Робеспьер в период якобинской диктатуры

Политические взгляды Максимилиана Робеспьера в период якобинской диктатуры
                (2 июня 1793 — 28 июля 1794)
(Москва, МГУ им. М. В. Ломоносова, исторический факультет, 1994 год,  III курс)


NB: Это — одно из двух моих любимых научных исследований (не считая работ по специальности) за годы учёбы в МГУ (второе — о политических взглядах Сократа) — курсовая работа по новой истории, над которой я трудилась с большим увлечением и серьёзным вниманием и которая, на мой взгляд, нисколько не утратила ни глубины содержания, ни актуальности темы, а потому, желая сохранить её на память, публикую здесь и на academia.edu, где её можно читать со сносками.
 Добавлю, что работа над данной темой очень помогла мне понять сущность такого дьявольского явления, как террор, и в дальнейшем углублять это понимание, всё глубже погружаясь в историю нашей родной многострадальной России.
Научный руководитель семинара — Елена Ивановна Федосова — одна из немногих университетских преподавателей, поверивших в мои силы и уверивших меня в правильности выбранного жизненного пути, что бесценно для всякого юного существа. Всегда остаюсь искренне признательна ей.
На "обложке" — студенческий рисунок автора.


 I. Введение

О Максимилиане Робеспьере в нашей стране написано довольно много работ. Однако, практически все, из прочитанных мною, по оценке личности Робеспьера, его деятельности и роли во время французской революции, очень похожи друг на друга. В советской историографии был создан образ этого человека — пламенного борца за свободу и равенство, защитника интересов неимущих, вождя Великой французской революции и т. п. Всё это, конечно, можно сказать о Робеспьере. Но дело в том, что из него был создан некий идеал, образец выдающегося революционера, который должен служить примером для всех борцов за народное дело; черты человеческой личности совершенно терялись. В Робеспьере видели только революционера и не пытались понять его как человека. А между тем его политические взгляды, политическая деятельность тесно связаны с его человеческими качествами. Робеспьер — это, прежде всего, личность, незаурядная личность.
Цель данной работы — исследовать политические взгляды Максимилиана Робеспьера в период якобинской диктатуры. Сразу следует сказать, что его политические взгляды неотделимы от его политической деятельности. Робеспьер не был абстрактным мыслителем, он был человеком действия, стремившимся воплотить в жизнь то, что думал. Период якобинской диктатуры — один из интереснейших и сложнейших периодов революции. Это — её вершина, это — и вершина деятельности Робеспьера, прошедшего всю революцию от начала до конца, всегда оставаясь верным сторонником идей Ж. Ж. Руссо, которого считал своим учителем.
Основная часть работы построена следующим образом. Первый раздел представляет собой краткий обзор биографии Робеспьера, формирования его как личности и как политического деятеля. Без рассмотрения этого вопроса (хоть и очень кратко) трудно понять взгляды этого человека в период якобинской диктатуры. Далее я сочла возможным условно разделить этот период на три этапа: июнь — сентябрь 1793 — этап, когда ещё не произошло раскола в среде якобинцев, когда они представляли собой более-менее единый блок; второй этап — октябрь 1793 — апрель 1794 — раскол якобинцев, борьба Робеспьера с умеренными и крайними и его победа над ними; третий этап — май — июль 1794 — формирование нового антиробеспьеровского блока и итоги деятельности Робеспьера. Повторяю ещё раз, что это деление (как и всякое другое) очень условно и использовано мною лишь для того чтобы легче было работать с речами этого политического деятеля.
Основываясь на этом делении, следующие три раздела основной части работы посвящены следующим вопросам: второй раздел — политическим взглядам Робеспьера после победы восстания 31 мая — 2 июня, характеристике им современной политической ситуации, мерам, предложенным им, для общественного спасения; третий раздел связан с борьбой Робеспьера с оппозицией в среде якобинцев. Здесь же будут затронуты его взгляды по вопросам о принципах революционного правительства и принципах политической морали. В четвёртом разделе речь пойдёт о том, как Робеспьер понимал политическую ситуацию мая — июля 1794, о последних политических мерах, предпринятых им, и об итогах его деятельности.

II. Источники

Источником по данной теме служит третий том трёхтомного издания избранных произведений Максимилиана Робеспьера (М., 1965). Данное издание является первой публикацией на русском языке сочинений этого деятеля Великой французской революции. В издание включены все важнейшие социально-политические произведения — статьи, речи, письма Робеспьера эпохи революции. Подбор произведений и перевод с французского языка сделан, по большей части, с десятитомного Полного собрания сочинений М. Робеспьера. Произведения периода якобинской диктатуры даны по лучшему  из старых изданий — Лапоннере . Все произведения публикуются в хронологическом порядке. Третий том содержит материалы от прихода якобинцев к власти до гибели Робеспьера. Перевод этого тома сделан Ф. Б. Шуваевой. Речи Максимилиана Робеспьера, как и речи любого другого человека, являются источником тенденциозным. Они очень ярко отражают политическую позицию этого человека.
Робеспьер не писал основательных теоретических трудов, он не был философом. Он был политиком и хорошим оратором. Его целью было проведение в жизнь своей политической программы, стремление увлечь за собой людей. Для этого, в первую очередь, требовалось умение чётко изложить свои взгляды, что Робеспьер всегда с блеском умел сделать, и что находило отражение в его речах. Будучи ведущим политическим деятелем периода якобинской диктатуры, Робеспьеру приходилось порой ежедневно, а иногда и несколько раз в день, выступать в Конвенте или в Якобинском клубе. Поэтому его речи всегда содержат информацию о текущем моменте, о политическом и экономическом положении дел во Франции, о внешнеполитическом состоянии страны. Речи Робеспьера — отражение его политических воззрений, их эволюции. Робеспьер не просто стремился воплотить в жизнь взгляды Руссо, он создал и свою революционную теорию, о которой тоже можно узнать из речей якобинского периода.
Есть информация и о взглядах Робеспьера на религию. Практически невозможно перечислить все сведения, содержащиеся в данном источнике. Робеспьер высказался почти по всем вопросам. Он —  олицетворение якобинского периода революции. Ни одно решение, ни один закон не проходили без его одобрения, а часто им самим предлагались. Однако речи —  источник субъективный, поэтому наряду с верной характеристикой внешне- или внутриполитической ситуации в стране, Робеспьер иногда в других вопросах искажал реальное положение дел. Например, желая расправиться со своими политическими противниками, он часто рисует их деятельность в самых чёрных красках, не признавая в ней совершенно ничего положительного. Так, Дантон и К. Демулен, по его мнению, оказываются самыми опасными преступниками. Можно и ещё найти подобные примеры. Исходя из этой особенности, следует помнить, что только по речам Робеспьера нельзя судить о якобинской диктатуре в целом, хотя он и был её олицетворением, а можно лишь исследовать политические взгляды только этого человека и представить события так, как он их понимал. Речи могут служить источником и для характеристики Максимилиана Робеспьера как человека. Они дают информацию о его личных качествах, таких, как стойкость, преданность выбранной цели, своим идеалам, мужество, но вместе с тем и о таких, как нетерпимость к другим точкам зрения, категоричность, прямолинейность, сознание непогрешимости собственных суждений, жестокость и т. д.
Данный источник также включает отдельные выступления и просто заметки.

