Глава VII

     Всякий, кто умеет рассуждать и анализировать
всё происходящее, должен понимать, что радость и
великое счастье разумного заключается в том, чтобы
жить в мире с теми дебилами, которые не имеют никакого
разума.
     Все люди во мгле ходят, если кто не слепой, и
тот с иллюзией в "котелке". А чтобы быть хорошим
руководителем глаза нужны чистые и зоркие.


     Весна была в самом разгаре. С каждым днём становилось теплее, всё начало расцветать. И даже в лагере слышались песни птиц. В такие тёплые дни я залазил на крышу барака чтобы поглазеть на волю, но там была пустота. Прохожие люди, которых мне изредка удавалось увидеть за забором были безрадостны и унылы. Казалось, что у них на воле радости не более, чем у нас на зоне.
     В один из таких дней Дмитрий вышел со свиданки. К нему приезжала мама. Я видел, что он был огорчённом состоянии, поэтому подходить к нему не стал. Ясно дело, Диму окружило огромное общество. Было много друзей, приятелей, семейников, ну и конечно же всяких товарищей лёгкой наживы, которые мечтали получить (чай, курить или жили были), “жили были, лагерное”, чего-нибудь пожрать.
     Немного поразмыслив теми немногими мозгами, которые присутствовали в моей голове в то время, я решил пойти в гости к пожилому вольнодумцу чтобы почитать его рукописи, ну и конечно же познакомиться с его идеями. Я взял пачку индийского чаю, несколько пантишек и уже собрался было выходить, как в мой проход словно “цунами” ворвался Дмитрий.
— Салам Геша!.. Ты чё, братан, не подходишь?
— Салам Братан! Да, это... Там такая толпа... Я подумал, может позже.
— А я баулы оставил, пусть разгребают пацаны. Давай чифирку хапанём!?
— А давай, Димон!.. Только колись, что случилось? Я только на тебя взглянул, в миг сообразил, новости не хорошие...
— Моя девчонка вышла замуж за немца и уехала жить в Германию, но потрясла меня другая новость. Мой кореш Илья угодил на зону. Мамулька видела его жену Маринку и спросила у неё: — "как там Илья, ты к нему ездила, передачу делала?” А она говорит: — “а зачем, он здоровый, сильный, так выживет”. Прикинь, какая сука!
— Да, дела, а у меня никогда не было своей девушки, как то не сложилось, — сказал я,— так, только случайные связи. Кстати у тебя не найдётся новой спиральки? А то моя уже несколько раз перегорала, совсем износилась, на последнем шмоне, менты всё отжали. (Лагерное, "берётся кирпич, на нём выдалбливается канавка буквой Ш, и туда устанавливается спираль, которая соответственно подключается к проводам, где — осужденные могли в те времена поджарить рандолик из хлеба или сварить чифирь.”)
— Спрошу у Белого, у него всегда есть заначка,— улыбнулся Дмитрий.—  А ты чё, куда-то намылился?
—Да, хотел сходить в гости к тому пожилому писателю. Ну тот, что приходил ко мне в гости, когда я вышел с изолятора.
— А, к Александру Ивановичу?
— А ты чё, его знаешь?
— Конечно, он наш, Капчагайский. Жил в соседней пятиэтажке. Я знаю всю его историю — сказал Дмитрий, — это очень интересный человек.
— Димка! Братан! Расскажи, как раз и чифирь приподнялся!
— Короче, Геша, на зону он угодил из-за своих дочерей. У него есть две дочки, белокурые, необычайно красивые. В то время старшей было семнадцать лет, а младшей четырнадцать...
   
     В общем, старшая занималась гимнастикой. Однажды возвращаясь после тренировки вечером домой на неё напали двое парней, короче безбашенные сынки богатых родителей. Они пытались изнасиловать девчонку, но она дала им достойный отпор, не добившись своего, парни озверели, они начали безжалостно избивать девчонку. Раздробили нос, сломали рёбра, ну и наставили немало синяков, так что она долго провалялась в больнице.
     Конечно же, Александр Иванович заявил в милицию. Негодяев задержали, но богатые родители так зарядили всех баблом, что подонки отделались условным сроком.
     Вот тогда-то и пришёл к Богдану Александр Иванович искать правду.
