автор Александр Силаев

         Небо, небо всё также далёкое и безмерно синие.
 Что я сделал в своей жизни? Что добился? Эти вопросы стали главными для меня в последнее время, пройдя свой путь, я вдруг осознал. Что я нёс лишь боль и страдание в этот мир, мерзкий, отвратительный мир. И вот сейчас, когда я остался один, что искупит мои грехи? Хотя нет, мой грех не искупить, не какими благими делами. Да и делать эти самые благие дела я не умею, ведь что одному благо, другому может быть и боль!
Ветка под ногами путника хрустнула, вытянув его из тяжёлых дум. Он остановился, поднял руки и посмотрел на ладони, стоя на месте и застыв, словно видел свои руки впервые. Мысли улетучились оставив лишь шум в голове, зябко передёрнув плечами, будто от холода он тронулся неспешно дальше в глубь леса.
Путник, высокий, в заношенном сером плаще, в каких ходят бедняки или отшельники. Двигался неспешно стараясь обходить глубокие овраги и крутые склоны, пробирался к реке что была неподалёку от его жилища. Этот путь давно изведан и привычен, не опытный взгляд мог бы опознать в нем нищего или пьяницу. Настолько у него был неприглядный вид, но оценив его так. Он бы ткнул пальцем в небо. Нет, путник не был силен или широк в плечах. Года сказывались, года и болезнь, но внутренняя сила в нем была и была не маленькая. В прежние годы во время юности этот человек мог в одиночку сразиться с толпой бандитов и лишь играючи всех уложить. Таким он был, молодым, сильным и амбициозным, сейчас же от его физической стати не осталось и следа. Но бурлящая внутри духовная мощь никуда не делась. Он с лёгкостью мог усилить своё тело и бежал бы, словно ветер легко, и плавно, огибая любые неровности местности, и за считанные минуты добраться до реки. Но он и не думал применять свой дар, таково было его обещание, нет скорее клятва самому себе, не использовать никогда больше силу, что погубила столько жизней и его собственную душу.
 Так он и продолжал ковылять к реке, в надежде выловить рыбу себе на ужин, или хотя бы наткнуться на лесные грибы или ягоды, коих стало совсем мало в лесах. Шум реки приближался, ровный звук льющейся воды становился все сильнее и громче. Но старика он не как не трогал. Все его мысли были лишь о том, что скоро конец его мучениям и тогда он с радостью покинет этот мир. Сбежит по средствам смерти в загробный мир или куда ещё там. Он уже не верил не святым писаниям своего ордена, ни в какую любую другую веру или откровения. Ему было все равно, куда он попадёт, будь то на суд к богам, будь то ещё куда-то. Он примет свой грех и готов ответить за него. Он желал наказания желал расплаты как ничего другого. Мысли покончить жизнь самому его посещали, но он твёрдо уверил себя в том, что проживёт, и пронесёт своё время ровно столько, сколько ему отведено, хотя наложить на себя руки было всегда так заманчиво, но так проступали только трусы, а трусом он никогда не был.
 Река показалась, и он облегчённо вздохнул, теперь путника ждала рыбалка, в которой он преуспел в последние годы. Достав удочку из заплечного мешка. Он удобно пристроился к пню, что был вблизи воды. Насадил наживку, жука, что постоянно копошились целой сворой около его туалета у дома, и были неплохой наживкой для рыбы. Он забросил удочку и принялся ждать поклёва, рыбалка приносила старику удовольствие, ему нравилось это занятие. Пожалуй ему нравилось только она, больше радости он не испытывал не от чего. Так прошёл день, день ловли рыбы, небесное светило склонилось к закату и старик, в последний раз выдернув удочку из воды. Кстати, не без результата на крючке, сделанном из кости животного, болталась рыбина размером с ладонь, он принялся собираться обратно. А завтра он пойдёт проверять силки на мелкую дичь и может там его тоже постигнет удача, и в них попадётся какая-нибудь зверушка на обед.
 В последние годы ему неплохо везло, как впрочем и всю его жизнь. Удача всегда была на его стороне, в дни юности он был удачлив. Всегда ему удавалось быстрее всех найти, или догнать, или же расколоть тех, кто укрывал у себя, кого его орден заклеймил своими врагами. А такими оказывались зачастую все представители, не их расы или те, кто их укрывал и сочувствовал. В виду своего везения и трудолюбия, да и даже чрезмерного фанатизма он быстро поднялся по лестнице вознесения в ордене и возглавил его, мучая, кромсая на части, убивая врагов ордена. Удачливый убийца!
