Глава-10 За что ему всё?

- Да кто же тебе мешает? Твори, сколько хочешь. Ты жаловался, что условий нет. Теперь-то что? Ты хоть понимаешь, что тебе мастерскую авансом дали? Многие вообще считают, что по блату. Это правда, я уговорил директора Фонда дать тебе мастерскую. Сказал, что ты уникальный талант.

- Да, что там особенного? Мастерская? Обыкновенная комната 18 метров, с одним окном. Света не хватает. Туалет, на общем коридоре.

- Мастерская не нравится? Но ведь это твоя личная мастерская. Знаешь, тут некоторые десятилетиями ждут. А ты, даже не член Союза Художников. Есть же общие мастерские, для оформителей. А у тебя ещё и своя. Всё ждал, когда позовёшь, покажешь первую работу.

Уже  три месяца я работаю в мастерских Худ фонда. Заказов полно. А Димка подписывает гонорарные ведомости и эти самые заказы распределяет, и все хотят с ним дружить, и заказчики, и художники-исполнители. И я один из них. Пока разбирался, осматривался, всё устраивало. А потом сомнения заели, надо было столько лет учиться, чтобы тут заниматься чёрт те чем. Всяким дерьмом, то интерьеры какие-то, то оформление, то музеи, и конца этому не видно. Я к Димке.

- Как же так, где же творчество, искусство?!

А он вылупился. Ты хочешь, чтобы тебе творчество заказали? Покажи, что ты можешь. Начни делать что-то своё, без заказов всяких. Тогда и мастерская будет хорошая. Мы же здание новое строим под мастерские. Там всё по науке и свет, и туалет. Но, мастерских всегда не хватает. Часть уже расписаны, для титулованных художников. Если ты себя не покажешь, я тебе ничем помочь не смогу. Ты, работаешь над чем-нибудь? Или только оформительством живёшь?

- Да, работаю, работаю.

…Снова допрашивает, как начальник подчинённого. Ох и надоел же ты мне, «благодетель».

- Ты смотри, оформиловка затягивает, - продолжал Димка, - быстрые деньги. Захочется машину купить, пожить красиво. Ты же помнишь, «сытый» художник, это….

- Да, помню, помню. Посоветовали заняться плакатами, и открытками, на них нескончаемый спрос. Где я, и где открытки. Но, решил попробовать. Попробовал, трудно это, никак не угодишь. Они каждую открытку на издательский худсовет вытаскивают, а там каждый кому не лень критику наводит. А с плакатами вообще завал, их в Центральном Комитете, в ЦК! утверждают. Однажды сам туда ходил, вместе с главным редактором издательства. Сказали, что лично хотят художнику установку дать. Слушал я, слушал, хотел слово вставить, а главный за рукав тянет, молчи мол. Зачем же я сюда пришёл-то? Нет уж я скажу, пусть знают, что я тоже не пальцем деланый. Улучшил момент и говорю, - задачу понял. Я, между прочим, и сам коммунист. Если бы сразу пригласили, сейчас бы не пришлось время терять на переделки. Смотрю, главный редактор позеленел, как будто его сейчас удар хватит. А инструктор ЦК, что нас принимал, уставился на меня с удивлением, и молчит. Ну и я замолчал. А он разглядывает меня, как обезьяну в зоопарке, потом посмотрел на главного редактора и говорит,

- У Вас что там, нормальных работников нет, которые понимают где находятся, и не паясничают?

Всю дорогу назад Главный молчал. Потом сказал, что со мной свяжутся. Но больше ни в ЦК, ни к Главному меня не приглашали.

- Да, упустил ты момент. Видно плакат твой понравился. Повели тебя показывать, смотрины так сказать, а ты умничать стал. Всё, теперь забудь, больше не позовут. Ты бы хоть мне сказал, что в Большой Дом идёшь, я бы тебе объяснил, что к чему.

Димка не знал, что именно ему-то, я и не хотел ничего говорить. Я ведь тоже понял, что неспроста это. А в издательстве никто не объяснил. Эх, не хватило опыта. На душе было мерзко. Да, упустил я свой шанс, но, с Димкой я это обсуждать не хотел.

- Что это за ручка у тебя такая хитрая?

Болтая со мной, Димка крутил в руках какую-то странную авторучку, толстую, явно импортную. 