     Богдан долго и внимательно слушал повествование вольнодумца сострадая чужому горю, я тоже присутствовал при этом разговоре,— Дмитрий прервался, хлебнул чифиря и продолжал.— Слёзы мешали говорить вольнодумцу, хотя в начале его голос не выдавал волнения.
— Зачем же вы обратились в милицию? Почему сразу не пришли ко мне? — спросил Богдан.
— Я не хотел навлекать на себя лишние проблемы. Думал, что милиция и наш суд накажут подонков. Скажите, что я вам буду должен, я достану любую сумму.
— Чего же вы хотите от меня? — спросил Богдан и строго посмотрел в глаза вольнодумцу.
     Александр Иванович выдержал взгляд и после небольшой паузы дрожащим голосом ответил:
— Я прошу вас наказать их самым жестоким образом.
— Вы с ума сошли?!  Это невозможно. Вы потеряли чувство меры. Ваша дочь осталась жива. Вы желаете им смерти?
— Я достану любые деньги!..
— Стоп!.. Подожди. Я давно тебя знаю, ты спокойно живёшь, работаешь на заводе, пишешь свои рассказы, в которых нет не капли жизненной истины, кроме твоих собственных иллюзий. Жизнь представляется тебе раем. Ты решил, что этот мир—тихая обитель. Тебя и твою семью охраняет милиция, охраняет закон. А раз так, тебе не на что жаловаться. Суд вынес свой приговор. Теперь, быть может, ты пораскинешь мозгами и, возможно напишешь что-нибудь стоящее и полезное.
— Я прошу, чтобы свершилось правосудие.
— Ты обращаешься в милицию и долго ждёшь справедливости от суда. Теперь, ты не согласен с приговором судьи, потому что уразумел, что судья и все кто его окружают продажны, как последние тёлки на панели.
— Я прошу тебя, Богдан, пусть эти суки испытают то, что и моя дочь.
     После некоторого раздумья Богдан ответил:
— Хорошо, я помогу тебе. Когда вопрос будет решён я сообщу тебе, что нужно будет сделать.
— И что, из-за этого дела его сюда приземлили? — спросил я.
— Нет,— сказал Дмитрий.— Здесь он из-за младшей дочери и своей жены.
     Короче, у его младшей дочери хороший слух и просто ангельский голосок. Она не плохо пела. Вот жена и решила пристроить дочку в Алма-Ате. Она договорилась там с каким-то жирным боровом, чтобы её прослушали, толи с продюсером, толи с каким-то композитором, не знаю. Ему понравилась девчонка, он захотел с ней переспать и, видимо, поставил условие, на которое согласилась жена. Она уговорила дочку, надула ей в уши, что без этого никуда не деться, и, всё в таком виде. Девочка согласилась. Жена сама возила дочку к этой жирной скотине.
     Случилось так, что когда они приехали домой с “гастролей”, жена вышла в магазин. В это время Александр Иванович вернулся домой и застал дочку зарёванную, всю в слезах. Конечно же, он спросил дочь, почему она рыдает. Она в сердцах всё отцу рассказала, при этом ходила она, как козлёнок, подбитый на обе ноги.
     У Александра Ивановича от горя напрочь снесло "башню". Когда вернулась жена он сильно её побил, хотя до этого никогда её не трогал, даже не повышал голоса.
     Она написала заяву. Так он схлопотал пять лет лагерей. Самое удивительное в этом деле, что дочери выбрали сторону матери.
— Да, удивительные дела,— сказал я.— Жена ведь могла забрать заявление.
— Конечно, могла не доводить до суда. Да кто их баб разберёт, что у них в голове. Они ведь живут амбициями, сначала делают, потом думают.

     Вольнодумец, писатель, Александр Иванович, был в возрасте пятидесяти лет. Он проживал со стариком в одном проходе, в секции, где проживали пожилые люди. У вольнодума было больное сердце, поговаривали, что он перенёс инфаркт, но сумел на этот раз выкарабкаться.
     Когда я пришёл к вольнодумцу в гости, широкое лицо его просияло.
— Вот это действительно приятный сюрприз,— сказал он, пожимая мне руку.