 Вот и сейчас, когда он поселился один, в глуши удача никуда не делась. Сопровождая его и ведя по жизни положив руку на плечо, и в рыбалке ему везло и в охоте на мелкую дичь, в силках постоянно кто-то был, когда он ходил их проверять, хотя он думал постоянно, почему же все так? Ведь он, по сути, мог бы умереть от голода, но его полки с едой были полны, мяса и рыбы, в заготовках у него было достаточно. Или, например тварь сумрака навестила бы его ночью и убила бы, пока он спит. Ведь его жилище ветхий домик, который легко развалить. Но нет, твари его не беспокоили, так же как и люди. И еды было достаточно, что бы легко перезимовать даже не одну, а две зимы. Так он и жил, словно заслужил такую тихую спокойную старость, от этого осознания он приходил в бешенство, ведь он то, ОН! Не как не мог заслужить такое, он должен страдать и страдать страшно, а не тут-то было, вокруг тихо, спокойно и сыто.
 Возвращаясь по той же дороге что и пришёл. Его мысли снова погрузились в раздумья. Иной путник, ходя по лесу, был бы напряжён и сосредоточен, вслушиваясь в звуки и шорохи, хождение по лесу, а ещё и в его глуби могло привести к очень страшной и медленной смерти, но старику было плевать, он шёл и думал, не обращая внимания ни на что.
 Как же, как же так получается в этом мире? Хорошие люди мрут как мухи, а я живой и ничего меня не берет, спасибо хоть болезни что медленно и верно меня убивает, ведь не может так быть, чтобы я ушёл из жизни спокойно, пусть хоть и не безболезненно, но спокойно, где же наказание? Даже орден не ищет предателя, хотя по всем правилам должен искать. Иных сбежавших всегда находили, а тут я и никто не ищет, мерзкая удача! И когда уже меня разразит кара небесная, когда настанет тот миг, что я пожалею обо всём что натворил, пожалею не так как сейчас, а в агонии проклиная себя за свои поступки, нет же, нет эта тишь эта проклятая  гладь, словно сама вера меня, хранит, а за что хранит? За мучения её детей? Хотя они её дети даже перед смертью после всех истязаний, что мы творили над ними, они умирали с печалью на лицах, и нет эта печаль была не за самих себя, а за нас, ЗА НАС ВЕДЬ! Словно жалели нас за то, что мы делаем, а мы от этого лишь ещё сильнее зверели. Нет нам прощения, НЕТ! И точка. Ни кому из орденов, всех нас должна ждать кара, за то, что в этом мире нас приняли, обучили, накормили, дали приют. А мы за это отблагодарили своих благодетелей бойней и пытками. Весь наш род твари и лучше бы нам не приходить в этот мир, прекрасный мир. До нашего здесь появления.
 Теперь омерзительный и медленно умирающий.
В сердцах сплюнул он, на миг, подняв голову, чтобы оглядеться, вокруг. Было тихо и спокойно, до дома оставалось не далеко. Так он и дошёл до дома, размышляя как обычно. Что его берегут и, не понимая для чего, и с какой целью. Наступил вечер, старик уже подходил к ограде своего дома, в которой была небольшая калитка. Тогда ему показалось странным, глубь леса и, не стен от тварей, не ворот, а просто калитка. Этот дом он нашёл случайно, чьё-то брошенное жилище в глуби леса. То ли охотничий это был дом, хотя охотники сюда ни одного раза не пришли. Толи кто-то жил и прятался тут от таких вот душегубов как он. Теперь здесь живёт он сам.
Домик представлял собой следующее. При входе в дверь с улицы, небольшая прихожая, где можно было повесить верхнюю одежду и разуться.  Дальше дверка в небольшую комнату, где справа в углу стояла печь, и столик для приёма пищи. Слева небольшое окошко, единственное в комнатке. Там же слева стояла деревянная ванна, где старик мылся, нагревая в металлическом ведре на печи воду. В углу слева небольшая ветхая кровать, с соломой, на которую был постелен старый видавший вида плед. Сверху лежала подушка набитая соломой и одеяло. Справа в противоположной стороне от печи в углу стоял шкафчик, и в стене была небольшая дверца. Он нашёл эту дверцу не сразу, она была закрыта этим самым шкафчиком, который он приспособил для хранения трёх книг и столовой утвари. За дверцей был ход под пол, скорее всего, там кто-то прятался или что-то хранили, что не должно было попасть на глаза, но подпол был пуст и старик хранил там в холодке свои припасы. Крыша была не худая, поэтому в дождь в доме было сухо и тепло.
 Старик зашёл в прихожую разделся, сняв плащ и повесив его на гвоздь. Снял сапоги из кожи не понятно кого, он купил их не глядя, когда поспешно покидал город. Сапоги были чуть больше размером но, подложив в них тряпье, было вполне удобно. Зашёл внутрь, под ногами лежала шкура животного, точнее это была шкура нескольких животных сшитых в одно полотно. Оно тоже было здесь, когда он сюда пришёл. Старик не понимал, кто мог оставить такое здесь, да и все вещи были не плохими.  Кто и почему тут все это бросил, было не понятно. И он по обыкновению своему снова жаловался на удачу. Люди уходя, забирали все даже шкафчики, а порой и дома разбирали на материалы, а тут, все на местах, и словно ждало его.
