Сила любви. Глава 7

Глава 7. И снова Егоров.

– Папа, что с тобой?
Спросил Сергей, увидев, отца сидевшего с закрытыми глазами в состоянии отрешённости. Но тот не ответил, Сергей подошёл к нему, тронул за плечо, а Егоров не открывая глаз, произнёс.
– Пока непоколебимо целое, ты не сдаёшься. Ведь целое управляет руками, ногами, его поступками, всей его жизнью. Пока непоколебима воля человека, непоколебима его цель, и всё возможно ему достигнуть. А каждый из нас является целым, а когда воля едина, то его не возможно сломить, но когда она сдаётся в нём обязательно находиться слабое место.

– Что? Ты о чём? Отец? Но Егоров молчал. Папа! Громче позвал его Сергей.
– Слышу я, чего орёшь?
– Я не ору, а обеспокоился, ты в последнее время такой странный.
– Я уже несколько лет самому себе кажусь странным, что порой сам себе кажусь умственно отсталым. Хорошо, что твой дом находится за городом, а то меня от душного города тошнит, да от споров на работе, дышать от них не чем.
– Когда это тебя затошнило? С тех пор, как исчезла твоя обожаемая?
– Не говори глупости, сын, но ты прав в ней есть природный шарм и море обаяния, и мне его не хватает, а ещё я хочу ходить босиком по влажной траве и быть в гармонии с природой вдыхать аромат цветов и хвои, а в душе…
– А кто тебе мешает ходить босиком по газону у нас, папа? Такая же открытая земля с деревьями и без асфальта. Ходи на здоровье.
Егоров не открывая глаз, улыбнулся, продолжил.
– В душе вселенский покой, который я только, что ощутил, хоть на короткое время, но ощутил.
– Ох, отец, покой нам только лишь снится. Ты, где сейчас был?
– Дома, вот в кресле сижу.
Ответил отец и потянулся и расслабился, сбрасывая с себя напряжённость. Рукой потянутой вверх держал голубой камень.

– А это, что такое? – Спросил его сын.
– Не знаю, камень какой-то. Откуда он?
Разглядывая в ладони камень, чуть больше ладони, сверкающего цветом лазурного моря или бездонного неба с сиянием радуги.
– Вот и я спрашиваю тебя, откуда он у тебя? Это нефрит? Какой большой.
– Инопланетяне подарили. – Рассмеялся Егоров.
– Какие? С Альфа Центавры?  Улыбнулся Сергей.
– Не помню, может и оттуда. Только зачем? На матушке Земле достаточно своих камней. Нет, это земной камень. Дианит по-моему, как говорят мудрецы, связывает небо и землю. Камень неба и земли, мудрости и вечности. Кому-то помогает, а кому и нет.
Держа на ладони камень и как бы взвешивая его, Егоров продолжил.
Но откуда он, мне занятно. Всё, что связано с моим внешним намерением не укладывается в рамки понятий разума. В такое положение разум загоняет себя сам, и маятники ему здорово помогают.

– Какие маятники, папа?
– Как будто ты не знаешь, какие маятники? Серёжа. Что качают человека туда-сюда, а вот контроль человека над внешним намерением даёт человеку свободу, а это противоречит интересам маятника. Что правым, что левым выгодно чтобы человек был серой личностью.
– Это естественно папа, самореализация человека для сущностей губительна. Свободный человек работает на своё развитие, а за развитием и процветание.
– Верно. Вот поэтому человеку и внушают с самого детства, с самого рождения общепринятые нормы и правила, чтобы удобным был и послушным приверженцем. Я удивляюсь, откуда у меня мои сыновья такие, свободные и понимающие, умные и знающие.

– От тебя папа.  Ты же нас воспитывал, не мама, хоть тебе времени мало было со своей профессией, но занимался нами. И ещё сами как-то росли и развивались, вероятно, предки такой дар в нас раскрыли. Или пришли уже такими. Помогла твоя защита от мамы. Всё же, научил нас нормально существовать в этом мире, вопреки общепринятых норм, и мы не стали изгоями и развивались, небесам так угодно было, что мы вышли на финишную прямую вот в этом нашем деянии, полезными и для мира и для вселенной. Так, где ты был сейчас? Снова спрашиваю. Откуда камешек?
– Да, откуда я знаю? Я в кресле сидел вот в этом. Вроде я не был на той планете. А может и был, но, как он материализовался?
– Материализоваться, это ерунда, если сила мысли убойной величины. А в действительности ты, где находился?
– Говорю же, вот сижу в кресле, у себя в комнате.
– В кресле-то в кресле это так, а сознание, где было? Хитришь пап?
– А-а-а, не стоит об этом.
– А всё же?
Спросил Сергей и прошёл, положил папку с документами на стол и сел на диван и внимательно и вопрошающе смотрел на отца.

– Ты мне допрос хочешь учинить? Я не твой подопытный, так, что отстань. Ты мне ещё датчики прицепи.
– Я не прошу тебя стать под мои исследования, но с тобой происходит многое такое, что мне интересно. А, как известно человек не может знать, чего же он всё-таки хочет, вот ты что хочешь?
Егоров открыл было рот, но не успел ответить, сын сам ответил за него.
– А-а-а, знаю, знаю, хочешь босиком ходить по росе с твоею обожаемой. Но мне очень интересно, что с тобой, вот сейчас, было?
– Интересно ему, ну, общался я с предками в глубокой старине, где их считали и по сей день многие считают языческими дикарями. Ворчливо ответил Егоров.
– А на самом деле?
– Проследил путь порабощения души в нашем мире, как закрывается соединение души и разума. И как ум совершенствовался в языке своих обозначений и как стремительно отдалялся от языка души.

– Оооо! Произнёс Сергей, а Егоров продолжил.
– Религия, да и наука, тянули ум, как можно дальше от истинной сути, а развитие информационной технологии окончательно разорвало связь с душой.
– Да. Папа, это верно, всё прочитанное в интернете быстро схватывается умом, и человек не задумывается, принимает его сердце это или нет. Знания и заблуждения ходят рядом, но выбор у человека простой, где легко, быстро и без напряга. А ведь на самом деле у людей есть всё, остаётся только воспользоваться.
– В том то и дело, сын, но единицы могут жить в гармонии соединения разума и души, да ещё расширяя, пополняя своё сознание. А там…
Егоров взмахнул рукой, державшей камень, камень сверкнул сиянием, Егоров закрыл глаза, но продолжил.
Там предки, они просветлённее наших многих современников, отцов науки, которые пыжатся, показывая себя всезнающим.