— Уважаемый Александр Иванович,— начал я разговор, положив на тумбочку чай с конфетами,— я хотел бы выпить с вами чайку и, по возможности ознакомиться с вашей рукописью, если это возможно.
— Михалыч, будь добр, завари пожалуйста чайку, а мы побеседуем с молодым человеком,— обратился вольнодумец к своему соседу.
— Конечно, я сейчас — отозвался Михалыч, которому было более семидесяти лет.
     Когда мы остались вдвоём  вольнодумец с довольной улыбкой стал показывать мне свои рукописи, которые впоследствии я брал у него, чтобы у себя дома вникнуть в прочитанное и проанализировать. С первых строк рукописи было видно, что Александр Иванович яростный сторонник атеистического мнения, в чём я с ним был не согласен и, в последствии это несогласие выливалось в жарких спорах.
     Я часто ухмыляясь вспоминал, эту нашу первую встречу с Александром Ивановичем, к которому много лет назад явился с визитом. Он от души тогда меня приветствовал и долго со мной беседовал, не уставая рассказывать о своей работе. Вольнодумец говорил и читал несколько часов кряду, почти не дав мне раскрыть рта, но когда я уходил он произнёс:
— “Геннадий, мне было чрезвычайно приятно, познакомиться с твоими взглядами”.
     Я тогда уже понял, а потом ещё твёрже убедился, что Александр Иванович совершенно одержим работой. Впрочем, более полезной и более увлекательной работы невозможно было себе представить. Подумать только, что можно быть таким смелым, таким изящным, таким вдохновенным, и в тоже время таким непринуждённым.
     Написанное им покоряло, захватывало целиком. В душе он был таким же, как его звонкая книга — он говорил вкрадчиво, дерзко, умно. В своих рукописях он боролся за своё собственное дело, но оно было также общим делом всех, кто страдал от жестокой оскорбительной новой системы. Потешаясь над таковой, новой знатью, он защищал бедный народ, ибо новые царьки наносили ему обиды и пытались его притеснять. Но руководило им нечто другое, нечто большее,— глубокая, боевая непримиримость ко всем нелепым предрассудкам мира. Сталкиваясь с несправедливостью и злоупотреблениями, независимо от того, затрагивали они его самого или других, он бросался в драку без долгих раздумий.
     Трудясь над своей книгой, Александр Иванович всегда стоял на краю пропасти; он рисковал своей безопасностью, своей жизнью. Он делал своё дело вопреки церкви, вопреки властям. Его рукопись — свод знаний, кладезь всех воинствующих идей, огромный арсенал, дающий разуму всё новое и новое оружие для борьбы против суеверия и предрассудков. Его строки — ружья, из которых разум обстреливает крепость привилегированной глупости.

     Я стал чаще уединяться от окружающих меня товарищей. Ибо для прочтения и осмысления рукописей требовалось очень много времени. Многое мне было непонятно и я частенько посещал вольнодумца.
     Однажды решив проведать вольнодумца я не застал его дома, меня встретил Михалыч. Это был очень невысокий, чопорный старичок, лет, впрочем, не более семидесяти пяти, с довольно румяным личиком, с густыми седыми волосами. Лицо его было не совсем приятным, с тонкими, длинными, хитро сложенными губами, с несколько мясистым носом и востренькими, умными, маленькими глазками. За что Михалыч угодил на зону я не знал, слышал только, что, из-за женщины.
     Михалыч очень обрадовался моему приходу и мы, как всегда уселись за шахматы. Я очень любил шахматы, мы частенько играли с Михалычем, когда было свободное время.
     Михалыч был очень разговорчив, и, за последнее время у него накопилось, что рассказать; он был в чрезвычайно возбуждённом состоянии духа и обрадовался тому, что поймал во мне слушателя. Он начал говорить о лагерных новостях, об образовавшийся у нас оппозиции, о том, что все кричат о новых идеях, и как это ко всем пристало, и пр., и пр. Он проговорил с пол часа, и так забавно, что я не мог оторваться. Хотя мне не очень нравилась его речь, но сознаюсь, что у него был дар заставить себя слушать, и особенно когда он на что-нибудь злился.
