Прощание

                Прощание

   «Я чувствую ностальгию по ушедшим друзьям. Их нет, но внутренне, по душе,
                они всегда рядом»
               
                Василий Ливанов

               
                Памяти нашей молодости и дружбе, которой мы дорожили.



     Батюшка душевно отпевал нашего однокурсника Владимира в небольшой прикладбищенской церквушке.  Простые слова молитв и отпевания, которые, так получилось, стали известны большинству из нас только в зрелом возрасте, звучали как успокаивающая мелодия. Похороны выпали на самый жаркий день лета, и в церквушке было душновато. Сквознячок задувал свечи в наших руках, и нам приходилось отвлекаться на их зажигание. Одинокая, но очень назойливая муха, радуясь теплу, постоянно пыталась устроиться в ноздре покойного, но батюшка ненавязчиво ее отгонял. Эта муха одновременно и отвлекала наше внимание от печалей и раздражала своей настырностью.
     Мелодия молитвы заполняла церквушку и вместе с запахом ладана создавала особую атмосферу прощания, состояние скорби и неизбежности, безвозвратности и опустошающей потери. Молодая симпатичная девушка, вся в черном, держала свечку в правой руке, а крестилась как-то осторожно и неловко левой.
 - Наверно католичка.
Подумал  Георгий и опустил глаза, что бы не рассматривать девушку , и услышав знакомые слова молитвы, попытался вторить батюшке :
 - Отче наш, Иже еси на небесех!
   Да святиться имя Твое,
   Да придет Царствие Твое,
   Да будет воля твоя,
   Яко на небеси и на земли.
   Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
   И остави нам долги наша,
   Якоже и мы отставляем должником нашим;
   И не введи нас во искушение,
   Но избави нас от лукавого!
     Муха опять потребовала внимания Георгия, но он решил ее игнорировать, а батюшка закончил чин отпевания и обратился к нам  со словами поддержки.  Но эти простые слова потеряли ту певучесть и душевность, ту проникновенность, которой обладали молитвы и совсем не запомнились.

