Домовой филька - 6

ЕВГЕНИЙ САРТИНОВ
ДОМОВОЙ ФИЛЬКА - 6

ЖЕНИТЬБА ФИЛЬКИ

Жизнь в доме Кольки Скокова и Вальки Кобылиной шла тихо, мирно, чего нельзя было сказать о самой деревне Домовёнково. Этой весной на другом конце деревни в заброшенном доме поселилось странное сообщество, состоящее из семи мужчин и четырёх женщин. Сразу было видно, что руководил всем этим сообщество рослый мужчина с большой бородой и пронзительными глазами чёрного цвета. Первые дни новые жители деревни вели себя тихо – обживались. А потом потихоньку начали бродить по деревни, присаживаться на скамейки рядом со старушками, заходили в сельпо, и часами там вели беседы с продавщицей и покупателями. И речи всё были о спасении души, о вере.
- Доброго дня вам, соседки! – Обратилась к нашим трём бабушками грузная дама с пакетиком деревенских яиц в руках. Судя по лицу, род  новой жительницы деревни начинался тысячи лет назад где-то на Ближнем востоке.  – Как здоровье, как настроение?
- Ох, Роза, радикулит, проклятый замучил. Никак опять к вечеру дождь будет.
- А у меня в левом ухе свербит необыкновенной. Ничего поделать не могу. Уж и спичкой ковыряла, и шалфей прикладывала.
- Несерьёзные у тебя болезни, Лидка. Симулянтка ты! То у тебя нос чешется, то уши вон, свебдят. Это ты специально придумываешь, чтобы мы тебя пожалели.
Баба Лида обиделась.
- Сами вы симулянтки! Радикулит у ней! Нечего было в молодости за мужиками по сеновалам бегать, сейчас бы ничего не болело!
- Ты кому это говоришь то?
- Тебе, кому?
- Я за мужиками бегала?! А кто с парторгом с мясокомбината в ленинской комнате обжималась? Да так, что вся контора ходуном ходила, на вас аж портрет Ленина упал?
- А ты была там?
- Нет, но мне всё рассказывали.
- Что рассказывали, дура косоротая? Мы портрет Ленина вешали!
- Ага, запершись. Вас тогда обоих чуть из партии не выгнали, особенно его.
- Да ну тебя! Альцгеймера на тебя не хватает… 
 -  Да что вы всё про болезни, Танечка, Лидочка! – прервала воркование подруг Роза. - Пора уже о вечной жизни подумать. Я ведь тоже такая грешная была, прости господи! – креститься.-   Но, вот встретила отца Михаила, и словно ожила заново. Я и про хвори свои забыла, и смерти сейчас совсем не боюсь. Знаю точно – ожидают меня райские кущи. Я их и во сне их не раз видела!
Дамы заинтересовались: - И как там, в этих самых кущах?
- Волшебно! И вы можете их увидеть! Просто нужно верить! Как сказано в писании: «Каждому даётся по вере его». 
- Именно так и написано, так и отец Иоанн вещал на пасху, - подтвердила баба Маша.
- Ну, тебе-то лучше знать. Ты же у нас на комбинате парторгом была.
- Вспомнила!
- А мы и не забывали. Это же ты атеистические лекции нам читала. «Бога нет, всё это поповские бредни. А человека не бог, а Дарвин с обезьяной создал».
- Так это когда было, господи?!  Тогда все атеисты были, и вы тоже. Помнят они! А помните, как в пионеры нас втроем принимали? В комсомол тоже вместе шли. И в партию тоже не плёткой гнали. А сейчас в церковь чуть не бегом бегаете, грехи коммунистические  замаливаете.
  Роза одобрительно качнул головой:- Это хорошо, это никогда не поздно. Вот отцу Михаилу, тому не за что кается. Он детства был набожным, просто жил в церкви. За это его и в пионеры не приняли, и в комсомол. А потом было ему явление Богородицы, которая сказала ему: «Михаил, церква наш погрязла в алчности и разврате, отринь старые догмы, ты должен создать свою церковь. Только она будет истинной и настоящей». После этого начал он проповедовать, не страшась никого. Всем правду в глаза говорил. За этого его и в тюрьму сажали, и в сумасшедший дом запирали. Но он от своей веры не отказался, за это его бог и награждает. Старец Михаил исцеляет от всех болезней, и от сглаза помогает. Те, кто за ним пойдут, прямиком в рай последуют, минуя чистилище.
- А у нас батюшка то надолго в свою Хохляндию уехал? – Озаботилась Лида. 
- Да, почитай, на месяц. Сейчас и лоб негде перекрестить. А скоро Троица. 
- А вы приходите к нам, в дом прямо. Отец Михаил каждый день службу проводит, и заутреннюю, и вечерю. Он ведь от Библии ни на шаг не отходит, слово в слово вещает. Приходите. Послушайте, как он молитвы читает! Какие проповеди читает! Да, мне как раз на вечерю пора. Может и вы со мной?
Баба Маша глянула на часы.
- Ой, сейчас не могу, дела.
Она торопливо ушла за калитку. Баба Лида кивнула вслед подруге. 
- Думаешь, куда она поскакала? – Спросила она Розу. - Бражка поспела, вот она её перегонять пошла, химик-технолог.
- У ней всё строго по часам, минута в минуту. И продукт отменный!
Ну, а мы в церкву новую пойдём, да, Лида?
- Да, пойдём, надо послушай исповедальника, да о душе подумать.
- Вот-вот! Никогда не поздно прийти в истинный храм! Я вас тоже провожу.   
Они поднимаются, и в сопровождении Розы идут по улице.
- У кого яйца то брала?
- У баронессы.
- Почём?...    

Правильные, вроде были те речи, да и молитвы хорошо читал отец Михаил. Так что, когда отец Иоанн вернулся из отпуска, обнаружил, что паства его поредела, как отара овец после нападения стаи волков. Кинулся, было, Иоанн, к своим прихожанам, а они ему поворот от ворот поворот дали.