     Человек этот, по-моему, был настоящий и прирождённый шпион. Он знал во всякую минуту все самые последние новости и всю подноготную нашего лагеря, преимущественно по части мерзостей, и дивиться надо было, до какой степени он принимал к сердцу вещи, иногда совершенно до него не касавшиеся. Мне всегда казалось, что главной чертой его характера была зависть.
     Когда вернулся Александр Иванович лицо у него было сердитое, и странно мне было, что он сам заговорил. Обыкновенно случалось прежде, всегда, когда я заходил к нему, что он нахмуривался, садился в угол, сердито отвечал и только после долгого времени совершенно оживлялся и начинал говорить с удовольствием.
     Зато, прощаясь, опять, всякий раз, непременно нахмуривался и провожал вас, точно выживал от себя своего личного неприятеля.
— Мы, тут с Михалычем сыграли партию в шахматы,— сказал я,— он, кажется, помешан на атеизме.
— Русский атеизм никогда дальше каламбура не заходит,— проворчал вольнодумец.
     Немного подумав Александр Иванович продолжил:
— Помимо забот, связанных с удовлетворением материальных потребностей, человеку присуще стремление к духовно осмысленной жизни. Но тяготы существования, повседневная озабоченность насущными делами целиком поглощают силы людей, рождая в них недовольство миром и самими собой.
     Религия и давала на свой лад исход этой неудовлетворённости. В вере искали люди “свет истины” в окружающем их мраке свою “путеводную звезду”. Религия несла облегчение, освобождая человека от самостоятельных поисков пути, от ответственности за свой выбор. В религии человек неизбежно отказывается от своей свободы и самостоятельности, но обретает успокоение и надежду…
— Вы хотите сказать, что человек приходя к Богу перестаёт сам управлять своей жизнью? — спросил я.— Начинает верить, что Господь поможет ему?
— Подумай, и рассуди сам, Божественная иллюзия уже давно исчерпала себя. Новый человек возможен лишь как преемник ценностей, накопленных предшествующими поколениями, и творец новых духовных богатств. Обновление возможно только на основе пройденного пути. Духовный опыт прошлого необходим не только для того, чтобы, строя будущее, не повторять былых ошибок, но и для того, чтобы быть современным человеком в полном смысле этого слова, ибо современный человек продолжает работу, а не начинает её заново. Он преодолевает узкие рамки прошлого, черпая, однако, из него материал для создания будущего. Познание и самопознание человека неразрывны: и то и другое связано с процессом становления и развития его сущности.
     Если человек — самое сложное из всех явлений, то нравственное начало — наисложнейшее в этом самом сложном. Совесть, несомненно, является важнейшим феноменом нашего сознания. Она тот “инструмент”, тот орган, посредством которого осуществляется нравственная оценка личностью своих и чужих деяний, намерений, мотивов и их ориентация.
     Авторитет высших сил был необходим в те древнейшие времена для того, чтобы поддержать, идеологически обосновать социальные нормы. Религиозная мифология была поставлена на службу этой цели. Более того, миссия идеологического обслуживания порождала потребность в соответствующей мифологии, способствовала появлению новых мифов, изменению и приспособлению старых...
— Подождите!.. Постойте, Александр Иванович!.. Вы хотите сказать, что библия, эта книга, которая считается священной, это всё сказки?
— А ты, как думаешь? — спросил вольнодумец.— Наивно было бы представлять себе происхождение мифов таким образом, что некто по имени Моисей вначале понял суть дела, а потом сложил на эту тему сказку. Я думаю, из тысяч различных сказок время отбирало те, в которых каким-то образом отразились созвучные людям идеи, то, что отвечало на их вопросы удовлетворительным образом. Безвестные авторы сказок не могли и предполагать, что получиться из их сочинений, какой смысл найдут или внесут в них люди впоследствии. Мифы получали самостоятельную жизнь, не зависящую от воли творцов. Они осмыслялись и переосмыслялись в соответствии с духом времени. Большей частью мифы — результат коллективного творчества.
— Ну а как же тогда, те люди, которые, благодаря вере в Бога бросают пить, бросают наркотики, перестают поступать подло и становятся на путь добра? — спросил я.