Протопав по ковру к печи, старик закинул несколько поленьев в печь и принялся разжигать огонь. Когда огонь в печи схватился, старец распрямился и двинулся за мешком, где лежал его улов и удочка, нить на удочке он сплёл из своих же волос, и таких нитей у него было несколько, про запас. Когда он только пришёл сюда он не умел ничего толком делать. Ведь всю свою жизнь он учился быть убийцей, но книги что он купил, кстати, за большие деньги, ему здорово помогли. У него был запас еды, который он так же купил. А из тех трёх книг, что хранятся на верхней полке его шкафчика, было все об охоте, рыбалке и ещё много чем.  Так он методом проб ошибок и врождённого фанатизма всего, за что бы он ни брался, он и научился. Охотиться, рыбачить, и готовить запасы из того что он добудет. Немного умел работать с деревом, инструменты, кстати, тоже были в доме. Немного научился земледелию, хотя с землёй было все как нельзя плохо. Проклятие богини леса легло на все земли этого мира, и в том была и его вина.
 Но кое-что росло, а живность попадалась регулярно, так и жил с рукой самой удачи на плече. Достав рыбу из мешка и аккуратно прислонив удочку к торцу шкафа, тут было её законное место между шкафом и стеной. Он принялся доставать разную утварь для готовки, котелок из плотного металла, тарелку, поварёшку. С полок ниже достал овощи, клубни картофеля вкусные и очень питательные, морковь, что тоже растёт в земле, и ряд трав и кореньев, что вычитал в книге как съедобные. Далее налил в котелок воды и поставил на огонь, пока вода закипает нужно почистить морковь и клубни картофеля, подставил табурет над ведром для мусора и принялся ножом чистить овощи, срезая тоненькую очистку с клубней. Часть рыбы он приготовит сегодня, часть закоптит в импровизированной коптильне, часть сделает вяленой, что бы дольше сохранилась. Вода закипала, старик забросил овощи и уже распотрошённую очищенную рыбу. Принялся добавлять разные специи, те самые корешки и растения, высушенные и перетёртые в пыль. По домику поплыл аромат еды, да похлёбка не притязательна и проста. Но его она вполне устраивала, к чему все излишества, их в его жизни было много, и цена за них была высока.
 На улице уже совсем стемнело и старик, поужинав, принялся готовиться ко сну, он с детства был чистоплотен и не любил быть грязным, поэтому даже сейчас в этой глуши всегда мыл тело каждый день. Вот и сейчас помыв тарелку, приборы и котелок, остатками воды, расставив их по законным местам. Старик взял два ведра одно пустое, лишь на дне немного оставалось воды и второе с мусором, очистки от его прошлой чистки овощей. Он, сунув ноги в сапоги, вышел на улицу, не накидывая плаща. На улице было темно и тихо, только стрекотание каких-то насекомых нарушало вечернюю тишину. Старик двинулся в обход дома туда, где в конце его владений обнесённых тонким забором был колодец, очень удобный прямо возле дома, и идти далеко не нужно. Кто и когда его тут выкопал, оставалась загадкой, как и то где копать, чтобы добыть воды, да это было не важно, скорее интересно. Ведь даже города закладывали там, где есть река или люди каким-то способом могли найти место, где копать и ставить колодец.
 Хотя ещё в службе в ордене поговаривали, что именно дети леса, что обладали связью с землёй и водой помогали людям искать такие места. И вот опять они помогали, а мы их за это истребили. Тут он поймал себя на мысли, а может тут, и правда жили дети леса и именно они выкопали этот колодец, а он сейчас опять пользуется дарами тех, кого убивал, а может вообще тех, кто жил здесь, он и замучил в подвалах ордена? От этой мысли его вдруг скрутило, верёвка, вылетев из рук вместе с ведром, плюхнулась в колодец. Старика вывернуло наизнанку, да так сильно, что вся еда, что он только недавно съел, вышла наружу, сопровождаемая тяжёлыми спазмами и болью. Он рухнул в свою же рвоту, свернувшись в позу младенца часто подрагивая, пачкаясь землёй вперемешку с остатками еды, зубы сжались от боли до хруста, казалось, они вот-вот разлетятся на куски. Так продолжалось минуту после судорога начала отпускать, а сковавшие мышцы начали расслабляться, и медленно тело начало приходить в себя. Такое случалось сначала редко, потом чаще, и с каждым годом все чаще и чаще, это была его ноша. Болезнь что поразила его тело, и как всегда эти приступы начинались от каких-то мыслей, о лесных детях каких он погубил множество. Да он натворил многое и по праву заработал проклятье их богини.
