Букет из белых роз

Духота этим июльским вечером была невыносимой. Скверик между домом культуры и церковью Рождества Христова, небольшой, но очень зелёный, всегда после рабочего дня оживал: наполнялся людьми, звучал шумными разговорами. Молодёжь часто приносила с собой магнитофоны или гитары: и в общий фон вплеталась музыка и песни, что, впрочем, не всегда нравилось всем окружающим.


Скверик был совсем неприметным, по размеру ощутимо меньше городского парка, но отчего-то всё равно местные жители любили его и стягивались сюда каждый вечер. Может, играло роль обилие лавочек, коих так не хватало в других местах города. Скамейки располагались прямо под берёзками, о которых поётся в песнях о Родине, предлагая горожанам уютную тень и приятный прохладный ветерок, гуляющий между деревьев. Впрочем, ещё именно в этом скверике, по разные стороны друг от друга, стояла пара ларьков, в которых делали самый вкусный кофе во всем городе. Поговаривали, что даже в ресторанах невозможно встретить такого кофе. А улыбки и добрые слова от весёлых девушек-студенток, подрабатывающих бариста во время каникул, оставались в памяти и поднимали настроение. А может, дело было просто в расположении сквера: ведь до городского парка ещё ехать и ехать…

В общем, сквер почти никогда не пустовал. Как и сегодня, когда день уже близился к завершению и солнце уже готовилось слиться в объятиях с пылающим от его лучей горизонтом, здесь было весело и беззаботно благодаря отдыхающим людям.

Сидя на лавочке под березой и, шустро перебирая пальцами по экрану телефона, Валерий что-то писал своей жене. Сегодня у них – годовщина свадьбы, а потому Валерий был опрятно одет в парадный костюм, рядом с ним на лавочке – лежал небольшой букет из красных роз. Однако, в выражении его лица сложно было угадать праздничную радость: нахмуренные брови выдавали беспокойство и озабоченность. Что-то снова случилось, очередной раз в его отношениях с Женечкой пробежала тень.

Женечка – так он ласково называл супругу, с которой познакомился ещё на втором курсе философского факультета: влюбился тогда без памяти как мальчишка. Хотя, что говорить, тогда он и был мальчишкой: неопытным, зелёным. Встречались с Женечкой четыре года, потом поженились и переехали в родной город Валерия.

Жили вместе, по-разному было, но любили друг друга: и вот сегодня – третья годовщина. Но в последнее время стало сложнее, что-то изменилось в их отношениях. Стали серьёзно и болезненно ссориться, появились недопонимания, которых раньше не было, вымученные обиды и злоба. Валерий тяжело это переживал: не мог понять, что происходит с ним и с его Женечкой, и потихоньку начал пить. Нет, не упивался до состояния обезумевшего больного. Нет, конечно, совсем нет. Так, развлекался, стремился сделать голову лёгкой, а настроение смешливым и беззаботным.

Но сам этот факт праздного прожигания времени ужасно не нравился Женечке. Если уж совсем честно сказать, не нравился и Валерию. Он ни в коем случае не признался бы в этом даже самому себе, но этот омут его затягивал с ужасающей скоростью, превращался в пучину адской зависимости и предвещал скорую беду. Беду, причиняющую невозможную боль и неизбежное разочарование. В глубине души Валерий понимал всё это, искренне старался покончить с этой опасной привычкой. Обещал себе мысленно, мол, это в последний раз, но за последним разом следовал ещё один, за ним ещё…

Валерий изменился. Стал агрессивнее и ленивее, оправдывал свои ошибки и въедливо вцеплялся в Женечку за её. Выпивал – и мог сорваться на жену, высказывал ей за случайные оплошности и несогласия зло, грубо. Потом, когда расстеивалась алкогольная дымка, Валерий, конечно, жалел, извинялся и чувствовал себя ничтожеством… Но через время все повторялось.

Близился закат. Этот вечер Валерий и Женечка собирались отметить годовщину, заказали столик в ресторане, что находится за церковью через дорогу от сквера. Валерий все ещё ожидал свою супругу под тенью деревьев. Духота постепенно сменилась легкой прохладой, ветер неспешно качал опалённые дневным зноем листья берёз, трепал прохожих по волосам, портя причёски. Люди неспешно прогуливались и отдыхали, улыбались наступившему вечеру и расслабленной послерабочей атмосферой. Но Валерий не разделял всеобщей лёгкости и радости.

