Испорченные дети

- Ты его испортила! Во всем ему потакаешь, вот он на голову и сел! Лена, нельзя так! Ты вконец испортила мальчишку! Как, впрочем, и я тебя в свое время! Некого винить! Я сама хороша! А вы – испорченные дети! И нечего говорить мне, что ты уже взрослая! Как была ребенком – так и осталась! Абсолютно не умеешь думать головой и принимать правильные решения! – Валентина Ивановна в сердцах хлопнула дверцей холодильника и вздрогнула, когда магнит с фотографией семьи дочери упал на пол.
Фото было сделано минувшим летом на курорте, куда ее почему-то в этот раз не пригласили. Много лет она ездила с «детьми» на отдых. Помогала следить за внуками, отдыхала, заводила «полезные» знакомства. Но не в этот раз.
Аргументы, по которым ей отказали в поездке, показались Валентине Ивановне странными.
- Мама, у нас в этом году сложно с возможностями. Поэтому, мы едем с детьми сами. А тебе купим путевку чуть позже, и ты тоже сможешь отдохнуть. Выбирай пока, куда ты хочешь поехать. Хорошо?
- Но, Лена! А как же дети? Кто будет за ними присматривать?
- Мам, Денис уже вырос. Сам за кем хочешь присмотрит. А Ева будет со мной. В этот раз мы не можем себе позволить тот отель, в который ездили раньше. Поэтому, придется чем-то поступиться. Еве нужно на море. Сама знаешь, она потом полгода даже не чихнет ни разу. И если денег на хороший отель с аниматорами не хватает, мы поедем… Как это там раньше называлось? «Дикарями»? Вот! Снимем квартиру или дом и будем присматривать за детьми сами.
- А для меня, конечно, там места не найдется!
Валентина Ивановна была очень недовольна открывающейся перспективой. Ехать в одиночестве в санаторий, где никаких развлечений, кроме «дискотеки для тех, кому за…»?! Да и публика там так себе. То ли дело хороший отель, где и иностранцев хватает, и «свои» по большей части люди «порядочные»! А уж ей-то со своим образованием и знанием двух языков остается только выбирать.
Но не в этот раз…
- Мамочка, ты же все понимаешь! Отдых – это не только жилье. Это еще и перелет, питание и прочее.
- Можно подумать, я вас объедаю! – Валентина Ивановна завелась не на шутку.
- Господи, мама! Ну почему мне нужно объяснять тебе очевидные вещи?! Нет денег у нас, чтобы ехать всей семьей, понимаешь? Я бы с радостью взяла тебя с собой, но нет такой возможности. Ремонт в твоей квартире, мои проблемы со здоровьем в прошлом году, репетиторы для Дениса. Все это стоило уйму денег. И теперь мы очень ограничены в средствах. Чего ты хочешь от меня? Я должна отменить поездку? Или все-таки вывезти детей на море? Да и сама я очень устала. Ты же знаешь, в каком графике я жила этот год! Ты все видела!
- Да! Я видела! Видела, что ты плохая мать! Детьми тебе заниматься совершенно некогда! Все на мне и на Светлане, твоей свекрови. Забрать из садика Еву, встретить из школы Дениса, накормить, напоить, развести по кружкам и секциям.
- Мама! Не преувеличивай! Денис ездит на тренировки сам. Водишь ты только Еву на танцы, да и то не каждый день.  И мы вполне могли бы обойтись пока без них, ведь в саду есть группа, которая занимается дополнительно танцами, но ты настояла. Сказала, что ребенку нужно развиваться.
- Теперь я виновата? – голос Валентины Ивановны взлетел до «недопустимых» нот, и она схватилась за сердце. – Какие же вы неблагодарные! Я стараюсь, бьюсь, а вам все не так!
- Мама, пожалуйста… - Лена почувствовала, как темнеет в глазах и прижалась лбом к оконному стеклу. – Я очень тебе благодарна за все, что ты делаешь. Но не надо ставить это мне в упрек, хорошо?
Слушать Валентина Ивановна ничего не пожелала. Удалилась гордо, бросив посреди гостиной пакет с новым купальником, и обиделась.