– Так уж прямо и на самом деле так? Ну, а инопланетяне-то существуют?
С лукавой улыбкой спросил сын.
– Выделиться всезнайкой хочешь, Серёжа?
– Почему сразу всезнайкой, но, что-то уже и есть, можно сказать, и к истине подбираемся.
– Ой, не смеши меня, Серёжа, вам далеко до истины. Хотя я не хочу даже заговаривать о твоей работе, мне это ни к чему, но истина всегда рядом.  А вообще-то, мне всё равно, я верю своим внутренним глазам и своему чутью, своим знаниям, которые уже открылись, и возможно будут открываться ещё, и никого убеждать не собираюсь. Меня одно только сейчас интересует….
– Что тебя интересует, мне ясно, оно вот здесь. Сергей похлопал ладонью по лежащей на столе папке. Ты лучше расскажи, что видел в своём видении, правда, языческие племена?
– Ты, что Серёжа, какие племена? Ты ещё скажи, в пещерные люди.
– А что, не было таких? Людей пещерных?
– Честно?
– Конечно, честно.
– Были Серёжа, были, но это уже совсем другая история, Людям, что остались в живых, в момент перезагрузки нашего мира, смогли спрятаться, жить-то надо было. Но были ещё люди, жившие в пещерах, этих людей специально создавали, историю меняли, многие божки, захватившие наш мир, очень сильно увлекались евгеникой именно на земле и с человечеством. Там много факторов было, были и договорённости, им же тоже нужны тела, а как уже давно известно сильнее человеческого тела нет во вселенной. Это человек не знает об этом, и губит себя, не разобравшись в себе. Генная инженерия, конечно, процветала и процветает, но её так завуалировали и всунули не в те года, и века. Вернее тех людей полученных способами генной инженерии.
А в том времени, где я был, народ жил, так же, как и сейчас в поселениях, в домах добротных, поселения конечно отличаются от наших сегодняшних. Чистые искрящие, может мне так показалось. Но, нет, не показалось, воздух там чистый,  и города отличаются. Жили, трудились на славу себе и Земли Матушки. И языческие дикари, как считают в нашем современном мире, человеческие жертвы богам своим никогда не приносили. И про них,  это всё трепотня, глупости всё это. Эту основу на нашу землю варяги с норманами принесли, кровью животных идолов ублажняли, как будто идолам это надо, чушь собачья, но ублажали, это так, да, но не человеческой. Может быть, когда-то в дальние времена и было, но только не у славян, обычай этот был отринут славянами в корне. Нет, нет, я сам видел, славяне долго не принимали новую религию кровожадного божка.

– В видении?
– Нет, когда летал в том мире, раз уж я попал туда, так мне хотелось всё узнать, сопоставить историю сегодняшнюю, и ту, что видел, искал правдивость, и находил, что всё про славян язычников чушь. И выдумали же, приписали язычество, переврали слово. А слово то это означало народ, к какому сословию относились люди, и всего лишь народные верования, и на каком языке разговаривали. А славян за извергов представили, и войны во имя Христа, как бы освободительные, вот здесь в христовых походах народа положили немерено. Вот  сейчас я хотел воспроизвести из ранее увиденного мною в тех полётах, уточнить. Не всё я тогда разглядел, в некоторых местах были мы очень мало, и сейчас не дали попасть именно в то время, куда мыслью полетел.
– Как это не дали? Кто?
– Мишутка за стеной орал в какую-то игру играл. А у меня настрой сбился.  Играл в онлайн с друзьями, но зачем же так орать. «Гол, бей и прочее». И что за манера? Как будто на стадионе. Я ушёл вновь в видение, но до той точки не дошёл.  А чуть позже всё и вовсе перевернули. И вообще, ты вот, что о славянском язычестве знаешь?
– А, что там знать. Ну, есть много богов, Перун Велес, Даждьбог, Сварог Лада, всех и не упомнишь, а кто главный-то? Ты ведь знаешь? Пап?
– Сварог. Он отец богов. И это все для дошколят. Нам-то это зачем? И так знаем. Даже разговаривать об этом не хочу.

– А сбой и перезагрузка?
– Пфф. Ответил отец ему презрительно.
– А скорбь от приумножений знаний? Лукаво спросил сын.
– Да-а-а, невесело быть неучем, но земного не познавшего небесное постичь хочешь? Земное небесным управляется, если не поймёшь причин, не поймёшь и смысла. А умственно необременяющим этого не осознать.
– Ну, а независимость? Полная свобода, это как?
– Так её не существует, сын, я в этом убедился, летая по мирам. Пока здесь мы живём в этом плотном мире, её нет.  Мы часть природы. И свобода относительная, на сколько себя чувствует человек, чувствует себя свободным и независимым, то так и есть. Обычно нытики не осознают вообще, что такое свобода. Ты прекрасно это знаешь. Что экзаменуешь меня? Я знаю, не могу сказать, откуда знаю, может мне показалось оттуда, из прозрачного мира, но знаю, в своих экспериментах и исследованиях вы продвинулись уже очень глубоко. Телепортация в физическом теле у вас удаётся и не только в нашем мире, но в другие. Но я тебе этого не говорил. Ясно?
– Ясно папа, ясно. Улыбнулся сын. В нашем доме можно говорить обо всём, ни одна мысль, а не только слово, не ускользнёт отсюда.
– Да, понял я давно, здесь всё глохнет. Мощная видать аппаратура защиты у тебя. Но канал родовый смог раскрыть и мощно пошёл, но это в тишине надо, шум мешает, а может и твоя аппаратура. В доме Димы тоже?
– Обязательно. Без этого никак. Наши пространства мощная крепость. Знания важны. Хотелось многое познать. А может, во всём развернуться.