- А, это? – оживился Димка, - это мне финны подарили. Пишет шестью разными цветами. Баловство, игрушка.

- Разными цветами? Покажи.

Димка взял лист бумаги и стал писать разные закорючки, действительно разными цветами. Цвета переключались одним движением.

- Я же говорю, баловство.

- Почему баловство, рисовать можно, разными цветами.

- Да брось ты, что ты этим рисовать собрался. Линии тонкие, ерунда. Чернила закончатся, и в мусор. Тебе нравится? – Димка перехватил мой восторженный взгляд, - забирай. Я всё равно не пользуюсь. А вот смотри, вот ещё что, тебе не отдам, - Димка достал из стола крошечный калькулятор, - смотри, работает от света, солнечная батарейка, - Димка тыкал пальцем в маленькие кнопки, и цифры на экранчике менялись, - очень полезная вещь, я на ней всё считаю. И площади, и объёмы, и вес, и даже деньги. Ха, ха!

Я смотрел на это чудо техники и мой рот не закрывался. С самого детства ломится, как тогда маленькое пианино… Подарки собирает.

- Дима, а за что тебе иностранцы подарки дарят? – не выдержал я.

- Да какие там подарки, вот эту одну ручку и подарили, а калькулятор я выменял. Немец, художник, мы его выставку персональную, оформлять помогали. Увидел у меня кожаную папку, с вытиснутым на ней Кремлём, и стал клянчить, - сувенир, сувенир! А я отдавать не хотел, папка-то отца. Немец решил, что я жадный. Стал деньги совать, но деньги я взять не могу, неприлично как-то. Тогда он по карманам пошарил, и вот этот вот калькулятор достал. Вижу, очень уж ему эту папку, невтерпёж. Ладно, думаю, хрен с тобой, забирай. Так вот и достался мне этот калькулятор. Вещь, полезной оказалась, даже бухгалтер завидует.               

- Слушай, Дима, давно тебя хотел спросить, а как это ты на такую высокую должность забрался? Ты ведь не коммунист, и образования высшего у тебя нет. Неужели папаша опять подсуетился, пристроил тебя? Расскажи, если не секрет, конечно.

- Отец? Нет, он уже к тому времени умер. Да и помочь он ничем не мог. Его, когда сняли, сначала ведь из партии исключили. Он пить начал, места себе не находил, психовал, бросался на всех. Всё мне ту историю припоминал, так до конца и сомневался. Какая-то таинственная история. Ну, помнишь, кисти японские пропали.

…Ещё бы я не помнил. Как подумаю что до тебя дойдёт, что это я забрал, до сих пор мурашки по спине.

- А потом папа умер, от рака, - продолжал Димка, - нет больше папы. А так иногда посоветоваться нужно. А про должность, какой там секрет. Не было бы меня, не было бы и этой должности. И мастерских не было бы. Это ведь я всё создавал, ну помнишь, как в армии. Там ведь до меня тоже мастерской не было. Так и здесь.

- А что раньше было, как же обходились? Ведь работы до хрена.

- Так и работали, сходу, на площадке заказчика. Пришли на место, и погнали.

- А готовили где? Ведь нужно же сначала всё продумать, макеты, эскизы, заготовки. Надо же согласовать с заказчиком, утверждать в разных инстанциях. Как же это всё делать, где хранить?

- Да делали, всё делали, но качество страдало конечно. Старики, как-то приспособились. Помещение было, бывшая конюшня, и подвал ещё под склад. Хорошо хоть это. А город-то, огромный, только к праздникам и поспевали кое-что, кое-как.      

- И что, все молчали?

- Куда там. Всё время скандалили, жалобы писали, виноватых на чистую воду выводили, но никто ни хрена не делал. Начальство, тоже привыкло отбиваться. В общем, демагогия сплошная.

- А ты что? Как вопрос решился?

- Да очень просто. Я ещё до армии, когда в училище учился, халтуры разные делал. Ну, как все, по мелочи. Тогда уже познакомился со всеми, и про этот бардак наслушался. А почти сразу после армии знакомые позвали в бригаду. Завод богатый, строил базу отдыха. Но не только чтобы отдыхать, но чтобы семинары разные проводить, а летом, чтобы типа санатория было. Бригада должна была все это вместе с отделочниками, разрисовать и оформить. Я туда пришёл, а там оформлять нечего, всё через задницу понастроено, как попало. Стенки пока, но уже понятно. Как там не украшай, все равно говно получится. Я, как раз тогда посмотрел какой-то зарубежный фильм. Там тоже что-то типа такого лагеря было. Красивенько всё, аккуратненько и даже шикарно.