Обижаться она любила и умела. Запросто могла дать понять кто и что сделал не так, не устраивая скандала и не «беря грех на душу». Просто не брала трубку, не реагировала на попытки примирения, а после, милостиво соизволив ответить на звонок дочери, тяжко вздыхала в ответ на ее вопросы, и слабым голосом вопрошала:
- Леночка, а если сердце, то останавливается, замирает совсем, то еле-еле стучит, это что значит?
И Лена бросала все и летела за город, на мамину дачу, куда Валентина удалялась обычно после очередной ссоры, чтобы «дать душе покой». Из поездок этих Елена возвращалась совершенно без сил и швырнув ключи то машины на столик в прихожей, уходила в свою спальню, падала прямо в одежде на кровать, и тихо плакала, не в силах понять, почему мать так с ней поступает.
Денис заходил в комнату, тихо укрывал Елену пледом, и касался плеча:
- Мам, не надо! Не езди туда больше. Бабушка подуется немного и приедет сама.
- Ох, Денис! Хотела бы я быть настолько в этом уверенной…
Лена знала, о чем говорит. С раннего детства она помнила маму такой. Тонкой, ранимой, прекрасно владеющей языком, и не одним, начитанной и прекрасно разбирающейся в музыке. Но очень обидчивой. Она могла упрекнуть дочь и на русском, и на французском или английском с одинаковой легкостью. И для маленькой Лены не было страшнее наказания, чем тихое и холодное мамино:
- Леночка, я хочу, чтобы ты подумала над своим поведением. Иди к себе, доченька!
Никогда и ни при каких обстоятельствах Елена не слышала этого уничижительного: «доченька», если у Валентины было хорошее настроение.
Впрочем, хорошим оно бывало редко. Валентина Ивановна была из тех людей, у кого стакан всегда наполовину пуст. В ее ощущении мира присутствовало лишь одно весомое слово. И слово это было – несостоятелен. Это понятие включало в себя множество аспектов и известны они были лишь самой Валентине.
Несостоятельны были коллеги Валентины, ее друзья, муж, родственники, соседи и этот список можно было продолжать до бесконечности.
К Леночке до поры до времени эта формулировка не относилась. Маленькая Лена была воплощением ума и красоты. Еще бы! Ребенок, при взгляде на которого умилялись почти все без исключения, тыкал пальчиком в книгу и складывал буквы уже в три года. А в свои  четыре Леночка изящно склоняла кудрявую головку к клавишам пианино, подаренного мамой, и говорила:
- Я слышу музыку!
Валентине было чем гордиться. Дочь ее, до определенного момента, только радовала. Она послушно ходила на занятия, выполняла любую просьбу Валентины, и считала, что нет на свете человека, который знал бы все лучше, чем ее мама.
Коса нашла на камень, когда Леночка училась в шестом классе. Отличница, гордость школы, она вдруг ни с того ни с сего схлопотала двойку за диктант. Валентина, ничего не понимая, качала головой и хваталась за сердце, но даже рта Лене открыть не дала.
- Доченька, ты меня очень расстроила! Как можно?! Нет, это немыслимо! Иди к себе!
Лена покорно удалилась тогда, так и не объяснив матери, что же случилось. Ее проблему пришлось решать бабушке, которая совершенно случайно застала девочку в ванной, рыдающей над раковиной, и пытающейся отстирать пятна с юбки.
- Лена! Девочка моя! Ты что?!
Ей Лена рассказала, как разболелся живот на уроке и как она испугалась после, не понимая, что с нею происходит. Ей никто и ничего не рассказывал о том переходе, который неизбежен для любой девушки. Валентина сочла, что эти знания совершенно ни к чему Лене, а спросить у кого-то еще девочка не догадалась, потому, что просто не знала, что подобные вопросы нужно задавать. У нее почти не было подруг, а те девочки, кого Валентина сочла достойными кандидатурами для общения с ее дочерью, подобные вещи ни за что не стали бы обсуждать между собой. Воспитание…
Долгий разговор Валентины со свекровью, бабушкой Лены, ничего не дал, кроме затянувшейся мигрени и недовольного:
- Лена! Подобные вещи девочка может обсуждать только с матерью!
- Но я же не знала…
- В следующий раз думай своей головой! Она дана тебе именно для этого!
Лена так и не поняла, в чем упрекает ее мама.