– Не стоит так высоко взлетать, на счёт всего. Всё сразу знать, такой возможности нет ни у кого. Даже у богов, каждый из них ясная и точная ипостась всевышнего создателя и несёт именно свои знания. Свобода познающего лишь в выборе пути познания. А здесь на земле всё есть, лишь подняться на тот уровень, где всё есть. А ничего неделание и лёжа на диване, уткнувшись или в телевизор или в телефон и ждать, что тебе всё упадёт с неба. Это свобода? Нет, это паразитарное существование. Её нет и там, на небесах, если только до Духа дорастёшь, но и то надо что-то сотворять, развиваться, иначе клетка эта в утиль, на атомы точно так же, как здесь. Раковые клетки уничтожаются. Во вселенной паразитарные планеты уничтожаются, а что говорить о какой-то личности.
– Не все паразитарные планеты уничтожаются, отец, не все.
– Не все, верно Серёжа, до какой-то стадии они будут жить или существовать, пока сами себя не поглотят. Но, что нам, Серёжа, до других планет, человечеству бы свою планету спасти. Подавление воли бесследно не проходит, разум ослабевает, душа засыпает, а со дна существа всё дурное поднимается и вот уже темное соединяется с разумом и начинает повелевать, но  тьма пройдёт и вновь свет настанет. Ничто не вечно, сын. Как солнце и луна ходят друг за другом.

– Это ты к чему сейчас говоришь? Отец?
– Без воли плыть по течению нельзя, свет открывается в сердце, когда к нему стремишься. Иначе тьма останется так надолго, что люди забудут, что такое свет, но сейчас люди жаждут света, и стремятся души к освобождению.
– Но мы ведь все живём согласно своему наследию
– Наглые дети, бич современности. Усмехнулся Егоров.
– Это ты о чём сейчас? С лукавой улыбкой спросил сын.
– Да, так, к слову. Извини Серёжа, я осознаю и знаю, что ты и Дима пришли сюда уже готовыми к такой вот деятельности. С большими знаниями, что тебе треглав, думается мне, вы с ним в соединении. Если такие знания имеете.
– Что за треглав? Дракон что ли? О каком существе ты хочешь сказать?
– Нет, не существо, а единая суть. Бог Создатель Вседержитель. Отец творения, который своей всетворной любовью Ладой создал первоначальное бытие. Это и Сварог – отец  света, в нём мощная ипостась всего единого создателя.
 – Интересный слог у тебя отец. Где научился? Там, в том мире?

– Да, кто его знает, где, всё само идёт, как вспоминаю о прозрачном мире, мне таким манером рассказывалось.  Есть много богов светлых, солнечных, есть и противоположность.  Но нам-то сейчас это зачем. Ведь известно, что бог есть любовь.
–  А как же Перун, Велес, и другие боги? Улыбнулся сын
–  А это всего лишь воплощение высшего божества, тоже ипостаси Единого.
–  Но им же поклоняются, как самостоятельным  богам. Улыбался Сергей.
–  Естественно, они и есть самостоятельные. Судьба славян была тяжела, после того, как порабощение пошло. А народностей славян, сам знаешь, много. Их даже от первоначальных сошедших богов,  было много, разные Рода. Есть в глубине времён общие корни, есть, но слишком времени прошло много и слишком далеко народы разошлись и продолжают расходиться.
–  В расхождении, верно, а в остальном, как мне думается не так.
–  Может, и так, как ты говоришь, мало времени я там был. И войны сделали своё дело, много было утрачено, вернее сказать упрощено вместе с войнами и переделывалась реальность, и вместо одного, записывали другое.
–  И что христиане вернули славянам утерянное?

– Нет, наоборот, ничего они не вернули, а больше всего завуалировали, подстроившись, я ещё не во всём разобрался, и возможно, где-то в глубине веков, у правителей-захватчиков земли, были общие древние корни. Все народы великих рас, солнечных богов означали общим словом славяне. А вот время новое верование, которое получило название христианство, другие народы, жившие совсем в других условиях,  принесли очень  много своего, что славянам чуждого. Ну, например, позже, когда стали говорить об аде и рае, некоторые славянские народности, представляли ад в виде ледяной пустыни, а земли, где зародилось христианство, льда нет, там, наоборот, беспощадное жгучее солнце. Вот тебе и представление  об адских муках, связанных с огнём, а не с холодом.
А на самом деле в ветхом завете про ад ничего не сказано так, что очень много зависит от воображения людей и то, как им это преподносится. А воображение связано с тем, что они видят вокруг себя. А вот разные откровения, уже новое и позже привнесено, да и переврато. Исток Создатель Творец единый нам даёт энергию, чтобы мы здесь сотворяли свой мир, даёт возможность жить и выбирать, чем заниматься, верить или не верить во что-то. Любить или не любить, убивать или не убивать. Это наш выбор, выбор человека, ведь Исток Творец ещё на заре человеческой цивилизации, на земле, отдал нам свои полномочия, так как мы все его части. Части творца. Мы создаём и начинаем или прекращаем войны и распри. Мы люди-человеки. А Господь же, которого так почитают, и боятся, питается энергиями зла и войны. Это прописано в ветхом завете. Но он не вседержатель, а захватчик.
– Как интересно. Улыбнулся Сергей с лукавинкой. Отец, неужели ты в своих полётах это познал? Димы нет, он занят сейчас, послушал бы тебя, и уж точно кинулся записывать твоё это повествование.

Сергей впервые видел такого раззадоренного отца, произносившего с таким жаром своё повествование, раньше он много говорил всё более о том, где бывал по службе военкора, но в последнее время, сильно изменился, и чувствуется, он действительно посещал миры. И такое впечатление создаётся, что он хочет дойти до точной истины, которая была на заре жития богов на планете. Хоть бери его для своих исследований. Но ведь не пойдёт, он даже разговоры со мной не заводит и не поддерживает о моей работе. А здесь у него вот такое, думаю, Стругацкие Дивов, Лукьяненко, и даже Лукин, как и многие  другие представители такие же фантасты, отдыхают. Вот, как его вывести на откровенный разговор наверняка и достоверно, а не на этот лепет, ведь чувствую, отец многое кое-что знает. Думал Сергей.