     Дорога от церквушки до могилы шла по сосновому лесу, где там и сям между сосновыми стволами виднелись могилы. Смолистый запах, солнечная жаркая погода, песчаная дорога -  все это и составляло последний путь Владимира. Мы, однокурсники Владимира, шли вместе, и обменивались мнениями обо всех проблемах: и о своих и о мировых, отвлекаясь от печальной причины нашей встречи.  Слава, самый младший из нас, высокий крепкий первым затронул тему войны:
 - Нельзя убивать людей, нельзя убивать детей!
Георгий, явившейся на похороны в какой-то несуразной и несоответствующей месту полосатой футболке, его перебил, и стараясь успокоить, напомнил:
 - Тебе никто не возражает, где и кто призывает к убийствам, но вся история человечества – это история войн… Во всем бизнес и ничего личного. Еще со времен крестовых походов, офицерам землю в собственность, а солдатам город на разграбление. И желающие готовы к бойне…
Николай, обладавший когда-то шикарной кудрявой шевелюрой, которая изрядно поредела и поседела, крякнул, помолчал и стал рассказывать о своем последнем походе за грибами:
 - Белых много, но много и червивых, а красные хороши! Набрал корзинку и пакет лисичек.
Опять помолчали. Георгий подумал, что вскорости кого-то из нас некому будет провожать, что возраст поджимает и мы безропотно приближаемся к непознаваемому, знаковому мгновению, за которым неизвестность, …или известность, если веришь… Вслух заговорил о детях и внуках:
 - Что-то быстро все меняется вокруг. Мы, практически, копировали образ жизни наших родителей. А теперь все изменилось, кто в лес, кто по дрова, самостоятельные и самодостаточные да еще дети вместе с внуками разъехались по миру.  Их место занял телевизор. игры на компьютере и общение с детьми и внуками через социальные сети. Раньше живой мир был вокруг тебя, теперь все на экране.
Слава, выслушав сетования, резюмировал:
 - Обеспеченная жизнь разводит эгоизм, я вот весь во внуках и внучках и рад, что мне их доверяют! Пока справляюсь! Все лето с ними на даче, ходим на рыбалку, играем… Все лето на воздухе, на природе. Бросал бы ты, Гога свою работу.
 - Да знаешь, Слава, меня работа дисциплинирует, организует. И что характерно, есть возможность безнаказанно  и опоздать на работу и свалить пораньше, лишь бы работу выполнил.
 - Ну прям, единство и борьба противоположностей! То ли дисциплинирует, то ли разгильдяйничай! Ты уж, Гога, определись, что тебя там дисциплинирует! - Резюмировал Николай и продолжил:
 - В старости мы больше всего нуждаемся во внимании. Поговорку «доброе слово и кошке приятно» придумали старики. В старости обостренно чувство востребованности. Ненужные одинокие старики рано умирают. Главный секрет долголетия – это ежедневная нужность и благодарность окружающих и, хорошо бы еще, с  восхищением, так что, Слава, тебе повезло – ты нужен! Будешь долгожителем.
С разговорами подошли к могильной яме. Песчаные холмы, поросшие соснами, окружали небольшую кладбищенскую поляну. Сама яма огороженная холмиками земли, чернела посреди желтого песка на самой середине поляны. Георгий заглянул вглубь ямы.
 - Все там будем! – непроизвольно подумалось ему. Николай заметил, что раньше копали глубже:
 - Вот помню, хоронили, так рабочий без помощи сам вылезти не мог, глубоко было.
Было жарко и мы в ожидании сместились от ямы в тень ближайших сосен. В тени помолчали, как  будто замерли, пока разворачивали поминальный стол, доставали водку и бутерброды.
Открытый гроб стоял на козлах рядом с ямой, и мы как-то не организованно то подходили к гробу, то удалялись в тень, какое-то броуновское движение. Все то ли тянули время, то ли как будто стеснялись начать прощание, то ли отодвигали последний прощальный момент. Первым начал малознакомый приятель усопшего:
 - Володя был замечательный человек, а теперь мы узнали еще о том, какой он был мужественный! Пусть земля ему будет пухом!
Затем Слава напомнил всем, что Володя был труженик и любитель природы, а Коля добавил:
 - Володя любил Ромашки, что на Вуоксе, мы часто там рыбачили, а какой клев был у Горелого моста…
Могильщики споро и умело опустили гроб, и мы по очереди бросили по комку земли и отошли, глядя, как загипнотизированные, на мелькание лопат. Деревянный крест, фотография Володи, венки и цветы украсили могильный холм. Очень захотелось, что бы Володина душа видела нас, понимала наши чувства, и успокоилась от житейской суеты.
Обратная дорога к церквушке располагала к философской беседе.
 - Войны, конфликты  начинают тогда, когда хотят поскандалить, почесать нервы, наболело мол. Неудовлетворенные амбиции и часто переоценены возможности. – Начал Георгий. Все задумались и Георгий продолжил:
 - Оканчивается это все или чей-то победой, или когда могут перешагнуть через свою гордыню.
Шли медленно по теневой стороне дороги. Вспомнили, как Володя в перестройку владел ларьком у метро Ладожская и как в один момент это все пропало. Заговорили о дружбе. Николай предположил:
 - Может дружба так же, как и браки вершатся на небесах…
Георгий перебил:

 - Наверно бывает по разному – многие, это друзья по несчастью, просто удобно, обмен опытом, вместе поехать отдохнуть, часто связывает любовь к выпивки… С возрастом все труднее найти близкого человека, может стали придирчивее относиться к другим, не замечая своих недостатков.
Помолчали и Коля, вспомнив разговоры о войне, добавил:
 - … а воинское братство – «сам погибай, а товарища выручай!» Наверно, бывает дружба, как подарок судьбы, как дыхание, как сама жизнь. Бывает, как знакомство, как общее времяпровождение. Кому как Бог даст. Дружить, как и все в жизни, надо уметь.
Георгий подумал о том, что, почему то дружба между женщинами как-то выделена, обособлена, иногда подвергается сомнению сам факт такой возможности, а уж дружба между мужчиной и женщиной вовсе считается невозможной: или любовь, влечение, или ничего… Наверно дружба с детства может быть и на всю жизнь, но даже такая дружба, дружба всей жизни никаких прав друзьям не дает…а еще интересно, сколько настоящих друзей можно быть у одного? И если их толпа, то дружба ли это?  Но высказываться Георгий не стал.
      Кондиционер в машине охладил наши затылки и мы впали в полудрему, ехали без разговоров, как будто вместе с затылками охладились и мысли. У метро в жаре наскоро простились, втекая в ритм продолжающейся жизни.

       Через девять дней обменялись сообщениями с фотографиями Володи. На сорок дней созвонились, повспоминали и на кладбище не пошли.