Девяностые

Эта история произошла в начале девяностых годов. Время было смутным. Граждане, с ушей которых свисала демократическая горбачёвская «лапша», только сейчас осознали, что их «кинули». К слову сказать, были в эпоху «перестройки» проницательные товарищи, которые переводили фамилию «Горбачёв» по своему: «Граждане, Обождите Радоваться - Брежнева, Андропова, Черненко Ещё Вспомните!». Но таковых было мало - основное население хлебало обещания полной ложкой.
На голубых экранах нетрезвый Ельцин всё чаще замещал «узника Фороса» и стало ясно, что сам Форос потерял где-то букву и превратился  в чудовищный Фарс. Затем в каждый сельский дом и городскую квартиру шагнули из телеящиков Кашпировский и Чумак, заряжавшие батарейки, аккумуляторы и крэмы совершенно бесплатно. Чудесным образом у обалдевших от перемен граждан при близком контакте с экраном телевизора исчезали геморрой и кариес, пяточные шпоры и импотенция. Но экономику страны таким образом излечить не удавалось. Сын любимого всеми комсомольцами Тимура – Гайдар и его команда, вернули страну в начальную фазу феодализма. Производство встало. Денег не было. Преобладало натуральное хозяйство. На предприятиях зарплату выдавали продуктами производства, то есть валенками, шпингалетами, мылом, салфетками и ещё Бог ведает чем.
Вся страна превратилась в огромный «блошиный» рынок. Каждый стремился обналичить выданный в качестве зарплаты товар.
Учителю сельской школы можно было понести на базар не «доброе и вечное», а лишь классный журнал, отягощенный плохими отметками. Покупателей на подобный товар, естественно, не находилось, поэтому нужно было искать иные пути для заработка. Я принадлежал к славной учительской когорте и также искал выход из сложившейся жизненной ситуации.
Однажды в Кустанае, у магазина «Юбилейный», я приобрёл на букинистических развалах занимательную книжицу неизвестного автора, отпечатанную на плохой газетной бумаге, под многообещающим названием «Как приготовить вино». Её содержание значительно обогатило мой интеллект, работавший тогда на уровне философии экзистенциализма и незавершённого гештальта – я готовился к сдаче экзамена по философии в пединституте.
С тех пор, собранные в огородах и лесопосадках ирга, смородина, вишня, малина и яблоки – все дары лета, стали оцениваться мною исключительно через количество сахара, необходимого для приготовления вермута. Огромные, двадцатилитровые бутыли с деревянным шпунтом стали местом осветления винного напитка и заполнили погреб. Яблочное вино я, как уважающий зять, испробовал на собственном тесте. Я выбрал момент, когда он испытывал жажду после банной парилки и потребовал воды. Я преподнёс ему ковш светлого яблочного вина. Итог оказался положительным – тесть прошёл тест! Став заметно веселее и разговорчивее, он в общих словах одобрил мою деятельность, выразив желание испробовать другие вина и, пошатываясь, отправился домой. Там он сказал, что исключительно баня оказала на него освежающее и расслабляющее воздействие.
Через два сезона я чувствовал себя настоящим виноделом и раздавал окружающим советы направо и налево.
Единственным, но главным, отрицательным результатом моей винной деятельности было то, что сделанный мною продукт не приносил дохода и выпивался в домашнем кругу.
Тем, кто выполнял тяжёлую работу в деляне или на сенокосе, вино было ни к чему.
Время требовало повысить градус.
Это можно было сделать лишь при помощи запрещённого самогонного аппарата.
Самогоноварение подрывало монополию государства на торговлю спиртным, и кодекс причислял его к экономическим преступлениям. Количество скота в совхозе уменьшалось ударными темпами, и алюминиевые доильные бачки оставались не у дела. Инженерная мысль простого сельского труженика, лишенного пропитания, работала в нужном направлении – в ёмкость насыпали сахар, добавляли воду и дрожжи и оставляли на две недели. Уже через неделю от приготовленной жёлтой браги ноги не шли, а голова требовала движения. В связи с подобным диссонансом многие не дотягивали до перегона, употребив уже на этом этапе пахнущее хлебом сусло. Следующий этап требовал герметизации бачка и соединения оного с трубками, проходящими внутри обычного ведра с холодной, желательно, ледяной водой. Обыватель был бы весьма удивлён, узнав, что весь процесс дистилляции сходен с приготовлением дорогущего виски в горной Шотландии или бурбона в снежной Канаде. Крепость напитка измерялась спиртометром и составляла более 60 градусов…
Сравнительно с продаваемой лицензионной водкой стоимость литра у учетом затрат на изготовление была ниже в разы, как, впрочем, и вероятность отравления.
Первый гон я запомнил надолго. Сказалось отсутствие опыта и беспечная халатность. Бачок дрожал и гудел, весело подпрыгивая на газплите. Суетясь и волнуясь, я бегал вокруг, опасаясь его взрыва. Вдруг, за оконным стеклом, я узрел большую чёрную толпу народа, медленно передвигавшуюся по заснеженному переулку к озеру.
Возглавлял шествие батюшка, отец  Глеб, держащий в руках большой крест. Верующие направляли к озерной проруби для освящения воды.
«Как же я мог забыть, что сегодня Крещение Господне?!», - птицей забилась в моём мозгу мысль. Если бы я вспомнил о Великом празднике, то не стал бы заниматься сегодня столь греховным делом, каковым является приготовление зелёного змия!
Но подумав, что прибавление очередного греха к многочисленным предыдущим в принципе не изменит общего положения дел, я успокоился.