 Старик не мог понять, он же живёт в лесу в вотчине их божества. Почему она позволяет ему так просто здесь быть, почему не накажет его как многих других проклятьем, обращения в мерзкое как он сам дерево, этого он не понимал. Все блага леса были для него открыты, и он убийца, ими свободно пользовался. А может болезнь и медленная смерть его наказание и вот такие припадки, он не знал, размышлений было много. Лёжа в грязи с бледным лицом и скрюченными пальцами он смотрел в звёздное небо с улыбкой на лице. Да именно в эти моменты он получал хоть какое-то наказание. Он был им доволен, он желал его, желал, пожалуй, сильнее всего на свете. Считая, что хотя бы болью, он сможет не много, хоть самую малость смыть с себя ношу своего греха. Так полежав ещё немного, он неспешно поднялся на ноги, стряхнул с себя крупную грязь. Руки при этом безбожно испачкались и были чернее ночи.
  Старик посмотрел в колодец, у него подобное уже случалось. И достать потом верёвку из колодца с ведром он так и не смог. Сократив три ведра, ровно до двух в хозяйстве. Теперь ведро пристёгивалось перед спуском на оружейную скобу, что висит у мечников на поясе, чтобы держать ножны с мечом. А сама верёвка привязана к основанию колодца, что бы, если что, без труда вытащить упавшее ведро. Так он и сделал, поднял верёвку от основания и начал снова поднимать ведро полное воды, сегодня ожидалась ещё и стирка внепланово, как и приступы что происходят также внепланово.

  Наступало утро, и чуть показались первые лучи небесного светила в единственном окне. Старик как всегда открыл глаза, эта привычка, просыпаться с первыми лучами появилась у него ещё с детства. Как говорил его отец: - нужно вставать рано, чтобы много успеть и сделать. Так он и просыпался, чуть свет уже на ногах, легко и бодро и неважно, во сколько ему пришлось лечь накануне.
  Вот и сегодня он проснулся бодрым и только спина чуть ныла от вчерашнего приступа и от того что потом пришлось стирать допоздна испачканную одежду, а после мыть ещё и себя, но он не жаловался. А принимал всё, что с ним происходит. Потянувшись на кровати, старик поднялся на ноги. В печи ещё тлели дрова, он перед сном закинул поленьев на ночь. Он протопал к ведру с ковшиком и, напившись воды, подхватил ведро и вышел на улицу в одних матерчатых штанах беловатого цвета и голым торсом. Умываться и делать утренние обливания водой он привык так же с детства. Умывшись и облив себя водой, не ледяной конечно из колодца. Вода успела нагреться за ночь в доме, но этого было вполне достаточно, старик зашёл обратно в дом.
  Ночи в это время года холодные, а вот день ещё терпимый, поэтому он не торопился доставать тёплые вещи из-под кровати и не топил печь днём. А вот когда наступит время холода и выпадет снег, он будет топить печь весь день и не покидать ближайшие окрестности. Так как времена холода очень снежные и сугробы такие, что можно провалиться и не выбраться самостоятельно, ходить только по знакомым местам, да и то только для проверки силков.
  В этом ещё не снежном сезоне у него была запланирована одна вылазка в город. Единственный город поблизости, там, в основном живут крестьяне, что не ужились в больших городах, да изгои которым пойти некуда, в общем, дыра, какую ещё поискать. Хотя с другой стороны, народец там нормальный и незлой. Повидавший на своём веку проблемы и понимающие что такое сложно жить. Старик не часто ходил к ним, но иногда нужда была, то одно выменять, то другое, по мелочи. А иногда когда и правда, все в городе плохо, прийти чтобы помочь. Грамотой он обладал, грибы целебные знал и как отвар из них сделать, и как отвар из растений сделать он умел. В городе только он один мог лечить и больше никто. Местный травник,  хотя он тоже был преклонного возраста, и выходить в лес за целебными растениями ему было тяжело. Так и получалось, что приходилось иногда приходить да приносить в город всякие травы. А они за это благодарили едой или ещё чем, в общем, благодарны были, как могли, да мне и не нужно было от них ничего, ну кроме что браги или пива из местной корчмы. Все остальное у меня было. Но попробуй тут откажись, обидятся, не дело это от благодарности чистого сердца отказываться, или материал, какой сменять. Продукты тут меняли охотно, еды всегда было мало, а торговые караваны приходили редко.
