Улита

Рассказ. О женской судьбе. 8 страниц

Всех девочек рода нарекали старинными именами, старались таким ритуалом привнести в будущую судьбу девы силу, волю, даже некий мужской характер. Матушка, знаток словесности по образованию, назвала дочь Улитой.
Да и как иначе назвать рождённую по старому стилю 15 июля девоньку, конечно Улитой.

Мать-Лукерья называла Улькой, баюкая предрекала решительность, отвагу, дар покорения вершин, как у геолога-отца Олега Сергеевича. Однако, Бог, улыбнувшись наивности материнской, решил судьбу Улиты иначе. И матушка, и постоянно странствующий отец рано ушли с пути-дороги своей единственной дочери: отец Олег не вернулся из экспедиции, без следа исчез под глыбами горного камнепада, а матушка Лукерья, лишившись любимого супруга, слегла сраженная внезапным воспалением легких, и спустя несколько недель отправилась в след за ним.

Осиротевшую малютку, Улиту отправили на воспитание к родной бабушке, матери Лукерьи, в далёкую от столицы бывшую когда-то богатую, цветущую губернию, а ныне заброшенную область с одной единственной уцелевшей и еле «живой» деревней с гордым названием «Достояние». От «Достояния» мало что осталось, все мужики работали в ближайшем городке, откуда вахтой отправлялись в шахты добывать природное «достояние» граждан нашей страны, туда же подтягивались и их семьи, в деревне остались в основном одни пенсионеры.

Бабушка Болеслава, крепкая, простая деревенская баба, ценившая силу, прыть, трудолюбие в людях, приняла Ульку без особой охоты, но надеясь на помощь по хозяйству в будущих летах, принялась растить внучку на свой особый лад. Болеслава или как Уля называла – Бабушка Слава, воспитывала внучку сурово: поменьше ласки, побольше дисциплины, солдатской муштры, с упором на крепкое здоровье с помощью закалки ледяной водой и порки веником в жарко-натопленной, по-черному, бане, впитывая силу из парного молока и мёда.

Но не получилось. Улька росла малахольной, от бани падала в обморок, от мёда её раздувало вдвое, сельская бывшая медсестра диагностировала тяжелую аллергию, и даже молочный белок её организм не мог переварить. В очередях единственной больницы ближайшего городка, бабушка с внучкой провели все дошкольные годы. Море незнакомых и непонятных диагнозов вынесли Улите, бабушка Слава ни одного слова не разобрала, но по рецепту все микстуры получила и строго следила, чтобы все порошки внучка вовремя принимала. Хотя смотреть на это действо она не могла, не принимала её душа больных людей, ей казалось, что девочка словно улитка медлительная, немощная, может даже инвалидка…

С переходом в школу стало полегче, но бабушка Слава уже не настаивала на физической дисциплине и насмотревшись на часто зеленую от приступов тошноты внучку перестала её таскать по лугам и лесам, не заставляла ходить за водой и топить баню. Да и за скотиной Улька смотреть была не в состоянии. Бабушка уже брезгливо смотрела в сторону «дохлой» внучки, внутри называя её – «инвалидкой» и ждала, когда же наконец та вырастет и настанет долгожданный день разлуки. Не может же она остаться при ней навсегда. Что ей тут делать, в глухой деревне, со старухой, которая её не любит, а только терпит.

В укор единственной внучки бабушка Слава приводила в пример соседскую девчонку -  рыжую, толстую, но очень шуструю Марью: «Вот помощница, вот рукастая, и за скотиной, и по дрова, и за водой, и везде успевает. Одна радость на неё смотреть – красивая, здоровая, румяная. Повезло соседям с внучкой. Тоже сиротка, но какая дивная! А ты словно улитка, еле дышишь».

Горько было Улите от этих слов, но слёзы, бывшие под строгим запретом, так и остались у нее внутри, невыплаканные, заточенные словно узники в темнице её души. Старалась она изо всех сил, тянулась всей душой к бабушке, но та словно и не знала, что есть на свете ласка, нежность, грубо отталкивала от себя внучку, которую всё меньше могла терпеть рядом с собой. Улита ей чудилась больной неведомой хворью, которую она несмотря на годы оставаясь очень сильной и работящей, боялась перенять. Пренебрежение поселилось в их доме, бабушка брезгливо готовила ей каши на воде, без капли масла, брезгливо смотрела в сторону спящей внучки, а уж на бодрствующую вообще смотреть не могла, сжимая и без того тонкие губы отводила взгляд в сторону.

