Эх, Петрович!

Юрий Петрович Маликов, учитель химии сельской школы, добрейшей души человек, лысеющий, высокий и нескладный, был притчей во языцех для всей деревни уже много лет. Наверное, особенно с того времени, как его супружница Люсенька, на которую он не мог надышаться и выполнял все её прихоти, вместе с малолетним их сыном Артёмкой сбежала от Петровича в столицу нашей Родины. А там, по слухам от злых языков, нашла себе кавалера заморского и укатила с ним в Америку.

Юрия Петровича данное событие поменяло кардинально. Если раньше он был балагур и весельчак, охотно общался как с учениками, так и сих родителями, с удовольствием приходил в сельский клуб на всевозможные посиделки, мог взять в руки баян, да и спеть был не промах, благо голос у него был звучный, басовитый, запоминающийся. Любил ходить в гости, сам с радостью принимал гостей.

После же Люськиного предательства, он замкнулся, даже здоровался неохотно, словно через силу, а уж музыкальные вечеринки и вовсе позабыл. Никуда не ходил. Его ученики перешёптывались, что Петрович стал почти всё время проводить в лаборатории, куда вход для остальных был запрещён строго настрого. Бабы возле сельпо охотно обсуждали вновь освободившегося «жениха».

А вскоре, когда подошла его пенсия, перетащил из школы все банки-склянки и приборы в свой сарай. Дом Петровича стоял на краю деревни, дальше был лесок, переходящий в болото. Пока Люся была хозяйкой, они жили дружно, каждый год, по весне, латали домик, сажали огород, коз держали, кур. А теперь, спустя десяток лет, домик покосился, забор упал, огород зарос бурьяном. Вся живность, кроме кота и собаки, была роздана по соседям почти сразу. Зато с раннего утра и до поздней ночи из петровичевского сарая то шёл едкий дым, то что-то шипело и взрывалось, не так, чтобы сильно, но было слышно, то начинало вонять так, что носы затыкали на другом краю деревни. Прозвище «Алхимик» он получил именно тогда.

Когда до Маликова дошло, что его милая Люся бросила его из-за денег, его обуял гнев и желание доказать, что он тоже чего-то может. Он, конечно, не стал, как герой сериала «Во все тяжкие» варить супернаркотик. Но его идеи заработка, причем обязательно огромного и быстрого, были весьма специфичны.

Он был неплохим химиком. И мог бы сделать неплохую карьеру, останься он на кафедре МГУ, куда его звали и ждали, ещё бы — золотая медаль, красный диплом. Путь в аспирантуру открыт. Кандидатская, докторская степени, профессорское теплое место в любом столичном ВУЗе. И квартирку бы дали, и благодарные коллеги не ставили бы палки в колёса. Но Юра решил вернуться домой, к родителям, которые к тому времени сильно болели и пошёл работать в школу. Тогда это казалось стильно и романтично. Достаточно быстро его папа и мама улеглись на сельском кладбище. Маликов честно и самозабвенно вкалывал в деревенской школе, взвалив на себя кучу предметов, так как с кадрами было туго. Год за годом, не замечая никого из прекрасной половины учительниц, строящих ему глазки. А потом Юрий Петрович поехал на семинар для школьных преподавателей в Прибалтику. Там то он и встретил девушку своей мечты, Людочку — буфетчицу, младше его лет на двадцать. Их счастье длилось недолго.

И вот, после его жизненного фиаско, Петрович всерьёз решил изобрести что-нибудь эдакое. Сперва он варил эликсир бессмертия. Глядя на результаты своих опытов (клиентами были дохлые ежи и птицы, подобранные в лесу), Маликов до сих пор вздрагивал и норовил перекреститься, хоть и был неверующим человеком. Эти зомбики с вывалившимися кишками, выпавшими глазами, воняющие падалью, дружной толпой приковыляли к крыльцу Петровича и требовали любви и ласки. Пришлось, преодолев брезгливость, собрать их в мешок и кинуть в речку, предварительно привязав здоровенный камень. Он чувствовал себя недоГерасимом и Франкенштейном одновременно.

Затем его посетила идея о философском камне. Трансмутация металлов в золото вдохновляла Петровича не на шутку. Но всё закончилось лишь гальванопластикой (осаждением жидкого раствора из металла на предмете под действием электрического тока). Причём, на позолоту он истратил значительную часть своих сбережений. И это удручало. Позолоченный унитаз стоял посреди сарая как символ его провала.

Он решил вернуться к биохимии и попытаться сотворить панацею — универсальное лекарство от всех болезней. Помня все ошибки своего эликсира, он тщательнейшем образом проверял и перепроверял формулы. Неделями колдовал над компонентами.

Почтальонша Нюра, полная брюнетка, полная противоположность упорхнувшей Люси — тоненькой блондинке с большими голубыми глазами, теперь была его почти ежедневный посетитель — все реактивы Петрович заказывал через интернет. Благо, китайские ребята торговали всем и не очень дорого. Доставка посылок для Нюры была приятной обязанностью, ведь вечно хмурый Петрович искренне радовался её появлению (наверное, не сколько её, сколько содержимому доставленных коробок), но угощал Нюру чаем с бубликами и всегда интересовался её самочувствием и делами. Пусть фразы были дежурные, гостеприимное радушие — показным, но Нюре нравилось приезжать в этот старый, ветхий дом к этому странному чудаковатому мужичку. Она даже украдкой вздыхала, жаль, что он не видит в ней женщину. Уж она-бы сумела растопить заледенелую душу и подарить ему уют и тепло настоящих чувств. «Когда женщине становится «за сорок», а у неё нет ни мужа, ни детей, то и Петрович принцем покажется», — невесело думала Нюрка, в очередной раз привозя ему посылку.

Юрий Петрович стоял во дворе и задумчиво хмурил брови. По его расчётам выходило, что его чудо-лекарство было готово. Оставалось найти добровольца и посмотреть. Как сработает.

— Нюра, у тебя какие болячки есть? — без предварительных ласк грозно спросил Петрович.

— Ну, давление скачет… Спина иногда побаливает. Голова опять-таки, — Нюра от неожиданности стала перечислять свои хвори.

— Значит так, вот тебе капли. Пей! И не возражай, все риски я беру на себя! — Петрович гордо подал почтальонше рюмочку с мутным напитком.

Нюра вздохнула и безропотно влила в себя предложенное нечто. Почти сразу ей поплохело, она стала красной, как помидор, она пошла пятнами и только охала и ахала. Испуганный Петрович подхватил Нюру и кое-как понёс её увесистое обмякшее тело на диван, дабы дать ей оклематься. Но дальше всё стало только хуже. Почтальонша кричала благим матом и крыла Алхимика такими тирадами, что он и не подозревал о таких глубинах познания русского языка простой деревенской женщиной. Через час Нюра обнаружила, что её что-то очень мешает сзади. С трудом, она повернулась на бок и стала себя ощупывать. Не веря собственным рукам, Нюрка поднялась на ноги и, держась за стенку, дошла до трюмо. Приподняв юбку, она смотрела в зеркальное отражение. Сзади был хвост. И не то, чтобы маленький, как у поросёнка или миленький, как у зайчика. Нет, хвост был ровно такой, как у матёрого аллигатора.

Как честному человеку, Петровичу пришлось жениться на Нюре. И Анна Васильевна Маликова, мама двух замечательных мальчиков-погодков, нисколько не жалеет о произошедшем. У детей хвостов нет. А она шьёт себе длинные юбки свободного кроя у хорошей портнихи. Так что это — сущая ерунда.