И это был первый раз, когда в четко выстроенную картину мира Елены вкралось сомнение. Оно было пока еще легчайшим флером от того понимания, что придет куда позже, но Лене хватило и этого, чтобы уяснить для себя – ее мама отнюдь не святая. И все ее разговоры о том, что мать всегда ставит жизнь ребенка превыше собственной, могут не всегда соответствовать истине.
«Разочарования» следовали одно за другим, и Валентина уже больше не считала нужным скрывать свое недовольство дочерью. Все чаще Лена видела мать с шелковым шарфом на голове. Тонкую ткань Валентина сворачивала в узкую полосу и туго перетягивала ею лоб. Считалось, что такая повязка помогает ей от мигрени. И Лена точно знала, увидев, как мать проплывает по коридору, легко касаясь пальцами пестрой ленты на лбу, что быть скандалу.
До ругани Валентина не опускалась никогда. Она величаво опускалась в любимое кресло, поднимала руки, прижимала тонкие пальцы к вискам, и лед в ее голосе способе был охладить любую горячую голову:
- Лена! Ты меня уничтожаешь…
Чем и как – это объяснения уже не требовало. Лена должна была сама догадаться, чем на этот раз так расстроила свою маму. Поводом могло стать что угодно.
Например, желание продолжить династию и стать врачом, в то время как Валентина считала, что это совершенно лишнее.
- Ты не понимаешь! Я с твоим отцом столько лет прожила, а видела его так редко, что по пальцам могу пересчитать моменты, когда мы были вместе. Лена! Хирург - это не профессия для женщины! Оставь эту глупую затею!
- Но бабушка говорила, что спасать людей – это благородно! И рассказывала, что папа, как и я, мечтал стать хирургом еще когда в школе учился.
- Мало ли, что говорила бабушка! Результат, Лена! Главное, результат, понимаешь? Что у нас в сухом остатке? Я – вдова, а ты – ребенок, который вырос без отца. Твой папа просто сгорел на этой работе! Сердце не выдержало! Думать надо, Леночка, не только о своих желаниях и амбициях, но и о тех, кто рядом!
Эти споры длились и длились, пока Лена не окончила школу и не поступила-таки в медицинский. После этого Валентина не разговаривала с ней почти полгода, ограничиваясь ничего не значащими «да» и «нет» на кухне по утрам.
Следующим испытанием на прочность их отношений, стал выбор мужа Еленой. Зятя Валентина не приняла.
- Ты меня поражаешь, доченька! Неужели не нашлось никого более состоятельного? Заметь, я говорю сейчас не о финансовой стороне вопроса! Вы же совершенно разные! Твой муж понятия не имеет, кто такой Мопассан и ни разу не слышал ни одной оперы Верди!
- Олег хороший человек, мама… - Лена не хотела спорить, но молчать не могла. – И, главное, любит меня.
- На одной любви, Лена, далеко не уедешь! Ты поймешь, о чем я говорю, но будет поздно!
На свадьбе дочери Валентина картинно и очень аккуратно прикладывала платочек к тщательно накрашенным глазам, всем и каждому твердя:
- Конечно, им будет сложно. Молодые еще, неопытные. Но я ведь на то и мать, чтобы помогать! Я буду рядом!
К счастью, именно на свадьбе Елены, Валентина познакомилась со своим вторым мужем. Дальний родственник Олега, подполковник в отставке, Семен Григорьевич, покорил Валентину своей выправкой, галантностью и знанием французского языка.
- Бог мой! Откуда такой прелестный акцент? – Валентина флиртовала напропалую, напрочь забыв о белоснежном платочке, наскоро спрятанном в сумочку.
- Моя матушка была дочерью дипломата и долгое время жила с родителями во Франции.
- Прекрасно!
Семен Григорьевич читал стихи французских трубадуров на языке оригинала, ценил порядок и чистоту и владел просторной ухоженной дачей неподалеку от города, где Валентина нашла себе массу занятий, перестав на какое-то время третировать дочь.
Во втором своем браке Валентина Ивановна была счастлива. Семен Григорьевич обожал ее и она расцвела, похорошела, и даже как будто стала мягче. По крайней мере, рождение внука, а после внучки, она восприняла с радостью.
- Леночка! Какие прелестные дети! Денис умненький мальчик! Весь в дедушку! А Ева – чудо! У нее мой нос и глаза! Будет красавицей!
Лена не спорила. Ее очень радовала перемена и она от всей души желала счастья матери.