В годовщину, в такой праздничный день он снова поругался с женой. Их долгая словесная перепалка уже целых сорок минут происходила в одном из мессенджеров. Валерий с силой надавливал на экран, по которому от такого нажатия шла темная рябь, выдавал все новые и новые порции колких, злых слов в адрес Женечки... Справедливости ради, и она не унималась, настаивая на своём и отвечая мужу так же едко и раздражённо. Никто не хотел отступать. Каждый считал неправым другого, не давал шанса закончить ссору, выдвигая всё новые обвинения.

Женечка, ехавшая с работы на автобусе, от усталости не находила моральных сил свернуть бессмысленную перепалки и пойти на примирение. Ей уже не хотелось ни в какой ресторан: лишь просто тишины, спокойствия. Но их ссора не только не заканчивалась, но и набирала обороты, засасывая каждого из супругов во мрак, полный отчаяния и слез.

Сил не осталось: что бы ни говорила Женечка, муж её не слышал. С каждым сообщением становилось только хуже: Женечка сдалась и набрала номер мужа. Валерий ответил не сразу, через три гудка.

Валерий, тоже измотанный ссорой, всё ещё сидел на скамейке в сквере, нервно сжимал пальцами своё колено, нечаянно сминая ткань наглаженного костюма. Пульс Валерия подскочил, стучал набатом в ушах, кипела кровь от злости. Но телефонный звонок жены заставил его испугаться, как школьника, принёсшего домой плохую оценку: Женечка не любила говорить по телефону, предпочитая переписки. Звонила редко и только в самых экстренных ситуациях.

— Ты любишь меня? — почти плача, задыхаясь от обиды спросила Женечка. Она, выскочив из автобуса, спешно шла к ресторану.

— Ты чего это, где ты?.. — неразборчиво, тревожно бормотал Валерий, шурша упаковкой от букета.

— Я иду, — теперь уже Женечка плакала в голос. Плечи тряслись от рыданий, сводило скулы.

— Я жду тебя в сквере на лавочке… — будто оправдываясь, объяснял Валерий. — Мы тут гуляли с тобой, когда познакомились, помнишь?

 — Ах, помню ли я? — она не справлялась с эмоциями, заводилась ещё сильнее, — Вспомнил он. Я-то всё помню. А ты... Ты как всегда… Почему всё так... Кто ты....

Женечка уже сама плохо понимала, что говорит, речь становилась бессвязной и мешалась со всхлипами. Она шла быстро, но как-то неуверенно, умывалась слезами и пыталась собраться с мыслями.

— Я... да я всё тот же… — Валерию стало совсем страшно за жену, он не помнил её в таком состоянии,  — Я тот же, тот же…

— Нет, не так всё… — продолжила Женечка. — Скажи, ты любишь меня? Любишь?

Последнюю фразу она почти прокричала, отчаянно, громко настолько, что, казалось, её услышали все окружающие, и теперь ответа от Валерия ждёт не только жена, но и весь мир. Валерий опешил и растерял все слова, что были в голове. Он застыл изваянием, молчал несколько секунд, показавшихся ему целой вечностью.

— Я... я... конечно... я люблю… — звонок прервался. Непонятное, тревожное предчувствие прошлось изморозью по позвоночнику. На лбу выступил холодный пот. Спешно Валерий начал набирать номер жены, но гудки не шли, и абонент был вне доступа. Он, с опустевшей от страха головой, бросился в сторону остановки, откуда должна прийти супруга. Валерий бежал быстро, мысли о ней путались, мелькали перед глазами воспоминания… Страх накатывал, Валерий даже не пытался прятать слёзы.

И вот за поворотом он увидел то, чего так боялся... Его Женечку сбила машина... Многие люди столпились вокруг и пытались помочь. Растолкав их всех, Валерий, чувствуя приближающуюся истерику, упал на колени, принялся гладить заплаканное и испачканное пылью и кровью лицо жены. Она была жива. Она узнала его.

— Родная моя, неповторимая моя… — обливаясь слезами твердил он. — Не умирай, прошу. Я люблю тебя! Я очень сильно люблю тебя!

Валерий никогда не испытывал такого ужаса, как сейчас. Осознание, что он может навсегда потерять Женечку, обухом ударило его по голове. Это был такой страх, перед которым мелочью казались все их ссоры и разногласия. Валерий любил Женечку, и сейчас по своей вине мог её потерять, даже не успев сказать ей самые главные слова. От этих мыслей жгло в груди так, что, казалось, сердце разъедает кислотой, и Валерий сильнее прижимал к себе лежащую на асфальте жену. Она взяла его за руку, едва ощутимо сжала его ладонь.