III. Историография

Историография по данной теме обширная, как русская и советская, так и зарубежная. К сожалению, с зарубежной я не имела возможности ознакомиться (если не считать работы А. Олара), поэтому ограничусь некоторыми нашими исследованиями.
В 1899 г. вышла книга М. Кусторубова (Гаккебуша) «Максимилиан Робеспьер». Это одна из двух книг дореволюционного периода, прочитанных мною, которая резко отличается от работ последующего советского периода. Её автор в самом начале пишет: «Роль и значение Робеспьера особенно служили предметом самых разнообразных кривотолков, подвергаясь диаметрально противоположным оценкам. Беспристрастное выяснение истины — вот цель предлагаемого этюда... его автор имел счастливую возможность непосредственно в парижских библиотеках и музеях ознакомиться со многими неизданными пока документами и памятниками эпохи первой революции» . Автора особенно интересовало «как всплывают подобные люди на поверхность житейского моря, чем обуславливается их, хотя бы и кратковременное могущество, и почему они неминуемо приходят к быстрой гибели» . Вся книга М. Кусторубова посвящена разбору личных качеств Робеспьера, которыми автор объясняет все его поступки. Он считает Робеспьера человеком весьма заурядным, который «при нормальном ходе дела умер бы в полной неизвестности» . Популярность и могущество его Кусторубов объясняет тем, что будучи «сухим доктринером», «Робеспьер во всех... случаях слепо следовал за толпой, которая после взятия Бастилии, стала решающей силой всего движения» , а также «единственным чрезвычайным качеством»: «доходящей до безумия верой в самого себя» ! Медлительность Робеспьера в самом конце событий и его гибель автор связывает с его «нерешительным характером»  и с тем, что Робеспьер «не сделал ни одной попытки к прекращению неслыханной неурядицы, к умиротворению несчастной родины» .
Вывод Кусторубова такой: Робеспьера нельзя назвать великим, потому что «история только того называет великим, кто находит новые пути к достижению царящей перед ним возвышенной цели. Робеспьер не искал этого благородного пути» . Поэтому в итоге он «оказывается лишь фанатичным доктринером, сила воли которого была основана только на его безграничном самомнении» . Таковы выводы М. Кусторубова; с ними можно соглашаться или не соглашаться, но факт в том, что исследователю неплохо удалось отметить ряд характерных качеств Робеспьера, о которых ещё пойдёт речь.
В труде А. Олара «Ораторы революции» есть глава «Робеспьер». Она посвящена формированию его как оратора. Вместе с тем А. Олар отмечает и ряд личных качеств Робеспьера: «...по характеру своему он не был симпатичен своим современникам. Ему, говорят, недоставало добросердечия,.. его окружала ледяная атмосфера, которая всех отталкивала от него. Если красноречие его влияло на умы и не оставляло равнодушным сердца, то великодушные чувства, порождаемые его речами, никогда не переносились на его личность» . Это — вопрос спорный и сложный. Но сами речи Робеспьера Олар оценивает достаточно высоко, а их популярность объясняет актуальностью содержания. Интересна такая мысль Олара: речи Робеспьера — «мир идеальный, где трудности и противоречия реальной жизни не встречают отклика. Он (Робеспьер. — М. Л.) первый до 89 г. часто употребляет в своих сочинениях слова равенство, свобода и особенно братство. Он не допускает ни на один момент, что можно вступать в сделки с моралью: следовать последней — к этому для него сводится вся политика» . Мне кажется, что данная характеристика отчасти верна. Робеспьер пытался совместить политику и мораль. И в этом одно из проявлений его трагедии, ибо политика и мораль несовместимы.
Книга Н. М. Лукина «Максимилиан Робеспьер» прошла три издания: 1919 г., 1924 г., 1960 г. В течение этого времени авторская позиция по основным вопросам практически не менялась. В целом  эта книга представляет собой скорее учебник по истории Великой французской революции, нежели оценку личности М. Робеспьера. Тем не менее, точку зрения автора на взгляды Робеспьера проследить можно. Он их рассматривает как взгляды «типичного идеолога мелкой буржуазии». А делает он так потому, что является историком, «стоящим на точке зрения пролетариата» . Для такого историка Робеспьер «прежде всего представитель определённого класса. Чисто личные, индивидуальные черты вождя революции всегда будут  у него на втором плане, и не на них будет он строить свои заключения» . Но почему же Н. М. Лукин считает Робеспьера идеологом мелкой буржуазии? А потому что Робеспьер «не хочет уничтожения классов и совершенно определённо высказывается против коммунизма» ; «в религиозных взглядах и религиозной политике Робеспьера выступает та же мелкобуржуазная сущность якобинизма», так как Робеспьер «с самого начала занял позицию, резко враждебную “дехриастинизации”» . «С точки зрения мелкого буржуа, без религии невозможно сколько-нибудь упорядоченное человеческое общество. Прежде всего она превосходное средство для охраны священной собственности и поддержания “порядка”» . Террор Н. М. Лукин рассматривает как явление закономерное, ответное на террор жирондистов и диктовавшееся Конвенту и его комитетам снизу.
В 1925 г. Я. М. Захер написал книгу «Робеспьер». Автор также рассматривает деятельность Робеспьера как «типичного представителя мелкой буржуазии» . Вслед за В. И. Лениным, который, «анализируя классовую борьбу во время революции 1848 г., отмечает, что «в обществе ожесточённой классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом... не может быть “средней линии”», а... вся сущность классовой позиции мелкой буржуазии состоит в том, чтобы стремиться к такой средней линии» , Я. М. Захер относит эту ленинскую характеристику поведения мелкой буржуазии в 1848-ом к поведению мелкой буржуазии в революции 1789 — 1794 гг.: «Поставленная между крупной буржуазией и пролетариатом, мелкая буржуазия неизбежно должна была колебаться между ними» . А когда была ликвидирована внутренняя и внешняя контрреволюция, когда буржуазное государство было достроено, классовые противоречия не могли быть затушёваны никакими компромиссами:  «надлежало определить с кем идти дальше — с рабочими против буржуазии и крестьянства» или наоборот . Монтаньяры «не пошли ни по тому, ни по другому пути» и поэтому потерпели неизбежное поражение .
Вообще Я. М. Захер часто делает выводы, исходя из современной ему ситуации, не учитывая тех исторических реальностей! Он придерживается крайне левых позиций, очень сочувствует Жаку Ру и его сторонникам. Следует сказать несколько слов об отношении этого автора к террору. В этом вопросе его мнение представляется мне довольно объективным. Я. М. Захер рисует такую картину: переворот 31 мая — 2 июня привёл к изгнанию 22 жирондистских лидеров из Конвента. Они были подвергнуты домашнему аресту и охранялись столь плохо, что большинству из них удалось преспокойно бежать и скрыться в провинции, где они подняли против Конвента восстание. А когда 73 из оставшихся в Конвенте их товарища подписали протест против событий 31 мая — 2 июня, то это не было вменено им в вину, и они продолжали заседать на своих скамьях. И только  после начала мятежа в Вандее, жирондистского восстания в Лионе, их же восстаний в Марселе, Тулоне, департаменте Кальвадос летом 1793, когда создалась угроза республике со стороны контрреволюционных сил, начала формироваться система террора якобинцев в ответ на террор жирондистов и их сторонников. Террор был результатом обстоятельств, а не какой-либо заранее разработанной программой . Однако Я. М. Захер не видит преобладающей роли Робеспьера в установлении системы террора, пытается его оправдать, что мне кажется неверным.
В 1959 г. была издана работа А. П. Левандовского «Робеспьер». Эта книга — не только биография Робеспьера, но и летопись событий французской революции. Она очень хорошо написана, напоминает увлекательный роман, но позиция автора близка к позициям Лукина и Захера и поэтому её не стоит снова повторять.
В 1962 г. была опубликована статья Е. З. Серебрянской «Об эволюции мировоззрения М. Робеспьера». Само название работы говорит о её цели. В начале статьи автор отмечает ряд характерных черт взглядов Робеспьера: он «абсолютизировал моральные категории, отводил им огромное место в развитии общества. Этика пронизывала собой все его политические и социальные идеи» . В разделе о воззрениях Робеспьера в период якобинской диктатуры автор отмечает, что в тот период «главной руководящей идеей Робеспьера оставалась идея народовластия. То была идея революционной диктатуры народа, которая... являлась высшей формой демократии, подчинённой интересам громадного большинства народа» . В условиях якобинской диктатуры завершается процесс развития политических идей Робеспьера «от идеалов формально-правовой демократии до признания и теоретического обоснования принципов революционной диктатуры» . Причём в основу «новой революционной теории» он вкладывает абстрактные принципы этики .
Террор у якобинцев получил этические санкции. В период якобинской диктатуры социальным идеалом Робеспьера оставался эгалитаризм. Конституция 1793 г., прогрессивный налог, принудительный заём у богатых, раздел общественных владений, вантозские декреты — выражение эгалитарной политики .
Вывод Е. З. Серебрянской таков: «как ни значительна была эволюция политических и социальных идей Робеспьера, он был не в состоянии вырваться из пут идеалистической философии» . Имеется в виду опять же то, что Робеспьер не знал, на какой класс нужно опираться и т. п.
К 1970 г. относится труд А. Гладилина «Евангелие от Робеспьера». Хотя автор и проследил весь путь Робеспьера от скромного провинциального адвоката до фактического главы государства, основная часть книги посвящена последним пяти годам жизни этого человека, в основном — его религиозной политике. В чём же состоит «Евангелие от Робеспьера»? По мнению Гладилина, вот в чём: «...надо смотреть реально на существующее положение вещей. Французский народ привык верить в бога. Нельзя (да и опасно) сейчас провозглашать какого-либо человека пророком. Но надо, чтобы народ поверил, что о нём заботится Высшее существо. В этом и состоит идея робеспьеровского Евангелия, которое Конвент декретировал как государственный закон» . Далее Гладилин делает ни на чём не основанный вывод о том, что «культ Верховного существа сразу потушил религиозные распри и восстановил единство страны. Он доказал всему миру, что французский народ сплотился вокруг революционного правительства, что теперь Франция стала сильной, как никогда» . Известно, что всё было наоборот.
Очень важны и интересны работы А. З. Манфреда по данной теме. Этот учёный посвятил много книг и статей исследованию личности и взглядов Максимилиана Робеспьера. Мысли, высказанные им в статьях «Споры о Робеспьере» (1965), «Максимилиан Робеспьер» (1965), «О природе якобинской власти»  (1969), как бы суммированы им в книге «Три портрета эпохи Великой французской революции» (1978) и затем повторены в книге «Великая французская революция» (1983). Глава «Робеспьер» книги «Три портрета...» представляет собой биографию. А. З. Манфреда интересует процесс формирования Робеспьера как личности, ему удаётся проследить эволюцию политических взглядов Неподкупного (так называли Робеспьера его современники. — М. Л.). У этого автора нет категоричных и безосновательных суждений. Он, например, не считает необходимым точно определять, выразителем интересов каких именно общественных сил выступал Робеспьер. Это был блок классово неоднородных сил, в чём и были заложены внутренние противоречия якобинской диктатуры . Трагедию Робеспьера Манфред видел в том, что его политика «расчистила путь для появления новой буржуазии, разбогатевшей во время революции. ...он (Робеспьер. — М. Л.) не увидел этой надвигающейся силы, а думал, что речь идёт о двух-трёх десятках интриганов, изменивших принципам политической морали» .
Террор автор делит на три этапа. 1-ый этап:  июль — август 1793, когда он был начат жирондистами; 2-ой этап — после принятия 17 сентября 1793 закона о подозрительных, когда террор применялся по отношению к спекулянтам, взяточникам, казнокрадам и т. п. лицам; 3-ий этап  — когда террор был перенесён из сферы борьбы против врагов революции в область борьбы внутри якобинского блока. Ответственность за этот последний террор несёт Робеспьер .
В целом, эта книга А. З. Манфреда является, пожалуй, самой талантливой, интересной, содержательной и серьёзной из всех советских книг о Робеспьере, которые я читала.