– Почему только в полётах, кое-какие соображения были и раньше. Для чего мне мозг с ершистым умом дан при рождении, и всё же развивался, познавал мир.  После  аварий, как стал вспоминать, записывать, да кое, что стал читать, да сравнивать. А здесь идёт закрепление видением.
– А если эти видения искажённые?
– Сердце чувствует, Серёжа. Зря, что ли я изучаю философские системы, да науку о жизни, которая охватывает все её сферы и изложена последовательно, логично и имеет четкую структуру? Такое можно почерпнуть…., хотя чего говорить, сейчас, в нашем времени очень много искажений. Да-а-а. Время-то и то переврато. Вот ты мне скажи, Серёжа, тебе, что в своих донесениях пишут твои подопытные? Совпадает? Знаю, у вас были переброски в другие миры. Были возвращения оттуда?
– Так уж и скажи тебе. И откуда тебе известно о перебросках?
– я здесь у тебя не в вакууме живу, и кое-что смыслю. Хоть никогда не разговаривали на эту тему, но по разговорам твоим с Димой, понимал, и кое-что видел.
И Егоров постучал себе в середину лба, над переносицей.
– Так уж и видел? Ладно, продолжи ту мысль. Или сбился?
– Ну, отчего же? Нет. Можно и продолжить. Так вот. Многое и в новый завет не попало. Но оно есть, а народ ведь ничего не знает, за редким исключением единиц лиц посвящённых.

– И как же? Можешь объяснить?
– Серёжа, ты издеваешься? Сам прекрасно знаешь.
– Пап, хочется достоверности ещё. Сам-то я не бывал в тех прозрачных мирах, о которых ты говоришь, а хотелось. Это ты счастливец без подготовки раз и там, и летал, пока что-то тебя не вернуло.
– Чистильщики, они напали на наш след, и нам пришлось быстро возвращаться в свои тела, и выходить из сна.
– Чистильщики? Это кто?
– Думаю, Серёжа и этих сущностей ты знаешь. – Произнёс Егоров, смотря в лукавые глаза сына. – Вы там делаете защиту от этих сущностей своим подопытным?
– Верно, папа, знаю. И да, делаем защиту, иначе нельзя. В человеческом теле они не страшны, а вот астральным телам, очень. Они могут поглотить их.
– Астрал перемешан и делится, как бы, на секции, ещё куда попадёшь….
– Да, это так, но ты продолжи ту мысль, папа.
– Да, что продолжать? Ну, вот даже в простом вопросе, наглядно, думающий человек сразу поймёт. Апостолов было двенадцать, а евангелий только четыре. Где остальные? Ведь они тоже оставили свои воспоминания об учителе, но они не признаны канонически. Но они есть и в сохранности, и так удачно запрятаны от народа. И таких книг не признанных, говорящих истину довольно много. Есть и про славян. А здесь особый случай. А всё, что касается славян, здесь вообще считается ересью, происками дьявола. Есть ещё легенда или повествование, что был сын, родившийся от большой любви…. И был ли распят Иисус?…  Но мы не полезем в эти дебри. Здесь новая сказка.

– Но, а в действительности как?
– В действительности мне надо ещё раз просмотреть, а пока не удаётся.
– Ты принимаешь это? Или не принимаешь? Пап?
– Не то, чтобы принимаю, или не принимаю, просто уважаю эту легенду, пока разбираюсь в этом. Может не легенда, а враньё. Проверить надо.
– Уважаешь?
– Да. Уважение и принятие это разное, уважать волю и взгляды других людей я уважаю, но как я могу принять то, что мне чуждо, моей душе моему внутреннему сущему. Христианство и язычество противостоят в телесной жизни, а в духовной загадочно, но это только в нашем мире. И посланников во времени не каждый увидит.
– Интересно. Это ты о перестройки иерархии?
– Да. Ловко поменяли славянским богам имена. Перун стал Ильёй Пророком. Велес Власием, а Макощь Параскевой Пятицей. Вроде бы одно, но грубая подмена понесла в людях другие вибрации. Раньше славяне не боялись своих богов, уважали, славили, отсюда и общее название славяне от слова славить. Ничего не просили у богов, а зачем просить, и так всё дадено, остальное всё в руках человека. А сейчас, что? Все в страхе, боятся да ещё только, и слышишь, «дай господи, дай». Зачем нам этот разговор Серёжа? Я не хочу об этой чуши говорить.
– Ладно, отец, ты прав, это всё для дошколят, ты мне расскажи истину, и о посланниках во времени.

– Да, знаешь ты её, Серёжа, и о посланниках ты знаешь, что зря, что ли занимаешься этими исследованиями. Ты пришёл в рождение уж со знаниями. Все они у тебя находятся в раскрытии, тебе лишь посмотреть. Не всю истину, конечно, а всю её и никто не знает. А мне для точного подтверждения, чтобы рассказывать тебе такому опытному исследователю, надо бы ещё раз побывать в мире Беловедья. Но пока ещё никак. Может с Тамарой получится, а пока я военкор. Но суть остаётся прежней. А моральные принципы не противоречат заповедям. А вот заповеди противоречат самим себе во многом. Взять хоть не убий, а убивают. Идеология другая, и каждый знает свой манёвр, да вот не всегда человек может рассчитывать на остальных. Проницательный ум уж точно будет осведомлён и будет знать от кого и от чего стоит ожидать, да и менталитет другой. 
Егоров закрыл глаза, стараясь воспроизвести что-нибудь из видений и не только зрительные, но и чувственные.
Ведь вера это главное, и дело не в словах, и деяниях, надо всего себя в нужное состояние привести, чтобы каждое слово не только звук, но и образ, чувства, ощущения. В том, во что веришь, надо раствориться и станешь сильнее, умнее, прозорливее. В это время может такое открыться, что в другое время он и помыслить не мог.
И в себе открывается и в окружающем мире. А простой бубнёж даже молитв по заученному, как говорится, не уму и не сердцу. Хотя…. Опять же, вера! И она очень значит. Вера! Человек верит, в то, что это поможет, а его душа и вся высшая суть в нём и выше, в многомерье, о которой он бывает даже и не догадывается, начинает действовать на спасения. Что призывает. То и помогает, а бывает в ущерб человеку. А бывает, и нет. Здесь уж, как душа выберет.
– Бывает и такое, это верно папа. А осознать, как единство?
– Осознать, как единство всего и что не отделимо от Первотворца и первопричины
Егоров замолчал, и молчал, пока его не окликнул сын.