Вопреки прогнозам Валентины, брак Елены с Олегом оказался крепким. С трудом, но Олег умудрился выстроить с тещей отношения при которых в спорах все оставались при своем мнении. Он много работал, и Валентина вынуждена была признать, что дочери достался не самый плохой муж на свете. Она была категорически против, чтобы Лена с мужем «влезли» в ипотеку, но Олег настоял на своем.
- Так будет лучше. Ваша квартира – это ваш дом. А нам нужен свой.
- Но Леночке будет сложно справляться с детьми и все успевать. Один ты такую ношу не потянешь!
- Дела у моей фирмы идут неплохо. Поэтому, я могу и сам. Но Лена мечтает вернуться на работу. И я не буду ей перечить в этом вопросе. Моя мама обещала помочь с детьми.
- У твоих детей, Олег, не одна бабушка! – Валентина, гордо задрав подбородок, смерила зятя уничижительным взглядом, чего давно уже себе не позволяла. – Я займусь детьми!
Мечта Лены вернуться в операционную стала реальностью. Дети росли, переезд состоялся и, казалось бы, жизнь наладилась, но тут случилась беда. Семен Григорьевич слег и, несмотря на все старания Лены и лучших врачей, оставил Валентину в слезах и с разбитым сердцем.
- Ах, Сёма! Как ты мог… - Валентина Ивановна была безутешна. – В кои-то веки я почувствовала себя женщиной! Неужели так необходимо было отбирать у меня это чувство так скоро?!
Кого упрекала в своем вдовстве Валентина на этот раз, так и осталось тайной.
Теперь она покупала два букетика белых гвоздик, чтобы почтить память тех, кто «скрашивал ее будни», и стала совершенно невыносимой по отношению к живым.
Лена, как могла, старалась компенсировать Валентине ее одиночество. Отпуска, выходные, праздники – везде и всегда Валентина была рядом с дочерью и внуками.
- А что такого? Это правильно! Я тоже часть семьи! – в ответ на вопросы подруг заявляла Валентина.
- Валя, но, возможно, Леночка хочет побыть с мужем и детьми наедине? Без твоего контроля.
- Глупости какие! Я никогда не контролировала своего ребенка! – Валентина возмущенно отмахивалась от подруг. – Я же помогаю! Как Лена справится с двумя детьми без меня?
Проблемы появились, когда подрос Денис. Бдительный контроль бабушки мальчишку совсем не радовал. Валентину он, конечно, любил, но ее бесконечные придирки вызывали у него раздражение.
- Денис! Ты опять?! Я же просила не включать так громко эту кошмарную музыку! Как вообще ты можешь такое слушать?! – Валентина без стука входила в комнату внука и болезненно морщилась. – Это невыносимо!
В ход снова шел шелковый шарфик, но на Дениса эти уловки не действовали так, как на Елену. Жаловаться отцу и матери он не хотел, предпочитая выяснять отношения с бабушкой по-своему.
- Ева! Иди сюда! Петь и танцевать будем!
Увидев танцующих под песни группы «Король и Шут» внуков, Валентина приходила в ужас.
- Денис! Ты-то ладно! Но Ева! Нет! Это невозможно! Я звоню вашей матери!
- Лучше отцу, ба! Мама выключает телефон, когда оперирует. И ты это знаешь!
Олег на возмущение тещи реагировал всегда спокойно, а вечером, доставив Валентину до крыльца дачи или до городской квартиры, возвращался домой и от души подпевал сыну, который горланил любимые песни, мечтая, что когда-нибудь это будет не только для ушей родителей и сестры.
Явные музыкальные способности Дениса требовали выхода, и Елена решила купить ему гитару.
- Лена, не вздумай! Вы решили, что мне пора оставить вас?
- Мама, что ты говоришь?
- Я этого не вынесу! Мальчику нужно учиться, а не страдать ерундой!
- Но Денис прекрасно учится! И тебе это известно! И потом, что плохого в том, что он будет заниматься музыкой? Ты же твердила, что детям полезно развиваться и это развитие должно быть всесторонним!
- Я имела в виду совершенное иное и ты об этом знаешь! Ох, Лена! Ты опять…
Споры эти длились не один день. Олег был полностью на стороне Елены и Валентина снова прибегла к излюбленному способу донести до близких свое мнение. Она перестала отвечать на звонки и не открыла дверь дочери, когда та приехала, чтобы проверить, все ли в порядке. Ключи от своей квартиры она давно у дочери отобрала под предлогом того, что потеряла свои.
