Бой в долине Истины

На исходе августа 1918 года нежданно-негаданно встретились две вражеские силы одной русской крови, – белые и красные.
Войско белых сильно было в местах открытых, обжитых, где можно было грабить, насиловать, казнить безоружных, где было чем поживиться, но близ горной речушки Иша они оказались перед сплошной стеной неизвестности, – непроходимостью тайги, крутизны гор и топкостью болот.
Полсотни чехов, десяток китайцев и сотня казаков, что в степях да на равнинах вояки отчаянные, здесь оказались слепы, немощны, потому как не имели опыта воевать в таёжном краю.
У красных за спиной открытая, топкая и пологая низина реки Иша, отступи на шаг на виду у врага, и не будет времени перебраться на противоположный берег, все полягут под градом пуль и снарядов белой армии. 
Позади белых таёжные дебри, переплетенные паутиной низкорослого кустарника, укрыться там можно, но передвигаться на конях и при пушках невероятно трудно. Остаётся одно, идти налегке к границе с Китаем или с Монголией, но это более двухсот верст по прямой, без троп и сёл, где стаи волков, медведи и ядовитые змеи.
Поняли командиры обеих сторон, что в капкан своих бойцов завели, на равных оказались не только по силе, но и безысходности. Отходить некуда, только вперёд. Значит, бой, кому-то на жизнь, а кому-то на смерть. 
Обе стороны сверх всякой меры посеяли вражды между одним народом, ненависти родили во многих сердцах, как у местных жителей, так и меж собой, что разойтись по-хорошему, не выместив зла накопившегося, уже не могли.
Так уж получилось, первый бой на равных был. Подмогу ни одна из сторон не ожидала, надеялись только на себя, поэтому бились жестоко, отчаянно, с надеждой на победу. Страшная сеча была, зубы крепко сжаты, ни звука с плотно сомкнутых губ, лишь звон сабель и предсмертные хрипы. Лоб в лоб шли, глядели в глаза друг другу веры единой православной русские люди. Сабли, шашки, штыки, а не пули смерть несли, бились чисто по-русски, по-честному, один на один, раненых не добивали, победивший с соперником новым в схватку вступал.
Весь день бились, ни побеждённых, ни победителей. Лишь с закатом дневного светила за горный хребет, занавес из наступивших сумерек наконец-то успокоил воинственный пыл двух непримиримых сторон. После боя поникшая, утоптанная сотнями ног, словно скошенная косой смерти луговая трава, была красна от крови, пролитой на неё из молодых русских тел. С восходом луны капли крови заблестели рубиновыми искрами, отчего поле боя приобрело почти фантастическую, но реальную страшную красоту.
Нет, не должно этого быть, это противоестественно жизни, ненормально для русской природы, она не должна взращиваться на русской крови!
Всплывшая на небосвод луна дала воинам передышку.
Огляделись те, кто в живых остался, увидели порубанных и израненных Ванек, Петек, Мишек, друзей и товарищей своих, ещё недавно впитывавших летний аромат таёжного воздуха и поняли безысходность будущего дня. Вроде бы нужно остудиться, так нет! Ещё большей злобой и ненавистью налились глаза Семёнов, Александров, Василиев, жажда мести наполнила их душу, да только погибших нужно захоронить и раненых вынести и перевязать, позволили друг другу унести с поля боя и тех и других. А когда искали своих, когда увидели их порубанные тела,  когда уносили, то не смотрели в глаза друг другу, что-то поняли, что-то человеческое шевельнулось в груди каждого. Злоба и ненависть как-то приутихли, не было проклятий в сторону противника, в глазах была тоска и понимание того, что эта ночь, возможно, последняя в их короткой жизни, в которой у многих молодых ребят ещё не было полной любви, – любви возможной жены.
Живых после первой сечи поровну осталось. Белые не прорвались, и красные позиции не сдали.