Часто просиживая за дойкой Болеслава вспоминала покойного мужа – крепкого, высокого мужика Василия, двоих сыновей от него родила таких же крепких, работящих. Вот только работа и забрала их всех сразу за один спуск в шахту… А дочь она в это время под сердцем носила, муж Василий мечтал о появлении девочки в семье. Родила, назвала Лукерьей, такого имени не было ни у одной бабы в деревне, так она сохранила традицию по-особому девочек называть. Мать ей так наказала – в имени отличном от других якобы закладывается огромная сила, сила духа, помогающая женщинам в тяжелом и жестоком мире, где верховодят мужики. И Лукерья вроде бы росла, как услада для глаз – резвая, сильная, с мощной волей, словно лошадь необъезженная…Но оседлал её городской гость-геолог, увёз звёздочку, непутёвый, сам сгинул и с собой дочь забрал…а уж Улька совсем доходяга и зачем такая на свет уродилась…

Болеслава помнила, как муж после выпивки зверел и поколачивал её, но она относилась к этому спокойно, до смерти не бил, так…для порядка. Сыновья Борька с Колькой тоже такими росли, мать уважали, но глядя на отца спуску своим невестам бы не дали, но не дожили, каким-то девкам может повезло, что таких мужей лишились. А вот если Ульку кто ударит, так замертво и упадет от одного удара. Не такими женщины должны рождаться. В таких думах проскальзывало у неё в душе что-то новое, непонятное, она никак не могла определить, что это за чувство такое. Однажды кольнуло её холодное сердце, когда Улька в слезах со школы возвратилась и на директора пожаловалась.

Улита училась в соседнем селе, в небольшой школе, в классе у них было всего 8 учеников. Её как приезжую, «городскую» одноклассники не любили, дразнили, обижали. Не найдя ни одного друга, она углубилась в учёбу и училась бы хорошо, если бы не директор школы, Нестор Вениаминович, под убедительным надзором которого учителя занижали ей оценки. Давняя глубокая обида была у него к семье Улиты, потому что Лукерья не вышла замуж за его сына Степана, а сбежала в столицу. А сын директора школы якобы спившись от этой несчастливой любви к Лукерье очень рано отошёл в мир иной. Поэтому директор школы всякий раз как натыкался на Улиту не мог сдержаться и больно таскал за ухо тонкую как тростинку бессильную девочку.

После жалоб внучки и проскочила эта первая боль в сердце. Болеслава удивилась, что за хворь, не хватало еще от этой внучки подцепить какую-нибудь болячку. Тем не менее спустя месяц встретив Нестора в магазине, зажала того в угол и со всего размаха залепила две пощечины, да с такой силой, что красным огнем загорелось лицо директора. Болеслава кипя, от гнева, прошипела ему на ухо:

 - Еще раз, ирод, Ульку тронешь, дом твой сожгу, бабу твою, потаскуху, в озере утоплю, а тебя, нехристь, у себя в огороде живьём закопаю.

С того дня, отстал директор от девочки. Повзрослев и одноклассники уже меньше её обижали. Девчонки только из зависти к светлой коже, огромным синим глазам да льняным густым косам нет-нет, да и дразнили «улиткой малахольной». Как только Улита закончила школу, бабушка, собрав нехитрую поклажу, отправила её в город. На прощанье сказала:

- Поступай в училище и учись, или работать, иди куда угодно, толку от тебя здесь никакого, я сама с хозяйством управлюсь, пенсия у меня маленькая мне тебя не прокормить. Помирать буду – напишу – приедешь похоронишь, дом потом продашь и деньги с этого поимеешь, а ранее этого нечего тебе тут делать. Спасибо на одном – в подоле не принесла, да и кто на тебя бы позарился, тело вроде не скупое, а силы всё равно нет. Не рожай, не выкормишь, видно мать твоя Лукерья и скончалась то так рано, сама тоже дохлая была, а тебе еще меньше досталось, ну на том род этот и закончим, не стоит таким как ты землю топтать, тут сильные нужны. Вот, деньги, спрячь подальше. Никому не верь. Врут все вокруг, всем выгоду нужно от тебя будет. Прощай.