 Старик, войдя в дом без долгих собираний, схватил свой заплечный рюкзак, что лежал с вечера пустым и вонял рыбой и ещё бог ведает чем. Открыл маленькую дверцу, что вела в подпол, тут же уткнулся в комнатку полметра на полметра с крышкой люка во всю эту комнатку, сейчас открытую и прижатую к противоположной стене. Начал неспешно спускаться по приставной лестнице. Подпол представлял собой прохладное помещение почти в размер всего дома с перегородками вдоль и поперёк, деливший этот подвал на секции. Первая секция, куда и вела лестница, была перегорожена бортиком.  Секцией с овощами. Снизу стены слева, был бортик по пояс, где и хранились овощи. А стена справа, что и была перегородкой, делили подвал пополам, упираясь в перегородку поперёк, узкий проход, что вёл вдоль перегородки, упирался в проём без двери во вторую комнатку, там стоял стеллаж во всю стену с ящичками, где хранилась вся вяленая и копчёная еда. Повернув налево, старик прошёл вдоль перегородки и оказался ровно с таким же, как и первый без-дверной проём ведущую в такую же, как и первую смежную комнатку. Там у старика стоял столик, оставшийся после прежних владельцев, на котором стояли несколько алхимических предметов. Перегонка небольшая, варильня зелий, ступка, тут же он готовил снадобья. Этому их тоже учили в ордене, зелья необходимый атрибут всех членов  всех до единого отряда. Также здесь были целебные травы, грибы, кора определённых деревьев и ещё по мелочи, в общем, все нужное для варки и тому подобное. Собрав в мешок несколько стеклянных бутылей которых у него было всего ничего, тринадцать штук полные, он сдавал лекарю, а пустые забирал. Такие бутылочки, да и вообще все, что сделано из стекла было крайней ценностью, без них никуда, поэтому такие вещи всегда были только на обмен пустой тары. Также кинул связку радужной травки, что он собирал в лесу. Когда проверял силки, если такие попадалась на пути. Эта травка обладала не плохим целебным свойством и если её перемять, проживать и положить на рану то та не загноиться. Так же кинул сушёных грибов завязанных в мешочке, эти грибы, если их заварить в горячей воде и дать настояться снимали жар и воспаление в организме, на вкус конечно мерзкая дрянь, но все дешевле, чем пить зелья из них же, но ещё с парой ингредиентов. Хотя зелья весьма и весьма эффективнее, если болезнь уже запущена, то только за зельями к целителю.
  Это все он понесёт сегодня в город местному лекарю, как помощь людям, хоть и стоят эти зелья денег. Но целитель их с жителей не возьмёт, скорее только благодарность в виде еды и примет, такой уж он. Помогает жителям деревушки, как может и видно по нему, что не прост он, ох не прост, все в нем говорит о благородном происхождении и то, как держится и говорит. На своём веку старику таких много повидать пришлось, и на балах, куда приглашали глав орденов, и при осадах монстров, когда обороняли крепости. Мог он распознать подобных людей легко, но что делает здесь благородный старец, он не знал, да и знать не хотел. У всех есть свои секреты, и он не исключение, сказал бы он сам правду о себе? Нет, конечно, нет. А местным до его секретов и прошлом дела нет, живёт в чаще, сумасшедший старик, помогает иногда и хорошо. А что у него там было, не наше как говориться дело, меньше знаешь, проще живёшь. А почему сумасшедший? Да кто в своём уме будет жить в лесу? Без стен, да ещё в одиночку, только сумасшедший, ищущий смерти, и такие её находили быстро, но не он. Который год он живёт и ничего, а народ все диву даётся, как так живёт и не делается с ним ничего. Так и прозвали старика трэнтом леса, только вот трэнтов они и видеть никогда не видели иначе не стали бы так называть. Хотя ему всегда было плевать, кем его там прозвали, назвали и ладно.
  Поднявшись по лестнице обратно, старик захлопнул люк и прикрыл дверь, ведущую к лестнице. Когда он надолго уходил, он закрывал люк чтобы там оставалось все так же прохладно. Сев на кровать старик огляделся, припоминая, все ли он положил в мешок и, убедившись, что ничего не забыл, стал собираться. Надел простую рубаху, что носят крестьяне, нити материала которые вытянуты из какого-то растения, рубаха была коричневатого цвета как весь впрочем, гардероб. Такие же штаны, чуть великоваты и подпоясанные куском верёвки. Подхватил мешок и вышел в прихожую там накинул свой сероватый плащ потрёпанный, но всё же чистый. Накинул на плечи мешок и взял стоявший тут же небольшой нож в деревянных ножнах, повесил на пояс и тронулся в путь, по заведомо распланированному маршруту.
