Круг первый

                СВИНКА


   Маленькая морская свинка жила себе в ящике на подоконнике. Она исповедовала принцип: «Я никого не ем!» - и питалась исключительно вегетарианской пищей. Кушала она хорошо, и у нее было большое брюшко.
   Свинку украла и бесстыдным образом сожрала кошка. У кошки не было большого брюшка, зато были острые когти, другие принципы и плохие воспитатели в детстве.
Кошку разорвали дворовые собаки. Это произошло потому, что она съела свинку, у которой было большое брюшко и вегетарианский принцип. Сожрав свинку, кошка успокоилась, разнежилась на солнышке, потеряла бдительность, за что и поплатилась.
   У дворовых собак не было брюшек и принципов. Когти у них были не такие острые, как у кошки, а воспитатели – вообще не приведи Господь. Зато у них был коллективизм.
   Грустно вспомнить, но вся история, как таковая, началась с принципа брюха…

                *     *     *

                ЕЛКА-ПАЛКА

   Этой Елке не хотелось быть похожей на прочие елки. А глупый лесник срубил ее и бросил в общую кучу – Новый год приближается. И продавец елок на рынке тоже не обратил на нее никакого особого внимания, выставил вместе с другими. Тогда елка решила проявить норов, доказать всем, что к ней следует относиться иначе. Взяла да разделась. Сбросила с себя хвою и раскидалась ветвями призывно.
   Но почему-то никто эту Елку покупать не пожелал, хотя почти все другие разобрали. И осталась она среди  невзрачных, низкорослых и кособоких соплеменниц, которые подшучивали над ней особенно зло. Наконец продавец елок подарил ее знакомому художнику, у которого вообще не было денег на Новогоднюю елку. У него не было денег даже на вязанку дров, чтобы протопить мастерскую.
   - Разве не мечтает каждая красавица попасть в руки художника? – гордо сказала себе Елка.
   Оглядев ее со всех сторон, художник решил, что писать с этой палки нечего и оттащил к печи. Порубил да поджег. Но и тут Елка проявила норов: для того ли она  росла? Для того ли разделась донага? Она дымила и трещала в печи, сопротивляясь огню.
   - У бездарь… - гудела и шипела она.
   А художник, грея над огнем озябшие ладони, думал о том, как бы занять денег на табак у лесника-соседа…

                *     *     *

                ОТВЕРСТЫЙ МИР

   Вольно в мире ненаписанных картин. Пленительны не тускнеющие от времени краски. Таинственны и многозначительны наброски. Вдохновенны эскизы. И дух захватывает в галерее непрописанных эпических полотен.
   Легко дышится в этом мире ненаписанных картин. В мире ненарисованных рисунков. И непреданных бумаге и со-осуждению стихотворений. Герои несостоявшихся романов раскланиваются со мной.  Порой они останавливают меня, чтобы обсудить продолжения неоконченных сюжетов. Потом к нам присоединяются герои неопубликованных рассказов и новелл, повестей и зарисовок, не увидевших свет пьес и несыгранных сценариев. Мы рассказываем друг другу вычеркнутые цензорами анекдоты и передаем из рук в руки непроявленные фотографии.
   В разбитых давным-давно хрустальных кубках искрится выпитое вино. Погибшие в прошлых летах цветы благоухают в стертых временем в прах китайских вазонах. Кипит хмельная брага в уничтоженных пожарами братинах.
   И так, со случайной встречи, с наивных невысказанных комплиментов начинается пиршество. Пиршество того, чему отказано в праве на существование, - духа.
   Я живу в мире ненаписанных картин. В невыстроенном доме. Вместе с нигде не прописанными соседями. В доме нет канализации, света и водопровода, поскольку самого дома на карте города нет. Неофициальная жена или официальная не-жена варит мне по утрам не-кофе, а я не просыпаюсь до обеда.
   Светло и грустно в мире неисполненных сонат и непроданных рапсодий…