IV. Политические взгляды Максимилиана Робеспьера
в период якобинской диктатуры

1. Формирование Робеспьера как личности.
Максимилиан Мари Изидор де Робеспьер родился 6 мая 1758 г. в г. Аррасе в провинции Артуа на севере Франции. До семилетнего возраста его детство было счастливым, но когда Максимилиану исполнилось семь лет, умерла его мать, после чего отец покинул семью, а детей (Максимилиана, Огюстена и двух сестёр) стал воспитывать дед. Безусловно, смерть матери оказала неизгладимое впечатление на душу ребёнка и повлияла на его характер. Возможно, именно по этой причине Максимилиан стал скрытным, замкнутым, задумчивым. К тому же он был старшим из детей и должен был заботиться о младших, чувствовать себя ответственным за них. Ему пришлось думать и о своём будущем, ведь материальное положение семьи значительно ухудшилось. Лишившись родителей, Максимилиан лишился и настоящего детства. Скрытностью и замкнутостью характера можно объяснить и склонность Робеспьера к одиночеству, отсутствие настоящих друзей и когда он учился в колледже Людовика Великого, и когда изучал юридические науки в Сорбонне, которую закончил в 1780 г. Своим одиночеством Максимилиан, вероятно, нисколько не тяготился, друзей ему заменили книги. Робеспьер великолепно знал античных авторов, литературу Просвещения, высоко ценил Монтескье, но любимым его автором был Ж. Ж. Руссо.
Почему именно Руссо? На это ответить сложно. А. З. Манфред считает так: «потому, прежде всего, что в его произведениях Робеспьер почувствовал сильнее всего дух предреволюционного времени» . Вероятно, в произведениях Руссо Робеспьер находил ответы на волновавшие его вопросы. Воспитанный на античных примерах, практически не сталкиваясь с реальной жизнью, он был очень восприимчив к разным утопическим теориям. У Робеспьера были очень обострены чувства справедливости, благородства, собственного достоинства, гордости, чести. С детства он привык во всём быть первым (он лучше всех учился, знал больше других детей), что воспитало в нём веру в себя, в свои силы и возможности. Робеспьер всегда всего добивался в жизни сам и знал, что мог достичь желаемого. Упорство, настойчивость в стремлении достичь цели —  вот одно из важных качеств этого человека, которое всегда ему помогало. К этому следует ещё добавить колоссальное терпение и силу воли. Его не смущали неудачи. Ведь сколько раз его не слушали в Учредительном собрании, сколько он перенёс насмешек, издевательств; смеялись и над его предложениями, и над его внешностью, и над его фамилией. Всё это он перенёс. И помогала ему вера: в правоту своих убеждений и в самого себя. М. Кусторубов видит в этом ограниченность Робеспьера: «Он был человеком глубоко ограниченным, и в этом лежала его сила: проникнутый сознанием собственной непогрешимости и непогрешимости собственной воли, он искренне на каждый отличный от его воззрения взгляд смотрел как на преступление... Его умственная ограниченность доказывается тем, что он верил в безошибочность всего, что он говорил, и при всех условиях следовал раз намеченному плану» . Как бы там ни было, а меткое наблюдение Мирабо о Робеспьере: «Он пойдёт далеко, потому что он верит в то, что говорит»  сбылось. И пошёл он далеко как раз не потому, что следовал раз и навсегда намеченному плану, а потому, что как всякий умный человек, был подвержен развитию, умел улавливать дух времени. Из убеждённого противника смертной казни (каким он был в 80-х, когда сложил с себя звание судьи епископального суда в Аррасе из-за суровости старо-французского судебного уложения, часто применявшего смертную казнь) Робеспьер, после взятия Бастилии, превращается в сторонника казни без суда. Он одобряет казнь коменданта Бастилии и купеческого старшины. Из сторонника конституционной монархии Робеспьер в июле 1792 г. становится республиканцем, ратует за уничтожение монархии.
Что же повлияло на Робеспьера? А повлияло на него то, чего ему раньше не хватало, то есть сама жизнь. Он понял, что не слова, а дела могут решить все вопросы. Народ только собственными руками может добиться достижения своих целей. И Робеспьер — постоянный защитник интересов народа — встаёт на его сторону: он — один из политических руководителей восстания 10 августа 1792 г., один из инициаторов казни короля, а затем и руководитель восстания 31 мая — 2 июня 1793 г. Вместе с тем на протяжении всей революции Робеспьер оставался сторонником теории Руссо. В нём удивительно сочеталось постоянное стремление соединить эту утопическую теорию с жизнью, для чего он изобретает самый невероятный метод — террор. Идея, овладевшая им в молодости, поглотила всю его жизнь, весь его разум; в конце концов, он стал её рабом. И в этом его трагедия. Действия всей его жизни работали на одну идею, в ней был весь смысл его жизни. Но важно то, что Робеспьер стремился к воплощению в жизнь идеи не ради самой идеи. Он был убеждён, что это необходимо родине, народу; он делал это, как он считал, на благо свободы и справедливости. У него не было своей личной жизни. Он посвятил всего себя республике.
В Робеспьере меня привлекает одна-единственная черта — его бескорыстие. Он был необыкновенно честен. Он был одним из тех редких политиков, которые ничего себе не взяли, то есть не жили ради личной наживы. Робеспьер б;льшую часть жизни провёл в скромной комнате в доме Мориса Дюпле на улице Сент-Оноре. Это заслуживает уважения. Наполеон однажды так выразился о Робеспьере: «...это был фанатик, чудовище, но человек неподкупный и неспособный осудить кого-либо на смерть из личной вражды или кровожадности. В этом отношении можно сказать, что он был честный человек» .
Совершенно особое мнение на счёт бедности Робеспьера имеет М. Кусторубов: Робеспьер, «несмотря на свои восхваления санкюлотов, сам никогда не был санкюлотом. Наоборот, он всегда одевался как аристократ, ни разу не надел якобинской шапки, брился, не употреблял ругательств... Что касается пресловутой бедности и простоты жизни Робеспьера, то это по крайней мере очень сильно преувеличено. Примечательностью его очень мало меблированной комнаты была небольшая библиотека, где рядом с творениями Руссо, Корнеля и Расина, всего больше места занимали собственные труды Робеспьера. По мнению Бульвера, вся квартира словно говорила: “вы видите, что я обладаю изящным вкусом; тем более мне чести, что я бегу всякой роскоши”» . Такое мнение, по меньшей мере, странно. Во-первых, для того чтобы быть защитником неимущих вовсе не обязательно носить плебейские одежды или ругаться. Робеспьер и без того был одет весьма скромно. Всем известно, что он носил один и тот же оливковый сюртук. Во-вторых, если в простом доме есть хорошая библиотека, то это ещё не свидетельствует о снобизме или о роскоши её хозяина. Да, Робеспьер получал достаточное жалованье как депутат Конвента (18 ливров в день), но и не более того. Дантон же, например, нажил себе в годы революции огромное состояние.
Итак, я попыталась хотя бы в общих чертах показать некоторые основные качества личности Робеспьера, которые сильно влияли на него как на политического деятеля.

