети, прекрасно понимал, что на тот случай, если закончится зерно, эти припасы пригодятся как нельзя лучше.

Но случилось всё по-другому. Что не смогло сделать оружие, сделало предательство. В один из дней обнаружили, что вода в колодцах иссякла окончательно. Даже княжеский колодец в цитадели был пуст.

Стражника, приставленного к осадному колодцу, нашли лежащим невдалеке с ножом между лопаток. А последний неприкасаемый запас, единственный оставшийся колодец,  скорее всего,  был отравлен.

Старый немощный дед, доживающий свой век на плато, а некогда бесстрашный воин Зенон, не подпустил никого к этой воде, сказав, что сначала попробует её сам.

Старик оказался прав: едва он сделал глоток, как сразу же упал и забился в судорогах. Единственное, что он успел прохрипеть, было «нельзя…». Всем стало ясно, что в городе завёлся изменник.

Опасаясь, как бы предатель ночью не открыл ворота, Александр приказал их тайно замуровать.

Теперь оставался единственный источник воды, тот самый, за оборонительной стеной, Родниковый колодец, как стали называть его люди. Водонос, отправленный за водой к Родниковому колодцу, не вернулся.

Посланный на поиски воин нашел его пронзенным стрелой. Рядом лежала веревка, привязанная одним концом к металлической скобе, вбитой в стену. Веревка была вытянута полностью, но кувшин был абсолютно сух. Воин спустил кувшин, но он так и не достиг пифоса с водой. Зато над ухом у воина просвистела стрела.

Ночью, под покровом темноты, один из смельчаков спустился с крепостной стены к пифосу и нашел только его обломки. Чуть дальше у грота он заметил костерок, а около него -  мирно спящий османский пост.

Осаждённые остались без воды. Теперь османам не надо было штурмовать укрепление, они ждали, что голод, неимоверная жара и отсутствие воды приведут крепость к катастрофе. Правда, порой, от нечего делать, османы предпринимали единичные атаки.

Предателя поймали на следующую ночь. Убив часовых, он пытался открыть городские ворота, не зная, что они замурованы.

Феодориты негодовали, хотя внешне были сдержанны. Но, глядя на их суровые лица, предатель понимал,  что покрыл себя вечным презрением и позором. Его не стали казнить, а вывели на обрыв и сказали: «Ты хотел к нашим врагам – так иди! Сумеешь спуститься – твое счастье».

Спуститься предателю не удалось. Больше изменников в городе не появлялось.

Осада затянулась. И,хотя стояла уже ранняя осень, жара не прекращалась. Население города редело, но феодориты и не думали сдаваться. На место погибших воинов становились другие, совсем не воины, но, тем не менее, готовые сражаться с врагом до последнего вдоха.

Время от времени османы устраивали атаки на стены крепости. Уставшие, обессиленные жители из последних сил защищали свой город. Оружейники ковали оружие прямо во дворе цитадели. Мальчишки выковыривали из мостовых камни и подтаскивали их к метательным машинам. Метальщики заправляли булыжники в кожаные ремни катапульт и осыпали осаждавших градом камней.

В ответ из-за стен раздавались выстрелы – османы палили из огнестрельного оружия, ещё не известного феодоритам. Это старались вражеские стрелки, забравшиеся на верхушки росших по склонам деревьев.

Одновременно в защитников крепости летели тучи стрел, выпущенные также с деревьев. И если стрелы не попадали в цель, дети собирали их и приносили последним оставшимся в живых лучникам. А лучников было слишком мало, на каждую куртину крепости приходилось не более двух-трех лучников. Тогда луки взяли умеющие стрелять женщины. Другие лили на карабкающихся врагов кипящую смолу и кидали сверху камни. Но защитников становилось всё меньше, а врагов, осаждающих стены, всё больше.

Наконец османам надоело ждать, они решили, что пора окончательно покончить с Феодоро.

Последний штурм был страшен. Он начался со всех сторон, и не было спасения от летящих одна за другой стрел и огнебойных снарядов.

Триста воинов во главе с Александром и все оставшиеся в живых жители города держали оборону. Раненые не замечали боли, убитые заслоняли телами бойницы, мешая вражеским пулям и стрелам настигнуть еще живых.

Османы, приставив осадные лестницы, лезли на стены, но тут же летели вниз, сброшенные яростным сопротивлением феодоритов. Но врагов было слишком много, не успев сбросить одних, защитникам тотчас же приходилось вступать в схватку с другими. Враг напирал. Османы, кому удавалось прорваться, сходу бросались в бой и яростно рубились с феодоритами.

Александр был в гуще боя, его алый плащ мелькал в разных частях крепости. Ему было кого защищать, и он прекрасно понимал, что в случае поражения его брату, истинному князю Феодоро, и маленькому сыну не поздоровится. Сгоряча он даже не заметил, что его снова ранили, и оставался в строю, пока не упал от потери крови.

Штурм был отбит, но ряды защитников крепости сильно поредели, да что там говорить, их почти не осталось. Горстка воинов и несколько детей. Но и османы понесли огромные потери. В этом штурме они потеряли четыре тысячи отборных солдат. Тогда захватчики решили действовать по-другому.