Отец Иоанн стоит на пороге церкви и с удивлением смотрит, как его прихожане идут куда-то мимо её. Наконец он перегораживает дорогу тем самым трём бабушка.
- Вы куда это собрались мимо храма божьего, прихожанки? Служба у нас уже идёт. 
-  Не нужна нам твоя церковь, ни ты сам со своими проповедями. Нам теперь старец Михаил глаза открыл на смысл жизни. Он о нас душой болеет, за наши грехи. Только он нас спасёт от страшного суда. А тебя мы даже слушать не хотим.
- И вообще, ты свой диплом подделал, и матушка твоя не матушка, а проститутка бывшая! Мы всё знаем!
-  Иди, аспид! Мы к истинной вере пришли!
- Да, уйди с дороги, аспидище!
Побился так отец Иоанн о чёрствые души своих бывших прихожан, и однажды приехал в гости к Кольке Скокову и Вальке Кобылиной. Через калитку во двор он переступил с некоторой опаской – помнил, как именно на крыльце этого дома домовой Филька ему такую подножку поставил, что упав, поп выбил о собственное кадило все зубы разом, да еще и нижнюю челюсть сломал. Впрочем, начал он по известному канону – привык.
-  Мир вашему дому, спаси вас Христос.
Хозяева – Колька с Валькой, как раз обедали на свежем воздухе, под навесом.
-  Батюшка! Как мы рады в-вашему посещению!
  Валька обрадовано приложилась к руке священника. Колька просто пожал ему руку.
- Рад-рад! Редко вы нас посещаете! Садитесь. Угощайтесь! 
-  Присаживайтесь, п-покушайте.
- Спасибо, только из-за стола, а вот от стакана чая не откажусь.
- Сушки, сушки к-кушайте! Они у нас всегда свежие.
Несколько минут все сосредоточенно пили чай.
- Как у вас, батюшка, огурцы то пошли?
- Слава богу, вчера первое ведро собрали. Матушка уже закатала три банки. Будет чем зимой водку закусывать.
- Да, и мы вчера ведро собрали. Благодать!
- П-помидоры уже краснеют.
- А мы уже кушаем. Я в прошлом году теплицу огорил. Дорого, но доволен весьма!
- Да, теплица, это хорошо. У нас есть, но маленькая, да старая.
- Ещё чайку налить?   
- Нет, спасибо. Вкусно-то как с сушками. А то матушка моя всё пирожными меня пичкает, да эклерами. А с них толстеешь, как на дрожжах. И чай, я смотрю, у вас из самовара?
- Да, мы всё по с-старинке.
- Чай из самовара он вкуснее чем из чайника. Вода долго кипит, чай наваристей получается! 
Выпив добрую кружку чая с сушками и пропотев изрядно, Иоанн начал разговор о деле.
- Я вот с чем пришёл к вам. Пока я к себе на родину в Украину ездил, в деревню пробралась большая беда. Приехал тут некто Михаил, поселился в доме Дашки Михайловой…
- Это которая померла в этом году? Сестра Машки Козловой?
- Не в этом, а в прошлом. И она сестра не Машки, а Людки Козловой. Козлова то Машка, она по мужу Козлова, а так она Игнатьева.
- Так она что – сестра Ваньки Игнатьева? Одноного этого?
- Ну да, они погодки.   
- Ну да, в феврале я Дарью то отпевал. И вот этот Михаил объявил себя старцем…
- Кем? – Не понял Колька.
- Старцем.
- Пенсионером, что ли?
- Господи, какой ты у м-меня т-темный.
- Зато ты у меня светлая. Аж глаза слепишь. 
- Нет, старец - это когда священник ещё больше от бога веры получает. Знает, как жить и как в царство небесное попасть.
- А-а! Понятно. Это вроде, как парторг у нас раньше на заводе был. Семеныч, царство небесное ему. Выпивоха был и бабник страшный, но как седьмое ноября, такие речи толкал – заслушаешься. Всё про мировую революции да происки империалистов. А уж как про вред алкоголизма начинал, хоть бросай её проклятую!…   
 Валька толкает мужа в бок.
- П-помолчи.
- Чего дерешься то? Истинная правда! Ты-то его не знала, а я сам с ним не один литр первача выпил.
- Господи, да п-помолчи ты! Дай умному человеку речь сказать!
- А! Ты вот о чём. 
- Ну да. Так вот этот Михаил, пока я ездил в Украину, свел у меня почти всю паству. А веру он проповедует не каноническую, нет! Дескать, только тот, кто его слушать будет, тот и попадет в царство небесное.
- Так… может это и в самом деле так? Раз он парторг от церкви, он больше знает, - решил Николай. 
Иоанн в ужасе замахал руками: - Да что ты говоришь! Какое царство небесное! Он у своих овец заблудших квартиры и дома забирает, а самих их по миру пускает.
Колька крякнул, а Валька в ужасе замахала руками. А тут ещё батюшка выложил свой главный козырь:
- Вот и подруга ваша, баронесса Анна-Мария Томсон, так же начала ходить на бесовские молебны этого лже-пророка.
Валька взмахнула руками.
 - Батюшки! А я думаю, чего это англичанка уже т-три дня в гости не приходила. Ни её саму, ни Мишку, мужа её не видно. Тут «Шерри» скоро выдохнется.
А поп продолжал: - Они там, оба, ходят, слушают проповеди этого… лжепророка. Так они у ней дом то отоберут, по миру в одном рубище пустят.
- Да как это можно-то? – Не понял Колька. - У живых людей дом отобрать?
- Можно! С ними люди приехали, мужики и бабы. Я с ними поговорил, и вот что узнал. Они до этого в Москве жили, работали, все при должностях, кто в торговле, кто чиновником. Но наслушались этих проповедей, продали они свои квартиры, и все деньги отдали этому Михаилу.
  Валька в ужасе взмахнула руками, начала креститься.
- Отведи, г-господи! 
- Что ж делать то теперь с этим… козлищем? – Спросил Колька. – В полицию обратиться, или в прокуратуру пожаловаться? 
Поп заерзал.
- Да туда тоже можно. Но лучше вы бы этого, своего…- чувствовалось, что священник никак не мог произнести кощунственные для церковнослужителя слова, -  в общем, его бы привлекли.
- Кого это его? – Не понял Колька.
-  Ну, этого… вашего… маленького такого.
- Кого маленького? – Колька упорно не понимал сути вопроса. - Я тут самый маленький. Бабы у меня вон, все на голову выше меня.   
- Да нет! 
Священник пытается что-то изобразить руками, и Валька догадалась. 
- Ф-фильку, что ли? Домового?
Поп обрадовался. Нужное слово сказал не он.
-  Ну да. Он их в один момент прищучит, он же таких не любит, самозванцев.
- Так нет его.
- А где он?
Колька пожал плечами:
-  Да Бог его знает, он же нам не отчитывается. Только вот уже вторую неделю сериалы не смотрит, я тут вчера даже телевизор  на футбол переключил, и ничего, не споткнулся даже, и башкой ни обо что не ударился.
- Да, он, обычно, с-сидит в кресле и сушки грызёт во время сериалов, это так хорошо слышно. И молоко отхлебывает, п-прямо как теленок из корыта. А тут ничего, т-тишина.
- Да, точно, нет его! Куда-то ушёл, или уехал. Может в отпуск, может в командировку. Отсутствует, и уже давно.
Иоанн сокрушённо покачал головой: - Беда! Ой, беда! Считай, пропала деревня.
- Да ладно, не переживай, - пообещал Колька. - Я попробую Веньку, или Вовчу спросить. Может, они, чем помогут.
- Кого спросить? – не понял поп.
-  Да друзей его, Фильки. Банника и водяного.
- А-а. Ну, этих я совсем не знаю. Попробуйте, может они помогут. Прощевайте, люди добрые, храни вас и ваш дом  Христос.

Расстроенный священник отбыл, а Колька пошел в баню.
- Надо посмотреть, в баке много воды осталось, или надо к субботе натаскать, - сказал он жене. Та заподозрила что-то неладно, но перечить не стала. 
Достав заветную бутылочку самогона, он выпил пятьдесят грамм, крякнул, а потом плеснул немного в рюмку и поставил на окно.
- Это… Венька, тут такое дело. Поп приезжал, говорит, на окраине секта какая-то поселилась. Людей разоряют. Надо бы помочь, а то Фильки то нет. Пропадут люди ни за кузькину фигу.
Никто ему не ответил, но Колька был уверен, что его услышат. Бросив на лист перед печкой окурок, хозяин вышел. Он знал, что банник любит не только выпить, но и покурить.

СОВЕЩАНИЕ
И действительно, Кольку услышали. В эту же самую ночь дверь бани открылась, на пороге показался высокий, по меркам нечисти, с полметра высотой, худой и грязный старичок с всклокоченными волосами и бородой. На лице банника Веньки навеки застыло сердитое выражение. По традиции на плече Веньки сидела ручная мышка. Венька спустился к пруду, уселся на мостки и, пронзительно свистнул, а потом позвал:  - Вовча!
Прошло минут пять, и на мостки плеснула волна небольшого цунами. Как Венька ни уворачивался, всё равно она его накрыла с головой. Пока Венька отплевывался, Вовча уже ржал над своей шуткой. Голова водяного едва возвышалась над водой, но она одна была больше, чем Венька во весь свой рост. Лицо Вовчи было круглое, большую лысину обрамляли не то волосы, не то водоросли, но явно зелёного цвета. На лице расположились большие, круглые глаза, ухмыляющийся, губошлепный и кривой рот, и по бокам шеи – очень неприятные по виду жабры, двигающиеся прямо как у попавшей на воздух рыбины.
- Тьфу ты, ирод! Опять меня искупал! Ты же знаешь, что я купаться не люблю! – Возмущался банник.
- Ничего, тебе полезно, а то весь в саже!
И водяной мазнул банника своей перепончатой рукой. Пока тот отплевывался, Вовча снова ржал. Он вообще был веселым и простым парнем, этот местный водяной.
- Ты чего звал то меня? Просто поболтать?
- Если бы. Дело есть. К нашим поп нынче приходил, жалился. В деревне какие-то секатанты завелись. Они наших деревенских разоряют, из домов выгоняют. Надо бы их самих выгнать из деревни.
Вовча озаботился: - Эх, как всё это не вовремя. Филька еще не скоро вернётся. Что делать то будем?
- Кольшу звать надо. Старый всё на этом свете повидал, может что и  подскажет.
- А чего меня звать, я уже давно тут, - Раздалось рядом, и послышались смешки, столь характерные для местного лешего. Старик двух слов не мог сказать, чтобы не засмеяться и схохмить. Он и в самом деле проявился в двух шагах от Веньки. Невысокий такой старичок, плешивый, с кривой бородкой, всё лицо в бородавках. Странной была и одежда, куцый пиджачок, застёгнутый на женскую сторону. По случаю рандеву с друзьями он снял ботинки, оба на левую ногу, и, опустив могучие ступни сорок шестого размера в воду, болтал ими, прямо таки как школьник, сбежавший с уроков. Вовча восхитился: - О, он и в самом деле тут! Во даёт!
Венька допытывался о главном: - Ну, так что ты скажешь, лешенька? В самом деле, эти секатанты так страшны?
-  Да не очень. Я этих самых сетантов много повидал. Мне из них только хлысты нравились. Я там под шумок столько удовольствия получил…
  Венька начал плеваться, он так же помнил эту секту, практиковавшую у них в деревни лет триста назад как раз в его бане.
- Тьфу-тьфу-тьфу! Кому чего, а Кольши только бы голую бабу за ляжку пощупать! Я эту секутку тоже помню, в моей бане же они собирались. Стыдоба и срамота! Мне самому пришлось свою же баню сжечь, чтобы выжить их.
 -Ага, я тогда тоже едва выскочил из неё.
Вовча махнул лапой с перепонками: 
- Да что все про старые дела! С этими то, что делать, с нынешними иродами?
- Да, эти секатанты плохие, разорить наших многих могут.  Надо их из деревни выгонять, - решил Кольша.
- Вот и я про тоже!
Вовча не понял: -  Выгонять? А как это сделать?
-  Есть идеи. Нам самим к ним сейчас соваться не стоит. Они скоро к нам сами пожалуют. И ко мне, и к тебе, Вовча. Будь готов, баб своих настропали, Сашку с Пашкой. Пусть порезвятся, удовольствие получат. А ты, Венька, мышей своих готовь. Собери как можно больше.
- Это ещё зачем?
-  А затем, что работа для их зубов будет…

Кольша инструктировал своих друзей больше часа. Время от времени над прудом разносилось могучее ржание водяного, на фоне которого были еле слышно хихиканье Кольши и надсадный кашель старого курильщика Веньки.  Если бы кто слышал эти звуки, то решил бы, что собрались три старых собутыльника, и квасят самогонку под аккомпанемент лягушек.