— Что порождает эту веру? — вздохнул Александр Иванович.— В условиях, когда торжествует несправедливость, повсеместно наблюдается беззаконие и беспорядок, люди пришли бы в отчаяние, если бы не было надежды на возмездие. Их бессилие собственными мерами установить справедливость рождает веру в небесный суд. Когда нет никого, к кому можно было бы обратиться с жалобами на обиды, притеснения, становиться невыносимо тяжело. Мысль о справедливом судье, который всё видит и воздаст каждому по заслугам, удерживала от отчаянья и безнадёжности. Объективно же вера в неотвратимость наказания, осуществляемого высшей силой, мешала установлению справедливости и содействовала тому, что преступления и пороки оставались безнаказанными. Вы не вправе и не в силах творить суд, оставьте всё, как есть. “Мне отмщение, Я воздам” (Рим., 12:19). В этом смысле религия всегда была тормозом, она освобождала человека от ответственности, перекладывая её на Творца миропорядка. Поэтому многие не дождавшись справедливости начинают спиваться, подсаживаются на наркотики, или по легкомыслию, думая, что когда придёт время высшая сила им поможет.
     Бог рождался в сердцах людей потому, что они жаждали правды и одновременно чувствовали своё бессилие утвердить эту правду в жизни. Поэтому, уверенность в том, что добро победит по предопределению Бога своей собственной силой, является ложной и вредной. За правду и справедливость, как показывает жизнь, нужно бороться. Недостаточно отстранения от зла, чтобы быть нравственным.
     Нравственность активна по своей природе, она требует действия, вмешательства в жизнь, говорит не только о том, чего не следует делать, но и о том, что должно делать.
     Дорожа благополучием, например, человек может заглушить в себе голос совести, но всё же в глубине души не может не сознавать, что живёт не так, как надо было бы жить. Всякое уклонение от своего пути, от жизненного призвания ведёт к чувству неудовлетворённости собой, нарушению внутреннего равновесия и в конечном счёте к ощущению неполноценности жизни. Сознание вины, неправедности своей жизни может достигать высокой интенсивности, самоосуждение может быть более мучительным и жестоким, чем суд людей. Доходит иногда до того, что многие лезут в петлю.
— Я понял, куда вы клоните, по вашему, Бог иллюзия? — спросил я.— Позвольте с вами не согласиться. Если бы вера в высшие силы, в Божественный разум не имела действенной силы, то эта вера, давно бы перестала быть актуальной, и, не проживала в сердцах людей так долго.
   — Иллюзии, в отличии от других заблуждений, возникают не из ошибок разума, их источник — чувство, желания, это дорогие сердцу заблуждения. Крушение иллюзий может привести к безнадёжности и отчаянию. Сильные, уверенные в себе люди могут жить мечтами и надеждами. Возвышение веры, надежды и любви может быть и не связано с религией, что лишний раз указывает на зависимость этих ценностей от социально-исторических обстоятельств. Надежда, ожидание, мечта о будущем занимают большое место в жизни современного человека. Рядом с надеждой в сердце человека живут опасения и тревоги. Страх — постоянный спутник надежды. Если надежда сменяется уверенностью, уходит и страх. Говорят, надежда последней из чувств покидает человека...
    Надежда и страх порождены заботой о будущем, они — проявления заботы, её эмоциональный фон. Колебания между надеждой и страхом могут быть мучительными и острыми, могут истощать силы человека. Здесь, как заметили мыслители прошлого, кроются мотивы, побуждающие человека в определённых условиях обращаться за поддержкой к религии. Религия помогала снять внутреннюю напряжённость, создаваемую колебаниями между страхом и надеждой, посредством веры. Своеобразие лечения или исцеления верой состоит в том, что обесценивается предмет тревог, притупляется острота земных забот. “…Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего во что одеться... Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и отец ваш небесный питает их... Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне...”
     Освобождение от земных забот, предложенное в евангельской проповеди, является иллюзорным. В отличие от животных, в том числе и “птиц небесных”, человек обеспечивает свою жизнь трудом, а потому забота о том, что есть и во что одеться, является необходимостью. Человек надеется и заботится потому, что его жизнь, с одной стороны, зависит от него самого, от его усилий, а с другой стороны складывается в зависимости от обстоятельств, помимо его воли. Каким бы путём человек ни приходил к идее Бога, пусть даже на основании морального чувства, всё равно мотивацию нравственного поведения уже нельзя признать свободной от принуждения. Достоинства добровольности принадлежит только тем, кто следует своей совести и разуму, не принимая в расчёт Бога.