2. Политическая программа Робеспьера в июне — сентябре 1793 г.
Ко времени прихода якобинцев к власти Робеспьер уже был республиканцем и сторонником революционных методов борьбы. Получив власть в результате восстания 31 мая — 2 июня, Робеспьер выдвигает очередную политическую программу действий, которая постоянно звучит в его речах июня — сентября 1793 г. Ведь после победы восстания ситуация в стране значительно обострилась: остались нерешённые жирондистами экономические вопросы; бежавшие из Парижа жирондисты организовали ряд мятежей. И к ним примкнули другие контрреволюционеры. К середине июня 60 департаментов из 83-х были охвачены мятежами. Тяжёлым было и внешнеполитическое положение. Сам Робеспьер в речи в Якобинском клубе 8 июня так характеризует ситуацию:  «...отечество не может больше терпеть царящий у нас беспорядок. Нашу страну окружают неприятельские армии... пламя восстаний не потухло внутри республики,.. посмотрите, что творится у нас: в Марселе контрреволюция; то же происходит в Бордо; в Лионе аристократия расстреливает лучших граждан» .
Исходя из такой политической ситуации, в основе программы Робеспьера лежит вопрос о борьбе с врагами и необходимость их раздавить силой оружия. В первую очередь речь идёт о внутренних врагах, что звучит практически в каждой речи: «Надо подавить внутренних врагов, особенно опасных своими связями с иностранными деспотами» ; «Если вы хотите сохранить свободу, будьте беспощадны к заговорщикам»  и т. д. Кого же Робеспьер считал врагами? Очень чёткое определение он дал в речи в Якобинском клубе 28 июня 1793 г.: «Итак, я утверждаю, что единственными врагами народа являются те, которые выступают против Горы Конвента» . Так, на данном этапе речь шла лишь о том, чтобы уничтожить всех противников монтаньяров, и Робеспьер даже утверждал, что «возможно, менее чем через полгода все тираны будут уничтожены» .
Прежде чем перейти к вопросу о том, что Робеспьер предполагал сделать для уничтожения врагов, следует сказать об одной важной мере, предпринятой Конвентом, это — утверждение Конституции  24 июня 1793 г.  Робеспьер понимал, что этот шаг необходим, чтобы сохранить власть, так как принятия Конституции требовал народ: «Все честные граждане требовали Конституции и опасались, что их желание не сбудется... она декретирована и тем удовлетворены чаяния народа... она становится центром, вокруг которого народ может сплотиться...»  У Робеспьера есть ряд отдельных выступлений в Конвенте «О Конституции». Каждое из них касается какого-либо отдельного параграфа или отдельной статьи Конституции. Так, например, он выступает против прямых выборов народом исполнительного совета, так как считает, что большая власть исполнительного совета угрожает свободе, ибо «в его руках находятся все силы государства, и, беспрерывно действуя, он вскоре начинает господствовать над всеми другими властями» . Робеспьер полагает, что не следует исключительно совету предоставлять право смещения агентов исполнительной власти, так как это право принадлежит всем гражданам . Контролировать законодательные и исполнительные органы должен, по мнению Робеспьера, Верховный национальный суд . В пятом выступлении речь идёт «О характере представительства». Робеспьер считает, что «слово представитель не может быть применено к кому-либо из депутатов потому, что воля не может быть представлена» . Ряд подобных мыслей можно встретить у Руссо в работе «Об общественном договоре». Должно быть, были и ещё выступления Робеспьера по поводу Конституции, но я с ними не знакома. А по имеющимся в третьем томе его «Избранных произведений» выступлениям трудно составить какое-либо целостное впечатление.
Хотя Конституция 1793 г. и была самой демократической из существовавших до неё, она никогда не была воплощена в жизнь, её заменила диктатура, установление которой представляло собой процесс, начавшийся в начале июня и в основном завершившийся к осени 1793 г. Ни Робеспьер, ни другие якобинцы не имели никакого плана организации диктатуры, но они оказались в кольце врагов, которые по отношению к ним применили террор. Если бы Робеспьер не призывал ответить ударом на удар, его правительство неминуемо бы пало в самом начале прихода к власти.
Какие же меры считал нужным принять Робеспьер, чтобы победить врагов? Во-первых, он призывал объединиться: «...пока Конвент не объединится с народом для спасения народа... не пройдёт и месяца, как вы станете свидетелями возникающих повсюду новых измен» ; «В целом народ прекрасен, отдельные же люди слабы; между тем во время политической грозы... необходимо объединиться. Народ в массе не может сам управлять страной. Местом объединения должен стать Париж» . А потому надо, «чтобы в Париже была армия, способная внушить страх всем деспотам. Этой армией должен быть весь народ Парижа» . Париж для Робеспьера — «цитадель свободы», поэтому «не надо увозить из него пушки, а, наоборот, надо создать ружейные мануфактуры...»  Во-вторых, Робеспьер настаивает на изгнании из страны иностранцев: «создайте же закон об изгнании из нашей страны всех иностранцев...»  Робеспьер видел в иностранцах агентов иностранных держав, выступавших против Франции. В-третьих, по этой же причине следует обуздать и журналистов: «надо также, чтобы журналисты, очевидно являющиеся сообщниками Лондона и Берлина, люди, умеющие под видом ревностной заботы об интересах народа вызывать у него страх,.. недоверие,.. были наказаны,..»  По мере развёртывания жирондистами террора, речи и действия Робеспьера становятся всё ожесточённее. Так, в речи в Якобинском клубе 14 июля 1793 г. «О похоронах Марата и о мерах общественного спасения» Робеспьер говорит: «Надо, чтобы убийцы Марата и Пелетье искупили на площади Революции своё ужасное преступление. Надо, чтобы пособники тирании, вероломные депутаты, развернувшие знамя мятежа,.. ответили нам своей кровью, чтобы мы отомстили им за кровь наших братьев, погибших во имя свободы,..»
Причиной всех бед Робеспьер считает не только предательство со всех сторон, но и безнаказанность виновников преступлений. Поэтому в августе 1793 г. он начинает говорить о медлительности революционного трибунала. Его речь 25 августа носит как раз такое название. Вот к каким заключениям приходит Робеспьер: «Трибунал должен быть столь же активным, как и само преступление... Бесполезно собирать присяжных и судей, поскольку этому трибуналу подсудно преступление одного лишь рода — государственная измена — и что за неё есть одно наказание — смерть» . Вождя якобинцев не устраивает и многочисленность Комитета общественной безопасности. Он делает вывод: «Нужны: реформа революционного трибунала и быстрая его реорганизация в новой форме. Он будет произносить приговор в определённый и всегда близкий срок виновным и освобождать невиновных; создание нескольких революционных комитетов, которые будут одновременно судить за многие преступления... общий надзор полиции, обновление Комитета общественной безопасности, в состав которого будет входить только 10 человек с определёнными функциями; проведение демаркационной линии между его функциями и функциями Комитета общественного спасения» .
Итак, в речах Робеспьера этого периода времени звучит программа борьбы с противниками якобинского правительства. Он активно защищает от нападок врагов Комитет общественного спасения, отдельных якобинцев и в том числе Дантона: «Я обратил внимание на то, что помимо обвинения министра, обвинению подвергся и Дантон. Хотят и его сделать подозрительным. Значит верно то, что клевета не перестаёт преследовать должностное лицо за то только, что оно должностное,..»  Всё это свидетельствует о том, что целью Робеспьера было сплотить якобинцев, и благодаря этому они достигли значительных результатов: к осени 1793 г. началось подавление контрреволюционных мятежей; в начале октября был взят Лион, власть Конвента была восстановлена в большинстве департаментов. В Вандее войска республики перешли в наступление, а битва 6-7 сентября при Гондсхооте явилась переломной в ходе внешних военных действий. Во внутренней политике Робеспьер одержал победу над Жаком Ру и его сторонниками. Сам Ж. Ру 5 сентября 1793 г. покончил с собой в тюрьме. Того же 5 сентября террор был поставлен в порядок дня, была произведена реорганизация революционного трибунала, принят закон об иностранцах, декрет о создании революционной армии санкюлотов; 17 сентября был издан декрет о подозрительных, а 28 сентября введён всеобщий максимум. Полное юридическое оформление режима якобинской диктатуры произошло 10 октября 1793 г., когда было создано временное революционное правительство.