Скупая слеза не увлажнила сухих глаз бабушки Славы, да и Улька не заплакала и даже не обиделась, этот бабушкин монолог был одним из самых «нежных» за всю её жизнь.

Бабушка, резко развернувшись, широким шагом, направилась в огород. Улита проводила её взглядом и отправилась пешком в соседнее село, там единственный автобус, раз в неделю увозил жителей в город.

***

Улита легко поступила в медицинское училище, определилась в общежитие и с широко раскрытыми глазами радостно окунулась в новую жизнь. Ночами ей было трудно уснуть, грудь переполняла бушующая энергия, ей не хватало часов днём, всё было интересно, все вокруг казались хорошими, из памяти стиралось хмурое осиротелое детство. Сердце девушки ждало, жаждало своей первой весны, сад души готов был расцвести…первая любовь стояла на пороге.

Но не ровесник открыл дверь в цветущий сад Улиты, а учитель по анатомии Костенко Владимир Викторович. Высокий, жгучий брюнет, с черными словно крыло ворона модными тогда бакенбардами. От строгого, острого словно кинжал пронзающего взгляда темно-карих глаз Владимира Викторовича у Улиты голова шла кругом. Она им заболела. Год учебы пролетел как в забытьи, лекции и экзамены сдавала как в тумане, Он всегда присутствовал в голове, в сердце, в душе… Словно помешанная ждала окончания пар в училище и провожала свой объект обожания до дома, держась на большом расстоянии, не смела подойти, заговорить, зависимая, уязвимая и так желающая оказаться с Ним рядом. До позднего вечера сторожила свой кумир, поглядывая на окна Его квартиры. Он жил один и Улиту это радовало, может и Он в тайне ждёт её.., не в силах уже жить и дышать без Него, она всюду старалась попасть Ему на пути, по дороге в магазин, в библиотеку, в училище, вместе с ним путешествовала по городу в троллейбусе. Он смотрел поначалу холодно, но позже снисходительно. Конечно Он всё понял. И спустя несколько месяцев таких «случайных» встреч, прямолинейно, вновь наткнувшись на нее в троллейбусе по пути из училища, пригласил юную Улиту на свидание.

Она не утерпела и проговорилась о свидании своей соседке по комнате, Ольге, с которой училась в разных группах. Описала своего кавалера романтично, восторженно, опустив как год словно собачка по пятам следовала за Ним…на что подруга предостерегала:

- Ой, Улитка ты наивная, ты смотри, знаю я этих взрослых дяденек, красиво ухаживают, потом поиграют и бросят. Да ты еще и простая, ни кола, ни двора, а он в квартире живёт, учитель. И ты губу то закатай, товар не для такого купца. Но Улита и подумать не могла о своем избраннике плохо, какой может быть меркантильный расчёт, когда первая любовь…

У них начался бурный роман, бурный, но секретный от всех, Владимир строго-настрого запретил Улите кому бы то ни было рассказывать об их встречах. Говорил об этике учителя, о том, что его уволят если, об этом узнает руководство, страшил Улиту и обещал, что после того как она выпустится из училища можно будет подумать об открытых отношениях. Владимир никогда не заговаривал о браке, о детях, а Улита только об этом твердила, уверенная в светлом совместном будущем, на что он ничего не отвечал, лишь снисходительно улыбался.

Поэтому редкие свидания были тайком, он старательно выискивал те места, и то время, чтобы их никто не застал врасплох. Улита витала в воздушных замках, строила планы, щебетала Владимиру, а тот, не слушая глупышку вдыхал весенние ароматы её льняных волос, вкушал беззаветную ласку и нежность, наслаждался невинностью, и неповторимостью юной девы. Спустя полгода невыносимая легкость бытия Владимира Викторовича привела к тому, что роман ему наскучил, потому что на горизонте показалась новая прелестница – златовласая, с бесконечными ногами, учительница по гигиене, к тому же дочка профессора областного университета Виталина Андреевна, одним словом – очень выгодная партия.