  Путь старика проходил по его охотничьим угодьям, где он расставлял силки на мелкую дичь, на крупную он не охотился, хватало и так. Да и для большой дичи на вроде большерогого хозяина леса  или на ревуна, да хотя бы даже на маленькую рогатку, нужны были снасти посерьёзней. Настоящие ловушки с кольями по всем правилам, а такого он не делал, копать яму ему не хотелось, да и надобности не было. Хотя все же одна такая ловушка у него была, нашёл как то старую заброшенную яму, бродя и изучая местность, и решив, что раз есть, то можно восстановить.  Наточил кольев, вставил, закрепил и замаскировал яму ветками, и листьями как смог. Эту ловушку он тоже обходил всегда, но за все время туда ни разу никто так и не попал. Хотя старик и не знал, как бы доставал оттуда животное своими силами попадись кто туда. Хоть прямо в яме и разделывай, но как говориться не попалось и ладно.
  Он брёл по лесу, а под ногами хрустели опавшие с деревьев листья, пора увядания уже вовсю идёт. Скоро листьев не останется и наступит время снега, время морозов и метелей. Тогда-то ходить станет в разы тяжелее, но ничего, он уже долгое время живёт здесь и уже привык. Но именно в эти дни, последние дни увядания ему всегда было необычайно тоскливо и грустно. Это тоже было с детства, почему, он и сам не мог сказать, просто такое настроение. Подобное время, когда все вокруг умирает, никогда ему не нравилось, даже, когда он сам был как это время увядания и убивало его.
  Добравшись до первой ловушки, он огляделся и проверил силки, на то сработали они или нет, осмотрев их и убедившись, что никто в них не попадался, а сама ловушка целая, и нормально работает. Старик продолжил свой обход, несколько ловушек оказались сломаны, видимо их растоптали крупные звери. Починив их и снова поставив как нужно, старик двигался по лесу на выход. Именно такой был его маршрут, проверить силки  и заодно двигаться на выход из леса, туда, где была деревушка. Наконец дойдя до своей большой ловушки с кольями, старик решил передохнуть, уселся на поваленное дерево неподалёку от ловушки. Достал бурдюк из кожи для воды и кусок вяленого мяса попрыгуши. Утром он не готовил еду, решил ограничиться перекусом. Он собирался выпить и поесть в корчме в деревне, так что сейчас он жевал ещё неплохо сохранившимися зубами резиновое мясо, запивая водой. Зубы он берег, так как в детстве видел эскулапов, которые восстанавливали хоть какие-то зубы селянам в его деревни и это был сущий кошмар. Поэтому зубы он старался не терять не в битвах, не при еде откалывая их от кости. Но все равно, при такой жизни много набережёшь? И вот сейчас у него четыре зуба притянуты между собой тонкой металлической полоской, хорошо, что хотя бы не передние иначе вид бы у него был не хуже чем у сумрачной твари. А так и не видно почти и жевать легче, доев свой скромный завтрак, он двинулся дальше.
   По пути своих охотничьих владений он восстанавливал ловушки, также обследовал местность на наличие следов, кто тут ходит, и когда это было. В следопытстве старик был хорош и мог различить следы и сказать  когда и кто проходил, вот и сейчас обследую местность, подмечал тонкости, где будет лучше поставить ловушку новую, куда получше, чем передвинуть старую. За весь свой обход он собрал девять тушек попрыгуней, это было очень хорошо и богато. Половину сразу решил отдать старосте деревни, хоть время запасов и прошло, но добычи много не бывает. Так он и вышел на опушку леса, а с неё открылся вид на город.
   Хотя это захолустье было сложно назвать городом, скорее уж небольшим поселение. Но стены окружающие это самое поселение были внушительны. Абсолютно ровный круг стен высотой около трёх метров, по которым свободно могли ходить два взрослых человека плечом к плечу. Четыре сторожевых башни чуть выше стен, и два параллельных входа в город друг напротив друга. Эти стены не были построены жителями города, те просто напросто не смогли бы. Людей мало, каменоломни тут тоже отродясь не было. Эти сооружения, также остатки из прошлого. И кто и зачем их тут построил, оставалась загадкой, но люди именно в таких местах и возводили вольные поселения на вроде этого.
  Нашли беженцы когда-то эти стены, а может, подсказал им кто это место, пришли, ворота поставили, где стены под-разрушены были, восстановили, как смогли. Дома внутри стен наставили, хозяйство развели и так и стали жить.  Подобные места встречались нередко и в его жизни, правда, разной степени целости. Но вот что примечательно, стены не сказать что и сильно высокие, но твари разные опасные на них никогда не лезли. Взять те же стены, столицу в которой он когда то служил в ордене. Там стены уже построены были местными умельцами, и высотой были как бы ни больше вдвое этих. Но на них твари лезли охотно, и при гоне сумеречных созданий, очень часто были теми преодолены. Что тогда начиналось в городе и вспоминать не хотелось. А на эти стены не лезут, к воротам лезут, выбить пытаются, но на стены ни в какую. Тоже загадка, и разбирали эти стены, и камни били, и фундамент выкапывали инженеры, но секрет, почему их не трогают сумеречные так и не разгадали. Было даже, целиком такой форт разбирали и переносили, но результата не было никакого. Даже если перенести эффект терялся и монстры уже во всю карабкались по ним вверх. В общем, тайна и таких тайн в мире было полно.