    И в наше время людей, признающих себя христианами, весьма много, но тех, кто жил бы согласно христианскому учению, не больше, чем когда-либо. В чём лучший показатель того, что у религии нет больше внутренней силы?  В том, что князья этого мира предлагают ей свою помощь, чтобы снова поставить её на ноги. В действительности же человек делает вид, что старается, уверить себя и других в том, что он ещё придерживается религии, между тем как на самом деле он уже давно освободился от её власти. Желание веры и истинная вера — далеко не одно и тоже. Желание веры приводит весьма часто с самообману. В наш век наивная, не ищущая оснований вера становиться невозможной. Интеллектуальная добросовестность требует отказа от религии...
— Ваши доводы Александр Иванович весьма убедительны,— перебил я, разгорячившегося вольнодумца.— Но дело в том, что мне не приходилось читать библию, о Боге я слышал очень мало, но глубоко в душе всегда верил, что существует какая-то высшая сила.
    — Современная история и цинизм — это злая гримаса истории, обращённая к обманувшим идеалам. Истощённая почва уже не рождает новых ценностей и больших идей, которые могли бы повести людей и давали бы надежду на обновление. С каждым годом общественная жизнь становится всё противоречивее и запутаннее. Трудностей и проблем возникает значительно больше, чем сил и средств к их разрешению. Всё запутано, всё превращается в проблему, а проблемы, как выясняется, нельзя решить, с ними надо жить...
     Резко упал и продолжает проваливаться в пропасть деловой и моральный авторитет правительств бывшего СССР. Государственные деятели уличаются в уголовщине, коррупции, элементарной бесчестности. В этих условиях вера в близкое торжество разумности и справедливости кажется если не пошлой, то наивной.
     Итак, мотив, побуждающий нас к добру, не связан с религиозной санкцией, не обусловлен страхом перед возмездием или надеждой на вознаграждение. У каждого разумного возникает вопрос: “ Жить для себя или для общества, для других?”— ставит перед человеком сама жизнь.  Жизнь заставляет выбирать между эгоизмом и самоотверженностью. Сознавая, что он живёт не так, как нужно, является не тем, каким он должен был бы быть, человек испытывал гнетущее чувство неудовлетворённости и искал различные способы избавиться от него. Религия в целом и была средством облегчения, она помогала человеку убежать от самого себя, в мир иллюзий.
— И всё же Александр Иванович, если вы опубликуете вашу книгу, тем более, ваши рассуждения о религии, вы возможно наведёте на себя всеобщую ненависть,— сказал я,— вы этим можете причинить себе много вреда. Вы же понимаете, что большинство людей состоит из слабых духом и глупцов, массам нужна религия, чтобы избегать плохих поступков, вредных привычек и следовать путём добродетели. Если люди ведут себя мерзко и недостойно при наличии религии, как же они станут вести себя при её отсутствии... Тебе не кажется, что если писать настоящую правду и о настоящей истине, то это простому обывателю покажется абсурдным и несообразным?
— Ты, быть может не знаешь, что всё истинное и справедливое в нашем мире — всё кажется абсурдным. Потому что люди больше любят ложь. Правда им нужна лишь для того, чтобы рассуждать о ней, по крайне мере, для основной, большей части населения. Я встречал на своём пути разных людей и скажу тебе, что много добродетельных помыслов на сердце у человека, но чтобы сделать доброе дело, когда приходит время, у него сразу пропадают и желания и силы. Потому что, злой дух, который есть, корысть, зависть, и жадность очень часто берёт верх над замыслами доброты...
— Вы меня извините Александр Иванович! — перебил я.— Возможно вы очень плотно сегодня покушали и чересчур сгущаете краски?