Замер каждый на своих позициях, сознанием замер на одной лишь мысли, – с первым утренним лучом солнца на погибель свою осознано пойдёт. А жить… ах… как жить хочется! Но не имеет значения, познал ты радость жизни, есть ли у тебя жена или невеста, или нет ни того ни другого и жизни ещё не видел, всё одно – вряд ли жив останешься. Останешься жив после боя, считай, повезло. Если твоя сторона победителем выйдет, долго жить будешь, проиграет, до ночи поживёшь, а потом расстреляют, – знать судьба твоя такая и не ропщи на неё. Остаётся одно, забыться во сне, а в нём насладиться картинами из прошлой счастливой жизни, встретится с теми, о ком думаешь, побывать там, где родные и любимые, где радость испытывал.
Уснули воины обеих сторон. Усталость всех уравняла, избавила от страха, и ни те, ни другие даже часовых не выставили. Полное безразличие к тому, что будет через минуту, через час и к жизни в целом, главное выспаться.
Тихо вокруг, уснула тайга, лишь полная луна, окутав своим серебряным покрывалом православных воинов, наполняла долину каким-то зловещим звоном.
В этом звоне, под полным и сочным караваем свинцовой луны, – предвестницей беды, в ожидании горя невиданного в этих краях, в неведении того, что сыны их родные в предстоящем бою врагами должны сойтись, Михаил Долгов, Гаврила Молодых и Семён Гапанович решали, как остановить братоубийство. Избавить это место от проказы вредной, где прежде из жизни уходили, только в возрасте преклонном, свершив дела земные, тихо, достойно, оставив потомство, достаток и память о себе добрую.
Притихли деревни Карагайка и Тайна в предчувствии необычного для этих мест кровопролития, притихли по обе стороны реки Иша. Ни огонька, ни голоса собак, только где-то в таёжном распадке ухает филин, и шелестят летучие мыши, и тишина под огромным зеркалом неба засеянном звездами, словно поминальными свечами о погибших воинах. Завтра, нет, уже сегодня на рассвете, на молодую траву, взращённую за ночь на людской крови, польются свежие рубиновые струи молодой мужицкой крови. Вечером новый урожай из жизней людских придут собирать бабы из соседних сёл, а пока на эту благодатную, полную жизни и любви землю ниспадала бесконечность мироздания. Великий Творец создал, наполнил жизнью этот райский уголок для радости людям: "Вкушайте благодать мою!"
На что надеялись эти три славянина не имеющие оружия, силы богатырской и особых навыков убеждения?
Одним  лишь наделены были – Верой в Единого Спасителя, любовью к детям, что врагами стали, и одну лишь надежду имели на Слово Божие.
Вышли мужики из тумана предрассветного, встали спина к спине, грудью открытой к служивым, посреди полоски ржи колосистой, промеж воителей красных и белых. Подняли над головами своими открытыми символы убеждений истинных, – кресты и иконы.
Светило, новый день народившее, скользнуло по вершинам гольцов Сибирских и зарядом блеска осенило кресты наперсные, что Михаил, Семён и Гаврила к небесам обратили. Стрелы солнечные, отразившись от святынь рукотворных, пали на ратников непримиримых.
И вдруг, тишину нарушив, голос бубна шаманского раздался с сопки ближайшей. Раскатом звука необычного, бьющего по крови и сознанию, проник в тела противников. Аккорд тугой, густой и плотный, всепроникающий, издающий непривычную дробь и гудение, шорох, похожий на далёкий раскат грома опустил руку сжимающую саблю. Этот неведомый звук, наполненный космической тайной, остановил порыв врагов броситься в кровавую схватку.
И видение, – белобородые отцы стоят на линии огня с возгорающимися в руках крестами, к небу вознесёнными. Столь необычное явление сковало воинов враждующих сторон, и холодный пот, словно отрезвляющий душ, окатил их воспламенившиеся тела. Волны рокота, не слышанного ранее, прокатились от одной стороны к другой.