СЕКТА
На следующий день глава «Церкви последнего дня» Михаил Заруцкий встал рано утром. Первым делом он опохмелился. Это было так же свято как утренняя молитва.
- Спасибо, господи, что ты есть. И что ты даешь нам есть, - посмотрел на рюмку, - и пить.
Молиться святой отец начал не так давно. Как то отбывающему срок мошеннику со стажем Михаилу Заруцкому из-за сильного раздражения на лице пришлось отрастить небольшую бороду. И как-то глянув на себя в зеркало, он вдруг понял, чем будет заниматься после освобождения. В купе с пронзительными глазами, и могучим голосом новый облик жулика создавал внушительную картину. Бороду он больше не брил, и, взяв в тюремной библиотеке библию, начал штудировать святое писание. Память у него от природы была хорошей, так что вскоре он цитировал Евангелие целыми страницами.
Новому пророку осталось найти команду. Одна треть команды в это утро похмелялась вместе с самозваным священником. Васёк Михальчук,  сидел в одной зоне вместе с Заруцким. Его коньком были финансовые аферы и кидалово по части жилья. А вот третьего члена команды Заруцкий в зоне найти не мог, так как Роза Моисеевна Михельсон сидела в это время в женской зоне. Её небольшая финансовая пирамида не шла ни в какое сравнение с «МММ» или «Властелиной» и действовала на территории одного Воронежа и Воронежской области. Розе не хватило одного часа, чтобы смыться с честно наворованными деньгами за бугор. Пока Роза сидела, её гражданский муж перевёл всё ею награбленное в Испанию, куда и сам проследовал с молоденькой и тощей моделью. Сорокалетняя Роза смотрелась гораздо старше своих лет, была тучной и страдала одышкой, но по части убеждения и развешивания лапши на уши не имела себе равных. Именно она придумала биографию новоявленного старца Михаила.
 Слушая эти её  речи, простодушные деревенские старушки просто ахали от изумления. И шли потоком в новую церковь, чтобы исцелиться от болезней и запастись долей святости для будущего бессмертия.
  Троица начала свою деятельность в Москве, но заработав первоначальный капитал, смылась в провинцию, подальше от глаз прокуратуры. Трое обчищенных ими женщин и двое мужчин, продав свои квартиры, отправились вслед за ними. На них теперь лежала ответственность за чистотой в квартире, приготовление пищи, ну и удовлетворение сексуальных потребностей святого отца и его помощника.
 Михаил спросил: -  Сегодня у нас, что там по плану?
   Васёк пил меньше, чем его патрон, поэтому помнил, что планировали с вечера: - Как что? Будем закладывать церковь.
- Ага, важное дело, важное.
В это время в дом вошла Роза. Она с ходу возмутилась:
- Так, вы опять с утра квасите!?
- Не ори, Роза, паства услышит.
-  Да фиг с ней, с паствой!
- Зря ты так говоришь. Паства – это не только бестолковые люди, но и их деньги, так что паству не обижай.
Васёк  пояснил: - Мы не пьём, мы похмеляемся, а это святое. Прости господи!
Роза продолжала негодовать: - Столько дел сегодня, а они сидят, водку жрут! Всё на моем горбу хотите вылезти?
Михаил поморщился: - Что ты разоралась с утра?
- Что? Когда мы раскрутим до конца эту баронессу? У ней бобла в загашнике - как у Абрамовича. Говорят, у ней в Англии даже замок с прудом был. Не спустила же она все эти бабки на покупку этой своей халупы?
- А что мы должны для этого делать?
- Да, что? Ну, давай, за помин похмелья. 
Она выпили еще по рюмке, ковырнули колбасу. Роза отобрала у них бутылку. 
- Ты бы хоть раз побеседовал с ней лично, повнушал, что церкви нашей нужны деньги. Раскрутить её надо!   
Михаил величаво склонил голову: - Вот сегодня и раскрутим. Скажем, что деньги нужны для построения храма. Главное, сделать вид, что мы этот храм, в самом деле, будем строить. Паства для проповеди собралась?
-  Готовы. Ждут уже. Баронесса тоже тут. Ты, главное, на неё смотри, когда вешать будешь, а не зыркай на молодух что поцветистей!
Михаил поморщился: - Да уж больно она страшная, чтобы на неё долго смотреть. Как с ней только этот киргиз живет? Это прямо таки чудо какое-то.
- Пошли! Киргиз… сами вы  как киргизы. 
Михаил сделал суровое лицо, откашлялся, и вышел на крыльцо.

ЗАЛОЖЕНИЕ ХРАМА
Во дворе его уже ждали человек тридцать жителей деревни Домовёнково. Михаил начал внятно, с чувством, с расстановкой: - Братья и сёстры мои! Возблагодарим бога, что день новый наступил, солнце взошло, и роса окропила эту счастливую землю деревни Домовенково. Возблагодарим всемиловейшего господа бога, ибо не всегда так будет. Вижу я скорый конец света, а с ним и суд самый страшный, после которого праведники полетят на небо, а грешники покатятся в разверзшиеся земные тверди. И чтобы не пойти по пути антихриста нужно молиться упорно, долго, жить праведно, и по наущению божьему. Весь мир погряз в грехе садомском, в грехе стяжательства и гордыни! Но есть надежда на спасение, и пойдёт она отсюда, с этой благословенной деревни! Ибо господь выбрал её  последним оплотом своей веры. Ибо как сказал Иисус: «Будет день, когда первые станут последними, а последние – первыми». И предстоит нам святая миссия отмолить грешные души россиян у властителя.  Приступим же, братия, к утренней молитве!
  После «Отче нас» Михаил провозгласил:
-  А сегодня у нас, братья и сестры, большой день. Мы заложим первый камень в основании нового храма. - Голос проповедника от проникновенного возвысился до  громогласного. - Храма, из которого мы напрямую проследуем в царство небесное! Ибо только у нас истинная вера и истинный путь на небеса! Разбирайте, братья и сёстры, лопаты и хоругви. Пойдём в путь с молитвами и песнопеньями!
   Через несколько минут толпа последователей нового учения с пением псалмов, хоругвями и лопатами двинулась к другому концу деревни. За время этого шествия к ним присоединились ещё человек двадцать домовёнковцев. Среди всех этих бабушек каланчей торчала баронесса Анна-Мария Томсон, рядом следовали Валька и Колька. Судя по выражению некрасивого лица баронессы, она пребывала в каком-то радостном трансе. Правда, это лицо слегка изменилось, когда они достигли искомого места. Место это выбирал Васёк, и он был не в курсе, что в народе его зовут Кольшиной поляной. Зато это хорошо знала сама Анна-Мария. Именно здесь она впервые познала радость настоящего общения с мужчиной. Увидев, куда привел паству отец Михаил, баронесса заволновалась, начала оглядываться по сторонам.
- Провозгласим же молитву господу богу нашему, чтобы он помог нам в нашем святом деле! Отче еси на небеси!... 
В толпе же прихожане так же шушукаются между собой. Особенно три бабушки подружки.   
- Это ж Кольшина поляна.
- Да, именно Кольшина поляна.
- Место хорошее.
- Да место то хорошее, только занято оно уже.
- Да это точно. Ты же по молодости к Кольше бегала на свиданки?
 - Кто? Я?!
- Да ты, ты. Все это знают. За это Лёшка тебя и лупил, муж твой покойный.
- Нет, он её за Сашку Токарева лупил. А за Кольшу он её голой по все деревне с ухватом гонял. Чуть не убил. Мой тогда у него этот ухват отобрал, жизнь Машке, можно сказать, спас. 
- Ой-ой! Всё-то они знают и всё они помнят! Когда же вас склероз с моразмом разобьёт?  Не дождусь никак.
- И не дождёшься! Только после тебя!
- А может и хорошо, что храм здесь встанет? Может в вас совесть наконец проснётся и вы забудете все грехи других людей.   
 Окончив молитву и выйдя на самую середину поляны, Михаил торжественно провозгласил:
-  Здесь, на этом прекрасном месте, будет воздвигнут храм истинной веры! С вашей помощью мы его построим. Да будет так!
   Проповедник поднял вверх лопату и со всей силы вонзил её в землю. Лопата вошла в землю по самое древко, но когда глава церкви попробовал вытащить её, это ему не удалось. Михаил надрывался, лицо побагровело, но вытащить кусок дёрна, или хотя бы саму лопату ему так и не удалось.
- Да… что ж это такое!
- Вытаскивай, что пыжишься то? – Шепнул Васёк. 
- Никак. Тяжесть такая, что не вытащишь
На помощь кинулся Васёк. Он попробовал обкопать кусок заявленного к уничтожению дёрна, но лезвие его лопаты отскакивало от травы так, словно это была танковая сталь.
Роза шепнула Ваське: - А ты что, обессилил что ли? Водки надо меньше жрать. 
Васька скривился: - Ага, сама попробуй. Как в железо долблю. Вон, от травы отскакивает!
-  Дай сюда, немощный!
Роза отобрала у Мишки орудие труда, и по методу отца Михаила, подняла лопату и со всей силы вонзила её в землю. Вопреки ожиданию толпы лопата вошла в землю, и даже через чур хорошо вошла. Земля словно расступилась и не только лезвие лопаты, но и сама Роза по самый пояс провалилась под землю, да так, что платье её задралось, и снаружи торчали только её толстые ноги, обнажив все залежи целюлита, верикоза и не очень чистые трусы. Затем земля сомкнулась, и весь этот верикоз начал отчаянно сучить ногами. Несколько секунд все домовёнковцы, совершенно обалдев, наблюдали за этим бесплатным шоу, а потом кинулись помогать женщине выбраться наружу. Увы, Роза застряла под землёй примерно так же, как до этого застряла лопата старца Михаила. Женщины и мужчины пробовали тащить её за платье, но только разорвали, превратив его в юбку. Время шло, и ноги Розы  начали шевелиться всё медленней. Тогда Михаил крикнул:
 - Мужики! Все сюда! Дёргайте её вверх, дёргайте!
В толпе кроме него оказалось ещё шестеро мужчин. Один из них был, как ни странно, Колька Скоков. Пока остальные тянули Розу за ноги, Колька отошёл в сторону и тихо сказал: -  Кольша, ну ты чего? Кончай шалить. Она же там здохнет, мать её кенгурятину.
  В это же мгновение Роза пробкой вылетела из своих оков. Лицо  её было в земле, особенно пострадали её могучие еврейские ноздри. В каждой поместилось не менее ведра добротного чернозёма. На то, чтобы отдышаться и прочихаться ей понадобилось не менее получаса. После этого уже никто из пришедших не решился пустить в ход лопаты. А деревенские перешёптывались:
- Не хочет земля принимать новый храм.
- Беда!
- Да место то неудачное, бедовое.
Вмешалась и Анна-Мария: - Ага, Кольша не допустит тут ничего строить. И не надо!
- Тут даже деревья нельзя рубить. Вон, помните, тех дровосеков, что чуть в психушку не попали. Один до сих пор с Машкой Коровой живёт.
- Да вон он, в толпе стоит. И Машка сама тут.
- А киргизы те? Ни одного ведь дерева не срубили, не смогли. Мишка ведь подтвердит. Мишка? 
Мишка закивал головой: - Да-да! Я сам тут чуть с ума не протопал.
Анна-Мария поправила: - Миша, надо говорить не «с ума протопал»,  а «с ума прошелся».   
Бабушки хихикнули.
-  Ага, пробовали тогда эти три брата, сами еле выжили. Сгинули в тюрьме.
- Не то место они выбрали, ой не то!
- Истинно не то.
Паства постепенно потянулась назад, в деревню. В арьергарде колонны плелись три основателя новой церкви. При этом Михаилу показалось, что его раза три кто-то изрядно так пнул. И нога эта была не менее сорок шестого размера. Но как он ни оглядывался, никого не видел.
Васёк же постоянно спотыкался и через раз падал. С Розой была другая история. Как ни придерживала она свою «новую юбку», та постоянно сползала с её крутых бедер, обнажая всё тот же целлюлит и варикоз. И как раз в эти моменты мошенницу кто-то щипал. Да так хорошо, что дама взвизгивала от боли, и пока она шла до своего дома, у Розы образовалось с десяток новых синяков.