3. Робеспьер о принципах революционного правительства и принципах политической морали и борьба внутри якобинского блока в сентябре 1793 г. — апреле 1794 г.
Итак, осень 1793 г. ознаменовалась некоторой стабилизацией внешне- и внутриполитической ситуации. Одновременно с этим начались разногласия внутри якобинского блока. Уже с осени 1793 г. Дантон и его сторонники — Фабр д'Эглантин, Камилл Демулен, Филиппо, Лежандр, Делоне и др. выступают как сторонники политики умеренности. Они требуют ослабить диктатуру и возвратиться к конституционному порядку. С ноября — декабря 1793 г. Эбер стал отделяться от якобинцев. Он, напротив, считал политику Робеспьера слишком мягкой и предлагал разрешить все вопросы с помощью «святой гильотины». К Эберу были близки Ронсен, Венсан, Колло д'Эрбуа, Фуше и др. С конца 1793 г. Эбер приходит к открытому конфликту с правительством Робеспьера. Начав борьбу с этими двумя течениями, последний активно разрабатывает два вопроса: о принципах революционного правительства и о принципах политической морали. Затем делает два доклада в Конвенте — 25 декабря 1793 г. и 5 февраля 1794 г. Робеспьеру было необходимо дать определение принципов, на которых, по его мнению, должно покоиться новое общество, чтобы объединить вокруг них граждан. «Теория революционного правления, — пишет Робеспьер, — столь же новая, как и революция, приведшая её. Её нечего искать в трудах политических писателей, не предвидевших эту революцию, ни в законах тиранов, которые, удовлетворившись возможностью злоупотреблять своей властью, мало занимаются изысканием её законности» . Робеспьер резко отличает задачи революционного правительства от задач правительства конституционного: «Цель конституционного правительства — создать её (законность. — М. Л.). Революция это война свободы против её врагов; конституция это режим победоносной и мирной свободы» . Далее он объясняет, что революционному правительству нужно употреблять чрезвычайную активность именно потому, что оно ведёт войну — войну с кликами, от которых оно должно себя защищать. Поэтому оно должно подчиняться менее строгим правилам и быстро реагировать на ситуацию. Отсюда происходят т. н. революционные законы. Причём если революционное правительство и действует быстрее, чем обычное, от этого оно не становится «менее справедливое и менее законное... оно зиждется на самом святом из всех законов — на благе народа, на самых неопровержимых правах, на необходимости» , для блага народа оно должно карать заговорщиков и быть снисходительно к патриотам. Руководить таким правительством должна «честность» . Робеспьер вообще очень много возлагает на высокую сознательность людей. Он надеется, что представители правительства возвысят «души до высоты республиканских добродетелей и примеров из древности» . И функции революционного правления должны быть для них тягостной обязанностью, а не предметами честолюбия. Только при этом условии будет жить республика.
Какова же цель, к которой должно стремиться это правительство? Об этой цели в докладе в Конвенте 5 февраля 1794 г. Робеспьер сообщает так: «Это мирное пользование свободой и равенством, господство той вечной справедливости, законы которой высечены... в сердцах всех людей... Мы хотим иметь такой порядок вещей, при котором все низкие и жестокие страсти были бы обузданы, а все благодетельные и великодушные страсти были бы пробуждены законами; при котором тщеславие выражалось бы в стремлении послужить родине; при котором различия рождали бы только равенство; при котором гражданин был бы подчинён магистрату, магистр — народу, народ — справедливости; при котором родина обеспечила бы благоденствие каждой личности...»  Одним словом, Робеспьер хочет «увидеть сияние зари всеобщего счастья» .
Неотъемлемой и очень важной частью нового общества должна стать добродетель. Что вкладывает Робеспьер в это понятие? Добродетель у него представляет собой целый набор качеств, которыми должна обладать каждая личность нового общества. Эти качества он противопоставляет порокам монархии: «Мы хотим заменить в нашей стране эгоизм нравственностью, честь честностью, обычаи принципами, благопристойность обязанностями, тиранию моды господством разума, презрение к несчастью презрением к пороку, наглость гордостью, тщеславие величием души, любовь к деньгам любовью к славе, хорошую компанию хорошими людьми, интригу заслугой, остроумие талантом, блеск правдой, скуку сладострастия очарованием счастья, убожество великих величием человека, любезный, легкомысленный и несчастный народ народом великодушным, сильным, счастливым, то есть все пороки монархии заменить всеми добродетелями и чудесами республики» . Добродетель включает в себя также любовь к родине и её законам, а любовь к родине — любовь к равенству . Любовь к родине порождает все добродетели, поэтому добродетель «не только душа демократии, но она может существовать только при этом образе правления» , так как только при нём у каждого человека есть родина. При монархии же только монарх имеет отечество и может его любить . В государствах аристократии «слово отечество имеет какое-то значение только для патрицианских семей» . В последних двух случаях и монарх, и аристократия завладели суверенной властью и заняли место народа. Демократия же это —  «государство, где суверенный народ, руководимый законами, созданными им самим, делает сам то, что он может хорошо сделать, и делает через своих представителей то, что он сам не может сделать» .
Остаётся теперь вопрос о том, как достичь демократического общества, состоящего только из граждан, обладающих добродетелью? Робеспьер уверил себя в том, что это очень просто сделать: надо уничтожить всех имеющихся недобродетельных граждан, всех, выступающих против революционного  правительства, то есть под разряд недобродетельных попадали и инакомыслящие. На помощь Робеспьеру пришёл террор. Он получает у него совершенно неожиданное объяснение: «Террор — это нечто иное, как быстрая, строгая, непреклонная справедливость, она, следовательно, является эманацией добродетели» . Террор — необходимое средство революционного правительства, используемое им при переходе к демократии. Потому что прежде, чем перейти к демократии, надо уничтожить всех «притеснителей человечества» . И это, как он полагал, — милосердие!
