Пичужка

          Девчонку Егор запомнил сразу, несмотря на её невзрачный вид – гораздо младше него, блекло-голубые джинсы, серая футболка, светло-русые волосы закручены в небрежный пучок, бледно-голубые глаза в цвет джинсов, лицо без признаков косметики. Пыхтя от усилий, она поднимала по ступеням тяжеленный чемодан. «Я Вам помогу!» – не допускающим возражений тоном заявил Егор и, легко подхватив чемодан, молниеносным движением поставил его возле лифтовой кабины. «До квартиры донести?» – поинтересовался он, предвидя отрицательный ответ. Девчонка испуганно замотала головой: «Нет-нет, я сама. Спасибо большое!» Тоненький голосок тоже врезался в память отдалённой музыкальностью. «Пичужка…» – пришло на ум мамино выражение.
          Учеников мама очень любила и ласково называла мальчиков «соловушками», а девочек – «пичужками». Бессменный руководитель хора областной школы искусств, Светлана Сергеевна Абрамова, всю жизнь посвятила юным дарованиям. «Нет человека без слуха! Всё – родительская лень», – убеждала она недоверчивых взрослых, ленящихся дать своим дорогим чадам музыкальное образование. В её искусных руках дети, по мнению окружающих, без слуха и голоса, становились с течением времени лауреатами и дипломантами различных конкурсов. Светлана Сергеевна, великолепная пианистка, взвалила на себя дополнительную нагрузку и вне работы с удовольствием помогала ребятам постигать премудрости игры на инструменте, причём совершенно бесплатно. Ученики ходили к ней толпами, называли «Светулечка Сергеевна»  – Егор не переставал удивляться маминому терпению. «Ох, Егорка… – вздыхала мама. – Ты далеко, не женат, внуков нет. А мне что делать? Скучать?!» Преувеличивала, конечно – мамину жизнь скучной назвать точно нельзя было.
          Сердце Егора болезненно сжалось. Полгода назад мама, здоровая, энергичная, полная сил и планов, внезапно скончалась от сердечной недостаточности в тихий осенний вечер на руках у потрясённого сына, который зашёл навестить её во внеурочный час. Скорая приехала через шесть минут, но врачам осталось только констатировать смерть. «Сгорела. Такое случается», – сочувственно произнёс доктор. Похороны запомнились толпой народа, морем цветов и слёз. Безутешные «соловушки» и «пичужки» разных возрастов, родители, педагоги, друзья и родные рыдали навзрыд. Произносились бесконечные торжественные речи: «С глубоким прискорбием... Наша любимая Светулечка Сергеевна…» Егор по сию пору так и не смог примириться с маминой смертью – всё порывался позвонить ей и часто захаживал в опустевшую квартиру, где садился за пианино на мамин любимый крутящийся стул и барабанил пальцами по лакированной крышке. Извлекать живые звуки из инструмента Егор почему-то побаивался.
          Печальные воспоминания навели его на мысль о филармонии. Егор присел на скамейку возле подъезда и, вытащив из кармана телефон, полистал афишу. Ближайший концерт – в пятницу; Алла Володарская (меццо-сопрано) и Ксения Рожкова (рояль). То, что нужно! Живое воображение нарисовало прелестную диву с длинными волосами в искрящемся ярком вечернем платье, ломающую руки в певческом экстазе, и пожилую, сосредоточенную, коротко остриженную аккомпаниаторшу в тёмном костюме, кружевной блузке с глухим воротам и очках с толстыми стёклами. Егор, не сходя с места, заказал билет в первый ряд – настроение заметно улучшилось.
          В пятницу за десять минут до начала он расслабленно сидел в первом ряду филармонии, хваля себя за то, что не поленился надеть костюм и галстук – «принял благообразный вид», как, добродушно посмеиваясь, говорила мама. Наконец, свет в зрительном зале медленно погас, занавес поднялся, и Егору открылась картина, диаметрально противоположная придуманной. Отяжёлевшая дама средних лет в глухом чёрном платье с уложенными в строгую причёску чёрными волосами царила на сцене – сильный голос уносил за собой в заоблачные дали. Вдохновенно аккомпанировала певице прелестная девушка в лёгком белом платье до пола, мягко облегающем стройную фигурку, и распущенными по плечам светлыми локонами. Егор без труда узнал в ней испуганную незнакомку, которой на днях помог с чемоданом в подъезде, в котором в тот момент оказался совершенно случайно, навещая двоюродную сестру. Сердце забилось часто-часто, дыхание перехватило, и Егор залюбовался плавными движениями рук пианистки, покачиваниями тела, сосредоточенным выражением милого лица. Имя Ксения идеально подходило ей. «Ксюшенька…» – таял от нежности Егор. В антракте Егор заказал огромный букет роз пастельных оттенков и такси к служебному входу в филармонию. Едва концерт завершился, и стих шквал аплодисментов, в котором он сам принимал  активное участие, Егор помчался на улицу.
          Машина стояла на месте – пожилой шофёр наслаждался свежим вечерним воздухом. Егор еле успел осторожно извлечь из салона шикарный букет, как распахнулась тяжёлая стальная дверь служебного входа, и показалась Ксения в джинсах и курточке с пакетом в руке. Увидев решительно направившегося к ней высокого привлекательного мужчину с букетом, Ксения отпрянула, решив, что он ошибся: «Алла Евгеньевна скоро выйдет». «Я к Вам! Кстати, мы уже встречались – в подъезде...» – приветливо улыбнулся незнакомец, которого Ксения сразу же узнала. «Но как Вы меня нашли..?» – пролепетала она неуверенно. «Совершенно случайно – повезло! – торжественно ответил мужчина и задал неожиданный вопрос. – Вы знали Светлану Сергеевну Абрамову?» Ксюшино лицо засветилось. «Светулечка Сергеевна, – мечтательно произнесла она, и, спохватившись, строго поинтересовалась. – А почему Вы спрашиваете?» «Я – Егор Абрамов, её сын...» – прерывающимся от волнения голосом ответил Егор и почувствовал, что ветер мягко взъерошил волосы, как будто мамина прохладная ладонь погладила его по голове...