БУДНИ СЕКТЫ
Остаток дня все трое потратили на то, чтобы привести себя и свои нервы в порядок. Для Розы это было путешествие в баню, для мужиков – два литра водки. Пока Роза отмывалась, она три раза ошпарилась, и два раза на неё упала кочерга. Кроме того когда она вытерлась и начала одеваться, на неё кинулась с полки здоровущая, наглая мышь. Мышей Роза боялась даже большее прокуратуры, в результате она так ломанулась  из предбанника, что одновременно ударилась об притолоку головой и споткнулась об порог. Вывалившись из бани туловищем вперед, она пару минут ползала по земле, ничего не соображая. Потом она оделась, под удивленными взглядами паствы мужского рода, как раз взявшимися рядом с баней рубить дрова. Хромая, она вернулась в дом, где устроила разнос своим подельникам.
-  Вы чего, опять водку лопаете?!
Михаил был категоричен: - Мы не лопаем, а стресс снимаем. Ужас такой пережили.
Васёк поддел Розу: - Да. Особенно смотреть на твои грязные трусы.
Роза сама налила себе водки: - Стресс у них был! Это у меня стресс был! Я там чуть не здохла под землёй, а вы не шевелились меня вытаскивать!
- Мы не шевелились?! Мы тебя тянули всей деревней! Чуть не надорвались.
- Истину Васёк глаголит! Я думал, жилы порву. А скажи вот, Роза, зачем ты под землю нырнула? Что тебе там надо было?
Роза поразилась: - Я нырнула?! Что вы оба так ныряли! Это нечистая сила меня туда затащила. Знали бы вы, как это страшно - живой быть закопанной! Бежать надо из этой деревни, бежать! Плохое это место!
Васёк отмахнулся: - Да ладно тебе! Только устроились, дело пошло. Сколько у нас лохов в разработке?
Роза припомнила: -  Шестеро. Двое уже дома продают, нашли и покупателей, ждут документы.
Михаил многозначительно поднял вверх палец: - Вот! И куда мы отсюда уйдём? Нет! Завтра я буду эту деревню крестить.
Роза спросила: - Где? На пруду?
 - Да, на пруду, где же еще? Будет у меня новая Иордань.
Он обратился к Ваське. - Там народ то у нас работает?
-  Всё заряжено. Трудно было, дорого, но сделали.
- Надёжно?
- Ещё как. Я сам проверял. Сделали намертво.
- А туман зарядили?
-  Да, сразу с двух концов, чтобы ветер не сдул. Никто из местных ничего не поймёт.
-  Ты там только подстрахуй меня, а то я плавать-то не умею.
- Ну, ты же в мою лодку войдешь. Всё, решаем?
- Да. Сейчас я объявлю это на вечернем молебне.
На вечернюю молитву народу пришло гораздо меньше, чем на утренний молебен. Традиционно прочитав «Отче наш» Михаил провозгласил:
- Бесовские силы овладели вашей деревней, бесовские.  Но завтра этому придёт конец! Я объявляю, что завтра на рассвете я крещу всех, кто хочет попасть в царство небесное. И отринет тогда от деревни нечистая сила! Станет деревня святой и поистине дорогой в рай! Приходите все к восходу солнца в чистом исподнем. Я к вам явлюсь как Христос, шествуя по воде.

ИОРДАНЬ
На следующее утро на небольшом местном пляжике собралось человек сорок желающих креститься. Было ещё прохладно, всё же май месяц, над прудом стоял невероятно сильный туман, так, что и воды под ним не было видно. Среди толпы, конечно, была и Анна-Мария Томсон. Её вера в нового святого слегка пошатнулась, но сегодня она ждала от нового обряда нечто необычное, что должно было вернуть ей её новую веру.
Васька был уже на берегу, сидел, покуривая, в лодке. А среди толпы витийствовала Роза.
- Вчера я попала лопатой в подземную пещеру, не повезло мне. Храм будем строить в другом месте, там, где земля более надежна. А сегодня отец Михаил вам новое чудо свершит. Пройдет он по воде, аки по суху. Только истинные святые способны на такое! Давайте же взнесём молитву отцу нашему новому спасителю – Михаилу!
 Молебен, как обычно, был краток и прост – всё та же молитва «Отче наш». И с последним «аллилуйя» Роза крикнула:
- Вот он, вот он - наш новый Христос!
И действительно, из тумана на середине пруда появилась фигура в белом. Михаил шёл по воде, как посуху, вознеся вверх руки. Ноги его скрывал туман. Полпа ахнула и повалилась на колени. Колька Скоков, так же присутствующий при этом шоу, буквально не поверил своим глазам, даже затряс головой, аж бычок выпал из его губ. Он уже сам был готов упасть на колени, когда Михаил вдруг как-то странно подпрыгнул, потом ещё раз, сдавленно хохотнул, затем пошатнулся, потом ещё раз, а потом просто упал и начал тонуть. При этом он тщетно пытался зацепиться за что-то явно твёрдое, но руки соскальзывали, словно кто-то их разжимал. И тогда святой человек заорал во все горло: - А-а-а! Спасите! Васька!
 Васька, выкинув бычок, столкнул свою лодку в воду и начал судорожно грести к тонущему человеку. А с тем происходило что-то странное. Он, то исчезал под водой, но тут же буквально выпрыгивал из неё, причём складывалось впечатление, что Михаила кто-то, просто выбрасывал из водной стихии. До того, как Васька догрёб до него, старец лишился своих белоснежных одежд. Судорожным движением он уцепился за борт, и когда переползал в лодку, лишился и последнего исподнего. При этом Васька был готов поклясться, что видел как минимум две пары женских рук. А ещё хохотнул женский, прокуренный голос, и расслышал Васька чёткие слова: -  О, Пашка, смотри какие классные трусы! В цветочек.
- Тащи! У нас таких в коллекции нет!
   Васька начал торопливо грести к берегу, при этом лодку раскачивало так, словно на пруду бушевал девятибалльный шторм. Кроме того, Михальчук вспотел от напряжения. Он грёб изо всех сил, а лодка едва двигалась. Куда-то исчез и туман, зато на другом берегу пруда проявилась какое-то устройство, в котором знатоки сразу бы опознали специальную машину для производства тумана для разного рода шоу и концертов. Рядом с ней суетились два человека, в которых прихожане быстро опознали двух мужиков из окружения святого отца. Они никак не могли понять, почему отказало это простое, можно сказать, примитивное приспособление. А ещё из воды всплыло громоздкое сооружение, напоминавшее длинный ящик метров пяти, одна сторона которого была изготовлена из прозрачного оргстекла. Именно по нему и шёл лжесвятой, только до той поры, пока русалки Пашка и Сашка не стали его щекотать за пятки. Шоу, которое три дня готовилось втайне от всех, по ночам, пошло прахом. А лодка все-таки достигла берега, Михаил в панике выпрыгнул из неё. На неудачливом ходоке по водной глади сейчас был один крест, так что паства смогла вдоволь налюбоваться многочисленными татуировками на теле Заруцкого. Были тут и купола, и русалки, обвивавшие лезвие меча. Но когда он на самом косогоре поскользнулся и упал, всем домовёнковцам явились два чёрта-кочегара, подбрасывающих лопатами уголь в топку на ягодицах Михаила. Роза поспешно набросила на тело своего подельника сутану золотого цвета, но было уже поздно. Споткнувшись ещё раз, часть пути бывший старец проделал на четвереньках, отчего кочегары особенно интенсивно начали подбрасывать уголь в свою странную топку.
  Репутации святого пришёл конец. Деревенские не били и не проклинали самозванцев, они просто хохотали до коликов в животе, так всех насмешили эти самые кочегары. Часть «паствы» просто упала на землю, и каталось на ней. Хохот стоял над прудом ещё долго!
- О! Майн гот! Какая же я есть дура, что я поверила им, - особенно чётко донеслось до ушей Кольки. 