Неожиданно раздался резкий стук в дверь и в дом вошёл сосед-электрик.
-Проверяю показания счётчика!- потягивая ноздрями воздух, громогласно заявил он.
«Едрит - хандрит, он же унюхает запах!» - мелькнуло в голове, и я мысленно пожелал непрошенному гостю любой формы гайморита, отбивающего нюх даже у опытного электрика.
Я бесцеремонно вытолкал его за дверь, не дав взгромоздиться на стул для проверки счетчика, висевшего прямо над подпрыгивающим на газу бачком. Электрик, услышав от меня первые попавшие на ум цифры, описав носом очередную кривую, удалился восвояси. Лицо его выражало недоумение.
Следующим посетителем оказался участковый милиционер. К счастью, я уже вынес на мороз бачок с отходами производства, и выливал содержимое в снег, когда страж порядка вошёл во двор. Кислый запах бывшей ядрёной браги быстро растворился в вечернем прозрачном воздухе и я облегчённо выдохнул. Перегон был завершён, гештальт закрыт. Самогоном я расплачивался за всё -  за дрова, уголь, сено, солому, солярку для трактора. Его называли "жидкой" валютой и это не было преувеличением в эпоху гайдаровских экспериментов. Еще я выпекал хлеб в печи соседнего заброшенного дома. В неё входило шесть форм с тестом – крайние булки чуток поджаривались, а те, что были ближе к дверце не выпекались, но хлеб съедали весь. В поисках бизнес - проектов помогали научно - популярные журналы прошлых лет. В номере журнала «Наука и жизнь» я обнаружил рецепт изготовления хозяйственного мыла. Но сколько я не пытался создать некое подобие мыла - оно упорно не хотело мылиться! Благодаря другому журналу я научился быстро собирать кубик Рубика, но никакой материальной пользы, кроме морального удовлетворения, это умение мне не принесло.
В одной статье некий химик рассказывал о технологии обработки кроличьих шкурок. Весь процесс был описан талантливо, с художественным вкусом. И тут меня осенило - кролики! Вот где Клондайк, неисчерпаемые возможности для бизнеса. Я стал углублённо изучать суть вопроса. Я делал вырезки из журналов и газет, я читал и выписывал в толстую тетрадь данные о питании кроликов, их болезнях, и, пардон, способах размножения. Последнее было очень важно для моего зарождающегося бизнеса – я должен был планировать будущий оборот кроличьих шкурок. За десяток дней я узнал о жизни кроликов всё! Общая тетрадь была исписана от корки до корки. В другую тетрадь я заносил чертежи и раскройки различных форм шапок  и пальто, изготовленных из выделанных кроличьих шкурок. Кроме сведений, почерпнутых из умных книг и журналов, я общался с людьми, имевших опыт в разведении кроликов. Но здесь я упирался в стену непонимания и пессимизма в отношении моих планов. Одни говорили, что кролики много едят,  другие отмечали их необычайную плодовитость. Тёща вспомнила, как в детстве её брат разводил кроликов, но не сумел достичь вершин в выделке шкурок, пошиве шапок и пальто и получении мяса, каких собирался достичь я. Но, вопреки здравому смыслу, я никого не слушал, и колотил в жуткий январский мороз двухъярусные клетки.
Трудность заключалась в том, что до прочтения первой статьи о кроликах я был знаком с ними только по мультфильму о Винни-Пухе. Когда продавец кролика взял его за уши, чтобы отправить в мой мешок, я запротестовал против жестокого обращения с животным.
 Из Кустаная я привёз огромного крола,  дав ему имя главного героя мистического телесериала «Твин Пикс». В самом деле, в моём Агенте Купере была заключена какая-то тайна. Он часами сидел неподвижно в углу клетки, не реагируя на окружавшую его действительность, но крольчат становилось всё больше. Они грызли всё деревянное и покидали клетки, заставляя меня латать дыры и гоняться за ними по всему двору. Кроме того, оказалось, что кролики чрезвычайно прожорливы – в их рацион кроме сена необходимо было включать и пшеничные корма. Они съедали в сутки столько, сколько поедал хороший поросёнок. Мне пришлось освоить такую неприятную процедуру как забой и снятие шкурки «чулком».
При вымачивании и дублении шкурок в кислоте на пути к пошиву шапок и пальто мой азарт стал угасать. Вместо мягкого нежного меха я получал застывший бесформенный кусок бывшей шкурки. В доме стоял удушливый запах серной кислоты и уксуса. После того, как я уничтожил кислотой эмалированный таз, начались конфликты с женой, до этого времени терпеливо принимавшей мои занятия в надежде, что я сам найду истину. Даже дети стали выражать сомнения в успехе всего предприятия. Мясо кроликов, считавшееся диетическим, тоже как-то не пошло, организм его не принял. Мой двухлетний опыт разведения кроликов закончился их отстрелом из «воздушки» прямо в огороде, где они погрызли высаженные саженцы.
Когда я отдавал Агента Купера в руки новоявленного любителя кроликов, то даже не попытался отговорить его от столь безрассудного шага. Тем более, что шапки из  кролика, нутрии и норки отошли в небытие и были заменены на удобные зимние вязаные шапочки.
Я не использовал экран телевизора с говорящим Кашпировским для лечения частей тела, но, видимо, гипноз подействовал на какую-то часть мозга, вызвав  измененное состояние сознания. А может быть, это сделал любитель «шоковой» терапии Гайдар, подняв за сутки цены на манты в кустанайском кафе «Шолпан» с пятидесяти копеек до пяти рублей…
Бог знает… У каждого есть своё объяснение. У тех, разумеется, кто выжил в те девяностые…