Я бригадиру сказал об этом. А ему наплевать, лишь бы деньги платили. Там же, говорит, заграница, а у нас говорит, и так сойдёт, всё равно всем наплевать. Кому всем-то? Мне не наплевать. Я так не могу, заведомое дерьмо делать. Тут ведь как начнёшь, так и потянется. Запишут в говноделы, и хорошей работы никто больше не даст.

Подумал, может денег нет, или дефицит материалов. Пошёл на завод, а директор говорит, тошнит от вас от всех. Никто ничего делать не умеет, а деньги, говорит есть, сколько хочешь. Ну, раз денег полно, то я к проектировщикам. Спрашиваю, почему такое говно напроектировали, не умеете лучше? Чего вам не хватило? А они говорят, всем наплевать, никто даже не объяснил, что требуется. Они-то сами не знают, а задания конкретного нет, сделайте «что-нибудь». Вот и напроектировали «что-нибудь». Туалетов хватает, кранов хватает, забор вокруг есть, ну и комнатки, чтобы спать. Правда, клумбу с цветами, не забыли.   

Иду снова к директору завода, говорю надо всё продумать, и всё в проект вложить. Он на меня целый час орал, что его за такое с работы снимут. Но позвал какого-то мужика и поручил, чтобы мы вместе с ним задание для проектировщиков разработали. А мне, жить не на что, и за эту работу никто не заплатит. Я ему про это сказал, так он меня на три буквы послал. Вы, говорит, все одинаковые, трепачи, только время отнимать умеете. Ладно, думаю, денег на жизнь у родителей одолжил, и техническое задание с тем мужиком, мы для проектировщиков сделали.

Теперь проектировщики упёрлись. Там же целый институт, и своё начальство. Пришлось побегать по кабинетам, но директор завода всё оплатил и где надо поддержал, у него везде связи. В общем, проект сделали, и что удивительно, дальше всё пошло как по маслу. Строители ведь исполнители, они строят то, что нарисовано. Главное проект. А мы, в наш проект, даже шторы на окна включили. И пожалуйста, шторы висят, правда материал другой. Ну, уж какой был.

Художники наши сначала скандалили. Говорили, пацан, ну это я, всех достал и теперь денег, в смысле зарплаты, не будет. Но когда закончили, обрадовались, теперь вот всем показывают, как получилось. Росписи их и лепнина, засияли! Полные штаны гордости у всех. Директор доволен, Горком партии его хвалит. Они теперь там свои партийные сборища устраивают, делегации зарубежные привозят.

Директор говорит, иди ко мне, я тебе должность найду. Но я же не строитель, я художник. Давайте, говорю, построим художественные мастерские, а то ведь работать негде. Не моя парафия, говорит. Но, спасибо ему, связал меня и с Горкомом и с Министерством Культуры. Те уже давно на бардак в оформлении города зуб точили, а тут я, со своими предложениями подвернулся, да ещё с рекомендациями от авторитетного человека. Вот мне и поручили построить мастерские и возглавить это хозяйство. Вот так вот.

- Я думал, ты по блату тут, - я слушал Димку, открыв рот.

Оказывается, он всем этим занимался, пока я учился в институте, и за пять с половиной лет столько наворочал. И никто не спросил ни партбилет, ни диплом. Он же даже школу не закончил. Чудеса….

- Какой там, блат. Вообще, про блаты всякие это трёп, не верю я в блаты. Если кругом рассадить сынков всяких, то кто работать будет? Нужно же не просто сидеть, но и делом заниматься. Помнишь, один усатый товарищ сказал: «Кадры решают всё». Людей нормальных не хватает, способных что-то сделать. Когда я тебя увидел, сразу подумал, вот, будет на кого опереться. 

…Так ты меня оказывается, в подпорки записал, вот зачем я тебе нужен. А талант мой, тебя вовсе не интересует…. 

- Я вижу Дима, ты достиг чего хотел, доволен, наверное. В институт учиться пойти, времени, наверное, не хватило? Ах да, у тебя же аттестата школьного нет, - сказал я, переварив услышанное.   