  Внезапно старик увидел на земле след, очень чёткий и явный. Словно меч кто-то воткнул в землю, ромбовидный заострённый след, отчётливо пересекающий его тропу и уходящий, куда-то вдаль за лес, из которого он вышел. Сумеречные тут ходили, не сказать, что часто, но появлялись. След был свежий, буквально ночью прошла тварь. Старик опустился на колено, внимательно рассматривая отпечаток в земле.
- Не большая, - тихо пробормотал.
- Пришла с правой стороны леса, - пробормотал старик.
И проследил взглядом по уходящим следам до их исхода в лес.
  Идти по следам за тварью он конечно не собирался. Поднявшись с колен, он отряхнул штанину от земли, сплюнул и побрёл дальше. Встретит он сумеречного, сразиться с ней, победит и ладно, умрёт ещё лучше. Уйти в бою старику на самом деле хотелось, видел в этом какой-то шарм, рыцарский поступок, хоть им он никогда и не был. Но сойтись в бою с сумерьчной тварью, а лучше с несколькими. И сражаться до самого конца, пока его не порвут в клочья, было очень заманчиво. Скажи он кому о своих мыслях точно посчитали бы его больным на головушку. Но больным он не был, за время одиночества и добровольного изгнания он обдумал много вариантов своего конца. И именно этот был самым красочным и мучительным. Такое вот у него занятие придумать, или хотя бы пофантазировать на тему, как закончить свою жизнь было бы поудачнее. Гоняться конечно по лесу и искать сумеречных, можно было бы. Но уж очень не хотелось. Хотя когда он сюда прибыл, у него были попытки найти и сразиться с тварью, и однажды он даже встретил все же одну. Но та битва была им выиграна. Ведь он не хотел помирать в битве, поддаваясь монстру, он желал выложиться по полной. Так и случилось, тогда он был молод, силен, и убил тварь, не дав той шанса. Причём сражался на одних инстинктах, и они не обманули, сработав, так как и было им положено. Сейчас же он слаб и стар, и справиться с сумеречной будет не так легко. Поэтому шанс умереть такой смертью был велик. Но твари ему не встречались, рука удачи на плече, видимо так он и ходил спокойно и беззаботно.
  Старик спускался к воротам в город, его тропа выходила прямо к одним из двух ворот. Они назывались солнечными вратами, так как солнце вставало именно с этой стороны. Противоположные называли закатными, по такой же причине что солнце уходило именно в ту сторону. Получалось, что эти ворота встречали лучи солнца, другие же их провожали. Вот и ещё один секрет все подобные сооружения были построены подобным образом. Два входа ни больше, ни меньше, и именно таким способом расположен(ия)ы. Инженеры при опытах и переноски целых стен в другое место конечно учитывали и это. Но у них не получалось воссоздать тот эффект что был заложен в эти стены. Маги сверху донизу облазили стены, но присутствия манны так и не обнаружили. Со временем попытки понять, как работают эти стены, прекратились, за отсутствием хоть каких результатов исследования. Однако отдельные энтузиасты и посей день, продолжают свои исследования, но это так же не приносит результатов. Ну, или, по крайней мере, он о таковых не знал.
  Ворота в город были закрыты, но старик знал, точно его уже заметили. Так и получилось, что когда он уже почти подошёл к ставням, они начали открываться. Тяжёлые и массивные,  сделанные из сруба деревьев. Такие пожалуй если и выбивать, то только тараном, ну или боевой Магией. Правда, сам он таким уровнем не владел. Сражаться он умел и не раз доказывал свои умения, но вот выбить врата подобного типа, своим типом магии сможет вряд ли. Хотя и не пробовал, никогда. Ставня чуть приоткрылась, внутренней малой двери в этих воротах не было. И поэтому, чтобы пустить человека, нужно было приоткрывать воротину. Тяжело, зато надёжно. Старик скользнул внутрь и трое человек тут же дали команду ездовому зверю тянуть верёвку, что была привязана к воротине. Небольшой бычок послушно начал движение верёвка натянулась и воротина встала на место.
- фуххх, вот бы и для открытия что придумать, а то толкаем в ручную каждый раз, скоро так грыжу заработаю, - пожаловался один из стражей.
Молодой светловолосый паренёк лет 17 с курносым носом и шрамом на щеке. Шрам он получил, практикуясь с мечом, причём сам себе заехал по роже. Но всех вокруг уверял, что в дуэли с инструктором заработал, хотя все знали правду, но не расстраивали паренька. Только иногда подшучивали над ним как бы невзначай, заводя эту тему. Паренька звали Ирве, с кем жил и кто были его родители, старик не знал.