— Все будет хорошо, — тихим голосом говорила она. — Я тоже очень сильно люблю тебя!

Слова супруги что-то окончательно надломили в душе Валерия: он плакал, слёзы не переставая текли по щекам. Страх и неизвестность завладевали им, и он на минуту очутился внутри себя один на один со своими пороками, злобами, ненавистью и грубостью. Он будто видел себя со стороны, видел таким, каким представал перед Женечкой – едким, саркастичным, злым и грубым, обижающим самого близкого и дорогого человека. Осознание собственной мерзости оказалось невыносимым для него, Валерий чувствовал вибрирующую ненависть к самому себе за всю боль, что причинил жене.

Вернуться в реальный мир заставила сирена скорой помощи. Его Женечку забрали в больницу: всю дорогу Валерий держал её за руку и не сводил глаз с её заплаканного лица.

А Женечка смотрела на него. Смотрела жизнеутверждающе, без капли страха, только лишь с любовью и верой в их светлое, обязательно совместное будущее. Она тоже многое поняла в этот момент.

В больнице Женечку сразу увезли на операцию. Всё это время Валерий в уже помятом и грязном от пыли костюме, с покосившимся и неопрятным галстуком находился в коридоре, ждал хирурга и считал секунды. Он снова остался наедине с собой, снова заглянул мысленно в самую глубину подсознания. Валерию было тяжко: он в один момент понял, что жить такой жизнью больше нельзя. Его привычки губительны не только для него, но и для окружающих, в особенности для Женечки. Они обошлись слишком высокой ценой.

Валерий винил себя в случившемся с женой. От этого ему становилось ещё хуже. Невыносимо от мысли, что его любимая, его Женечка, может умереть – из-за него. Потому что он довёл до истерики, из-за него она плакала и из-за слёз не увидела приближающейся опасности. Ему было стыдно от того, что он медлил, не ответил по телефону сразу на её вопрос о любви. Потому что он специально медлил, играл на чувствах супруги, считая её всецело виноватой в их конфликте. Теперь же, облаченный в страх и чувство вины, в грязном костюме, Валерий стоял здесь, в коридоре больницы, где врачи спасали его супругу. Он мыслил о том ужасе, что творил в последнее время.

Валерий начал молиться. Молиться крепко и слёзно. Давал Богу обещание исправиться, любить свою Женечку до конца дней и никогда больше её не обижать. Умолял Бога не забирать душу родной супруги с грешной земли, а взамен предлагал свою жизнь. Валерий полностью осознал в этот момент свою неправоту и грех, осознал важность исправления. Возможно, именно такое тяжёлое потрясение и было ему послано для этого осознания: чтобы сделал выводы и исправился.

Операция прошла успешно, и жизни Женечки теперь ничего не угрожало. Уже на следующий день Валерий был допущен к ней в палату, откуда не выходил целый день. Он извинялся, плакал, целовал её руки и губы, признавался в любви и уверял, что он никогда не повторит своих ошибок. А Женечка улыбалась и верила ему беспрекословно, сама просила прощения, целовала в ответ и шептала, как сильно она его любит.

На реабилитацию Женечки ушёл месяц, затем она вернулась к своей обычной жизни. Кажется, даже зажила ещё счастливее, полнее, спокойнее. Валерий действительно начал исправляться. С алкоголем он покончил, стал уделять больше времени своей семье. Жизнь налаживалась: супруги перестали ссориться, учились заново разговаривать друг с другом и благодарили Бога за шанс.

После того, как Женечка полностью восстановилась, Валерий снова пригласил её в ресторан: отпраздновать пропущенную годовщину свадьбы. Валерий подарил своей любимой Женечке красивейшую подвеску и большой букет из белых роз. Когда они возвращались домой, то Женечка любовалась каждым цветком, подаренным ей мужем. Каждая роза, изящная, утонченная, восхитительно-белая, казалась символом нового этапа в их отношениях. Этот букет стал билетом в ту светлую жизнь, которую Женечке хотелось прожить с супругом.

И никто из них и не вспомнил, что тот, первый, букет из красных роз так и остался лежать на лавочке под берёзой в маленьком уютном сквере.