ОТСТУПЛЕНИЕ
До своего дома они добежали быстро, даже Роза со своей одышкой и лишним весом не сильно отстала от своих мужчин. Здесь Заруцкий прежде всего торопливо оделся в цивильно платье, то же самое в разных комнатах делали и все остальные – пришло время делать ноги. А потом все трое встретились в зале, около шкафа. Именно здесь троица хранила свой общак. Михаил вытащил солидный, советских ещё времён чемодан, кивнул, было, в сторону выхода, но потом вдруг резко остановился, нехорошо глянул в сторону своих подельников.
-  Ключ! Где ключ от чемодана!? – Спросил он. 
-  А твой где?
- Утопил в пруду.
  Васька торопливо снял с шеи ключик на шёлковом шнурке. Михаил поковырялся в замке, и, откинул крышку.
- Что б тебя наизнанку вывернуло!...
 Чемодан был пуст. Были там несколько бумаг, какие-то глупые облигации, а вот ассигнаций не было. Ни одной.
Михаил обернулся к Ваське:
 - Ты, скотина, ты, куда девал деньги?
Васёк обиделся: - Я девал?! Я никуда не девал. У тебя тоже был такой ключ. Только ты его якобы в пруду утопил.
- Ты мне мозги не парь! Я деньги не брал, у Розки ключа не было, значит это ты всё скоммуниздил! Ты – ворюга, отдавай бабки!
  Решив, что Васька плохо понимает его слова, он упустил в ход свой основной козырь – кулак. Васька ему ответил, и хорошо ответил – из носа бывшего старца потоком хлынула кровь. Тут уж они схватились не на жизнь, а на смерть.
- Ах, ты драться? На тебе!
- Ты на кого руку поднял, ишак занюханный?!
-  Ты – гад! Ещё и обзывается! Сам скотина!   
- А ты – вор!
- Самозванец!
- Козёл вонючий!
- Петух зоновский!
- Сам-то кто! Деньги гони, сволочь! 
 Они крушили друг о друга столы и стулья, пустые и полные бутылки, потом просто сплелись в один узел, и в таком виде выкатились на крыльцо дома, затем скатились по ступенькам и продолжили драться во дворе. По очереди они оказывались сверху и от души лупили того, кто лежал снизу.
-  Отдай деньги, сволота! - Орал Михаил, лупцуя Ваську. - Это мои деньги!
- Твоего тут ничего нет! - Вопил уже Васька, оказавшийся сверху, и долбивший бывшего святого по уже не иконописному лицу. - Это мы с Розкой развели этих лохов, а ты только мордой своей уголовной торговал!
  В это время в доме раздался дикий крик Розы. Женщина очнулась от ступора, в который её ввело исчезновение капитала, и начал рыться в чемодане. Подняв бумаги и облигации, Роза обнаружила две вещи: во-первых, дырку в днище чемодана. А во-вторых, автора этой дырки – здоровенную, удивительно наглую мышь. Она не только не испугалась живого человека, а наоборот, прыгнула Розе на голову. Такого ужаса женщина не испытывал с прошлого ареста, и серый комочек меха вызвал больший ужас, чем тот наряд милиции, что задержал её в Воронежском аэропорту.
Роза выбежала во двор, споткнувшись на пороге, и как раз вовремя. Во-первых, их бывшие подручные уже разбирали лопаты и грабли, чтобы бить бывших святош. Кроме того, прямо во двор въехал полицейский Уазик, из которого кроме наряда полиции выбрался мужчина в мундире красивых цветов прокуратуры.
- Михаил Заруцкий, Василий Михальчук, Роза Михельсон? Наконец-то мы до вас добрались. Вы задержаны по подозрению в мошенничестве в особенно крупных размерах. Вот ордер на ваш арест. 
   Так, что Заруцкому и его подельникам надо было благодарить судьбу, что правоохранители приехали так вовремя. А то бы разъяренные прихожане с вилами и граблями оставили им мало шансов встретить новый день. А так все мирно дали показания на своих бывших благодетелей, и тех увезли в областной центр в СИЗО.
Когда же бывшие сектанты начали прибираться в разгромленном доме, они обнаружили, что мусорное ведро буквально забито купюрами самого разного достоинства. Пересчитав деньги, поругавшись, едва не подравшись, они всё же поделили деньги поровну и очень быстро рванули из негостеприимной деревни к себе в столицу.