В один из зимних вечеров, на улице, перед своим домом, назначив короткую встречу Улите, он не пригласил её подняться к себе, а равнодушно, тоном учителя проговорил стандартные для него, но разбивающие на осколки душевную хрусталь Улиты слова о том, что он не любит, что ей нужен ровесник и что у нее всё впереди и между ними всё кончено. Он ушел, а она еще долго стояла, словно скованная снегом под ногами, стояла оглушенная его бездушным тоном и слезы готовые выплеснуться удерживались лишь длинными ресницами. Слова застряли в пересохшем горле, грудь сдавило тисками боли, она собиралась обрадовать его, рассказать о том, что скоро их станет трое…

Вернувшись в общежитие, рыданиям Улиты не было пердела, казалось заточенные узники, потоки скорби, обиды, горестные слезы вырвались наконец на свободу. Соседка всё поняла и молча гладила по голове, тут особо ничем не поможешь:
- Ничего-ничего. Это опыт. Главное не беременна. Ты же не беременна?! Ну значит всё хорошо закончилось. Ну поплачь, а потом забудь, еще много таких будет в жизни, не стоит из-за них реветь, хотя я понимаю, у тебя это впервые, я тоже помню какой урод меня девственности лишил и бросил, только мне еще и аборт пришлось делать, так что тебе повезло…

Бессонная ночь, муки воскресного дня, что ей делать, как рассказать ему о том, что он станет отцом…Она решилась, и вечером отправилась к нему, спрыгнув со ступенек троллейбуса почти бежала по заснеженной дорожке, глазами отыскав свет в Его окне, обрадовалась, может разговор что-то изменит, может он поймёт, что только с ней будет счастлив, только она будет его беззаветно любить всю жизнь…И тут жуткая боль пронзила низ живота. Она еще не поняла, что произошло, она увидела два силуэта в его окне, он был не один, он был с женщиной, силуэты слились в поцелуе и тут же свет был погашен…Она конечно не двинулась дальше, немного присев от боли, замерла, отдышалась и побрела назад. Но боль сковала сильнее, она почувствовала что-то теплое потекло по ногам… дальше была неотложка, больница, ребенка она потеряла…

Будучи в больнице много передумала, поняла, что не сможет вернуться в училище. Её навещала Ольга, которой Улита позвонила сказав, что ей удалили аппендицит. Ольга в ответ рассказала, что весть о романе Владимира Викторовича и Виталины Андреевной стала достоянием всех. Он вёл себя как настоящий влюбленный, каждую перемену был рядом со своей невестой, под ручку они приходили в училище, вместе покидали его, все говорили о скорой свадьбе. Улита не смогла находиться в одном заведении с тем, кто так безжалостно разбил её наивное сердце, учёбу бросила…о том, что под сердцем у нее был ребенок от учителя по анатомии никому конечно не рассказала.

***

Улита с трудом устроилась на машиностроительный завод табельщицей. В отделе кадров с недоумением приняли так отчаянно просящую о любой работе красивую молодую девушку, которая почему-то бросила учебу, в ней видели потенциал, но образование всё же нужно получить, зачем сразу работать, но она сказала, что сирота и нет денег на жизнь, на такой аргумент конечно ответить нечем. Как не хмурым казалось её детство, но черные от мазута стены цеха, в котором она теперь работала душили её, ей не хватало воздуха, но она терпела душный, наполненный запахами ацетона, лака, дыма от сварки вакуум завода, переехала в общежитие при заводе и надеялась на более светлое будущее.

Грубый рабочий класс пугал её также, как сильные деревенские бабы и мужики, их вульгарный юмор обижал, инженер цеха по нормированию труда Клава Семеновна третировала, обзывая улиткой, потому что Улита как той казалось медленно делала свою работу. Но на самом деле Клава сразу приревновала первого красавца цеха Муслима, сварщика, к более молодой и цветущей Улите… и ревность была не безосновательной. Муслим долго был в её любовниках, за что она начисляла ему самую высокую зарплату, но она планировала еще и женить его на себе, пусть она и старше на 10 лет, кому какое дело, а тут на её голову свалилась молодуха, да еще такая неженка, с огромными глазами и косами до пояса, как тут южному красавцу не сойти с ума. Он и сошел.