— Ты знаешь Геннадий...— сказал он немного задумавшись, делая вид, что не заметил моей насмешки,— ты далеко не первый, кто говорит мне, что я сгущаю краски в написании своих произведений, своих размышлений. Я в этом полностью не согласен... С давних времён мыслителей, художников и поэтов привлекала к себе взаимосвязь основных духовных ценностей. На первый взгляд кажется, что красота, добро и истина — совершенно различны по своей природе. Можно быть красивым, но безнравственным. Можно быть глубоко нравственным и чистым человеком, но неумным и необразованным. Можно отдавать все силы познанию, не заботясь о красоте и нравственности. Однако  при более глубоком взгляде обнаруживается органическая связь основных духовных ценностей. Так русское слово “правда” близко по своему смыслу “истина”, но вместе с тем содержит в себе нравственное содержание: правда — это то, что должно восторжествовать в жизни.
— Ты думаешь, стоит открыто писать всю истину?
— Конечно!.. Только так, а не как иначе. Ведь не все могут проникнуть в тайну слов, а только избранные. Заблудшие же, живущие движением похоти, телевидением и всевозможной лжи современности, которая явно проявляется в технике, затуманены и не могут отличить чёрное от белого. Ты внимательно присмотрись, и увидишь, что для многих чёрное — это хорошо, и они к этому стремятся, а белое — это то, чего они избегают.  Жизнь — как монета. Ибо неразумные видят одну её сторону. Они видят только то, что перед ними. Они видят людей окружающих их, но не видят их души. Видят телевизоры, фильмы и разную информацию, но не видят, что за этим стоит. Они видят и живут одной стороной монеты. Я считаю, что настоящий писатель в своём произведении должен показать другую сторону монеты, другую сторону жизни, настоящей, правдивой, которая их окружает и с которой они соприкоснуться на самом деле.
— И всё же я с вами...
— Ты что думаешь, что истинное просветление человека происходит просто так, от его ума?.. Ты глубоко заблуждаешься. Просветление очень близко к каждому человеку, но чтобы его увидеть, нужно пройти через огромное количество невзгод и горестей, обид и предательства, коварства и лжи. И перед рассветом, возможно, окончательно потерять разум или помутится рассудком и только тогда увидишь зарю истины. Как в библейском писании, всё просто, доступно и открыто, но невозможно слепому сердцем понять. И возраст здесь не имеет значения.  Ты знаешь Геннадий, в своё время я очень часто молил Господа, чтобы Он открыл мне знания, чтобы отворил мне очи сердца в познании окружающего мира и людей. Но не дай Бог тебе, друг мой, каким бы ты не был дойти до откровений Божиих, чтобы ты стал видеть мир и свет так, как он есть. Тогда ты воистину уразумеешь, что распятие для тебя станет милостью...
— Вы очень загадочный человек Александр Иванович — сказал я,— но мне крайне интересен ход ваших мыслей.
— Понимаю, а ты веришь в истинность снов? Мне недавно приснился такой, хочешь услышать?
— Конечно!
— В общем, едет первый президент Казахстана на коне через степь и с ним соответственно огромная свита.
     Вдруг головной отряд остановился. Гонец посланный вперёд прибыл сообщением о неожиданном препятствии.  На пути неустановленным лицом вырыт канал.
— Как! Кто посмел?   — закричал президент.— Срочно закопать.
     Сотни сопровождающих кинулись засыпать канал, хватая в руки что попало.
     В это время из глубины неведомого подземелья  вышел человек; в руках у него была огромная лопата. Это был казах, старик, крестьянин совершенно голый. С минуту он смотрел с величайшим недоумением на работу солдат президента и вдруг бросился к ним с криком:
— Что вы делаете, безбожники? Ведь это же канал!..
— Ты как смеешь оскорблять воинов его святейшества? — спросил охранник президента.
— Я вижу, ты как будто большой начальник,— ответил бедняк,— Так вот что я вам скажу: эта земля принадлежит могущественному господину. Смотрите, как бы вы не попали в беду.
— Делайте своё дело,— приказал охранник президента солдатам, не без любопытства поглядывающим на старика.
— Прекратите засыпать!..— воскликнул старик с растущим возмущением.— Конец вам, суки позорные! — вскричал он и бросился с лопатой на одного из солдат.
     Один из солдат обладающий большой силой вырвал лопату и ударил старика в зубы, что у того кровь брызнула изо рта. Потом снова принялся засыпать канал.