Перестал бить алтайский шаман в тюнгур (бубен). Всё – природа и воины, замерло в ожидании чего-то неведомого, а чего никто не мог понять. Природа впитывала в себя таинственные звуки бубна, а люди, влившись в тишину, наполненную запахом тайги, светом нового дня, ароматом золотистого колоса ржи, трав и цветов луговых, зелени берез, смолы кедра, устремили свои взоры к тем, кто жил в гармонии с природой и стоял, не будучи препятствием для противоборствующих сторон, на линии войны и мира.   
– Сыны, дети, братья! Дозвольте слово молвить!? – не громко, но чётко, внятно, проникновенно пронёс по-над долиной первые слова к воюющим сторонам Гаврила Молодых. – Послушайте сердце своё, внемлите разуму,  дайте время ему, а не сабле, что вчера оросила это поле кровью, срубила хлеб насущный, а сегодня погубит не только вас, но и потомство ваше будущее. Подарите жизнь тем, кто ещё совсем молод и любовь не познал, тем, кто детей своих сиротами оставит, кто матерей, отцов и дедов помощи лишит и страдать заставит! Подумайте, братья, кто сирот воспитывать будет?! Кто любовь подарит вашим жёнам и девицам, матерям будущим?! Кто хозяином земли русской станет?!
– Все мы человеки, от единого рождены, а потому Господу нашему одинаково все любы, – продолжил Михаил Долгов. – Вы, стоящие по разные стороны, спросите себя, за что, ради чего погубить другого хотите и погибель самому себе собираетесь принести!? Отриньте кумиров вам навязанных лжепророками! Призыв для воинов веков прошлых "За Веру, Царя, Отечество!" ранее объединял воюющих, но царь сегодня от власти отрекся, так за кого головы кладёте? Вера порушена вождями нынешними, остаётся одно отечество – Россия, оно одно на всех нас – русичей! За него биться надо от врагов закордонных, а не от своего брата! Поймите, не может быть у нас отчизны другой, берегите её от врагов внешних, не лейте кровь того, кто будет защищать её от басурманов! Оглянитесь, и вы увидите, кто окружает вас. Не за вашу свободу они бьются, а поработить вас хотят, землю нашу отобрать и нас рабами на ней сделать! Сохраните отчизну для детей своих! Гоните прочь иноземцев, как с Европы, так и с Азии на нашу русскую землю устремившихся, за богатствами её!
Семён Гапанович тоже слово своё сказал:
– Мы, сыны русские, видим войско ваше со стороны. Равны вы по силе и стойкости, а потому не будет в битве предстоящей победителя. Сегодня вы не воины, вы просто убийцы. Не слушайте голоса дьявола, склоняющего вас к смерти, а поступите, как Бог поступает с нами грешными – проявите милосердие к врагу вашему. Идите с миром по домам вашим, к детям, жёнам и матерям! Об убитых не волнуйтесь, похороним с почестью, как подобает русским воинам славным в последний путь отправиться! Крест на братскую могилу поставим. Раненых выходим и сбережём от рук вражеских.
После слов старцев на какой-то миг мир остановился, жаворонок и тот завис на высоте небесной, и вдруг среди этой тишины благовест, трехголосый.

Благовест прикажи, донимает хмарь
От лукавого зверства, то гой еси.
На костях у паломников, государь,
Да веригами спутай вся на Руси.

А ногайская погань посады жжёт
Да поплечников дело скаредное,
А ще лиха беда от тебя нейдёт подколодная,
Кольм есть вредная!

Крест на криве целовали, руки лживили,
То дергач кричал, да плакун-трава,
Сыроядцев привечали, сонм как вывели,
За огурство с плеч панет голова.

Благовест прикажи, донимает хмарь
От лукавого зверства, то гой еси.
На костях у паломников, государь,
От лукавого зверства, то гой еси.
На костях у паломников, государь,
От лукавого зверства, то гой еси.

Поют молитву отцы-миротворцы, голоса мягкие, проникновенные, каждую секунду созвучия, на тон, повышая, заставили воинов молитве предаться.
Без переговоров и условий отряд красных дал проход белогвардейцам.