Мало того что в открытую стал ухаживать за Улитой, защищая от нападок и выпадов со стороны других претендентов, так еще и порвал связь с Клавой Семеновной. Та, конечно через начальника цеха, нашептав крамолы, делала всё чтобы убрать Улиту, но внезапно уволился сам Муслим, перешел на другой завод и планировал Улиту «спасти из лап чудища».

Муслим был хорошим и нравился Улите, но она, не надеясь на понимание, а главное зная, что не полюбит, отвергала его ухаживания. Она понимала, что Муслим никогда не простит что девушка уже не невинна, но в открытую она не могла об этом признаться и на все его приглашения, отвечала отказом, извинялась, уговаривала, чтобы он нашел другую. А он горел, пылал внезапно вспыхнувшим огнем страсти. Ему никогда не отказывали женщины, а он кружил головы десяткам, а тут такая непристойная попалась. При этом скромная, нежная, словно цветок…Ежедневно он сопровождал Улиту на работу и с работы, как муж, не слушая её просьб, Улита узнавала в нём себя, когда она словно завороженная следовала за Владимиром. Владимира, свою первую любовь она так и не могла забыть, каждую ночь Он являлся к ней и им было так хорошо вместе. Конечно проснувшись она горько плакала, но ничего изменить не могла. Два долгих года прошло, Он ни разу не попадался ей и это казалось очень странным ведь они жили в маленьком городке, но конечно она по вечерам не ездила в центр, не посещала театр, не гуляла в городском парке, она старалась проводить все вечера в своей комнате, много читала, а постоянный стражник Муслим, всё также стоял под окнами общежития с утра до вечера…два года он осаждал её, при каждой встрече звал под венец, клялся в вечной любви, заботе, и счастливой совместной жизни. Пока не случилось страшное.

Муслим не выдержал муки неразделенной любви, напившись, вломился в её комнату в Новогоднюю ночь, когда шум и гам были настолько громкими что никто, не услышал жалобные крики о помощи Улиты. Он взял её силой.

Наутро проснувшись с тяжелой головой, осознав предшествующие события и увидев хрупкую нагую, испуганную Улиту, которую он крепко сжимал в объятиях, буквально удушив девушку, и поняв, что натворил, Муслим сначала извинялся, а потом вдруг вспомнив что-то с гневом обрушил поток ругательств. Оттолкнув Улиту, и скинув ту таким образом на пол, он обвинил девушку в том, что она, лишившись девичьей чести на самом деле не вправе была крутить ему голову, и строить из себя недотрогу, а будучи «падшей» не вправе вообще глаз подымать на такого жениха, как он. Его любовь на время перевоплотилась в ненависть, жгучая обида оттого, что Улита не досталась ему «чистой, нетронутой» толкнула впервые поднять руку на женщину. Улита защищалась, а он бил по щекам, затем вдруг заплакав, оторопев от такой несвойственной мужчине реакции, стыдясь, выбежал прочь из комнаты.