ФИЛЬКА
А где же всё это время был Филька? О, домовой был очень далеко от родного дома, за несколько тысяч миль от Домовёнково. Если кто думает, что живет вся эта древняя сила просто так, сама по себе, то сильно ошибается. У хранителей тоже есть свой колхоз. Вызвали Фильку как-то на Кольшину поляну, засунули в дупло самого древнего дуба и начал он общаться по спецсвязи с московским руководством. Голос самого древнего ведака Кова звучал в дупле как колокол, и недаром. Сын Руса и внук Даждьбога, он ещё при Владимире Красном Солнышке руководил войском лешаков, не давших дивам из Дикого поля поселиться в российских лесах. Раздолбали тогда лешаки и домовые импортную нечисть под корень, причем задолго до битвы на Куликовом поле. С тех пор Кова ушёл под землю и сильно разросся. Знающие люди утверждают, что его портрет с усами,  волосами и бородой странным образом повторяет карту московского метро.
Ведак Кова: - Домовой Филька, вы направляетесь в командировку на всемирный конгресс хранителей от России.
Филька опешил: - Почему я? Я же еще так молод! Мне всего двести пятьдесят лет. Я могу поступить только в нечистый комсомол.
Ведак был непреклонен: - Нет, ваши успехи в освоении фундаментальной наукой не укрылись от наших глаз. Нужно внести новую, свежую струю в этот заповедник гоблинов. А то они там совсем застряли в средневековье. Россия должна сказать своё веское слово на этом конгрессе! Мы в вашем лице должны показать новые пути развития нашего движения. 
Филька не понял: - То есть?...
- По нашему мнению хранители должны активно вмешиваться в жизнь людей, а то скоро нам некого и нечего будет хранить. Люди быстрыми шагами идут к пропасти, и наш долг удержать их от самоубийства. Вы согласны с такой постановкой вопроса?
- Абсолютно.
- Вот и донесите нашу точку зрения до этого собрания моразма и гнилья! 
- Хорошо. Я там буду один?
- Да. Другие депутаты не могут присутствовать на конгрессе по ряду весомых причин.
Филька понял, что ему не удастся отвертеться, и приуныл.
- И куда мне лететь?
- Это скалистый остров недалеко от Исландии. Название его я не выговорю, пришлю эсэмэской, жди дежурную сороку. Начало регистрации завтра, начало съезда в пятницу, в девять утра по Москве.
-  Хорошо, я там буду.
- Удачи тебе, и да пребудет с тобою… тьфу ты! Насмотрелся кино. Счастья тебе, брат!   
Филька с недовольным лицом выбрался из дупла, тут же подлетела  сорока, сбросила вниз кусок бересты. Сама она села на ветку и, высунув язык, начала отдыхиваться. Филька долго читал длинную надпись,  пожал плечами:  - Это и не выговорить.
И пошел к деревне.
По традиции все нечистые передвигаются одинаково – превращаются в пух чертополоха и летят себе, невзирая на ветер, в нужном направлении с вполне приличной скоростью. В эти дни все метеостанции мира зафиксировали странные аномалии, возникающие при самых разнообразных природных условиях. Так в условиях штиля и ясной видимости в Голландии вихрь неизвестной природы разнес в щепки три старинных мельницы и согнул в дугу пропеллер громадного ветрогенератора. В Англии пострадал старинный маяк, опять же в тихий, безоблачный день. При этом служитель маяка божился, что слышал после удара по деревянному фонарю голос, явно ругавшийся на неизвестном ему наречье, похожем на славянский язык. Мало того, странный смерч вернулся, и разнес в щепки остатки деревянной верхушки башни.
  Филька же решил не спешить. Он упаковал в свой большой чемодан - бывшую кожаную аптечку, грамм сто любимых сушек, стограммовый бутылёк с шестидесятиградусной настройкой Валькиного «шерри» - презент, на случай банкета.
В пух Филька так же не стал превращаться – ещё чего, двадцать первый век на дворе! Одел он на голову самодельный шлем из старой хромированной фары от мопеда, поднялся в воздух метров на сто, и так стартанул на сверхзвуке, что у него самого дух захватило от восторга. Заорал он от радости, да так, что в двух российских областях у коров молоко свернулось.
Пару раз Филька догонял пассажирские самолеты, с любопытством рассматривая прилипших к иллюминаторам туристов. А затем он ускорялся и уходил вперед, слишком уж мала была скорость этих воздушных каракатиц. Один раз Филька догнал импортный истребитель, пристроился рядом с кабиной, рассматривая летчика. Тот был в крутом шлеме, высотном комбинезоне, в специальных перчатках. Но посмотрев вправо от себя, летчик повел себя странно – начал трясти головой, лихорадочно щелкать тумблерами приборов, а потом резко увел машину вниз. Только тут Филька опомнился и включил режим «Стелс», или, по-простому – невидимости. Ругал себя при этом домовой последними словами из репертуара Вальки Кобылиной.
- Вот ведь чушка беспамятная! Меня, выходит, все видели! 
Его воздушное хулиганство невольно привело к вспышке интереса к НЛО. Пару туристов успели снять его полет на мобильные телефоны, а один даже на вполне приличный фотоаппарат. И снимок неизвестного объекта с конической, блестящей  головой и чемоданом в руке появился во всех газетах земного шара. Долго обсуждали этот феномен и по телевиденью.
А вот бедного майора ВВС Федеративной Республики Германия Карла фон Варовски из авиации комиссовали. А зря! Он, всего-навсего, нарисовал по памяти портрет Фильки, причем нарисовал хорошо, у парня были все данные стать хорошим художником. Но кто ему поверит, что полуметровый комок меха с фарой на голове и чемоданом в руке способен летать со скоростью в два раз превышающей скорость звука?
Но это было потом, а пока Филька летел в сторону Исландии. Островок, куда ему надо было приземлиться, был небольшой, скалистый, и абсолютно непригодный ни к чему. Так, бывший вулкан, слегка припорошённый снегом. Человек бы не заметил ничего, а вот для Фильки всё было просто и ясно. Он притормозил, сделал над островом круг и влетел точно в пещеру, только на секунду открывшуюся лично для него в отвесной скале.
  Внутри было темно, так что Филька перевёл дух, сунул под мышку свой крутой шлем, и пошлёпал в сторону света. Вскоре он вышел в огромный зал, и вот тут он заволновался как никогда. Такого наличия кровных родственников он ещё никогда не видел.
- Бог ты мой! Сколько же тут нас! Обалдеюшки!
Кого тут только не было! Самые древние представители рода маленьких творцов – гномы, раздували пытающие горны, и прямо тут же показывали своё искусство кузнечного мастерства, выковывая, кто боевые мечи, а кто ювелирные украшения. Как один горбатые, крючконосые, предки самих сыновей Ивалди, они так лихо махали своими громадными молотами, и было удивительно видеть какие тонкие, изящные изделия выходят из-под этих рук.
Дальше располагались гоблины и мохнатые, многоголовые тролли, сидящие на сундуках с немыслимым богатством. Часть из них была открыта для демонстрации. Глава компании Де Бирс сошёл бы с ума, увидев содержимое хотя бы одного такого сундука. Сапфиры, топазы, рубины и, конечно алмазы немыслимых размеров и красоты располагались в древних ларях из красного дерева, обитых медными полосами дивной красоты. Бриллиант, украшавший корону английской королевы, не был достоин храниться в таком ларе – больно маловат и мутен.
У маленького, толстенького Монасьелло, хранителя из Неаполя, одетого в красную монашескую одежду, сокровищ было несравненно меньше, но и этот свой мешочек добродушный красный падре держал так крепко, что не вырвал бы ни один тролль. Но Монасьелло едва не затоптали три уэльских коблино, грязных и угрюмых, тащивших гномам уголь в своих мешках.
- Поберегись, зашибём! – кричали они. – Разуй зенки, толстый! 
 Затем Филька совсем растерялся. Сотни представителей самых разных служителей толпились в пещере: наккеры из Англии, эрдлауты, стиллфокки из Германии, тролли, бергфолки, хульдрефолки из Скандинавии, ниссе из Дании и Норвегии. Лютины прилетели из Нормандии, изящные дуэндэ из Испании, носастые, чёрные как жуки, питикосы  из Греции с непременными копьями в руках. Швейцария была представлена напфханами, таким же трудолюбивыми и чистоплотными крестьянами, как и сами швейцарцы. Особенно выделялся кларикон – ирландский отшельник, редкий щёголь, сидевший на огромной бочке эля, и непрерывно поглощавший этот же самый напиток. При этом его столь же непрерывно поносил ирландский же лепрехун –  редкий по мастерству сапожник, тачавший сапоги без отрыва от ругани в сторону собрата лентяя.
- Тунеядец! Алкоголик! А ещё брат называется! Слезь, хоть дратву мне посучи!
- Отстань дуболом! Моя жизнь – наслаждение!
Были тут и славянская родня Фильки: анчутки, злыдени, наречники, хмарники и даже внук Вия в желто-блакитных плавках. К ним Филька не подошёл, репутация у этих родственников была не самая лучшая. Слева от себя домовой рассмотрел кучку гостей с востока, двух дивов и одного джинна. Он, то поднимался над своим транспортным средством – старинной лампой, до размеров воздушного шара, то сжимался до размеров использованного презерватива. Филька сначала не понял предназначения двух громадных ванн, пока над одной из них не возникла жуткая морда сирены, старинной владычице морей и океанов, в свое время едва не угробивших своими дивными песнями Одиссея. Признаться, водяной Вовча по сравнению с этой сиреной смотрелся как ангел красоты по сравнению с демоном подземелья.
И тут Филька растерялся. Он не знал, что ему дальше делать, в этом водовороте собратьев. Взгляд его случайно упал на небольшой столик, за котором сидела брауни божественной красоты. Круглое личико, большие, голубые глаза, пухлые губы, золотистого цвета не то волосы, не то шерсть, и прелестные, розоватые ушки, так похожие на форму ушей самого Фильки – широкие снизу, и утончавшиеся вверху. От Филькиных ушей они отличались изящными кисточками на конце, навроде рысьих. А самое главное, когда брауни улыбалась, на щеках этого изумительного создания сияли такие очаровательные ямочки! Увидев такое небесное создание, Филька просто растерялся, застыл, как вкопанный. Дама же улыбнулась, стрельнула глазками, а потом спросила: - Вы уже есть регистрироваться?
Надо особенно сказать, что хотя все хранители древних традиций говорили каждый на своём языке, но все прекрасно понимал друг друга. Тем более что брауни говорила на русском, только с сильным немецким акцентом.
- Нет ещё.
- Тогда идите ко мне, комен! Я вас есть запишу.
Филька двинулся к чаровнице, и встретился взглядом со стоящим рядом со столиком худощавым гномом, горбоносым, в сильно выцветшем красном берете. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего, но затем гном отошёл в сторону.
- Вы кто есть у нас?
- Я есть Филька, домовой, Россия. А вы кто?
- Я Вельда, брауни.
- Немка?
- Не совсем. У меня папа – немецкий баубах, а мама ирландская брауни.
- Какая вы красивая!
Девушка зарделась от такой прямой похвалы, даже глазки опустила.
- Данке шён. Спасибо.
-  А кто это был? – Спросил Филька, кивая в сторону угрюмого гнома. 
- Это Красный Колпак. Жуткий тип, киллер, наёмный убийца. Видели его колпак? Время от времени он должен его красить свежей человеческой кровью. Он мне надоел своим угрюмым ухаживанием. Зовёт меня замуж, а мне так не хочется жить с таким жутким киллер.
- Ну, если не хотите за него замуж, так не ходите.
-  Родня моя согласна, а я найн.  Нет.
- Тогда за меня замуж выходите.
Вельда ещё больше зарделась от такого прямого предложения.
- Я…я…
Что хотела сказать Вельда Филька так и не узнал. В этот момент раздался громогласный голос одного из гоблинов:
- Господа делегаты, прошу приступить к работе! Для начала нам нужно выбрать президиум и определиться с регламентом.
  Процедура избрания президиума в любом бюрократическом обществе скучна и однообразна. Барг – так звали гоблина, зачитывал имена, все дружно поднимали руки, или что там у них было, выборщики выходили и рассаживались на возвышении в центре зала. По правую сторону от Берга сел лысоватый домовой в очках, смокинге и бабочке.
Гоблин, сосед Фильки, сообщил соседу троллю: - Это домовой американского Белого дома! Он с самим президентом на короткой ноге.
  Фильку это мало волновало - он продолжал  любоваться красотой девушки, поэтому не сразу среагировал, когда председатель назвал и его имя. Прийти в себя ему помогла Вельда.
- Идите-идите в президиум, вас же назвали! Шнеллер!
   Она подтолкнула Фильку вперед, и тому пришлось подняться на подиум, и устроиться среди этого редкостного пантеона нечистой силы. По правую руку от него уселся древний трехголовый тролль из Норвегии, поросший мхом до самых глаз. А по левую руку стояла ванна, в которой находилась то самое морское чудище - сирена, родственник русалок, и водяного Вовчи. Даже у привычного ко многому Фильки шерсть дыбом встала от такого соседства.
Нельзя сказать, что ему вообще понравилось заседать в президиуме. Стул, так же как и стол, был вытесан из местного камня, поэтому холодил его задницу, навевая Фильке печальные мысли о грядущем геморрое. Чтобы как-то обезвредить себя от этой человеческой болезни, Филька сосредоточился на том, чтобы мысленно собрать и установить в стуле систему обогрева по типу обычного автомобильного кресла. При этом источником питания он сделал своего земноводного соседа, благо именно от него пошли все эти электрические скаты и угри. Да и ёмкость у него было достаточное, добрых шестьдесят ампер, как у хорошего аккумулятора. Правда, тот быстро, часа за два подсел, но Фильке этого вполне хватило. А вот его многожаберный сосед так и не понял в чём дело, и только изумленно таращил по сторонам глаза и трясся от холода в своей стремительно остывающей ванной.
 После окончания всех процедур Барг зачитал повестку дня:
- Итак, основной доклад. Регламент – час двадцать минут. Затем прения, десять минут на каждого выступающего. Затем у нас обед. Потом продолжение прений с перерывом на кофе-брейк.
   Доклад делал тот самый древний тролль с тремя головами, сидевший по правую сторону от Фильки.
- Основной вопрос нашего времени, какую роль нам надо занимать в современном мире. Было время, когда нас боялись и с нами боролись. Затем уже мы долго и безуспешно пытались завоевать расположение людей. Мы делали за них людскую работу, и на полях, и по дому, и были нужны. Нас уважали и с нами считались. Но потом люди придумали механизмы, машины, и мы стали им не нужны. Сейчас мы столкнулись с проблемой, что в нас уже просто никто не верит. Как вы думаете, это хорошо, или плохо?
 Ему ответил румяный немецкий баубах: - Это хорошо, потому, что теперь люди охотятся за необычным, и нас, если поймают, учёные просто препарируют, как лягушку или жабу.
Затем слово взял Красный Колпак.
- Для того, чтобы нас стали уважать, нужно, чтобы нас снова начали бояться. Надо погрузить мир в страх и ужас, чтобы людишки как в былые времена боялись выходить ночью из дома, чтобы в страхе тряслись в спальне от каждого шороха. А для этого нужно их убивать, убивать и ещё раз убивать!
  Ирландца поддержали многие, в том числе и потомки Вия. Фильку мало занимали все эти дебаты, гораздо больше его волновали голубые глаза бесподобной брауни. А, та, словно нарочно, устроилась в зале как раз напротив него и откровенно строила Фильке глазки. Как оказалось, это увидел не только Филька.
Через два часа Барг объявил: - Итак, господа депутаты, перерыв на обед! На всё про всё у вас полчаса!
  В перерыве, когда все пошли перекусить, Филька почувствовал сильный толчок в спину и тихий шёпот, больше похожий на змеиное шипение: - Ещё раз на неё взглянешь, и я всажу тебе сюда же клинок.
   Красный Колпак прошёл мимо, к столу раздачи пищи, и Филька не удержался, чтобы не ответить. Миска горячей фасоли, поданная ирландцу полной швейцарской напфханкой, почему-то не нашла руку Колпака и упала на его ноги, после чего тот долго прыгал и отплясывал какой-то свою ирландский танец. Ему даже зааплодировали, подумав, что это концертный номер.
- О, а то, что будет концерт художественной самодеятельности, Барг не говорил! – Сказал, хлопая руками-ветками старый тролль. 
Массариоли тоже всё понравилось: - Как называется эта пляска? Я хочу сходить на концерт этого артиста!
Лепрехун подсказал: - Это же настоящая ирландская джига!
- Это было зер гуд, здорово, - хихикнул сзади Фильки ласковый голос Вельды.
Филька отмахнулся.
- Это было очень просто, есть припарки и лучше. 
Вельда озаботилась: - Сейчас он будет тебя искать.
- Не найдет. Я включу свою защиту. Садись поближе ко мне.
- Но обед?...
- У меня есть кое-что повкуснее вареной фасоли.
- Хорошо.
 Они отошли в сторону, Филька включил режим невидимости, и не тот, что был обычен для всех хранителей, а свой, усовершенствованный. Так что Красный Колпак со зверским лицом три раза прошёл мимо них, но так и не увидел.
 Филька подал даме сушку: - Попробуй вот это.
- О, как вкусно! Как это есть называется?
- Это сушки.
- О, как прелестно! Суски… Надо запомнить.
А Филька налил в наперсток немного шерри. 
- А это чтобы аппетит был лучше.
- А это как называется?
- Одна знакомая мне английская баронесса называет это шерри
- Шерри? Это вишня?
- Да, на вишне.
- Я есть люблю вишню.
Филька предупредил: - Только это надо пить залпом.
Вельда не поняла: - Как есть пить зал-пом?
Филька был терпелив: - Именно что залпом! Сразу, все!
  Он даже показал рукой. От такого напитка Вельда сначала задохнулась, потом засмеялась. Затем Вельда  вытаращила свои и так громадные глаза.
- Как забавно всё есть стало! Весело! Я в первый раз в жизни пригубила шнапс.
- Почему? У вас в Германии есть своё общество трезвости?
- Найн. Мне до этого было нельзя, я ещё слишком молода. Мне всего двести тридцать лет.
Хотел, было, и Филька пригубить шерри, но вдруг нахмурился, сосредоточился. А Вельда, слегка окосев, продолжала лепетать:
- Ты мне есть сразу понравился. Но у нас, на Западе, не принято сразу так в лоб объявлять о своих симпатиях, нихт. Тем более, сразу предлагать идти замуж. Если хочешь, то можешь попросить мою руку и сердце у моего папы, вон он, делегат от Германии.
 Папа, немецкий баубах, удивительно похожий бородой и волосами на Карла Маркса, как раз проходил мимо, беседуя с каким-то троллем из Норвегии.
- Я обязательно попрошу его об этом, но пока есть дело поважней.
Вельда обиделась: - Ты есть не хочешь на мне жениться?
Филька: - Я не только хочу, но и женюсь. Но есть дела более срочные.
- Какие?
Филька выглядел озабоченным: - Пора с этого острова делать ноги. Тут становиться опасно.
  Как раз в это время последовал сигнал к продолжению конгресса. Все заняли места, Барг, откашлялся, чтобы начать дебаты, но тут слово взял Филька: - Прошу прощения, господин председатель, но есть важное сообщение. Над нашим островом уже полчаса кружит вертолет, и на него готовиться высадиться группа вооруженных людей.
Барг опешил: - Что им надо?
Филька пояснил: - Люди из Америки засекли из космоса на острове сильное физическое поле непонятной для них природы. Сейчас сюда послали взвод морской пехоты, но это ерунда. К нам на подходе основные силы четвёртого американского флота во главе с авианосцем «Нимиц».
- Они опасны?
- Эти, с вертолёта - нет. А вот на кораблях есть сканеры для нахождения этого поля. Они не понимают, что это такое, но нас могут обнаружить и если не пленить, то перебить.
Барг расстроился: - Что же нам теперь делать? Мы не можем так быстро отсюда убраться. Может, вы, мистер, сможете разрешить ситуацию? - Берг обратился к своему американскому коллеге. - Один звонок президенту, прошу вас!
Америк-хаус заёрзал: - Я…я… забыл свой мобильник в Овальном кабинете. 
Барга это не проняло: -  Я дам вам свой.
  Берг достал из-под стола нечто, похожее на сгнивший сучок, но американец уже бежал к выходу, на ходу срывая с себя бабочку и смокинг.
Неожиданно вперёд вышел Красный Колпак:
- Надо всех их перебить! Кто за мной, кто готов покрасить свой колпак в человеческой крови?!
Старый тролль проскрипел: - Этих ты убьешь, но что ты будешь делать с кораблями?
 Но Колпак продолжал неивствововствовать: - Наши морские браться разобьют их корпуса и оторвут винты! Да ведь, глава сирен?
  Увы, глава сирен покоился в анабиозе, вмёрзнув в глыбу льда. Это Филька забыл выключить на перерыв обогрев своего кресла и окончательно посадил аккумулятор сирены.
Сильно заволновались гоблины и тролли со своими сундуками драгоценностей.
- Мы не успеем так быстро эвакуироваться!
-  Да, нам нужно для этого не менее часа!
Филька всех успокоил: - Спокойно! Мы сможем защитить себя. Есть очень простой, древний метод, называется он «хитрый туман». Я соберу всех морпехов в одно место и выкину с острова. А вот для кораблей может понадобиться вся ваша сила. Так что, давайте готовиться.
  В это время взвод морских пехотинцев упорно карабкался по склонам крошечного острова. На лицах морпехов застыло недоумение. Они совершенно не поняли приказа командования: «Локализовать остров, не выпускать с него ни одно живое существо». По прикидкам солдат такими существами на острове были ящерицы, морские птицы да несколько тюленей. Как их надо было локализовать, они понятия не имели.
Сержант так и спросил лейтенанта: - Командир, я не понял, что мы здесь должны делать?
- Приказ был просто: «Локализовать остров, не выпускать с него ни одно живое существо».
Сержант показал рукой на пару толстых тюленей: - Я видел тут только пару ящериц и этих тюленей. Командир, нам, что, нужно всех их это перестрелять?
- Почему?
Сержант настаивал: - Но нам, же приказали не выпускать с острова ни одно живое существо. А тут из живых только эти тюлени да птицы.
 - Сержант, если бы я сам что-то знал. В разговоре промелькнуло такое, будто здесь может быть скрытая база русских. Только как они могли её создать под носом у базы НАТО?
  Разговор морпехов прервало появление тумана. Это был необычный туман, он шёл не как обычно, с моря, а наоборот, стекал со скал вниз.
 Сержант сразу заподозрил неладное: - Что это такое…
Лейтенант был прост, как устав карабельной службы: - Всем надеть противогазы! Газовая атака!
  Туман был сильный, но краткосрочный. Когда он рассеялся, ни одного пехотинца на острове уже не было. Осталось только сложенное в одну кучку оружие, да мощная рация, из которой бурчал хорошо поставленный командирский голос: - Грин, доложите обстановку. Грин, почему молчите. Лейтенант Грин!
За сто пятьдесят миль от рации в рубке авианосца «Нимиц» дежурный офицер доложил адмиралу Стейку: - Господин адмирал, передовая группа морпехов не отвечает на наши вызовы.
Адмирал нахмурился: - Что с вертолётом?
- С ним всё нормально, через пять минут он вернется на корабль.
-  Что докладывает пункт слежения спутника НАСА?
- По их сведеньям аномальное излучение не только не исчезло, а сильно усилилось.
Адмирал несколько секунд раздумывал, потом приказал:  - Тогда подготовьте пару «Томогавков» с небольшим ядерным зарядом. В случае если мои парни погибли, они получат достойный ответ.
Офицер предложил: - Может поднять в воздух ещё и пару истребителей?
Адмирал согласился: - Да, и вооружите их ракетами «воздух-земля». Мы не должны никого выпустить с этого острова.
 Вскоре  пара F-16  поднялась с палубы авианосца в воздух и направилась к Исландии. Они облетели искомый островок, и пилот доложили командованию:- Мы не видим никаких следов морпехов. Хотя… Я, кажется, вижу на прибрежном камне рацию и оружие.
Адмирал не понял: - Кто-нибудь ещё там есть?
-  Никого.
- Хорошо, кружите над островом пока не кончиться горючее. Не выпускайте с него никого, сразу открывайте огонь! Мы должны успеть к вам как раз к этому сроку.
Адмирал ещё думал, что ему делать – сразу ударить по проклятому острову ядерным оружием, или попробовать его обычными ракетами, но тут его размышления прервал впередсмотрящий: -  Господин адмирал, прямо по курсу туман!
Адмирал удивился: - Туман? Откуда тут туман? Прогноз не обещал никаких осадков. Небо чистое, солнце как в Малибу. Проверьте этот туман на газы и радиацию!
  Увы, с моря действительно поднимался туман, да такой, что вскоре на авианосце шага нельзя было сделать, чтобы не врезаться во что-то на его палубе.
Адмирал занервничал: - Штурман, мы идём правильным курсом?
-  Так точно… хотя…
 За много километров от эскадры в огромном зале под землей сотни странных существ застыли в небывалом напряжении. Все их взгляды были направлены в сторону той самой хромированной фары от мотоцикла. Больше всего усилий пришлось приложить делегации Украины. Анчутки, наречники, и прочая нечисть, вилами и лопатами старались поднять разросшихся до колен веки Виёныша. А держал фару в руках забравшийся на стол президиума Филька. Он же мерно командовал: - По команде три. Раз, два, три!
  Коллективный разум сработал – из фары ударил луч, по цвету похожий на парное молоко. Он уперся в стену пещеры.
В этот же самый момент штурман авианосца «Нимиц» начал сходить с ума.
- Сэр… сэр… сэр…
Адмирал не понял:- Что сэр?! При чём тут сэр? Доложите по форме, лейтенант!
- Сэр… приборы показывают, что мы сильно сбились с курса.
- Как сильно?
- Сэр… мы… мы… мы сейчас находимся в Индийском океане.
- Блейк, у вас глупые шутки!
  Адмирал хотел сильнее выругать штурмана, но в это время сильный ветер сдул с палубы остатки тумана и адмирал Стейк увидел до боли знакомый силуэт острова Цейлон. А на его берегу бегали, прыгали и кричали от радости  тридцать солдат в форме морских пехотинцев.
- Это же… Цейлон. Майн гот! Я сейчас сойду с ума.
А в это время в пещере готовились покинуть остров.
Голос дежурного тролля равномерно повторял слова, звучала прерывистая сирен: - До начала эвакуации остается две минуты! 
Перед эвакуацией один из троллей подошёл к Фильке:
- Мы были рады познакомиться с таким могучим хранителем как вы, о, Филька. Мы знаем, что вы должны скоро жениться, и решили преподнести вам подарок для вашей невесты.
 Подарок оказался золотой диадемкой, украшенной всем набором драгоценных камней.  Были и другие подарки. Так лепрехун буквально за секунды стачал молодой паре чудные сапожки, а его главный недруг кларикон - подарил бочку бесподобного эля, которая одним хитрым движением руки уменьшалась до размера наперстка, и таким же движением принимала нормальные размеры.
- Эти сапожки никогда не сносятся!
- А  эль в этой бочке никогда не кончиться! 
Филька не понял: - Спасибо. Но как я её унесу?
Кларикон всё разъяснил: -  Нет проблем. Делаешь вот так, - он провел рукой по крышке бочки, и она уменьшилась до размеров наперстка. -
А потом проводишь рукой в другую сторону и она превращается в в бочку.
Филька был в восторге: - Здорово! Спасибо вам обоим! 
Голос тролля продолжал отсчёт: - До начала эвакуации остается одна минута!
Больше всех из американских вояк досталось пилотам двух штурмовиков. Перед ними в небо ударил столб пепла, огня  и лавы, зрелище было потрясающее. Им показалось, что в этом дыму летели  сотни странных особей, мало похожих на людей.
- Гарри, ты это видишь?!
- Да, Билл! О-о! Йо-хо-хо! Как это здорово! Я не видел в своей жизни ничего подобного!
- Это грандиозно! Как это похоже на карнавал гоблинов!
- Да, Джон, это прекрасно! Мы с тобой два счастливчика! Такое бывает раз в жизни! Смотри-смотри, вот это туча – просто вылитый тролль!
- Причём с сундуком!
- А что в сундуке? Золото?
- Непременно! Давай отберём! Ха-ха-ха!
 Тут в кабине первого пилота на панели начал мигать лампочка, а женский голос ласково произнёс: - Джон, у вас на исходе топливо. Его хватит только до авианосца. Немедленно берите курс на авианосец.
Пилот поблагодарил: - Спасибо, Сара, мы уже идём домой. Авианосец, мы возвращаемся.
Они совершили красивый вираж.
- Гарри это был мой самый красивый полёт в жизни.
- Можешь не хвалиться. У меня был точно такой же самый красивый полёт!
- «Нимиц», готовьтесь нас принять. «Нимиц»? Странная тишина.
- Просто они все сейчас так же любуются извержением.
Через полчаса они уже были не столь беспечны.
- Где же «Нимиц», Гарри? Где все?
- Их нет даже в эфире. Что делать?
- Летим обратно к острову, надо попробовать добраться до базы в  Рейкьявике.
- Топлива не хватит.
- Всё равно, тогда  мы будем ближе к земле!
- Но купаться нам всё равно придётся.
- Но всё же я буду рад, если суша будет на сто миль ближе.
 