На южном склоне османы установили бомбарды и беспрестанно палили по стенам. Ещё одну осадную батарею они развернули на западном склоне мыса Елли-бурун,  как называли его османы. Отсюда также постоянно велись артобстрелы крепости. По этому склону османам удалось втащить на кручи стенобитные машины, и теперь они, раскачивая эти огромные, обитые железом бревна, с завидным постоянством били в стену. По ней же палили из пушек ядрами.

Наконец стена дала трещину. Теперь осталось совсем немного, и стена рухнет, открывая дорогу полчищам врагов. В других частях крепости оборона также сильно ослабла. Только упавшая густая ночная темнота спасла феодоритов.

Обе стороны стали готовиться к решающему сражению. Последние защитники крепости укрылись в цитадели. Ночью никто не спал. Все ждали рассвета. Раны Александра были тяжелы и обширны, он обессилел от потери крови и теперь лежал, чтобы собрать последние силы перед решающей битвой.

Александр подозвал к себе старца Христофора и старого Ишхана. Ишхан опустился перед лежащим князем на колени и поцеловал его руку.
– Прости, мой князь, что я усомнился в тебе, прости, что принял тебя за врага Микаэла.
– Не об этом сейчас, дорогой Ишхан, – срывающимся голосом ответил Александр. – Уводите детей, всех до единого, спасите последних феодоритов. Скоро наступит последний рассвет Феодоро. И османы займут крепость, и Феодоро падёт. Нас слишком мало, и нам не устоять. Но дети Феодоро должны жить. И еще, молю, спасите князя Микаэла и моего сына Гаспара. Настанет день, когда Микаэл вернёт себе княжество. А теперь приведите ко мне князя и моего сына.

Когда уставшие, запылённые мальчишки появились перед Александром, он с удовлетворением подумал, что этого чумазого, в рваных одеждах мальчишку трудно принять за блистательного князя, а значит, мальчик сможет неузнанным и незамеченным скрыться среди простолюдинов, смешаться с толпой и спасти себе жизнь. А значит, и род Гаврасов не прервётся, не сгинет в пучине лет. Его не должны узнать, равно как и Гаспара, мало ли оборванных бездомных мальчишек бродит по дорогам Таврики. Их не узнают, если не найдется предатель. Предатель… кто же все-таки предатель?

Александр подозвал к себе мальчиков и сказал, обращаясь к Микаэлу:
– Князь, вот и пришла твоя пора. Я поручаю тебе твоего первого подданного, моего сына. Спаси его, если сможешь. Это твой единственный родич. Держитесь, дети, вместе. Не ходите в Византию, там турки. Вам надо пробираться на север в Московию, к руссам, это сильное государство, там вы найдете спасение.

Александр снял с себя золотой медальон – родовой знак властелинов Феодоро -  и надел на шею Микаэлу.
– Не думал я, что тебе придется так рано стать взрослым, – продолжал Александр, – прости, Микаэл, ты, наверное, считал, что я захватил власть в Феодоро? Нет, просто ты был ещё слишком мал.
– Нет, совсем нет! Я никогда так не думал, брат мой! Клянусь, что я не дам в обиду нашего Гаспара! – закричал Микаэл.
–Я верю тебе, – улыбнулся Александр.– А теперь идите. Да хранит вас Бог!
Он перекрестил заплаканных мальчиков, поочередно прижал к себе и поцеловал в лохматые макушки. Потом повернулся к Христофору:
– Запомни, старик, к руссам.

Христофор увел мальчиков. По дороге они зашли в пещерный храм, в котором старый монах всё же успел дописать фреску. Христофор подошел к стене и вынул из стены под бойницей большой камень.
– Вот здесь тайник, я сложил сюда всё самое ценное, что было в Феодоро. Твой медальон тоже надо спрятать здесь. С ним идти опасно. Не бойся, золото не теряется, оно всегда возвращается к хозяину.
– Нет, – твердо ответил Микаэл, – медальон будет со мной.
– Ну что ж, я и не ждал другого ответа, – улыбнулся старец.
Он вложил камень, замазал швы раствором и через бойницу выбросил посудину с остатками раствора в густые кусты под обрывом.
– Запомните, чтобы найти тайник, надо проследить, куда направлен взгляд правого ока Святого Давида.

Старик вывел мальчиков из храма и повёл к тайной тропе, затерявшейся среди пещер Дырявого мыса. Там их уже ждал Ишхан с остальными детьми. Всего, вместе с Микаэлом и Гаспаром, собралось семь детей, и среди них были совсем малыши, чуть постарше Гаспара.

В кромешной темноте, по тропе, известной одним лишь старцам, они спустились с почти отвесной скалы в долину. Здесь турок не было. Они считали, что этот страшной крутизны склон не преодолеть никому. Еще до рассвета маленький отряд, ведомый двумя стариками, скрылся из зоны видимости османов.


Продолжение: http://proza.ru/2023/09/20/210