Под вечер в наступившем новом году Улита ощущая, как её тело ныло от боли, она молча, без рыданий, как-то смирившись или скорее закрывшись внутри самой себя, свернулась словно младенец и уснула. Сон, привидевшийся ей был настолько необычен, что она не хотела просыпаться. Она увидела свою бабушку Славу, как та непривычно нежно смотрела, утешала ласковыми словами, и звала обратно, в деревню. Улита открыв глаза и увидев вокруг себя тесные, неуютные стены комнатки, услышав смех, ругань, звон посуды вернулась в серую реальность, и вспомнив что и деревня, и бабушка Слава тоже не дарили ей никогда нежности и любви почувствовала, как же она несчастна. Несчастна и одинока…Она вспомнила про Ольгу, единственную подругу или вернее знакомую, которая хоть как-то была к ней неравнодушна. Улита спустилась на первый этаж, воспользовавшись свободным телефонным аппаратом набрала номер того самого общежития медицинского училища, который навсегда врос в её память. После долгих расспросов и разговоров то с одной то с другой студенткой выяснилось, что Ольга бросила учёбу и уехала на Север вслед за своим мужем, как оказалось она успела выскочить замуж, Улите она об этом не сообщила…вот и дружба обошла Улиту стороной…Она была совсем одна. Еще больший вес приобрело рухнувшее тяжелое бремя одиночества и тоски, с трудом перешагивая ступени, Улита вернулась в пустую комнату. Не зажигая свет Улита молча достала из шкафа приготовленную когда-то для неизвестных, но конечно же понятных целей толстую, в несколько крепких нитей пеньковую веревку, подставив табуретку подвязала её к крючку на потолке, связав петлю, и накинув её себе на шею, оттолкнула ногой табуретку.

Спас её Муслим, оказавшись в то время и в том месте, где был жизненно необходим. Вот только Улита этому не обрадовалась, когда пришла в себя, у неё началась истерика, она колотила своими хрупкими кулачками по широкой стальной груди Муслима, плакала и ругала:

- Зачем?! Зачем ты это сделал!?  Я не хочу, не хочу, я не могу больше жить. Я так любила, я так любила, а он бросил, бросил как ненужную, и ты, ты презираешь, меня никто никогда не любил, меня никто никогда не полюбит, а главное – я никогда не полюблю, никого и никогда…я не хочу больше, я не хочу…

Муслим утешал, извинялся, целовал руки, щеки, обнимал, прижимал к груди и говорил, что всё еще любит её…Она ему рассказала всё. Всю свою жизнь: начиная с сиротского детства, когда единственная родная бабушка унижала, оскорбляла, дарила вместо заботы – пренебрежение. Поведала как первая любовь обернулась трагедией и потерей ребенка, а главное, она больше не сможет иметь детей и никому она теперь не сможет подарить семейное счастье, и вот, даже тот, кто говорит о любви теперь считает её на самом деле «падшей», так зачем ей жить, зачем?..

Муслиму стало жаль её, конечно кого не тронет такая история, но сила традиций, воспитания были всё же первичны в нём, чем желание сделать женой ту, которую он любил, он понимал, что никогда не сможет привести её в дом своих родителей, просто не сможет жениться на ней. И в то же время он был не в силах сейчас оторваться от Улиты, выпустить из объятий. Он смотрел на неё всё теми же влюбленными глазами, вот только той страсти, того огромного желания добиться чтобы она стала женой, а затем матерью его детей уже конечно же не было. Они долго разговаривали, не заметили, как пролетела ночь, в духовной близости открыли друг другу всё: она его не любит, он любит её, но уже никогда не позовет в ЗАГС, они могут быть только любовниками или друзьями…но кому нужна такая дружба. Муслим посоветовал ей уехать, уехать подальше, обещал снабдить её деньгами и проводить, даже помогать первое время, чтобы она на новом месте обустроилась, там она забудет всё и начнёт новую жизнь, а он сможет забыть её…Да тогда были возможности уехать в любой уголок России, везде нужны были трудовые кадры и Улита согласилась покинуть безжалостный город, так же как покинула безжалостную деревню…

Расставшись с Муслимом и пообещав подумать, Улита настроилась на долгие размышления, но бессонная ночь дала о себе знать и невзирая на яркое зимнее солнце озарившая комнату, Улита только приложив голову к подушке, заснула крепким сном. И снова приснилась деревня и бабушка, снова она была с Улитой ласкова и звала к себе. Пробудившись Улита так страстно захотела прижаться к той, которая всё её детство не позволяла и капли нежности. Она же моя родная кровь, я же её родная внучка, у неё никого нет кроме меня и у меня тоже нет никого и может быть не будет…Почему же она так со мной была строга, и почему вдруг стала сниться ведь мы совсем не общались, да и расстались так, что она должна сама меня позвать перед смертью…А вдруг…И тревожная мысль пронзила грудь Улиты, а вдруг бабушка при смерти, и вот поэтому она её зовёт…

Не дождавшись Муслима с деньгами, но оставив ему записку, о том, что она решила не ехать в далёкие края, где всё равно она не сможет работать, у неё просто нет на это ни сил ни здоровья, а возвращается она в родную деревню, где когда то ей было очень плохо, но всё меняется и в ней живёт надежда на лучшее. Добираться на самом деле было очень трудно, стояла снежная зима, путь не близкий.