                *     *     *

                ПОЖАР

   Я работаю в магазине. Манекеном. Совсем немного макияжа – и я выгляжу натуральнее натурального. Эталоном. Супером.
   Сегодня вечером я вернулся с работы раньше обычного. Мне предстояло стоять и улыбаться в витрине еще два часа и пятнадцать минут. Открыл бутылку водки и отхлебнул большущий глоток прямо из горлышка. Такая нашла блажь: сыграть с самим собой наедине пьяницу. Забулдыгу. Ханурика подзаборного.
   Потом достал из гардероба свои одежки. Развесил на плечиках по веревкам в комнате. И оказался в обществе добрых и недобрых знакомцев. Это – гаер, приобнял слегка паяца. Неразлучные Арлекин с Коломбиной. Королевский шут – колпак с бубенчиками. Веселые такие бубенчики. Голосистые.
   Пошатываясь меж  вращающихся на плечиках собутыльников, расставил на полу свечи и зажег их.
   И все-таки чего-то не хватало.
   Тогда я спустился в наш магазин и принес оттуда манекен. Я поставил обнаженную красавицу в центре комнаты. Плеснул в рюмки ей и себе: пить при дамах из горла не приучен. Дождался, пока выпьет она, ответил ей профессиональной улыбкой и выпил сам. Я еще предложил ей одеться, ну хоть накинуть манто, оставшееся у меня после сбежавшей с иностранцем жены, но она отказалась: ее не смущали ни корявая чугунная подставка внизу, ни сходство с теми резиновыми изделиями, которыми завален прогнивший Запад, предназначенными для юнцов, вступающих в полосу зрелости, и стариков, так в нее и не вступивших. Или миновавших с уроном для себя.
   Первым от свечи занялся обвешанный мишурой паяц.
   - Что, обмишурился? – спросил его я и показал язык: я его недолюбливал.
   Потом я вышел на улицу и встал на противоположной стороне. В окно мне было отлично видно, как трепыхает рукавами Арлекин, как кривляется и ломается Коломбина, как рвется наружу из своего пластмассового нутра моя новая подружка-манекенщица. Пожар разгорался, и очень скоро все цвета утонули в гармонии красного с черным. Я впервые  в жизни увидел воочию, как гармонично сочетаются красный с черным.
   Из сотен тысяч окон магазинов, со всех этажей на пожар глазели манекены. Они раскачивались на чугунных подставках, профессионально улыбались и беззвучно повторяли: «Пожар… пожар… пожар…» Они приветствовали меня этим словом! В их нарисованных глазах я был настоящим героем. Настоящее настоящего.

                *     *     *

                ПРЕДИСЛОВИЕ

   Прочитал я как-то новеллу замечательного писателя. Коротко, она о солнечных часах и о том, как вырвавшаяся вверх травинка отбрасывала тень на циферблат. Удваивая время. Создавая собственное.
   Говоря правду, прочитал я не саму новеллу, а предисловие к книге замечательного писателя, где она была упомянута и где говорилось о ее провидческом характере: писатель как бы существовал в  собственном временном измерении. Сознаюсь еще: я давненько не читаю оригинальных произведений. Ограничиваюсь предисловиями и послесловиями. Это позволяет мне избегать разочарований, негаданных встреч. С авторскими проколами, а то глупостью, ведь мое воображение на означенную тему меня не подводит. Но это так, к слову.
   Былинка с солнечными часами натолкнули меня на мысль-желание пережить сходные ощущения. И нет в том ничего удивительного: ведь гнали же книги о БАМе тысячи молодых в глушь?!
   Тогда я взял и поставил на всех часах в своем доме разное время.
   Растерянность – вот что я  ощутил.
   Потому что часы у меня дома, вообще-то, одни-единственные. К тому же давным-давно стоят ни гу-гу. Только и могут звонить аж в голове звенеть начинает.
   Да и дома-то собственного у меня нет. Так, коммуналка. И существую на литературные крохи. Самому не понятно, в каком времени, точно в предисловии… Или после…