На этот раз демарш Валентины остался без последствий. У Лены просто лопнуло терпение.
- Не хочет общаться – не надо! Сколько можно! – Лена, которая мыла посуду в свой выходной, неловко повернулась у раковины и ее любимая кружка, подаренная на день рождения сыном, разлетелась вдребезги, упав на пол.
Почему-то именно эти цветные осколки, блестевшие под ногами, стали последней каплей в долгом противостоянии двух близких людей. Мать Лена, конечно, любила, но давно уже понимала, что эта любовь должна измениться для того, чтобы не позволять больше ранить тех, кто рядом.
- Денис! – крик Елены донесся до второго этажа ее просторного дома, и мальчишка скатился по лестнице, гадая, что так расстроило маму. Голос она повышала крайне редко.
- Я здесь!
- Ты выбрал гитару?
- А можно? – в глазах сына было такое сияние, что Лена невольно зажмурилась.
- Нужно! Какую ты хочешь?
- Бас-гитару! Мам, а ты уверена?
- На все сто! Так, кажется, ты говоришь?
- Ага! А что бабушка скажет?
- Что мы испорченные дети… Не думай об этом! Собирайся и поехали!
- Куда?
- Как куда?! В магазин! Или где там эти твои гитары продают?
- Сейчас! Я только Еве скажу, чтобы собиралась! Поможет выбрать!
Глядя вслед сыну, Елена думала о том, что ее сын самый добрый мальчишка на свете. Какому еще подростку придет в голову тащить с собой в магазин шестилетнюю сестру для того, чтобы посоветоваться?
Гитара была куплена. И скоро комната Дениса превратилась в своеобразную студию, где мальчишки из его группы репетировали и пытались что-то записывать, используя аппаратуру, купленную Олегом и другими родителями. А уж когда снятый ими короткий ролик, в котором Ева подпевала брату, набрал какое-то немыслимое количество просмотров в популярной соцсети, стало ясно, что все не зря.
Лена тихо радовалась, что ребята при деле и сын перестал «выпускать колючки» по поводу и без. Вечерами, приехав домой после очередного дня, наполненного чужой болью и надеждой, она обнимала детей, которые, перебивая друг друга, делились с ней новыми идеями и планами, и понимала, что все делает правильно.
А Валентина ждала. Каждый день она наводила порядок, готовила что-то вкусное и ждала, что дочь приедет, чтобы просить прощения, как это было обычно.
Но прошла неделя, потом другая, а Елена так и не появилась.
Валентина сначала недоумевала, потом разозлилась, поклявшись себе, что в этот раз Елена не отделается простыми извинениями, а позже задумалась.
Кажется, впервые в жизни ей кто-то дал отпор, дав понять, что не все в этом мире находится в прямой зависимости от ее желаний. И если любого другого человека Валентина просто вычеркнула бы мгновенно из своего окружения без права на индульгенцию, то с Леной это было попросту невозможно. Несмотря на характер, дочь Валентина по-своему любила.
Месяц, другой…
В какой-то момент Валентина поняла, что никто не придет. И в этот раз никаких извинений она не дождется.
Осознание это далось ей с трудом. Она никак не могла понять, как ее дочь может быть настолько жестокой. Ведь она, Валентина, посвятила всю свою жизнь Лене и внукам! Так за что же сейчас такое к ней отношение? Неужели такая глупость, как кинутое в сердцах слово, способна разрушить отношения в семье?
Валентина, устав метаться по квартире, собралась и уехала на дачу, думая, что хотя бы там найдет, наконец, покой. Но это не сработало. Она бродила по дому и саду, отчаянно тоскуя, но не в силах признаться себе, что происходящее – это и ее ответственность тоже.
Лето сменилось осенними дождями и Валентина поняла, что ждать больше нечего.
В тот день, когда ее сердце наконец сдалось, она сидела на кухне, держа в руках чашку с любимым чаем и смотрела, как по участку соседей носится детвора в разноцветных резиновых сапожках и дождевиках. В свое время Валентина просила мужа поставить глухой забор, но Семен Григорьевич отказался, решив, что кованая решетка, изготовленная когда-то его другом, выглядит куда красивее. И потому Валентине оставалось только вежливо здороваться с соседями, будучи невольным наблюдателем того, что происходило на их участке.