  Второго паренька звали Лугом. Молчаливый, тоже белобрысый, с горбатым носом круглым лицом и вечно угрюмым видом. Этот паренёк у старика вызывал смешанные чувства. Он одновременно и нравился ему за свою молчаливость и одновременно не нравился за вечно подозрительный взгляд с небольшим прищуром. Говорящий словно я за тобой всегда наблюдаю. Тот лишь кивнул, посмотрев на старика и больше никаких действий не совершал. Просто стоял и смотрел на приятеля. Сколько было лет Лугу, было трудно сказать, что то между 15 и 25. Не определить, в общем, его возраст, такой уж у него вид.
  Третий же парнишка был лет 20. Высокий, стройный с каштановыми волосами, утончёнными чертами лица как будто он не стражник, а дворянин какой, заострённый нос, тонкие губы. Парня звали Ралем. Такие парни обычно были объектом обсуждения всех девиц и пользовались у них очень большим спросом. Раль был сыном местного старосты. Об этом старик знал, да и внешний вид его говорил об этом, что он сын поважнее чем простой местной селянки. Одежда была хоть и не новой, но из хорошей добротной ткани, цвет рубахи был ещё ярким и был он жёлтый. Штаны с кожаными вставками на коленях, и у него единственного из всех был полный справный нагрудник из стали. У остальных были лишь проклёпанные металлическими пластинами обычные кожаные куртки, обычные же штаны, в коих ходят крестьяне. У каждого висел меч на ремне, а у стены стояли луки с колчанами стрел. Щиты у них тоже имелись, но стояли, скорее всего, в караулке. Небольшая самодельная деревянная пристройка к стене, где отдыхали стражи, откуда и выходил сейчас командир этой троицы. Звали его Стилом, был он высок и в плечах широк. Классический воин или рыцарь на службе у короны. Тёмные волосы, тонкие губы, нос приплюснутый. По лицу от левой брови до правой стороны подбородка шёл большой шрам. Где он его получил, ни кто не знал. Местные пытались споить Стила, что бы выведать его историю, но пока этого не у кого не вышло. Так же на лице имелись и шрамы поменьше, но все они меркли на фоне его основной отличительной  и узнаваемой черты. Стил был инструктором боя на мечах, у всех стражников. И каждый день гонял молодёжь. По правде сказать. Он был единственным воином достойный этого звания в городе. Остальные не могли похвастаться таким умением владения меча. Года три назад в город повадилась банда из нескольких человек, пытались грабить выходящих или торговцев что были и так редкими гостями в городе. А подобное не сулило для города ничего хорошего. Торговцы перестанут сюда ездить и город загнётся. Хоть он и прокормит себя, но некоторые вещи, материалы и припасы можно только купить у них. А без-кое чего тут не выжить. Вот, Стил собрал восемь стражников и отправился на поиски банды. Искали несколько дней, но те сами себя выдали. Повелись на приманку в виде одинокого путника с баулом, и вышли потрясти карманы. Командир стражи тогда в бой никому и не дал вступить, что стоят простые крестьяне с подобиями мечей, куски железа, заточенные с одной стороны на манер тесака. Против обученного воина с мечом и щитом. Ворвался в толпу и покрошил не удачливых разбойников в труху. Одного только пытавшегося бежать подстрелил из лука незнакомый ему страж, что дежурит всегда на других воротах. Говорили что Стил, даже боевых техник основанных на духовной силе не использовал. В общем, мужик он серьёзный и шутки с ним плохи, для здоровья конечно. Одет он был в такую же кожаную куртку с вставками из железа, простые штаны. Сапоги простые, невзрачные, потрёпанные жизнью, какие все тут носят пожалуй. Единственное что его отличало от других так это меч, висящий на поясе. Тяжёлый, длинный и изогнутый с заточкой одной стороны. Массивная гарда в виде звезды, в на вершине меча был вставлен какой-то камень, магический он или нет, старик не знал. А делать оценку ему бы и никто не дал. Секреты воинов должны быть скрыты от любых ушей.
- хватит жаловаться сопляк, - пригрозил Ирве, командир.
- а то в следующий раз один толкать воротину будешь, - сказал командир.
- да я разве жалуюсь, так просто..., - замялся Ирве.
- вот-вот командир, пусть толкает один, глядишь сильнее станет, а то вон какой доходяга, - подшутил над товарищем Раль.
- тебя не спросили, - гаркнул командир.
- а ну быстро по постам разбежались, - приказал командир.
И стражники неохотно, поняв, что разговор окончен, начали расходиться по своим постам. Двое на стену, один на дозорную вышку.


продолжение следует.