– Эй, пап! Ты чего застыл? Окликнул его сын.
– Да вспомнил одно явление.
– Какое?
– Да, так, не важно, тебе это совсем не нужное.
– А всё же?
– Видел, как одна женщина лекарь обучала девчушку ремеслу лекарства. Вот, где способности и потенциал раскрывается.
– Это где? В твоём Беловедье?
– Не-е-е, там и так без обучений все знают всё то, чего им знать. Там всё есть. Это в другом мире, но тоже славянском. Кажется, мы попадали в 12 век, а может глубже, нашего мира России. Вот там было ещё вольному воля. А теперь я осознал, что значит для меня Тамара.
– Снова в несбыточные мечты? Рассмеялся сын. Или всё же сбудутся? Пап? Ты знакомиться будешь с ней?
– Мал ты ещё для такого осознания. Надо мужчиной стать.
– А я, что не мужчина? Снова расхохотался Сергей.
– Мужчина, мужчина, да только информационная поддержка ещё слабовата.
– Да-а-а? Вот это номер! А поясни, пап?
– Чуть позже, Серёж, мне надо самому осознать до конца, но то, что ты воин, это видно, хоть ты исследователь. Ты здесь исследователь, а там ты другой.
– Ты видел меня в каком-то времени?
– Не стану уверять и разуверять, говорю же, мне самому надо ещё раз увидеть.
– Забавно, пап, даже очень интересно. А Диму видел?
– Ничего забавного в этом нет. На негативе анализ не выстраивается, но за спиной надо иметь реальную силу. Я о твоей работе почти ничего не знаю.
– И лучше тебе не знать, отец, но зашёл разговор, ты уже сам в моём или в своём эксперименте и ты можешь мне помочь просто своим рассказом.
– Или сказкой? Улыбнулся Егоров.
– А ты сопоставил уже?

– Да. Я военкор, но не приветствую войну, да, я бываю в очень жутких военных историях, пытаясь донести до людей, что любые войны это истребление народа, а уж гражданские войны, это не в какие рамки не входит. Чем является последняя война, ведь народ Руси един, и не важно, что сейчас она раздроблена на княжеские уделы, гордо называемые странами, а еще пафосней, государствами. Государство одно, это единая Держава Русь и пусть пока народ мало, что понимает в этом. Пришельцы постепенно отжимали пространства у Руси, присваивая себе, а народ истребляли, заселяя совершенно другим, созданным, но светочи славных великих Родов потомки светлых богов первоначально заселявших эту всю территорию Руси, или России, или Советского Союза, всё же рождались и рождаются на всей территории нашего мира. Держится земля, планета. Народностей много на Руси, их всегда было много, интересный факт, многие народности исчезали, но возрождались, хоть в малом количестве, но возрождались. И кто бы не выиграл в этой войне, он проиграет всё равно.
– Но, а, как же защита отечества?
– А вот отечество надо защищать, но не раздувать гражданскую войну,
– Ты, отец, разговариваешь не логично, и защищать, и не воевать.
– Да, трудно это понять, но вот для этого осознание у людей надо поднимать. Исчезнут те, кто не осознает, что такое жизнь на нашей планете, особенно в этом мире. Но это моё видение, действительно поднявшись высоко и чувственность и осознание меняется, и видишь всё по-другому в этом мире. Большинство народа заботу о своей же душе перекладывают на других.
– На кого? Хитро улыбаясь, спросил Сергей.
– Эх, Серёжа, вижу, ты подсмеиваешься над отцом, да, вот такое со мной приключения приключались, а здесь всё просто, на эгрегоры.

– Пап, не смеюсь я. Тебя мне бы с удовольствием заполучить в один из наших с Димой проектов, но ведь не пойдёшь,
– Не подойду, Серёжа, у вас много своих подопытных, желающие участвовать в таких серьёзных экспериментов. А я, это я, и я сам по себе. И я на своём месте. Я понимаю и хорошо знаю, надо объединяться, но не терять свой потенциал, а наращивать, и не отдавать, кому попало. Ведь человечеству захватчики закрыли разум, да это верно и ещё используют желание тела человека. Мало Серёжа, вы ещё работаете в плане объединения. А ты ведь знаешь, сын, как обычно, тело желает только удовольствие и только. Вот и повели по пути технократического развития. А в человеке есть душа, а она требует духовного развития. Но шутка такая существует в этом мире, закон свободной воли. Он дает свободу человеку. И он вправе идти по своему выбору, и не обращая внимание на технократическое развитие идти духовным и совершенствоваться и познавая духовный мир, а технократию применять в помощь душе, а не телу. Всё в руках самого человека. Я видел, и тебе уже рассказывал, как сгорали дотла, даже и пепел не оставался, те люди, которые шли в мир гипербореев, чтобы завладеть знаниями. И не для повышения духовности, а для того, чтобы возвыситься над остальным народом, чтобы завладеть богатствами и безсмертием, чтобы повелевать. Там же считываются мысли даже далеко на подходе к воротам.
– А ты откуда знаешь, что не за духовностью шли?
– Так я там был и слышал их разговоры, а они были только о выгоде для себя.
– Что и души даже сгорали?
– Чего не знаю, Серёжа, того не знаю, я ведь там мало был, но ни облачка души, не очертания её не оставалось. Возможно, каким-то другим манером переправляли душу в другое место, а может полностью сгорало всё.