- Почему? Аттестат есть.

- Так, ты сам же рассказывал, что школу не закончил.

- А? Ну да, тогда аттестата не было. Так я же, когда в армии служил, экстерном экзамены за школу сдал. Куда же я, по-твоему, ходил всё время?

- На уроках что ли сидел? Что-то я не помню, чтобы ты про это рассказывал.

- Ну, знаешь, ты тоже не всё рассказывал, - уколол Димка, намекая на моё вступление в партию, - нет, на уроках я не сидел, только экзамены сдавал. Пришёл в милицейской форме, в свою родную школу, а там меня все оказывается помнят. Учителя те же. Рассказал что к чему, что я, и где я. Ну и всё, вошли в положение и разрешили сдать экзамены.

- Так это же, обман! Ты же ничего за школу не знаешь.

- Ну, почему же, я же уже художественное училище закончил. Показал диплом, впечатление произвело. Ну, конечно, поблажку сделали, могли бы и завалить. В общем, на то что я дальше на художника учиться не пошёл, причина была другая. Понял, что живопись, это – не моё. Поначалу мучился, да и сейчас ещё кошки скребут. Хотел картины писать, а вот, стал каким-то чиновником, бюрократом. Представляешь, некоторые даже завидуют. А чему тут завидовать? Не любят уже по определению. Ты же знаешь, раз начальник, значит – сволочь. Ай, тебе этого не понять….

…Да уж, куда уж мне. Бедненький начальник, пожалейте меня.

- На ковёр вызывают, отчитывают, уволить грозят, - продолжал жаловаться Димка,  -  денег, мало совсем. Гонорар-то теперь, ух какая редкость. Кстати, о гонораре, тебе там причитается. Зайди сейчас к Жердяевой, распишись там за последнюю работу. Она, пока этим занимается, временно.   

- Жердяева? Что-то фамилия знакомая?

- Да уж, знакомая. Забыл что-ли? Я тебя про неё просил узнать, в институте.

- А, припоминаю. Но ведь она не подходила. Репутация у неё, не очень. А вы всё же её взяли?

- Вот что Дима, это останется между нами,  конечно, но так как ты сделал, делать нельзя. Мне даже неудобно было с тобой об этом говорить.

- В чём дело, не понял? – я снова занервничал, как будто говорил не с другом, а с большим начальником.

- Ты помнишь, что про неё сказал?

- Да, помню. Она что, блатная? Сказать про неё, ничего нельзя?

- Ты сказал, что у неё репутация нехорошая. Так ведь? Ты откуда это взял?

- Сказали, я поспрашивал, ты же сам просил.

- Не мог ты ничего про неё узнать?

- Это ещё почему?

- Потому, что студентка Жердяева, никогда не училась в вашем Институте Культуры. Студентки с такой фамилией там не было. Она замуж вышла и стала Жердяевой. А училась она под другой фамилией, и диплом её на другую фамилию, на девичью. Она мне первому назвалась новой своей фамилией - Жердяева, а я тебе сказал. А в институте такой фамилии не знают.

- Не может быть, это какая-то ошибка, - я пытался найти правдоподобное объяснение, но оно не находилось, и я как рыба глотал ртом воздух. О-о, как же я ненавидел Димку за это издевательство.

- Никакой ошибки нет, - Димка смотрел прямо в глаза, - странно, что ты не понимаешь, что походя мог сломать жизнь человеку, которого даже не знаешь. Как же ты так делаешь?

- Ты, не понимаешь! При чём тут какая-то девка? Ты не знаешь, на что они способны?

- Кто они? Успокойся, на вот воды выпей. Чего случилось-то?

- Бабы, бабы! Девки эти! Всю жизнь загубили мне.

- Да ладно, Дима. Ты что, с женой поругался что ли? Давай я тебе рюмочку налью, у меня коньяк есть. На всех-то не бросайся, это же единственная радость в жизни. Успокойся всё нормально, жизнь продолжается. Ну что, налить? – Димка вытащил из стола бутылку.

- Не надо, не люблю я это. Всё пошёл я.

Прокололся, прокололся. Подловил он меня, подловил. Но, до чего же везучий, гад. И как у него получается, где не ступит, везде ему ломится. А где я ступлю, везде, как в говно.