Воспользовавшись новогодними каникулами, она быстро продала соседям всё то немногое, что нажила и выручив деньги отправилась в дорогу налегке. Добралась она до родных просторов спустя два дня. Почему-то радостно трепетало сердце, красота стройных берез укутанных снежной шалью завораживала, сельчане, попадавшиеся на пути, улыбались, здоровались…У калитки во двор Улита остановилась, увидев подходивших молодую женщину с двумя детьми.

- Улитка!? Ты? – весело прокричала круглолицая румяная женщина в тулупе.

- Марья?!

- Да! Ох как здорово, что ты приехала. Тётка Болеслава тебя часто вспоминает, сколько писем она отправляла, всюду искала тебя.

- Меня?! Зачем? она что умирает?

- Ну что ты, она здорова, как бык! Ха, чтоб тётка Болеслава померла, да она нас всех переживёт! Ну иди-иди, ещё наведаемся. И она поторапливая таких же как она круглолицых малышей поспешила мимо Улиты направляясь по-видимому в магазин на краю деревни.

Улита вошла во двор, замирая и прокручивая вновь и вновь слова Марьи вошла в дом. Сразу закрыв плотно за собой дверь, Улиту встретил и обнял словно живой аромат родных стен: вдоль окна собранные и высушенные сборы зверобоя, шалфея, мелиссы, лимонника, лаванды; у стены стояла кадка с гречишным мёдом, который благоухал словно за окном не зима, а лето, подоконники заставлены железными листами и деревянными поддонами с налепленными пельменями. Пройдя переднюю и ступив в кухню Улите предстала картина: бабушка Слава ни капельки не изменившись стояла посреди комнаты, опираясь на большой добротный стол из дуба на котором дымился самовар. Болеслава всё такая же крепкая, высокая, вонзила свой взгляд в Улиту. Улита в нерешительности сделав несколько шагов навстречу, прошептала:

- Прости ты говорила, чтобы я не приезжала, а я вот…

Бабушка не дослушав бросилась к внучке, обняла, расцеловала, и не скрывая слёз, наконец произнесла нежно:

- Кровиночка ты моя, Улиточка моя, ненаглядная.

Сказать, что Улита удивилась, это не сказать ничего. Небосвод обрушился на землю, а ватные облака вновь приподняли её над землёй и закружили. Ей стало так хорошо. Так обрадовалась её душа, так воспарила, так она была счастлива, счастлива по-настоящему, потому что впервые она почувствовала что её любят, любят невзирая на то, что она «дохлая», что «толку от нее никакого», что и «рожать ей не стоит»…

Долго они просидели у самовара разговаривая, раскрывая потихоньку, не сразу, потайные закоулки своих душ, открывали секреты, объясняли…Болеслава говорила Улите, что почувствовала давно любовь к внучке, но не признавалась сама себе в этом, чего-то стыдилась, чего-то боялась. Её родители никогда не были с ней ласковы, и она не умела показать ласку, да и муж поколачивал, да и не принято у них было нежными быть с детьми, и она не была нежной мамой. Понимала Болеслава что дочка её, Лукерья поэтому и упорхнула от неё в столицу, потому что материнской ласки не испытала…Долго думала Болеслава, разбирала свою жизнь по кусочкам, по полочкам разложила все свои горести и обиды и поняла, что свою «недолюбовь» не только на дочь, но и на внучку перенесла…Горячо раскаялась и молилась чтобы внучка вернулась, чтобы переломить эту боль из поколения в поколения…чтобы наконец стала девочка их рода счастлива не от имени необычного и не от сильного характера, а даже будучи может быть слабой, чтобы любима была. Только любимый ребенок будет счастлив…счастлив по-настоящему.
Сердце Улиты впервые благодатно оживало…

Иллюстрация автора.