Круг седьмой

          ТИК-ТАК

   В ходунках ходили ходики. Так-так… Тик-тик…
   Им – ходикам – было неудобно в них – ходунках – делать тики-так, но они таки шли ходуном.
   Ха! – ходикам в ходунках было хорошо.
   А мне не очень хорошо было посмотреть, как ходики в ходунках ходят от холодильника ко входу по ховру.
   Тут осень за окном, а они ходют… Еще немножко и зима настанет…

                *     *     *

          НЕ ПРОБЛЕМА

   Я сегодня умер. Осталось одно – попрощаться с музыкой, которую полюбил. Придет другое время – придет другая музыка, или вообще никакой, - это я понимаю. Придет другой Я на эту Землю, и возможно, не будет никакой музыки вообще…Но! – нравится мне то, что я собирал долгие годы.
   Динамики орут на полную. Но мне все равно чего-то не хватает, - в жизни так всегда. Оказывается, и после жизни тоже.
   Я не сортирую то, что мне нравилось при жизни. За Бетховеном идет что-нибудь из New Age, а за ними – какой-нибудь диджей, Навроде Боба Синклера. Орут динамики, горит свет,  испуганные менты заглядывают в пустую, нехорошую квартиру и пытаются вспомнить хоть какую-нибудь молитву. Мент с молитвой – даже звучит смешно.
   Все хорошо. Я побуду здесь ровно столько, сколько смогу не спать. Когда усну – растворюсь в чем-то большем. И это я знаю. Но до тех пор – пусть уж потерпят мои нелюбимые при жизни соседи. Пусть терпит весь двор. Ну вот хочется мне музыки – так пусть играет… И я буду танцевать под нее посреди двора, пусть меня никто и не видит… Потому что я сегодня умер….

                *     *     *

          ПАМЯТНИК МАЛЕНЬКОМУ ЧЕЛОВЕКУ

   Согласитесь – это очень нелегко быть самым большим в мире памятником.
   А таких как я памятников в мире – по пальцам. Вот поставили в какой-то там Брюсселе памятник обоссанному мальчику и молятся на него. Смысл?! Все памятники стоят обосранные с головы до ног этими гадкими созданиями, голубями. И всяк алкаш на очередной Октоберфёрст пытается обоссать памятник под рукой. Даже если этот алкаш – женщина. Уж она и так изогнется, и этак, но – пустит струю повыше, а остальные хлопают в ладоши… А каково памятнику???
   А еще где-то поставили памятник «кирпичу». Ну то есть тому, кто таскает через границы барахло. Уберите границы и не придется тратиться на монумент!
   Вот против чижика-пыжика на Фонтанке я, лично, ничего против не держу. Одно обидно – его оригинал воруют уже в двенадцатый раз, и никогда ни воров, ни самого чижика-пыжика найти не могут. После того, как его оригинал установили за-под мостом в тринадцатый раз, в меня прокрался ехидный вопрос: а сколько вообще оригиналов может быть у нетленного произведения?
   А вообще, вы задумывались над тем, что это за великие люди, на чьи памятники так старательно гадят птички? Трафальгарская площадь, колонна, наверху Трафальгар… простите, адмирал Нельсон (одни говорят, что он был сексуально несдержан, другие – что девственником помер: - возьмем посередине), чем знаменит? Отправил на дно кучу людей! Больше Посейдона! И за это его отлили!
   Опять же – Петр Первый в Санкт-Ленинграде. Уложил в земли столько, что город можно было построить. И построил.
   Куда ни ткни пальцем – убийцы. Тенгиз-ханы, Сталины, Ленины, Мао, Вашингтоны, Линкольны, Пол Поты и Пиночеты… Все в камне. Реже в бронзе. И?!
   Кому молитесь?!
   Мне не нужно вашего преклонения. Я – маленький человек, я – памятник маленькому человеку. Я не какой-нибудь там золоченый Зевс, и не какая-нибудь там Артемида, какую нужно сжечь, чтобы прославиться.
   Кстати, про Артемиду. Хотите коллективный рецепт, как прославиться? Просто! Постройте все по Артемиде для личных нужд, и сожгите их! Все!
   Впрочем, пока мы говорим только про Запад. С Востоком сложнее. Там повсеместно понаделали памятников Будде. Ну вот хотелось бы мне посмотреть на Будду, который встретил памятник самому себе…
   Да за такое зрелище я бы не только пьедестал, но и все выпирающие у меня части отдал. Представляете: Будда с воплем: «Встретишь Будду – убей его», - встречается с собой… Цирк. Шапито. Паяцы плачут.
   Я – памятник. Маленькому. Человеку. Я его себе воздвиг нерукотворно… Я так и есть!

               
                *     *     *

          ВИНО И ГОВНО

   Пролетая над дачей, ворона провела бомбометание. Поупражнялась в испражнении на бреющем полете, проще говоря.
   Капля упала прямо ей на руку, которая несла с оттопыренным мизинцем ко рту фужер с вином.
   Она дернула рукой, вино выплеснулось. На них. И их фужеры дрогнули, недопитые. И вино их пролилось на землю, откуда оно и пришло прежде лозой.
Философия, как ни крути. 

                *     *     *

          ПОВЯЗАННЫЕ ВЕЧНОСТЬЮ

   Она смотрела на печально-звездное небо и мечтала о нем.
   Он смотрел на звездно-волосатое небо и мечтал о ней.
   Она ходила ночами по городу и искала его, он делал то же.
   Они несколько раз даже сталкивались. Один раз она случайно ударила его сумкой в пах, и он согнулся, скорченный. «Сука слепошарая!», - преодолевая боль, пробормотал он. «Мои яйца!», - выкрикнула тогда она, раскрывая сумку, чтобы удостовериться, что они в целости.
   Другой раз он встал ей на ногу в автобусе, и своими берцами фактически разом уничтожил ее писк моды. Туфли. Те, на которые она долго копила, чтобы надеть их для него, когда они встретятся. Если они встретятся.
   «Кабан недоразвитый!», - выкрикнула она болезненно. И поскольку в руках не было сумки, ударила его коленом неотдавленной ноги в пах. «Падла крашеная!», - прорычал он, едва не выпадая из автобуса на остановке.
   «Родятся же уроды!!!», - думали они синхронно. Он, делая глубокие вдохи-выдохи на остановке, она – уезжая в переполненном автобусе.
   Но приходил час, и вместе с ним – грусть и минор, ночь и одиночество. И он отправлялся в шумный город искать ее. А она его.
   Он смотрел на вечное небо. Она смотрела туда же. И иногда они сталкивались…

                *     *     *