У немедиков такого не бывает. И хорошо

1.  Сквозь марево и солоноватые струи из кондиционеров всплывает…

    Эмиграция. Сдаю на лицензию. Огромный ангар. Уродские гибриды стульчиков с партой. Спецкарандаши.  Внутри все вскипает. Ярость блаародная. Как волна.

Не, ну они издеваются! Примеры вопросов:

- Мальчика укусил паук рода Лятродектус («черная вдова»). Будут ли у мальчика схваткообразные боли в левом яйце? Ой. Ну, смотря куда цапнул. Хотя...

- Какова ВТОРАЯ по частоте гистологическая форма рака легкого (по данным не то Техасского, не то Аризонского центра изучения онкозаболеваемости)? Не то Техас, не то Аризона - как-то неприлично далеки, и там черт-те что возможно... Это как благословенное Средиземное море, на берегах коего ревматизма нет (нетути, хоть ты лопни), зато ревматоидного артрита - охххх....

- Сахарный диабет. Могут ли витамины группы «В» быть средством СРОЧНОЙ терапии кетоацидотической комы? Ляляля, фафафа, а это я знаю! За день до экзамена выучил! Группу "В" - внутривенно!

   Как бы дурдом. А потом адаптируешься, и понимаешь, что гордыню советского врача (с опытом и авторитетом) надо свернуть в тугую трубочку, и затампонировать ею себя отовсюду… Иначе хрен тебе, а не лицензия…

2.  Мой первый труп. Гордо чапаю через предбанник. Интерн. Фартук. Ручонки в перчатках. Инструменты изящно разложены на хитром столике-подносике. И – ваймэ…

    Мужик погиб от панкреонекроза. Поясняю – ферменты омертвевшей поджелудочной диффундировали в кровь. И – переварили окружающие ткани. И немного – весь организм. При этом бактерии, ответственные за разложение, оказались в общем-то не нужны. Ферментативный аутолиз тканей - все РАСПАЛОСЬ. Финиш. Цвет, размер, объемы. Ароматы. Не буду УТОЧНЯТЬ. На человека это уже не очень похоже.

    Шеф стоит сзади, отнюдь не настроен подзуживать или издеваться, просто командует – не углубляйся, все ясно, обрати внимание на кровь, похожую на бульон, быстро набирай кусочки на гистологию и ПОПЫТАЙСЯ найти хоть что-нибудь, оставшееся от поджелудочной. А впрочем, хер с ним, валим отсюда…

  Я мылся. Долго. Стоял в душе. Полоскал горло. Драил руки, шею, голову. Потом пришел к шефу со словами:

 – Не хочу показаться хлюпиком, но то, что было сегодня, может накрыть тазом мою мечту о патанатомии…

Шеф мне, после долгой паузы:

– Ээээх, поколение… Иди домой, завтра подумаем. Кстати, ураганное разложение в течение нескольких часов – любопытнейший феномен. И бывает РЕДКО. Вот те книжка…

  Утром я был свеж, зол (на себя, дурака), ехиден, упрям. Большой ампутационный нож летал, как смычок у Паганини. Три вскрытия на второй день интернатуры – это вам не хухры-мухры. И – что-то начало получаться.
 
   Шеф, как вы там? Скучаю… Не пора ли организовать встречу на ВЫСШЕМ уровне? А?

3.   Субординатура. Стиль «блэк энд уайт».

     Хрустящий накрахмаленный халат, черная водолазка, черный со стальными вставками роскошный стетоскоп «Ямасу», черные начищенные сапоги на ковбойских каблуках, каменная рожа – Доктор по отделению идет! Сарынь на кичку!

    Жизнь не мила. Мне препод всучил курацию некой больной, у которой, видите ли, гастрит. Взял у девок на посту историю болезни, смотрю – ой, это вряд ли, дама – завстоловой Совмина, лежит в ВИП-палате, какой там, к ляду, ГАСТРИТ? Отдыхает девушка. Или - пережидает переучет белужьих икринок и перепелочьих филейчиков. При моей попытке зайти, и превратить ея в учебный стенд – пошлет, в лучшем случае. Подхожу к двери палаты, слышу оттуда разные злобные слова, и вижу двух вылетевших сокурсников. Которым ТОЖЕ ее приказали откурировать. А друзья – в жеваных непристойных халатах, сами немножко небритые, прокуренные, в общем – не комильфо.

   Я им – э-мнэээ, делаем так. Я – доктор, вы – у меня учитесь. Я работаю, вы – записываете. Те – вот же хрен с горы, ладно, идем.

   Вхожу. Глубину, бархат, низкие рокочущие ноты в голос – добавил. Добрые морщинки вокруг глаз - тоже. Поверьте, мы Вас не обременим. Немного Вашего доброго участия – и учебный процесс пойдет как по маслу. Ваш случай – это так важно для будущих докторов, так важно… Я применю максимально щадящую методику, надеюсь, МНЕ Вы поверите? Вот и славно. Ну что ж, приступим. Голубушка (уй-юй, твою-то, Боткин-Пирогов-Склифосовский с примесью Апчехова!), мне необходимо Вас осмотреть.

Поворачиваюсь к сокурсничкам – а вы записывайте. Учитесь!

   И вижу я – рожи у них стали – просто сказочные. Жгут глазами открывшееся. Поворачиваюсь к даме – и понимаю, отчего. Мне, строго говоря, не так чтобы нужна была ТАКАЯ раскрепощенность. Открытость. Готовность. Жертвенность...

  Девушка сбросила халат в драконах, и осталась в кружевных, мнэээ, минимальных -  ясно, в чем. И в туфельках. В тон с, мнэээ, этими самыми. И – лежит в позе Данаи (Р.Х. Ван Рейн, Госэрмитаж, Ленинград). И улыбается. Широко. Торжествующе.
 
  А мне надо держать лицо. А это трудно. Поэтому я, воздев очи к небесам, ее пальпирую, аускультирую, перкутирую, сквозь зубы диктуя этим двум уродам полученные данные, а они, твари, шуршат карандашами, записывая, еле держась, потому что им тоже смешно, и когда же все это кончится, и краснеть нельзя ни в коем разе, потому что умрет образ Доктора, и она нас попрет, и два балла за недокурацию обеспечены…

  Встал, хрустнул пальцами, отечески улыбнулся. Поблагодарил. Ну, мы с ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ КАФЕДРЫ, возможно, позже зайдем. Вы сможете услышать обсуждение полученных в ходе осмотра данных. Вы ведь не будете возражать, не так ли? Ах, как приятно было иметь с Вами дело! Если что, всегда будем рады помочь (в деле переваривания пищи из совминовской столовой)! Бон шанс!

   Выбегаем. Ржем. Распределяем задачи. Ты – иди к преподу, умри, но отвлеки, чтобы еще минут десять он сюда не попал. Ты – работаешь подстрахуем – задаешь преподу дополнительные вопросы насчет патогенеза гастрита и язвенной болезни. Я – к медсестрам, быстро договариваюсь с девками, чтобы ее отправили на физиопроцедуры. Тогда сможем доложить В ОТСУТСТВИЕ больной! То есть любую пургу сможем нести! Здорова, как бык! Гастрит у нее, вотр маман!

   И что характерно, все удалось. Студенты – они такие…