Пилотам ничего не показалось. Именно таким методом Филька эвакуировал с острова всех своих собратьев. Особенно были довольны гоблины со своими сундуками. В течение нескольких секунд они под прикрытием дымовой завесы были доставлены к месту своего постоянного обитания.
Фильки отбыл с острова не один, а с Вельдой и её папой. 
На недельку они задержались в Германии, выпили с папой Вельды целую кварту шнапса, съели килограмм божественных сосисок. По поводу женитьбы папа упирался только по одному пункту:
- Молода она ещё больно идти замуж, что там, двести тридцать лет! Она только школу окончила, за все сто лет обучения ни одной отрицательной оценки! У ней и в колледже ведьм одни пятёрки. Вот через семьдесят лет кончит колледж, тогда и можно замуж.
Вельда капризничала: -  Не хочу я учиться в этот колледж! Там учат только курить да сквернословить. Замуж я хочу!
- Но, Вельда! Доченька!...
- Папа! Я сейчас буду визжать!
- Только не это! В прошлый раз, когда ты требовала новый мобильник, после твоего визга в ста километрах вокруг сдохли все кроты. Я не против. Но надо получить благословение матери. А она в гостях у тёщи.
- Ну, тогда полетели к маме.
Филька спросил:- А это куда?
Папа ответил: - В Ирландию.
Филька расцвёл: - О, в Ирландии я ещё не был. Мне всё больше нравиться путешествовать.
 В Ирландии Филька сумел обаять своей непосредственностью, а так же «Шерри» и сушками мать и бабушку Вельды. Свадьбу решили провести немедленно, по местным обычаям.
А потом Филька с молодой женой полетели в родное Домовёнково. По  пути им не попался ни один самолёт. Ещё бы, все телевизоры страны кричали одно и тоже: - Извержение вулкана Эйяфьядлайёкюдль оставило на земле тысячи самолетов всех стран Европы! Старый свет переживается страшный транспортный коллапс! Тысячи отмененных авиарейсов, миллионы застрявших в аэропортах пассажиров! Столь небывалого извержения не было уже более ста лет!