– Там только Гиперборейцы живут?
– Не только, там живут все, кого впустила Матушка Земля, как началась перезагрузка Земли, произошедшая из-за войны, или как говорят всемирный катаклизм. Матушка сама создала этот мир для сохранения богов, или полубогов, и первых человеков. Это было известно задолго до перезагрузки, и поэтому с севера расселялись. Гиперборейцы тоже расселялись везде, Арии, Асы и многие другие народы до Индии дошли, и много там их основалось. Многие весь юг заселяли, Персия, Иран, Крым, север и юг Европы, Сибирь,  Урал, эта обитель Беловедье, или Беловодье, всё равно, она на Урале и в Сибири, и ещё есть места. А это, где я был примечательное место там. Обычным глазам представляется гора за рекой, а внутренним взором видится, как гора разрезает реку. Вот, что интересно. Я же говорил тебе, или нет, что нас не пустили в иной мир, куда уходят души погибших. Сказали, нас нет в списках. И оттолкнули. А я вновь потянул Тамару в другое место, там тоже были ворота и ангелы или, как ещё их назвать может леги или арлеги принимали и пропускали души погибших. Ворота там одни, а дверей в них много. Так, что, кого куда, но нам не дали даже рассмотреть.
– Нет, ты не рассказывал. Удивлённо ответил Сергей. И что дальше? Расскажи, возможно, мне это пригодится в моих исследованиях.
– Не знаю, Серёжа, что рассказывать, и что тебе может пригодиться. Я видел только двери издали, нас повернули и вернули назад. До какой-то степени нас сопровождал золотой ангел, или кто-то или что-то, играл на скрипке и пел, пока мы не вернулись в свои тела. Но это было на короткое время. Мы не успели забыть друг друга и рванулись опять в неизвестность.
– Это когда ты пришёл в себя, а потом снова уснул и долго спал?
– Вероятно, Сережа, может так и в тот момент, но мы встретились снова. И я словно молодой, полный силы готов её схватить в охапку и утащить туда, где мы будем счастливы, туда, где мы были счастливы. Я уверен, мы встречались не только в этой жизни, не просто же так я её в своём озарении вырвал её из толпы. Нет, нет, нет, я точно знал её намного раньше, чем эта жизнь, и мы были счастливы.

– А какое было у тебя озарение, пап?
– Её облик, лицо, глаза. Я её до первой аварии никогда не знал, да и полностью её вспомнил только после второй. Уж слишком клинит меня на этой женщине, и обознаться я не мог. Она прошла сквозь моё сердце, даже на миг её душа задержалась в нём. И это она. Я чувствую её, вот только, как сделать, чтобы она вспомнила меня, как ей рассказать, чтобы она не посчитала меня идиотом. И я, как сейчас вроде вижу, снова её за руку держал. Вроде и встретились случайно, через аварию и пообщались, а голос у неё будоражащий. Долго вспоминал, нет, нет, да и всплывёт, что порой кажется, что она рядом и даже дома оборачивался, ища её. И такая тёплая приятная волна прокатывалась внутри, но, увы, рядом никого не было, это звучало в пространстве. Вот только не помню, это уже было во второй катастрофе или в первой.
Он задумчиво помолчал, а затем продолжил.
Да, во второй. В воротах в Беловедье мы были во второй катастрофе. Вот мы и летали и смотрели, исследовали этот тонкий невидимый мир и в нашем мире и в других мирах. В нас было только познание миров, без корысти, нам было всё интересно, вот и оказались на краю мира Беловедья. А дальше мне, отчего не хотелось смотреть, ещё не могу сказать, отчего и почему. С краю и побывали, ушицы невероятной испробовали, в реке искупались….
Он замолчал, лицо его озарилось счастьем, добавил.
И поцелуй был.
– Поцелуй? Спросил сын. И как? И лукаво рассмеялся.
– И чего хохочешь? Сам, что ли не знаешь, как бывает в поцелуе? Ладно, иди, ты занят. Недовольно ответил Егоров.
– Прости, папа, продолжи, пожалуйста, почему ты не исследовал Беловедье?
Это же интересный материал.

– Вероятно, осознавал, что надо созреть до тех знаний, а жить мне там не хотелось. Мне, отчего захотелось, чтобы в нашем мире народ пришёл к осознанию души в Духе, в светлом Духе истока любви, вседержателя или, как говорят, всевышнего. Но под это имя многие претендуют разные ревнивые и кровожадные боги, возомнившие себя создателями, поэтому и идёт этот каламбур в нашем мире, и дурят народ. А ведь всё в руках народа, в их душах, распознавать истину и отличать её ото лжи, и с кем им по пути. В свет или во мрак. Будущее не предсказуемо, хоть и хотят его предсказывать, а всё в руках народа, куда больше их вера пойдёт то и будет. Будущее это структура неизведанного. Оно имеет лишь набросок, план, как у токаря болванка, а, что он из неё выточит, только он, мастер, знает. Так и здесь, что народ выточит, то и будет, какой перевес будет, зависит от народа. Пока катаклизмы и катастрофы, да противостояние. Народ определиться не может, слушают только информацию, что вещают им пресса, телевидение да интернет, а сердце своё не слушают, не прислушиваются к душе, а она ведь хочет вытащить своего аватара в свет. Нет соединения сознания с сердцем, света мало проникает в человека, а значит не проходит через него свет, вот в чём беда-то. А свет должен проходить сквозь человека в землю и отражаться во вселенную. Интересное это явление я видел, летая в прозрачном мире. Видел, как работают эфириалы и их низшие формы элементали.
– Кто?
– Существа, которые есть у каждой стихии, как будто ты не знаешь.
– Знаю. А ты откуда знаешь, кто они такие?
– Подсказали.
– Кто?
– Да, откуда я знаю, кто? Ты думаешь, мне так вот и всё раскрылось, как на ладони? Возможно, наши хранители были с нами, или ещё, кто выше.

– Ладно, ладно, пап, не кипятись, что дальше-то? Рассказывай.
– Что рассказывать-то? Всё будущее зависит только от человека. И как он будет считывать поле земли, слушать саму землю, что она хочет. Нельзя сбрасывать со счетов и её желание. Ведь она позволяет нашему миру существовать на ней. Всем дана свобода выбора, а также и душе планеты нашей, душе нашего мира.
А вот совпадёт выбор у народа, да ещё и с выбором планеты? Вот здесь вопрос. И что поможет определиться?
Просто знания, или вера, любовь и знания, или же просто самотёк. Ну, на самотёке большинство и покинут этот мир, сгорая в новых энергиях, поступающих на землю. А они идут не только для нашего мира, а для всей планеты. А она огромная, это только в трёхмерье она маленькая.
– Мне бы хотелось поговорить с тобой отец, вот об этом. Много разговоров идёт о планете, как о круглой, так и о плоской.
Хитро улыбнулся сын.
– Серёжа, ну уж ты-то знаешь какая на самом деле планета.
– Знаю, хотелось твоего подтверждения. Какой ты её увидел, человек далёкий даже от эзотерических истин.
– Что тут подтверждать. Это, с какого ракурса смотреть. Но планета не круглая и не плоская, она овальная, и очень огромная, по нашим меркам, ты же знаешь. А те, кто уверяют, что она плоская  в своём роде чуточку правы, но лишь в том, что им могут, даны не верные сведения, или видят они по-другому, но не разобрались ещё, не всё объяли, а выдают уже свои знания. С какого ракурса смотреть. Если самого трёхмерья, то да. А, что они могут увидеть? Здесь тоже могут быть подсунутые сведения с крупицей истины. Им задурили и они дурят. А знания о планете очень интересные.
– Расскажешь, пап? Хитро улыбаясь, попросил сын.