Робеспьер разделил всех людей на две категории: нравственных и безнравственных. Так как он решил, что безнравственные никогда не смогут исправиться, то их следует истреблять без всякой жалости. А поскольку их огромное множество, то надо ускорить процесс работы гильотины. И он этого добился. М. Кусторубов приводит такие цифры: «Число политических преступников, заключённых в парижские тюрьмы, достигло к концу 1794 г. цифры в 8 000 человек; увеличилось и количество казней (до 67 в сутки). Ежедневно по улицам Парижа длинными вереницами провозили несчастных осуждённых разного возраста, сословия и пола, чтобы предать их в руки старшего палача г. Парижа Сансона» . Да, число жертв росло, а исправить человечество так и не удалось. Происходило это оттого, что Робеспьер решил возложить на себя функции, какие под силу только Господу Богу. Кто дал ему право судить, кто нравственен, а кто нет; кто достоин смерти, а кто нет. Он счёл свои взгляды за абсолютную истину. А могут ли взгляды человека, хоть и очень талантливого, быть абсолютной истиной? Чаще всего, конечно, нет. Робеспьер, как никто другой, ошибался. Переделать человеческую природу практически невозможно. На свете не могут существовать одни нравственные люди. Любой, даже очень хороший человек, не состоит из одних положительных качеств, у него всегда есть какие-нибудь недостатки. Общество в целом может стать добрее, гуманнее, милосерднее. Но это не  происходит в месяцы или годы (тем более с помощью гильотины!), для этого могут потребоваться столетия, или даже тысячелетия. У Робеспьера же получился совершенно обратный результат. В стране царили беззаконие и произвол. Наряду с преступниками на эшафот отправлялись честные, невиновные люди. Любой мог написать на человека донос, который стоил последнему жизни. Донос этот не проверялся и вовсе не факт, что он был справедлив и добродетелен. Итак, грань между справедливостью и несправедливостью, нравственностью и безнравственностью стиралась. Однако Робеспьер этого не видел. Он был одержим верой в правоту своей идеи, ему казалось, что число врагов вокруг него растёт только от того, что их плохо наказывают. Всякое несогласие с собственной точкой зрения он воспринимал болезненно, употреблял все силы, чтобы отправить своих политических противников на эшафот.
Именно так и произошло с умеренными и ультрареволюционерами. В речи в Якобинском клубе 7 января 1794 г. «О Камилле Демулене, обвинённом в модерантизме»  Робеспьер сообщает, что за К. Демуленом, который в газете «Старый кордельер» выступал с нападками на революционное правительство, стоит новая клика: «Существует новая клика, объединившаяся под изодранными знамёнами бриссотизма ... заговор уже созрел и я считаю, что настало время объявить об этом. С первого взгляда вы видите всю систему составляющих заговора; вы различаете в нём иностранцев, стремящихся посредством некоторых мошенников возродить жирондизм» . Вообще Робеспьер постоянно видит в происках иностранцев все беды. Говоря в этой же речи о клике ультрареволюционеров, он тоже считает, что за ними  стоят иностранцы. В двух вышеперечисленных кликах Робеспьер не видит никаких различий. По его мнению, у них одна цель — дезорганизовать народное правительство, погубить Конвент и установить тиранию, которая служит на благо иностранных держав. В речи против Фабра д'Эглантина  звучат те же мысли: «клики с виду противоположные, но в действительности объединённые молчаливым пактом, вожди которого владели секретом направлять действия клик под влиянием иностранных тиранов» . Выступая против Фабра д'Эглантина  и называя вместе с ним ряд других имён: Дюбуа-Крансе, Мерлен, Филиппо, Гупильо, Мирабон и др., Робеспьер обвиняет их в отсутствии добродетелей, ибо они выступали против действий Комитета общественного спасения, то есть против правительства, а, следовательно, и против республики и свободы.
В чём же виновны Фабр д'Эглантин, Камилл Демулен и им подобные? В том, что они требуют «снисхождения, амнистии, приостановки действия революционных законов, безнаказанности для аристократии и усыпления патриотизма» . Ультрареволюционеры виновны, наоборот, в требовании ужесточения законов, доходящем до крайностей. Ни одна из клик «ничего не хочет знать о смелости, о величии души, о разуме и справедливости. Довольно трудно узнать лиц, принадлежащих к той или другой клике, не стоит даже труда различать их. Умеренные и лжереволюционеры — это сообщники, которые притворяются, что они ссорятся, для того чтобы легче совершить своё преступление» . Робеспьер призвал уничтожить клики.
Итак, мы видим уже борьбу не с противниками революции, а с инакомыслящими внутри правительства, с теми, кто, по мнению Робеспьера, недобродетелен, так как мешает воплощению в жизнь его идеи.
В этом же отношении интересны и «Заметки против дантонистов», относящиеся к концу марта 1794 г. В них повторяются обвинения Фабра д'Эглантина, К. Демулена в действиях против Комитета общественного спасения, а также даётся ряд характеристик Дантону: «Дантон и Фабр были тесно связаны с Лафайетом и с Ламетами; Дантон был весьма обязан Мирабо»; «Одна черта Дантона показывает его неблагодарную и чёрную душу: он открыто превозносил последние произведения Демулена. Он посмел потребовать в Якобинском клубе свободы печати для них, в то время, когда я предложил для них честь быть сожжёнными» . «В течение своего кратковременного министерства Дантон подарил Фабру, которого избрал хранителем печати и своим личным секретарём, крупные суммы из государственного казначейства. Он выдал ему самому 10 000 франков» . То, что человек расхищает государственную казну, это, безусловно, преступление, но то, что он защищает те или иные произведения — это право его мысли и его совести, и за это он не может быть наказан. Однако, Робеспьер сразу увидел в этом преступление. Далее, рассматривая политическую деятельность Дантона, он не находит в ней ни одного положительного момента, называет его примирителем и говорит, что он «с ужасом встретил революцию 31 мая; он пытался добиться её поражения или обратить её против свободы...» Но самым «ужасным» было то, что «Дантон и Лакруа стремились распустить Национальный Конвент и ввести в действие Конституцию» , а также то, что «Дантон хотел амнистии всех преступников; он открыто говорил об этом; он, следовательно, хотел контрреволюции. Он хотел роспуска Конвента, а затем уничтожения правительства: он, следовательно, хотел контрреволюции» .
Итак, Дантон занимал противоположную Робеспьеру политическую позицию, что было поставлено ему в вину, как и многим другим якобинцам. Для расправы с ними Робеспьер решил использовать террор. 24 марта 1794 г. были казнены Эбер, Ронсен, Венсан; 5 апреля — Дантон, Демулен, д'Эглантин, Филиппо и др. (всего16 человек). Этими казнями Робеспьер не только не приблизил царство свободы, но, напротив, вынес себе смертный приговор. Он уничтожил людей, которые вместе с ним совершали революцию и, даже расходясь с ним по ряду вопросов, были верны её принципам. Робеспьер же не сделал ни одной попытки, чтобы примириться с ними, попробовать вновь объединиться, что, возможно, многое спасло бы. Мало того, он никогда не раскаивался в содеянном, до такой степени он верил в свою правоту.

