Дурные мысли Бориса Григорьевича

"У меня есть жена и дети, у меня есть квартира, машина, дача. К тому же у меня вполне хорошая работа, которая приносит неплохой доход. В конце-концов, у меня ещё живы родители... Что же мне ещё надо? Почему так паршиво на душе? - так раздумывал Борис Григорьевич, потягиваясь в постели поздним воскресным утром.

За окном дачного домика щебетали птицы, солнышко ласково выглядывало из-за занавески, пахло сиренью. Ну чем ни благодать? Но настроение Бориса Григорьевича не улучшалось.

Из кухни послышался голос жены:

_ Борис, иди завтракать. Все бока отлежишь.

"Вот, - подумал Борис Григорьевич, - вот оно. Из-за неё у меня плохо на душе. Всё ворчит и ворчит: рубашку не повесил, носки разбросал, галстук испачкал. Портит мне жизнь. Точно."

С этими мыслями Борис Григорьевич крехтя поднялся и пошагал на кухню.

_ Что ты в пижамных штанах? Переоденься. Да и умыться не помешает, - опять вставила свои замечания жена.

_ У меня - вы-ход -ной! - парировал Борис Григорьевич и, шаркая шлёпанцами, поплёлся в ванную.

День прошёл, как обычно: натаскал с колодца воды для полива огорода, прогулялся к речке, покурил на крылечке с соседом. А в голове у Бориса Григорьевича всё тот же вопрос: "Почему мне так тяжко, чего не хватает?"

Ночью ещё хуже. Дурные мысли заснуть долго не давали. А под утро его беспокойный сон был прерван настоящим кошмаром. Борис Григорьевич проснулся от сильной сдавленности в груди и с невероятным чувством страха.

И кошмар, который он только что видел во сне, явился ему очень отчётливо. Он уже наяву во второй раз видел страшную женщину, ни то ведьму, ни то колдунью. Она тянула Бориса Григорьевича в какую-то пропасть, а, когда он упал, встала ему на грудь.

"О, Боже! - почти вслух ахнул Борис Григорьевич. - Ведь она о чём-то говорила. Да-да. Она сказала: "Сделай добро, а то утащу".

Ужас охватил Бориса Григорьевича. И он опять подумал, что во всём виноваты его сегодняшние бредовые мыслишки и, что с раздумьями надо заканчивать, а то свихнуться можно.

Утром сцены страшного сна ещё продолжали посещать голову Бориса Григорьевича. Но, пока он ехал двадцать километров до города, немного успокоился, и даже повеселел.

Работал Борис Григорьевич в Городской администрации. Сам же он предпочитал называть работу службой. Служил, значит, на благо... Отец его, коммунист старой закалки, когда это слышал, не мог сдержаться от подкола и говорил: "Служи, сынок, служи на благо кармана. Да на нары не загреми..."

Борис Григорьевич, конечно, обижался. Ну что со старика взять? Сам же он искренне считал, что его "служба" очень нужная и ответственная. И правда, что тут скажешь? Ведь возглавлял Борис Григорьевич Жилищный отдел.

У дверей кабинета его уважительно встретила молоденькая секретарша Леночка с напоминанием о приёмном дне. Одновременно огорчив и обрадовав, так как в списке желающих была только одна фамилия.

_ Кофе мне, да покрепче ....

Настроение после крепкого кофе, как будто ещё стало лучше. И Борис Григорьевич приступил к приёму, важно усевшись в кресле.

В кабинет вошла женщина средних лет, которую можно было назвать вполне симпатичной, если бы не всклоченная рыжая грива на голове и скорбное выражение лица.

_ Присаживайтесь, - кивнул головой Борис Григорьевич. - Что у Вас?

_ А у меня, как у всех. Квартирный вопрос

_ Сюда, знаете ли, с другим не приходят, - раздражительным голосом заметил Борис Григорьевич.

_ Ага, знаю. И уходят так же со своим вопросом без ответа...

_ Я Вас слушаю... Не надо здесь разводить...

_ Да, послушайте , какое беззаконие творится. Я проживаю в квартире, которую дали моему мужу от завода. Знаете какого, он у нас один. Так вот, год назад мой муж умер, скончался скоропостижно. И уже полгода меня с квартиры этой выгоняют. А у меня трое детей....

_ Что же вы хотите? - заговорил Борис Григорьевич даже не дослушав. - Квартира-то ведомственная. По закону это.

Женщина вскочила со стула, подбоченилась и закричала:

_ По закону? Детей на улицу, по закону? Да вы, чиновники проклятые, нелюди все...

_ Покиньте помещение, дамочка. Здесь Вам не базар-вокзал.

Женщина направилась к двери, продолжая посылать проклятия:

_ Ну и на Вас найдется управа. Вы пожалеете, ох пожалеете. Забери Вас шайтан... Чтоб Вы...

И так, оглянувшись, пронзила Бориса Григорьевича взглядом, что заготовленная им напоследок фраза повисла в воздухе.

"Ведьма, сущая ведьма. А глазищи -то как сверкают. Ой! Да во сне ведь я её видел. Точно. А я думаю, почему кажется знакомой, кого напоминает?"

И тут Бориса Григорьевича пронзает брошенная этой ведьмой фраза: "Забери Вас шайтан". "Боженьки мои, сон-то пророческий. И ведь заберёт... Как там во сне было - сделай добро."

_ Лена! Лена! Мать тебя, не дозовёшься...

С блокнотом наготове в дверях появилась секретарша:

_ Да, Борис Григорьевич.

_ Где тебя черти носят? Срочно мне данные на эту посетительницу. Да машину служебную. Быстро.

Через полчаса Борис Григорьевич восседал в кресле напротив директора завода:

_ Что же Вы, дорогой, вдову обижаете? Многодетную мать? Как так получается?

_ Да , что Вы, Борис Григорьевич? Всё же по закону. Квартира ведомственная.

_ Ведомственная? А человечность где? Детей куда?

И так разошёлся Борис Григорьевич на тему "человечности и великодушия", что директору вскоре пришлось признать свою ошибку.

_ Да, Борис Григорьевич, всё понял. Исправим. Обязательно исправим.

С чувством выполненного долга, вполне успокоившись, Борис Григорьевич вернулся домой. Он был рад, что удалось предотвратить пророчество вещего сна.

Однако, укладываясь в постель, он опять поймал себя на мысли: "Что же мне всё таки не хватает в жизни-то? Может, правда, человечности и великодушия? Тьфу, придёт же такое в голову?"

И Борис Григорьевич начал обдумывать, как бы Сапожникова отодвинуть в очереди и дать квартиру дочери кума, влиятельного и нужного ему человека. И найдя, как ему казалось, нужное решение, Борис Григорьевич заснул крепким сном праведника.