– Ты больше моего знаешь об этом, я сам ещё только знакомлюсь, вспоминая свои полёты по мирам и надо мне познать их ещё самому, чтобы уже можно будет рассказать кому-либо, хоть и родному сыну. Не хочешь сам побывать?
– Теоретически знаю, да, а хотелось и в практике. Увидеть своими глазами.
– Так отправься сам, если не трусишь. Я бы с удовольствием отправился всем телом, но только без твоих исследований, без твоей аппаратуры.
– Не волнуйся, папа, уверяю, не станем тебя привлекать в нашу работу.
– Поверю на слово. Улыбнулся Егоров. Я недавно вспомнил, как ещё раз встретил того человека из мира за воротами Гипербореев, Макара Калистратовича. Каким манером и, как я попал в то время, не могу сказать. Ещё не думал об этом, не рассуждал, всё как-то некогда.
– И, где видел?
– Удивительно, но я попал в один эпизод в великую отечественную, в сорок первый год. И там увидел его. Не могу осознать, для чего мне такие вот видения и полёты. Как военному корреспонденту? Или же просто, как человеку? Для сравнения войн, и сделать выводы? Или я, что-то должен сделать с этими знаниями? Хотя какие это знания? 

– Интересно и что?
– Да, сам не понял, при отступлении возле Днепра в кольцо взяли наших воинов, искали они, где слабое место в кольце, вот здесь он и появился.
– Кто появился? Спросил Сергей.
– Да, Макар Калистратыч. Стоит, а пули свистят и все мимо него, а он от пуль и не гнётся и не прячется, машет рукой, кричит, зовёт к себе, мол, сюда, сюда. Услышали его, так и вывел он полк из окружения.
– Пап, а ты бы хотел жить вечно?
– Вечно? Да, так и так душа живёт вечно.
– Нет, в нашем мире, здесь, на земле в этом теле.
– А не твои ли соколы лезли напролом в Беловедье?
– Нет, не мои, ты прав, отец, туда просто так не пройти.
– Что уже пробовал забрасывать?
– Нет, нет, отец, нет. Не наши, может, кто не официально занимается этим. Сейчас много развелось таких, что хотят уйти в другой мир, добыть какие-то знания или же технологии. Особенно те, у кого денег неизмеримо, вербуют обывателей для помощи. Строят корабли, ковчеги. А ещё есть такие, им другой мир не нужен, а всего лишь богатства и знания, и как заполучить богатства.

– Сбежать не удастся, я это чувствую, сын. Кто их там ждёт? Ну, может, какие-нибудь пираты ждут и захватят их. Рабства везде хватает. А в чистый мир им не удастся проникнуть. Всё не просто так устроено во вселенной, чтобы со своей грязью пролезть в чистое пространство.
– Ну, так есть желание, жить вечно?
– Не знаю, не задумывался над этим. Мне бы всё это осознать, сопоставить, и ещё с Тамарой встретится, да соединиться.
– Ну, вот они, твои документы, забирай и владей своим участком, знакомься со своим обожанием. Но всё же расскажи ещё подробней, свои знания.
– Да, какие это знания? Они у меня ещё не развернулись, чувствую, а может, знаю, где-то в моём сознании записано. Обидело человечество богов, поэтому так и идёт с человеком, но всё же они помогают человечеству по мере осознания самим человеком. Боги верят, их дети сбросят с себя пелену забвенья и беспробудного сна. И чувствую, уже выстроена прошивка человека, трансмутация идёт полным ходом, просто люди не замечают этого. Идёт, идёт соединение материального с духовным. Иначе и не возможно другого, так и должно быть. Думаю, и мне не просто так экскурсию сделали. Новый человек строится, и главное строится в самом человеке здесь же, как говориться, не отходя от кассы. Проявятся в человеке, а может, в ком уже проявились новые числовые смыслы, каким должен быть человек в совершенстве, каким его видит всевышний, проявляет в человечестве свои обережные энергии.

– Так расскажи отец, мне же интересно, ты прямо заинтриговал меня.
– Да, не знаю я ещё, как и что рассказывать, Серёжа, мне ещё увиденное сформулировать требуется. Как рассказать, что видел то, что создавалось в теле человека, новое светящее тело, и как будет проявляться.
– О, а вот это интересно. Расскажи.
– Как? Серёжа? Я же сказал, ещё не сформулировал, а хотелось и желаю, чтобы в осознании человека произошло такое, отчего его жизнь стала, ну пусть не вечной, но долгой и свободной от войн и болезней. А здесь нужен переворот в сознании, а люди стараются сделать переворот физически. Да и нет времени у меня над этим думать. Мне бы своё осмыслить. Сегодня поеду на участок. Даже  вещи приготовил, всё, что может понадобиться. Давай сюда документы.
– Возьми, я тебе их и принёс.
– А почему мне сразу не отдали, когда сверили документы мои?
– Пап, весь пакет надо было подготовить. За пять минут это не делается. А тебе-то что? Ты и так ездил смотреть на своё обожание. Ты извини пап, что такой разговор получился, не думай, я не надсмехался и не шутил над тобой. Просто впервые такой разговор у нас состоялся. Ты никогда не говорил ни о чём таком. Даже своей работы не затрагивал, не только моей и Диминой. Сам не знаю отчего-то пошло у меня какое-то веселье. Кураж какой-то. Может оттого, что я рад, что наши устремления в мировоззрении совпадают. Я всегда гордился тобой отец. Ты смелый военкор. Мы хоть и редко виделись из-за работы твоей, но ты дал нам столько любви. Спасибо пап, мы выросли в любви. Ты успевал, хоть и занят был, но звонил и говорил нам о любви, а мы чувствовали её и наслаждались ей. Дима не даст соврать, и мы научились своих детей ею оберегать, и наполнять. Это вероятно и послужило толчком в нашей профессии выйти, на тот уровень, где мы сейчас.