4. Политика Максимилиана Робеспьера в мае — июле 1794 г. и её итоги.
Итак, весной 1794 г. Робеспьер расправился со своими, как он считал, главными политическими противниками. Весна ознаменовалась и внешнеполитическими удачами. Территория Франции была очищена от внешних врагов. Однако всё это не исчерпало внутренние противоречия в стране, которые были во многом вызваны экономической политикой и террором. Робеспьер не обратил на это внимания. Он выдвинул иную программу. 7 мая 1794 г. он произнёс речь в Конвенте «Об отношении религиозных и моральных идей к республиканским принципам и о национальных праздниках». Робеспьер выступил с предложением о введении культа «верховного существа». Что это такое и зачем он хотел это сделать?
Мне кажется, что культ «верховного существа» должен был работать всё на ту же идею Робеспьера о создании общества добродетельных граждан. «Цель всех общественных институтов — вести человека к справедливости... Единственная основа гражданского общества — это мораль» , а «идея «верховного существа» и бессмертия души — это беспрерывный призыв к справедливости, следовательно, она социальная и республиканская» . Робеспьер писал, что «основы человеческой морали неизбежно связаны с этой идеей и зачеркнуть её это значит деморализовать народ» . Он хотел связать веру людей в «верховное существо» с моральными нормами, которые, по его мнению, исходят от этого «существа»: «Свяжем мораль с вечными и священными основами; внушим человеку то религиозное почтение к человеку, то глубокое чувство своего долга, которое является единственной гарантией социального счастья; взрастим это чувство во всех наших учреждениях. Пусть в особенности народное воспитание будет направлено к этой цели...»  Существенной частью общественного воспитания должны были стать национальные праздники. Они должны служить «созданию самых сладких уз братства» и быть «самым могущественным средством возрождения» . Но, главное, Робеспьер надеялся, что эти праздники «возбудят благородные чувства, составляющие привлекательность и украшение человеческой жизни: энтузиазм к свободе, любовь к родине, уважение к законам» . Он собирался привлечь к ним «природу и все добродетели»; они будут праздноваться «под покровительством “верховного существа”», «будут ему посвящены» .
Каким же добродетелям будут посвящены праздники? Всевозможным: славе, божественной дружбе, любви к родине, истине, героизму, бескорыстию, смелости, добросовестности, материнской нежности, сыновнему почитанию и многим другим. Итак, введением культа «верховного существа», организацией праздников в его честь, Робеспьер хотел способствовать воспитанию в людях самых благородных чувств, воспитанию настоящих граждан, способных стать оплотом республики. Эта мысль сама по себе великая, благородная, но воплотить её не удалось. Торжества 20 прериаля (8 июня) в честь «верховного существа» в Париже, в Тюильрийском саду, а затем на Марсовом поле, имели некоторый успех, а в провинции были встречены холодно. Народ нового культа не принял. И это естественно. Традиции, складывавшиеся веками, нельзя было разрушить за один раз. Многие люди были просто не готовы к восприятию новых идей, они были им непонятны и неинтересны, а потому они оставались к ним равнодушны. И потом большинство людей, в первую очередь, волновали материальные вопросы. Народ оставался нищим, действовал всеобщий максимум, не хватало продовольствия, не выполнялись вантозские декреты и т.д. Не было никакой подготовленной материальной базы для таких значительных духовных преобразований. К тому же в стране продолжал существовать террор, и он не только не ослабевал, а, напротив, усиливался. И инициатором усиления был Робеспьер.
Он видел, что вокруг него складывается новый заговор. Но заговор этот созревал в среде новой буржуазии, разбогатевшей за годы революции и недовольной политикой террора и максимума. Он начался в узком кругу влиятельных членов Конвента. Были и другие недовольные политикой Робеспьера. И он чувствовал, как это недовольство растёт, но и не думал искать его причину в себе, не пробовал изменить свою политику. Он по-прежнему делил народ на две части: «Один народ — это масса граждан чистых, простых, жаждущих справедливости... Другой народ — это сброд честолюбцев и интриганов, это болтуны, шарлатаны, плуты, которые везде проявляются, преследуют патриотизм, захватывают трибуны, а часто и общественные должности, злоупотребляют образованием... для того, чтобы обмануть общественное мнение. Это народ, состоящий из мошенников, иностранцев, контрреволюционеров, лицемеров...»  И делал такое заключение: «До тех пор, пока будет существовать эта бесстыдная раса, республика будет несчастной и шаткой» . Отсюда и политика, направленная на ужесточение террора, то есть принятие закона 22 прериаля (10 июня) 1794 г. , который реорганизовывал Революционный трибунал и упрощал судебный процесс. Конвент холодно встретил предложение Кутона о принятии этого закона, но Робеспьер в резкой форме высказался за его немедленное утверждение и настоял на своём. В речи в Конвенте 10 июня «О законе 22 прериаля» он утверждал, что «в нём нет ни одной статьи, которая не была бы основана на справедливости и разуме и что каждая из его частей составлена на благо патриотов и на страх аристократии, составляющей заговоры против свободы» . Опять террор рассматривается как воплощение добродетели и заговорщиками являются те, кто хочет «унизить и уничтожить Конвент системой террора» . Закон 22 прериаля явился апогеем террора. Число казнённых по приговору Революционного трибунала после прериаля возросло почти в три раза . Причём действовал этот закон уже не под контролем Робеспьера. Как бы руководствуясь этим законом, противники вождя революционного правительства часто казнили невиновных по своему усмотрению. Такой произвол распространился в провинциях. Да, Робеспьер сам не казнил; да, он часто не участвовал в произволе и был против него; да, он призывал наказывать только виновных; но может ли это его оправдать? Нет, не может. Он виновен, и даже более других. Он был инициатором кровавых расправ, от него исходила такая политика, он призывал убивать преступников, заговорщиков, контрреволюционеров. Но кто на местах станет разбираться, кто преступник, а кто нет. Каждый будет действовать по своему усмотрению. А это очень условно. Человек может ошибаться, а закон, который должен ему помогать, и которым он должен руководствоваться, отсутствует. Его формулировки столь пространны, что, используя их, любой может быть отправлен на эшафот. Следовательно, действует произвол. Вот каков был итог деятельности Робеспьера, но он-то сам этого и не подозревал. Не подозревал, что действует уже не во имя свободы и благоденствия общества, а на руку тем же контрреволюционным силам, которые использовали нарастание антиробеспьеровских настроений в обществе (и сами их подогревали, желая взвалить всю вину на Робеспьера, обвиняя его даже в том, в чём он был совсем невиновен; например, в стремлении к диктатуре). Он не только никогда к ней не стремился, но, наоборот, всегда активно выступал против неё. Он оставался на своём посту лишь только потому, что чувствовал себя ответственным перед республикой, хотел работать на её благо. И готов был отдать жизнь. Робеспьер говорил: «Какое значение имеют для меня опасности. Моя жизнь это отечество; в моём сердце нет страха; и если мне придётся умереть, я умру без упрёка и без позора» . Он посвятил всего себя делу революции и всегда знал, какая его постигнет судьба: «...да в наши расчёты и не входило преимущество долгой жизни, какой человек когда-либо безнаказанно защищал права человечества» ?
Как же закончилась деятельность Максимилиана Робеспьера? К чему он пришёл в конце своей жизни? С 24 прериаля по 8 термидора он не выступал в Конвенте. Выступления в Якобинском клубе были, хоть и редкие. Значит ли это, что Робеспьер пересмотрел свои взгляды? Судя по всему, нет. Ведь отказаться от действий ещё не значит отказаться от взглядов. Последняя речь Робеспьера в Конвенте 8 термидора (26 июля) 1794 г., повторенная затем в Якобинском клубе, свидетельствует о том, что Робеспьер не отказался от своих принципов. Он лишь разуверился в возможности скорого их осуществления. Эта речь представляет собой как бы апологию всей его прежней деятельности и в то же время содержит ряд конкретных мер, предлагаемых для сохранения республики. Робеспьер заявил: «что бы там ни было, ничто никогда не сможет изменить ни мои чувства, ни мои принципы» . Но он отказывался так долго вести какую-либо деятельность  потому, что его «сердце иссушено испытанием стольких измен» . Он почувствовал своё бессилие в возможности остановить эти измены, но он нисколько не раскаивался в суровых мерах, которые применялись к заговорщикам. Он считает, что так и надо поступать, только многие люди не понимают этого и обвиняют его в жестокости. Не понимают они оттого, что им не хватает добродетели. Поэтому в этой речи Робеспьер снова говорит о необходимости спасения «общественной морали и принципов, охраняющих свободу» . А те, кто обвиняют его в стремлении к диктатуре, «не имеют даже права верить в добродетель» . И здесь Робеспьер даёт очередное определение этого понятия: «Добродетель — это естественная страсть, но как могут знать её эти продажные души, открывающиеся всегда только подлым и жестоким страстям, эти жалкие интриганы, никогда не связывающие патриотизм с какой-либо моральной идеей... Но она существует, уверяю вас, чувствительные и чистые души! Она существует. Эта нежная, властная, непреодолимая страсть, мучение и наслаждение благородных сердец! Глубокое отвращение к тирании, ревностное сочувствие к угнетённым, эта святая любовь к отечеству,.. человечеству, без которой великая революция это явное преступление, разрушающее другое преступление; оно существует это благородное честолюбивое желание основать на земле первую в мире республику» ! Тирании  не свойственна добродетель, а Робеспьер чувствует её в своей душе. И его беспокоит то, что многие люди теряют её, потому что с потерей добродетели рушится и республика. А вождя якобинцев волнует судьба республики. Этим беспокойством проникнута вся его речь. Ведь он видел, как рушились все его планы: появилась оппозиция в Комитете общественного спасения и в Комитете общественной безопасности, а также в Конвенте; не имел успеха культ «верховного существа», повсюду распространялась система коррупции и беспорядка, в которой винили исключительно его самого. Он даже говорит, что незачем «оставаться жить при таком порядке вещей, когда интрига постоянно торжествует над правдой...»  И всё же Робеспьер верит в будущее республики, несмотря на самое критическое её настоящее положение. Единственный выход из этого критического положения — это сохранить моральные принципы граждан, неподкупность национального правосудия и добросовестность правительства, а также карать заговорщиков.
В Конвенте эта речь вызвала некоторые возражения, зато в Якобинском клубе была воспринята восторженно. Там Робеспьер сохранял поддержку. Однако заговор против него уже созрел. Причём заговорщики решили действовать быстро, ибо знали, что если не они победят Робеспьера, то он вскоре расправится с ними, ибо знал уже о готовящемся заговоре. 9 термидора (27 июля) Тальен, Бийо-Варенн, Вадье и др. сорвали доклад Сен-Жюста, который должен был обвинить заговорщиков. Колло д'Эрбуа, будучи председателем, не дал Робеспьеру слова. В обстановке всеобщей неразберихи некий Луше предложил арестовать Робеспьера, что и было сделано. Дальнейший ход событий известен. Коммуна, Якобинский клуб и национальная гвардия поддержали и освободили Робеспьера, но он и его сторонники медлили, действовали нерешительно, чем окончательно решили свою судьбу. 10 термидора Робеспьер, его брат Огюстен, Сен-Жюст, Кутон, Леба и ряд их сподвижников (всего 22 человека) были без суда гильотинированы на Гревской площади.