Возвращение Фильки Колька Скоков и Валька Кобылина почувствовали сразу. И не по только хрусту сушек в районе пустого кресла. Просто однажды утром они проснулись от запаха чего-то удивительно вкусного.
Валька, приподнявшись с кровати, спросила: - Ч-чего это? Ч-чем это так вкусно пахнет? Ты, что ли, что-то приготовил? 
Колька хмыкнул: - Сегодня не восьмое марта. И готовить я умею только тюрю с яйцами. Ты ничего не готовила с вечера?
- Что я, с-стахановка, что ли, наперед готовить? Будет завтра, будет и завтрак.   
 Валька и Колька вошли в кухню и ахнули. Прежде всего, их поразила чистота в самой кухне. С тех пор, как в этом доме поселилось семейство Кобылиных, такой чистоты не было ещё никогда. А на столе стоял чугунок с кашей, миска со свежеиспеченными пирогами. Кроме того обычное Валькино полотенце, прикрывавшее чугунок, оказалось с причудливой вышивкой.
- Ч-чисто то как!
- Да, такого даже при моей маме не было. А уж при тебе…
- П-поговори мне ещё.
Валентина дала мужу легкого «леща», и они пошли к столу.
С некоторой опаской супруги сели за стол. Всё оказалось изумительного вкуса, и гречневая каша с мясом, и пироги трёх видов. Валька, признаться, кухаркой была никакой, так что Колька съел столько всего, что впервые в своей жизни не пошёл на утреннюю рыбалку, а лег на диван, полежать.
- Ты, ч-чего это? На рыбалку, что ли, не пойдешь?
- Нет, не пойду. Я объелся. Слышь, Валька, а тебе не кажется, что Филька наш не один вернулся? 
Валька рассматривала вышитый рушник: -  Да тут уже ж-женская рука видна.
Колька засмеялся: - Ну не мужская точно.
- Дай то бог им хорошей ж-жизни. Интересно, какая она, как думаешь?
Колька, зевая: - Ну…  наш Филька наверняка себе такую же кралю найдёт. Наш Филька… всем Филькам Филька, не только что какие-то заморские Фильки. Он любого другого Фильку за пояс заткнёт.
- На неё хочется п-посмотреть. И детишек их увидеть.
- Чай, доживём.
- Да, наверняка. С такой кормёжкой то. 
А вот с этим как раз было сложно. Валька с Колькой могли и не дождаться этого радостного события. Всё-таки беременность у брауни длиться от  тридцати лет до ста, а когда двойня - и все сто пятьдесят. Так что, больше шансов увидеть детей Фильки и Вельды было у внуков Валентины и Николая.