–  Ну, в жизни нет гарантии, одни вероятности, сын. Всё шло и идёт, так как надо……
–  А-а-а, совсем забыл, а что за рисунок ты повесил на своей двери?
–  Что не понравилось?
–  Нет, наоборот, очень понравился, мне почему-то стало смешно и радостно, как посмотрел на всплески в рисунке, но увидел тебя в отрешённости, забыл об этом.
–  Рисунок настроения, решил проверить, как это действует.
–  И как? Действует?
–  Раз у тебя было смешливое настроение, значит действует.
–  А, что это такое?
–  Создавал настроение. Я подсмотрел, как такой шедевр создавала девушка одна, решил и я попробовать. Думал, не получится для нашего мира, но судя по твоему смешливому настроению, получилось.
–  Это техника такая?
–  Да, Серёж, но я ещё не осознал, что это такое на самом деле. Я просто повторил то, что она рисовала. Она была такой восторженной и вдохновлённой, просто лучилась счастьем. Память у меня хорошая, особенно зрительная. Как-нибудь позже, как разберусь сам, расскажу. Но понял, что сам человек может себе нарисовать настроение. А пока, я поеду в посёлок.
– Так поздно уже, ночь скоро, пока доедешь….
– И что? Неофициально я бывал в новом своём участке, надо сделать всё, чтобы обжиться там.  Уже даже комнату на первое время приготовил, чтобы было, где жить. Работы там конечно много. Но думаю, у вас время будет, мне немного поможете. Хотя и сам всё сделаю постепенно.
– Конечно, поможем, папа, здесь и разговора быть и не может, поможем. Ты надолго?
– Не знаю, сын, как получится, у меня пока в работе затишье, вроде бы, как отпуск, займусь своими делами. Для чего откладывать?

– Добрые мои пожелания тебе отец, пусть у тебя всё получится, да будь смелее, пап. Познакомься со своим обожанием. И нам её представь.
Вновь засмеялся сын.
– Познакомлюсь, сын, вот выберу подходящий момент.
Егоров тоже рассмеялся, продолжил. Я и сам думаю, затянулось у меня, пора знакомиться. Вроде бы и не боюсь, и взрослый, и раньше был напористым, а с ней вот так у меня.
– Да уж, папа. Хохотал сын, Ладно, я пошёл, собирайся.
И вышел из комнаты, вновь посмотрел на рисунок прикреплённый скотчем к двери и в удивлении замер. Эти кружащие точки и брызги, и невероятные цветные мазки и среди них он заметил фигуру, человеческую, которая летела ему навстречу.
Он почувствовал в себе, что-то не объяснимое. Какие-то бурлящие потоки побежали по его телу, доставали до самого сердца. Да, что там до сердца, они доставали по всей вероятности до самых дальних уголков его души. Сумбурно и беспорядочно в мозгу возникали самые лучшие воспоминания. Моменты, когда он был счастлив и минуты, доставлявшие ему радость.
Он смотрел на рисунок и не мог отвести он него своих глаз. Его взгляд проникал вглубь рисунка и сам он, вся его суть оказалась в этом рисунке. Его вдруг стало заполнять счастьем, радостью, и это всё уже не умещалось в его сердце. Ему даже послышался чей-то смех, такой звонкий девичий, словно колокольчик.
А Сергей всё смотрел и смотрел, пока дверь не раскрылась, и в двери стоял отец, но у него не потерялся зрительный контакт с рисунком, и восхищение счастьем никуда не делось, оно осталось с ним. И токи радости продолжали бежать по всему телу.

– Ой, Серёжа, ты чего застыл?
– Отец, твой рисунок шедевр.
– Это не мой рисунок, Серёжа, я его повторил, скопировав, запомнив её радостный взгляд и её счастье. И думаю, он видится каждому по-своему. Передает каждому его же суть, именно ту, какая ему и нужна.
– Он передаёт и заряжает, можно я его возьму для своих исследований?
– Забирай, но повремени немного, пусть все его посмотрят. Мне хотелось, чтобы в нашем доме было счастье полное.  И интересно, как другим эта энергия покажется. Посмотри, как твои дети будут реагировать на этот рисунок.
– Да-а-а! Интересно, очень интересно. А кто та девушка?
– Тамара.
– Она рисует? Она, что художница?
– Не знаю, это она рисовала там.  Вообще-то бухгалтером работала, но может в душе художник.  Она это нарисовала на песке, где мы были, где купались. Песок, как песок, но в рисунке он оказался цветным. Такой всплеск был, что мне до сих пор на яву удивление идёт.
– Интересно, интересно. Ты с чемоданами? Взглянув, увидел возле ног отца стоял чемодан и большая сумка.
– А, что туда, сюда метаться, попробую там обжиться. Я же сказал, приготовил вещи и всё что понадобится мне там.
– Счастливого пути, отец. Но может, утром поедешь? Ночь наступает.
Произнёс Сергей, он снова взглянул на рисунок, и его вновь захлестнуло счастье. И он подхватил чемодан отца, пошёл его провожать, продолжил говорить.
Мне бы хотелось познакомиться с твоим обожанием.
– Серёжа, я не позволю проводить с ней исследования.
– Какие исследования, папа? Просто познакомиться, чтобы общаться на правах родственников. Это-то можно?
– Это будет даже нужно, но повремени.
– Интересно, а ты в юности с мамой тоже так вёл себя?
– Нет, с мамой вашей я был напорист, даже на третий этаж в окно лазал к ней, но очень скоро убедился, что ошибся, а так, как появился ты, а затем и Дима, и я ничего не менял в своей жизни.
– Так значит, ты боишься снова ошибиться?
– Если честно, то я не знаю, чего я боюсь. Да ничего я не боюсь. Раньше обижать её не хотел, всё же она была замужем, а сейчас…. Сейчас не знаю. Всё я уехал. Ответил Егоров, садясь в машину.
Машина уже скрылась, а Сергей всё стоял и смотрел вслед, и улыбался.
– Ну, отец! Такой смелый военкор, а здесь пасуешь.
И рассмеялся. Диме надо рассказать, да рисунок показать, что он почувствует.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.