                *     *     *


                БИБЛИЯ
 
   Мой знакомый – назову его Владимиром – получил из-за рубежа Библию. Евангельские христиане прислали по его просьбе, при содействии известного проповедника Якова Козлова, главы Русской миссии в Сан-Франциско. Да не одну книгу, а с небольшими перерывами – несколько. Великолепные издания, в твердом переплете, большим форматом, с крупным красивым шрифтом.
   Другой бы, недолго думая, отнес лишние экземпляры в магазин да слегка погрел бы на этом руки: Библию в те времена достать было не проще, чем обломок «Титаника». Но Владимир решил, что Слово не может принадлежать лишь ему, а торговать им грех. Одну книгу подарил соседу-пьянице, известному в городе дебоширу и драчуну, чтобы и тот приобщился.
Встречает он как-то жену того соседа, ждет благодарности.
   - Ну что, обращаетесь к Библии? – спрашивает с намеком.
   - Довольно часто,- отвечает женщина.- Николай, как поддаст, так и обращается.
   -Забрал бы ты свой подарок обратно,- прибавила она грустно, после некоторого молчания.- Он меня ею бьет по голове. Уму-разуму учит. А она тяжелая. А то, подарил бы что-нибудь помягче. Журнал какой, что ли? Ну хоть бы там «Плейбой» или «Пентхауз» - все было бы мне полегче…

                *     *     *

                БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК

   Жил да был на свете один большой человек.
   Я бы даже сказал – великий человек, заместо «большой человек», если бы не соврал с первой же фразы, начав эпическим слогом. Дело в том, что тот большой человек – фамилию его я вам не назову – жить-то жил, а вот насчет быть… Ну то есть, было у него все, что изначально бывает у всех: костюм, руки-ноги, даже детство. Вероятно, и собственные дети, которые и по сегодня остаются большими, и, скажем для определенности, играют немаловажную роль в политике, или первую скрипку в экономическом оркестре страны, или… Впрочем, все неважно. В смысле – не важно, где и что они играют, поскольку тот большой человек жить-то жил, а вот быть… нет, увы, его не было. И для чего, спрашивается, он жил, ходил в концерт или собрание? Для чего детей рожал? И мне досадно писать о том, чего не было…

                *     *     *

                ЗНАК ВОПРОСА

   Дождь из кирпичей все шел и шел. Уже третий день.
   Я. надоело сидеть дома и он пошел на работу. Взял зонтик, хотя мог бы и не брать, потому что зонтик у него был старый и протекал в трех местах. И всегда за шиворот.
   Вдруг подул ветер, зонтик завернулся, и Я. проломило голову случайным кирпичом. И Я. упал на тротуар, который в тот день напоминал подъездную дорогу к кирпичному заводу. Еще несколькими кирпичами Я. вовсе оторвало голову, но он этого не заметил, передумал идти на работу, а решил вернуться домой и написать повесть о сегодняшнем происшествии.
   Повесть свою Я. начал необычно – с точки. Точкой и закончил.
   Большая точка получилась. Прямо не точка, а знак вопроса. Знак вопроса на подъездной дороге к кирпичному заводу.

                *     *     *

                АБСТРАКЦИОНИСТ

   У меня был один знакомый, художник, Павел. Он воспитывался, как все мы тогда, на социалистическом реализме, который Сергей впитывал всеми фибрами души до мозга костей. А потом все переменилось: с социализмом покончили, а заодно подмели и реализм. Задумал тогда Володя написать абстрактную картину в духе времени. То есть, такую, какой до сих пор никто не писал. В натуральную величину.
   Год проработал Николай над абстракцией. Со мной консультируясь по поводу абстрактности и правдонеподобия. Ничего у Георгия не получалось. Ну вот, вроде, уже, уже, ан, нет, тут мазки в голову какой-то лошади складываются, там знакомый с малых лет профиль вырисовывается, только без усов и без трубки.
   Ладно. Звонит Валентин как-то мне: зайди, мол. Я в ту пору над абстрактной повестью трудился. Дружба дороже повести: не имей ста повестей, а имей сто друзей. Захожу к Геннадию и немею: на картине – я работаю над абстрактной повестью.
   - Ну, Иннокентий, - говорю я ему (вообще-то, его Дормидонтом величали, это я так звал – Константином).- Ну… - говорю, - Евлампий, это уже ни на что не похоже…
   А Александр обиделся.