     Ошеломлённый ударом старик взмолился:
— Добрый господин! Ведь этот канал я рыл десять лет, сам, своими руками. Наш господин обещал, что, если я проведу воду в эту степь, он выделит мне участок у канала и даст часть от урожая, который я соберу... Вы слышите?.. Он обещал землю мне и моим детям!.. О боги!.. Он воздел руки к небесам… Сколько раз я слышал здесь протяжный вой волков, видел их зелёные глаза! Но я не бежал от них: куда мог бежать я, несчастный, когда на каждой тропе стерегли меня всякие страхи.
     Старик замолчал, он увидел приближающегося президента и его свиту. Он подбежал, бросился на колени и припал к земле.
— Чего тебе старик? — спросил президент.
— Выслушай меня, свет республики нашей! — воскликнул старик.— Да не будет стонов на твоей земле и да не постигнет тебя несчастье. Начальник, не знающий спеси, побеждающий ложь и творящий правду... Отец нищему, муж вдове, кров не имеющему матери. Снизойди к словам уст моих... Выслушай и учини справедливость, благороднейший из благородных...
— Я спрашиваю,— чего ты хочешь? — повторил президент.
— Он просит, чтобы не засыпали этот канал,— пояснил начальник охраны.
     Президент пожал плечами и двинулся дальше. Тогда старик в отчаянии обхватил его ноги.
— Уберите его прочь!..— крикнул президент, отпрянув, точно от укуса змеи.
     Начальник охраны набросился на старика, сдавив ему сзади шею, но не мог оторвать его от ног президента и кликнул солдат. Солдаты на руках оттащили старика в самый конец колонны и, вооружившись прутьями сильно избили старика.
     Избитый, окровавленный, а главное перепуганный бедняк некоторое время неподвижно сидел на песке, потом протёр глаза и вдруг, вскочив побежал по направлению к своему подземелью, оглашая воздух воплями:
— Поглоти меня, земля!.. Проклят тот день, когда я увидел свет! Нет в этой стране не капли справедливости. Да и боги не взглянут на такую тварь, у которой только и есть, что руки, чтобы трудиться, глаза, чтобы плакать, спина, чтобы получать удары. О смерть! Обрати моё тело в прах,— кричал бедняк, прибежал в своё убежище и там повесился.
    Вольнодумец замолчал, задумался.
— Согласен, Александр Иванович,— сказал я,— ваш сон наводит на глубокие размышления. Когда судьба человека становится мрачной, он часто делает то, что не следует делать.
— Выверяй — истинно выверяй достоинство людского взгляда, особенно сейчас, когда размякли от горя сердца. За каждым твоим шагом глядят тысячи глаз, но молчат. Если ты пойдёшь неправильно, тебя направят. А если ты пойдёшь своим путём, то погибнешь. И запомни, отступить перед неизбежным поражением — это не трусость.
     При развале СССР  общество начисто лишилось здравого смысла в своих оценках людей у власти и перестало понимать, что, превознося подобных людей великими государственными деятелями, оно издевается над собой. Было бы терпимо, если бы народом управляли умные люди, но где гарантия, что такие люди стоят во главе стран бывшего СССР. Да, стадо баранов во главе со львом сильнее стада львов во главе с бараном. Но как быть со стадом баранов во главе с бараном?  А ты задумывался Геннадий, почему происходят войны?
— Нет, и почему же?
— Да потому, что люди захватив власть, не могут удержать её должным образом, и возникают недовольство народа и бунт, и революции. И чтобы избежать внутренний переворот и потерю сласти, правители начинают войны с соседними государствами, чтобы отвлечь народ от бунта и насущных проблем. Этого же требуют и те, кто пресмыкается, кто находится рядом с данным правителем, ведь они находятся в одной обойме и боятся потерять власть и деньги.
     Быстрый прогресс в науке заставляет меня иногда пожалеть, что я родился столь рано. Трудно вообразить, какую силу над материей может приобрести человек. Возможно, что в сельском хозяйстве можно будет в невероятной степени сократить тяжёлый труд, на котором оно сейчас основано, и во много раз увеличить количество получаемых продуктов. Быть может, мы окажемся в состоянии при помощи надёжных средств предохранять себя от болезней. Если бы мы могли подобным же образом повысить уровень нравственных качеств и сознательности в людях, дабы человек человеку перестал быть волком.