V. Заключение

Таким образом, в работе были рассмотрены политические взгляды Максимилиана Робеспьера в период якобинской диктатуры. Подводя итоги, можно сказать, что на протяжении всего периода Робеспьер был верен своей идее о построении общества свободы и равенства, состоящего из добродетельных граждан. Огромное значение для него имели моральные нормы, которые он считал неотделимыми от политики. Для достижения цели — создания республики всеобщего счастья — Робеспьер считал возможным использовать любые средства, основным из которых стал террор. Террор у него объясняется как явление высоко моральное, справедливое и необходимое, так как общество добродетельных граждан можно построить, только ликвидировав всех недобродетельных, которых он называл врагами, преступниками, заговорщиками, контрреволюционерами и т. п., поскольку они выступали против него и революционного правительства. А ликвидировать таких людей, по мнению Робеспьера, можно никак иначе, кроме как убив их.
Видя, что число врагов с усилением террора не уменьшается, а растёт, Робеспьер пытается повысить нравственный уровень общества и одновременно собрать граждан вокруг правительства (объединить всех), введя культ «верховного существа».
Но, к счастью, и политика нарастающего террора, и культ «верховного существа» разбиваются о саму жизнь, которая доказывает несостоятельность таких мер и обусловливает их крах.
Итак, вся деятельность Максимилиана Робеспьера показывает, как рушится замечательная и великая идея, когда её пытаются воплотить, используя совершенно несоответствующие ей средства.


VI. Список источников и литературы

Источники

Максимилиан Робеспьер. Избранные произведения. М., 1965, т. 3.

Литература
(список составлен в хронологическом порядке)

1. Кусторубов М. Максимилиан Робеспьер. М., 1899.
2. Олар А. Ораторы революции. М., 1907, т. 1.
3. Захер Я. М. Робеспьер. М.-Л., 1925.
4. Левандовский А. П. Робеспьер. М., 1959.
5. Лукин Н. М. Максимилиан Робеспьер. М., 1960.
6. Серебрянская Е. З. Об эволюции мировоззрения М. Робеспьера. // Из истории якобинской диктатуры. Труды межвузовской конференции. Одесса, MCMLXII (1962).
7. Гладилин А. Евангелие от Робеспьера. М., 1970.
8. Манфред А. З. Три портрета эпохи Великой французской революции. М., 1978.
9. Манфред А. З. Великая французская революция. М., 1983.