Соседи Валентины, преподаватели одного из вузов, были «состоявшимися» людьми. Наличие пяти внуков, умненьких и воспитанных, это только подтверждало. И глядя, как младший из них прыгает по дорожке, разбрызгивая лужицы, оставшиеся после прошедшего дождя, Валентина решила, что достаточно ждать. Ведь можно просидеть вот так, грея ладони о чашку и лелея свое эго до того момента, когда уже Лене придется покупать белые гвоздики. И кому от этого будет хорошо?
Чашка звякнула о блюдце, и уже через пару минут Валентина выгоняла машину за ворота.
В воскресный день дороги были почти пустыми и в коттеджный поселок, где жили Лена с Олегом и детьми, Валентина добралась достаточно быстро. Свернув на улицу, где стоял дом дочери, она вдруг поняла, что отчаянно трусит. Впервые первый шаг к примирению, отложив свои обиды в сторонку, приходилось делать ей. Роль эта была настолько необычной, что Валентина еще долго сидела, припарковав машину у ворот, и размышляя, как лучше построить диалог с родными.
Однако, все планы тут же рухнули, стоило ей толкнуть калитку и пройти по дорожке к дому дочери. Дверь почему-то была открыта, и Валентина поднялась по ступенькам крыльца. Она уже собиралась войти и окликнуть дочь, но грохот, донесшийся откуда-то сверху заставил ее зажать уши.
Барабанная установка гремела, вторя гитарам, и Валентина с удивлением увидела, как Лена танцует на кухне, размахивая деревянной лопаткой, которой мешала что-то в большой сковороде, и во все горло распевая песню про какую-то куклу и колдуна.
- Класс! Мам, а давай с тобой тоже ролик запишем?! – Ева захлопала в ладоши, бросив расставлять стаканы на столе.
Лена отложила лопатку, наполнила стаканы соком, и протянула два из них Еве.
- Держи! Два ты отнесешь, а два – я. Потопали! Мальчишки наверняка пить хотят.
Лена шагнула было к лестнице, ведущей наверх, и замерла, увидев Валентину, стоявшую на пороге.
Казалось, что время усмехнулось и замерло на мгновение, любопытствуя и ожидая, что эти женщины скажут друг другу.
Ева замерла на пороге кухни, и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но мать ее опередила.
- Мама, привет! Присмотри, пожалуйста, за мясом, хорошо? Скоро обедать будем. Сейчас мальчишки закончат репетицию и сядем за стол. Ты голодна?
Валентина медленно кивнула и скинула ветровку.
- Да!
- Вот и хорошо! – Лена кивнула и подмигнула дочери. – Ева, отомри! Или ты уже забыла, как бабушка выглядит?
Ева закрыла рот, улыбнулась и помотала головой:
- Помню! Бабуля, а я танцы бросила! Мама меня в музыкальную школу записала. Я буду там учиться петь! Денис говорит, что у меня здорово получается!
Валентина почувствовала, как глаза ее вот-вот выдадут все, о чем она думала в последнее время, а потому поспешила нагнуться и отобрать у внучки стаканы с соком.
- Давай, я отнесу! Надо же мне увидеть, какая у Дениса гитара. Красивая?
- Очень! Красная такая! Я помогала выбирать! Пойдем, покажу!
Ева заскакала вверх по лестнице, а Лена кивнула матери:
- Ну? Что же ты? Иди, мама! Самый сложный шаг ты уже сделала…
И Валентина кивнет в ответ, а потом поднимется в комнату внука. И Денис, так же как и мать, кивнет серьезно и совсем по-взрослому, показывая бабушке гитару.
И что-то изменится.
Не все, конечно. Ведь невозможно изменить себя и свой характер в одно мгновение.
И разногласий, и недомолвок будет еще великое множество. И не раз еще Лена вздохнет, слушая, как мама будет пытаться донести до нее свое мнение. И Валентина будет гадать, где «упустила» дочь.
Но одно в этой семье поймут окончательно и бесповоротно – хочешь, чтобы тебя услышали – научись слушать сам. И тогда все встанет на свои места. И твои близкие останутся рядом с тобой. А разве этого мало?